"Аптекарь, его сестра и ее любовник" - читать интересную книгу автора (Браун Сандра)

Глава 4

— Ты уверена, что у нас есть все, что может понадобиться? Вода в бутылках, консервы?

Мэри-Ли Ритт изо всех сил старалась сдержать раздражение.

— Да, Уильям, я дважды сверилась с твоим списком, прежде чем уйти с рынка. Я даже зашла в магазин и запаслась батарейками для фонаря, потому что на рынке все уже было продано.

Ее брат бросил взгляд на улицу через широкую витрину аптеки, носившей его имя. Машины на Главной улице едва ползли — и не из-за дорожных условий, которые стремительно ухудшались, а из-за того, что машин было много. Люди торопились попасть туда, где собирались пережидать непогоду.

— Синоптики говорят, такого давно не было. Может затянуться на несколько дней.

— Я тоже слушаю радио и смотрю телевизор, Уильям. Он быстро перевел взгляд на сестру.

— Я вовсе не хочу сказать, что ты не справляешься со | своими обязанностями. Но ты бываешь немного рассеянной. Как насчет чашки какао? За счет заведения.

Она тоже взглянула на медленно тянущуюся вереницу автомобилей.

— Вряд ли я быстро доберусь до дому, если выйду прямо сейчас. Ладно. Я с удовольствием выпью какао.

Мэри-Ли вышла из-за прилавка и прошла в переднюю часть магазина, к фонтанчику с содовой. Она села у стойки на хромированный табурет.

— Линда, — распорядился Уильям, — Мэри-Ли хочет выпить чашечку какао.

— Со сбитыми сливками, пожалуйста, — добавила Мэри-Ли, улыбаясь женщине за прилавком.

— Сию минуту, мисс Мэри-Ли.

Линда Векслер заведовала кафетерием в аптеке задолго до того, как Уильям Ритт выкупил аптеку у предыдущего владельца. Ему хватило ума сохранить за Линдой ее место, когда он стал хозяином. Она была местной достопримечательностью, знала всех горожан, помнила, кто пьет кофе со сливками, а кто предпочитает черный. Каждый день с утра она собственноручно готовила свежий салат с тунцом, и ей бы в голову не пришло использовать замороженные котлеты для гамбургеров. Она сама проворачивала фарш и жарила котлеты на решетке.

— Видали, что на улице делается? — спросила она, наливая молоко в кастрюльку. — Помню, когда мы были детьми, до чего ж нам было весело всякий раз, как по радио обещали снег! Мы гадали, идти нам назавтра в школу или нет. Вы небось тоже рады лишнему выходному. Не меньше, чем ваши ученики.

Мэри-Ли улыбнулась ей:

— Если завтра пойдет снег, я, скорее всего, буду проверять тетради.

— Тратить богом данный выходной на такую ерунду? — всплеснула руками Линда.

Открылась входная дверь, колокольчик над ней звякнул. Мэри-Ли повернулась на табурете и увидела двух старшеклассниц, ворвавшихся в аптеку. Они хихикали и вытряхивали влагу из волос. Они учились в классе, в котором Мэри-Ли преподавала английский и американскую литературу.

— Вам, девочки, надо было надеть шапки, — сказала им Мэри-Ли.

— Здравствуйте, мисс Ритт, — поздоровались они в один голос.

— Что вы здесь делаете в такую погоду? Разве вам не пора домой?

— Мы пришли взять напрокат пару фильмов, — объяснила одна из них. — На всякий случай, понимаете? Вдруг завтра школы не будет?

— Вдруг еще что-то новенькое есть! — добавила вторая.

— Спасибо за идею, — кивнула Мэри-Ли. — Пожалуй, я тоже возьму домой пару фильмов.

Они покосились на нее с удивлением. Им как будто и в голову не приходило, что мисс Мэри-Ли Ритт тоже может смотреть кино. Что у нее могут быть какие-то иные интересы, помимо уроков, проверки тетрадей и патрулирования коридоров на переменах, чтобы ученики не слишком озорничали. Они, наверное, и вообразить не могли, что у нее может быть какая-то жизнь вне средней школы города Клири.

До совсем недавних пор их представление можно было бы счесть абсолютно верным.

Мэри-Ли почувствовала, как у нее вспыхнули щеки при этом невольном напоминании о ее новом тайном увлечении, и торопливо переменила тему:

— Возвращайтесь домой, пока дороги не обледенели, — посоветовала она девочкам.

— Обязательно, — ответила одна из них. — Мне строго-настрого велели быть дома дотемна. А все из-за Миллисент. Мама с папой совсем с ума посходили.

— И мои тоже, — подхватила вторая. — Абсолютно! Хотят знать, где я, двадцать четыре часа в сутки. — Она мученически закатила глаза. — Как будто я буду общаться с каким-нибудь психом! Всю жизнь мечтала, чтоб он меня схватил и похитил!

— Я прекрасно понимаю ваших родителей, — сказала Мэри-Ли. — Они встревожены. И они совершенно правы.

— Папа дал мне пистолет, велел держать в машине, — вновь вступила в разговор первая девочка. — Сказал, чтобы я стреляла, не раздумывая, если кто будет приставать.

— Ситуация становится угрожающей, — пробормотала Мэри-Ли.

Почувствовав, что им не терпится продолжить свои девчоночьи дела, она пожелала им счастливого снежного дня, если, конечно, снег будет, и опять повернулась к стойке. В этот самый момент Линда поставила перед ней чашку какао.

— Осторожно, милочка, он горячий. — Глядя вслед девочкам, Линда покачала головой. — Прямиком с ума свихнулись.

— Угу. — Мэри-Ли осторожно отхлебнула горячее какао. — Я даже не знаю, что меня больше тревожит: пят! пропавших женщин или отцы, вооружающие пистолетами своих несовершеннолетних дочерей.

Исчезновение женщин переполошило все население Клири поголовно. Люди стали запирать двери, которые до этого не запирались никогда. Женщинам всех возрастов советовали соблюдать осторожность, никуда не ходить поодиночке, особенно в безлюдных местах и после наступления темноты, а главное, не доверять незнакомцам. После исчезновения Миллисент многие мужья, женихи, приятели стали встречать своих жен, невест, подружек после работы и провожать их до дому.

— А можно ли их винить? — продолжала Линда, понизив голос. — Попомните мои слова, мисс Мэри-Ли: это самая Ганн, почитайте, уже покойница.

Грустно было так думать, но Мэри-Ли готова была с ней согласиться.

— Когда вы уходите домой, Линда?

— А вот как братец ваш, погоняла, меня отпустит.

— Попробую замолвить словечко, чтобы сегодня он отпустил вас пораньше.

— Ой, вот уж это вряд ли! Расторговались мы сегодня, люди все с прилавка сметают подчистую. Видно, думают, нескоро теперь за покупками выйдут.

Аптека располагалась на углу Главной и Лиственничной улиц с незапамятных времен. Семья Мэри-Ли переехала в Клири, когда сама она была еще маленькой девочкой, и, сколько она себя помнила, ее всегда тянуло сюда.

Должно быть, Уильям тоже сохранил приятные воспоминания об аптеке: по окончании фармацевтического факультета он сразу же вернулся в Клири и начал здесь работать. А когда хозяин аптеки решил уйти на покой, Уильям выкупил у него дело и тут же взял заем в банке на расширение оборота.

Он купил соседнее пустующее здание и соединил его с действующим магазином, увеличив, таким образом, помещение кафетерия, где были сооружены даже кабинки со столиками. У Линды появилось расширенное рабочее пространство, но и дел, конечно, прибавилось. Кроме того, Уильям предусмотрительно завел в аптеке уголок видеопроката. Помимо аптечных товаров, он держал самый богатый в городе запас романов в бумажных обложках и популярных журналов. Женщины покупали здесь косметику и поздравительные открытки, мужчины запасались табачными изделиями. И все приходили, чтобы быть в курсе местных новостей. Если в городке был свой эпицентр, он, несомненно, помещался в «Аптеке Ритта».

В придачу к лекарствам Уильям раздавал советы, рекомендации, комплименты, поздравления или соболезнования в зависимости от обстоятельств. На рабочем месте он появлялся исключительно в белом медицинском халате, который Мэри-Ли находила несколько претенциозным, но клиентам это даже нравилось.

Разумеется, многие задумывались о том, почему и он, и Мэри-Ли так и не обзавелись собственными семьями, почему они до сих пор продолжают жить в одном доме. Люди считали такую близость между братом и сестрой странной, если не сказать хуже. Мэри-Ли старалась не обращать внимания на мнение людей, предававшихся столь грязным мыслям.

Колокольчик над входной дверью снова звякнул. На этот раз Мэри-Ли не обернулась, но взглянула на облицованную зеркалами стену за рабочей зоной Линды и увидела, как в аптеку вошел Уэс Хеймер со своим сыном Скоттом.

— Уэс, Скотт, привет! Как дела? — крикнула Линда. Уэс ответил на ее приветствие, но глазами встретился в зеркале с Мэри-Ли. Он подошел, склонился над ее плечом и потянул носом запах какао.

— О черт, отлично пахнет! Мне тоже такую, Линда. Сегодня как раз подходящий день для горячего какао.

— Здравствуйте, Уэс. Скотт, — поздоровалась Мэри-Ли.

— Мисс Ритт, — пробормотал в ответ Скотт.

Уэс опустился на табурет рядом с ней. При этом он толкнул ее коленом, устраивая ноги под прилавком.

— Не против, если я присоединюсь?

— Нисколько.

— Не ругался бы ты, Уэс Хеймер, — сказала Линда. — Как-никак детям пример подаешь, и все такое.

— А что я такое сказал?

— Ты помянул черта.

— С каких это пор ты у нас такая строгая стала? Было время, когда и у тебя срывалось словечко-другое.

Она фыркнула, но не удержалась от улыбки. Такое уж воздействие Уэс оказывал на женщин.

— Ты тоже хочешь какао, милый? — спросила Линда у Скотта.

Он стоял за спиной отца, ссутулившись, спрятав руки в карманы куртки, переминаясь с ноги на ногу.

— Да, спасибо. Было бы здорово.

— Сбитых сливок ему не давать! — предупредил Уэс. — В футболе с брюхом много очков не заработаешь.

— Вот уж что ему в ближайшее время никак не грозит, — заступилась за Скотта Линда.

Но сбитые сливки отставила в сторону. И такое воздействие Уэс тоже умел оказывать. И не только на женщин. Он повернулся на табурете лицом к Мэри-Ли.

— Как Скотт успевает по американской литературе?

— Очень хорошо. Получил восемьдесят два [7] за сочинение по Хоторну [8].

— Восемьдесят два? Недурно. Не самый лучший результат, но и не плохой, — обратился Уэс к сыну через плечо. — Пойди поговори вон с теми юными леди. Они уже все ис-трепыхались с той минуты, как ты вошел. И обязательно дай знать Уильяму, что ты здесь.

Скотт покорно побрел куда было велено, захватив свою чашку какао.

— Девчонки так и липнут к этому парню, — заметил Уэс, провожая взглядом сына, пробирающегося по проходу к видеопрокату.

— Да уж это само собой, — сказала Линда. — Красивый чертенок!

— Вроде бы они все так думают. Названивают чуть не круглые сутки, трубку вешают, если не он отвечает. Дору доводят чуть не до белого каления.

— А ты что думаешь о его популярности у дам? — спросила Мэри-Ли.

Уэс повернулся к ней и подмигнул:

— Яблочко от яблони недалеко упало.

Мэри-Ли опустила глаза в свою чашку, нервно подыскивая тему для разговора.

— Скотт и на дополнительных занятиях делает успехи. Он стал значительно лучше писать сочинения.

— А как же иначе? Раз уж ты его обучаешь, должен же он был чему-нибудь научиться!

Осенью, вскоре после начала школьных занятий, Уэс обратился к ней с просьбой давать частные уроки Скотту по субботам и воскресеньям. За труды он предложил ей скромное вознаграждение, которое Мэри-Ли пыталась отклонить. Он настоял на своем. В конце концов Мэри-Ли приняла предложение. И не только потому, что она понимала, насколько важно для Скотта поступление в колледж, но еще потому, что Уэсу Хеймеру мало кто мог сказать «нет».

— Надеюсь, ты не жалеешь о потраченных деньгах? — спросила она его.

— Если пожалею, ты первая об этом узнаешь, Мэри-Ли, — усмехнулся Уэс и подмигнул ей.

— Эй, Уэс! — окликнул его Уильям. — У меня есть свободная минутка. Может, пройдешь сюда?

Уэс еще несколько мгновений удерживал взгляд Мэри-Ли, потом попросил Линду записать две чашки какао на его счет и ушел туда, где его поджидали Уильям и Скотт.

— Интересно, — заметила Мэри-Ли, удивляясь, какие дела могут связывать Хеймеров с ее братом.

Но Линда уже отошла в сторону и не обратила внимания на ее слова.

Лилли все еще недоумевала, откуда Бену Тирни стало известно, что у нее есть охотничий коттедж на пике Клири, когда он раздраженно спросил:

— Есть идея получше?

Ей не пришлось долго думать, свирепый ветер едва не валил ее с ног.

— Нет. Мы должны подняться в дом.

— Сперва давай посмотрим твою машину.

До машины они добрались без приключений, хотя он нетвердо держался на ногах. Лилли села за руль, Тирни отодвинул в сторону ее чемодан и сел сзади, потому что правая сторона приборного щитка вдавилась в переднее пассажирское сиденье. Захлопнув дверцу, он снял перчатки и прижал кулак ко лбу.

— Тебе плохо? Теряешь сознание? — спросила Лилли.

— Нет. У нас нет на это времени. — Он опустил руку и критически оглядел ее. — Ты слишком легко одета.

— И не говори! — У нее стучали зубы.

— Что у тебя в чемодане? Есть что-нибудь полезное?

— Все не теплее того, что на мне.

Тирни, видимо, решил убедиться сам, открыл чемодан и начал рыться в содержимом, бесцеремонно перебирая белье, ночные рубашки, носки, легкие спортивные брючки и блузки.

— Теплое белье?

— Нет.

Он бросил ей шерстяной свитер.

— Накинь сверху.

Лилли натянула свитер под куртку.

— Покажи мне свои сапоги.

— Мои…

— Сапоги, — нетерпеливо повторил он.

Она поддернула кверху штанину и подняла повыше ногу. Тирни нахмурился. Он извлек из чемодана несколько пар носков и перебросил через сиденье.

— Спрячь в карманы. И вот это возьми. Наденешь, когда доберемся до дома. — Он передал ей тонкий шелковый свитер-водолазку, который она когда-то покупала, чтобы поддевать под лыжный костюм. Потом, к изумлению Лилли, Тирни потянулся вперед и схватил прядь ее волос. — Мокрые. — Он выпустил ее волосы, продолжая сжимать в другой руке охапку тонкого белья. — У тебя шапка есть?

— Вряд ли.

— Тебе надо надеть что-нибудь на голову. — Он бросил шелковые трусики обратно в чемодан и стянул с себя плед. — Наклонись ко мне.

Лилли встала на колени на сиденье, повернувшись к нему лицом. Тирни накинул плед ей на голову, сделав из него нечто вроде капюшона, заправил концы крест-накрест у нее на груди и застегнул куртку.

— Вот так! Перед тем как выйти из машины, закрой пледом нос и рот. В багажнике что-нибудь есть, кроме запаски?

Ее так ошеломило его панибратское обращение, что на какой-то момент она вообще перестала соображать. До нее не сразу дошло, о чем он спрашивает.

— М-м-м… По-моему, там есть аптечка.

— Хорошо.

— И кое-какая еда, которую я забрала из коттеджа.

— Уже лучше. — Он окинул беглым взглядом салон машины. — Карманный фонарь, что-нибудь в «бардачке»?

— Только инструкция по пользованию машиной.

— Боюсь, она так же бесполезна, как и сама машина. — Тирни вытер ладонью свежую кровь, стекавшую по щеке, и натянул перчатки. — Пошли.

— Погоди! Моя сумка. Она мне понадобится.

Лилли поискала глазами сумку и обнаружила ее на полу перед пассажирским сиденьем. Видимо, сумка упала, когда машина врезалась в дерево. Достать ее было нелегко, но Лилли сумела просунуть руку между приборным щитком и сиденьем и вытащить сумку.

— Накинь ремень через шею, освободи руки. Так будет легче сохранять равновесие.

Она последовала совету и уже потянулась к дверной ручке, но потом оглянулась на него с тревогой.

— Может, нам лучше остаться здесь и подождать помощи?

— Это можно, но сегодня никто не поднимется на эту гору, а до утра мы вряд ли протянем.

— Ну, значит, у нас нет выбора, верно?

— Практически нет.

Лилли опять потянулась к дверной ручке, но на этот раз Тирни сам ее остановил, положив руку ей на плечо.

— Извини, я не хотел показаться резким.

— Я понимаю, что нам надо спешить.

— Надо добраться до укрытия до того, как дорога совсем обледенеет.

Она кивнула в знак согласия. На секунду их взгляды скрестились, потом он убрал руку с ее плеча, открыл дверцу и вышел. Лилли подошла к нему, пока он обозревал содержимое багажника. Он нашел аптечку и велел ей спрятать коробочку в карман.

— И консервные банки забери. И галеты. — Он и сам набивал многочисленные карманы своей куртки. Лилли подумала, что ему будет тяжело, тем более что он поднял и брошенный на дороге рюкзак. — Готова? — спросил Тирни.

— Готова, насколько это вообще возможно.

Тирни кивком указал ей, что она должна идти вперед. Но первые же несколько шагов в гору по обледенелой дороге лишили их малейшей надежды. При каждом шаге вперед они съезжали на три шага назад. Тирни толкнул ее к обочине. Здесь тоже было непросто: по узкой обочине местами приходилось идти друг за другом, цепляться за ограждение, обходить вылезающие из земли валуны. Но грубые неровности земли, обломки скал, остатки растительности служили им опорой и не давали соскальзывать назад.

Подъем был крут. Даже тренированным атлетам при дневном свете и в идеальных погодных условиях подъем по такому косогору показался бы нелегким испытанием. Лилли и Тирни приходилось идти по большей части навстречу ветру, временами вслепую, низко наклоняя голову, чтобы уберечь лицо от секущих ледяных иголок, острых, как осколки стекла.

Они часто останавливались, стараясь отдышаться. Один раз Тирни остановился, резко отвернулся от нее, и его вырвало. Лилли сразу подумала, что это верный признак сотрясения мозга. Но и это было еще не все. Она заметила, что он старается не опираться на левую ногу, и с тревогой спросила себя: нет ли у него заодно и перелома?

Идти ему становилось все труднее, и она в конце концов настояла, чтобы он обхватил ее одной рукой за плечи. Он согласился с большой неохотой, но другого выхода не было. С каждым шагом он опирался на нее все больше. Она упорно тянула его, как буксир баржу.

Они дошли до полного изнеможения и продолжали двигаться скорее по инерции. Расстояние, которое она на машине покрыла за три минуты, пешком они преодолели за час. Они буквально висли друг на друге к тому времени, как достигли ступеней крыльца. Лилли прислонила Тирни к стене, пока отпирала дверь, а потом помогла ему подняться по ступенькам. Она задержалась только для того, чтобы запереть дверь и бросить сумку на пол, после чего рухнула на диван. Тирни сбросил свой рюкзак с плеч и растянулся на втором диване, напротив нее. Их разделял кофейный столик.

Несколько минут они лежали неподвижно, тишину нарушало только их шумное дыхание. Перед уходом Лилли выключила отопление, и в комнате было холодно. Она потянулась к лампе на тумбочке и зажгла ее.

— Слава богу, — сказала она, невольно моргая от внезапно вспыхнувшего яркого света. — Я боялась, что электричество тоже отключили.

Вытащив из карманов банки консервов, Лилли выставила их на кофейный столик. Потом она извлекла сотовый телефон и набрала номер. Тирни вдруг насторожился.

— Ты кому звонишь? — спросил он, выпрямляясь.

— Датчу.