"Любящие и мертвые" - читать интересную книгу автора (Браун Картер)

Глава 4

— Почему вы не предупредили меня насчет братца и его способностей? — шепотом выговаривала я Дону, когда мы шли на ужин. — Он напугал меня своим уродцем. Я и не предполагала, что Карл — чревовещатель.

— Мне было неловко признаваться в такой вещи, — ответил Дон. — Как вы с ним познакомились?

Я рассказала «мужу», как мы сидели в гостиной с Фабианом, как я уснула и что увидела после пробуждения.

— Да, Карл хорош, ничего не скажешь, — Дон сокрушенно покачал головой. — Несносный шалопай!

— Несносный — да. Но, наверное, гениальный: чревовещание — ведь это так сложно...

В столовой стоял большой длинный стол. Сияли серебром приборы. В канделябрах мерцали свечи. Шутник Рэндолф Убхарт был, очевидно, порядочным скрягой и сэкономил на электропроводке.

Эдвина стояла во главе стола и смотрела на нас своими поблескивающими глазами. Потом, повернувшись к Дону, громко произнесла:

— Ваше место — рядом с Вандой. А вашу жену я посадила рядом с Карлом.

— Я не один, — сказал насмешник. — Со мной — мистер Лимбо. Ему поставлен прибор? Лимбо успел влюбиться в Мэвис и хочет провести этот ужин в ее обществе.

Кто-то позади меня недовольно хмыкнул.

Я заметила, что наш круг пополнился новыми лицами.

Прежде других я как следует рассмотрела женщину. Это была рыжеволосая дылда с глубоким, чуть ли не до пупка, декольте. Она производила странное впечатление. Я бы затруднилась сказать, кто передо мной — уродливая красавица или красивая уродка. Скорее, все же, второе.

— Привет, Дон, — сказала она низким голосом с неприятными модуляциями. — У каждого из нас есть новость для другого. Я не знакома с твоей женой, а ты — с моим мужем. Кого мы представим первым?

Дон бросил взгляд на меня и посмотрел на рыжеволосую.

— Мэвис, это моя сестра Ванда. Рядом с ней стоит, видимо, ее муж.

— Грегори Пейтен, — мужчина слегка склонил голову и улыбнулся.

Этого человека я назвала бы Мистер Зубы. Зубы были отличительной чертой Пейтена. Казалось, что они живут своей, обособленной от хозяина жизнью и вот-вот вцепятся в меня.

— Добрый вечер! — я постаралась быть милой и скромной.

Единственный из всей компании Грегори Пейтен засуетился и кивнул мне. Его череп светился сквозь редкие волосы, а водянистые глаза смотрели немигающе — это был взгляд, напомнивший мне мистера Лимбо. Я обратила внимание на губы Пейтена — мясистые, причмокивающие, чувственные... Интересно, что нашла Ванда в этом невзрачном субъекте? Я вспомнила, что Пейтен — психоаналитик и Ванда часто пользовалась его услугами.

Я села между Фабианом и Карлом. На стуле рядом с Карлом расположился мистер Лимбо. Неужели, когда подадут суп, кукла начнет есть? Если это произойдет, я не выдержу и скажу все, что думаю по поводу чревовещателей и их игрушек.

Ванда сидела напротив меня, глядя сквозь меня.

Эдвина тоже села и, жеманно выгнув кисть руки, позвонила в колокольчик.

Тотчас из кухни появилась женщина и перед каждым поставила его тарелку.

Было очевидно: семейство Убхартов проголодалось. Обед проходил в тишине, нарушаемой лишь позвякиванием приборов. Мерцающие свечи придавали ужину нечто похожее на священный ритуал.

Подали кофе. Эдвина передала мне коробку с сигаретами. Я равнодушно взглянула на коробку — я никогда не курила и, наверное, уже не закурю: от никотина сужаются кровеносные сосуды и исчезает румянец.

— Настоящая леди, — закудахтал карлик, оценив мое пренебрежение к табаку. — У нее нет никаких пороков.

— Карл, перестань дурачить нас, — обратился к брату Дон. — Ты опять впадаешь в детство.

Карл пожал плечами:

— Как я могу запретить мистеру Лимбо выражать свое мнение? Я отвечаю за себя, он — за себя. У нас ведь демократия.

— Пусть твой урод лепечет, что хочет, только оставит мою жену в покое! — неожиданно вскричал Дон.

— А мне высказывания мистера Лимбо кажутся любопытными, — подал голос Пейтен. — Я бы хотел послушать его еще.

— Пожалуйста, — карлик не заставил себя ждать. — Почему у вас вылезли волосы, мистер? Ваша голова усохла?

Грегори Пейтен стал похож на перезрелую сливу и припал к чашке с кофе.

Фабиан Дарк ухмыльнулся:

— Что, получили? Вам следует быть осторожным. Ванда должна была предупредить вас, что с мистером Лимбо шутки плохи. Карл у нас чудак и проказник... Неисправимый, причем.

— Значит, его невозможно ничем подкупить. Он неподкупный — очко в пользу Карла, — сказала я.

Мне хотелось показать, что Дон женился на девушке с соображением, а не на какой-нибудь пустышке. Наверное, Убхарты поняли это — за столом воцарилась тишина.

Колокольчик в руке Эдвины заставил кое-кого вздрогнуть.

Вновь появилась прислуга, собрала приборы и тарелки. Когда женщина вышла, Ванда презрительно хмыкнула:

— Таковы мы, Убхарты! Дружная семья... Дружная, когда речь идет о каких-то десяти миллионах долларов.

— Слетелись, — проскрипела Эдвина. — Я даже слышу, как хлопают ваши крылья. Один гриф-стервятник, второй...

— Ну, уж так обязательно и стервятники. Скажем иначе: летучие мыши, — начал подтрунивать Фабиан Дарк.

Грегори Пейтен смотрел на происходящее, широко распахнув свои выцветшие глаза.

— Я и не ожидал, что будет так интересно, — улыбнулся он, и его зубы вновь произвели на меня сильное впечатление. — В следующий раз я возьму записную книжку. Надеюсь, что у Убхартов всегда такой острый обмен мнениями и мне будет что записать...

Мистер Лимбо вмешался и заговорил капризным голосом:

— Карл, я уже не хочу Мэвис, я хочу Ванду!

— Не строй иллюзий, — ответил Карл, — ведь ты всего лишь кукла, набитая черт знает чем.

— Это не аргумент! Ведь вышла же Ванда замуж за этого, усохшего! В его голове тоже одна вата и опилки. Значит, выйдет и за меня!

Ванда вскочила, словно ошпаренная крутым кипятком.

— Если так будет продолжаться все три дня, наследство покажется мне ничтожной компенсацией за этот мерзейший спектакль!

— Пойдем, дорогая, — поднялся Пейтен, чья рожа была разукрашена выступившими багровыми пятнами.

— Хорошо. Выпьем коктейль в гостиной, — едва разжимая губы, ответила Ванда.

Супружеская чета удалилась, и Дон с укором посмотрел на Карла.

— Что ты вытворяешь? Угомонись!

— Кто это? — не открывая рта, спросил карлик. — Твой брат?

— Наполовину, — ответил Карл. — Не обращай на него внимания. У него есть вторая, чуждая мне половина, начиненная испанской дуростью. Это перешло к нему от матери испанки...

— Скажи, а он не собирается умирать? — закудахтал мистер Лимбо. — Вот было бы здорово! Мне досталась бы его женушка. Обожаю грудастых блондинок — они теплые, мягкие...

— Любуйся ею, пока она не исчезла, — недобро усмехнулся Карл. — У жен моего сводного брата есть такая манера — погибать в автокатастрофах или падать со скал.

— Кретин!

Дональд Убхарт отшвырнул кресло, в котором сидел, и с крепко сжатыми кулаками подскочил к Карлу.

Карл тоже поднялся, сжав кулаки.

— Сейчас я засуну твою куклу тебе прямо в глотку! — заорал Дон.

Он замахнулся, намереваясь ударить брата, но Карл был готов к нападению и первым нанес Дональду сильнейший удар под ложечку. Дон согнулся. Лицо его перекосила гримаса боли, голова упала. Карл схватил брата за волосы, поднял голову и нацелился разбить коленом лицо.

Ну уж нет!

У Мэвис должен быть нормальный «муж», пусть даже сроком на три дня, а не распухшее бревно. Неожиданно для Карла я ударила его ребром ладони по шее и с силой хлопнула обеими руками по ушам — это были мои излюбленные приемы, почерпнутые у морского сержанта.

Карла буквально потрясло это неожиданное нападение. Он попытался взглянуть на меня, глаза его расширились, язык вывалился. Я врезала ему еще один прямой, целясь в переносицу. Через мгновение он уже стоял на коленях рядом с братом и смотрел на окружающих мутными глазами безумца.

Карл и Дон шарили по полу руками, пытались встать, но безуспешно.

Тут я услышала голос Эдвины, которая наблюдала за происходящим с нескрываемым злорадством.

— Дурная кровь! — сказала она. — Дурная кровь, жестокое сердце и извращенный ум, причем, у обоих. Дональд получил это «наследство» от испанской ведьмы, а Карл — от сумасшедшей южанки.

Фабиан Дарк с независимым видом курил дорогие сигары. Наконец он соизволил разлепить губы:

— Все, что вы говорили про кровь, сердце и ум, вполне можно отнести к отцу обоих сыновей. Надо быть искренними хотя бы в нашем кругу и честно признать: Рэндолф Убхарт был мизантропом.

— Рэндолф был замечательным человеком! — воскликнула Эдвина. — Это не его сыновья! Это — выродки!

— Я бы не стал говорить, что Рэндолф Убхарт был замечательным. Он был незаурядной личностью — да. В своем роде, человеком выдающимся, но озлобленным и жестоким. И нет большого секрета в том, что здесь происходило кое-что, выходящее за рамки общественной морали. И происходило это по воле Убхарта-старшего. Так что нет необходимости поминать всуе его жен. Мать Дона не была ведьмой, а мать Карла — сумасшедшей.

— О чем вы? — высоким голосом вскрикнула Эдвина, ее бледные щеки вспыхнули.

Адвокат улыбнулся.

— Я довольно прозрачно намекаю на подвал... О вашем подземелье ходят слухи... Говорят, там зажигают свечи, надевают маски, заковывают людей в цепи, справляют обряды... Вам это хорошо известно, Эдвина. Ведь вы помогали Рэндолфу Убхарту в его играх, не так ли? Были у него подручной.

Эдвина хотела что-то крикнуть, но лишь тяжело задышала, как лошадь под непосильным грузом, и закусила указательный палец так, что выступила кровь. Ничего не сказав, она выскочила из столовой.

— Рэндолф был не только странным шутником, — сказал Фабиан, обращаясь ко мне, — он был еще и затейником.

На лицо адвоката наползла кривая ухмылка, а глаза заблестели так ярко, что я испугалась.

Вдруг кто-то резко сжал мое плечо. Я решила, что это Карл, и хотела резко отпихнуть мерзавца. Но это был Дональд. Боль немного отпустила его, он смог выпрямиться.

Что касается Карла, тот все еще ползал по полу с остекленевшими глазами.

— Пора спать, Мэвис, — сдавленным голосом сказал Дон. — Вечер, кажется, несколько затянулся. Пойдем отдохнем...

— Мистер Убхарт, что вы себе позволя... — начала я и осеклась.

Разве может жена отказывать мужу в том, что принадлежит ему по праву?

— Мэвис дурачится, это в ее стиле, — сказал Дон Фабиану и улыбнулся через силу.

— Я понимаю, — вежливо ответил тот, — и вижу, что вы оба, несмотря на целый год супружества, все еще пылаете страстью. Надеюсь, эта ночь вам удастся.

— Спокойной ночи, — сказал Дон.

— Спокойной ночи, Фабиан, — улыбнулась я. — Вы что-то говорили про цепи. Их звон не помешает нам выспаться?

— Выспаться сегодня ночью вам может помешать только кое-что другое... Вы мне нравитесь как семейная пара: любящая преданная жена и надежный муж, будущий миллионер.

Он глуповато хихикнул.

Дон подтолкнул меня к выходу.

Мистер Лимбо валялся на стуле, его нарисованные глаза глядели безучастно, а глуповатая ухмылка напомнила мне Фабиана. Не знаю, почему, но я вдруг подумала: если бы передо мной стоял выбор — мистер Лимбо или мистер Дарк, я выбрала бы последнего. Какие только мысли ни забредают в мою несчастную голову!..

Мы поднялись в свои апартаменты. Дон прикрыл дверь.

Интересно, неужели Дон относится к тем «пещерным мужчинам», с которыми я разговариваю на языке жестов, самый выразительный из которых — удар по почкам? В таком случае, я, разумеется, спасу свою «честь», но что получу взамен? Или Дон из так называемых «порядочных людей», которые выдают ханжество за нормы морали?

Я не торопилась в отведенную мне спальню, но «муж» неожиданно быстро исчез за дверью своей комнаты, буркнув на прощанье что-то вроде «спокойной ночи».

Я прошла к себе и обвела глазами спальню. Вздохнув, уселась на кровать. Та жалобно заскрипела в унисон моим мыслям. А мысли «миссис Убхарт» вращались вокруг холодности мужчин, их эгоизма и расчетливости. Когда муж решительно закрывается от жены в другой спальне, стоит ли удивляться, что женщины ищут ласку где-то в другом месте?

Я приняла душ, надела красивую ночную сорочку и расправила на ней все складочки и кружевца. Сорочка едва прикрывала коленки. Без косметики я казалась себе девочкой-подростком, правда, с довольно хорошо развитым бюстом.

К сорочке полагалось надеть панталончики в кружевах, но мне не хотелось стеснять свое тело тугими резинками. Короче, я обошлась без панталончиков.

Сидя перед зеркалом, я расчесывала волосы. Каждый день я провожу массажной щеткой от макушки до кончиков волос сто раз. Я досчитала до девяноста шести, когда в дверь постучали и, не дождавшись ответа, открыли ее.

На пороге стоял Дон.

Тут следовало бы сказать: «Он застыл, как монумент». Действительно, Дональд долго рассматривал меня, потом ахнул:

— Простите, Мэвис, я ворвался...

— Чтобы увидеть свою «жену» в неглиже? Считайте, что вы достигли этой заветной цели.

— Нет, что вы, я хотел... В общем я должен выразить вам благодарность, — он подошел ближе. — Вы отменно владеете приемами защиты... Карлу крепко досталось, и поделом.

Дон подмигнул мне. Его красивые, блестящие от нескрываемого возбуждения глаза буквально впились в меня.

Я поведала ему про морского сержанта, который показал мне приемы защиты и нападения. Когда я закончила, оказалось, что мы оба сидим у меня на кровати. Дон положил свою руку мне на плечо, а второй рукой гладил грудь.

— Вы ранили меня, Мэвис... в самое сердце.

Дон сжал меня в объятиях так сильно, что я перестала дышать.

— Какая вы красивая, Мэвис... Красивая и юная... Какие ноги, грудь...

— Ум, — подсказала я.

— Ну, вам не стоит огорчаться из-за пустяков, — ответил он. — Никому не даны абсолютно все достоинства.

Дон приблизил свои губы к моим и поцеловал меня.

Кто бы мог подумать, что есть еще неоткрытые острова в этой цивилизованной стране под названием «любовь»!

Поцелуй Дона лишил меня сил. Это были совершенно новые, неизведанные чувства... Я потеряла голову и счет времени. О боже, какой он был долгий, этот поцелуй. Оторвавшись наконец от Дона, я увидела его сияющие глаза и услышала, как он шепчет:

— Мэвис, ты такая соблазнительная... ты лучше всех... Я таких не встречал...

Мой язык мне не повиновался, иначе я сказала бы в ответ что-то похожее.

Дон выпустил меня на мгновение из объятий, чтобы погасить свет.

— Дон! О! — простонала я.

— Вспомни, мы с тобой муж и жена, — продолжал шептать этот змей-искуситель.

Его руки были умелыми, губы нетерпеливыми, голос лишил меня последних остатков разума. Впрочем, я ни о чем и не хотела думать...

Я проснулась среди ночи от странного звука. Мне показалось, что я слышу какой-то звон — то ли цепей, то ли колокольцев.

Пришлось зажечь электричество и взглянуть на часы — они показывали три часа ночи. Постель была пуста — видимо, Дон вернулся в свою спальню.

Тишина.

Я успокоилась, погасила свет и чуть было не уснула, но вдруг странный звук повторился: звенели цепи. Я вспомнила, что Фабиан говорил про умершего Рэндолфа и каком-то подземелье.

После этого спать мне расхотелось категорически. Я прошла через нашу общую гостиную и постучала в спальню Дона. Ни звука. Все же надо разбудить «мужа» и поставить его в известность о происходящем.

— Дон! — позвала я его, войдя в спальню.

Зажгла свет: комната была пуста. Значит, Дон раньше меня услышал звон цепей и пошел посмотреть, что там творится.

Я вернулась к себе.

Ждать Дона или пойти его искать? Мои раздумья прервала мышь, зашуршавшая в углу. Я вскочила. Нет, уж сидеть здесь с мышью я не буду!

Уже добежав до двери, я остановилась. Моя короткая ночная сорочка хороша в определенных обстоятельствах и моментах, но только не сейчас. Я сняла ее и быстренько натянула свитер с брюками. Причесалась, торопливо подкрасила губы. Посмотрела в зеркало: на меня смотрела Мэвис-детектив.

Теперь — вперед!

В коридоре было темно, и я пробиралась на ощупь. Я помнила, что мы поднимались по широкой лестнице — она была где-то здесь.

Вытянув перед собой руки, я двигалась медленно и очень осторожно.

Вдруг моя правая ладонь коснулась чего-то. Это не стена, а нечто упругое, теплое... Человек!

Я чуть не заорала с перепугу, но неожиданно раздался знакомый кудахтающий смех — так смеяться мог только мистер Лимбо.

Ноги мои еще дрожали, но испуг прошел: я была согласна на встречу даже с Карлом и его карликом, лишь бы в этой кромешной тьме не повстречать самого сатану!

— Мистер Лимбо! Карл! Вы так напугали меня! Перестаньте, — произнесла я дрожащим голосом.

Луч фонарика ударил по глазам. Карл осветил меня всю и опустил фонарик.

— Н-да... Вы, Мэвис, спите одетой?

— Отныне я не поддаюсь на ваши провокации. Карл. Лучше скажите: что вы делаете здесь в такой час?

— То же самое я могу спросить и у вас, дорогая, — уклонился Карл.

— Нет, ты лучше спроси еще раз, как она спит, не раздеваясь, — закудахтал мистер Лимбо.

— Не понимаю, Карл, зачем вам эта марионетка! Ведь нас здесь только двое — вы и я.

— Нет, нас трое, — луч фонарика выхватил из темноты наглую размалеванную рожу карлика.

— Знаете, я проснулась и услышала, как звенят цепи. Дон куда-то ушел из своей спальни, его нет, и я...

— Дон ушел из своей спальни? — переспросил Карл, сделав ударение на предпоследнем слове.

Я проигнорировала очередную насмешку.

— Карл, вы не поможете мне найти мужа?

— В цепях?

— Нет, цепи тут ни при чем. Я просто хочу найти Дона. Я волнуюсь.

— Наша Принцесса волнуется, — прокаркал мистер Лимбо. — Женщину надо успокоить. Ее надо отвлечь. Иди-ка ты, Карл, спать, а я займусь Мэвис. Встретимся завтра или... на будущей неделе.

— Если карлик не заткнется, я оторву ему ножки и ручки, — рассвирепела я.

— Карл! — испуганно завопил уродец.

— Если вы, дорогая, посмеете тронуть мистера Лимбо хоть пальцем, я разберусь с вами по-свойски, — недобро усмехнулся Карл. — Вы и так уже ударили меня дважды, когда я разбирался с братом. Ударили внезапно и подло...

— Мои руки сработали автоматически.

— Верю, — Карл стал серьезен. — Дону очень крупно повезло с женой. Я до сих пор не могу придти в себя от изумления, как это братцу удалось жениться на вас. Дон у нас мерзавец и слизняк, а вы — девушка просто удивительная. Наверное, все дело в наследстве, которое должен получить через три дня этот мелкий пакостник.

— С вашего языка капает яд, — рассердилась я. — Ваш мистер Лимбо прав: вы марионетка! Дергающаяся кукла! Вот так Карл Убхарт! А теперь, с вашего позволения, я отправляюсь на поиски мужа! Одна!

— Одна?

Мистер Лимбо сказал это слово голосом Карла. Мистер Лимбо положил мне на плечо свою короткую ручонку.

— Хорошо... если вы... — смягчилась я.

— Обойдемся, дорогая, без Карла. Ты во всем права, — фыркнул карлик.

— Нет, я не оставлю вас наедине, — сказал Карл. — К тому же надо проучить леди за те два удара в столовой...

Он то ли смеялся, то ли угрожал... Что ответить?

Я кое-что знаю об умении держать паузу. Например, у вас в конторе много работы, вы с шефом сидите допоздна, и вдруг открывается дверь и входит жена шефа. Вот тут выигрывает тот, кто дольше всех держит паузу.

Я молчала до тех пор, пока Карл, наконец, не осознал, что я выскочила в коридор не для игры в прятки.

— Итак, Мэвис, вы ищете мужа, — сказал он. — Но куда он мог пойти?

— Кажется, я догадываюсь. Он так же, как и я, услышал звон цепей и пошел проверять, что происходит.

— Откуда доносился этот звук?

— Снизу.

— Надо спуститься...

— А я знаю: это был призрак старого Рэндолфа, — проскрипел мистер Лимбо. — Он преследует старшего сына. Настигнет и убьет! Хотел бы я посмотреть на это! Будет поинтереснее любого стриптиза в Лас-Вегасе!

Карл шел впереди, освещая дорогу фонариком. Мы спустились на первый этаж и оказались в гостиной. Он зажег свет.

Удивительно, но Карл выглядел так, словно и не ложился спать. Брюки для верховой езды, рубашка, туфли, пробор в волосах — все говорило о том, что сегодня ночью Карл бодрствовал.

— Никаких звуков, никаких цепей! — возвестил он. — Князь тьмы успокоился, ведьмы разлетелись, вакханалия закончилась. А не выпить ли нам?

— Я ищу Дона, а не бокал виски!

— Мы обязательно найдем нашего дорогого Дона, — хладнокровно ответил Карл. — И рюмка-другая не повредит этому.

Он подошел к стойке бара, усадил своего карлика так, что тот принял вид горького пьяницы, и начал шарить по бутылкам, чтобы смешать коктейль.

— Мэвис, ваш любимый напиток «жимлет»?

— Да, но откуда вам стало это известно?

— Проговорился Фабиан...

Коктейль помог мне. Я взбодрилась, едва только жидкость достигла желудка. Даже мистер Лимбо показался мне милым и симпатичным.

— Итак, цепи... Цепи звенели, — в задумчивости сказал Карл. — Кто говорил о цепях? Эдвина? Нет. Это адвокат, кажется, что-то вещал насчет подземелья, цепей, обрядов... Черт, я не все помню: в голове моей сильно шумело после того, как одна особа ударила меня по ушам... Фабиан сказал: Эдвина была подручной у Рэндолфа. «Зажигают свечи, надевают маски, заковывают людей цепи...» Вот как...

Карл прищелкнул пальцами.

— Вы о чем-то догадались? — с надеждой спросила я.

— Подземелье, подвал, погреб! Кажется, я знаю, где это.

— Вы знаете то место, где висят цепи?

— Если мне не изменяет память, в подвал можно пройти через кухню. Маленькая дверца и лестница вниз... Пойдем, Мэвис!

Я передернула плечами:

— Сходите без меня, я вас подожду здесь. В подвалах водятся крысы, пауки... Вы мне расскажете, что там происходит или происходило.

— А если там ваш муж? Вдруг он сейчас танцует в подвале с Эдвиной и гремит цепями? Мне кажется, вы все должны увидеть своими глазами.

— Дон и Эдвина? — мне стало смешно. — Вы опять провоцируете меня. Но идти в подвал придется, — я вздохнула. — Идите первым, я — за вами.

Мы вышли из гостиной и взяли курс на кухню.

Карл прихватил свою куклу, хотя я втайне надеялась, что он оставит мистера Лимбо сидеть на стойке бара. Но, видимо, марионетка стала частью Карла: он не мог расстаться с ней ни на минуту.

Карл зажег свет на кухне, постоял, осматриваясь, и показал на дверцу:

— Вот! — он был доволен. — Здесь начинается лестница, которая ведет в подвал.

— Хорошо, идем, — сказала я без особой радости.

Почему-то на лестнице не было света: Карл несколько раз щелкнул выключателем, но лампочка не загорелась.

— Хорошо, что у меня есть фонарик. В самом подвале должна быть еще одна лампочка.

— А может, не полезем в подвал? — робко спросила я. — Крикнем Дону, он нам ответит...

— Не ответит, если у них там с Эдвиной тайное свидание. Мой братец глуп, но не настолько, чтобы выдать себя, — Карл подмигнул мне. — Но мы с вами тоже можем уединиться. Для этого не обязательно лезть в подвал...

Я рассердилась:

— Ладно, умник, спускаемся.

Карл двигался боком, чтобы свет от фонарика падал на ступеньки. Это упростило мне спуск. Мы прошли почти всю лестницу, когда Карл вдруг резко затормозил, и я ткнулась лицом ему в спину.

— Господи! — воскликнул он.

Интересно, что это такое интересное он увидел в подземелье, чтобы я получала синяки?

— Могли бы крикнуть мне «стоп». Ведь я могла разбить лицо!

— Свечи!

— Какие свечи? Причем тут свечи? Это не оправдывает...

Я замолчала, потому что, заглянув за плечо Карла, увидела множество небольших свечей, стоящих на темном холодном полу подвала. Десятка два колеблющихся язычков пламени не могли осветить все подземелье, а лишь создавали атмосферу таинственности и страха.

Я заметила паутину. На стенах подвала блестела влага, стойкая затхлость и сырость вызывали приступы тошноты.

— Мне страшно, Карл, — прошептала я. — Пойдем наверх. И побыстрее!

— Да-да... Здесь никого нет. Впрочем, что это? Кто там?

Он направил луч фонарика в угол, и я вскрикнула. На полу лежал мужчина, и очень хорошо мне знакомый.

Я подбежала и перевернула его на спину.

— Дон!

Из глаз моих брызнули слезы. Осторожно ступая, подошел Карл и склонился над неподвижным телом. Потом повернулся ко мне:

— Перестаньте!

— Э... что? — я размазывала слезы по щекам.

— Перестаньте изображать безутешную вдову. Ваш муж не умер. Видите: он дышит. Лучше принесите воды. Возьмите мой фонарик, — он впихнул его в мою ладонь. — Дойдете?

Не помню, как я взлетела по лестнице. На кухне нашла кувшин, набрала воды и возвратилась в подвал.

Карл сбрызнул лицо Дона и смочил ему губы.

Дон не открывал глаз.

Тогда Карл набрал полный рот воды и устроил моему «мужу» холодный душ.

— Что вы делаете? — заорала я. — Так вы его совсем погубите!

— Ничего, главное — чтобы Дон пришел в себя.

Дональд, наконец, открыл глаза. Мы услышали стон:

— О, моя голова! Кто меня ударил?

Голос его был таким слабым, что у меня сжалось сердце. Я присела и осторожно приподняла голову Дона. Карл светил фонариком. Вместе мы осмотрели Дональда и обнаружили кровоподтек, а затем и шишку над правым ухом.

— Ничего страшного, — сказал Карл. — Кто-то ударил тебя сзади. Это не смертельно. А головная боль скоро пройдет.

— Ты так легко это говоришь, потому что с твоей головой все в порядке, — обиделся старший брат.

— Перестань! — прикрикнул Карл. — Лучше скажи, кто мог тебя так приласкать? Ты заметил что-нибудь подозрительное?

— Нет, я не видел... Наверное, этот человек подошел ко мне очень тихо.

— Тогда у меня другой вопрос: зачем ты сюда спустился?

Дон приподнялся и сел. Он был невероятно грязен, паутина свисала с плеч, пижама промокла и пропахла сыростью.

— Я спал, — с трудом ворочая языком, начал он. — Вдруг посреди ночи сквозь сон услышал звон цепей. Потом раздался крик, и я окончательно проснулся. Решил, что надо проверить, кто кричал и почему. Я помнил, что говорил Фабиан про цепи и свечи...

— Все понятно, — перебил его Карл. — И что же было дальше?

— Ничего. Дальше ничего, — Дон хлопал ресницами и потирал голову. — Света на лестнице не было, но я захватил спички и попробовал освещать дорогу ими. На лестнице я поскользнулся и едва не упал. Громко выругался... Наверное, тот, кто находился здесь, внизу, услышал мой голос и приготовился встретить меня с чем-то тяжелым в руках. Едва я сошел с лестницы, как меня огрели...

— А эти свечи... Они горели? — спросил Карл.

— Не помню... Моя голова!

Дон попытался приподняться, и это усилие вызвало у него сильнейший приступ боли.

— Кто тут потерял голову? Успокойся, твой качан у тебя на плечах, — закудахтал мистер Лимбо.

— Карл, перестань! Твоя идиотская кукла раздражает меня, — взмолился Дон. — У меня нет настроения для шуток, пойми же!

— Мой братец меня разочаровывает, и с каждым днем все больше, — насмешливо хмыкнул Карл. — Не стоит корчить из себя больного. Я осмотрел твою голову и гарантирую полное выздоровление. Уж не притворяешься ли ты? Я надеялся, что вы с Эдвиной устроили тут хорошенькую оргию и она пристукнула тебя за то, что ты не проявил должного усердия...

— У тебя остроумие подростка! — скривился Дон.

Я сочла своим долгом вмешаться и погасить ссору в самом начале:

— Нам всем надо как можно скорее подняться наверх и занять места в своих постелях, — строго сказала я. — Тебе, Дон, нужна медицинская помощь, и я ее окажу. У меня есть навыки обращения с йодом и бинтами, а аспирин ты выпьешь сам.

— Все-таки она — божественная женщина, — закаркал мистер Лимбо. — Слышишь, Карл, она даже умеет обращаться с бинтами. Бьюсь об заклад, что Мэвис была герл-скаутом! У тебя. Принцесса, сохранились бойскаутские значки?

— Отстанешь ты от моей жены или нет?! — заорал Дон.

— Спокойнее, братец, — Карл явно издевался. — Ты снова нарываешься? С твоей-то головной болью? Хорошо, я готов, но учти, что отныне я никогда не стану поворачиваться к твоей жене спиной.

— Ну поднимайтесь же! — я начала терять терпение. — Еще немного, и я подхвачу хронический насморк в этой яме.

— Мэвис, — мягко произнес Карл, — нам все-таки стоит выяснить, не прячется ли здесь тот негодяй, который покушался на Дона. Кто-то все же зажег эти дурацкие свечи!

— Выясняйте это вместе со своим карликом, а я должна промыть и обработать рану мужа и уложить его в постель. Лучшее лекарство для Дона — это сон.

— На месте Дона я бы не торопился покинуть подвал, — сказал Карл. — Не мешает хорошенько осмотреть это прибежище теней и крыс. Как знать, не обнаружим ли мы здесь какой-нибудь документ...

— Какой документ?

— Ну, например, новое завещание, полностью лишающее Дона наследства.

Внешне сохраняя спокойствие, я взбесилась и решила как следует отдубасить Карла. Я начала про себя считать до десяти. Если на счете «десять» эти кретины не двинутся с места, я им покажу, какой бывает Мэвис в гневе. И пусть мистер Лимбо выражает потом сочувствие своему...

Я не успела придумать, каким словом обозвать Карла, потому что едва не вскрикнула от неожиданности.

О боже! Что это?!

Луч фонарика высветил на стене страшную рожу. Несколькими мгновениями спустя я поняла, что это всего лишь маска: лицо из эбонита, искаженные сатанинской ухмылкой губы, светящиеся зеленые глаза...

Кто-то вопил. Но только после того, как Карл ткнул меня локтем в бок, я поняла, что это мой вопль.

— Мэвис, у вас сдали нервы? — сдержанно спросил Карл. — Вы же видите: это всего лишь маска.

— Да... Но этот подвал, эта рожа...

Я приготовилась увидеть на стене других страшилищ и не ошиблась: Карл лучом выхватил из темноты еще одну образину, судя по всему, женского рода. Это была маска ведьмы: змеиные губы, отвисшая нижняя челюсть с гнилыми зубами, седые космы...

— Спокойно, Мэвис, опять маска, — сказал Карл.

— Это какая-то пытка, — взмолилась я. — Давайте уйдем отсюда.

— Маски, свечи... — задумчиво говорил Карл. — Но должны быть и цепи. Где они?

Он продолжал методично лучом фонарика ощупывать стены. Вспыхнули злобным оскалом еще две маски. Несмотря на то, что все здесь было в паутине, маски сияли, как новенькие. Я пришла в себя. Отчего я должна бояться каких-то масок? Луч взметнулся вверх, прыгнул вниз... Я заметила что-то блестящее, но толком ничего не рассмотрела.

— Что там, Карл?

Он ответил не сразу, а когда ответил, то голос его дрогнул:

— Цепи...

Фонарик перестал дрожать в его руке.

Я увидела огромные цепи, концы которых были прикручены к стене. По цепям, по стене стекала вода. Две цепи удерживали человека за запястья, две — за лодыжки. На цепях висело обмякшее тело.

Белое мраморное тело. Тонкие руки. Черные спутанные волосы...

И страшное лицо с черным языком, вывалившимся наружу.

— Это Эдвина! — раздался дикий крик у меня за спиной.

Кричал Дон.

— Успокойся, счастливчик, — едва слышно прошелестел Карл. — Она задушена, а ты отделался легким ушибом.