"Цвет крови - серый" - читать интересную книгу автора (Брайт Владимир)

Глава 7

Она надеялась собственноручно уничтожить проклятого ренегата, пронзив его черное сердце наконечником стрелы, выкованным на заре цивилизации из странного небесного металла. Но, судя по всему, желанию не суждено было сбыться, так как именно в этом месте предполагалось нанести сокрушительный удар по флангу противника. Стремительная атака могла решить исход всей битвы либо привести к существенным потерям со стороны войск Хаоса. Вот почему ей придавалось такое большое значение в планах командования.

Иту вообще бы не пустили в этот район, насквозь пронизанный магией друидов, если бы не упоминание о Сарге, которое произвело сильнейшее впечатление на мага, остановившего девушку на окраине леса, невдалеке от места, выбранного ею для засады.

Этот же друид снял с ее глаз пелену, позволив увидеть скопление войск в лесной чаще, казавшейся совершенно пустой и безжизненной.

Ита готова была отдать, что угодно за возможность принять участие в предстоящей атаке конницы. В конце-то концов, умелая лучница в седле может поразить не меньше противников, чем тяжеловооруженный рыцарь. Но в данном случае ей не помогли ни отчаянные мольбы, ни безупречные доводы. Человек, под чьим началом находились три тысячи рыцарей, был непреклонен: ей здесь не место — и точка.

Девушка была вне себя от ярости. И у нее был для этого вполне веский повод. С огромным трудом выйдя на призрачный след легендарного друида, она в конечном итоге нашла его, после чего убедила отдать ей небесные стрелы — и все это ради чего? Ради того, чтобы какой-то напыщенный болван, ни с того ни сего возомнивший себя великим стратегом, смешал ей все карты?

Другая на ее месте, может быть, и отступила бы, но полукровка, в чьих жилах текла огненная смесь крови двух рас, была не из тех, кто способен опустить руки при первых же признаках надвигающихся трудностей.

Командир когорты пехотинцев, люди которого должны были заманить неприятеля в ловушку, оказался более сговорчивым. После непродолжительной беседы он согласился взять лучницу в свой отряд при условии, что они еще встретятся после окончания битвы. Этот не лишенный определенного шарма мужчина не намекал на откровенные непристойности, а обуреваемая ненавистью Ита была взрослой девушкой, успевшей многое повидать в этой жизни, поэтому предложение устроило обе стороны.

Договор вступил в силу немедленно. И вот, наконец, после стольких трудов и усилий, Ита получила то, что стало наваждением последнего месяца ее жизни, — возможность лично отомстить презренному ренегату, не только убившему ее отца, но и присягнувшему на верность Хаосу. Созданию без сердца, души и совести, которого нельзя было даже назвать человеком, так же как больного бешенством пса нельзя назвать нормальным животным. Его можно только убить, чтобы раз и навсегда избавить мир от этого жуткого монстра, некогда причислявшего себя к человеческой расе.

Для файта не составляло труда взять след человека, осколок души которого находился в перстне владычицы Хаоса. Это было легко и не требовало практически никаких усилий. Мореплаватели, ориентирующиеся по звездам, никогда не заблудятся, потому что имеют перед глазами четкие ориентиры. Осколок души — та же звезда, только находится она совершенно в другом измерении, куда могут попасть лишь избранные.

Огромная двуглавая собака являлась слугой богини, поэтому для нее не существовало преград или запретов. Она могла с легкостью перемещаться в пространстве и подпространстве, перескакивать с одного уровня материального мира на другой, даже не задумываясь о том, как и почему ей это удается.

Как уже было сказано, главная трудность миссии заключалась не в том, чтобы найти смертного, а в том, чтобы определить, Истинный он или нет.

Файт, на протяжении последних двух дней неотрывно наблюдавший за человеком, не мог быть на сто процентов уверен в том, что объект его слежки является Истинным. Да, некоторые косвенные признаки совершенно недвусмысленно указывали на то, что Хрустальный Принц и есть именно тот, кто нужен богине Хаоса. Тем не менее, посланец Фасы не мог рисковать ни своей репутацией, ни доверием хозяйки, основываясь только на смутных догадках и непроверенных фактах. Ему нужно было нечто такое, что могло бы дать четкий и ясный ответ — заслуживает этот человек быть достойным внимания небожителей или нет.

Уверенность файта в том, что он находится совсем рядом с ответом на главный вопрос, еще более укрепилась с началом битвы. А после того как объект наблюдения вышел вперед с горсткой обреченных смельчаков, попытавшись ценой собственной жизни задержать лавину рыцарей, посланец богини практически уверился в своей правоте. Но не хватало чего-то важного... Штриха, который придал бы законченное совершенство всему полотну. Росчерка пера, скрепляющего кровью договор с вечностью, вспышки озарения, проясняющей карточный расклад капризной Судьбы.

А без этого последнего недостающего звена цепи, способного замкнуть круг истины, файт не мог и не имел права рисковать.

Огромная собака уже собиралась уйти, так и не получив ответа на главный вопрос, кто же на самом деле Хрустальный Принц, но в самый последний момент, за несколько мгновений до того, как стремительный ураган атакующих рыцарей должен был смести все живое на своем пути, произошло неожиданное. То, что в силу многих объективных и субъективных причин было увидено лишь немногими посвященными, явившись не чем иным, как знамением, расшифровать которое были не в силах даже практически всемогущие лорды Хаоса, не говоря уже о всех остальных.

Обреченный на смерть человек поднял свой старый дедовский лук и выстрелил вверх. Даже не стрелой, а осколком собственной души. Никто никогда и ни при каких обстоятельствах не совершал раньше ничего подобного. Казалось бы, это невозможно. И, тем не менее, это произошло. Сверкающая искорка, в глубине которой скрывалась сила миллионов солнц, взмыла вверх, за пределы подлунного мира, пронзила насквозь сферу Хаоса — обитель небожителей — и растворилась в бесконечном потоке мироздания. Куда ушла или пропала она, в каких мирах или пространствах затерялся ее след, было доподлинно неизвестно. Но то, что человек, совершивший этот невероятный поступок, являлся Истинным, было неоспоримо и отныне не требовало более никаких доказательств.

Файт материализовался прямо над всадником, который должен был в следующее мгновение повергнуть на землю Хрустального Принца. Огромная двуглавая собака раздавила наездника и его лошадь, словно бумажные фигурки, наскоро склеенные из кусочков разноцветных обрывков. Следующий всадник не успел отвернуть в сторону и вместе с конем разбился о неподвижно стоящего монстра, будто корабль, выброшенный на скалы огромной волной.

Посланник богини не двигался с места и не предпринимал никаких попыток обуздать напор атакующих, потому что это не входило в его планы. Участие в битве, как и ее исход, совершенно не интересовали файта, так как никоим образом не были связаны с возложенной на него миссией.

Волны, разбивающиеся о прибрежные скалы, могут сколь угодно долго бросаться в бессильной ярости на каменные глыбы, но это ничего не изменит — безмятежный покой гранитных исполинов не будет нарушен.

Еще один неосторожный всадник разбился о тело огромного монстра, после чего лавина наступающих рыцарей стала огибать двуглавое чудовище, словно полноводный ручей, неожиданно встретивший на пути непреодолимую преграду. А человек, пославший осколок своей души навстречу призрачному свету миллиардов звезд, все так же стоял запрокинув голову, пребывая в неком подобии транса. Для него сейчас не существовало не только этой конкретной битвы, но и вообще никого и ничего в этом мире. Смысл всей его жизни сконцентрировался в маленькой искорке, медленно растворяющейся в необъятной и необъяснимой простыми словами глубине времени и пространства. На самом дне этой глубины находились ответы на все вопросы бытия.

Насильно вывести его из этого состояния значило оборвать невидимую нить, связывающую разум с этой маленькой искрой, что было бы чревато непредсказуемыми последствиями. Поэтому файт просто находился рядом, защищая своего подопечного от беснующейся ярости кровавой битвы и невозмутимо ожидая, когда Истинный придет в себя. Огромная двуглавая собака выглядела словно застывшее изваяние, не выказывая признаков беспокойства или нетерпения. Несколько тысячелетий, прошедших с тех пор, как ее физическая сущность изменилась, научили ее множеству полезных вещей, в том числе и терпению. Время было всего лишь мелким песком, просевающимся сквозь пальцы, а гневаться на песок означало расписаться в собственной глупости, чего не мог себе позволить посланец богини.

Нет, файт был выше всех этих человеческих слабостей. Песочные часы, отсчитывающие срок жизни каждого смертного, едва заметно покачнулись — и последняя песчинка, казалось, навечно застывшая у основания узкого горлышка, рухнула вниз.

А вслед за ней пришла смерть. И все кончилось.

Пехотинцы армии Света блестяще справились с поставленной перед ними задачей. Вышли из леса ровно в назначенный срок, не оставив противнику иного выбора, кроме как развернуть боевые порядки и пойти в наступление. Без колебания и страха ринулись они в лобовую атаку на смердящую волну трупов, один вид которых мог испугать даже закаленных в боях ветеранов, не говоря о неопытной молодежи. Затем остановились у заранее обозначенной черты. Стоя там они увидели, как огненные шары, выпущенные из катапульт, превращают некогда ужасных зомби в горящие куски бессмысленной мертвой плоти, не способной ни на что другое, кроме как смердеть, разнося по округе тошнотворно приторный запах паленого мяса.

Воины четко и слаженно расступились, давая проход вылетевшей с опушки леса коннице, после чего вновь сомкнули ряды, готовые, если понадобится, вступить в бой.

В общем и целом все было разыграно как по нотам. А так как, судя по всему, неожиданностей не предвиделось, несколько сотен пехотинцев, выступивших в качестве приманки, наконец-то смогли расслабиться. Они с блеском выполнили возложенную на их плечи миссию и теперь имели законное право на небольшой отдых.

Единственной, кто не воспользовался такой возможностью, была Ита. У нее в запасе оставалось совсем мало времени, чтобы исполнить задуманное — послать стрелу в сердце предателя. Тем более что дистанция теперь позволяла это сделать. Но, вскинув лук, девушка вдруг почувствовала, что еще не готова.

Выстрел требовал предельного внимания и концентрации всех душевных и физических сил лучника. В противном случае ничего бы не вышло. А в данный момент ситуация на поле боя складывалась таким образом, что времени на выстрел практически не оставалось — успеть поразить цель, до того как ее закроют спины атакующих рыцарей, нужно было всего лишь за несколько кратких секунд.

И лучница-полукровка поняла, что не успеет. А если все же выстрелит, то не попадет, что еще хуже.

Два стремительных потока тяжеловооруженных рыцарей обогнули с флангов отряд пехотинцев, успешно выполнивших свою задачу, и, соединившись в один мощный кулак, обрушились на несчастных лучников, вероятно решивших, что, встав под знамена Хаоса, они смогут выжить в этой войне.

— Все предатели сдохнут, — с побелевшим от ненависти лицом с трудом выдавила девушка, глядя вслед удаляющимся всадникам. — Все до единого сдохнут, словно стая бешеных псов.

Воин, стоявший рядом и поневоле слышавший эти слова, отшатнулся, как будто его окатили ушатом холодной воды.

«Эта странная полукровка если не безумна, то очень близка к этому», — с тревогой подумал мужчина и счел за лучшее отойти в сторону.

На войне и без того хватает страшных вещей, а безумие, как всем хорошо известно, заразительно. Поэтому для собственной же безопасности лучше держаться как можно дальше от тех, на чей разум легла эта роковая печать.

— Все... — хрипло прошептала Ита в последний раз, и вдруг ей показалось, что она услышала слабый, чуть слышный ответ, донесшийся откуда-то издалека:

— Мы не предатели. Мы просто пали жертвой обстоятельств.

Она энергично затрясла головой, пытаясь отогнать от себя черное наваждение, чем еще больше испугала не успевшего удалиться на достаточное расстояние воина. А затем, быстро справившись с потрясением, девушка перевела взгляд на поле боя — туда, где прямо сейчас должен был пасть заградительный отряд лучников во главе со своим предводителем — Хрустальным Принцем. Человеком, скрывшим истинное имя под фальшивой ширмой выдуманного прозвища. Человеком, которому было не место в подлунном мире, потому что уже только одним своим присутствием он отравлял жизнь всем остальным.

Ита вскинула вверх правую руку с зажатым в кулаке луком, чтобы издать победный клич воина — яростное торжество победы, рвущееся из самой глубины души, но вместо этого захлебнулась неожиданным приступом кашля.

Крик, который должен был извергнуться из ее легких, застыл у самого горла, перейдя в надрывный хрип, потому что именно в это мгновение девушка увидела огромную двуглавую тварь, материализовавшуюся буквально из ничего именно в том месте, где, по расчетам лучницы, должен был находиться презренный отступник.

— Это... Этого просто не может быть, — потрясенно прошептала Ита после того, как наконец справилась с затяжным приступом кашля, затуманившим ее взор неожиданно набежавшей слезой.

— Этого просто не может быть!!! — переполняемая черной ненавистью пополам с праведным гневом, вскричала разъяренная львица, у которой только что прямо из лап вырвали законную добычу.

Следующее ее действие было продиктовано скорее слепой яростью, нежели здравым смыслом. Девушка отбежала в сторону на сотню шагов, так что в поле ее зрения попал человек, перед которым стояла огромная двуглавая собака. После чего, не раздумывая ни мгновения, вытащила из колчана стрелу и вскинула лук.

Сейчас ей уже ничто не мешало прицелиться, но если бы в данный момент Ита могла рассуждать здраво, она бы не стала стрелять. Кем бы или чем бы ни являлся этот монстр, не было никакого сомнения в его магической природе. А раз чудовище было порождением высших сил, пришедшим, чтобы спасти определенного человека, то, вероятнее всего, его невозможно убить.

Воин, шарахнувшийся от полубезумной лучницы, продолжал наблюдать за ней, что в конечном итоге позволило ему и еще нескольким пехотинцам стать очевидцами поистине удивительного события.

— Смотрите, она, кажется, собралась стрелять, — обратился мужчина к стоявшим неподалеку товарищам, указывая в том направлении, где виднелась грациозная фигура застывшей перед выстрелом девушки.

— Во-первых, там никого нет, кроме этой огромной двухголовой твари, а во-вторых, такое расстояние не преодолеет даже камень из катапульты, не говоря о какой-то жалкой стреле, — скептически заметил кто-то из стоящих неподалеку людей.

— Клянусь небом, она все-таки выстрелит!!!

— Выстрелить-то она, может, и выстрелит, да только ничего из этого не выйдет. Сумасшедших женщин нельзя пускать на войну, потому что они только мешают вс...

Старый, многое повидавший на своем веку человек с лицом, обезображенным шрамом, неожиданно замолчал, оборвав свою речь на полуслове, но никто этого не заметил, потому что все взоры были прикованы к девушке.

Сначала фигуру лучницы окутало марево — так бывает в жаркий солнечный день, когда пристально смотришь на нагретую поверхность земли, — а затем прямо над ее головой замерцали красно-оранжевые всполохи света и...

Рука, удерживавшая до этого момента натянутую струну тетивы, разжала побелевшие от напряжения пальцы, после чего первая из трех стрел, выкованных не иначе как молотом Судьбы, наконец-то вырвалась на свободу, в очередной раз испытав долгожданное и ни с чем не сравнимое счастье полета.

Стрела все летела и летела, преодолев уже большую часть пути, и по мере того, как она приближалась к намеченной цели, ее наконечник наливался тяжелым, пунцово-красным свечением. Создавалось впечатление, будто ее переполняет жap, идущий откуда-то глубоко изнутри. И кто знает — может быть, так оно и было. Природа оружия, черпавшего свою мощь из жизненной энергии лучницы, была недоступна пониманию обычных смертных.

Сразу же после выстрела спина Иты прогнулась дугой, как будто магическая стрела потянула за собой молодое, полное сил и энергии тело, а затем невидимая нить лопнула, и девушка обмякла. Страшная слабость охватила Иту, лучница упала на колени, усилием воли заставив себя сфокусировать взгляд на быстро удаляющейся огненной точке, забравшей у нее треть жизненных сил.

Дочь человека и женщины-эльфа была уверена, что не промахнулась. Стрела поразит цель, это не подлежало никакому сомнению. И в тот самый миг, когда ослепительная вспышка света ударила по глазам девушки, слабость взяла свое, и Ита потеряла сознание. Но прежде, уже стоя на краю, отделяющем реальность от бессмысленной пустоты глубокого обморока, лучница успела подумать, что ее клятва исполнена. Убитый отец отомщен, и отныне все станет как прежде: ненависть навсегда уйдет из ее сердца, оставив после себя только воспоминание, которое со временем забудется, словно тревожный сон. Если бы в этот момент кому-нибудь удалось прорваться сквозь мутную пелену беспамятства и задать Ите один-единственный вопрос — счастлива ли она, — ответ оказался бы утвердительным. Она действительно была счастлива.

Лежащая на земле девушка выглядела невероятно бледной. Подбежавшие к ней пехотинцу сначала подумали, что она умерла, но умиротворенная улыбка вкупе со слабым, едва заметным дыханием убедили их в обратном.

— А ты говорил: «Ни за что не попадет, ни за что не попадет!» — воскликнул мужчина, первым заметивший странности этой загадочной полукровки, обращаясь к ветерану со шрамом на лице. — А она взяла и попала... Да еще как! Никогда не видел ничего подобного!

— Ну, все мы порой ошибаемся, — задумчиво ответил умудренный опытом воин, проведя рукой по шраму, как будто желая убедиться, что тот никуда не делся. — Главное, чтобы эти ошибки не стоили нам жизни. Иначе... — Он многозначительно замолчал, но и без дальнейших объяснений всем стала ясна его мысль: — Прав бывает лишь тот, кто в конечном итоге остается в живых. Это и есть та главная правда войны, которую уже ничто и никогда не сможет изменить.

Файта нельзя убить. Это изначально заложено в его природе. Тело огромной двуглавой собаки, в которую был заключен разум заколдованного существа, вообще не имело ни внутренних органов, ни «точек смерти» — зон организма, повреждение которых гарантированно приводит к фатальному исходу. Чисто теоретически его можно было расщепить на составляющие части мощным заклинанием или сжечь во вспышке всепожирающего адского пламени, но посланец богини возродился бы через некоторое время в новой материальной оболочке. По сути, файт был бессмертен. До тех пор, пока он выполнял поручения своей всесильной хозяйки, ему не о чем было беспокоиться — жизнь и судьба преданного слуги находились в надежных руках.

Именно поэтому файт абсолютно спокойно отреагировал на приближающуюся стрелу, хотя ни на секунду не усомнился в ее магической природе.

Огромная собака сделала шаг в сторону, закрыв своим телом человека, который не только являлся Истинным, но и был настолько необходим повелительнице Хаоса, что она послала своего лучшего слугу, чтобы найти и защитить его.

В ответ на это действие стрела чуть изменила направление, пытаясь обогнуть неожиданно возникшее на пути препятствие.

Файт сделал еще один короткий шаг в сторону.

Стрела повторила маневр, подкорректировав траекторию полета.

Двуглавый монстр вновь перекрыл доступ к цели.

Эта игра в кошки-мышки могла продолжаться сколь угодно долго, если бы стрела обладала неиссякаемым запасом энергии. Но ее наконечник уже раскалился добела, и ей было жизненно необходимо прямо сейчас поразить чье-либо сердце.

Последние несколько метров, отделявших охотницу от жертвы, стрела пролетела уже по прямой.

Файт равнодушно смотрел на ее приближение, не испытывая ни малейших эмоций. Если бы он мог заглянуть в будущее, услышав слова человека, лицо которого пересекал длинный уродливый шрам, то, возможно, не остался бы так непробиваемо спокоен.

Но в смутную эпоху войн, меняющих стройный узор мироздания, будущее сокрыто от самих богов, не говоря уже о слугах могущественных небожителей, поэтому даже при всем желании файт не мог заглянуть за грань неведомого.

Стрела вошла в бесчувственную плоть, озарив близлежащее пространство ослепительно яркой вспышкой света. Ей оставалось совершить последний рывок, но — сердца в теле не оказалось.

Магическое оружие впитало в себя треть жизненной энергии женщины, заключив таким образом своеобразный договор, конечным итогом которого должен был оказаться результат, удовлетворяющий каждую из сторон. В противном случае сделка теряла всякий смысл.

Эта древняя стрела не была ни живым, ни магическим существом. Никто бы не смог точно объяснить ее природу. Но кем бы и чем бы она ни являлась на самом деле, ей было необходимо выплеснуть наружу впитанную ранее энергию, чтобы не взорваться изнутри, словно перекачанный воздухом шар.

Она вонзилась в пустое безжизненное тело, однако в нем находился разум, тонкой, почти неуловимой нитью связанный с физической оболочкой, находящейся где-то неимоверно далеко — за пределами этого физического мира.

У стрелы был единственный шанс, и она без колебаний воспользовалась им.

Наконечник отделился от древка, оставшегося в теле бездушного монстра, и, следуя по тонкому, призрачному следу, связавшему разум файта с его телом, переместился в подпространство. Туда, где в глубинах неизведанного следовало искать живое, бьющееся в такт ритму дыхания сердце. Путь был неблизким. Чтобы преодолеть его, наконечнику пришлось пожирать самого себя, черпая необходимую энергию в собственном теле. И когда, наконец, преодолев все преграды, он достиг места назначения, это был уже не наконечник, а истонченная до неузнаваемости игла, которая со всего размаха пронзила неподвижное тело, впившись ледяным жалом в сердце заколдованного существа.

Садовник ухаживает за садом, полководец ведет подвластные ему войска в бой, женщина рожает детей. Солнце всходит и заходит. Весна сменяет зиму. У каждого человека или явления природы своя судьба и свой жизненный путь.

Высшим предназначением стрелы было разрывать сердца. Хорошо это или плохо, правильно или нет — судить не нам. Ответ на этот вопрос лежит вне понимания данного мира. Его нужно просто принять как должное, не пытаясь отвергнуть или втиснуть в узкие рамки устоявшихся стереотипов.

Игла была уже не стрелой, а всего лишь хрупкой тенью, составляющей частью некогда монолитного и сильного существа. Тем не менее, в ней сохранилось главное — тот внутренний стержень, который в конечном итоге отвечал за все поступки и благодаря которому она чувствовала себя живой, несмотря ни на что.

Игла пронзила сердце, но не смогла не то, что разорвать его, ей оказалось не под силу просто остановить мотор, питающий кровью все тело. То, что некогда было стрелой с мощным наконечником, теперь истончилось до неузнаваемости, став тоньше человеческого волоса. И игла оказалась неспособной выполнить свое предназначение.

У нее уже не было энергии извне, и от призрачного тела практически ничего не осталось, поэтому игла совершила последнее, на что еще оставалась способна, — согнулась в дугу, словно старый дедовский лук человека, пославшего навстречу звездам осколок собственной души. И продолжала сгибаться до тех пор, пока не треснула, взорвав себя и сердце файта последней вспышкой неукротимо-яростной энергии.

Где-то в необъятных просторах вселенной расцвел цветок гигантского взрыва, и два удивительно древних и так непохожих друг на друга существа переплели свои жизни и судьбы в тугой узел, казалось бы способный изменить саму ткань мироздания. Но, не выдержав чудовищного напряжения, рассыпались по небу мельчайшими частицами звездной пыли, навсегда уйдя из этого мира.

Яркий свет, неожиданно ударивший по глазам, вывел мой разум из состояния оцепенения, в котором он пребывал с того момента, как я выстрелил в небо своей последней стрелой. Как ни странно, я все еще был жив, более того — на моем теле не было даже царапин. Наверное, очень трудно было бы объяснить такое чудо, если бы прямо передо мной не возвышался огромный монстр, который, судя по всему, и был тем моим спасителем, заслонившим грудью хрупкое человеческое тело от безудержной лавины рыцарей.

Эта огромная двуглавая собака — порождение Хаоса, неожиданно вынырнувшее из самых отдаленных закоулков ада, — вне всякого сомнения, могла бы ответить на главный вопрос: зачем она спасла от неминуемой гибели обыкновенного смертного? Но отпущенное ей время вышло.

Тело монстра пошло мелкими трещинами, как будто состояло не из плоти и крови, а всего лишь из хрупкого известняка. Процесс был настолько скоротечным, что от корпуса чудовища почти моментально отвалилась одна из лап, и сразу же вслед за ней последовала вторая.

То, что недавно казалось несокрушимым монолитом, над которым не властно не только жалкое оружие смертных, но даже само время, теперь рассыпалось в прах, в очередной раз подтвердив хорошо известную истину — ничто не вечно под луной.

За секунду до того, как окончательно развалиться, эта удивительная тварь повернула ко мне оставшуюся голову (вторая уже обрушилась на землю) — и наши взгляды встретились.

Готов поклясться чем угодно — у нее были человеческие глаза. В отличие от всех остальных рас только люди до самого конца не верят, что умрут. Пока смерть вплотную не приблизится и не возьмет за руку, чтобы увести туда, откуда нет и не может быть возврата, в душе человека будет жить святая уверенность, что уж кого-кого, а его-то минует эта печальная участь.

Я почувствовал, что кроме безграничного удивления в этих странных глазах было еще что-то. Послание, предупреждение или нечто другое. Если бы наш контакт продлился хотя бы на мгновение дольше, не исключено, что мне удалось бы понять и расшифровать обращенный ко мне взгляд, но... Голова утопающего в последний раз одиноко мелькнула среди огромных волн бушующего океана — и пропала навсегда. Загадочное порождение Хаоса перестало существовать, оставив после себя лишь толстый слой пыли, выстлавший мягким покрывалом все близлежащее пространство. Последняя песчинка в песчаных часах жизни монстра рухнула вниз. Она имела форму и сущность стрелы с отломанным наконечником и упала точно к ногам человека, осмелившегося ступить на святая святых — песок времени.

Смертный наклонился и поднял эту песчинку-обломок.

Сам того не подозревая, он нарушил хрупкий баланс, существовавший на протяжении миллионов веков, запустив своим неосторожным поступком механизм бездействовавших до этого момента часов. Самых главных часов, которые отмеряли время жизни не отдельного человека или бога, а всей этой безгранично необъятной вселенной.