Браун КартерЗабавляйся сейчас, убьешь позднее

Картер БРАУН

ЗАБАВЛЯЙСЯ СЕЙЧАС... УБЬЕШЬ ПОЗДНЕЕ

Глава 1

Это было одно из самых крупных частных владений в Бель-Эйр, и уютное ощущение незыблемого благополучия висело над ним, подобно гигантскому золотому зонту. Все здесь выглядело чертовски здорово вылизанным и аккуратным, начиная с расчищенной и политой подъездной дороги и кончая изумрудной пышной травой, окаймляющей ее с обеих сторон. Я припарковал машину у большого приземистого сельского дома в псевдоанглийском стиле и с трудом подавил внезапное желание швырнуть камень в ближайшее окно, чтобы проверить, не исчезнет ли вся эта идиллия.

Как только я поднялся на крыльцо, филенчатая дверь распахнулась, и в проеме возникла любимая прислужница современного египетского фараона: высокая элегантная девушка в шелковом костюме. Черные и белые поперечные полосы, чередуясь, бежали по узкому лифу без рукавов и плиссированной юбке. У незнакомки были маленькие округлые груди, а стройные ноги вполне заслуживали названия "источника наслаждений".

Прямые черные волосы, разделенные посредине ровным пробором, обрамляли лицо. Лишь самые их кончики слегка загибались внутрь, подчеркивая изящную линию скул и подбородка. Добавьте к этому загорелую шелковистую кожу и, огромные желто-зеленые глаза, прямой аристократический нос и довольно крупный рот, в складке губ которого ясно читалась надменность.

Возможно, за этой безукоризненно-лощеной оболочкой скрывается страстная натура, подумал я, так что со временем было бы весьма любопытно попробовать до нее докопаться.

- Вы - Холман? - Голос у нее был низкий, энергичный и совершенно равнодушный.

- Да, Рик Холман, - согласился я.

- Вас вызвал мой отец. - В том, как она это сказала, чувствовалось, что мне дают отставку. - Он передумал. Вы можете прислать счет за потраченное впустую время.

- Меня пригласил ваш отец, - раздраженно ответил я, - а стало быть, он может лично сообщить, что у него изменились планы.

Она поджала губы:

- К вашему сведению, я дочь своего отца. Я пожал плечами:

- Это его проблемы.

- Я не очень часто захлопываю дверь перед чьей-то физиономией, но для вас, Холман, сделаю исключение.

- Антония? - донесся откуда-то из глубины дома низкий мужской голос. Если это мистер Холман, проводи его в гостиную.

В зеленых глазах мелькнула досада, но девушка взяла себя в руки, повернулась и молча провела меня через обширный холл в гостиную.

Тот, кто поднялся с огромного кожаного кресла и шагнул мне навстречу, не мог быть никем, кроме Рейфа Кендалла. Крупная широкоплечая фигура, увенчанная головой викинга, густые светлые волосы с легкой проседью на висках, умные голубые глаза, длинный прямой нос и слегка насмешливый рот. Это лицо я сотни раз видел в газетах и журналах. Интересно, что за фантастическая комбинация генов подарила ему дочь-брюнетку с зелеными глазами?

К пятидесяти годам Кендалл успел завоевать репутацию крупного современного драматурга-гуманиста, являя собой редкое сочетание: несомненный художественный талант и процветающий бизнесмен.

- Мистер Холман, - он пожал мне руку и неторопливо улыбнулся, - садитесь, пожалуйста. Вижу, вы уже познакомились с моей дочерью.

- Я пыталась дать ему от ворот поворот, - невозмутимо заявила Антония, но не преуспела.

- Тогда во искупление вины приготовь нам что-нибудь выпить, - отмахнулся Кендалл. - Мистер Холман?

- Бурбон со льдом, благодарю, - ответил я, усаживаясь в кожаное кресло напротив хозяина дома.

Брюнетка, двигаясь с необычайной грацией, прошествовала к бару в противоположном конце комнаты. При этом плиссированная юбка вызывающе колыхалась на бедрах. Я долго следил за ней глазами, потом снова повернулся к Кендаллу.

- Мой близкий друг Роберт Джайлс, английский актер, однажды назвал мне ваше имя, - заговорил тот. - Он уверял, что, если у меня когда-нибудь возникнут личные проблемы, которые я пожелаю разрешить не только успешно, но и без всякого шума, надо обратиться к Холману. Это э-э.., ваша профессия, как я понял?

- Совершенно верно.

- Я как раз столкнулся с проблемой... - Он на мгновение умолк, раскуривая видавшую виды трубку. - Антония не согласна, что ее надо разрешить таким способом, но я твердо решил последовать совету Джайлса. Деньги не имеют значения, мистер Холман, важен положительный результат.

Подошла его дочь с бокалами, затем уселась на кушетке, скрестив свои потрясающие ноги. На какое-то мгновение у меня мелькнула мысль: как бы она выглядела совершенно нагой на барке, спускающейся вниз по Нилу? Лицо Антонии было абсолютно спокойным, большие зеленые глаза смотрели так отрешенно, словно мысли ее витали где-то далеко, в другом конце света. Но я-то ни секунды не сомневался, что ушки у барышни, как говорится, на макушке, а все это безразличие сугубо напускное.

- Моя последняя пьеса идет на Бродвее уже четыре месяца и пользуется огромным успехом, - ровным голосом заговорил Кендалл. - Осенью ее будут показывать в Лондоне. Права на экранизацию проданы за солидную сумму, моя доля равна приблизительно четверти миллиона долларов... - На физиономии драматурга промелькнуло виноватое выражение. - Я упомянул обо всем этом не для того, чтобы произвести на вас впечатление, я лишь хотел показать, что выручка за пьесу составит около миллиона долларов.

- Ты делаешь из мухи слона! - неожиданно вмешалась Антония.

Кендалл пропустил ее слова мимо ушей. Какое-то время он сосредоточенно попыхивал трубкой, сверля меня взглядом.

- Три дня назад мне позвонил какой-то тип, назвавшийся Боулером, и обвинил в плагиате, заявив, будто моя последняя пьеса целиком списана с оригинала, сочиненного кем-то другим. Сначала я подумал, что это очередной розыгрыш даже незарегистрированный телефон не всегда спасает от подобных штучек, но потом сообразил, что дело серьезное. Боулер уверял, что может документально подтвердить факт плагиата, и, если только я не соглашусь на его условия, передаст дело в суд и разоблачит меня в глазах общественности. - Насмешливая улыбка искривила губы драматурга. - Боулер соизволил признать, что мое имя и репутация помогли пьесе увидеть свет, поэтому он милостиво разрешает мне удержать двадцать пять процентов заработанной суммы. Остальное перейдет к неизвестному автору, чьи интересы он представляет.

- Иными словами, малый требует добрых три четверти миллиона долларов?

- А то и больше.

- Разрешите мне угадать ваш следующий вопрос, мистер Холман, - с нажимом заметила Антония. - И ответ будет "нет!". Отец не занимался плагиатом и ни у кого не заимствовал сюжеты для своих пьес! - Она яростно затрясла головой. Разумнее всего было бы поручить все это нашим собственным адвокатам, но, по непонятным мне соображениям, отец не желает этого делать!

В словах Антонии звучал неприкрытый вызов, и Кендалл слегка приподнял голову.

- Мы уже говорили на эту тему, - вежливо возразил он, - но ради мистера Холмана я готов повторить все с самого начала. Антония права, пьесу я, конечно, написал сам. Но, как любой человек, зависимый от публики, я не могу не считаться с общественным мнением, а потому не испытываю ни малейшего желания, чтобы меня публично обвинили в плагиате. Подобные инсинуации не проходят бесследно, всегда найдутся сторонники теории "нет дыма без огня". Так что, прежде чем предпринимать какие-то шаги в этом направлении, рискуя вызвать огласку, я хочу точно знать, с чем имею дело. Вам это ясно, мистер Холман?

- Разумеется. Вам надо выяснить, что за фрукт этот Боулер: просто псих или же профессиональный вымогатель, который может оказаться опасным.

- Совершенно верно! - Кендалл энергично закивал в ответ. - Этот человек весьма уверенно говорил, что располагает документами, подтверждающими факт плагиата. Я знаю, что это невозможно, но вдруг он каким-то образом ухитрился состряпать достаточно убедительную подделку? Я не сомневаюсь, что выиграю судебный процесс, но к моменту слушания дела моя репутация все равно будет весьма и весьма подмочена.

- Что вы ему ответили по телефону?

- Сказал, что это вранье, разумеется. Боулер расхохотался, заявив, что с радостью предъявит мне доказательства. Но время и место встречи он назначит сам. Он дал мне неделю на размышления и предупредил, что, если за этот срок я не позвоню, он посоветует своему клиенту обратиться в суд.

- Боулер дал вам свой адрес?

- Нет, только номер телефона, по которому я могу с ним связаться. Я его записал.

- Я позвоню ему и договорюсь о встрече, - заявил я.

- Прекрасно! - Кендалл снова энергично кивнул. - Я отправлюсь вместе с вами.

- Нет! Возможно, этот тип подготовил для вас какую-нибудь ловушку.

- Холман прав! - воскликнула Антония. Я невольно посмотрел в ее сторону:

- Как скажете!

Кендалл глубоко затянулся:

- Но, допустим, Боулер откажется предъявить вам эти так называемые доказательства?

- Значит, это обыкновенный псих, и вы можете спокойно про него забыть, ответил я, - но, судя по тому, какое сильное впечатление он на вас произвел, я не склонен считать Боулера безобидным недоумком.

- Понятно. - Кендалл задумчиво почесал затылок. - Что еще вы хотели бы узнать, мистер Холман?

- Скорее кое-что уточнить. Если кто-то пришлет вам свою пьесу по почте, вы станете ее читать? Он заулыбался во весь рот:

- Мой поверенный научил меня правилам литературной жизни! Любая корреспонденция подобного рода возвращается отправителю невскрытой.

- На всякий случай: где и когда вы писали эту пьесу?

- Писал я ее здесь, в этом доме, но основную идею вынашивал довольно долго, так что, собственно, на писанину ушло всего три месяца. А дело было приблизительно год назад, если не ошибаюсь.

- Прекрасно. Дальнейшие вопросы мы отложим до того времени, когда я выясню, какими так называемыми доказательствами располагает Боулер.

Отворилась дверь, и в комнату вошел высокий сухощавый малый лет тридцати пяти. Его светлые волосы уже начали редеть, к тому же их следовало бы подстричь месяца два назад, а теперь с такой работой справилась бы разве что сенокосилка. Космы торчали над уныло вытянутой физиономией, светло-голубые глаза смотрели надменно, не по-мужски, маленький рот кривила обиженно-капризная ухмылка. Ярко-голубая вязаная рубашка отнюдь не гармонировала с шортами лимонного цвета. А сочетание тощих ног с узловатыми коленками напрочь исключало наличие у этого типа элементарных представлений о мужском достоинстве.

- О? - Он без особого интереса посмотрел на нас троих. - Я вам тут не помешал?

- Вообще-то нет, - ответил Кендалл. - Это мистер Холман. - Он кивнул в сторону костлявого типа. - А это мой добрый приятель Брюс Толбот. Он поэт.

- Ха! - фыркнула Антония. На физиономии Толбота промелькнула откровенная неприязнь, но он и не подумал оставить жеманный тон.

- Холодная дева сомневается в достоинствах моей музы? Что ж, я мог бы писать и дребедень, доступную ее умишку. - Он пристально посмотрел на меня. Уверен, если я не позабочусь объяснить, какое положение занимаю в этом доме, мистер Холман, Антония с удовольствием сделает это. - Толбот отвесил Рейфу Кендаллу низкий поклон. - Рейф мой патрон, а это замечательное старомодное слово сразу наводит на мысль о благотворительности! Так уж получилось, что он верит в мой талант и поддерживает меня. Поэтому я могу творить, а не тратить время, зарабатывая хлеб насущный в качестве клерка или чернорабочего.

- Это излишне, Брюс, - спокойно оборвал его Кендалл. - Мистера Холмана не интересует...

- Но я настаиваю! - Толбот упрямо затряс головой, и его волосы разлетелись в разные стороны, подобно чахлым колосьям пшеницы, выросшей на неудобренной почве. - Я хочу внести абсолютную ясность в положение дел. - Он вновь посмотрел мне в глаза. - Я ручной менестрель этого дома, мистер Холман. За крышу над головой, трехразовое, порой излишне растянутое питание и совершенно безвозмездно в смысле денежного вознаграждения я всегда под рукой. Скажите, что вам требуется, сэр, и я, не щадя сил, сделаю все, дабы услужить вам в меру своих возможностей.

- Брюс, - снова вмешался Кендалл, - я не думаю...

- Чего изволите, сэр? - продолжал паясничать Толбот, не обращая внимания на слова Кендалла. - Оду, сонет или, возможно, корейское "сихе"? Или же вас больше устроят изящные стансы, посвященные моему благородному патрону? - И он принялся декламировать фальцетом:

Восславим Рейфа Кендалла,

Чья муза пьесам жизнь дала

Для новых поколений.

Ну, разве он не гений?

Полагаю, - повысил голос Кендалл, - с нас вполне достаточно!

- Хорошо! - Толбот снова затряс головой, и его физиономия скривилась от обиды. - Раз уж меня отсылают прочь, как слугу...

Повернувшись на каблуках, он строевым шагом вышел из комнаты; нелепое сочетание лавандово-синей майки и ядовито-желтых шорт делало его похожим на оскорбленного в лучших чувствах бойскаута-дальтоника.

После того как за ним закрылась дверь, в комнате на несколько секунд воцарилось молчание. Наконец Кендалл кривовато усмехнулся:

- Брюс, как я понимаю, принадлежит к весьма чувствительным натурам.

- Он не только никуда не годный поэт, но и бессовестный лодырь, привыкший жить за чужой счет! - заявила Антония. - Лично я уверена, что ты зря позволяешь ему торчать в доме, сочиняя идиотские вирши, хотя парню давно следовало бы заняться каким-то делом... Впрочем, клерк из него выйдет тоже никуда не годный.

Кендалл несколько раз затянулся, пока не сообразил, что трубка погасла; тогда он принялся шарить по карманам в поисках спичек.

- Если ты настаиваешь, мы обсудим этот вопрос как-нибудь в другой раз, уныло проворчал он.

- Я уже давно перестала затевать подобные разговоры, поскольку они все равно не приносят проку, - пожала плечами Антония. - Но если мистеру Холману приятно сидеть тут и наблюдать, как мы играем в "счастливую семью", я готова.

Я на лету поймал камешек в свой огород.

- Да нет, мне пора идти, - объявил я, поднимаясь на ноги и ставя пустой стакан на столик рядом. - Вы дадите мне телефон Боулера?

- Естественно. - Кендалл достал бумажник, извлек из него листок бумаги и протянул мне:

- Надеюсь, вы уведомите меня о результатах встречи?

- Разумеется.

Он взглянул на дочь:

- Будь добра, проводи мистера Холмана, Антония.

- В этом нет необходимости. - Девушка нарочито медленно встала. - Ведь он практически вломился сюда...

- Лучше б ты хоть раз нагрубила мне, - почти прошептал драматург, - вместо того чтоб рычать на всех подряд без разбору.

- Ты хочешь сказать, что я должна быть предельна мила со всеми, дабы не бросать тень на образ великого гуманиста? - В ее глазах мелькнул холодный огонек. - О'кей, как насчет вот этого? - Антония двинулась ко мне, да так решительно, что на долю секунды у меня мелькнула мысль: уж не собирается ли юная особа пройти сквозь мое бренное тело; но нет, она все-таки остановилась в паре дюймов, ухватила меня под руку и так тесно прижала ее тыльной стороной к собственному боку, что я ощутил упругую округлость маленькой груди. Пару раз взмахнув длинными ресницами, девушка одарила меня на редкость неискренней улыбкой. - Знакомство с вами, мистер Холман, доставило мне огромное удовольствие, - проворковала она. - Любой друг моего папочки, великого американского драматурга, становится и моим другом. Если у вас есть какие-то критические замечания по поводу его пьес, пусть самые пустяковые, почему бы вам не юркнуть в мою постель и не обсудить их приватно? Не сомневаюсь, я сумею уговорить вас изменить мнение.

Раздался какой-то глухой звук - это Кендалл сердито выколачивал трубку. Антония громко захохотала и, чуть ли не отшвырнув мою руку, вернулась на прежнее место.

- Мой отец, несомненно, предпочитает, чтобы вы сами нашли дорогу отсюда, мистер Холман.

Глава 2

В баре на бульваре Уилшир стоял полумрак, и после яркого солнца это казалось чудесным. Мы с Боулером договорились встретиться в пять часов, я пришел вовремя, устроился в уголке, заказал бурбон и закурил сигарету. В зале почти никого не было. Лишь трое парней в темных очках деловито обсуждали вопросы авторского права и телевидения. В противоположном конце за столиком сидела одинокая блондинка с бокалом в руке и неотрывно любовалась собственным отражением в зеркале над стойкой. Очевидно, барышня о чем-то с ним беседовала, потому что ее губы все время шевелились.

Прошло минут пять, прежде чем в бар вошел новый посетитель и, оглядевшись по сторонам, направился ко мне. Молодецкий разворот плеч этого высокого, крепко сколоченного господина вряд ли объяснялся исключительно покроем костюма. Прежде всего я заметил напомаженные черные волосы и маленькие усики над слишком женственным ртом. А когда парень подошел поближе, в меня впились холодные, как у змеи, карие глаза.

Остановившись у моего столика, он с сильным восточным акцентом спросил:

- Холман? - и, получив утвердительный кивок, сел напротив. - Я Боулер, сразу начал он. - Согласившись встретиться с вами, я и так сделал большое одолжение, Холман. Так что не теряйте время на пустые разговоры, пока я не передумал.

- Я бы сказал, что действуете вы очень артистично для профессионала; или же вы считаете необходимым прежде всего сломить сопротивление простака?

- Так вот оно что? - Боулер усмехнулся, продемонстрировав превосходные белые зубы. - Кендалл воображает, что я шучу?

- Он принял вас за какого-то психа, - холодно пояснил я, - или же вымогателя. Впрочем, возможно то и другое вместе.

- Так вот почему он вас нанял! - Парень быстро кивнул. - Так Кендалл принял меня... Естественно, сначала он должен был попытаться блефануть. А может, еще и рассчитывает напугать меня? - Боулер негромко хохотнул. - В данный момент Кендаллу не испугать меня, позови он на помощь хоть весь американский Военно-морской флот. Хотите знать почему? Потому что он грязный вор, похититель чужих пьес, сам это прекрасно знает и не сомневается, что у меня есть доказательства. - Он глянул на подошедшего официанта:

- Скотч и содовую.

- Ну так предъявите их, - предложил я.

- Я не обязан что-либо доказывать Кендаллу, - огрызнулся Боулер. - Как я только что сказал, он сам все знает.

- Мистер Кендалл это отрицает, поэтому и поручил мне все выяснить.

Боулер подумал над моими словами, пока официант ставил на стол выпивку, и, едва тот отошел в сторону, перегнулся через столик.

- Эту пьесу написал мой клиент, - начал он, - и отослал ее Кендаллу. Думал, что такой мастак в этом деле здорово поможет с постановкой, если даст хороший отзыв. Пьеса так и не вернулась обратно. А потом мой клиент обнаружил, что она появилась в качестве очередного хита на Бродвее уже под именем Кендалла.

- Откуда вам известно, что Кендалл получил ее? - спросил я.

Он откинулся на стуле, взял в руки бокал и, медленно осушив его, неприятно усмехнулся:

- Мой клиент отправил ее заказной бандеролью, у нас есть расписка в получении.

- От самого Кендалла?

- Нет, кое от кого из его домочадцев. Понимаете, Холман, мой клиент совсем не глуп. Одновременно другая копия пьесы пошла к вице-президенту банка, и ее опечатали в соответствии с указанием не вскрывать пакет, а положить в сейф и держать до получения дальнейших инструкций.

- Так кто же расписался за копию, которая попала к Кендаллу?

- Он увидит подпись, когда выразит готовность приступить к переговорам со мной, - отрезал Боулер. - Я предоставлю ему еще три дня, не более, после чего организую встречу в кабинете вице-президента банка со свидетелями, настоящими, заслуживающими доверия свидетелями. Тогда мы предъявим Кендаллу дату и подписанный почтовый бланк и попросим вице-президента вскрыть копию, которая хранится у него в сейфе. Оба документа совпадут.

- Что вынудит Кендалла согласиться заплатить вашему клиенту семьдесят пять процентов общей прибыли от постановки пьесы, в противном случае дело будет передано в суд?

- Точно! - кивнул Боулер. - И если нам придется подать в суд, дружище Кендалл не только выложит денежки, но и навсегда распрощается с сочинением пьес. Его имя в шоу-бизнесе будет смешано с грязью.

- Кстати, об именах... Вы до сих пор не назвали мне имя своего клиента.

- И не собираюсь! - Он решительно покачал головой.

- Но мы же его все равно узнаем, если этот человек явится на встречу, которую вы планируете через три дня?

- Это совсем другое дело! - хмыкнул Боулер. - К тому времени вопрос будет решен. Пока же я не собираюсь давать вам возможность запугать клиента. Вы как раз из тех мерзавцев, кто вполне способен на это, Холман. Я про вас наслышан.

- Вы действовали весьма осторожно, стараясь не указывать на пол своего протеже, - усмехнулся я. - Упорно говорили "мой клиент". Однако у меня создалось впечатление, что речь идет о женщине.

В глазах у него вспыхнуло раздражение, так что я, видимо, попал в "яблочко". Прикончив свой бокал, я подозвал официанта.

- Вот вы обо мне слыхали. Боулер, - сказал я, - я же о вас - ни единого слова. Какого рода бизнесом вы занимаетесь, если ваш клиент не гнушается заявлять права на чужую пьесу? Вы кто - адвокат, агент, частный детектив?

- Не ваше дело! - рявкнул он.

- Если у вас законный клиент, значит, вы занимаетесь законным бизнесом. Что плохого, если вы это признаете?

- Я уже сказал все, что хотел. А насчет остального как-нибудь сами разберетесь, Холман.

- Шантаж, вымогательство... - Я подмигнул ему отнюдь не дружески. - Да, такой анонимный бизнес существует, это точно.

- Попридержите язык, - зарычал он, - если не хотите, чтобы я расквасил вам физиономию!

- Вы слишком обидчивы, - заметил я, пожимая плечами, - для человека, который не желает признать, какого рода бизнесом занимается, и в то же время смахивает на стопроцентного сводника.

Лицо Боулера так исказилось, что я было подумал: он готов перерезать мне глотку ржавой бритвой. Ничего не подозревающий официант принес новые бокалы как раз в тот момент, когда мой собеседник изо всех сил старался справиться с приступом ярости. В дальнем углу бара одинокая блондинка перестала беседовать со своим отражением и тихонечко роняла слезы в бокал. "Впрочем, если ни у кого не будет никаких проблем, чем, черт возьми, я стану зарабатывать на жизнь", подумал я. То же самое можно сказать и про нее. Потом я повернул голову и обнаружил, что пара темно-карих глаз злобно таращится на меня через стол.

- Передайте Кендаллу, что в его распоряжении три дня, - глухо проворчал Боулер. - Ровно три дня, не больше. - Он рывком вскочил со стула.

- Вы не допили свой бокал, - напомнил я. Парень объяснил мне, что именно я могу сделать с его выпивкой. Звучало это грубо, но не оригинально. Боулер так спешил уйти, что едва не столкнулся с одинокой блондинкой, которая как раз соскользнула с высокого табурета у стойки, видимо решив поплакать где-нибудь еще. Оба исчезли на улице, и я остался в баре один, не считая компании, все еще беседовавшей о правах какой-то районной телестудии.

Не спеша допив свой бокал, я расплатился, вышел из бара и зашагал к платной стоянке через дорогу, где оставил машину. Домой, в небольшой домик в Беверли-Хиллз, я вернулся около шести. Теперь мне оставалось только ждать. Чтобы убить время, я стал раздумывать, не искупаться ли в бассейне за домом, но потом все же предпочел налить себе еще бокальчик. Примерно через полчаса у двери затренькал звонок. Я поспешил открыть и узрел симпатичную, интеллигентного вида блондиночку. Она мне мило улыбнулась, затем спросила приятным голосом, Рик ли я Холман. Я подтвердил, что меня действительно так зовут.

- Я - Сэнди Гиббс из агентства Трушмана, - представилась она.

- Знаю.

- О! Это было так заметно?

- Только методом исключения, - честно ответил я. - Лично я посчитал эти пьяные слезы восхитительной находкой. И часто вы ею пользуетесь на работе?

- Только в барах, - улыбнулась она. - Самый действенный способ охладить пыл какого-нибудь назойливого Ромео, из тех, что могут загубить все дело.

Я пошире распахнул дверь:

- Входите же, прошу вас.

В гостиной я повнимательнее пригляделся к Сэнди Гиббс из частного детективного агентства, где заочно нанял оперативника, и решил, что ее и впрямь стоит хорошенько рассмотреть, желательно - с самого близкого расстояния. Волосы цвета спелой соломы золотистым каскадом ниспадали на плечи, а полные губы, казалось, говорили: "Может, да, а может, нет", с единственной целью свести парня с ума, поскольку он пребывает в полном неведении насчет того, как себя вести. Чистой воды провокация. Я не обратил внимания на внешность Сэнди, когда она сидела в баре, рыдая над бокалом, стало быть, камуфляж был эффективен.

Аккуратное голубое льняное платье эффектно обтягивало высокую грудь и плавные изгибы тела. Когда же мисс Гиббс закинула ногу на ногу, подол приподнялся дюймов на пять, обнажив колени с умопомрачительными ямочками. Короче, девушка воплощала мой идеал частного детектива!

- Мне двадцать три года, - пробормотала она, слегка улыбаясь, - и природа наградила меня всего одним родимым пятнышком в довольно необычном месте; многие находят это забавным. Ну а все остальное вы уже разглядели, мистер Холман?

- Меня зовут Рик, - выдохнул я, - а Сэнди - потрясающе имя, потому что оно напоминает пляж при свете луны, и вот вы лежите там со своим родимым пятнышком, в то время как...

- Очень может быть! - довольно бесцеремонно перебила она меня. - Но давайте-ка перейдем к делу, ладно? - Сэнди достала из сумочки блокнот и перебросила несколько листков. - У меня здесь записаны подробности, номерной знак его машины и адрес. Все это я могу оставить вам, мистер Холман.

- Рик! - снова поправил я.

- Когда мы покончим с этим делом и вы угостите меня бокалом хорошего вина, - спокойно возразила девушка, - тогда будет "Рик". Не стоит мешать бизнес с развлечением, иначе успеха ни за что не добьешься и все удовольствие испортишь.

- Да, мэм, мисс Гиббс.

Она снова заглянула в блокнот:

- Объект ездит на потрепанном седане, а живет в дешевенькой квартирке в Западном Голливуде. Квартира - на пятом этаже, зарегистрирована на имя Макса Боулера. Он сразу поднялся к себе, а я подождала минут двадцать, но безрезультатно. В конце концов я решила, что разумнее немедленно доложить вам обо всем, что я успела узнать, поскольку вы не дали никаких дальнейших указаний, а распорядились лишь проследить за этим человеком от бара и выяснить, где он живет. Верно?

- Да. Отличная работа, мисс Гиббс.

Серые глаза смерили меня недоверчивым взглядом.

- И просто, как апельсин. В агентстве немало удивились, что вы наняли оперативника для примитивной слежки. Они-то вас считают волком-одиночкой, привыкшим рыскать по небосводу кинозвезд.

- Я посчитал, что мистер Боулер окажется скромником и не захочет особенно распространяться о себе, - объяснил я, - а вздумай я пойти за ним следом, парень заметил бы это, как только мы вышли бы из бара.

- Наверняка. - Она вырвала из блокнота листочек и протянула мне:

- Это все, мистер Холман?

- Нет. Я бы хотел, чтобы вы еще какое-то время приглядывали за Боулером. Выясните, чем он зарабатывает на жизнь, как развлекается, кто его друзья.

- Понятно... Так я немедленно приступаю к делу?

- В семь часов вечера? - Я неодобрительно посмотрел на Сэнди. - Это было бы чистой потерей вашего времени и моих денег. Начать надо завтра с утра.

- Ладно. - Она пожала плечами. - Как скажете, босс.

- Ну, вот мы и управились с делами, - жизнерадостно заметил я. - Что вы пьете, милочка?

- Извините, мистер Холман. - Она поднялась со стула и разгладила юбку. Когда закончу на вас работать, я охотно чего-нибудь выпью с вами.

- Но вы сейчас вовсе не работаете на меня! - возмутился я. - Вспомните-ка, до утра вы свободны.

В улыбке мисс Гиббс явственно ощущалась несгибаемость стали.

- С мелкими радостями жизни мы подождем до окончания дела... Вас устроит, если я доложу вам о результатах завтра в это же время?

- Годится, - простонал я, но тут меня осенила блестящая мысль:

- Эй, как вы посмотрите на то, чтобы я отказался от ваших услуг сию же секунду? Тогда вы сможете спокойно сесть и выпить коктейль.

- Нет! - отрезала она.

- Ну, я...

И тут зазвонил проклятый телефон.

- О, черт бы его побрал! - простонал я.

- Возьмите трубку, мистер Холман, - сказала она голосом доброй нянюшки, уговаривающей капризного малыша. - И не беспокойтесь из-за меня. Я прекрасно выйду отсюда сама.

Я стоял, мрачно взирая на соблазнительное покачивание округлого задика под голубой юбкой, пока Сэнди Гиббс не скрылась за дверью, потом неохотно снял трубку. Звонил Кендалл. Он хотел знать, видел ли я Боулера и почему не звоню.

Я ответил, что слишком сложно объяснять все это по телефону, тогда Кендалл спросил, не могу ли я прямо сейчас приехать к нему домой. Я сказал, что могу. Чего ради мне было торчать у себя?

Через пятнадцать минут дверь отворила не служанка современного фараона, а какой-то задиристый тип с холодными голубыми глазами, быстро лысеющий головой и толстенной сигарой, зажатой в зубах. На вид я бы дал ему лет сорок. Некогда мощная мускулатура начала заплывать жиром. Судя по всему, этого господина мое появление вовсе не обрадовало.

- Да? - Он даже не соизволил вытащить изо рта сигару.

- Мистер Холман к мистеру Кендаллу, - резко бросил я. - Можете доложить о моем прибытии.

Пепел упал на лацкан элегантного пиджака, пока незнакомец ошарашенно глазел на меня.

- Что?

- В наши дни только слуги могут позволить себе курить дорогие сигары, рассудительно пояснил я, - поэтому, если вы и не совсем походите на идеального дворецкого из старинного романа, объявить-то о моем приезде, надеюсь, все же сумеете?

- Я - Майлз Хиллан, управляющий делами мистера Кендалла! - взорвался он. Кто дал вам право говорить со мной таким тоном, Холман?

- У меня нет времени заниматься подобными пустяками... Я должен встретиться с мистером Кендаллом, а вы загородили дорогу.

На этот раз он все же вынул сигару изо рта и, зажав ее двумя пальцами, принялся сосредоточенно разглядывать.

- Мистер Кендалл в гостиной, - наконец изрек Хиллан, кипя от негодования. - Не забудьте вытереть ноги.

Я молча прошел мимо. Кендалл сидел в глубоком мягком кресле, на его физиономии застыло озабоченное выражение. Египетская мечта, истинная услада для глаз после тяжелого рабочего дня на пирамидах, полулежала на кушетке с сигаретой в одной руке и бокалом в другой. На сей раз она облачилась в длинное шелковое платье изумрудного цвета с глубоким вырезом, приоткрывавшим маленькую, но округлую грудь. Цвет платья подчеркивал оттенок зеленоватых глаз, которые, надо признаться, взглянули на меня с полнейшим безразличием.

- Присаживайтесь, мистер Холман, - любезно пригласил Кендалл и тут же перевел взгляд на любителя сигар, топавшего по пятам за мной. - Вы познакомились с моим управляющим Майлзом Хилланом?

- Да, успели перекинуться парой любезностей на пороге, - хмыкнул Хиллан. Я вас предупреждал, Рейф, во что вы вляпаетесь, связавшись с этим типом вроде этого Холмана!

- Помню, - кивнул Кендалл, - но, вероятно, вы не так высоко цените мою профессиональную репутацию, как я. - Он перенес все внимание на меня, каким-то особым, плавным поворотом головы совершенно исключив Хиллана из разговора. Что случилось, мистер Холман?

Я описал ему свою встречу с Боулером, подробно пересказав разговор. Все трое слушали, не упуская ни единого слова. Затем Хиллан презрительно фыркнул:

- Ну вот, это именно то, о чем я вам твердил! Этот тип, Боулер, пытается вас шантажировать, рассчитывая, что во избежание публичного скандала вы предпочтете раскошелиться. Все, что вы должны сделать, - это поручить нашему адвокату с ним разобраться. - Он коротенько хохотнул. - Черт возьми, вы ведь отлично знаете, что, получив по почте пьесу, никогда не задерживаете ее у себя, а тут же отсылаете обратно, в нераспечатанном виде.

- Боулер уверяет, что кто-то в этом доме расписался за бандероль, спокойно объяснил я. - Судя по его внешнему виду и манере говорить, я полагаю, вы правы, считая этого типа профессиональным шантажистом. Но в таком случае он куда опаснее, чем неопытный любитель.

- Это также означает, что мой отец будет пользоваться вашими услугами гораздо дольше, не так ли, мистер Холман? - ядовито поинтересовалась Антония.

- Достаточно! - прикрикнул на нее Кендалл.

- Меня это не обижает, - искренне сознался, я. - Чувствительность в моей профессии - все равно что клаустрофобия для ловца жемчуга. А Боулера нельзя недооценивать, это ясно.

- Может быть, вы объясните мне поконкретнее, что привело вас к такому выводу?

- Вам это не понравится.

- По всей вероятности, но ничего не поделаешь!

- Судя по тому, как Боулер разговаривал и действовал, он слишком уверен в себе, чтобы блефовать. Если они явятся в суд и смогут доказать, что вы присвоили произведение его клиента, никто не станет раздумывать, правда это или нет. Отправлять по почте сразу две копии литературного произведения, чтобы при необходимости доказать авторское право, стало почти стандартной практикой в подобном бизнесе, не так ли?

- Конечно, - хмыкнул Хиллан, - но я не понимаю...

- Если, - продолжал я, не обращая на него внимания, - Боулер сможет доказать, что вы получили копию пьесы, соответствующую отправленной банкиру, и это то самое произведение, которое в настоящее время идет на Бродвее под вашим именем, иных доказательств не" потребуется.

- Но я ее даже в руках не держал! - воскликнул Кендалл.

- И это возвращает нас к тому, с чего я начал, - буркнул я. - Боулер вовсе не утверждает, что пьесу получили вы. Он говорит, что кто-то из обитателей дома расписался за бандероль, и ни судья, ни присяжные не поверят, что вы ее не читали, раз существует достоверное подтверждение того, что пьеса побывала в вашем доме.

- Но никто здесь не стал бы расписываться за... - Голос Кендалла сорвался, а в его широко раскрытых глазах появилось страдальческое выражение.

- Я предупреждал, что вам это не понравится, - напомнил я. - Я также полагаю, что вы правы: если бы кто-то в этом доме по неведению все же расписался за принесенную бандероль, он не стал бы этого скрывать и вручил бы пьесу вам.

- Не знаю, на что вы намекаете, Холман, - раздраженно бросил Хиллан. Если кто-то, очевидно, не Рейф и не я, расписался за эту бандероль, почему же он не отдал ее Рейфу? Что, дьявол побери, он сделал с рукописью? Разорвал, сжег или что?

- Нет, "по неведению" - неподходящее слово! - крикнул я. - Это могло быть сделано только преднамеренно.

- Но это означало бы, - медленно проговорил Кендалл, - что кто-то в нашем доме специально умолчал о случившемся, став партнером шантажиста.

- Вот теперь до вас дошло, - усмехнулся я. Антония выпрямилась, уставившись на меня широко раскрытыми глазами. Хиллан тоже вытаращил глаза, не замечая, что пепел сигары испачкал ему весь пиджак.

Это был по-настоящему болезненный момент, и подсознательно я ждал какого-то драматического действа: например, что кто-нибудь ворвется в гостиную и прикончит гнусного шпика на коврике у поддельного камина.

- Если так, - нервно обронила Антония, - это мог сделать любой из тех, кто тогда жил у нас в доме! - Она посмотрела на Хиллана. - Вы, или Брюс, или Питер?

- Вы никого не забыли? - спросил я самым вкрадчивым тоном.

- Я кого-то не упомянула? - С минуту девушка недоуменно таращилась на меня, потом ее лицо вспыхнуло от гнева. - Ох, вы имеете в виду меня? Это безумие!

Хиллан сверкнул глазами:

- Мы все вот-вот вцепимся друг другу в глотки!

- Это не безумие, - хрипло проворчал Кендалл, - а, напротив, вполне логично и разумно. Дело в том... - Он на мгновение запнулся. - Только я не могу представить, почему кто-то из близких захотел бы причинить мне такое зло?

- Три четверти миллиона долларов - довольно веская причина, - заметил я. Но, возможно, существует и другая, более эмоциональная. Зависть, ненависть, кто знает?

- Ну, - Хиллан снова сунул сигару в рот, - если соединить деньги и зависть, круг немедленно сузится, верно? - Он глянул на Кендалла. - Я вам тысячу раз говорил, что глупо разрешать этим двум бездельникам жить здесь. Хотите заниматься благотворительностью - воля ваша, но селить паразитов в собственном доме - значит напрашиваться на неприятности. Разве я этого не говорил?

- Помолчите! - осадил его Кендалл. - Мне необходимо все обдумать.

- А что за два бездельника? - Я вопросительно посмотрел на Хиллана.

- Толбот, манерный виршеплет, и Джон Эшберри, самый скверный актер в мире! У Рейфа какая-то странная слабость к ним обоим - один Бог ведает почему, - и эти лоботрясы живут здесь уже пару лет.

- Ну а прислуга? - поинтересовался я.

- Прислуги практически нет, - отрезала Антония, - только раз в неделю приходит уборщица. Готовлю и слежу за домом я сама.

- Может быть, нам удастся немного сузить круг? - Я взглянул на Кендалла. Например, кто находился в доме в то время, когда это могло произойти? То есть с момента, когда вы закончили черновой вариант пьесы, и до того, как отослали ее продюсеру на Бродвей.

- Почему с того момента, когда я закончил черновой вариант?

- Потому что кто-то должен был скопировать его и передать клиенту Боулера, - терпеливо объяснил я. - Как иначе ухитрились бы он или она вовремя отправить два экземпляра, достаточно схожих с вашей теперешней пьесой, чтобы они могли обвинить вас в плагиате?

- Я не подумал об этом, - с тяжелым вздохом признал драматург. Разумеется, все нужно было продумать и спланировать до мелочей.

- Джеки! - возбужденно вскрикнула Антония. - Она прожила тут целый месяц как раз после того, как ты закончил пьесу и кое-что дорабатывал, помнишь?

- Не впутывай ее в эту историю! - сурово одернул дочь Кендалл.

- Еще чего! Если все под подозрением, включая твою собственную дочь, не вижу причин, чтобы Джеки оставалась в стороне. Неужели только потому, что она была твоей любовницей?

Кендалл откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза, и посидел так пару секунд, потом смерил домашних тяжелым от гнева взглядом.

- Я хочу поговорить с мистером Холманом наедине, - отчеканил он сухим формальным тоном. - Поэтому я буду крайне признателен, если вы оставите нас вдвоем.

- Но, Рейф! - Хиллан не мог скрыть обиду. - Я ведь управляющий вашими делами! Любое решение по столь важным вопросам...

- Выйдите отсюда! - чуть повысил голос Кендалл. Менеджер без лишней спешки направился к двери, явно рассчитывая изобразить достойное отступление, но это у него плохо получалось. Антония поднялась с кушетки, надменно вскинув голову, но приказу отца подчинилась беспрекословно. Дверь за ними захлопнулась, Кендалл принялся непослушными пальцами набивать трубку.

- Что мне делать? - спросил он.

- В вашем распоряжении три дня, - ответил я. - После этого будет слишком поздно. Если пойдете на встречу с Боулером и его клиентом в кабинете банкира, вам не оставят иного выхода, кроме как согласиться на его условия. Если же вы не уступите, они разоблачат вас как плагиатора и передадут дело в суд. Стало быть, единственный шанс - разоблачить сообщника шантажистов здесь, в доме, и доказать его виновность.

- За три дня? - Он недоверчиво покачал головой. - Каковы шансы на успех, мистер Холман?

- Положение, конечно, скверное, но шанс выиграть есть всегда.

- Вы попытаетесь? Я кивнул:

- Разумеется. Но одно вы должны уяснить твердо: это не доставит удовольствия никому из живущих в доме, в том числе и вам самому.

- Хорошо, мистер Холман, поступайте так, как сочтете необходимым.

- Это означает копаться в личной жизни каждого, вытаскивать на свет Божий то, что они хотели бы спрятать, обнажать чувства, которые они скрывали годами, - предупредил я. - А в результате все, кому не в чем себя упрекнуть, возненавидят вас не меньше, чем меня.

- Это необходимо сделать... Не жалейте никого, включая меня!

- Хорошо. - Я взглянул ему в глаза. - Где мне искать Джеки?

Его лицо вновь окаменело на несколько секунд, но тут же просветлело.

- Вы правильно начали, мистер Холман... Джеки Лоррейн. У меня где-то записан ее адрес, я его найду.

- А как насчет живущего здесь актера Джона Эшберри? Может, имеет смысл переговорить с ним прямо сейчас?

- Боюсь, что нет. Каждый понедельник он навещает старого приятеля в Санта-Монике и возвращается не раньше полуночи.

- Что ж, это потерпит до завтра... Могу я получить адрес Джеки Лоррейн?

- Сейчас принесу.

Драматург вышел из комнаты, а я, чтобы убить время, закурил сигарету. В гостиной стояла такая тишина, что можно было расслышать негромкое гудение кондиционера где-то у меня под ногами. В воздухе, если принюхаться, все еще витал легкий аромат духов Антонии. Вскоре возвратился Кендалл с листком бумаги.

- Я переписал вам адрес, - деловито заговорил он, - но не уверен, что она по-прежнему там живет.

- Это легко проверить... Еще один вопрос, прежде чем я уйду. Антония ваша родная дочь? Кендалл так и вскинулся:

- Какого черта вы имеете в виду? Разумеется, она моя дочь.

- Мисс Кендалл так мало на вас похожа, что мне невольно пришло в голову, уж не приемный ли она ребенок.

- Нет, Антония - копия матери, умершей, когда девочка была еще младенцем.

- Мне просто стало любопытно. - Я пожал плечами.

- Этого требует ваша работа, мистер Холман. - Он невесело улыбнулся. - Моя - тоже, и вплоть до недавнего времени я считал себя чем-то вроде эксперта. Нервный оскал Кендалла мало напоминал улыбку. - Полагаю, в известной степени это забавно? Крупный драматург, знаток всевозможных человеческих пороков и слабостей! И кто-то в моем собственном доме, по-настоящему близкий мне человек, старательно разрабатывает план, чтобы жульнически похитить у меня огромную сумму денег, а заодно погубить репутацию и дальнейшую карьеру. Все это творилось у меня под носом, а я ничего не заметил.

- Сочиняя пьесу, вы сами создаете характеры, - напомнил я очевидное. - Вы рисуете окружение своих персонажей, их прошлое, придумываете мотивацию поступков и даже диалоги. Ну а в реальной жизни сколько людей способны устоять перед соблазном раздобыть около миллиона долларов?

- Не знаю, мистер Собеседник! - проворчал он. - А каково ваше мнение?

- Ни один! - в тон ему отозвался я. - Возможно, именно об этом вам стоит хорошенько поразмыслить нынешней бессонной ночью.

Глава 3

Джеки Лоррейн все еще жила в высотном здании недалеко от Стрипа, как я выяснил, приехав туда. Ее квартира была на четырнадцатом этаже, скоростной лифт в мгновение ока доставил меня на место - я едва успел нажать на кнопку. Ноги мои чуть не утонули в толстенном ковре, устилавшем коридор, пока я шел от лифта до дверей квартиры. Нажав на кнопку звонка, я услышал, как в недрах обиталища Джеки мужской голос запел: "Заниматься любовью, крошка, мне почти недосуг" - и резко замолчал. Какое-то время я отупело смотрел на звонок, затем, сочтя, что это случайное совпадение, отважился повторить попытку. Но стоило только прикоснуться к звонку - и голос вновь запел ту же песню.

"Может быть, она подвела проводок к какому-то пленному вокалисту, запертому в темном чулане, а бедняга знает, что, если откажется петь, когда электроимпульс подаст сигнал голосовым связкам, его перестанут кормить?"

Дверь отворилась. На пороге, деликатно позевывая, стояла томная брюнетка. Волосы рассыпались по плечам, длинная челка почти касалась бровей. Красивый овал по-кошачьи изящного личика, большой, выразительный рот... Нет, по-моему, просто позор, что в глазах такой женщины читалось твердое намерение отвергнуть любой товар, какой бы я ей ни предложил: "Нет, спасибо, мне не нужен крем!"

Сильно поношенный белый брючный костюм Джеки украшали гигантские подсолнухи, рассыпанные в самых необычных для произрастания этих цветов местах. Блуза, скрепленная на шее воротником-хомутиком, плотно облегала шикарную грудь и пышные бедра, словно нарочно созданные, чтобы спасти вас от холода в зимние ночи. Крохотные медные колокольчики тонкого браслета на обнаженной правой руке мелодично позванивали на каждом шагу.

Вид этой особы вызвал у меня вполне человеческую реакцию. Возможно, у драматурга она и могла вызвать чисто академический интерес, но я в этом сильно сомневался.

- У вас неглупый вид, - позевывая, промурлыкала она, - так скажите что-нибудь остроумное.

- О'кей. - Я дружелюбно усмехнулся. - Это не вы недавно стянули у автора одну хорошую пьесу?

Она заморгала так, что на миг верхние и нижние ресницы слились в любовном единении.

- Повторите-ка еще разок!

- Кто-то украл копию последней пьесы Рейфа Кендалла, - объяснил я. - Это произошло, когда вы гостили в его доме.

- У вас есть имя?

- Рик Холман.

- Думаю, вам лучше войти, Рик Холман. Джеки повернулась, чтобы показать мне дорогу, и я узрел совершенно голую спину, покрытую ровным загаром вплоть до того места, где колоссальный подсолнух скрывал переход из долины в расселину.

Гостиная, без особого порядка обставленная современной голландской мебелью, смахивала на миниатюрный Голливуд-Боул. Звездная ночь за окнами из зеркального стекла, безусловно, была чудом искусства, но я все же понадеялся, что хотя бы бар под мраморной доской, стоявший в углу комнаты, выполнял свое естественное предназначение.

- А где чулан? - полюбопытствовал я.

- Чулан? - На лице Джеки мелькнула легкая тревога. - Какой еще чулан вам понадобился?

- Тот, где вы держите взаперти ручного вокалиста, - ответил я, - беднягу, к чьим голосовым связкам подключены провода дверного звонка.

- Ах вот оно что! - Джеки вдруг расхохоталась. - Оригинально, правда? Я заказала звонок после того, как этот мерзавец Тони Алтино сбежал от меня, даже не соизволив попрощаться. Эти слова - начало песенки из его альбома и довольно точно характеризуют Тони. Это ничтожество и в самом деле никуда не годный любовник. Слушая его песенку "Скажи, что любишь меня", я готова была поклясться, что несчастный сгорает от безумной страсти, а на самом деле... Поверите ли, негодяй накануне очередной записи иногда не желал отвечать мне по телефону, опасаясь за свой драгоценный голос!

- Певец, драматург... А кто вы такая, мисс Лоррейн? - спросил я. - Просто коллекционируете знаменитости или тоже из их числа?

- Я актриса, - холодно ответила она. - Никто никогда обо мне не слышал, но мое лицо знакомо всем, кто смотрит телевизор. Я любящая жена полицейского-неудачника, гордая подруга симпатичного, молодого, но закомплексованного врача, несчастная девица из салуна, влюбленная в шерифа, угодившего в трудное положение. Назовите сериалы, и я опишу вам эпизоды, где играла спутницу героя, мучимого какими-нибудь проблемами. - Взглянув на мою ошарашенную физиономию, она сердито повела плечиками. - Садитесь, Рик Холман, нечего стоять тут открыв рот, а то я начну нервничать или подумаю, что у вас тоже постоянные трудности.

Я опасливо присел на краешек ультрасовременной кушетки, явно не предназначенной для нежных игр, да и вообще для человека из плоти и крови, но потом до меня дошло, что у бедняги, видимо, тоже какие-то проблемы. Джеки Лоррейн устроилась рядом, внимательно изучая меня колдовскими глазами.

- Если кто-то и уволок пьесу Рейфа, то, должно быть, успел вернуть вовремя, до открытия сезона на Бродвее?

- Нет, ее стащили, чтобы кто-то другой мог сделать копию и таким образом получить материал для шантажа, - пояснил я. - Теперь они предложили Кендаллу выбрать: либо заплатить огромную сумму, либо доказывать в суде, что он не плагиатор.

- По-моему, все это ужасно нелепо! - Она засмеялась было, но тут же посерьезнела. - И все же, насколько я понимаю, вы говорите правду...

- Естественно, - буркнул я. - Иначе зачем бы я пришел сюда?

Она глубоко вздохнула, гигантский подсолнух на груди мигом расплылся, утратив привычные очертания.

- Вот уже не знаю... - В ее глазах вспыхнул чуть насмешливый огонек. - Но, пожалуй, я бы сумела отыскать пару довольно веских причин.

Я не стал говорить, что обе они сейчас у меня перед носом. Зачем впадать в вульгарность.

- Давайте пока ограничимся Кендаллом и его проблемами, коль скоро вы крупная специалистка по таковым.

- Я под подозрением только потому, что жила в доме в то время, когда это произошло? - Она нахмурилась. - И кто же упомянул имя Джеки Лоррейн?

Не успел я раскрыть рот, как она прижала палец к моим губам:

- Давайте-ка я сама отгадаю. У меня только одно предположение: милая маленькая Антония, верно?

- В самую точку.

- Это было нетрудно! - Она мрачно усмехнулась, и уголки губ поползли вниз. - Антония никогда и мысли не допускала, что в жизни ее папочки может появиться другая женщина. По ее мнению, он в этом не нуждается.

- Вы ее не устраивали? Она была против?

- Господи, вы все ловите на лету, Рик Холман. - Длинные ресницы пару раз одобрительно затрепетали. - Разумеется, Антония была вне себя, но у нее хватило сообразительности не показывать этого в присутствии папеньки. Вот когда мы оставались вдвоем, все сразу же менялось. - Немного помолчав, она тихонечко вздохнула. - Так что, мне выпала роль главного злодея?

- Не более чем любому, кто жил тогда у Кендалла, - честно ответил я. Кендалл поручил мне попытаться урезонить вымогателя, а сделать это можно, только разыскав в доме его сообщника, укравшего копию пьесы. Это было сделано либо ради денег, либо в отместку, либо ради того и другого сразу. Единственное, что мне известно о Кендалле, - это его репутация хорошего драматурга. Может быть, вы сумеете мне помочь, рассказав о Кендалле-человеке.

- Приходите как-нибудь еще, когда выпадет свободная неделька. - Она лукаво улыбнулась. - Вообще-то, думается, я сумею набросать портрет, но сперва мне необходимо выпить. А вы как насчет этого?

- Я думал, вы уже никогда об этом не спросите, - с благодарностью ответствовал я.

Джеки приготовила напитки на мраморной доске бара, потом отнесла их к кушетке и снова уселась.

- Я из тех девушек, которым необходимо, чтобы их постоянно любили, доверительно сообщила она.

Я поглядел на подсолнух, вновь расцветший на ее левой груди, и пробормотал:

- Вряд ли у вас с этим могут быть сложности.

- Это слабость! - Она отпила немного скотча и жалобно улыбнулась мне. - По большей части я выбираю совсем не того, кого следовало бы: всяких грубиянов вроде Тони Алтино и ему подобных. Рейф Кендалл был буквально создан для меня, и, будь у меня такая возможность, я бы любила его до конца своих дней. Но ничего не вышло, поскольку его милашка доченька разделалась со мной черт знает как!

- А именно?

- Однажды вечером, когда Рейф закончил пьесу, из Нью-Йорка прилетел его продюсер. Рейф отвез их с Майлзом Хилланом обедать в Чейзенс. Два приживальщика тоже куда-то ушли, в доме остались только мы с Антонией. Она пригласила на вечер своего приятеля, и мы втроем очень весело посидели за столом. Я по наивности вообразила, что, возможно, Антония изменила дурное отношение ко мне либо не хочет затевать свару при этом парне. Мне он показался не парой для нее, настоящее дитя притонов, не обученное даже вести себя за столом, но мальчик старался быть милым и внимательным, так что я воспрянула духом. - Джеки скривилась - очевидно, воспоминания не доставляли ей особой радости. - Мы много пили и за обедом и после него. Видимо, кто-то из них подсыпал в мой бокал снотворное, а то и кое-что похуже, потому как я полностью отключилась там же, в гостиной. А проснулась в своей комнате, в одной постели с приятелем Антонии. Оба - совершенно голые. В дверях стоял Рейф и смотрел на нас. По выражению его лица я поняла, что у меня нет ни единого распроклятого шанса объяснить, что произошло. Он дал нам десять минут, чтобы убраться из дому. "Приятель" слинял так поспешно, что я не успела задать ему ни одного щекотливого вопроса, ну, и мне оставалось только идти домой пешкодралом на ночь глядя.

- А как звали того приятеля?

- Какой-то Пит... - Она брезгливо скривила губы. - Фамилию при мне, кажется, вообще не упоминали.

- Вы собирались рассказать мне о Рейфе Кендалле, - напомнил я.

- Верно... До сих пор не понимаю, как у чудного малого вроде Рейфа могла родиться такая стервозная дочь. Что можно сказать про Рейфа? В жизни своей не встречала более милого и доброго человека. Он блестящий драматург и обожает свою работу. Он увлечен ею. Полагаю, от коммерческих успехов у Рейфа все еще слегка кружится голова. Может, именно из-за этого он позволяет двум прихлебателям так безбожно себя доить?

- То есть будущему поэту и неудавшемуся актеру? - уточнил я. - Толботу и Эшберри? Она кивнула:

- Рейф почему-то вообразил, будто обязан их содержать. Понимаете, для него это что-то вроде заклятия: кто-то скрещивает пальцы, чтобы отвести беду, кто-то стучит по дереву, а Рейф кормит паразитов. Он отлично знает, что ни у того, ни у другого нет настоящего таланта, но упрямо делает вид, будто верит в них. А пиявки и рады иметь даровую крышу над головой и тратить его деньги!

- А как они, по-вашему, относятся к Рейфу?

- Как содержанки, которым не надо ничего предпринимать для сохранения теплого местечка. Оба ребячливы и раздражительны и ведут себя с Рейфом как двое испорченных детишек, если не хуже!

- Кто-нибудь из них способен выкрасть копию его пьесы, или саму пьесу, или участвовать в разработке этого вымогательского плана?

- Несомненно, - не раздумывая заявила она. - Хотя не думаю, что у кого-то из этой парочки хватило бы мозгов все придумать и организовать с самого начала. Что касается кражи, то это давно стало их второй натурой. Было время, когда я воображала, будто они просиживают ночи напролет, придумывая благовидный предлог вытянуть из Рейфа очередные пятьдесят долларов. Поверите ли, когда кто-то из прихлебателей входил в комнату, меня передергивало от омерзения. - Джеки допила свой скотч и довольно долго разглядывала пустой бокал. - Знаете, очень странно вот так рассуждать о Рейфе. Я не видела его почти год, но наш разговор пробудил чувства, которые, казалось, уже давно умерли во мне. Как говорится, заныла старая рана... Доктор, как насчет лекарства?

- Антония - стопроцентная стерва и ни перед чем не останавливается, лишь бы не подпустить к отцу других женщин, - задумчиво пробормотал я. - Толбот и Эшберри - пара беспринципных попрошаек, готовых, по всей вероятности, на любую подлость ради денег. Возможно, они люто завидуют Кендаллу и мечтают сравняться с ним. Таким образом, остаетесь только вы с Майлзом Хилланом.

- Я Майлзу очень не нравилась, а он - мне. Он неприятный тип, - быстро ответила Джеки. - Но Майлз - менеджер Рейфа и, по всей вероятности, получает какой-то процент с доходов. Хиллан не женат, но создавалось впечатление, что он куда больше заинтересован в доходах Рейфа, нежели сам Рейф. Возможно, ему необходимо быстро сколотить капитал, чтобы скрыть какие-то тайные грехи или пороки? Вот только я понятия не имею, есть ли у Майлза Хиллана тайные грехи.

- Хорошо, спасибо, - сказал я, протягивая пустой бокал. - Операция закончена, доктор прописывает вторую порцию спиртного как лучшее средство для исцеления старых ран.

- Вы замечательный врач! - Она вложила свой бокал в мою руку. - Вам и готовить лекарство.

Я отнес бокалы к бару и вновь их наполнил, а когда вернулся к кушетке Джеки, вдруг почувствовал, что мысли ее витают где-то далеко.

- Спасибо, - пробормотала она, забирая бокал. Я снова сел рядом.

- Я тут задумалась. Это был никуда не годный год, понимаете? Три месяца после Рейфа - никого, затем шесть месяцев - болван Алтино, потом - снова пусто. Этак девушка может совсем потерять веру в себя. Как вы считаете, может, имеет смысл выбрать мужчину другого типа? Кого-то потверже. Парня, который знает, чего он хочет, уверен в себе и не сомневается, что своего достигнет. Человека, который думает, что неврозы растут в саду! Возможно, кого-то вроде вас, Рик Холман?

- Чтобы меня любили за подобные качества? Это было бы нечто новенькое! Боюсь, я бы даже занервничал.

- Ну, к неврастеникам-то вы явно не относитесь, - с уверенностью заявила она. - Просто вы не хотели связываться с женщинами, верно? - Ее колдовские глаза на мгновение блеснули. - Но никто и не говорит, что вы свяжете себя хоть в малейшей мере. Речь идет всего-навсего о небольшом эксперименте, своего рода проверке, а потом мы оба поймем, "звякнуло" что-то между нами или нет. - Она лениво улыбнулась, но в глазах заполыхал хищный огонь. - Если не "звякнет", никто от этого не пострадает, верно?

Джеки аккуратно опустила бокал на маленький столик возле кушетки, потом поднялась с заученной медлительностью. Все колокольчики на браслете зазвенели, когда она закинула руки за голову, потянувшись к застежке на хомутике. Дальнейшее можно с полным основанием назвать разновидностью стриптиза. В конечном итоге блуза плавно соскользнула до колен, и Джеки предстала моим глазам обнаженной, не считая белых кружевных трусиков с золотистым подсолнухом на левом бедре. Коралловые бутоны, венчавшие высокую грудь, нежно подрагивали, стоило ей чуть-чуть шевельнуться.

- Это вас пугает? - слегка севшим голосом осведомилась Джеки. - Я имею в виду перспективу познакомиться поближе.

- В данный момент не могу представить ничего лучше. Одно меня несколько тревожит: если ничего не получится, как бы не стать очередным клоуном, подсоединенным к проводам вашего звонка.

- Вы шутите? - растерянно спросила Джеки, машинально оглаживая бедра.

- Давайте скажем так: я немного озадачен... Пару минут назад вы говорили, что Рейф Кендалл создан для вас и вы готовы любить его до гроба. Меня вы знаете минут пятнадцать и все же хотите совместно прыгнуть в постель, чтобы выяснить, "звякнем" мы или нет.

- Вы хладнокровный мерзавец, Рик Холман! - И она с горящими глазами двинулась ко мне. - Перестаньте умничать хоть на минутку, давайте немного расслабимся, а?

- Сначала скажите мне кое-что. Какие вопросы вас тревожат?

Она замерла:

- О чем это вы?

- Я имею в виду вопросы, которых еще не задал, - терпеливо объяснил я. Они вас настолько пугают, что вы предпочитаете уложить меня в постель, лишь бы не отвечать на них.

- Вы с ума сошли! - Джеки собиралась топнуть ногой, но, видимо, оценив, как это отразится на ее внешности, успела остановиться как раз вовремя. - Вы очаровали меня, мне казалось, что я понравилась вам, а наилучший способ выяснять... - Она замолчала.

- Послушать ваши рассуждения, так именно у вас есть все основания помочь шантажистам, - заметил я. - Это превосходная возможность отомстить Антонии за нанесенную обиду и наказать Кендалла за то, что поверил дочке, а не вам!

Лицо Джеки окаменело.

- Так, по-вашему, я могла бы украсть новую пьесу Рейфа только для того, чтобы... - Она влепила мне пощечину, звонкую, как первый залп ружейного салюта. - Ну ты и дерьмо!

- Вы знаете парня по имени Боулер? - спросил я.

- Боулер? - Она на минуту задумалась. - Нет, никогда не слышала о таком. А что?

- Раз не слышали, это не имеет значения... Чувствую, что следовало бы задать вам еще парочку хороших вопросов, но пока ничего стоящего не приходит на ум.

Глаза мисс Лоррейн полыхнули ледяной яростью.

- Тогда я буду весьма признательна, если вы немедленно уберетесь куда подальше и там их припомните, а тогда можете отправить мне телеграмму!

- Впрочем, есть еще один вопрос, - спохватился я, уже встав с кушетки. Как вы думаете, сам Рейф Кендалл способен присвоить чью-то пьесу?

- Да вы совсем спятили! - злобно крикнула она. - Это же гений! Один из самых талантливых людей нашего века!

- Мне просто хотелось узнать ваше мнение... Она плотно обхватила руками грудь и замерла, сверля меня неласковым взглядом. Даже подсолнух на ее левом бедре вроде бы подзавял и утратил золотистое сияние.

- Благодарю за виски и за все остальное. Вероятно, в ваших глазах я пал еще ниже Алтино, но мне заниматься любовью совсем недосуг.

Джеки с напускным высокомерием тряхнула головой, и ее брови полностью исчезли под темной челкой.

- Ладно, Холман, - вдруг хихикнула она. - Возвращайтесь весной, когда вспомните, что вы - мужчина, и попытайте удачи еще раз. Почему бы и нет?

- Любопытно, кого вы тогда подключите к звонку? - брякнул я и сразу пожалел о сорвавшейся грубости.

Ледяное молчание сопровождало меня до конца коридора и не оставило даже в кабине лифта, словно мисс Лоррейн хотела убедиться, что я ни одной лишней секунды не стану осквернять ее дом своим присутствием.

Я остановился у аптеки, перехватил кофе с сандвичем и к десяти вернулся домой. Здесь стояла такая тишина, что даже звук падающих на дно бокала кубиков льда показался необычайно громким. Зато журчание виски я счел куда более приятным на слух и попробовал подобрать для обеих тем подходящее музыкальное сопровождение. Резкий звонок в дверь все испортил. Плетясь в прихожую, я без особой надежды подумал, что, возможно, фортуна решила все-таки вознаградить меня за столь неудачный день.

Когда я отворил дверь, на пороге стояла египетская наложница в черном свитере и узких белых брюках, плотно обтягивающих стройные ноги. Она явилась не одна. Стоявший рядом парень был дюйма на два выше меня. Черный, как у Антонии, свитер и джинсы не скрывали обалденной мускулатуры. Судя по всему, один из тех молодчиков, перед которыми вы спешите извиниться, когда они сталкивают вас с тротуара. Этакий мрачный верзила лет тридцати - то ли профессиональный борец, то ли бандит. Слишком длинные курчавые волосы падали на шею, бакенбарды лишь немного сглаживали угловатую линию скул, тонкогубый рот выдавал холодную жестокость, и даже густые ресницы не смягчали взгляд глубоко посаженных карих глаз.

- Мистер Холман, - с бесцветным голосом обронила Антония Кендалл, - я хочу познакомить вас со своим приятелем.

- Это Пит? - спросил я. Девушка чуть скривила рот.

- Вижу, Джеки Лоррейн успела вас просветить. Правда, не сомневаюсь, что вы услышали весьма далекое от истины толкование событий. В ту ночь, как только я легла спать, Джеки соблазнила Пита, но теперь это не имеет значения. Наши дела вас больше не касаются, мистер Холман.

- Не касаются?

- Совершенно верно. - Она резко встряхнула желтовато-зеленым мундштуком, обсыпав мой пиджак пеплом. - Ни в коей мере. Сегодня вы причинили нам достаточно неприятностей, и я не позволю вам рыскать по дому еще три дня, задавать невыносимые вопросы и делать наглые выводы.

- Вы не позволите?

- Именно я! - отрезала Антония. - Пит! Моей первой ошибкой было во время разговора сосредоточить все внимание на ней, упустив из поля зрения стоявшего рядом парня. Второй ошибки я просто не успел допустить, ибо первой вполне хватило. Уголком глаза я все же заметил, как его правая рука описала дугу, и в голове мелькнула мысль, что Пит, похоже, прихватил с собой дубинку. Когда она врезалась мне в висок, я убедился в справедливости догадки, но утешения это не принесло. Я упал на колени. Второй удар пришелся по затылку, и я окончательно потерял интерес к дальнейшим событиям. Смутное ощущение реальности вернулось, когда на голову мне хлынул поток воды. Сообразив, что отфыркиваюсь и несвязно бормочу, я открыл глаза, дабы выяснить, что происходит. С пола оба моих визитера казались восьмифутовыми гигантами. В ребра пребольно ткнулся носок ботинка, и я глухо застонал.

- Вы слышите меня, мистер Холман? - откуда-то с седьмого неба вопросил едва различимый равнодушный голос Антонии.

- Ух!..

- Утром вы позвоните отцу и скажете, что не в силах ему помочь, а потому разумнее всего посоветоваться с адвокатами. Если вы не сделаете этого до полудня, мы вернемся сюда, и в следующий раз будет немного хуже. Понятно?

- Ух... - простонал я.

Восемь ног в джинсах топтались надо мной, затем две руки ухватили меня за лацкан пиджака и рывком подняли с полу. Пока одна лапища удерживала меня в вертикальном положении, вторая энергично замолотила по щекам. Сперва я, как сквозь туман, различал ухмыляющуюся физиономию, потом перед глазами все завертелось и она куда-то поплыла вместе с частью стены.

Издалека донеслось недовольное ворчание:

- Эта гниль слишком быстро сдается, золотко. Глянь, счас опять выпадет в осадок.

- Не важно, Пит, - прошелестел другой голос. - И так с первого взгляда было ясно, что он - ничтожество.

Глава 4

Я очнулся от боли, когда яркий свет утреннего солнца хлынул в окно. Добравшись до ванной комнаты, я посмотрел на себя в зеркало и увидел субъекта, очевидно побывавшего под колесами поезда или измолоченного цепом. Физиономия покраснела и распухла, нижняя губа рассечена, вероятно, ногтем. На голове вскочили две здоровенные болезненные шишки, до которых было страшно дотрагиваться, точно так же как и до пары ребер, которые, к счастью, оказались не сломаны, но вполне могли рассыпаться, вздумай я дышать полной грудью. Ничего не скажешь, чертовски приятное начало дня!

Яйца в смятку и три чашки кофе отчасти вернули меня к жизни. Я сунул сигарету в уголок рта и затянулся, очень довольный, что мог хотя бы курить. Потом довольно долго я сидел в кресле, раздумывая, почему Антония Кендалл так желает от меня избавиться и где именно ей удалось найти и взять в приятели такого подонка, как Пит...

Из оцепенения меня вывел звонок в дверь.

Я открыл, и дикое смешение красок так резануло по нервам, что пришлось на мгновение закрыть глаза в надежде изгнать наваждение. Увы, когда я решился взглянуть еще раз, в дверном проеме по-прежнему торчали ярко-малиновая рубашка и небесно-голубые бермуды. "Боже мой, избавь меня сегодня от поэзии, тоскливо взмолился я, поскорее отводя взгляд от отвратительно тощих ног с узловатыми коленями, - да и кто когда видывал поэта, совершенно слепого к цветам?"

- Ага! - энергично заговорил Брюс Толбот. - Сыщик собственной персоной? Приветствую вас, сэр, и перехожу из сияющего утра в вашу не такую уж скромную обитель с бесконечными извинениями за то, что осмелился потревожить в столь необычный час. У меня важное дело, сэр! Настолько важное, что его никоим образом нельзя ставить в зависимость от тиканья маятника или тихого шуршания песчинок в песочных часах. Смертные не могут медлить, сэр, когда им следует спешить во имя чести и справедливости! Смею вас заверить, поистине справедливость еще ни разу за всю бесславную историю человечества не попирали так бесстыдно и гнусно, как ныне. - Он пригладил заметно поредевшие светлые волосы и неожиданно воздел обе руки к небу. - Но я забыл о правилах приличия! Позвольте представить вам моего друга, одного из величайших актеров нашего времени, чье имя - и мне особенно приятно об этом упомянуть - не затрепано толпой. Иными словами, сэр, оно не мозолит глаза, как бутыль разрекламированного моющего средства на кухонной полке. Но для истинных ценителей, жрецов искусства имя это бессмертно. Итак, вам выпала честь познакомиться с Джоном Эшберри, сэр.

Эшберри являл собой живой монумент, изваянный каким-то весельчаком с на редкость своеобразным чувством юмора. Рост по меньшей мере шесть футов четыре дюйма, все части тела несколько больше, чем положено, но пропорции соблюдены неукоснительно. Так, массивная голова выглядела нормально, поскольку сидела на широких и мощных плечах, а огромное брюхо не казалось чем-то противоестественным, ибо его подпирали ноги обхватом со ствол дерева. Такое лицо могло бы принадлежать римскому императору, с младых ногтей возлюбившему оргии. Лоб венчала шапка густых черных волос, крупный римский нос и глаза под тяжелыми веками придавали физиономии насмешливо-презрительное выражение. Наконец, толстогубый чувственный рот переходил в довольно плотные складки четырех подбородков.

Пока я, открыв от изумления рот, таращился на это диво, Эшберри, нимало не смутившись, взглянул на поэта и звучным баритоном изрек:

- Ну, Брюс, твоя рекомендация почти вернула мне попранную честь. - Потом он схватил мою руку и принялся трясти. - Рад познакомиться с вами, сэр. Я много слышал о вас - разумеется, только хорошего. У вас репутация человека, успешно разоблачающего отвратительные пороки и злодеяния. Невиновные, сэр, голос актера без видимых усилий громыхнул на весь дом, - могут спать спокойно под вашей защитой. - Эшберри возвел очи горе:

- Пусть молния поразит меня на пороге вашего жилища, если я хоть в чем-то виновен! - При этом лопатки актера невольно дрогнули, но небо у него за спиной оставалось синим и безоблачным. - Да, как сказал бы мой друг поэт, десница ваша сбережет покой невинных.

Я живенько зааплодировал, испугавшись, как бы за этим монологом не последовал еще один. Густые брови Эшберри слегка приподнялись, он вежливо поклонился.

- Всегда надо заканчивать прежде, чем публике надоест слушать, - хохотнул актер. - Да будет так? Разрешите войти?

- Как я понимаю, у меня нет ни единого шанса не впустить вас в дом, угрюмо буркнул я, когда незваные гости протиснулись в прихожую.

К тому моменту, когда я запер входную дверь и вернулся в гостиную, оба уже восседали на высоких табуретах возле бара. Чего они ждут, было нетрудно догадаться. "Ну и ладно, - подумал я, - в конце концов, одиннадцать уже пробило, а все мои синяки и ссадины чертовски нуждаются в бальзаме".

И я решительно направился к бару. Гости отреагировали мгновенно.

- Водка со льдом, - прогудел Эшберри, - льда немного.

- Мартини! - блаженно заулыбался Толбот. - Вермута можно не добавлять.

Я налил им два огромных бокала, а себе - немного бурбона со льдом. Служители искусства церемонно подняли бокалы.

- Салют! - произнес Толбот.

- Ваше здоровье! - забасил Эшберри. Содержимое бокалов исчезло, пока я любовался кадыками на задранных кверху шеях. Два пустых бокала звякнули о доску бара, две выжидательные улыбки вновь обратились ко мне. Я умею признавать поражение, поэтому без разговоров придвинул бутылку с джином поэту, а водку - актеру.

- Наливайте сами, - сказал я уже после того, как они это сделали.

- Мы пришли, - заговорив Брюс Толбот, уничтожив вторую порцию, - пролить свет...

- Вы, сэр, специалист, - загудел Эшберри, - вот почему мы явились к вам.

По выражению его глаз я понял, что актер ждет очередного взрыва аплодисментов.

- Джентльмены, - вкрадчиво заметил я, - почему бы вам просто не объяснить мне, в чем дело?

- Мы были оклеветаны! - начал Толбот.

- Нет, убиты! - выкрикнул Эшберри.

- ..Глупым невеждой, которому хватает наглости называть себя управляющим делами! Толбот визгливо захохотал:

- Если бы не добродушие и бесконечная терпимость нашего друга Рейфа Кендалла...

- Нашего друга и патрона Рейфа Кендалла, - поправил его Эшберри.

- Верно! - закивал Толбот.

- Этот недоумок давно вернулся бы в родные трущобы!

- Вы говорите о Майлзе Хиллане? - догадался я.

- При упоминании его имени у меня начинается внутренняя дрожь! - Поэт был настолько удручен этой мыслью, что выхлебал третий бокал двумя большими глотками и принялся наливать четвертый. - И вот теперь, окончательно обезумев, этот тип обвинил нас обоих - и поодиночке, и вместе - в самом мерзостном преступлении против нашего патрона. Короче, он заявил, будто мы похитили копию последнего великолепного творения Рейфа и воспользовались ею, чтобы его шантажировать.

- Кипя праведным гневом, я хотел пристукнуть мерзавца на месте, - пробасил Эшберри. - Однако насилие претит моей натуре, в особенности когда оно ничего не доказывает.

- Из-за этого мы и пришли к вам, сэр, - с важным видом пояснил Толбот. Твердо веруя в вашу многоопытность и чувство справедливости, мы поручаем вам доказать нашу невиновность.

- Так докажите ее сами, - сказал я.

- Да разве это возможно, сэр? Вы только представьте, в чем нас обвиняют! Мыслимое ли дело продать единственного друга, всегда верившего в наш талант? громко вознегодовал Эшберри. - Как же низко должен пасть человек, способный огрызнуться и укусить руку, которая кормит его!

- Боюсь, за сумму, близкую к миллиону, даже иная мать вопьется зубами в собственное дитя, - хмыкнул я.

- Мистер Холман, - Толбот казался искренне потрясенным, - неужели вы в самом деле считаете, что кто-то из нас мог так низко пасть...

- Да!

- Ох! - Его маленький рот задрожал. - Вы поколебали мою веру в вас! И очень сильно, смею добавить.

- Пошли, мой излишне восторженный друг-поэт! - В утешение актер так хлопнул Толбота по спине, что тот едва не слетел с табурета. - Не обижайся и не мрачней. Мистер Холман - проницательный практик, а миллион, как он справедливо заметил, - большая сумма денег. - Эшберри глубоко вздохнул, и, будь я в тот момент где-нибудь в Майами, непременно поспешил бы укрыться от стихийного бедствия. - А практику нужно нечто осязаемое, вроде доказательств. И как же ни в чем не повинный человек, ты или я, сумеет доказать свою непричастность к этому делу - спросим мы. А никак! Это просто невозможно.

Слова Эшберри настолько расстроили Толбота, что он оставил нетронутым полнехонький бокал.

- И кошмарнее всего была реакция нашего патрона, - убитым голосом пробормотал он. - Когда этот неописуемый негодяй Хиллан бросал нам подлые и грязные обвинения, Рейф стоял в стороне и наблюдал. Он не произнес ни единого слова в нашу защиту, ни единого!

- Ах, это и в самом деле очень грустно! - Актер покачал головой, и все его четыре подбородка задрожали от избытка эмоций. - В подобных ситуациях слабейшему, полагаю, не на что надеяться, его так или этак обязательно прижмут к стене.

- Где он будет страдать от стрел и копий беспощадной судьбы! - угрюмо пробормотал Толбот.

- Брюс? - Эшберри вопросительно поглядел на поэта. - Это не оригинально, я уже где-то слышал такую метафору.

- Возможно, у меня масса эпигонов!

- Как представление, мне все это очень понравилось, - перебил я обоих. Правда, возникают кое-какие сложности: например, трудно решить, кто из вас более честный и порядочный человек... Но в целом сцена была великолепной. Итак, сегодня утром Хиллан обвинил либо одного из вас, либо обоих в том, что вы стали сообщниками шантажиста, а Рейф Кендалл даже не попытался встать на защиту. Полагаю, именно это вас встревожило, настолько встревожило, что вы решили поговорить с профессионалом, нанятым вашим патроном для расследования этого дела.

- Вы правы, сэр! - взволнованно прогудел Эшберри. - Мы пришли... - Пару секунд он задумчиво разглядывал свой пустой бокал. - У вас, случайно, больше не найдется такой же превосходной водки? Эта бутылка каким-то непонятным образом очень быстро опустела, и...

- Нет! - отрезал я.

- Ох! - Он грустно покачал головой. - Ну что ж, тогда... - Актер обхватил лапищей бутылку джина. - Мне не остается ничего иного, как присоединиться к своему другу и припасть к источнику его вдохновений. - Он с нарочитой небрежностью наполнил бокал джином, не переставая говорить:

- Да, сэр, мы явились сюда в надежде доказать свою невиновность и...

- Чепуха! - фыркнул я.

- Сэр! - Актер вытаращил глаза. - Вы сомневаетесь в чистоте наших...

- Словоизлияниями вы ничего не добьетесь. У вас есть только один способ обелить себя, а именно - доказать, что виновен кто-то другой.

- Ну, - заколебался Толбот, - если вы так считаете, единственное, что мы можем сделать...

- ..Вытащить на свет Божий всю грязь, - захохотал Эшберри. - Как видишь, мы не зря надеялись на проницательность мистера Холмана. Он нас прекрасно понимает.

- Джон, - неодобрительно скривился Толбот, - в этом деле нам необходимо сохранить чувство собственного достоинства. В конце концов, мы же артисты! Я согласен, что мы должны сообщить мистеру Холману всю полезную информацию, какой только располагаем, но не надо унижаться до уровня обычных сплетников.

Тяжелые веки Эшберри опустились еще ниже.

- Этот неописуемый Хиллан сказал, будто похитивший экземпляр пьесы Рейфа мог сделать это лишь вскоре после того, как она была написана, то есть примерно год назад?

- Видимо, так.

- В то время в доме жила возлюбленная Рейфа, так называемая актриса телевидения. - Он презрительно пожал плечами. - Последняя стадия деградации для любого артиста, сколь бы талантлив он ни был изначально. Эту женщину зовут Джеки Лоррейн...

- И Кендалл выставил ее вон, обнаружив в постели с одним из приятелей дочери, неким Питом, - закончил я за него. - Мисс Лоррейн уверяет, что все это было подстроено.

- О! - Эшберри не скрывал разочарования. - Так вы знали об этом?

- Скажите мне что-нибудь новенькое, - взмолился я. - К примеру, почему дочь постоянно ссорится с Кендаллом?

- Холодная дева? - неожиданно закудахтал Толбот. - Я так прозвал ее в шутку, потому как немало насмотрелся на игры этой особы.

- Где, например?

- Ну, здесь и там, - неопределенно махнул рукой поэт. - Но Антония определенно не холодная и, уж конечно, не дева.

- Похоже, она не очень-то ладит с отцом?

- Странная девица, - пробурчал Эшберри. - К Рейфу относится как к своей собственности. Думаю, именно по этой причине она ненавидит нас с Брюсом. Мы занимаем очень маленькое место в сердце ее отца, но Антония все равно видит в нас соперников, которых необходимо устранить.

- Почему?

- В один прекрасный день ей придется выложить кругленькую сумму психиатру, чтобы тот во всем разобрался... Может быть, эти странности связаны с тем, что Антония слишком рано потеряла мать?

- Вы знали ее мать? - спросил я.

- Она умерла задолго до моего знакомства с Рейфом. - Он пожал плечами. Рейф никогда не говорит о жене, и я не имею понятия, что она из себя представляла. - Он подтолкнул в бок поэта. - Брюс?

Толбот тихонечко соскользнул с высокого табурета на пол.

- ...извините меня! - пробормотал он, растягиваясь на ковре с бессмысленной улыбкой. - Закон тяготения, понимаете? Бороться бесполезно! - Он закрыл глаза и громко зевнул:

- ..койной ночи.

Актер снова пожал мощными плечами, потянулся за бутылкой джина и выплеснул остатки себе в бокал.

- Терпеть не могу это пойло, - словоохотливо пояснил он. - Никак не возьму в толк, зачем Брюс его пьет. А если хорошенько подумать, не знаю, чего ради он пишет стихи...

- Вам что-нибудь известно про Пита, приятеля Антонии, которого Рейф застукал в кровати Джеки Лоррейн?

- Ничего-ничегошеньки, - с глупой улыбкой ответил он. - Вы уверены, что в доме больше не найдется ни капли спиртного?

- Уверен, - буркнул я. - А для человека, который явился сюда, чтобы покопаться в грязи, вы оказались никуда не годным осведомителем.

- Хиллан! - Он прижал указательный палец к носу и выразительно подмигнул. - Как я считаю, он уже много лет доит Рейфа. Рейф артист - как я! И далек от низменных материй: денег, счетов, бухгалтерских книг и отчетности - всех этих скучных вещей. Приглядитесь к тому, как Хиллан распоряжается деньгами Рейфа, вот что я могу вам посоветовать.

- Как управляющий делами Кендалла он должен получать известный процент с его общего дохода, - возразил я. - Даже по приблизительным подсчетам, Хиллан имеет не менее сотни тысяч в год. Ну, на что ему еще больше?

- Это вам, сыщику, и выяснять. Но попомните мои слова, Хиллан - змея на.., чем, а? - На пару секунд глазные яблоки вышли у него из повиновения и завертелись в разные стороны, но потом артисту все же удалось их сфокусировать.

С минуты на минуту, подумал я, он присоединится к своему приятелю на полу.

- В то время, когда Кендалл закончил пьесу, - напомнил я, отчетливо выговаривая каждое слово, - в доме находились он сам, его дочь, Хиллан, Джеки Лоррейн, Толбот и вы, правильно?

Эшберри медленно пересчитал мой список, загибая пальцы:

- Правильно, семь человек.

- Вы хотите сказать - шесть? - поправил я.

- Что это с вами, а? - спросил актер заплетающимся языком. Табурет угрожающе закачался, но Эшберри успел ухватиться за стойку бара и не свалился вниз. - Вы что, считать не умеете или как? - И принялся снова загибать пальцы:

- Рейф, Антония, Хиллан, Джеки Лоррейн, Хелен Кристи, Брюс и я. Семеро.

- Хелен Кристи? - только что не завопил я.

- Ш-ш-шш! - яростно зашипел он, затем прижал палец к губам. - Нельзя говорить о Хелен, большой секрет.

- Что за секрет?

- Ш-шш! - Его глаза снова завращались. - Огонь в моих чреслах!..

- Не время говорить о вашей интимной жизни! Я хочу знать про Хелен Кристи.

- Какая еще Хелен?

Повинуясь внезапному озарению, я достал с полки новую бутылку джина, откупорил ее и поставил на стойку перед ним, продолжая крепко держать за горлышко.

- Хелен Кристи, - вкрадчиво повторил я. - Может быть, выпивка подхлестнет вашу память, Джон?

Его рука потянулась к бутылке, но замерла в воздухе.

- Вроде бы ее там не было, - пробормотал он. - Рейф ее не видел, Антония даже не упоминала. И этот трус Хиллан, - актер задумчиво прикусил нижнюю губу внушительными, как надгробные плиты, зубами, - он велел вообще про нее не говорить. Одно слово - и мы опять возвратимся в сточную канаву, пригрозил он.

- Кто, черт побери, эта Хелен? - гнул я свое, потом выпустил из рук бутылку.

Он схватил ее, наполнил бокал, поднес к губам и осушил единым духом. После этого Эшберри опустил голову, и его глаза оказались на одном уровне с моими, только теперь они помутнели еще сильнее.

- Хелен Кристи? - произнес я отчетливо. - Кто такая Хелен Кристи?

- Никто о ней ни гугу, - с трудом выдавил он. - Притворяются, будто ничего и не было. Ни разу. Даже такой парень, как Рейф, иногда может иссякнуть, верно? Могло случиться с кем угодно!

- Почему она оказалась в доме? - взмолился я. - Почему Хиллан говорит, что вы не должны об этом упоминать? Что она там делала?

- Совместная работа, - промямлил актер настолько невразумительно, что я засомневался. - Знаете?

Эшберри закрыл глаза, с минуту еще посидел на табурете, раскачиваясь из стороны в сторону, потом свалился-таки с чудовищным грохотом и растянулся на полу возле Толбота. Не успел я обойти бар, как оба уже храпели на разные голоса.

Я понимал, что у меня нет иного выхода, кроме как дать им возможность проспаться, а пока решил позвонить своему соседу и приятелю Фредди Хоффману, творческому агенту, знавшему решительно всех, кто зарабатывает деньги в Голливуде, потому как, если он еще не представлял их интерес, то нисколько не сомневался, что это лишь вопрос времени. В этом сезоне у него была новая секретарша, дамочка с таким томным хрипловатым голосом, что самая обычная констатация факта типа "Офис мистера Хоффмана" звучала у нее как предложение провести вместе недельку в Палм-Бич за ее счет. Я объяснил, что хочу немедленно поговорить с мистером Хоффманом.

- Извините, - промурлыкала секретарша, - он на конференции.

- Вы имеете в виду, что сидите у него на коленях? - холодно осведомился я.

До меня донесся ее испуганный вопль, и после секундного замешательства в трубке зазвучал громкий и ясный голос Хоффмана:

- Я все слышал, Холман, и не оставлю без последствий. Чем ближе к истине, тем пуще клевета. Тебе следовало бы это знать.

- Брюнетка, - затараторил я, - высокая - этак пять и семь, - длинноногая, с темными таинственными глазами, не пьет ничего, кроме шампанского, и носит нижнее белье в леопардовом стиле. Угадал?

- Блондинка, - издевательски хихикнул он, - маленькая и пухлая, с красивыми проницательными глазами, пьет только пиво и... Эй, какое нижнее белье ты носишь, куколка? - Я услышал резкий звук пощечины и обиженное бормотание Фредди:

- Да ладно тебе, парень интересуется, а я обязан удовлетворить клиента, так или нет? - Снова какая-то возня, и Хоффман проворчал:

- Ну, ты все еще тут, чертов шпик?

- Я хочу попросить тебя о небольшом одолжении, Фредди, - сказал я, - о сущем пустяке, и тут же отстану.

- Ты названиваешь мне по телефону, портишь всю любовь и после этого просишь об одолжении! - заворчал он. - Да если бы ты сейчас принимал ванну и стал тонуть, я бы тут же примчался, открыл оба крана на полную катушку и собственноручно тебя утопил. Вот такого рода услугу я с удовольствием тебе окажу!

- Валяй и дальше в том же духе - и я сам прибегу, а заодно расскажу твоей Блонди о судьбе прочих мисс Пятница милейшего Фрэдди Хоффмана, - огрызнулся я.

- Так что за одолжение? - вздохнул он. - Какого рода?

- Ты знаешь некую Хелен Кристи? В трубке ненадолго воцарилось молчание, а потом я услышал взрыв хохота:

- Не хочешь ли ты сказать, что на старости лет вздумал сочинять драмы, Рик? Насколько я помню, твоим единственным творением в свое время был какой-то примитивный рассказ, напечатанный на машинке. Так в чем загвоздка? Придумал гениальный сюжет, а характеры никак не вырисовываются?

- Значит, эта Хелен Кристи - писательница?

- Да, но... - Он, немного подумав, добавил:

- Есть писатели и Писатели, понимаешь?

- Нет. Объясни, пожалуйста.

- Хелен Кристи завоевала на Бродвее славу блестящего врачевателя пьес. Знаешь, когда сталкиваешься с настоящими трудностями, когда автор никак не может свести концы с концами, все не ладится, продюсер не укладывается в смету, нужна экстренная помощь, посылают за доктором. Появляется Хелен Кристи, хорошенько все просматривает, говорит: "Все неприятности из-за вот этой сцены во втором акте", - и объясняет, что необходимо исправить. За это ты ей платишь.

- Она сейчас в Нью-Йорке?

- Нет, вот уже пару лет она живет где-то на побережье. Хорошо зарабатывает в качестве консультанта в нескольких телевизионных сериалах, ну и подрабатывает в кино. А что?

- Ты не знаешь, где бы я мог ее отыскать?

- Нет, у Хелен Кристи до сих пор не хватило ума сделать меня своим агентом, - с искренним сожалением ответил он. - Но один из писателей, с которым она работала над последним телесериалом, мой клиент. Так что через него я смогу узнать адрес.

- Буду премного обязан.

- Через пять минут я тебе перезвоню.

- Прекрасно. - Я положил трубку, закурил сигарету и стал ждать.

Фредди позвонил примерно через десять минут и продиктовал адрес в Палисейде.

- Ты не шутишь, Рик? Неужто и в самом деле решил заняться сочинительством? - с любопытством спросил он.

- Полагаю, можно сказать, что в данный момент я с ним тесно связан, уклончиво ответил я.

- Да-а? - Даже по телефону было слышно, как участилось его дыхание. Послушай, старина, если это хорошо, а насколько мне известно, все, за что ты берешься, выходит в лучшем виде, учти... Я случайно узнал, что Стелла охотится за действительно стоящей вещью. Так что не перескажешь ли ты мне вкратце содержание своего опуса прямо сейчас? Или лучше напиши коротенько, не более тысячи слов, ну а я посмотрю, чтобы...

Я тихонечко опустил трубку на рычаг, дабы не прерывать его монолога.

Два спящих красавца на полу, по всей видимости, не собирались просыпаться в ближайшие несколько часов, так что беспокоить их не имело смысла.

Телефонный звонок застал меня на полпути к двери, но, немного поколебавшись, я все же решил ответить.

В трубке тотчас зазвучал холодный и решительный голос Антонии Кендалл.

- Сейчас половина двенадцатого, мистер Холман, - заявила она. - У вас осталось ровно тридцать минут на то, чтобы позвонить моему отцу и отказаться от его поручения.

- Бывают ли у вас такие дни, мисс Кендалл, - тоскливо спросил я, - когда невольно возникает ощущение, что все сговорились не давать вам покоя?

- Тридцать минут, - повторила она. - Если вы не позвоните за это время, случившееся сегодня ночью покажется всего лишь детской забавой по сравнению с тем, что ждет вас сегодня.

- Что вами движет, мисс Кендалл, - полюбопытствовал я, - врожденный садизм или нечто другое? Может быть, причина в несовместимости генов слишком несхожих рас?

- Это вы о чем? - нервно осведомилась она.

- Наверное, сказываются скандинавское происхождение вашего отца и египетское - матери?

Она долго молчала, потом, яростно прошипев:

- Тридцать минут, Холман! - повесила трубку.

Выходя из дому, я уже в который раз думал: почему, если в мире полно симпатичных, нормальных людей, мне никак не удается встретиться с ними?

Дом в Палисейде оказался скромненьким и стоял в глубине, как будто замысловатые особняки на одной стороне улицы и дома в стиле "ранчо" - на другой внушали ему комплекс неполноценности. Я припарковал машину у обочины тротуара и зашагал по чуть наклонной подъездной аллейке к парадному крыльцу. Все шторы на окнах были плотно задернуты, но под навесом для машин стояла легковушка иностранной марки, так что, возможно, Хелен Кристи просто любит поспать до полудня.

Я четыре раза нажимал на кнопку звонка, но так и не дождался ответа, потом заметил, что дверь не заперта. Я легонько толкнул ее ладонью, и створка сразу же распахнулась. Пару раз я крикнул: "Мисс Кристи", - как будто меня и впрямь воспитывали, но ответа так и не получил.

Сделав пару шагов, я оказался в прихожей, где снова окликнул хозяйку дома. После того как я заметил, что никто не позаботился выключить везде свет, тишина вдруг стала казаться зловещей, и где-то в области желудка неприятно заныло.

Я переходил из комнаты в комнату, продолжая звать мисс Кристи, пока наконец не нашел ее. На ковре у кровати с шелковым покрывалом лежала седеющая брюнетка лет пятидесяти. Ее широко раскрытые зеленые глаза уставились в потолок, словно пытаясь прочесть на нем некую тайну мироздания. Вокруг пулевого отверстия над левым глазом запеклась кровь.

Я опустился на колени возле тела и осторожно коснулся руки. Кожа была холодной как лед, и, принимая во внимание задернутые шторы и горящий повсюду свет, я решил, что убийство произошло ночью. Да и лежала Хелен Кристи в халате, наброшенном поверх бирюзовой шелковой пижамы. Почти спокойное выражение лица свидетельствовало о том, что бедняга не догадывалась об ожидающей ее судьбе.

Я вновь поднялся на ноги и быстро осмотрел весь дом, комнату за комнатой. Нигде никаких следов беспорядка, даже дверцы шкафов и ящики письменного стола остались закрытыми. Так что, если Хелен Кристи убили из-за чего-то ценного, я мог поспорить: убийца прекрасно знал, где эту вещь найти.

Выходя из дому, я позаботился оставить дверь приоткрытой.

Минут через пятнадцать, притормозив у аптеки на Уилшир, я позвонил в полицию, назвал адрес в Палисейде, объяснил, что там они найдут убитую женщину, и повесил трубку.

Глава 5

Кендалл сам отворил дверь псевдоанглийского загородного дома и, увидев на крыльце меня, неторопливо кивнул.

- Я ждал вас, - сказал он, - проходите.

Я проследовал за хозяином дома в гостиную и наблюдал, как он выбивает трубку и набивает ее табаком, аккуратно разравнивая волокна указательным пальцем. Все это походило на тщательно соблюдаемый ритуал.

- Что с вашим лицом? - неожиданно спросил он.

- Чересчур поспешно брился тупой бритвой, - без запинки ответил я.

- О! - Он сунул трубку в уголок рта и немного помолчал. - Вы видели Джеки Лоррейн вчера вечером?

- Конечно.

- Ну, как она? - с явной неохотой выдавил из себя Кендалл.

- Замечательно.

- Вас не назовешь неиссякаемым кладезем информации, а, Холман?

- Я не уверен, что человеку интересно слушать о бывшей любовнице, которую он не видел почти год, - правдиво объяснил я.

- Я хочу знать, что она сказала про пьесу! - фыркнул Кендалл.

- Сказала, что ничего об этом не знает. По словам мисс Лоррейн, ей пришлось уйти отсюда неожиданно и очень, быстро.

- Я застал Джеки в постели с другим мужчиной и вышвырнул вон, что еще? желчно бросил драматург. - Вы поверили тому, что она сказала насчет пьесы?

- В подобной ситуации нужно располагать доказательствами, прежде чем кому-либо верить или не верить. В противном случае придется подбрасывать монетку, чтобы решить, врет ли человек, говорит правду или просто о чем-то умалчивает.

- Ложь умолчанием? - Кендалл на мгновение просиял. - Интересная мысль. Вы уже успели столкнуться с конкретными примерами?

- Хелен Кристи, - отчеканил я. Его лицо окаменело.

- Кто вам про нее рассказал?

- Важно то, что этого не сделали вы. - Я пожал плечами. - Вы уверили меня, что написали пьесу сами, что история Боулера - сплошное вранье, и это превращало его в шантажиста, по всей видимости сфабриковавшего какие-то доказательства в надежде одурачить вас и заставить раскошелиться. Я вам поверил, а вы мне солгали, утаив очень существенные подробности. Почему вы умолчали о Хелен Кристи?

Спичка слегка подрагивала в пальцах Кендалла, когда он заново раскуривал трубку.

- Разумеется, вы правы, - наконец пробормотал он. - Мне следовало рассказать вам про Хелен, но я побоялся, что, если я это сделаю, вы не поверите всему остальному. Теперь-то я понимаю, что поступил крайне глупо, и очень сожалею об этом.

- Мне нужны не ваши чертовы извинения, а правда, - буркнул я.

На несколько секунд Кендалл скрылся от меня в облаке дыма, потом ровным и бесстрастным голосом начал рассказ:

- Я споткнулся на третьем акте и никак не мог его выправить. Я был уверен, что это не связано ни с темой, ни с кульминацией. Просто какая-то техническая неувязка. Недели две я мучился с этой проклятой закавыкой, но чем больше старался, тем беспомощнее себя чувствовал. Потом Майлз посоветовал мне обратиться к Хелен Кристи. Она считается очень авторитетным специалистом на Восточном побережье, а сейчас живет здесь, совсем рядом. Хелен не понадобилось много времени, чтобы ликвидировать огрехи, поскольку они не имели принципиального значения. Она посоветовала мне разделить одну сцену на две и присоединить ко второму акту. Благодаря этому третий акт приобрел целостность и завершенность. В общем, получилось как раз то, что надо.

- За что вы ей и заплатили?

- Разумеется. Хелен с радостью приняла от меня десять тысяч долларов за свою работу.

- Черт знает какая огромная сумма за то, что вы поработали ножницами и клеем, верно?! - воскликнул я. Он усмехнулся:

- Как говорится, вся соль в том, чтобы определить, где укорачивать, а где удлинять. Без помощи Хелен Кристи я не мог этого сообразить.

- Вы заключали с ней какое-то соглашение, что-нибудь вроде контракта?

- Майлз совершенно непреклонен в подобных вопросах. Конечно, мы подписали контракт.

- Он у Хиллана?

- Нет! - Драматург покачал головой. - Майлз страшный формалист, но при этом самый неаккуратный человек в мире. Зато у меня страсть держать всю документацию в идеальном порядке, и в моем кабинете настоящая бухгалтерия с десятками папок.

- Я бы хотел взглянуть на этот контракт, - сказал я. Он кивнул:

- Сейчас принесу. Это не займет много времени. Примерно через минуту после того, как Кендалл отправился на поиски, в гостиную вошел Майлз Хиллан. При виде меня его полуприкрытые тяжелыми веками глаза стали еще холоднее. Он вынул изо рта сигару и принялся в задумчивости стряхивать пепел на ковер.

- Уж не знаю, что приключилось с вашей физиономией, - злорадно заметил он, - но это явно пошло ей на пользу.

- Как видно, в наши дни трудно раздобыть хорошего дворецкого? - самым светским тоном спросил я. - Во всяком случае, если судить по тому, сколько стараний вы прилагаете, чтобы выпроводить гостя из дому...

- Послушайте, вы... - Он поперхнулся и проглотил остаток фразы. - Я рассчитывал найти здесь Рейфа.

- Он сейчас вернется. Пошел искать для меня контракт, про который все забыли упомянуть. Знаете, тот самый, по которому Хелен Кристи получила десять тысяч долларов за "излечение" пьесы.

- О! - На какой-то миг Хиллан просто растерялся, потом с вызывающим видом вновь сунул в рот сигару. - Что ж, Рейфу некого винить, кроме себя самого. Я говорил, что связаться с вами - дурацкая затея. Будь вы хоть на что-то годны, сразу поняли бы, что Рейф никак не мог стянуть пьесу у Хелен Кристи, и...

- Так вы считаете, что за организацией шантажа стоит эта дама? - с любопытством спросил я, оборвав его на полуслове.

- Не знаю. - Он сердито пожал плечами. - Как-то плохо верится, что подобная особа могла так низко пасть, но, как вы сами заметили вчера вечером, когда речь идет о сумме, равной почти миллиону, трудно доверять кому бы то ни было.

Тут в комнату влетел Кендалл, с перекошенной от испуга физиономией:

- Его нет в папке! Кто-то, видимо, выкрал проклятый документ!

Хиллан побледнел:

- Ох, Рейф... Ты уверен?

- Не будь таким тупицей, Майлз! - огрызнулся Кендалл. - Естественно, уверен. Я ведь точно знаю, где эта бумага должна находиться.

- Контракт - всего в одном экземпляре? - спросил я.

- В двух. Один - у меня, второй - у Хелен Кристи.

- Великий Боже! - Хиллан был настолько потрясен, что ему пришлось снова вытащить изо рта сигару. - Ты понимаешь, что это значит?

- Да, теперь мы не имеем никаких доказательств, что Хелен Кристи уплачено за обычную литературную правку, - бросил Кендалл. - Я не настолько глуп, Майклз!

Хиллан с надеждой посмотрел на меня:

- Ну и что нам теперь делать, Холман?

- Продолжать поиски, - мрачно ответил я, - у нас остается еще два дня до встречи в кабинете вице-президента банка. Может быть, вторая копия у агента? Кто он такой?

- Кто? - Хиллан смотрел на меня, ничего не понимая.

- Агент Хелен Кристи. Как его зовут?

- Не знаю. - Он с надеждой взглянул на Кендалла. - Рейф сам обо всем договаривался, так что должен быть в курсе.

- Рейф договаривался? - медленно повторил я. - А мне он только что сказал, что это было вашей идеей.

- Да нет, Майлз прав, - промямлил Кендалл. - Я просто позвонил Хелен, сказал ей, что у меня неприятности, и спросил, не согласится ли она помочь. Она тут же приехала, и мы с головой ушли в пьесу, так что я вспомнил о финансовой стороне дела только после того, как все было в ажуре. Мы посоветовались с Майлзом, Хелен сумма более чем устроила, Майлз тут же набросал контракт, и мы вдвоем его подписали. Она забрала свою копию и чек, я оставил у себя второй экземпляр.

- Так она даже не упомянула имени своего агента?

- Может, и упоминала, - пробормотал Кендалл, - но я не обратил внимания. Забрала с собой копию, вернулась на следующий день, сказав, что все прекрасно, и подмахнула мой экземпляр. Почему бы мне не позвонить мисс Кристи прямо сейчас? Если у нее сохранилась ее копия, а я не вижу причин для того, чтобы она исчезла, тогда вся проблема будет решена, верно?

Я покачал головой:

- Я не стал бы этого делать.

- Почему?

- Потому что ваша копия не просто исчезла, ее украли ради шантажа. В данный момент представляется весьма вероятным, что за этой неприглядной историей стоит именно Хелен Кристи. Позвонив ей и попросив предъявить вам копию контракта, вы тем самым собственноручно вручите этой даме миллион долларов.

- Но как еще мы можем доказать...

- Пока не знаю, но просить помощи Хелен Кристи не стоит. Ключевая фигура в этой истории - некто, живущий здесь и расписавшийся за доставку присланного по почте экземпляра пьесы.

- У вас есть какие-нибудь догадки насчет того, кто бы мог это сделать? спросил Кендалл.

- Нет, но я продолжаю работать в этом направлении. - Я взглянул в лицо Хиллану. - Вы ведь управляющий делами, правильно?

- Разумеется! - Он кивнул.

- Все приходо-расходные документы поступают сначала к вам, вы изымаете свой процент, а остальное выплачиваете мистеру Кендаллу?

- Верно.

- Один из моих друзей - первоклассный бухгалтер-ревизор, - как ни в чем не бывало продолжал я, - вы не против, если он проверит все ваши гроссбухи... - Я нарочито медленно посмотрел на часы, - допустим, через час.

- Не стану притворяться, будто я в восторге, - проворчал Хиллан, - но, учитывая обстоятельства, это разумно. Звоните своему приятелю, Холман, и попросите его приехать ко мне домой через час.

- Ну, коли подобная перспектива вас не пугает... - Я повернулся к Кендаллу. - Как зовут парня, которого вы нашли в постели Джеки Лоррейн?

Драматург на минуту задумался:

- Райнер, Пит Райнер. Это одно из наименее удачных знакомств Антонии. Но какое отношение имеет Райнер к...

- И на сей счет пока ничего не могу сказать, - покачал я головой. - Вы с ним виделись после той ночи?

- Вы, очевидно, шутите? - ощерился Кендалл. - Я выставил этого типа из дому вместе с Джеки. Даже у такой скотины, как он, не хватило бы наглости возвратиться. В особенности потому, что Антония была со мной, когда я застал их в постели.

- Это каким же образом? Я имею в виду, как вышло, что дочь явилась с вами?

- Ей позвонили, якобы из ресторана, где я ужинал, и сказали, будто я прошу немедленно туда приехать. Антония сразу отправилась в путь, оставив Райнера наедине с Джеки. Когда мы возвратились, она подумала, что парень устал ждать и уехал. Мы оба поднялись наверх, все еще обсуждая таинственный звонок, поскольку он оказался чистейшей липой. Потом я открыл дверь в комнату Джеки... - Кендалл вдруг побагровел. - Кажется, я издал звериный рев, когда увидел, что происходит, Антония тут же примчалась, заглянула в комнату... Остальное не важно... Почему вас это так интересует, Холман? Думаете, тут есть какая-то связь с нынешней историей?

- Я вовсе не уверен, что это так, - терпеливо ответил я. - Просто надо тщательно собрать все факты, какими бы пустяковыми они ни оказались.

- Если вы будете так долго копаться во всем этом мусоре, - насмешливо обронил Хиллан, - Рейф наверняка распрощается со своим миллионом.

- Не сомневайтесь, я об этом помню... Ну, как будто мне здесь больше нечего делать.

- Я провожу вас до двери, - торопливо предложил Кендалл.

Мы вышли из гостиной, где Хиллан как-то слишком нервно попыхивал своей сигарой. Выйдя в холл, драматург плотно прикрыл за собой дверь.

- Вы знаете, мне пришлось по душе ваше предложение вызвать ревизора для проверки гроссбуха Майлза, - отводя глаза в сторону, буркнул он.

- Вы подозреваете, что он вас обманывает?

- Не знаю, но это возможно. Если я ошибаюсь, то по понятным вам причинам удобнее, чтобы инициатором ревизии были вы.

- Признаться, у меня нет приятеля-бухгалтера, - усмехнулся я, - но, конечно, я кого-нибудь разыщу, и как можно скорее.

- Тем лучше. Найдя подходящего человека, позвоните мне. Я задержу Майлза, пока не получу от вас сигнала, тогда он не сможет намухлевать со счетами...

- Хорошо. - Я кивнул. - Но возможно, будет лучше, если бухгалтер сам вам позвонит, все равно ему надо заручиться вашей поддержкой. А пока предупредите Хиллана, что я передумал и, в конце концов, проверка никому не помешает.

- Прекрасно. - С минуту он задумчиво посасывал чубук трубки. - Есть ли что-нибудь такое, чего вы мне не сказали, Холман?

- Например?

- Не знаю. Меня насторожили все эти вопросы о Райнере, Джеки и Антонии...

- Сколько лет вашей дочери?

- Двадцать два года. Это важно?

- После Райнера у нее появлялись новые приятели?

- Нет. - Он медленно покачал головой. - Полагаю, опыт той ночи оказался таким ужасным потрясением, что девочка все еще не вполне оправилась. "Все мужчины - предатели!" Понимаете, что я имею в виду?

- Женщины - тоже, - напомнил я. - Джеки Лоррейн была равноправным партнером, не забывайте.

- Полагаю, не с точки зрения Антонии.

- А по-моему, вы приписываете дочке много такого, что ни в коей мере не соответствует истине. Сколько лет прошло со смерти вашей жены?

- Она не умерла, я с ней развелся... - Он вновь принялся посасывать пустую трубку. - Знаете, на свете нет большего глупца, чем муж, влюбленный в собственную жену. Так вот, я узнал, что она целых три года путалась с другим... - Он невесело засмеялся. - Три года! И, будь оно все проклято, это творилось буквально у меня под носом!

- Где она сейчас?

- Не имею понятия. Все это было очень давно, почти двадцать лет назад. Конечно, тогда дело обстояло совсем по-другому. У меня не было ни денег, ни перспектив. Говорят, будто первый роман всегда бывает автобиографическим, и моя первая пьеса не явилась исключением. Я взял за основу свою женитьбу и предательство супруги и описал ее в форме чуть иронической исповеди. И представьте, эта пьеса прославила меня как драматурга и сделала богатым. Возможно, мне следует благодарить бывшую жену?

- Кто знает? - глубокомысленно изрек я и поспешил туда, где оставил машину, предоставив Кендаллу и дальше философствовать в свое удовольствие.

***

У Фредди Хоффмана нашелся приятель-бухгалтер, как я и рассчитывал, но у меня ушел почти час на то, чтобы разыскать его и убедить, что Рейф Кендалл с лихвой заплатит за срочный вызов и проверку гроссбухов. Я стоял рядом, пока парень звонил Кендаллу и обо всем договаривался, а тот, тщетно пытаясь скрыть ликование, обещал, что мистер Хиллан будет ждать его.

В конечном счете я добрался домой уже около шести, то есть день практически подходил к концу.

Ровно в половине седьмого раздался звонок в дверь. Я пошел открывать не без некоторых опасений, но, увидев в глазок симпатичную блондинку, мигом излечился от всех своих страхов, настежь распахнул дверь и широко улыбнулся.

- Как раз вовремя, Сэнди Гиббс! - похвалил я. Сегодня она надела белое шифоновое платье с двумя гофрированными воланчиками от ворота до подола, не достигавшем трех дюймов до колен. Но волосы остались того же пшеничного цвета, а губы - столь же манящими. Она подарила мне вежливую улыбку, но, когда мы оказались в гостиной, мигом посерьезнела, уселась на кушетку и закинула ногу на ногу. Подол приподнялся еще на три дюйма, и я пожалел, что с нами нет поэта, а то он сочинил бы что-нибудь душещипательное о ее коленках. Но, поразмыслив, я все же решил, что, к счастью, и поэт, и его приятель-актер успели очухаться и благополучно отбыли домой. Эта пара отнюдь не способствовала бы установлению контакта между мною и потрясающим оперативником из детективного агентства Трушмана.

- Как насчет стаканчика? - спросил я не подумав, скорее по привычке.

- Вам же известны мои взгляды, мистер Холман? - укоризненно заметила она.

- Да, верно... - Я глубоко вздохнул. - Никакого панибратства... Ну что ж, начинайте рапорт.

Она вытащила из сумочки записную книжку и быстро перелистала странички:

- Боюсь, у меня мало информации для вас. Боулер вышел из квартиры сегодня в десять утра, явился в офис через двадцать минут и пробыл там до десяти минут второго. Потом он отправился в ближайший бар, один посидел там полчаса и вернулся обратно. Пару часов я потратила на то, чтобы расспросить в доме о его друзьях-приятелях. Ответ был всегда один и тот же: таковых не имеет. Соседи считают Боулера человеконенавистником, потому что он не желает перемолвиться ни с кем ни единым словечком. С четырех я опять дежурила у конторы. Боулер ушел с работы в пять и поехал прямиком домой. Конец донесения. - Закрыв записную книжечку, она вздохнула.

- Его офис? - поинтересовался я.

- Тоже в Западном Голливуде. Не совсем дыра, но нечто близкое.

- Каким бизнесом он занимается? Куплей-продажей белых рабов?

- Полагаю, можно это назвать и так. - Она кивнула. - Боулер - творческий агент.

- Кто-кто?

- Творческий агент. Вот только не знаю, есть ли у него клиенты. В том здании много других офисов, поэтому я не имела возможности определить, приходил кто-нибудь из многочисленных посетителей к Боулеру или нет.

- Подождите, подождите... - простонал я, хватаясь за телефон.

Фредди Хоффман не ответил по домашнему номеру, поэтому я перезвонил ему в контору. Хрипловатый голосок, окрашенный фрейдистскими обертонами, протянул:

- Офис мистера Хоффмана.

- Вы все еще сидите у него на коленях? - полюбопытствовал я.

- Ах, это вы? - презрительно спросила она. - Могу сказать вам одно, мистер Холман: вы единственный в своем роде!

- Неужели? - скромно переспросил я.

- Точно, - фыркнула она. - Кому еще пришло бы в голову пытаться подглядывать по телефону?

Небольшая пауза, и я услышал голос Хоффмана.

- Неужели ты совсем не спишь и не прекращаешь работать? Ну почему ты меня все время дергаешь? - жалобно произнес он.

- Один важный вопрос, Фредди. Ты знаешь агента по имени Макс Боулер?

- Да.

- И что скажешь о нем?

- Боулеру цена тридцать центов, - задумчиво ответил Фредди. - Прежде было двадцать, но недавно он немного вырос. Раздобыл пару стоящих клиентов, каковых ничуть не заслуживает.

- Кого, например?

- Ну... - Я почти слышал, как Хоффман шевелит мозгами. - Во-первых, Джонни Фоули. Потом этот певец, как бишь его фамилия? Да, Лид Хевен, и еще, конечно, Хелен Кристи.

- Ты хочешь сказать, - я даже поперхнулся, - что Боулер - агент Хелен Кристи? И ты знал об этом, когда я звонил тебе сегодня утром?

- Разумеется.

- Так почему же, черт возьми, ты не сказал мне тогда?

- Ты меня не спросил, - последовал резонный ответ.

- Ну, Фредди, колоссальное тебе спасибо. Ты можешь спокойно посадить свою блондинку обратно на колени.

- Почему ты решил, что она с них слезала? - хихикнул он.

Я повесил трубку, вернулся к креслу напротив дивана и молча сел. Пару секунд назад я готов был поклясться, что Сэнди Гиббс наблюдает за мной с нескрываемой симпатией.

- Надеюсь, новости не очень плохие, мистер Холман? - обеспокоенно спросила она. - Можно подумать, у вас шок?

- Шок? Верно сказано... Мне необходимо выпить.

- Ну что ж! - Она захлопнула свою книжечку и опять убрала в сумку. Оставляю вас наедине с бокалом. Вы хотите, чтобы я и завтра продолжала следить за Боулером?

- Нет! - воскликнул я с жаром. - Я хочу, чтобы вы остались здесь и защищали меня сегодня вечером.

- Защищала вас? - Ее глаза округлились. - От кого?

- Как бы выразиться поточнее? От современной Клеопатры, которая теперь подсовывает своего аспида другим. А вместе с ней бродит подобие ночного кошмара по имени Пит, не расстающееся с дубинкой.

- Как интересно! - Она неуверенно улыбнулась и очень быстро вскочила. Глубоко сожалею, но не смогу ждать встречи с ними, мистер Холман, я только что вспомнила об очень важном свидании.

- Вы не вправе подвести меня, когда я так нуждаюсь в вашей помощи и защите!

- По-моему, вам куда нужнее помощь психиатра, мистер Холман, - сухо отрезала она. - До свидания, мистер Холман.

- Думаете, я морочу вам голову? - Я грустно улыбнулся. - Посмотрите-ка на мое лицо!

- Вы наткнулись на кирпичную стену? - спросила Сэнди.

- Вчера ночью меня так отделали Клеопатра с Питом. На затылке тоже есть несколько шишек, если угодно, можете убедиться.

- Возможно, этим все и объясняется, - несколько смягчилась мисс Гиббс. - Я имею в виду галлюцинации. - Она глубоко вздохнула, и оба волана затрепетали от шеи до украшенных пикантными ямочками коленей. - Если это какая-то игра для двоих, мистер Холман, на меня не рассчитывайте. - Сэнди решительно двинулась к выходу и успела сделать шагов пять, когда в дверь позвонили. Резко остановившись, мисс Гиббс в легкой растерянности повернулась ко мне:

- Ну что ж, идите, раз звонят. Если на крыльце мои галлюцинации, впустите их. Они в любом случае войдут.

- Вы не можете говорить серьезно о.., о... Звонок затренькал еще нетерпеливее.

- Пойдите и посмотрите сами, чего вы медлите? - усмехнулся я.

- Ладно... - Она повыше вздернула подбородок. - Я могла бы добавить, что это ваше последнее задание агентству Трушмана, мистер Холман... - Она покачала головой. - По-видимому, вы просто псих!

И поскольку трель звонка нарушила тишину уже в третий раз, Сэнди Гиббс неохотно отправилась в прихожую. Я же рванул в спальню, открыл второй ящик бюро и вытащил пистолет 38-го калибра вместе с кобурой. Как только он удобно устроился под пиджаком, я почувствовал себя готовым к встрече с Питом Райнером.

Выйдя в гостиную, я увидел, что там стоит Клеопатра, а рядом Сэнди Гиббс, в чьих глазах застыло недоверие. Антония Кендалл насмешливо улыбнулась мне:

- Крайне сожалею, что вынуждена прервать ваши развлечения с этой чересчур пышной блондинкой, но вы сами во всем виноваты, не так ли? Не пожелали прислушаться к дружескому совету вчера вечером!

Я внимательно осмотрел комнату, но здесь не было ни единого места, где бы мог спрятаться человек.

- Ну а где ваш высокий свирепый брюнет? - поинтересовался я.

- Где-то в логове Джеки Лоррейн, - махнула она рукой. - Сколько на ваших часах? Я взглянул на них:

- Пять минут восьмого.

- Прекрасно.

По сравнению с улыбающейся Антонией и ядовитая змея показалась бы мне милым дружелюбным созданием.

- Через пять минут Пит начнет ее обрабатывать, если я не позвоню ему и не сообщу, что вы переговорили с моим отцом и отказались от его задания.

Глава 6

Стоя рядом, две девушки являли собой приятный контраст: блондинка в белом платье с оборочками и брюнетка в черном облегающем платье с фестончатой каймой чуть выше колен. Выражения их лиц тоже были примечательны: "Этого не может быть", - читалось на физиономии Сэнди, в то время как Антония ухмылялась в высшей степени самоуверенно.

Я достал сигарету и, прикурив, внимательно посмотрел на "египтянку".

- Все дело в том, что мы посчитали вас мягкосердечным слизняком, Холман, резко бросила она. - Поверьте мне, если Пит примется за Джеки мало-мальски всерьез, ее карьере на телевидении - конец. С таким лицом можно будет сниматься разве что в фильмах ужасов.

- А что помешает мне впоследствии передумать? - спросил я.

- Вы хотите сказать, что не считаете себя обязанным держать слово? скривилась Антония. - Пит нарочно приехал и будет под рукой еще пару дней. Ну а потом у папы отпадет надобность в услугах частного сыщика.

- Очевидно, вам с Питом очень хочется заполучить этот миллион! - сказал я.

- Это не имеет никакого отношения к деньгам, - натянуто возразила мисс Кендалл. - Мой отец постоянно нуждается в защите от людей, подобных вам, а больше всего - от самого себя. Полагаю, у вас осталась еще пара минут, чтобы позвонить ему, прежде чем Джеки Лоррейн начнет рассыпаться на части.

Я глянул на блондинку и убедился, что глубокое изумление на ее лице сменилось легкой растерянностью.

- Мисс Гиббс, - самым деловым тоном начал я, - я хотел бы вам напомнить, что вы все еще работаете на меня. Прошу вас, сосредоточьтесь.

- Работаю на вас? - Она едва не поперхнулась. - Вот как?

- Конечно, - улыбнулся я, - если только вместо этого вы не предпочитаете быть моей чересчур пышной приятельницей - блондинкой.

- Чересчур пышной?

Надо было видеть, какой взгляд она бросила на Антонию!

- Я припомню эту шутку! Разумеется, мистер Холман, я по-прежнему работаю на вас.

- Прекрасно. - Я несколько раз одобрительно кивнул. - Тогда считайте, что вы сейчас на боевом посту.

Я подошел к телефону, снял трубку и набрал номер, в то время как Антония наблюдала за мной с нехорошей усмешкой. После третьего звонка ответил мужской голос.

- Ты когда-нибудь слышал о мексиканской ничьей? - спросил я самым задушевным тоном.

- Что?

- Будь у меня время, - усмехнулся я, - я бы с удовольствием поразмыслил, достанет ли у такого болвана, как ты, сообразиловки не прятаться от дождя в луже.

- Слушайте, Холман...

- Нет, это ты меня слушай, Пит! - Я повысил голос. - Ты держишь Джеки Лоррейн в ее собственной квартире и готов начать "обработку", не так ли?

- Точно! - Его голос окреп. - Если будет какая-то задержка, сразу говорю...

- А у меня здесь находится Антония, - перебил я, - и вот что я думаю: пусть победит сильнейший, ну и все такое, что принято говорить в подобных случаях...

Наступила короткая пауза, потом он спросил изменившимся голосом:

- О чем, черт побери, вы толкуете?

- Ты хорошенько "разукрасишь" Джеки, а я тем временем то же самое проделаю с Антонией, - ответил я, посмеиваясь. - Хочешь, я позвоню, когда закончу, чтобы мы могли сравнить счет?

В следующую секунду трубку вырвала у меня из рук разъяренная брюнетка.

- Пит, - хриплым голосом затараторила она, - не слушай эту мразь. Со мной все в порядке. Он не посмеет и пальцем...

Я обхватил ее за шею, прижав рукав пиджака к губам, так что ткань приглушила голос. Антония извивалась, как целый клубок змей, а Сэнди Гиббс, открыв рот, наблюдала за этой сценой, наверняка думая, что я окончательно рехнулся.

- Вы можете завопить? - спросил я ее.

- Что? - Она вытаращила глаза. Я застонал, когда Антония изо всей силы пнула меня по голени острым каблуком.

- Просто громко и с чувством повизжите в трубку! - сказал я ошеломленной блондинке.

Она взяла трубку у меня из рук и с сомнением поглядела на нее, как будто та вот-вот превратится в аспида.

- Кричите же! - Я испепелил Сэнди гневным взглядом, и через пару секунд до нее дошло.

Девушка медленно поднесла трубку к уху, широко открыла рот.., и ничего не последовало. Надо думать, безумная злость ясно отразилась на моей физиономии, ибо она живенько повторила попытку, но все равно не сумела выдавить из себя даже мышиного писка. Я подумал, что необходимо создать "критическую ситуацию", дабы мисс Гиббс дала волю чувствам. Я подошел к ней поближе, волоча за собой Антонию, и весьма непочтительно ущипнул за округлую ягодицу. Она издала такой пронзительный вопль, что я сам испугался, и подскочила в воздух. Мне удалось подхватить телефон, отброшенный Сэнди, и поставить его обратно на стол.

Негодующие серые глаза едва не сожгли меня на месте, как только мисс Гиббс вновь приняла устойчивое положение.

- Да как вы посмели...

- Вот, подержите-ка эту дикую кошку хотя бы минуту! - попросил я, подталкивая к ней Антонию. - По-моему, она уже содрала мне всю кожу с ног.

Ход оказался удачным. К тому времени Антония просто обезумела. Решив, что сейчас-то ей удастся взять верх, она набросилась на Сэнди и вцепилась той в волосы. Какое-то мгновение блондинка была слишком ошарашена неожиданной атакой, чтобы дать отпор, но вскоре попытки мисс Кендалл скальпировать противницу принесли неожиданный для нее результат. Боль не знает границ - о чем, возможно, до меня еще никто не упоминал, - поэтому Сэнди Гиббс издала дикий вопль, в ее глазах зажегся воинственный огонь, она двумя руками обхватила противницу за талию, приподняла ее над полом и быстро-быстро отволокла на кушетку. Обе тут же свалились с нее, но брюнетка оказалась внизу и, по-моему, потеряла остатки воздуха, находившегося у нее в легких. Антония безвольно уронила руки, и борьба, очевидно, закончилась. Сэнди Гиббс, медленно выпрямившись, повернулась к ней спиной. Я хотел сказать, что она поступает неосторожно, но не успел: Антония лягнула врагиню, угодив острым каблуком в то самое место, за которое я чуть раньше ущипнул бедняжку.

Мисс Гиббс конвульсивно прыгнула вперед, затем резко остановилась, и в ее глазах вновь запылала жажда мести. Она медленно набрала в грудь побольше воздуха, сдула прядь светлых волос, закрывавшую глаз, и мрачно улыбнулась.

- Я думаю, - вкрадчиво заметила она, - вам не следует на это смотреть, мистер Холман. Прошу вас, отвернитесь.

- Да я не видел подобного развлечения с тех пор, как маленькая пожилая леди бамбуковой палкой отлупила здоровенного шоферюгу, - возмутился я.

- Отвернитесь сейчас же! - потребовала девушка. По ее взгляду я понял, что осторожность предпочтительнее любопытства, и послушно повернулся спиной. Секунд тридцать я прислушивался к разнообразию звуков, от глухих ударов до стонов, и наконец, после нескольких пронзительных воплей, по-видимому, наступил финал. Тишина становилась все более невыносимой, но я, едва сдерживая нетерпение, ждал.

- Теперь вы можете повернуться, мистер Холман, - решительно заявила Сэнди Гиббс. - Мне кажется, я обо всем позаботилась.

Я повернулся и увидел, что Антония лежит на кушетке, руки и ноги у нее связаны, во рту торчит кляп. Черное платье скромно натянуто почти до колен, но что касается выреза, то у него заметно изменилась форма: появилось продолжение почти до талии, а ниже поблескивала "молния". И тут до меня дошло: платье надето задом наперед. Присмотревшись, я обнаружил, что ноги у Антонии связаны поясом для чулок, а руки - светло-голубым бюстгальтером. Что касается кляпа, то для него находчивая Сэнди использовала штанишки такого же цвета.

- Кажется, вы все предусмотрели! - восхищенно воскликнул я.

- Ну а теперь, когда с этим покончено, - пробормотала она, слегка задыхаясь, - не могли бы вы объяснить мне, в чем тут дело?

- Как вы посмотрите на то, чтобы сначала я налил нам выпить? - спросил я. - Нам обоим это не помешает.

- Я никогда... - начала было она, потом отбросила со лба еще одну прядку волос и капитулировала:

- Плесните мне скотча.

Я направился к бару и налил два бокала, а Сэнди тем временем достала из сумочки расческу и стала приводить в порядок прическу. Ей удалось более или менее справиться со своей шевелюрой к тому моменту, как напитки были готовы, так что мисс Гиббс подошла к бару и уселась на табурет напротив меня.

- Давайте выпьем за девушку, которая так находчиво пускает в ход все, что есть под рукой! - Я приподнял свой бокал и подмигнул ей.

Но Сэнди оставалась серьезной.

- Вы обещали рассказать мне, что здесь творится, - невозмутимо заметила она.

- Это длинная и сложная история, связанная с Рейфом Кендаллом... - я кивнул в сторону связанной фигуры на кушетке, - отцом этой милой крошки.

- О? - Сэнди поднесла бокал к губам, отпила немного скотча и тут же опустила его снова на стол. - Какое отношение к этой истории имеет Хелен Кристи?

- Хелен Кристи? - пробормотал я.

- Вы же страшно удивились, узнав, что Макс Боулер был ее агентом? напомнила она.

- В известном смысле совпадение...

- Ее тело нашли сегодня утром, - вздохнула мисс Гиббс. - Кто-то убил Хелен Кристи прошлой ночью. Очередное совпадение, мистер Холман? Или, возможно, вы не знали об этом? - С минуту она пристально вглядывалась в мое лицо, потом пожала плечами. - Нет, вы знали...

- Где вы слышали про Хелен Кристи? - спросил я.

- По радио в машине, пока ехала сюда. Полиция обнаружила тело сегодня около полудня, получив анонимный телефонный звонок... - Голос Сэнди звучал все глуше; наконец, секунд через пять, она едва слышно выдохнула:

- Вы?

- Думаю, в агентстве Трушмана существуют твердые правила насчет того, как надо поступать, если найдешь труп? - подумал я вслух.

- Не знаю. - Мисс Гиббс поежилась. - До сих пор я ни одного не находила. Мне думается, все это не мое дело, верно?

- Пожалуй, будет спокойнее, если вы и дальше сохраните такую позицию, посоветовал я, взглянув на часы.

- Вы еще кого-то ждете? - поинтересовалась она.

- Да, вроде того... Полагаю, минут через десять входная дверь рухнет под натиском Пита Райнера, жаждущего вызволить свою Клеопатру.

- Это с ним вы говорили по телефону? - проницательно осведомилась Сэнди. По-детски простая ловушка, но здорово сработала.

- Вы можете выбрать, мисс Гиббс, - сказал я довольно сурово. - Уезжайте сейчас и оставьте свою трушманскую совесть незамутненной или задержитесь здесь и познакомьтесь с дубинкой Пита, мертвыми телами и прочими прелестями такого рода.

Девушка, отхлебнув еще немного скотча, пожала плечами:

- Думаю, что я останусь, это куда увлекательнее, нежели тратить весь день у занюханной конторы Макса Боулера.

- Но, оставшись, вы сделаете это на свой страх и риск, причем без всякой выгоды, - лениво заметил я. - Я имею в виду, что не стану оплачивать это время вашему агентству.

- С бизнесом было покончено в то самое мгновение, когда вы подбросили мне эту неистовую Клеопатру! - мягко улыбнулась она. - Неужели вы не заметили, что я пью?

- В таком случае давайте отбросим ко всем чертям этих "мистеров Холманов" и прочую ерунду. Вы - Сэнди, а я Рик.

С кушетки донесся какой-то придушенный звук.

- Похоже, Клеопатра задыхается, - заметила блондинка. - Как вы думаете, наверное, уже можно без опасений вынуть кляп?

- Полагаю, что да... Может быть, она даже хочет немного поболтать?

Мы подошли к кушетке. Сэнди развязала узел на затылке Антонии и вытащила затычку у нее изо рта. Зеленовато-желтые глаза обожгли смертельной ненавистью нас обоих, а чувственные губы скривились, готовые обрушить на наши головы поток брани и проклятий.

- Кляп вынут, крошка, - предупредил я, - но вернуть его на место не составит труда, если вы вздумаете говорить гадости.

- О, подождите немного! - самым зловещим тоном прошептала Антония. Дождитесь, когда сюда примчится Пит, только и всего. Он разорвет вас на части, Холман, кусок за куском. - Потом она взглянула на Сэнди. - А когда закончит с Холманом, наступит твоя очередь, ты, раскормленная белобрысая...

Клеопатра не сумела закончить пророчество, потому что Сэнди хладнокровно засунула ей в рот голубые трусики...

- Просто пару раз кивните, когда избавитесь от желания грубить. Сэнди, знаете ли, ужасно чувствительная.

Секунд через десять она яростно закивала, и Сэнди сразу убрала кляп.

- Насколько я понимаю, - проворчал я, - ваш отец и впрямь чертовски нуждается в защите, причем главным образом от вас.

- Вы идиот, Холман, - огрызнулась она. - Умей вы видеть хоть на дюйм дальше собственного носа, мигом поняли бы, что мой отец - малый ребенок во всем, что касается отношений с другими людьми. Вспомните, как рассыпался его брак. Посмотрите, как все окружающие лгут ему и смеются чуть ли не в глаза, а папа всего этого не видит. Как, по-вашему, он будет себя чувствовать, если узнает правду о них всех? И что это знание с ним сделает?

- А вы, его дочь, лжете и обманываете больше других? - покачал я головой. - Вот вы и тревожитесь, как бы отец не проведал, что у вас с Питом по-прежнему идиллия. Или, возможно, вас гораздо больше пугает, как бы он не выяснил, что грязную историю с Джеки Лоррейн задумали и подстроили вы?

- Вы окончательно спятили! - огрызнулась она. - Джеки соблазнила Пита той ночью после того, как обманом выманила меня из дому подложным звонком из ресторана, где находился мой отец.

- Нынешний шантаж также организовали вы с Питом или по каким-то темным, вам одним известным причинам хотите, чтобы он удался? - попробовал я закинуть удочку.

- Несносный глупец! - На минуту она даже закрыла глаза то ли от негодования, то ли от полного бессилия. - Да без вашего вмешательства все было бы уже кончено. Пит добился бы от Джеки Лоррейн признания, что этот шантаж дело ее рук, а вы бы получили кругленькую сумму от папы, но - нет! Вас угораздило все испортить. Одно утешение: я вдоволь натешусь, глядя, как Пит разделывает вас под орех!

- Время развлечений закончилось для всех, включая вас, Клеопатра! - сурово изрек я. - Вы помните Хелен Кристи?

- Кого? - Она сделала большие глаза, изображая супернаивность.

- "Врачевателя", которого раздобыл ваш отец, чтобы исправить третий акт пьесы, - проворчал я.

- Кто вам рассказал про Хелен Кристи? - Антония чуть ли не давилась словами. - Это же был секрет, все знали, что нельзя... В особенности теперь, после всех этих... Так кто?

- Теперь это уже не имеет значения, - покачал я головой. - Прошлой ночью кто-то застрелил Хелен Кристи и похитил ее копию контракта с вашим отцом, где говорилось, что мисс Кристи получила соответствующую плату за корректирование его пьесы.

На долю секунды загорелое до черноты лицо Антонии стало мертвенно-бледным, потом она бессильно уронила голову на подушку и закрыла глаза.

- Вы же не стали бы мне лгать о подобных вещах, Холман? - прошептала она. - Хелен Кристи и в самом деле убита?

- Да.

- Значит, слишком поздно.

- Для чего?

- Просто слишком поздно, вот и все. - Она снова открыла глаза. Теперь в них застыла печаль. - Как вы сами сказали, время развлечений закончилось для всех. Если вы меня сейчас развяжете...

Во входную дверь громко замолотили. Сэнди взглянула на меня, вопросительно приподняв брови.

- Полагаю, вы можете ее освободить, пока я буду выяснять отношения с Питом, - проворчал я.

- Вы уверены, что справитесь с ним, Рик? - Она явно нервничала.

- Если услышите мои вопли, значит, не смог, - желчно бросил я.

- Ну и что мне тогда делать? - очень серьезно осведомилась девушка, тем самым проделав здоровенную брешь в моем самолюбии.

- Выскакивайте из ближайшего окна, что же еще? - засмеялся я.

Грохот усилился и к тому времени, когда я вошел в холл, производил такое впечатление, как будто мой посетитель вознамерился развалить весь дом. Я остановился в паре футов от двери, вытащил из кобуры пушку 38-го калибра и, сжимая ее в правой руке, левой отпер замок.

Дверь откачнулась на петлях, и горящий жаждой мщения Райнер влетел в дом, подобно гладиатору, опаздывающему на арену и страшно обеспокоенному тем, что на его долю не останется львов. Я немного опустил дуло, когда гладиатор подскочил ко мне, и спокойно ждал, пока он, увидев нацеленный в солнечное сплетение пистолет, проникнется мыслью, что резких движений делать не стоит.

- Не дергайся. Пит, - посоветовал я, а то я проделаю в твоем брюхе такую дыру, что в ясный день сквозь нее можно будет любоваться Пасадиной. Усек?

Глубоко посаженные карие глаза смотрели на меня с нескрываемой ненавистью, и я отчетливо видел, как напряглись великолепные мускулы под черным свитером.

- Антония, - зарычал парень, - где она? Если вы обидели ее, Холман, я...

- Остынь! - повторил я. - В каком виде ты оставил Джеки Лоррейн?

- Да я и пальцем до нее не дотронулся, - ответил Райнер. - Кода я услышал крик Антонии по телефону, я... - Пит сжал кулаки, и я поспешно ткнул его под дых дулом пистолета.

- Почему бы нам не перебраться в гостиную? - предложил я, отодвигаясь немного в сторону и знаком дав понять, чтобы он шел впереди.

Антония сидела на кушетке. Ее черное платье было снова надето должным образом, и в данный момент девушка подтягивала чулок.

- Антония, беби! - Пит бросился к ней. - Что он тебе сделал?

- Ничего, - отрезала она, - так что спусти пары. Здоровяк остановился в паре футов от нее с весьма сконфуженным видом.

- Но по тому, как ты закричала, я решил...

- Ты хочешь познакомиться с исполнительницей вопля? Она здесь. - Антония кивнула в сторону Сэнди, стоявшей возле бара.

Райнер взглянул на блондинку, потом снова на брюнетку.

- Ты хочешь сказать, - задохнулся он, - это был розыгрыш?

- Что-то в этом роде, - кивнула Антония, - но теперь это уже не имеет значения.

- Не имеет значения? - Лицо у него потемнело. - Но ведь все полетело к чертям, беби! Мне больше никогда не забраться в квартиру этой Лоррейн и...

- Ночью убили Хелен Кристи, - чуть слышно проговорила она.

- Убили? - С минуту он молча смотрел на нее. - Кто посмел...

- Так что, как выразился Холман, время развлечений закончилось. - Антония перестала возиться со своим поясом, поднялась и отряхнула подол. - Нам пора идти, Пит.

- Но как быть с Холманом? - Слово "растерянный" слишком слабо и не вполне отражает состояние Раинеpa. - Он ведь чертовски здорово напортил. Не можем же мы просто уйти отсюда и...

- Именно так мы и поступим. Теперь все было бы абсолютно бессмысленным, не говоря уж о том, что в руке у Холмана - пистолет.

- Ничего не понимаю... - буркнул он.

- Потом поймешь. - Антония взяла Райнера под руку и двинулась к двери. Очень мило, что ты примчался вызволять меня из беды. Спасибо тебе, Пит! - На пороге холла Антония внезапно остановилась и посмотрела на меня. - Все изменилось, - проговорила она необычайно мягко. - Надеюсь, вы не настолько глупы, как я считала, Холман, ибо вы почти единственная надежда, оставшаяся у моего отца.

Я долго смотрел на ее прекрасное породистое лицо, обрамленное блестящими черными волосами, загорелую кожу и желто-зеленые глаза, мысленно сравнивая девушку со светловолосым голубоглазым викингом - Рейфом Кендаллом.

- Вы когда-нибудь встречались со своей матерью, Антония? - спросил я.

Что-то вспыхнуло и тут же погасло в ее глазах.

- Одно время, когда я была совсем маленькой. Мне было года четыре, а может, пять.

- Ну а своего отца вы встречали? - равнодушно бросил я.

Лицо Антонии исказилось.

- Ублюдок! - прошипела она. - Мерзкий ублюдок! Она быстро повернулась и утащила Райнера в холл. А через пару секунд за ними громко захлопнулась дверь. Сэнди Гиббс недоуменно посмотрела на меня.

- Что произошло? - спросила она.

- Все совпадает, - забормотал я. - Антония совершенно не похожа ни на мать, ни на Рейфа Кендалла. Сегодня утром он сказал мне, что развелся после того, как выяснилось, что у жены связь с другим мужчиной и длится она добрых три года. По его словам, дело был примерно двадцать лет назад, а Антонии двадцать два.

- Вы хотите сказать, что в действительности он ей не отец! - всполошилась Сэнди. - Вы поступили с девушкой крайне неделикатно, Рик.

Я беспомощно пожал плечами:

- Мне хотелось выяснить, верны ли мои догадки и в курсе ли Антония. Судя по реакции, несомненно.

- И это что-нибудь доказывает? - ядовито осведомилась девушка.

- Откуда, черт побери, мне знать?

- Я все больше запутываюсь! - раздраженно воскликнула она. - Может быть, вы мне объясните, в чем тут дело, пока я окончательно не свихнулась?

- Непременно, но не сейчас. Мне надо кое с кем поговорить.

- Замечательно!

- Это не займет много времени, - примирительным тоном пообещал я. - Если вы подождете здесь моего возвращения, я вам все расскажу. Кстати, еще совсем не поздно.

Она на минуту задумалась, потом согласно кивнула:

- Ладно, но только не задерживайтесь.

- Вернусь максимум через час, - пообещал я и взглянул на часы. - Сейчас половина девятого... Вы умеете готовить?

Серые глаза мисс Гиббс только что не вылезли из орбит.

- Вы что, ищете домработницу? Или надеетесь на мне жениться? Что за идиотский вопрос!

- Просто я решил, что это был бы идеальный способ убить время, пробормотал я с надеждой. - Если вы приготовите нам поесть к моему возвращению...

- Ox! - Улыбка, слегка изогнувшая ее губы, отнюдь не относилась к категории "широких". - Могу сказать одно, Рик Холман, - процедила она сквозь стиснутые зубы, - с вами определенно не соскучишься. За один вечер вы предлагаете девушке просто потрясающее разнообразие увеселений, начиная от зверского щипка.., э-э.., чуть пониже спины, чтобы она неистово завопила в трубку, до рукопашного боя с другой особой. А потом, - Сэнди закатила глаза, в награду за хорошее поведение ее оставляют на час в полном одиночестве с заманчивой перспективой для собственного удовольствия готовить вам ужин.

- Ну, - неуверенно пробормотал я, - мне просто пришло в голову...

Она, пугающе и неприятно улыбаясь, обошла вокруг бара и цапнула первую попавшуюся бутылку.

- Считаю до трех, за это время вы должны убраться отсюда ко всем чертям, будничным тоном предупредила девушка. - После этого я начну бросать в вас бутылки, причем полные, с самыми дорогими напитками, какие попадутся мне на глаза.

- Сэнди, милая! - взмолился я. - Бог с ним, с ужином, я чего-нибудь...

- Раз! - Она подняла бутылку высоко над головой.

- Я хочу сказать...

- Два!

- Я уже ушел!

Глава 7

Я нажал на кнопку звонка и спокойно подождал, пока Тони Алтино услужливо споет знакомую строфу. Секунд через десять после этого дверь приоткрылась на пару дюймов, так что я видел лишь удерживающую ее предохранительную цепочку, и осторожный голос спросил:

- Кто там?

- Рик Холман, - ответил я.

- Рик!

Цепочка слетела, и дверь широко распахнулась.

- Проходите, проходите! - приветливо затараторила Джеки Лоррейн.

На ней был весьма элегантный белый костюм, сшитый вроде бы из такой же ткани, как махровые полотенца: облегающий верх без рукавов и брюки-клеш с отворотами. На особе со столь пышными формами он смотрелся великолепно.

- Не знаю, чем вы напугали этого зверя по телефону, - торопливо начала Джеки, - но это было потрясающе. Сначала он пожирал меня глазами и подробно описывал, что намеревается со мной сделать, а после вашего разговора с воплями выскочил из дома, как смертельно раненный бык. Наверное, я никогда не смогу вас, как следует отблагодарить.

Она вновь заперла дверь на цепочку и провела меня в гостиную. Часть усыпанного звездами ночного неба за окнами из зеркального стекла внезапно скрыла тень, когда с ультрамодного кресла внезапно поднялась массивная фигура и медленно встала на ноги.

- Мистер Холман... - От зычного баритона подрагивали стены. - Я рад видеть вас снова, сэр, и в то же время искренне смущен. Как выразить свое глубокое раскаяние? Как должным образом извиниться за собственное ужасное поведение в вашем доме сегодня утром? - Его объемистое брюхо задрожало при воспоминании об этом, глаза под набухшими веками увлажнились. - Я краснею, я сгораю от стыда от одной мысли, что два артиста, да, два служителя искусства так постыдно воспользовались вашим гостеприимством. В отсутствие моего друга Брюса Толбота я хочу униженно просить прощения от его лица и, - тут он отвесил низкий поклон, - заверить, что преисполненный покаяния актер Джон Эшберри присоединился к его мольбам.

- Забудьте об этом, - буркнул я.

- Ах! - Он с облегчением вздохнул. - Вы говорите как истинный джентльмен, сэр!

После этого Эшберри вновь упал в кресло, но все его четыре подбородка продолжали трепетать от благодарности.

- В котором часу вы.., гм-м.., пришли в себя? Актер задумчиво выпятил толстые губы.

- К концу дня.., около четырех, по всей вероятности, Чуть-чуть болела голова, немного саднило горло, вот и все. - Он самодовольно погладил себя по брюху. - Понимаете, у меня для этого подходящая комплекция. Мозгляки вроде Брюса не в состоянии так равномерно распределять алкоголь по всему организму. Он был совсем плох, и мне пришлось чуть ли не тащить его до такси, когда оно наконец подъехало. Однако...

- Я так дрожала, когда этот зверюга ушел, - перебила Джеки, - что решила позвать кого-нибудь к себе, чтобы хоть какое-то время не оставаться дома одной. Меня пугала сама мысль об одиночестве, поскольку я совершенно не была уверена, что Пит вздумает вернуться. Поэтому я позвонила Джону, и он, не колеблясь ни секунды, тут же приехал! Ну разве он не великолепен?

- Это меньшее, самое меньшее, что я мог сделать! - пробасил тот. - Мы же старые друзья, верно? И всегда ладили.., ну, в лучшие времена, куда более счастливые, чем сейчас. - С большим трудом он снова выбрался из кресла. - Во всяком случае, теперь, когда мистер Холман здесь, вам больше не о чем беспокоиться, дорогая леди, поэтому я пошел...

- Джон, вам вовсе незачем убегать сию секунду, - любезно возразила Джеки.

- Вы исключительно добры, прелестная леди. - Он взял ее руку и весьма жеманно поцеловал. - Но отныне я уверен, что вы в надежных руках, нет, не так: в самых надежных, и, следовательно, я могу направить усталые стопы к родному дому. - Он медленно провел рукой по густым черным кудряшкам и тяжело вздохнул. - Домой! Какое волшебство некогда таило в себе это слово. Но теперь, в последние дни.., увы.., бесконечный, невыносимо тягостный спектакль, разыгрываемый без аплодисментов публики и без оплаты актерам. Но я не стану докучать вам тягостными подробностями о гнетущей атмосфере, об укоризненных взглядах, недомолвках и завуалированных оскорблениях! Я с готовностью признаю... - Драматическим жестом он ударил себя левой рукой в грудь. - Да, не стану скрывать, что с каждым днем у меня становится все тяжелее на душе. А бедняга Брюс? - Эшберри закатил глаза. - Будь он сделан из более прочного материала! Но все эти огорчения раздирают его с той же легкостью, как острый нож - шелковую ткань. Я понимаю, что не должен спрашивать, но смею ли я надеяться, сэр... - он посмотрел на меня чуть ли не с благоговением, - что ваша проницательность в скором времени положит конец всем этим тяготам? Что виновный будет разоблачен, всем станет ясно, какой он негодяй и мерзавец, а мы вновь обретем дом в том смысле, что там воцарятся привычные мир и покой.

- Скажите-ка мне кое-что... Сегодня утром вы говорили, что за попыткой шантажа стоит Хиллан, который, по вашему мнению, уже многие годы доит Кендалла, так?

- И я подписываюсь под этими словами, сэр! - Актер загромыхал. - О, этот гнусный Хиллан! Вот где он у меня сидит, этот преступник! - И пухлый указательный палец почему-то уткнулся в мою грудь.

- Это всего лишь ваше предположение, что он тайком присваивает деньги Кендалла?

На какое-то мгновение Эшберри вдруг перевоплотился в настоящего римского императора, глаза из-под нависших бровей бросали на меня расчетливо-изучающие взгляды.

- Сказать по правде, боюсь, эта история выставляет меня в довольно неприглядном свете. Все это произошло совершенно случайно несколько недель назад. Я проходил мимо кабинета Рейфа, дверь была открыта, и я услышал, как они с Хилланом громко спорят. - Актер вскинул руку, как бы заранее защищаясь от возможных упреков с моей стороны. - Знаю, сэр! Подслушивание не принадлежит к числу хороших привычек, поэтому мне, как артисту и джентльмену, следовало бы поскорее пройти дальше. Но, признаюсь, я остановился у двери и стал слушать. Возмущенный Рейф обвинял его в присвоении пятнадцати тысяч долларов с помощью какой-то хитроумной операции. Мерзопакостный Хиллан заявил, что это ошибка, поскольку окончательные расчеты еще не сделаны. За этим последовало множество всяких технических подробностей, которых я не сумел понять, но под конец Хиллан заявил, что, если Рейф не верит, почему бы не пригласить какого-нибудь бухгалтера со стороны и не поручить ему во всем разобраться. И Рейф ответил, что он, возможно, именно так и поступит.

- Это все?

- Все. - Подбородки Эшберри возмущенно задрожали. - Дорогой сэр, разве этого недостаточно? Совершенно очевидно, что Хиллан много лет обжуливает моего излишне доверчивого патрона! Поэтому, сообразив, что золотой гусь вот-вот для него сдохнет, этот тип решил прихватить с собой золотое яичко побольше и придумал план шантажа.

- Интересная версия! - пробормотал я.

- Неужели вы мне не верите? - недоверчиво вылупил глаза Эшберри.

- Почему? Я, разумеется, верю вам, но это не доказательство.

- В таком случае, - с обидой в голосе изрек актер, - мне остается пожелать вам спокойной ночи, сэр.

Он вышел из комнаты, даже спиной источая негодование. Джеки отправилась проводить гостя до двери. А я уселся на диковинной формы кушетку, не предназначенную для любовных игр, и закурил сигарету.

Джеки вернулась в самом веселом расположении духа.

- Бедняга Джон, - хихикнула она, - боюсь, вы оскорбили его в лучших чувствах!

- Ну, для этого потребовалось бы нечто чертовски более серьезное, отпарировал я. - Скажите, когда он в последний раз работал?

- В театре?

- Да вообще где бы то ни было.

- В театре Джон играл очень долго, - задумчиво пробормотала она, - лет двадцать пять, если не более. Помнится, я видела его на сцене лет эдак шесть назад. Эшберри играл Макбета в летней труппе, и это было потрясающе. Весь спектакль я просидела на кончике стула, а я не поклонница Шекспира.

- Если Эшберри настолько хорош, как случилось, что он перестал работать?

- Пьянство, - просто ответила Джеки. - Многие актеры сильно пьют, но они держат себя в руках, а Джон не мог. Дошло до того, что его зачастую не оказывалось на месте к поднятию занавеса, а потом беднягу находили в ближайшей аллее крепко спящим под кустом. Кончилось тем, что Джона уволили. Рейф разыскал его три года назад в какой-то меблирашке на окраине и с тех пор заботится о нем.

- Как я посмотрю, у Кендалла - страсть спасать бездомных собак и сироток, - фыркнул я.

- Нечто в этом роде, - согласно кивнула она. - С Брюсом Толботом та же история. За всю свою жизнь тот не написал ни единой стоящей строки! - Джеки приготовила пару бокалов и принесла их к кушетке, затем уселась рядом со мной. - Я уже поблагодарила вас за то, что вы избавили меня от нежной опеки этой гориллы Пита. - Она протянула мне бокал. - И с радостью поблагодарила бы вас более ощутимым образом, Рик Холман, но, насколько припоминаю, когда я в последний раз предложила вам всю себя, у вас возникло нечто вроде комплекса дверного звонка и вы испугались меня?

- Последний раз, когда вы предложили мне всю себя, насколько я припоминаю, это было сделано с единственной целью - отвлечь меня и не дать возможности задать парочку неловких вопросов, - усмехнулся я. - И печальнее всего - что тогда я еще не знал, о чем вас следует спросить.

Джеки нервно сжалась.

- А теперь знаете?

- Вы помните Хелен Кристи? - спросил я. - Враче-вательницу пьес, устранившую проблемы Рейфа с третьим актом?

- Хелен Кристи? - медленно повторила она. - Нет, думается, это имя мне неизвестно. - Колдовские глаза Джеки смотрели на меня в упор с заученно-невинным выражением. - А что, это важно?

- Давайте не будем играть! - нахмурился я. - Рейф сам рассказал мне про нее. И мисс Кристи на самом деле очень важное действующее лицо, поскольку этой ночью ее кто-то убил.

- Убил? - Джеки вскинула брови, и они исчезли под густой длинной челкой. Но зачем кому-то понадобилось убивать Хелен?

- Может быть, она была причастна к этой истории с шантажом? Или слишком много знала? Или владела чем-то таким, что некто неизвестный до зарезу хотел получить? Не знаю. Я надеялся, что вы сумеете мне это объяснить, Джеки.

- Я? - Она быстро-быстро заморгала. - С чего вы взяли, будто я что-то знаю о Хелен Кристи? Она появилась в доме всего за три или четыре дня до того, как.., меня выставили, и все время проводила с Рейфом в кабинете, работая над пьесой. Майлз Хиллан сказал всем нам, что лучше притвориться, будто ее здесь нет, и мы даже не обращали внимания, когда она проходила мимо. Репутация Рейфа может пострадать, если начнутся разговоры о том, что он приглашал "врачевателя" для работы над новой пьесой, хотя все это было совершенно законно.

Я отпил немного бурбона и принялся "думать вслух":

- Если верить вам, Антония с помощью своего дружка подстроила дело таким образом, чтобы Кендалл застукал вас в постели с Питом. Антония же уверяет, что вы нарочно выманили ее из дому липовым телефонным звонком - якобы из ресторана, где обедал Рейф, с просьбой срочно отправиться туда, и тем временем совратили Пита. Вчера вечером вы заявили, что якобы даже не пытались объяснить Кендаллу, как все произошло в действительности, потому что он вас и слушать бы не стал?

- Совершенно верно.

- Вы просто поднялись с кровати, оделись, уложили вещички и молча ушли из дому?

- Да.

- Лжете!

- Что вы несете? Я лгу? - вскипела она.

- Никто не способен реагировать таким образом в подобных обстоятельствах. Если бы вас оболгали так, как вы описываете, вы бы себя не помнили и от ярости устроили дикую сцену, обвиняя Антонию и ее приятеля в предательстве до тех пор, пока им не удалось бы в полном смысле слова вытолкать вас из дому.

- Не пытайтесь строить из себя доморощенного психолога, Холман, - фыркнула она. - Я сказала правду!

- Даже если и так, то все равно солгали, - отмахнулся я. - Как насчет фразы, которая Кендаллу показалась удачной, - "ложь умолчанием"?

- Я слышу слова, - тяжело вздохнула Джеки, - но так и не понимаю, о чем речь.

- Вы не пытались рассказать правду, потому что тогда могло бы произойти нечто другое. И это нечто показалось бы Кендаллу настолько скверным, что он опять-таки вытолкал бы вас вон.

- Вы мечтатель, Холман! - фыркнула Джеки. - Цепляетесь за всякую чепуху, существующую только в вашем собственном воспаленном воображении.

- Может быть, я слишком тороплюсь, - признал я. - Черт бы побрал всю эту неразбериху! Куда приятнее отдохнуть, выпить еще бокальчик и, возможно, пересмотреть ваше потрясающее предложение отблагодарить меня по-особому за спасение от лап Пита Райнера. Вы ведь говорили, что готовы явить самые осязаемые доказательства своего расположения, не так ли?

Она чуть-чуть испуганно улыбнулась:

- Вроде бы да...

Я откинулся назад и, положив руку ей на бедро, сразу почувствовал, как от моего прикосновения напряглись все ее мышцы.

- Вы прелесть, Джеки! - с довольным смешком обронил я. - Что может быть лучше, чем побыть с вами до утра, предоставив полиции самой во всем разбираться?

- Полиции? - вскинулась она. - Какое отношение имеет к этому делу полиция?

- Хелен Кристи убита, вы не забыли? Полиция расследует ее убийство. Я спрашивал вчера вечером, знакомы ли вы с типом по фамилии Боулер, но не объяснил причины. Именно Боулер потребовал у Рейфа Кендалла денег от имени, как он уверял, своего клиента, хотя и отказался назвать последнего. По странному совпадению этот Боулер был агентом Хелен Кристи. Полиции не понадобится много времени, чтобы усмотреть связь между Хелен Кристи и Боулером, а потом - между последним и Кендаллом.

Джеки скинула мою руку со своего бедра, как какую-нибудь случайно прилипшую соринку, и вскочила на ноги.

- Если полиция начнет задавать вопросы в доме Рейфа, - взволнованно крикнула она, - мигом выяснится, что Хелен там бывала! Они узнают про шантаж, начнут допрашивать всех подряд и...

- ..И вся история выплывет наружу, - закончил я вместо нее. - А я что сейчас говорил? Чего ради мне волноваться? Предоставим тяжелую работу полиции.

Джеки стояла, глядя на меня сверху вниз, лицо у нее было не просто бледным, а каким-то серым от страха, потом она сунула в рот согнутый палец и слегка прикусила, как это делают испуганные дети.

- Конечно, - продолжал я в точности тем тоном, каким принято изъясняться на похоронах, - несладко придется всем, кто жил в доме, когда украли пьесу. Их имена будут напечатаны во всех газетах, а подобная известность никому не идет на пользу... В особенности вам, дорогуша. Телебизнес так чутко реагирует на любые веяния, что...

- Я не имела никакого отношения к исчезновению этой проклятой пьесы! отрезала Джеки. - Если кто-то ее и украл, то, очевидно, сама Хелен.

- Кто же тогда убил ее?

- Не знаю. Может быть, этот Боулер?

- Антонии тоже несдобровать, - покачал я головой. - Я имею в виду, когда выяснится, что она вовсе не дочь Кендалла.

- Ну и поделом этой сучке! - пробормотала Джеки. - Глядя на то, как Антония постоянно вертится вокруг Рейфа, можно подумать, что он ей и мать и отец одновременно, а не глупый обманутый муж, который даже не понял, что ребенок, преподнесенный ему супругой, фактически прижит ею с любовником!

- Откуда вы это знаете? - вкрадчиво осведомился я.

- Ну, я... - Джеки помолчала, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

- Кто вам сказал?

На мгновение она опять прикусила палец правой руки острыми белыми зубками, потом едва слышно выдохнула:

- Хелен.

- Хелен Кристи?

Джеки с несчастным видом кивнула:

- Я.., ну.., я приревновала ее. Ладно, я была любовницей Рейфа и жила в его доме, но и у меня есть гордость. А он вдруг приводит другую женщину, запирается с ней у себя в кабинете, где они сидят наедине целыми днями и ночами. Я больше не могла этого вынести. И вот однажды мне удалось перехватить Хелен, и я ей все высказала. Когда я велела оставить Рейфа в покое, Хелен рассмеялась мне в лицо и заявила, что он - великолепный драматург, но как мужчина ее не интересует, а в скором времени я, мол, и сама увижу, какой Рейф нудный слабак. Это мне ни капельки не помогло, и мало-помалу мы начали орать друг на друга. В запале Хелен крикнула мне, что Рейф даже не знает: дочь не имеет к нему никакого отношения.

- Откуда она знала?

- Я к Хелен долго приставала с тем же вопросом, и она мне так и не ответила, но вообще-то я не сомневалась, что это чистая правда.

- И вы сказали Антонии?

- Да. - Щеки у нее запылали. - Мне хотелось отплатить за то, как она обращалась со мной, пока я жила в доме. Само очарование в присутствии Рейфа и настоящая дрянь, когда его не было рядом... - Джеки хрипловато рассмеялась. Я недооценила Антонию, и это стало моей второй ошибкой: через две ночи она организовала небольшую сцену между мною и Питом, и я покинула обиталище Кендаллов.

- Именно по этой причине вы даже не пытались сказать Кендаллу правду о том, как Антония с Питом вас подставили? - спросил я. - Просто вы знали, что Антония сумеет убедить Рейфа да еще немедленно нажалуется: ей, мол, нанесли обиду, рассказав о связи матери с другом отца, а тогда Кендалл выгнал бы вас с еще большим треском.

Джеки, поморщившись, кивнула.

- Я любила Рейфа, - прошептала она сквозь слезы, - как раз о таком человеке всю жизнь мечтала, и надо ж было его потерять из-за этой стервы Антонии!

Я поднялся и поставил бокал на столик.

- Мне пора, - сказал я. - На вашем месте я бы не волновался из-за Пита, он больше сюда не придет. И я также не думаю, что вы потеряли Кендалла из-за "этой стервы Антонии".

- Не думаете? - Джеки обратила ко мне удивленное, залитое слезами лицо. Что же тогда встало между мною и Рейфом?

- Другая стерва, - холодно отрезал я, - по имени Джеки Лоррейн.

Подойдя к дверям, я остановился и бросил на нее последний взгляд. Джеки застыла в своем белом брючном костюме, ее величественная грудь только что не прорывала материал, а брюки туго обтягивали округлые бедра. И все-таки я не испытывал никаких сожалений. С ней мы бы никогда не "звякнули".

Я поехал прямиком домой. Желудок мой урчал, когда я поднимался по ступеням крыльца, а нос старательно принюхивался в предвкушении пиршества. Дверь была открыта, но никакой заманчивый аромат не щекотал ноздри, пока я шел из холла в гостиную. Тут я мысленно скрестил пальцы, надеясь, что во время готовки Сэнди наверняка держит кухонную дверь закрытой, о чем сам я вечно забываю.

Сэнди Гиббс уютно устроилась на диване с какой-то книжкой, ноги она поджала под себя, на нос водрузила очки в черной оправе. Взглянув на меня поверх них, она улыбнулась:

- Привет!

- Ну, - бодро объявил я, - вот я и прибыл, успев обернуться вовремя, но полумертвый от голода.

- Очень мило... - Она снова уткнулась в книгу. - Вы, случайно, не знаете, что такое "скандий"?

- Полумертвый от голода! - выразительно повторил я.

- Да нет, вы ошибаетесь. Это не подходит. У вас найдется словарь?

- Нет, - мрачно ответил я, - а в том месте, где когда-то у меня был желудок, образовалась огромная дыра.

- Ox! - Сэнди захлопнула книгу, снова посмотрела на меня поверх очков и улыбнулась:

- Догадываюсь: вы хотите есть.

- Вы же собирались приготовить нам что-то к ужину? - с величайшим пылом напомнил я. - Мне нравятся девушки, которые умеют стряпать! Вы поджарили бифштексы? И возможно, с луком? - Я почувствовал, что сейчас захлебнусь слюной. - Или вы отыскали в морозильнике омаров? И то и другое меня вполне устраивает. В данный момент я мог бы проглотить и лошадь!

- Где вы найдете лошадь в столь поздний час? - Сэнди серебристо рассмеялась. - Да и что бы я с ней делала? Нет, я нашла бифштекс, Рик, и, благодарю вас, он был потрясающим.

- Замечательно! - Я снова улыбнулся. - В таком случае почему же мы не садимся за стол?.. Был???

- Я никогда в жизни не испытывала такого голода, - жалобно объяснила девушка. - Думаю, все дело в тех веселых играх, что вы для меня устроили, Рик. Драка с этой фурией, да и ваши не совсем обычные методы воздействия на голосовые связки... Короче, я ела и ела, - она мечтательно улыбнулась, - было настолько вкусно, что ничего не осталось.

- Ни крошки? - простонал я.

- Не волнуйтесь, я нашла немного салата-латука и помидоров, так что можно сделать сандвич.

- Какой-то жалкий сандвич? - взвыл я. - Только салат и помидоры?

- На ржаном хлебе, - уточнила Сэнди. - Витаминов - побольше, калорий поменьше! Вот мой девиз.

- Попробуйте это повторить после того, как я вас придушу!

- Ой, чуть не забыла! - Она сняла с носа очки и принялась их протирать. Звонил Макс Боулер. Он хочет, чтобы вы сразу с ним связались. Говорит, это крайне важно.

- Только после того, как я.., сверну вам шею.

- Позвоните Боулеру прямо сейчас, а я тем временем займусь сандвичами. - И мисс Гиббс упорхнула на кухню, прежде чем я успел привести в исполнение угрозу.

Сердито качая головой, я набрал домашний номер Боулера, который Сэнди предусмотрительно записала на клочке бумаги.

- Холман, - буркнул я, услышав голос.

- Эта встреча с Кендаллом, - выпалил он, - завтра!

Это еще что за новости?

- Время не терпит, так что ваш срок кончается завтра в пять часов. Если Кендалл не подпишет договор, отписав моему клиенту весь доход со спектакля, ему конец. Слушайте внимательно, Холман: завтра в пять - последний срок!

- Что стряслось, Макс? - вкрадчиво осведомился я. - Полиция уже наступает вам на пятки?

- Что?

- Этого и следовало ожидать. Вы были ее агентом, и, когда полиция обнаружила тело, вас проверили одним из первых.

- Не понимаю, о ком, черт побери, вы толкуете!

- О Хелен Кристи, о ком же еще?

- Она не имеет никакого отношения к этому делу.

Передайте Кендаллу...

- Еще как имеет, и самое непосредственное, Макс, - проворчал я. - Скажите, вы прикончили Хелен Кристи, чтобы оставить все деньги себе?

- Послушайте, Холман, - его голос чуть слышно дрогнул, - чтоб мне провалиться ко всем чертям, если я понимаю, что вы несете, да меня это и не колышет. От вас нужно одно: позвонить Кендаллу и передать, что я велел, вот и все! - И он торопливо повесил трубку.

Не успел я отойти от телефона, как весьма острый носок туфельки судорожно взвился в воздухе и весьма чувствительно врезался мне в мягкое место. Обернувшись, я узрел вежливую улыбку Сэнди Гиббс.

- Теперь мы квиты, - объяснила она довольным голосом. - Вы можете съесть свои сандвичи на кухне.

Я догнал ее у кухонной двери, обхватил за шею руками и уже совсем было собрался придушить, как вдруг мой нос почуял на редкость приятный запах. Я глянул через плечо девушки на стол и мигом отпустил ее шею.

- Бифштекс? - промурлыкал я. - И жареный лук?

- Я уже поела, - засмеялась она. - Вся беда в том, что стряпаю я слишком вкусно, а потому не могу удержаться и тут же принимаюсь за еду. Но я составлю вам компанию за столом, а вы, как и обещали, все мне расскажете.

- Договорились! - воскликнул я и так поспешно бросился к столу, что едва не растянул сухожилие.

Этак минут через двадцать я пребывал в блаженной расслабленности, поскольку готовила мисс Гиббс на самом деле превосходно. Сэнди внимательно выслушала всю историю, немного подумала, хмуря брови, потом спросила:

- Так вы считаете, что инициатором шантажа была Хелен Кристи?

- С чего вы взяли?

- Я слышала все, что вы говорили Боулеру, по телефону.

- Я выпустил стрелу вслепую, надеясь, что какую-нибудь цель она непременно найдет.

- Вам надо выпить, - холодно заметила девушка. - Еда притупила ваши мыслительные способности.

Мы вернулись в гостиную. Пока я наполнял бокалы, Сэнди вновь уютно устроилась на кушетке. Я принес выпивку и сел рядом. Девушка рассеянно взяла у меня из рук бокал, продолжая о чем-то сосредоточенно думать.

- Нет, не сходится, - наконец пробормотала она. - Окажись убийцей Боулер, шантажировать Кендалла было бы для него слишком рискованно.

- Да, он не мог знать наверняка, что Кендалл не расскажет обо всем полиции, - согласился я. - А сделать это - все равно что доставить Боулера на блюдечке с голубой каемочкой прямиком в газовую камеру.

- Но раз уж вы об этом подумали, - сердито спросила она, - зачем спрашивали Боулера, не убил ли он ее, чтобы забрать все себе? - Лицо мисс Гиббс скривилось, как от боли. - Можете не отвечать. Стрельба из лука наугад и прочая ерунда...

- У нас обоих был длинный, утомительный день, - миролюбиво заговорил я. Почему бы нам не позабыть на время про шантаж и убийство и просто не доставить себе удовольствие?

- Я уже сыта по горло удовольствиями в вашем вкусе, Рик Холман! - Она поморщилась. - Мне все еще больно сидеть...

- Это не совсем то, что я имел в виду, - откровенно признался я.

- Ну... - В серых глазах блеснул огонек любопытства. - Но что же тогда?

Я одарил Сэнди неотразимой улыбкой:

- Вот мы здесь сейчас вдвоем, и...

- Так вы об этом удовольствии? - В ее голосе зазвенела целая куча льдинок. - Сперва вы предложите выпить еще по капельке, я скажу, что мне пора идти, а вы начнете возражать - еще, мол, детское время, до ночи далеко. Потом пару-тройку бокалов спустя - вы заявите, что на улице холодно и темно, а потому мне следовало бы остаться. Почему бы и нет?

- Я...

- А в доме ужасно жарко, так не скинуть ли мне лишнюю одежду?

- Но...

- И тогда рано или поздно произойдет неизбежное! - Она смерила меня уничижительным взглядом. - Это один из самых примитивных способов соблазнения на свете. Оправдывается он лишь в одном случае - если девушка заранее согласна. А я - нет! - Она сунула нетронутый бокал в мою расслабленную руку и встала. - Спасибо за мучительный вечер и до свидания, мистер Холман.

- Я хотел только одного, - простодушно заметил я, - сыграть с вами в шарады.

Мисс Гиббс свирепо поглядела на меня, издав какой-то хриплый рык, и выскочила из комнаты так быстро, что чуть не выпрыгнула из платья. Пару секунд спустя хлопнула входная дверь, и весь дом содрогнулся до основания. Мне предстояла очередная одинокая ночь, а составить компанию могли лишь нерешенные вопросы.

Глава 8

Кабинет был таким огромным, что в нем спокойно уместился бы плавательный бассейн, после чего осталось бы достаточно места для солидной буфетной стойки, например с горячими хот-догами. Все было идеально чисто, даже огромная лужайка, раскинувшаяся за окном. Вдоль стены по стойке "смирно" вытянулся ровный ряд шкафов для хранения документов, а книги на полках с указателями невольно наводили на мысль, что никто не посмел бы сдвинуть их с места даже на короткое время. Обтянутый кожей верх столешницы так и блестел от избытка ухода, но я не заметил на нем ни единой бумаги. Пишущая машинка под чехлом, на столе поменьше, свидетельствовала о том, что здесь, возможно, хотя бы изредка кто-то работает.

Все это произвело на меня колоссальное впечатление, о чем я и поведал хозяину кабинета.

Рейф Кендалл нервно заерзал на обитом кожей вращающемся кресле за столом и мрачно посмотрел на меня.

- Вы сказали, что это важно, - любезно напомнил он, - причем разговор должен состояться без свидетелей. Ну вот, большего уединения, чем здесь, добиться невозможно; прошло целых пять минут, а вы не произнесли пока ни единого мало-мальски значимого слова.

- Вчера вечером мне звонил Боулер, - объявил я, - и назвал пять часов вечера крайним сроком. Либо к этому времени вы отписываете семьдесят пять процентов дохода от этой пьесы в его пользу, либо он предает все случившееся широкой огласке.

Кендалл пошарил в кармане и извлек на свет Божий неизменную трубку, но на этом дело и кончилось: он рассеянно вертел ее, привычно уминая указательным пальцем ненасыпанный табак.

- Ладно, - вздохнул он. - Сейчас десять часов утра, так что у нас осталось всего семь часов. Что мы будем делать, Холман?

Я пожал плечами:

- Решать вам. По словам Боулера, он располагает квитанцией о доставке вам бандероли с экземпляром пьесы, квитанцию эту подписал кто-то из обитателей дома, а этот экземпляр является точной копией другого, хранящегося в сейфе вице-президента банка. Вам придется доказать, что он вступил в сговор с кем-то из ваших близких, дабы обвинить вас в плагиате, причем сделать это необходимо до пяти часов вечера. В противном случае не останется ничего иного, как отписать в пользу Боулера семьдесят пять процентов дохода от пьесы.

Холодные голубые глаза драматурга облили меня нескрываемым презрением.

- Разве не для этого я нанял вас, Холман? - ядовито спросил он. - Вы собирались доказать, что Боулер сговорился с кем-то в доме! Вы работаете над этим вот уже два дня, а когда время практически на исходе, у вас хватает наглости сидеть здесь и говорить мне, что я должен решать. Неужели вы ничего не выяснили за прошедшие сорок восемь часов?

- Я во всем разобрался и совершенно спокоен, - невозмутимо обронил я. - Я знаю, кто расписался на почтовом квитке и стоит за всей идеей шантажа. Но это ни капельки не поможет.

- Не поможет? - повторил Кендалл бесцветным голосом. - Вы что, с ума сошли? Да ведь это самое главное! - И дабы подчеркнуть свои слова, он шарахнул кулаком по столу. - Я требую, чтобы вы немедленно назвали мне это имя!

- Рейф Кендалл, - сказал я. Какое-то время он сидел с ошеломленным видом, затем откинулся на спинку кресла.

- Каким образом вам удалось прийти к такому выводу? - глухо спросил драматург.

- Точнее, вы и Хелен Кристи, - пояснил я. - Макс Боулер - ее агент или был таковым. Она выполнила для вашей пьесы работу "скорой помощи", потом забрала два готовых экземпляра с собой и отправила по почте один в банк, а второй вам. В банке она распорядилась хранить пакет под замком до востребования, вы же расписались за второй экземпляр, а потом его уничтожили.

Он не слишком убедительно хохотнул:

- Вы утверждаете, что я задумал шантажировать самого себя, Холман?

- Мне это тоже не давало покоя, - сочувственно кивнул я. - Казалось, только безумец способен измыслить нечто подобное.

- Несомненно, только сумасшедшему такое придет в голову, - хмыкнул он, - а ведь это ваша идея, Холман?

- В нужный момент Хелен Кристи заявила Боулеру, что вы похитили ее пьесу и она может это доказать, - невозмутимо продолжал я, - не сомневаясь, что Боулер запляшет от радости. Он именно из таких агентов. В этой ситуации Боулер усмотрел великолепную возможность урвать по-легкому немалый куш. Все шло замечательно, но, обернись что-то не так, вам ничего не стоило заявить Боулеру, что это была всего лишь шутка, придуманная вами обоими. Но вам требовалось доказательство, что вы не крали никакой пьесы. Контракт, по которому Хелен Кристи получила десять тысяч за сделанную ею правку, стал для вас страховкой на случай, если бы произошло нечто непредвиденное. Вы хранили свою копию здесь, у себя в кабинете, а мисс Кристи держала второй экземпляр дома, в Палисейде. Но потом события неожиданно вышли из-под контроля: кто-то выкрал вашу копию контракта отсюда, убил Хелен Кристи и, разумеется, похитил также ее экземпляр. Так что теперь, если только вы заикнетесь, будто сами задумали этот фарс с шантажом, наименьшее, что вам грозит, - это полная изоляция. - Я мрачно усмехнулся. - В общем, как я уже сказал, знание того, чья подпись стоит на почтовом квитке и кто заварил всю эту кашу, ничем нам не поможет.

- Скажите-ка мне кое-что... - чуть слышно пробормотал он. - Чего ради я вдруг надумал самого себя шантажировать?

- Может быть, это вопрос для психиатра?

- Я бы хотел выслушать вашу версию, Холман.

- Начать с того, что вам пришлось-таки прибегнуть к помощи Хелен Кристи, начал я, - и хотя исправления она предложила чисто механические, если можно так выразиться, гордость вашу это уязвило. Полагаю, вы догадались, что Майлз Хиллан надувает вас с деньгами, к тому же вы устали от этих двух наглых нахлебников, прочно осевших в вашем доме, так называемого поэта и так называемого актера. Ваша дочь свела дружбу еще с одним бездельником по имени Питер Райнер, а последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала ночь, когда вы обнаружили его в постели своей любовницы Джеки Лоррейн. Вот тут, как мне кажется, вы поняли, насколько вам ненавистна вся эта свора паразитов, и решили каким-то образом от них избавиться. Но вам это казалось колоссальной проблемой. Ваше самое уязвимое место - то, что вы не выносите, когда кому-то не нравитесь, Кендалл. Поэтому и речи не могло быть о том, чтобы взять и просто выставить всех этих дармоедов вон. Все это смахивало на душевную пытку. Как мне сказала вчера ваша дочь, эмоционально вы так и остались малым ребенком.

Поэтому вы придумали эту историю с шантажом. Только следовало правильно выбрать время: через несколько месяцев после премьеры на Бродвее, когда пьеса завоевала бы Несомненную популярность. Ну а в случае провала не было бы ни денег, ни, очевидно, возможности шантажа. Вы не возражали против того, чтобы немного погодить, верно? Было даже очень забавно наблюдать за ними всеми. Смотреть, как Хиллан продолжает самозабвенно обманывать вас, слушать униженные просьбы Эшберри и Толбота об очередных подачках и терпеть их снисходительное злое тявканье и мелкие укусы. Узнавать, как Джеки Лоррейн только что порвала с очередным любовником-певцом, догадываться, что Антония все еще встречается с Питом Райнером, и снова и снова удивляться, с какой стати однажды ночью этого малого занесло в постель Джеки.

Но затем наступил великий момент: Боулер предъявил вам ультиматум, и вы обратились за помощью к профессионалу, то есть ко мне. После этого вам оставалось сидеть в стороне и с удовольствием наблюдать, как все посбивались в тесные кучки и засуетились вокруг.

Кендалл уперся локтями в стол, опустил подбородок на ладони и уставился на меня ничего не выражающим взглядом.

- Хелен Кристи, - наконец проворчал он, - оказалась что-то уж слишком услужливой и сговорчивой, вы не находите, Холман? Взять хотя бы то, как она подхватила мою идею шантажировать самого себя и как ее осуществляла.

- Да, более чем. - Я согласно кивнул. - Но ведь вы и раньше ее знали, не так ли?

- Почему вы так думаете?

- Потому что Хелен Кристи слишком многое знала про вас, - совершенно искренне ответил я. - О вашей женитьбе, которая закончилась разводом приблизительно двадцать лет назад. О, вы познакомились отнюдь не вчера...

- Что вы имеете в виду, утверждая, будто Хелен слишком многое знала про мою женитьбу? Что именно ей было известно?

- Что отцом Антонии был любовник вашей супруги, а не вы, - отрезал я.

- Неужели она вам это сказала? - прошептал он подавленно.

- Не мне, а Джеки Лоррейн. Бесконечные часы, проведенные вами здесь, в кабинете, с Хелен Кристи, довели Джеки до бешенства. Однажды она ухитрилась где-то перехватить Хелен и сказать, чтобы та оставила вас в покое, поскольку вы принадлежите ей одной. Произошел грандиозный скандал, женщины были вне себя от ярости, и вот тогда-то Хелен и крикнула про Антонию. Она обозвала вас слепцом, настолько недалеким, что вы ни о чем не догадались и правда всплыла лишь пару лет спустя, а потому, коли Джеки, мол, устраивает такой разиня, она, Хелен, ничего не имеет против, пусть себе наслаждается.

- Так Джеки знала про Антонию? - Он отвел ладонь от лица и посмотрел на меня. - Но ни словом мне об этом не обмолвилась.

- Она поступила куда умнее! - резко бросил я. - Сказала Антонии.

- Нет! - Это был стон, вырвавшийся как будто из самой глубины души. Кендалл закрыл глаза и отчаянно затряс головой. - Нет, не правда! Даже Джеки не могла бы... Мать Антонии просто ушла из дому и больше не вернулась. Все годы, пока девочка росла, я был для нее единственной опорой. Единственным человеком, на которого она могла полностью положиться, ее отцом. Никто не мог поступить так низко! Сказать моей девочке, что она плод незаконной связи матери, которой не помнит, и мужчины, которого никогда не видела.

- Джеки смогла и сделала это, - возразил я. - Но на вашем месте я бы не стал очень сильно переживать из-за Антонии, она не впала в уныние, а через сорок восемь часов с помощью Райнера хорошенько отплатила Джеки!

Кендалл удивленно посмотрел на меня:

- Когда я обнаружил их вместе!

- Все это было подстроено, разумеется, - усмехнулся я, - а сценарий сочинила Антония.

- Черт побери, Холман, - с горечью бросил он. - До чего же вы сообразительны! Есть ли хоть что-то, чего вы не знаете?

- Будь у меня достаточно времени, - осторожно заметил я, - я бы собрал все данные на Хелен Кристи и с точностью выяснил, какую роль она играла в вашем прошлом, но времени у меня нет.

- Я поражен. - Он даже ухитрился кривовато ухмыльнуться. - Выходит, все же нашлось нечто такое, чего вы не знаете? А я-то посчитал вас всемогущим всезнайкой!

- Я мог бы высказать кое-какие предположения, - пожал я плечами, - но не хочется делать это вслух.

- Всемогущий всезнайка! - повторил он еще раз, принимаясь набивать трубку. - Она была актрисой, когда я женился на ней. После развода вышла замуж за давнего любовника, актера по фамилии Кристи. Года через два он умер, оставив кипу неоплаченных счетов. Хелен требовалось срочно найти работу, но возвратиться в театр она не могла, поскольку к тому времени моя слава гремела, а многие все еще помнили развод. И вот один продюсер, давний приятель Хелен, чуть ли не специально для нее придумал должность своего помощника. Ко всеобщему изумлению, включая самого продюсера, у Хелен оказался настоящий талант к исправлению погрешностей в сценариях. Он поручил ей еще пару пьес. После чего Хелен как бы обрела независимый статус и начала работать самостоятельно в качестве рецензента - "врачевателя сценариев". Я без колебаний попросил ее помоги, мне с проклятым третьим актом. Это было деловое соглашение, причем я твердо знал, что уж если кто и в силах мне помочь, то одна Хелен. Приглашать ее в дом я не опасался:

Антония видела мать всего один раз, да и то малым ребенком. Остальные же вообще не были с ней знакомы.

- Почему Хелен согласилась с вашей безумной идеей шантажировать самого себя?

- Да просто то, что она сказала обо мне Джеки Лоррейн, - истинная правда, - спокойно ответил он. - Всю жизнь я хотел, чтобы меня любили окружающие, и по этой причине неизменно усаживал их себе на шею. Смешно, не правда ли? Рейф Кендалл, великий драматург, знаток человеческих душ, в собственных отношениях с людьми - полнейшее ничтожество. Хелен сказала, что давно пора учиться давать сдачи и она с радостью мне поможет. Мне потребовалось всего пятьдесят лет, издевалась она, дабы понять: за все то добро, какое я делаю людям, они платят черной неблагодарностью и даже не скрывают своего презрения. И Хелен была тысячу раз права. - Голос у него дрогнул. - Она помогала мне, а теперь убита, и это тоже моя вина!

- Когда вы все это организовали, создав такие потрясающие условия, что шантажист мог бы, не особо напрягаясь, получить около миллиона долларов, ошарашенно пробормотал я, - неужели вам ни разу не пришла в голову мысль, с каким искушением все это связано? Вы не подумали, что этот план может обернуться чудовищем Франкенштейна?

- Нет. - Он растерянно улыбнулся. - Как я вам уже говорил, я только в пьесах знаток человеческих слабостей. - Кендалл принялся раскуривать трубку, и голос у него зазвучал увереннее. - Полагаю, теперь мне не остается ничего иного, как подарить семьдесят пять процентов дохода от пьесы Боулеру и до конца своих дней выслушивать попреки Майлза, Брюса и Джона за то, что я был таким идиотом.

- Если бы речь шла только о ваших деньгах! Тогда я бы не стал спорить. Вы заслужили подобную оплеуху. Но ведь дело приобрело куда более трагический характер: произошло убийство.

Вот когда он встревожился по-настоящему:

- Но я вынужден откупиться! Боулер без колебаний возбудит судебное дело, а огласка меня погубит!

- Пожалуй, у нас есть дохленький шанс, - стал я размышлять вслух. Вызовите-ка Боулера и скажите ему, что подпишете бумаги, но он должен принести их сюда в пять часов. Если позвоню я, этот тип почует ловушку. И проследите за тем, чтобы и Хиллан, и оба ваших нахлебника непременно явились.

- Хорошо... - Он вопросительно посмотрел на меня. - Вы тоже здесь будете?

- Разумеется.

- Не представляю, чем это может помочь, - пробормотал он. - По-моему, шантажиста уже не обуздать.

- Но вы, конечно, заинтересованы в том, чтобы поймать убийцу Хелен Кристи? - проворчал я. Кендалл вспыхнул:

- Естественно, я хочу, чтобы убийца Хелен получил по заслугам и...

Я поднялся со стула:

- Антония дома?

- По-моему, еще не вставала.

- Где ее комната?

- Вверх по лестнице и вторая дверь направо. - По глазам Кендалла было видно, что ему не терпится задать мне кучу вопросов, но он взял себя в руки. Так мы с вами увидимся сегодня в пять? - без особой нужды переспросил драматург.

- Да, я приду.

- Но что, если Боулер не принесет бумаги? - Теперь в его голосе явственно звучали панические нотки. - Понимаете, он может отказаться! Что тогда...

- За такие деньги Боулер охотно приволок бы эти бумаги даже в Монголию, усмехнулся я, - а уж насчет Бель-Эйр и беспокоиться нечего!

Я вышел из кабинета, разыскал лестницу, поднялся наверх и постучал во вторую дверь справа.

- Идите к черту! - раздался недовольный голос. - Ночь на дворе!

- Где? - откликнулся я. - На Восточном побережье? - После этого я повернул ручку и вошел в комнату.

Египетская прислужница сидела в постели и глядела на меня широко открытыми зелеными глазами. Белый атласный бюстгальтер приятно контрастировал с густым загаром. Антония отбросила прямые волосы с глаз, и медленная улыбка слегка изогнула ее чувственные губы.

- Если вы задумали изнасилование, лучше попытайте удачи с Джеки Лоррейн, проговорила она тем низким, тягучим голосом, от которого у меня всегда мурашки пробегают по позвоночнику. - До полудня я холодна как рыба.

- И в мыслях ничего такого не было!

- Судя по тому, как вы пялитесь на мой лифчик, возможно, вы хотели усыпить бдительность, а потом... - Она захихикала. - А я-то думала, той раскормленной блондинки за глаза хватит низкопробному соглядатаю вроде вас!

- Ну, на эту раскормленную блондинку стоило только искоса взглянуть, как она с воплями исчезла в ночи. По-моему, она относится к категории вечных старых дев, - невольно вырвалось у меня.

- А до чего ж здорова, чертовка! - Антония болезненно поморщилась. - У меня столько синяков по всему телу, что разглядывать их пришлось с помощью двух зеркал. Но если оставить в стороне вопрос об изнасиловании, ради чего вы прискакали сюда в такую рань, Холман?

- Я знаю вас всего два дня, - обронил я, недоверчиво покачав головой. - За это время вы без конца оскорбляли меня, приказали своему дружку избить до полусмерти, а теперь я вдруг узнаю, что у нас с вами есть кое-что общее. Вы не смейтесь! - на моей стороне. Или, если вам больше нравится такая формулировка, я на вашей стороне.

- За те два дня, что мы знакомы, - холодно парировала она, - вы ухитрились оскорбить всех обитателей этого дома, включая меня. Вы также нарушили все мои хитроумные планы, подвергли меня унижению, отлупив, связав и вместо кляпа засунув в рот мои собственные трусики. Ну и ручищи же у этой вашей толстухи! Она слегка надула нижнюю губу. - Я бы не назвала это общностью интересов, Холман, откуда же столь удивительная перемена? Это на вас не похоже.

- Услышав, что Хелен Кристи убита, вы велели Питу Райнеру угомониться, поскольку все равно "уже слишком поздно"... - Я бросил на нее долгий взгляд. Меня не назовешь оптимистом, но все же я считаю, что один маленький шансик остался.

Антония хмуро глянула на меня:

- Вы разговаривали с моим отцом сегодня утром?

- Я разговаривал с Рейфом Кендаллом, - холодно уточнил я.

- Полагаю, этим все сказано... - Она нахмурилась. - Мне, видимо, придется привыкнуть к необходимости втолковывать людям, что моим отцом был любовник матери, а я появилась на свет в то время, когда она все еще была замужем за другим. И пусть он фактически не является моим отцом, я его так называю, поскольку это приличнее и удобнее. - Девушка сердито скривилась.

- А почему бы не сказать любопытным, что это не их собачье дело? - спросил я.

- Это мысль! - признала она. - Но о каком таком малюсеньком шансе вы толковали, Холман?

- Боулер приедет сюда сегодня в пять вечера и привезет Рейфу на подпись бумаги, по которым в его собственность перейдет семьдесят пять процентов дохода от любых постановок пьесы.

- Здорово... И что же?

- Я попросил Рейфа позаботиться, чтобы, когда придет Боулер, все были на месте, то есть Хиллан и оба артиста-нахлебника.

Насмешливая улыбка появилась в ее желтовато-зеленых глазах.

- И вы пришли передать мне персональное приглашение? Как мило с вашей стороны! Не волнуйтесь, даже дикие кони не смогли бы умчать меня из дому.

- Приглашение - на две персоны: для вас и -Пита.

- Рейфу это не понравится. - Она деликатно зевнула. - В последний раз он видел Пита, когда тот лежал в постели с этой стервой Лоррейн, припоминаете?

- Рейфу не обязательно это должно нравиться. Сегодня он заработает столько синяков и шишек, что одна лишняя никакой погоды не сделает.

- Пит-то вам зачем? - полюбопытствовала Антония.

- Как я понимаю, он был вашей правой рукой в крестовом походе по спасению Рейфа Кендалла от самого себя. Так или иначе, эта история сегодня закончится, так что Пит заслуживает приглашения.

- Я ему скажу.

- Кстати, где вы откопали такого типа? - полюбопытствовал я.

- Однажды поздно вечером я поехала куда глаза глядят на машине. Дело было вскоре после того, как Джеки Лоррейн перебралась в наш дом. Я с ума сходила от злости от всех, в особенности на Рейфа за то, что он позволяет своре прихлебателей помыкать собой, а теперь еще взял в любовницы самую настоящую шлюху. Приблизительно около полуночи я остановилась на пляже в Санта-Монике. И Пит тоже был там. - Антония бледно улыбнулась, вспоминая эту встречу. - Он стоял и смотрел, очевидно не зная, как поступить: то ли ограбить меня, то ли изнасиловать. В тот момент парень показался мне как раз тем, что надо. Коли Рейф притащил домой Джеки Лоррейн, почему бы и мне не обзавестись ее эквивалентом мужского пола? Поэтому я протянула парню свой кошелек и велела садиться в машину, объяснив, что мы едем в мотель, где он сможет получить заодно и меня. С той ночи Пит стал моим рабом. Для него я сексуальна и богата - так сказать, воплощенная мечта молодого бездельника. Пит считает, что ему со мной забавнее, чем в обезьяннике, и вдобавок ему обламываются всякие побочные выгоды - то удовольствие поваляться в постели с актрисой телевидения, то избить до полусмерти строптивого сыщика.

- Это дает представление о том, что вы даете ему. Ну а кто он для вас?

- Пит мне полезен, - без раздумий ответила она, потом внимательно посмотрела на меня. - Это был хитрый вопрос, Холман. Я заметила выражение ваших глаз.

- Просто мелькнула тень всегда бодрствующего во мне насильника, - уверил ее я.

Антония откинула одеяло и вскочила с кровати. Малюсенькие атласные бикини перетягивали ее бедра, и при виде ее длинных стройных ног шоколадного цвета у меня на какое-то время перехватило дух.

- Я чувствую, как страсть снова разливается по всему телу...

Она с упреком посмотрела на меня:

- Это ваша вина, Холман, потому что вы разбудили меня слишком рано и не дали снова заснуть.

- Намек понял, - с оскорбленным видом заявил я. - Поэтому удаляюсь.

Антония призывно рассмеялась:

- Я собиралась принять душ. Почему бы вам не составить мне компанию, Холман?

- Нет, благодарю. Я уже принимал душ, - покачал я головой и двинулся к выходу.

- Опасаетесь, что я спрятала Пита в стенном шкафу или чего-то в этом роде?

- Просто опасаюсь.

- Цып-цып-цып! - Она сунула пальцы за бретельки своего бикини и вызывающе улыбнулась. - Вам не обязательно лезть со мной под душ, можете просто посмотреть.

- В глубине души я все еще джентльмен.

- Вы хотите сказать, что и краешком глаза не взглянули, когда ваша толстая блондинка содрала с меня вчера вечером все нижнее белье? - недоверчиво осведомилась Антония. - Да кто вы такой? Никогда Не Подглядывающий Псих?

- Вот теперь я по-настоящему смущен, - признался я. - Желаю вам приятного душа! - Я рывком открыл дверь и шагнул в коридор.

- Холман!

В ее неожиданном окрике слышались повелительные нотки, и это заставило меня необдуманно обернуться.

Теперь Антония стояла совершенно нагая, одной рукой упираясь в бедро, а на пальчике второй раскручивая бюстгальтер. Девушка призывно улыбнулась, а интимная часть ее туалета затрепетала, словно флаг на ветру. - Пока-а! - нежно пропела Антония. Я медленно спускался вниз по лестнице. Никогда не пойму, какого черта древние египтяне тратили время еще и на пирамиды!

Глава 9

На ленч я взял куриные котлеты и долго ломал голову, каким образом хозяин забегаловки ухитрился даже в такое блюдо напихать костей. Вернулся я домой около половины второго, то есть в моем распоряжении было около трех часов, чтобы предпринять что-то конструктивное. Одна беда - на ум ничего конструктивного не приходило. Поэтому я поспал пару часиков, затем принял душ, оделся и сунул пистолет 38-го калибра в кобуру на поясе.

Антония приветствовала меня у порога приблизительно без четверти пять, когда я появился в Бель-Эйр. Она надела черную кофточку без рукавов и длинную белую юбку, украшенную яркими букетами, с разрезами до середины бедер. Длинные зеленовато-желтые серьги под цвет глаз свисали ниже слегка подогнутых внутрь кончиков блестящих черных волос. Иными словами, можно было подумать, будто мисс Кендалл всерьез решила сыграть роль хозяйки на официальном приеме.

Когда я переступил порог, Антония низко поклонилась и недовольно надула губы.

- Мне не хватало вас под душем, - укорила меня юная египтянка. - Некому было намылить спину и сказать, как выглядят мои синяки.

- Вы продолжаете сексуальный треп, - нахмурился я, - и я начинаю подозревать неладное. Что, если, подобно Питу тогда на пляже в Санта-Монике, я покажусь вам полезным?

- Вы для этого слишком скользкий тип, Рик Холман. - Она кивнула в сторону гостиной. - Сцена готова, все актеры на месте, отсутствует лишь исполнитель главной роли.

- Боулер?

- Он самый. - Она сделала шаг, но остановилась. - Вы были правы насчет душевных ран Рейфа: он едва заметил Пита.

- Как чувствует себя Пит?

- Счастлив. Приближается очередной захватывающий спектакль. Пит надеется увидеть настоящего живого шантажиста за работой и ждет не дождется начала представления!

Следом за Антонией я вошел в гостиную и как будто оказался в музее восковых фигур. Все сидели совершенно неподвижно и даже не разговаривали. Гнусное сочетание ярких цветов, как обычно, выделяло Брюса Толбота. Он сидел на диване, плотно стиснув узловатые колени и уставясь в стену. Подле него высилась огромная туша "римского императора": густые кудряшки тщательно расчесаны, все четыре подбородка отдыхают. Майлз Хиллан устроился в кресле, его пальцы автоматически выстукивали какой-то мотивчик на обоих подлокотниках, зажатая в зубах сигара дымила, как труба парохода. Почти рядом с ним застыл в напряженной позе на краешке стула Рейф Кендалл с незажженной трубкой во рту; глаза его напряженно смотрели в пространство, но, очевидно, драматург ничего не видел. Половину кушетки в углу комнаты занял Пит Райнер. Его тесная трикотажная футболка и джинсы только что не лопались от выпирающих всюду мускулов, карие глаза блестели от нетерпения.

- Ax! - Басовитый голос Джона Эшберри нарушил тишину, уподобясь полуденному выстрелу пушки. - Вот появился доблестный, но потерпевший поражение рыцарь, готовый все же бороться до конца. - Он важно покачал головой. - Печальный день, сэр. Ах, воистину очень печальный для нас всех.

- Я бы на вашем месте не стала особенно беспокоиться, - презрительно бросила Антония. - Уверена, что Рейф сможет позволить себе и впредь содержать вас обоих, пиявки, даже после того, как откупится от вымогателя.

- Моя дорогая девочка! - Он ласково ей улыбнулся. - Ваши чувства в смятении, а это скверно. Вы должны попытаться быть храброй, - его толстые губы внезапно искривились, - ради своего отца.

Антония заморгала, потом крепко стиснула зубы и прошла мимо него в другой конец комнаты к Питу Райнеру.

- Никакого почтения к артистическому таланту, - пронзительным голосом изрек Брюс. - К счастью, ее отец лучше разбирается в людях. - Он бросил быстрый взгляд назад, на двухместный диван, затем удовлетворенно улыбнулся. Все дело в генах, как я полагаю. Ее отец - один из величайших драматургов, но Антонию интересуют, как бы это выразить, более осязаемые художественные формы.

- Это было хорошо сказано, Брюс, - одобрительно загоготал Эшберри. - В самом деле хорошо сказано! Ты можешь на этом что-нибудь построить, вроде "Оды Плоти". Ну как?

- Который час? - вдруг спросил Кендалл.

- Без пяти пять, - сообщил ему Хиллан. Его глаза из-под нависших век глянули на меня с неприкрытой ненавистью, потом он отвел их в сторону.

Кендалл поднялся со стула и подошел ко мне.

- Боулер должен быть здесь с минуты на минуту, - торопливо пробормотал он приглушенным голосом. - Что мне делать, когда он появится?

- Откройте входную дверь и проводите его сюда.

- Но когда Боулер увидит, что в комнате полно людей, и в том числе обнаружит вас? - Его правую щеку задергал нервный тик. - Проклятие Уж если говорить откровенно, я могу позволить себе выплатить эти проклятые деньги, но рисковать своей репутацией...

- Вы рискнули жизнью Хелен Кристи и потеряли ее, - мрачно напомнил я. Так что, ваша репутация важнее для вас, чем ей была ее жизнь?

Какое-то мгновение Кендалл смотрел на меня невидящими глазами, кровь ударила ему в лицо... И тут в дверь позвонили. Кендалл понуро вышел из комнаты - ему стоило немалых трудов поднимать и переставлять ноги. Пользуясь временной передышкой, я закурил сигарету. Кендалл вернулся через несколько минут. Следом за ним шел Боулер.

В проеме двери последний резко остановился, и темные глаза поочередно осмотрели всех, собравшихся в помещении.

- Черт возьми, что это такое? - пролаял он. - Собрание драматургов?

- Рейф - человек семейный, - ответил я. - Прежде чем принять важное решение, он привык советоваться со всеми домочадцами, а ведь это действительно важное решение, не так ли?

- Не знаю, что вы тут пытаетесь наболтать, - огрызнулся Боулер. - Но мое дело касается одного Кендалла, больше никого.

- Они все в нем заинтересованы. Макс, - возразил я. - И, по-моему, будет вполне справедливо, если они узнают, что происходит. Эти люди не виноваты, что оказались втянутыми в данную историю. Если только Рейф не вздумал сам себя шантажировать, он имеет и возможности, и основания превратить их жизнь в ад, обвинив в пособничестве. Ну, да вы и сами все прекрасно понимаете, не так ли?

- Я располагаю достоверным доказательством, что мистер Кендалл присвоил пьесу моего клиента и выдал ее за свою собственную, - заявил Боулер с олимпийским спокойствием. - Так что либо он незамедлительно подписывает эти бумаги, - агент постучал пальцем по большому конверту, который держал в руке, - либо я иду прямиком к своим адвокатам, даю им указание возбудить дело в суде и приглашаю репортеров из газет!

- Вашим клиентом была Хелен Кристи, Макс, - не повышая голоса продолжал я. - А ей, насколько я понимаю, теперь все это безразлично... Но это еще не все:

Кендалл организовал эту сделку с помощью миссис Кристи. Они подготовили кое-какие указания на плагиат, и в нужный момент Хелен вручила все это вам, поскольку им требовалось официальное лицо, чтобы придать этой истории правдоподобный вид. Но в то же время они подумали и о мерах предосторожности на случай, если первоначальный план даст осечку, - нечто вроде подписанного обоими контракта, констатирующего, что Хелен Кристи получила от Рейфа Кендалла оплату, равную десяти тысячам долларов наличными, за помощь, оказанную ему в редактировании пьесы.

- Да-а? - Боулер нагло фыркнул мне в лицо. - Так где же копия этого контракта с подписью Хелен Кристи?

- Кто-то выкрал копию Кендалла из его кабинета. И, как я считаю, этот же человек убил Хелен Кристи и забрал себе ее экземпляр контракта.

- Не тратьте мое время попусту, Холман! - Он нетерпеливо пожал плечами. Вы говорите, будто имелось два экземпляра так называемого контракта, но их больше не существует, верно? Ну и что из-за этого, черт побери, меняется?

- Полиция расследует убийство Хелен Кристи, - холодно напомнил я. - Вы были ее агентом, поэтому с вами, вероятно, уже разговаривали?

- Разумеется, ну и что?

- Полицейские могли не знать про контракт, поэтому не ведают и о его исчезновении. Судя по тому, как выглядел дом, там все осталось в полном порядке. Значит, в первую очередь следователи займутся выяснением мотива преступления. - Я посмотрел ему в лицо. - Вы внимательно слушаете, Макс! Если вам вздумается публично заявить, что Рейф Кендалл якобы присвоил пьесу вашей клиентки, он тут же отправится в полицию и обвинит вас в попытке шантажа, а все, кто присутствует в этой комнате, станут свидетелями. Потом Кендалл сообщит полицейским о двух исчезнувших экземплярах его персонального контракта с Хелен Кристи. Мистеру Кендаллу даже не понадобится объяснять, что это веское основание для убийства. Следствию останется сложить вместе один и один, шантажиста и находившийся у Хелен Кристи важный документ, сводивший на нет всякую надежду на успешный шантаж, и все это приведет к одному имени - Макс Боулер!

Он поскреб толстым пальцем маленькие усики, на неприятной физиономии отразилось беспокойство. Но в следующее мгновение она вновь прояснилась.

- Великолепная попытка, Холман, весьма хитро! Но это вам совершенно ничего не даст, потому что у меня есть алиби. Хелен убили примерно между одиннадцатью часами вечера и полуночью: по счастливой случайности в это время я находился на вечеринке в ресторане "Роу" и сидел за столом.

- Так у вас имелся сообщник? - спокойно спросил я.

- Сообщник? - Его лицо снова потемнело. - Черт возьми, что это за безумный разговор?

- Кто-то в этом доме, - заговорил я напористо. - Человек, имевший возможность беспрепятственно проникнуть в кабинет Кендалла в отсутствие хозяина и похитить его экземпляр контракта. Кто-то, сумевший раздобыть также копию контракта Хелен Кристи, хотя для этого понадобилось убить ее саму. Кто-то, кто был готов поделиться с вами добычей, Макс!

- Вы помешались! - заорал он. - Кого вы имеете в виду?

- А вы сами посмотрите! - предложил я, широким жестом указывая на собравшихся. - Вот Майлз Хиллан, управляющий делами Кендалла, он уже долгое время занимается подтасовкой данных в бухгалтерских книгах.

- Проклятье, Холман! - Сигара выпала изо рта Хиллана, когда тот едва не подавился от ярости. - Я вас...

- Ворчун и бездельник вон там на кушетке, - продолжал я, - так называемый поэт, который за всю свою жизнь не сочинил даже малюсенького стихотворения, а второй - актер, точнее, был таковым, пока не спился окончательно и не вылетел из театра. Оба - профессиональные попрошайки и лодыри, выскуливающие у Кендалла беззаботное существование. Они живут в его доме, он их кормит, одевает и постоянно дает карманные деньги; в благодарность за это его оскорбляют и считают бездарностью, которой очень повезло в жизни.

- Это возмутительно, - запищал Брюс Толбот, - я этого не потерплю. Завтра же утром поговорю со своим адвокатом и...

- Я глубоко оскорблен! - Мощный голос Эшберри заглушил дискант поэта. Подумать только, наш обожаемый патрон вынужден слушать столь чудовищную ложь. Сэр! - Он нахмурил густые черные брови, испепеляя меня взглядом. - Будь я помоложе, не оставил бы от вас и мокрого места! В секунду, нет, за долю секунды!

- А в конце комнаты, - как ни в чем не бывало продолжал я, обращаясь к Боулеру, - последняя, но от того не менее значительная фигура. Это дочь Кендалла, или, во всяком случае, особа, до недавнего времени считавшая себя таковой. Возможно, правда стала для нее трагическим потрясением. Раньше юная леди всеми способами оберегала Кендалла, и сама, и с помощью мускулистого приятеля, сидящего рядом. Она даже ухитрилась так подставить любовницу "папочки", что последнему волей-неволей пришлось выставить беднягу из дому. "Дочка" старалась оградить "отца" от всего мира, не считаясь с тем, какими средствами достигает цели. Полагаю, если эта дама возненавидела Кендалла, узнав, что он ей не отец, то запросто могла посчитать неплохой местью уничтожение единственного доказательства, что шантаж был ненастоящим, сфабрикованным. И, по-моему, ни мисс Антонию, ни ее головореза ни на секунду не остановило бы убийство, будь это необходимо для осуществления их планов.

Райнер вскочил, кипя жаждой со мной расправиться.

- Я прикончу это дерьмо! - зарычал он. - Он у меня живо узнает, что прошлый раз приласкал всего лишь легкий ветерок по сравнению с тем, что случится сейчас.

- Садись! - приказала Антония, дернув Пита за рукав. - Не время возить его мордой по ковру. Возможно, позже, но не сейчас.

Райнер неохотно подчинился и снова сел на кушетку, а Антония смотрела на меня сверкающими от гнева глазами.

- Коварный Холман! - прошипела она холодным как лед голосом. - Очевидно, ваше утреннее заявление, будто мы с вами на одной стороне, должно было немного усыпить мою бдительность?

- Не спешите! - усмехнулся я. - Вы ведь с самого начала противились моему участию в этом деле? Первый раз, когда я пришел повидаться с Рейфом, вы пытались убедить меня, что он передумал. В тот же вечер вы навестили меня на пару с приятелем и хладнокровно наблюдали, как тот избивает меня, а потом предупредили, что, если я до полудня не откажусь от задания вашего отца, вы с Райнером заглянете снова и тогда уж разделаетесь со мной по-настоящему. Вчера вечером Райнер намеревался избить Джеки Лоррейн и, не помешай я ему, наверняка выполнил бы угрозу. Планы эти рухнули, но вовсе не от недостатка старания!

- Ближе к делу, Холман! - бросила Антония.

- Хелен Кристи убили между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи, напомнил я. - Так где же находились вы и ваш приятель в это время? - Я заметил, как сверкнули ее глаза, и быстро добавил, прежде чем девушка успела ответить:

- И не морочьте мне голову, уверяя, будто вы торчали в моем доме, наблюдая, как ваш дружок выколачивает из меня пыль. Это случилось около десяти, так что у вас вполне хватило бы времени смотаться в Палисейд к Хелен Кристи.

Кончик ее розового языка облизал нижнюю губу, затем Антония вскинула голову:

- Вы пытаетесь извлечь нечто огромное из крохотного часа, Холман?

- Вы совершенно правы, - ответил я и мысленно вздохнул с облегчением. Это тот самый крохотный шансик, о котором я толковал вам сегодня утром.

- Я так и подумала, - холодно кивнула Антония, - мы где-то кружили на машине, где именно - не помню. Разве это не так, Пит?

- Мы вечно гоняем на машине, - проворчал он. - Иногда мне кажется, ты задалась целью свести меня с ума: мы все время куда-то спешим и никогда не приезжаем на место!

Я снова посмотрел на Боулера.

- Эти двое катались на машине в то время, когда была убита Хелен Кристи! фыркнул я. - Посмотрим, смогут ли остальные предъявить более убедительное алиби, а? Как насчет вас, Хиллан?

- Позавчера ночью от одиннадцати до двенадцати? - пробормотал он. Дайте-ка сообразить... Я распрощался с Рейфом приблизительно в половине десятого и сразу поехал домой. Моя жена ушла куда-то играть в бридж, я не стал дожидаться ее возвращения и лег спать.

- Один?

- Разумеется!

- В котором часу вернулась ваша жена?

- Не знаю, я не просыпался до утра.

- Алиби нет, - подвел я черту. - А вы что скажете, поэт?

- Я? - Толбот так и подпрыгнул. - Я был здесь, в доме. Поднялся к себе около десяти, мне кажется.

- Вас там кто-нибудь видел?

- Нет. - На него этаким почтовым голубем слетело вдохновение. - Я творил.

- В жизни не слыхал более нелепого вранья... А что скажете про себя, актер?

- Я навещал старого приятеля в Санта-Монике, - прогудел Эшберри. - Это давняя традиция, почти ритуал. Каждый понедельник я провожу вечер там. - Актер грустно покачал головой, и все его четыре подбородка затряслись от избытка эмоций. - Бедняга! Переживает, видите ли, трудные времена. Я делаю все от меня зависящее, чтобы немного приободрить несчастного, но жизненный путь превратился в узенькую тернистую тропинку не для него одного...

- Точно! Так в котором часу вы вернулись домой?

- В начале двенадцатого, по-моему. Да, я в этом уверен, поскольку слышал бой часов в холле, когда поднялся на крыльцо...

- Нет, нет, ты ошибаешься! - перебил приятеля Толбот. - Этого не могло быть, Джон. Часы били полночь, ты, должно быть, не правильно сосчитал удары.

- Было одиннадцать, Брюс, - терпеливо возразил Эшберри. - Один из моих наиболее примечательных талантов - умение не сбиваясь считать до ста.

- По всей вероятности, ты просто не слышал первого удара, - высказал предположение Толбот. - Припоминаешь, меня так воодушевили эти три первые строфы сонета, который я сочинял ночью, что я отнес их к тебе в комнату, горя нетерпеливой жаждой узнать твое мнение?

- Припоминаю, - хмыкнул Эшберри, - среди ночи! Нашел время.

- В действительности было около половины первого, - с обидой заявил Толбот. - И, право слово, ты был весьма угрюм и необщителен! Не понимаю, если я могу выслушивать от начала до конца монологи Гамлета, которые ты так любишь читать, неужели тебе трудно послушать всего три коротенькие строфы моего стихотворения?

- Я чертовски сожалею, что задел твою творческую гордость, мой дорогой, сквозь зубы процедил Эшберри, - но сейчас едва ли подходящее время все это обсуждать.

- Как раз подходящее, уверяю тебя, Джон! - Тоненький голосок Толбота жужжал, как у пчелки, кружащей над гигантским горшком меда. - Если ли бы не эти три строфы моего стихотворения, я бы не знал, что ты ошибся в отношении времени.

- Как это? - неторопливо спросил я.

- Ну, я был настолько возбужден своими успехами, - он горделиво улыбнулся, - классический пятистопный ямб, внешне вроде бы очень простой. Сначала введение, где тихо урчащий кофейник сравнивается с беременной горной козочкой. Сами понимаете, мне не терпелось услышать мнение Джона. До полуночи я трижды заходил к нему в комнату: первый раз - в десять минут одиннадцатого, и каждый раз - тщетно. Застал же я его на месте только в четвертый раз, в половине первого. - Он преданно улыбнулся, глядя на гранитное лицо Эшберри. - Так что сам видишь, старая тень Гаррика, часы пробили не...

- Да заткнешь ли ты свой глупый рот? - взорвался Эшберри,.

- Алиби нет ни у кого, - сказал я, - но вы первый попытались создать его с помощью лжи, актер.

- Обычная ошибка, - буркнул он, - просто мой болван приятель поднял вокруг нее слишком много шума.

- Дело не столько в том, что вы пытались сделать, сколько в том, почему сочли необходимым иметь алиби, - медленно проговорил я. - Давайте-ка глянем, годитесь ли вы на роль сообщника Боулера...

- Последний раз предупреждаю! - вмешался Боулер. - Весь этот идиотский треп о сообщнике - чушь! Единственное, что у меня когда-либо было, - это клиент, чью пьесу украл Кендалл!

- Рейф?

Я взглянул на Кендалла, который по-прежнему стоял возле Боулера. Лицо его походило на белую маску Пьеро.

- Сегодня утром вы сказали, что ничем не рисковали, приведя Хелен Кристи в дом, потому что никто бы не узнал в ней вашу жену, с которой вы развелись около двадцати лет назад. Антония была тогда слишком маленькой, чтобы помнить мать, а все остальные ее просто не знали, так?

- Да, - хрипло ответил он. - Все правильно.

- Но актер, проработавший в театре двадцать пять лет, мог бы ее и узнать, - сказал я. - В особенности такой тип, как Эшберри, который всегда любил знать, откуда дует ветер и не грозит ли это его безопасности здесь. Самоуверенный соглядатай, не постеснявшийся рассказать мне, как однажды подслушивал под дверью кабинета, когда вы с Хилланом спорили из-за денег... Достаточно осторожный человек, чтобы заручиться дружеским расположением вашей любовницы, когда вы поселили ее в своем доме, дабы и эта женщина не могла навредить его благополучию. Я застал Эшберри вчера вечером у Джеки Лоррейн, он нежно гладил милой даме ручки, после того как Райнер напугал ее до полусмерти.

- Гладил с почтением, сэр! - презрительно фыркнул Эшберри. - Все это слишком абсурдно, чтобы попытаться оспаривать. Я не унижу своего достоинства...

- Кроме него, никто в этом доме не рассказывал мне, что Хелен Кристи работала над пьесой вместе с вами. - Я повернулся к Кендаллу. - Хиллан просил их держать язык за зубами, и не один не проболтался. Но Эшберри рассказал об этом вчера утром, вероятно, он мог себе это позволить, поскольку уже знал, что она мертва!

- Абсолютная ерунда! - прогудел актер.

- Увидев Хелен Кристи, бывшую жену Рейфа, вы потеряли покой от любопытства, - продолжал я, - ну а раз вам захотелось выяснить, чем они занимаются, запершись в кабинете, сделать это не составило труда, поскольку многие ваши прежние друзья все еще работали в театрах и кино. Вам сразу же сообщили, что агента Хелен зовут Макс Боулер. Затем, когда Боулер впервые предъявил ультиматум, шантажируя Рейфа, вы мигом скумекали, что действует он, по всей видимости, от имени Хелен Кристи. Я сильно сомневаюсь, чтобы вы видели своего старого приятеля из Санта-Моники позавчера вечером. Нет, вы как пить дать поехали в Палисейд к Хелен Кристи и разыграли там целый спектакль: вы, мол, с большим трудом выяснили, что именно она - клиентка Боулера, ибо вся эта история разобьет Рейфу сердце. Если вы провели эту сцену действительно хорошо - а вы превосходный актер! - то могли растрогать Хелен, и она выложила всю правду только для того, чтобы вас успокоить. Услышав, что Рейф сам все организовал, вы тут же уловили потенциальную угрозу собственному благополучию. После этого Хелен пожалела вас и поведала о подписанном контракте, один экземпляр которого хранился у нее, а второй - у Рейфа. Тут-то перед вами и открылась возможность освободиться от необходимости до конца своих дней жить нахлебником у Рейфа Кендалла. Имелся шанс получить целое состояние, сделаться богатым и жить в свое удовольствие, не пресмыкаясь перед Кендаллом, его дочерью, Хилланом и не деля досуг с Брюсом Толботом. Конечно, скверно, что придется так обойтись с Хелен Кристи, но кто она такая, чтобы стоять у вас на пути? Может быть, вы попросили показать вам копию контракта, и Хелен тут же разыскала ее для вас, или вам пришлось искать самостоятельно? Так или иначе, но бумагу вы добыли. Потом, вернувшись сюда, вы занялись поисками копии Кендалла в его шкафах, нашли ее, и на этом дело было закончено. После того как полиция обнаружила тело Хелен Кристи, вы связались с Боулером и поведали печальную историю: если вы предъявите копию данного контракта, его доказательство полностью утратит силу. Так что он должен либо принять вас в качестве партнера, либо остаться при пиковом интересе. Эшберри медленно покачал головой:

- Мой дорогой сыщик! Какую хитроумную паутину из предположений и фантазий вы ухитрились сплести! Ничего подобного я прежде не слыхал, это просто изумительно!

- Ваш старый приятель в Санта-Монике припомнит, что вы не показывались у него вечером в понедельник, - мрачно добавил я. - Но кое-кто без колебаний подтвердит мою правоту, потому как, если он вздумает запираться, его привлекут к ответственности не просто как человека, скрывающего важные сведения о преступлении, но как прямого соучастника! - Я взглянул на Боулера. - Вы этого хотите?

- Нет! - Губы у него болезненно искривились. - Нет, будь он проклят! Никакие деньги не возместят долгого срока в Сан-Квентине! Вы правы, Холман! Именно Эшберри явился в мой офис вчера днем и отдал копию контракта Хелен. "Вы можете ее уничтожить, - сказал он. - У меня все равно останется экземпляр Кендалла, так что либо вы делитесь со мною половиной оговоренной суммы, либо я возвращаю бумагу ему. Что вас больше устраивает?"

- Ну и что вы на это скажете, актер? - осведомился я.

Эбшерри неторопливо, с достоинством поднялся на ноги и слегка повернулся, чтобы видеть всех, сидящих в комнате:

- Я бы хотел кое-что сказать...

- Только коротенько.

- Мое будущее уже предрешено. - Он мрачно усмехнулся. - Я бы хотел, чтобы вы все на минуту задумались о своем собственном. Когда история о чудачестве Рейфа Кендалла дойдет до суда - а я этого добьюсь, можете не сомневаться, его карьере - конец. Люди сочтут Рейфа психопатом, которого следует запереть в сумасшедшем доме, или же величайшим обманщиком. На бумаге он поучал других, а в реальной жизни оказался мягкотелым разиней. Вы, сэр, - он вежливо поклонился Хиллану, - уже уличены в мелких финансовых погрешностях, или, как принято говорить, нечисты на руку. Разумеется, впредь вам не позволят управлять делами не только Рей-фа, но и кого-либо другого. В том случае, конечно, если вы отсидите в тюрьме за растрату. А вы, Брюс? Вы отправитесь далеко-далеко в холодные снега... Вам больше ничего не светит, разве что прежняя крохотная комнатушка и полуголодное существование. - Приподняв немного голову, Эшберри взглянул в конец комнаты. - Вы, моя дорогая Антония? Ваш отец отныне будет объектом жалости или презрения, а вы сами предстанете перед всем миром как плод незаконной связи между вашей матерью и ее любовником, в то время как ее муж, великий драматург, носил рога в счастливом неведении. А вы, мой мускулистый друг? Вам бы тоже хотелось разбогатеть?

- Ха? - Пит прищурил глаза. - Куда вы клоните?

- Единственный человек, который что-то выиграет, передав меня полиции, это Холман, - вкрадчиво заметил Эшберри. - Это в какой-то мере удовлетворит его обывательское чувство справедливости. Что, если Рейф все-таки подпишет документ, который Боулер приготовил для него в конверте? Допустим, мы прямо сейчас создадим синдикат? Убежден, что мистер Боулер не станет возражать: кое-какие деньги все же лучше, чем никаких. Равные доли для всех, а? Доля каждого составит около двухсот тысяч долларов. Майлз, конечно, останется управляющим делами Рейфа, а репутация последнего не пострадает. Что вы на это скажете?

Я вытащил из кобуры пистолет и нацелил на него.

- Не перемудри себя самого, актер! - сказал я. - Мертвый убийца с точки зрения закона все же лучше, чем отсутствие такового.

Глаза под тяжелыми веками издевательски блеснули, когда он посмотрел сначала на пистолет, потом на меня.

- Не думаю, что вы способны хладнокровно пристрелить меня, сэр! - Он снова повернулся к остальным. - Так что вы скажете? Безопасность, сохранную репутацию, богатство? Все это вам предлагается - берите, пожалуйста. Или каждый из вас готов потерять нечто существенное, лишь бы в будущем утешаться мыслью, что справедливость восторжествовала? Кто со мной? Майлз?

Хиллан вытащил изо рта сигарету, тщательно стряхнул пепел на ковер и снова сунул ее в зубы.

- Только надо по-умному избавиться от Холмана, - заявил он.

- Ага, один на моей стороне! - Эшберри заулыбался остальным. - Мистер Боулер?

- Как вы сказали, четверть общей суммы лучше, чем ничего. Я с вами.

- Брюс?

- Ну, - заблеял Толбот, - я ничего не имею против мистера Холмана лично, но я просто не в силах вернуться назад в квартирку с холодной водой и невоспитанным хозяином, который еженедельно требует квартирную плату!

- Антония?

- Она со мной, - отрезал Райнер, - мы на вашей стороне, приятель!

- Итак? - важно кивнул Эшберри. - Теперь остаетесь только вы, Рейф?

- Я... - Кендалл облизал губы. - Я не знаю, Джон. Как быть с Холманом? Пистолет...

- Полагаю, все вместе мы сумеем справиться и с Холманом, и с его пистолетом, - махнул рукой актер. - Если не считать этой небольшой проблемы, какова ваша позиция, Рейф?

- Не знаю... - Он так крепко сжал кулаки, что побелели все костяшки пальцев. - Одно могу сказать: я не вынесу, если люди будут смотреть на меня и перешептываться о том, что я психопат, мошенник, слабовольный глупец, который погубил свою бывшую жену, втянув ее в какой-то маниакальный заговор! Нет! Его голос зазвучал сильнее. - Крайне сожалею, Холман, но это выше моих сил!

- Значит, мы все согласны, - медленно проговорил Эшберри.

- Нет! - Антония вскочила с кушетки. - Я не могу смириться с одним убийством, а уж тем более с двумя! - Она гневно посмотрела на остальных. - Вы все посходили с ума! Вам же придется убить Холмана, вы это понимаете?

Каким-то звериным прыжком Райнер оказался у девушки за спиной, схватил ее руку и резко заломил за спину. Антония вскрикнула от боли и вдруг замерла, когда лезвие складного ножа, зажатого в его правой руке, уперлось ей в шею.

- Никто не встанет между мною и этими деньгами! - заявил Райнер. - Бросьте пистолет, Холман, или я сию секунду перережу ей горло!

Он держал Антонию перед собой, как живой щит, и это лишило меня возможности стрелять. Я медленно разжал пальцы, и мой приятель 38-го калибра грохнулся на пол. Эшберри, издав радостный вопль, наклонился за ним.

- Ладно, Райнер, вы своего добились. Можете теперь отпустить Антонию, сказал Кендалл.

- Может быть, вы плохо расслышали? - прохрипел Пит. - Она против этой сделки. Нам требовалось поскорее избавиться от Холмана. А теперь придется пустить в расход и ее.

- Я велел вам ее отпустить! - Кендалл угрожающе шагнул к Питу. - Никто не посмеет нанести вред моей дочери!

- Вашей дочери? - фыркнул Хиллан.

- Я всегда считал и буду считать ее таковой, - спокойно возразил Кендалл.

- Рейф! - Эшберри снова выпрямился, держа в руке мой пистолет. - Ни с места! Мы должны все это обдумать.

- Велите ему убрать нож и отпустить Антонию, - возразил Кендалл. - Иначе я...

Райнер грубо выругался и оттолкнул Антонию так свирепо, что она отлетела к противоположной стене и там свалилась на пол. Кендалла перекосило от бешенства, он взмахнул кулаком и нанес Райнеру неуклюжий любительский удар, который, однако, оказался достаточно увесистым. Пит, спотыкаясь, попятился на пару шагов, из разбитого носа брызнула кровь, заливая тенниску. Какое-то мгновение он недоверчиво таращил глаза на расплывающееся красное пятно, затем, озверев от ярости, подступил к Кендаллу.

- Как, ты... - Он даже подавился. - Никто не смеет безнаказанно бить Пита Райнера!

Он шагнул к Кендаллу, двигаясь на пятках, его правая рука размахнулась, чтобы нанести свирепый удар снизу нацеленным в живот лезвием ножа.

У Эшберри была одна-единственная возможность спасти своего золотого гуся, и он ею воспользовался. Пистолет грохнул в руке актера, и пуля угодила Райнеру в голову чуть выше левого уха, убив наповал.

Во время выстрела я резко прыгнул вбок и, одновременно взмахнув правой рукой, изо всех сил шарахнул по горлу актера ребром ладони. Пистолет выпал у него из рук, огромная туша пошатнулась. Брюс Толбот успел всего разок пронзительно вскрикнуть от страха, до того как на него обрушился Эшберри.

Я подобрал пистолет и посмотрел на Кендалла:

- До чего же забавно... Он смущенно улыбнулся:

- В жизни не испытывал такого удовольствия, как в тот момент, когда стукнул его по носу!

Около одиннадцати ночи, когда я вернулся домой, меня ждали письмо и счет от агентства Трушмана. В письме говорилось, что их оперативник, мисс Гиббс, по личным причинам попросила освободить ее от данного задания, но если мне требуется другой агент, они будут счастливы предоставить его в мое распоряжение.

Тут я окончательно убедился, что Сэнди Гиббс самая настоящая прирожденная старая дева и таковой наверняка останется навсегда.

С помощью Макса Боулера, горевшего желанием помочь, полиция получила всю необходимую информацию - даже больше! - чтобы предъявить Эшберри обвинение в убийстве Хелен Кристи. Лейтенант сказал, что вопрос об убийстве Райнера будет рассмотрен позднее. Спешить не было необходимости, поскольку дело это представляло в основном академической интерес. В какой мере история о безумном плане Рейфа Кендалла шантажировать самого себя всплывет на суде, будет зависеть исключительно от того, признает ли Эшберри себя виновным. Бедняге Кендаллу придется попереживать до того момента, когда актер появится в суде.

Прочитав мои показания, лейтенант весьма холодно взглянул на меня и громко выразил недоумение, кто бы мог анонимно сообщить им, что Хелен Кристи убита и где искать тело. Я тоже поудивлялся, пропустив мимо ушей сказанную им вполголоса фразу, где мое имя упоминалось вперемешку с кое-какими ругательствами, после чего полицейский предложил мне убираться ко всем чертям из его кабинета. Я не заставил его дважды повторять совет и "убрался" весьма поспешно.

Время приближалось к половине двенадцатого, я налил себе второй бокал, дабы немного утешиться, ибо мысль еще об одной одинокой ночи не доставляла мне никакого удовольствия. Внезапно у двери затренькал звонок, на мгновение у меня в голове промелькнула мысль, что, возможно, я все-таки ошибался насчет этой вечной старой девы Сэнди Гиббс, а от задания она отказалась только потому, что не могла полностью расслабиться, сочетая долг с удовольствием.

Но эта мечта умерла, прежде чем я успел дойти до холла. Ведь Сэнди не пожелала вчера задержаться хотя бы на полчаса!

Я с опаской приоткрыл дверь на пару дюймов, но тут же едва не упал навзничь, ибо мой посетитель с силой распахнул ее. Не останавливаясь, египетская прислужница шмыгнула мимо и исчезла в гостиной. Я запер дверь и поплелся к бару, где она уже смешивала себе коктейль. На ней снова был тот же шелковый наряд, состоящий из верха в черную и белую полоску поперек узкого лифа и плиссированной юбки. Короткие черные волосы были гладко зачесаны, а огромные желтовато-зеленые глаза выражали полнейшую невозмутимость.

- Мне это необходимо! - Она взяла бокал и одним глотком проглотила чуть ли не половину его содержимого, после чего поставила оставшееся на крышку бара. В Бель-Эйр стало очень одиноко.

- Одиноко? - переспросил я.

- Этот огромный пустой дом с пятнами крови на ковре... - Она отпила еще немного шотландского виски. - Майлз отправился домой, после того как достиг джентльменского соглашения с Рейфом. Какую бы недостачу ревизор ни обнаружил, Майлз все это возместит, затем уйдет с поста управляющего делами. На этом Рейф поставит точку.

- О?..

- Рейф дал поэту-неудачнику тысячу долларов и велел топать прочь, куда глаза глядит. Судя по выражению лица Толбота, малый не остановится, пока не дошагает до Паго-Паго.

- О? - снова повторил я.

- Мне думается, такой перемене в характере Рейфа в немалый степени способствовало известие, что измена Джеки Лоррейн была организована мною с помощью Пита. - Она допила бокал и принялась наливать второй. - Вот почему дом сейчас такой пустой. Отец поехал к Джеки извиняться за допущенную им ошибку.

- И вы вне себя от злости? - поинтересовался я.

- Нет. - Она неожиданно улыбнулась. - Мне кажется, Рейф как-то повзрослел. Он сказал, что был глупцом, а я - стервой. Джеки Лоррейн тоже стерва, но, поскольку он по-прежнему считает меня своей дочерью, отсюда следуют, что провести несколько ночей с Джеки будет куда приятнее, нежели торчать со мной в пустом доме. Ну а я подумала, - равнодушно добавила девушка, - что подходящее для отца может оказаться даже лучшим для дочери. Вот потому-то я здесь.

- Вы решили, что я могу как бы заменить Райнера? - нахмурился я.

- Я уже и раньше говорила, что считала его просто полезным, - недовольно бросила она. - А вы можете стать забавным - после небольшой тренировки.

- После чего? - завопил я.

- После тренировки. Припомните-ка сами, как вы нервничали сегодня утром у меня в спальне.

- В тот момент моя голова была занята совсем другим, - попробовал защищаться я.

- Ха! - Она издала низкий, чувственный и презрительный смешок. - Когда я раздевалась, вы смахивали на кролика, готового немедленно улизнуть в свою норку.

- Вы просто спятили, - проворчал я.

- Да? - В ее глазах появилось холодное, расчетливое выражение. - Ладно, посмотрим!

Антония заскользила к кушетке, скинув на ходу полосатую кофточку. Юбка упала к ногам, юная леди осторожно переступила через нее, подобрала и аккуратно повесила на спинку стула вместе с лифом. В следующее мгновение там же оказался и бюстгальтер. Она запустила пальцы за пояс своих черных кружевных трусиков и вызывающе улыбнулась мне.

- Что случилось? - спросил я чуть насмешливо. - Нервишки сдают?

- Вы опять похожи на испуганного кролика!

- Просто не реагирую, только и всего. Я налил скотча в ее бокал, но горлышко проклятой бутылки застучало о его край в ритме ча-ча-ча. Я демонстративно отвернулся.

Но через пару секунд Антония откашлялась, и я, против воли, вновь посмотрел на девушку. Она стояла совершенно голая, помахивая трусиками, свисающими с указательного пальца.

- Что теперь, Холман?

Ее палец слегка подрагивал, и трусики шевелились, словно флажок на ветру. Что ж" вздумай она поднять их на флагшток, самое малое, что я мог бы сделать, - это отдать честь.

Много позднее, когда Антония вновь поглядела на меня, я прочитал в ее желтовато-зеленых глазах нечто, похожее на почтение.

- В следующий раз, когда захочу дать волю языку, - промурлыкала она, - я припомню, почему кролики всегда прячутся в норке.