"Любовница" - читать интересную книгу автора (Браун Картер)

Глава 4

У меня оказался отличный стол для наблюдения за полуночным представлением, прямо напротив сцены. Фазан под соусом был великолепен, и не беспокоился о размере счета. Ведь это было последнее развлечение Уилера в Лас-Вегасе.

Заиграла музыка, раздвинулся занавес, и кордебалет поднял на меня свои левые ноги, опустил, потом то же проделал правыми ногами. В конце ряда находилась блондинка с самыми длинными ногами, какие я когда-либо видел. Она казалась интересной, но я сказал себе, что пришел по делу и не могу тратить на нее время. А вообще-то можно бы позволить себе и блондинку.

Официант принес мне очередную порцию выпивки, и я, прислонясь к спинке стула, начал расслабляться, наблюдая, как кордебалет извивается, кача задами в моем направлении, но ведь я здесь по делу… Я начал понимать, почему этот бизнес так популярен у дельцов и почему некоторые их привычки носят уголовный характер.

После кордебалета к микрофону подошел конферансье.

— Леди и джентльмены, мы имеем удовольствие представить здесь, в «Снейк Айз», игорный бизнес высшего класса. Самый главный выигрыш сегодняшнего вечера для вас, счастливчики… Габриель!

Огни постепенно погасли, сцена погрузилась в темноту. Только пятно в середине осталось освещенным, и в нем возникла она.

Высокая брюнетка с коротко подстриженными волосами. Это придавало ей какой-то взъерошенный, но по-своему шикарный вид. Она стояла на сцене, гляд на публику, под ярким светом прожекторов, и казалась дерзкой. Ей не хватало только пары маленьких рожек, чтобы походить на забавного бесенка. Ее кожа была темно-кремового цвета. Груди — остроконечные вершины-близнецы высшего класса. Талия под ними расцветала пышными бедрами. Ноги заставляли забыть о блондинке в голубом.

Она неподвижно стояла в центре сцены около минуты, абсолютно обнаженная. Потом свет прожекторов погас так же быстро, как и зажегся.

Мужская половина публики протестующе завыла. Потом вой перешел в бормотание — это жены боролись за супругов и одержали верх. Оркестр играл тихую музыку, но никто ее не слушал.

Я сидел, надеясь, что за сценой есть электрик, который мог бы починить прожектор. Когда эта надежда была почти потеряна, свет снова зажегся. Габриель была в центре сцены, но уже одетая. Она беспечно подождала, пока смолкли протестующие крики, потом шагнула к микрофону.

— Леди и джентльмены, — сказала она глубоким гортанным насмешливым голосом. — Извините меня за краткость моего выступления. Но я думаю, что вы согласитесь: я сняла с себя все эти пустяки… — Она подождала, пока смолкли аплодисменты, сохраняя на лице все то же дерзкое выражение. — А теперь, — вежливо продолжила она, — вам бы хотелось, чтобы я сделала что-нибудь дл вас?

Невысокий лысый джентльмен в переднем ряду что-то забормотал, но неожиданно умолк: жена ткнула его локтем под ребра.

Брови Габриель приподнялись.

— Думаю, я не нарушу традиции, — сказала она, — я ведь и в самом деле артистка. Мне нравится знать, что моя программа что-то несет…

На ней было платье, открывавшее плечи, а сбоку — молния. Все присутствующие точно знали, где она — эта застежка, потому что она расстегнулась. Платье медленно опускалось на пол. Она лениво пошевелила бедрами, и оно упало. На ней осталась нижняя юбка.

— Может быть, спеть что-нибудь? — спросила она. Юбка последовала за платьем, и Габриель осталась в лифчике и штанишках с фантастическими оборками, которые пеной лежали вокруг верхней части бедер.

— Вы не хотите, чтобы я пела? — спросила она тоном обиженной девочки. — Тогда, может быть, мне станцевать?

В помещении стало так тихо, что слышно было, как упал лифчик. Вот тогда произошло то, чего ожидали все. Она надула на публику губы.

— Я думаю, что вы не очень-то доброжелательны ко мне, — сказала она. — Я больше не буду с вами разговаривать.

Она повернулась спиной к зрителям, опустила пальцы к поясу штанишек и сняла их, стоя на одной ноге, чтобы отбросить от себя подальше. Они пролетели по воздуху и скромно опустились на лысину маленького джентльмена. Потом она снова повернулась к публике, повернулась очень медленно.

— Надеюсь, у вас нет ко мне претензий, — печально сказала она.

Прожектор погас, и раздался гром аплодисментов.

Когда включили свет, на сцене стоял конферансье, собираясь объявить следующий номер — гвоздь программы.

Это был знаменитый телевизионный комик. Возможно, он рассказывал очень смешные истории, но я их не слышал. Шутки можно прочесть, купив комиксы, но девушки, подобные Габриель, не так уж часто встречаются. Кроме того, именно она была причиной моего приезда сюда.

Мне пришлось подождать окончания выступления, потому что официантам было запрещено обслуживать посетителей, пока на сцене артист. Только час спуст мне удалось остановить официанта.

— Мне бы хотелось повидаться с Габриель, — сказал я ему.

Он понимающе ухмыльнулся:

— Простите, сэр, но это невозможно. Она никого не принимает.

— Интересно, сколько мне будет стоить, если я пошлю ей записку через официанта? — спросил я. Его улыбка стала чуть дружелюбней.

— Пять монет вполне хватит, сэр. Но я никогда не слышал, чтобы кто-то получал ответ, даже оплаченный.

— Все же я попытаюсь.

Я написал несколько слов на обратной стороне конверта для авиапочты, предварительно вытащив из него обратный билет на самолет. А официанту вручил десятку.

— Это с оплаченным ответом.

— Спасибо, сэр, — сказал он. — Я позабочусь, чтобы она получила ваше письмо.

Помещение практически опустело. Я понял, что холодок на моей шее вызван взглядами полудюжины официантов. Встав из-за стола, я прошел в главную комнату, которая была полна народу.

«Снейк Айз» теперь, когда кончилось представление, опять стал ареной бизнеса. Он делался повсюду: за столами для игры в кости, у рулетки. Гул голосов перекрывало шуршание игральных автоматов.

Я закурил и подумал, что и мне нужно сыграть. Быть в Вегасе и не сыграть, было бы все равно что, очутившись в гареме, лечь спать в одиночестве. Я подошел к сетчатой стальной решетке, отделявшей кассиров от клиентов.

Два мускулистых парня в синей форме тупо уставились на меня, когда остановился перед их клеткой. Я посмотрел на их оружие и шерифские значки, и мне стало любопытно — таким ли был Дикий Запад? Наверное, все же менее организованным.

— Слушаю, сэр? — вежливо спросил парень за решеткой.

Я положил долларовую бумажку на стойку и протолкнул за решетку.

— Никелей на все.

Он моргнул, потом звякнул передо мной горстью медяшек.

— На моем ранчо в Техасе нашли нефть, — пояснил я. — Сегодня ночью у мен есть время.

— Да, сэр, — сказал он и выплатил тысячу долларов фишками парню, стоявшему рядом со мной.

Я пошел к ближайшей машине и начал играть. Хладнокровно проиграл восемьдесят центов, потом выиграл и получил назад три никеля. Теплое чувство охватило меня. Я обрадовался, что не потерял головы и не пошел к машине с двойными ставками.

Кто-то тихонько похлопал меня по плечу, когда я собирался опустить последний никель. Обернувшись, я увидел официанта, стоявшего с удивленным лицом.

— Габриель, — хрипло сказал он, — хочет вас видеть. Я опустил последнюю монету в «однорукого бандита», и он оказался достойным своего имени.

— Прекрасно, — сказал я. — Вы проводите меня?

— Да, сэр. — Тут он задумчиво покачал головой. — Такого никогда не случалось раньше.

— Это все мой почерк, — пояснил я ему, когда мы вышли из игорного зала через скрытую вторую дверь и пошли по коридору. — Мой почерк неотразим дл стриптизерок.

— Да, сэр, — сказал он через плечо.

— Но только для особо одаренных артисток и только для женщин, — добавил я. — Для остальных в моем почерке нет ничего особенного.

Он остановился у двери и тихо постучал.

— Войдите, — послышался хриплый голос. Официант медленно отступил, и быстро открыл дверь, прежде чем его ладонь коснулась меня.

Очутившись внутри, я так же быстро прикрыл дверь и прислонился к ней. Это была гримерная, и я расстроился, потому что Габриель уже успела одеться. Она сидела перед зеркалом в серебристом вечернем платье. Я подождал, пока она закончит подрисовывать брови, наблюдая за мной в зеркале.

— Вы — друг Говарда? — спросила она наконец.

— Можете меня так называть, — сказал я, продолжая ее внимательно разглядывать.

— Я слышала об убийстве Линды, — сказала она и еще раз взглянула на мою записку, лежавшую перед ней на столе. — Вы пишете, что Говард в беде. Что за беда?

— Линда была племянницей шерифа графства, — сказал я. — Говард за некоторое время до убийства сделал шерифу предложение, но тот его не принял. Говард сказал, что сделает ему последнее предупреждение, и шериф считает, что труп девушки на его ступенях как раз и стал таким предупреждением.

Она взяла сигарету из пачки и закурила.

— Глупо со стороны Говарда, — осторожно сказала она. — Это на него не похоже. Но что могу сделать я?

— Мне хотелось бы поговорить с вами об этом. Почему бы нам не пойти куда-нибудь выпить?

— Сейчас не могу, — сказала она. — Нужно еще кое с кем встретиться. Но могла бы повидаться с вами потом… Примерно в два тридцать.

— Прекрасно. Думаю, что так или иначе здесь никто не спит ночью.

— Для сна есть завтрашний день.

— Я найду вас здесь, в баре?

Она подумала, потом покачала головой.

— Не думаю. Лучше прийти ко мне. Вы поедете на другой конец Стрипа. Там есть газовая станция под вывеской Нормана. Около нее повернете направо, и через два квартала, в угловом доме, моя квартира. Вы не заблудитесь. Дом бело-голубого цвета.

— Прекрасно, — сказал я.

— Если не застанете меня, входите и выпейте чего-нибудь. Входная дверь не заперта.

— Вот это гостеприимство!

— Как вас зовут?

— Эл Уилер.

— Хорошо, Эл, до встречи.

Она повернулась к зеркалу и продолжила заниматься макияжем.

Я закрыл за собой дверь и прошел несколько футов по коридору, когда впереди из зашторенной двери вышли двое парней и направились мне навстречу. Оба крупные, хорошо одетые и похожие на профессионалов. Я продолжал идти, и они остановились, поджидая меня. Именно тогда, когда я подошел к ним, они немного сдвинулись и загородили мне проход.

— Управляющему хотелось бы повидаться с вами, — вежливо сказал один из них.

— Я не хотел бы оставаться здесь дольше, и так потерял доллар.

— Его кабинет в конце коридора, — сказал второй. Он ловко ощупал мой пиджак, вытащил из плечевой кобуры 38 — й и тихонько прищелкнул языком.

— У вас, конечно, есть разрешение на ношение оружия? — заметил он.

— Я сообщу финансовой компании, — заверил я. — Еще три минуты — и он станет моим.

— Остроумно, — заметил первый. — Мне это нравится. Малый с чувством юмора. Я видел, как люди, подобные ему, умирали с улыбкой.

— Пошли, — кивнул второй. — Теперь мы спокойны…

Он сунул мой револьвер в свой набедренный карман, отчего его костюм не стал сидеть лучше.

Мы остановились у двери с табличкой «Управляющий». Первый постучал и открыл дверь. Втроем мы вошли в кабинет.

Это была большая комната с кушеткой, которая больше походила на пыточную камеру или на кабинет психиатра. Парень, сидевший за столом светлого дерева, не был похож на пациента психиатрической клиники. Вообще не было похоже, чтобы он нуждался в услугах врача.

— Садитесь, Уилер, — спокойно сказал он. — Я хочу поговорить с вами. — Он посмотрел на тех двоих и жестом отпустил их. — А вы подождите снаружи. Они вышли, я услышал, как захлопнулась дверь. Некоторое время парень молча смотрел на меня. Он выглядел как типичный преуспевающий администратор крупной компании. Но у него имелось одно большое преимущество — он работал на синдикат.

— Вас зовут Уилер, — холодно сказал он. — Вы приехали сюда сегодн вечером из Пайн-Сити. Послали Габриель записку, сообщив, что Флетчер в беде и нуждается в помощи.

— Верно, — согласился я. — А какое это имеет отношение к вам?

— В настоящее время Габриель является частной собственностью, — ответил он. — Своего рода страховкой, можно и так сказать. Она не будет помогать Флетчеру, потому что останется здесь, в Вегасе.

— Я только доставил сообщение. Для друга.

— Насколько вы близки с Флетчером? — тихо спросил он.

Я пожал плечами:

— Я познакомился с ним, когда он приехал в Пайн-Сити. Он рассчитывал развернуться там. Думаю, его можно назвать хорошим парнем, с которым стоит иметь дело. Вот так.

— Вы работали на него?

— Не сказал бы. Я сам по себе. Его нижняя губа слегка скривилась.

— Хочешь примазаться к банку, Уилер?

— Не совсем так. — Я постарался изобразить удивление. — Вы ведь знаете, Пайн-Сити управляется полицейскими. Я собираю, что могу, и здесь и там.

— Я знал это в тот момент, как вы вошли сюда, — сказал он с презрением. — Вы даже не похожи на специалиста. Скорее вы напоминаете мне мелкого жулика, который убегает, как только хозяин закричит: «Полиция!»

Я постарался удивиться еще больше.

— А на что вы жалуетесь? — нервозно спросил я. — Флетчер попросил мен поговорить с дамой, вот и все. Сказать ей, что он впутался в беду с копами из-за убийства Линды Скотт и что они пытаются пришить это дело ему. Я передал, что он просит о помощи, вот и все. Вы ведь не возражаете, чтобы поговорил с дамой, не так ли?

— Возражаю.

— Хорошо, тогда я не буду говорить с дамой.

— Вот вам совет, — сказал он. — У вас нет ни малейшего шанса в этом городе, Уилер. Для чего вы носите с собой 38 — й? Разве вы не боитесь, что он может выстрелить и до смерти напугать вас? Парни, подобные вам, должны оставаться честными.

— О'кей. Итак, я принимаю ваш совет и возвращаюсь в Пайн-Сити. Но что скажу Флетчеру, когда вернусь? Он заплатил мне пару сотен, чтобы я приехал сюда. Мне нужно что-то сказать ему.

— Передайте, что Габриель прекрасна, вполне здорова и, вероятно, такой и останется, пока он не пришлет сюда еще кого-то, чтобы встретиться с ней.

— Это все, что я должен сказать ему?

— Все, приятель. — Он нажал кнопку на столе, и в комнату вошли те мускулистые типы. — Макс, — сказал он, — мистер Уилер покидает город по состоянию здоровья. Отвезите его в аэропорт и оставайтесь с ним, пока он не поднимется в самолет.

— Непременно, мистер Фултон, — вежливо сказал Макс, ценитель юмора. Он посмотрел на меня и кивнул на дверь:

— Пошли, Уилер.

Я посмотрел на другого.

— Можно вернуть мне мой револьвер? — с надеждой спросил я.

Тот взглянул на Фултона, который кивнул ему и сказал:

— Конечно, отдайте ему пушку, но разрядите. Единственное, на что ему сгодится этот револьвер, — размозжить себе голову!