"Неизбежное" - читать интересную книгу автора (Джин Яна)
ПОРТРЕТ ПОЭТА В СТАРЧЕСКОМ ВОЗРАСТЕ (Американское стихотворение)
Энтони Хехту
Cеми десятков с половиной лет поэт, с промокшими глазамиангло-саксонского отсутствия какого-либо вкуса к жизни,с глазами, что её скорей не отражают, — промокают, — говорит:«А знаете ли вы, что я однажды располагал одною…Я в виду имею жизнь…»Глаза его — скользя по твёрдым корешкам изданийопрятненько расставленных по полкам мастеров —на собственной фамилии (но ненадолго) задержались.Он мямлит нечто нудное про то, что составляет славу —и влага каплет у него с ресниц. Но не слеза.«Любимая, — он обращается потом к супруге, —нам с гостьей, видимо, ещё (но ненадолго)в гостиной этой следует пребыть».И, обозначенная в качестве любимой,онa из комнаты гостиной удалиласьс неявно выраженным упоеньем на лице, —что суждено ей стать вдовой поэта.Отсутствующе он следит потомза тем как хлопья снежные кружатся за окном —и полу-улыбается какой-то скрытой мысли.Не позволяя ей открытой стать, он предложил:«Хотите джин? Тем паче, он с фамильей вашею рифмуется…А что — недурно, правда ведь?Как видите, я — старый рифмоплёт.»И капля зелья терпкого осела на его сухих губах,которые — из воздержания от всякой посторонней плоти —уже забыли как это случается,что впитыванье влаги получается.«Я вам — про жизнь… — и голос у него взолнован. —Не надо, право, полагать, что этим вот я обладал всегда…»И сущее в гостиной он руками ослабевшими означил.«Фактически, теперь я — много лет — лечусь от жизникак лечился бы в постели.Когда я был практически живой, я, знаете ли, еле-елепорядок выносил вещей. Я ощущал себя как ощущает мерин,страдающий хроническою жаждой ласки,но вот, взамен, довольствуюсь я тряской задницей богачки,которая ни разу не преминула взмахнуть хлыстом,когда при скачкеречь заходила о препятствии крутом.И соответственно в психушку я потомпопал, в Палату Номер Шесть…Где избавление игла сулила каждый день принесть.Тогда, воочию увидев что проделывает с нами бытиё,я и решил порвать с ним связь, уйти в леченье от него.Тогда и там я и решил, что буду притворяться мертвецом.И с той поры почти что каждое моё словцов восторг читателя ввергает. К этой роли я пристал.Ад — это жить без страсти, это — ежели ты сталустройством этаким, способным только к описанию.Ад — это отступить, смолчать, покуда сила грубая,тебе не любая и гадкая, но хваткая,пытается тебе подсунуть взятку.И — отступать покамест не сгниешь украдкойв сети замысловатой паутины из своих же слов,которые, бездушные, напоминают племена,лишённые иного дела, кроме как война,но вдруг лишившиеся слуха и на этот зов…И — превращаешься в зануду… Вызываешь зёв…»«Итак, — продолжил он, — вот в этом светевы и должны воспринимать мои ответы,хотя они покажутся банальными.Я равнодушен ко всему батальному.Вы даже вправе уподобить меня стекла осколку,без толка всякого плывущему в протокезахламленном, лишённому желанья представатьпред публикой. Прошёл угар блистать…Ничто во мне вам, кстати, не напомнит вашего писателя,который, старцем став, молчать не стал, — продолжил ратовать.Слова, исполненные смысла, для меня исполнены насилия…Теперь мне кажется, — живи он по другую сторону двора,я никакого не предпринял бы усилияпространство это пересечь. Какая б ни была пора…»Семи десятков с половиной лет поэтещё одну берёт и — отправляет в рот…И с рюмкой этой глубже удаляется в ничто, —во всё, что не присутствует, чего в природе нет.В отсутствие — такое через-мерное, которое есть извращение.В Нарцисса юного. И — в вывернутом воплощении.