"Цена любви" - читать интересную книгу автора (Браун Сандра)3Джордан в замешательстве посмотрела на Ривза, потом снова на Гельмута. — Но в этом нет никакой необходимости. От причала я сама прекрасно доберусь до дома. — Абсолютно исключено, миссис Хэд-лок, — мягко, но непреклонно возразил Ривз. — Я обещал Гельмуту не спускать с вас глаз до тех пор, пока не доставлю вас в целости и сохранности к вашему крыльцу. Джордан с трудом сдерживала желание отвесить ему пощечину. Он открыто насмехался над ней. Пока Гельмут забирал из туалетной комнаты ее легкую накидку и сумочку, Ривз, небрежно прислонившись к мраморной колонне, самым бесцеремонным образом рассматривал женщину, которая, потупившись, сидела перед ним. — Ну как, Джордан, готова? — вежливо осведомился, подойдя к ним, Гельмут. — Да. Покинув великолепный особняк через черный ход, все трое направились к берегу озера[2]. Поместье Гельмута было расположено на острове. Остров площадью в несколько акров целиком являлся частной собственностью. Стены здания были сложены из кирпича и выкрашены в белый цвет. Кирпичную кладку дополняли детали из темно-коричневого дерева. Его внутреннее убранство поражало своей роскошью и красотой, а деревья, в изобилии посаженные вокруг, привели бы в восторг любого ученого-садовода. Гельмут провел Джордан и Ривза через живописный сад, а затем они все вместе спустились по каменным ступенькам на частную пристань. Там их уже ждал человек в форме, похожей на морскую. Поцеловав невесту на прощание, хозяин поместья проследил, как она и ее провожатый с помощью рулевого взошли на борт катера, напоминавшего своими стремительными очертаниями ракету. Гельмут для доставки гостей с острова на берег часто нанимал на весь вечер катера-такси, достаточно удобные, хотя и не отличавшиеся роскошью. Джордан и Ривз заняли места на палубе, рулевой запустил мотор, и катер медленно отчалил от пристани. Гельмут махал им вслед до тех пор, пока их силуэты не растаяли в вечерней мгле. Мелкие брызги, поднятые винтом, еще долгое время долетали до него. Напряженно сидя на низком холщовом стуле, Джордан вздрагивала от ночной прохлады. Пришлось поплотнее запахнуть на себе длинную атласную накидку, чтобы немного согреться. Она старалась не смотреть на человека, расположившегося на таком же стуле рядом с ней. Рулевой, уверенно ведущий свое суденышко по тихой воде, сидел к ним спиной. Таким образом, можно было считать, что они остались наедине. Из темноты раздался скребущий звук. Боковым зрением она увидела огонек спички, поднесенной к сигарете. Помахав спичкой в воздухе, Ривз аккуратно положил ее в ведро с песком, закрепленное на надраенной до блеска палубе. Глубоко затянувшись, он медленно выпустил струйку табачного дыма. От едкого запаха табака у Джордан защекотало в носу. — Не знала, что ты куришь, — спокойно заметила она. Ответом ей было молчание, и оставалось заключить, что он либо не расслышал, либо намеревался ее игнорировать. После долгой паузы Ривз все же выдавил из себя: — Я и не курю. Несколько лет назад бросил. А сейчас вот снова закурил. — Ах, вот как… Повернувшись всем телом на стуле, Ривз уставился на нее тяжелым взглядом своих зеленых глаз, еще раз затянулся, закашлялся, чертыхнулся и бросил сигарету за борт. Раздалось короткое шипение, и красный огонек погас в воде. — И это единственное» что ты можешь мне сказать? «Ах, вот как…» — Ривз, ради Бога, пойми, я… — Только не надо заламывания рук, — грубо оборвал он ее. — Без театра обойдемся. Ничего этого не надо, уверяю тебя. В конце концов мы неплохо покувыркались вместе, пережидая грозу. Очень романтично все получилось. Уютненько. И тебе хорошо, и мне — всего и дел-то. — Ривз энергично рубанул рукой воздух, давая понять, что тема закрыта. Она снова обратила внимание на его пальцы, замотанные салфеткой. Его слова острой болью отозвались в сердце женщины, однако вид крови на салфетке мгновенно заставил ее забыть об обиде. — Что у тебя с рукой? — встревоженно спросила она. — Что? — По всему было видно, что он находится в состоянии сильнейшего возбуждения. Каждая мышца его тела была напряжена — этого не могла скрыть даже одежда. — Что?! — повторил он с еще большим жаром, будто эта женщина отреагировала на его слова совершенно не так, как ему хотелось бы. — Что у тебя с рукой? В гневном недоумении Ривз. посмотрел на спутницу, а затем на собственную руку — так, будто в первый раз увидел ее. — А-а, это… Это я, как бы сказать… порезался. Ерунда. — Но ведь кровь идет. — Уже остановилась. — Ты уверен? Может, все-таки… — Я же ясно сказал: ерунда! — Дай-ка я посмотрю… — Да черт с этой проклятой рукой! — взорвался он. Встав и засунув руки в карманы «парадных» черных брюк, Ривз подошел к перилам. По его вздымающимся плечам можно было догадаться, что он едва не задыхается от гнева. Она видела, что Ривз взволнован, но до этого момента не отдавала себе отчета в том, насколько он взбешен. Было странно видеть, как этот высокий мужчина, облаченный в строгий смокинг, стоит у ограждения и колотит кулаком по полированным перилам. Взгляд его был устремлен на воду. Крохотные огоньки Люцерна, мерцая на горизонте, постепенно увеличивались. Катер приближался к городу. Джордан смотрела своему спутнику в спину, не отваживаясь заговорить с ним. Ей непременно нужно было рассказать ему о своих истинных взаимоотношениях с Гельмутом, но Ривз явно не был расположен к спокойным объяснениям. Пусть сперва немного остынет, а там, глядишь, можно будет попробовать поговорить с ним без излишних эмоций. Однако Ривз, резко крутанувшись на месте, снова уставился на нее. От неожиданности она вздрогнула. — Только не подумай, что меня гложет совесть из-за того, что я переспал с чужой невестой, — процедил он издевательским тоном. — Главное то, что ты соврала мне. Лживость — малопочтенное свойство. Пора бы тебе понять это, Джордан! — Я не лгала тебе… — Как ты думаешь, какова была бы реакция Гельмута, если бы он узнал о прошлой ночи, а? Думается мне, твой бриллиант оказался бы чуть-чуть поменьше. А может, он уже знает? Может быть, ты ему настолько мила, что он даже согласен закрывать глаза на твои измены? Или, может, делится тобой со своими друзьями? — Заткнись! — во все горло выкрикнула Джордан. Ее словно пружиной подбросило с холщового стула. Движение было столь резким, что она поскользнулась и едва не растянулась на палубе. — Все совсем не так. Я собиралась рассказать тебе о Гельмуте сегодня утром, но ты уже смылся. Тихонько, ни слова не сказав. Разве не так? Проснувшись и увидев, что тебя уже и след простыл, я долго не могла понять, кто ты для меня — прекрасный сон или кошмарное сновидение. Провела ночь с нежным, чутким мужчиной, а он оказался банальным хамом, который с первым проблеском зари собирает вещички и сматывается, боясь скрипнуть половицей. А кто я для тебя, интересно знать, — мимолетное при-ключеньице? Баба на одну ночь? Чтобы было потом, что ребятам в раздевалке рассказать? Джордан стояла перед ним, раздраженно смахивая со щек слезы. Но они все текли, мешая ей видеть. Ей вовсе не хотелось говорить Ривзу о том, как пусто стало у нее в душе, когда, разбуженная солнцем, уже вовсю бившим в окно, она обнаружила, что он бесследно исчез. И если бы не смятые простыни, все еще хранившие его запах, можно было бы подумать, что у нее состоялось свидание с призраком. Однако наиболее убедительные свидетельства того, что это не был призрак, хранило ее тело. Губы Джордан припухли и все еще пылали от его неистовых поцелуев. Ее груди сладко ныли при воспоминании о его ласках. Сосредоточившись, она в восхитительных подробностях ощутила вновь, как он наполняет ее собою всю, целиком. С ней провел ночь реальный человек из плоти и крови — в этом не могло быть никаких сомнений. — Сегодня днем я вернулся, но ты не придумала ничего лучшего, как отбыть в неизвестном направлении, — прорычал Ривз в ответ. — Или ты сидела дома, пока я барабанил в дверь, как какой-нибудь отчаявшийся Ромео? Да, она была дома. В полдень, сгорая от стыда и раскаяния за случившееся, Джордан закрыла магазин и, поднявшись к себе наверх, рухнула на кровать. Ночью она почти не поспала. Между тем позвонил Гельмут и сказал, что направляет к ней одного из своих слуг, который проведет ее улочками старого города к причалу, где их будет ждать катер. Вечернее платье — то самое, особое — ей предстояло прихватить с собой, чтобы переодеться к приему в замке, в одном из покоев, постоянно зарезервированном за ней. Едва Джордан повесила трубку, как внизу в дверь постучали. Тайком, сквозь щелку в закрытых ставнях на окнах второго этажа, она посмотрела, кто пришел. Сердце екнуло, когда перед глазами ее весело полыхнул солнечный блик, игравший на волосах Ривза. Он нервно покрутил дверную ручку, и когда та не поддалась, постучал снова, теперь сильнее. Наконец визитер прокричал ее имя и, задрав голову, посмотрел на окно. Джордан едва успела отскочить в глубь комнаты. Отчего она не спустилась и не открыла ему? Отчего стояла остолбенев? Что на нее нашло? Стыд? Смущение? В голове ее крутилось множество вопросов. А вдруг в разгар дня она покажется ему не такой привлекательной, как ночью, при свечах? Или он окажется далеко не тем, кем предстал перед ней в момент ослепления страстью? Впрочем, последняя мысль умерла, не прожив и секунды. Он был самым привлекательным мужчиной, какого ей только приходилось видеть, будь то при свечах или дневном свете. Так что же удерживало ее от того, чтобы сбежать вниз, распахнуть дверь настежь и упасть в его объятия? Страх. На протяжении последних нескольких лет Джордан жила исключительно своим умом, училась на своих ошибках, в одиночку радовалась собственным успехам. Она возвела вокруг себя невидимую, но в то же время непроницаемую стену. Однажды эта женщина отважилась доверить свою жизнь мужчине. И это обернулось для нее подлинной катастрофой. Уйдя от Чарльза, она поклялась себе никогда больше не доверяться другому человеку, кем бы он ни был. Гибель Чарльза окончательно отрезала для нее обратный путь к несчастливому браку, и она с тех пор никогда не позволяла себе увлечься мужчиной до такой степени, чтобы попасть от него в зависимость. Гельмут ходил за ней по пятам несколько месяцев подряд, но благоприобретенная осторожность не разрешала ей с легкостью принимать знаки внимания с его стороны. Та же самая осторожность не дала ей и сегодня днем опрометью ринуться вниз по лестнице и жарко обнять Ривза, дав волю нежности, которая поднималась из глубин ее души при одном лишь виде этого человека. Боже милосердный! А ведь она спала с ним в одной постели! В течение нескольких часов ее жизнь находилась в его руках. Неосознанно она передала ему всю власть над самой собой. И уж если это не считать игрой с огнем, то что же еще? Пока она, размышляя об опасностях, подстерегающих ее на жизненном пути, оторопело смотрела на Ривза, он вынул из кармана блокнот, что-то торопливо нацарапал в нем, вырвал листок бумаги и сунул в прорезь почтового ящика в ее двери. К этому моменту Джордан успела прийти к твердому решению, что больше никогда в жизни не увидится с этим опасным типом. После того как Ривз ушел, она торопливо сбежала вниз, схватила его записку и поднесла к глазам. Пальцы ее сильно дрожали, а? потому разобрать написанное оказалось не так-то просто: Ее недавняя решимость навсегда порвать с этим человеком рассеялась как дым. Как-нибудь она переживет очередную «маленькую вечеринку для узкого круга друзей». Не обижать же Гельмута. Посидит там недолго для приличия, потом пожалуется на головную боль — и скорее домой, на свидание с Ривзом. Он, конечно, спросит ее, как она провела вечер. И тогда она откроет ему все о Гельмуте, не забыв подчеркнуть, что у нее нет перед швейцарцем абсолютно никаких обязательств. Ривз, естественно, выразит радость и понимание. Обнимет ее, поцелует… Джордан совершенно упустила из виду, что благими намерениями вымощена дорога в ад. — Говори же, Джордан! — Хриплый голос Ривза вывел Джордан из оцепенения, вернув к реальности. Ее испуганный взгляд остановился на разъяренном мужском лице. Его волосы были подняты ветром, в глазах горел дьявольский огонь. Весь его облик напоминал о преисподней. Может, он полагает, что Джордан на ходу сочинит какую-нибудь маловразумительную историю о том, почему днем ее не оказалось в магазине? Нет, она скажет ему правду! — Да, я была там, Ривз. — Такой поворот явно удивил его — даже глубокие складки по бокам рта немного разгладились. — В то время мне казалось, что нам лучше не встречаться. — О да, конечно, понимаю, — ехидно процедил Ривз. — Выходить замуж за одного из богатейших людей в мире и одновременно заводить любовника — довольно хлопотное дело. Разговоры пойдут, то да се… — Замолчи! — в раздражении топнула ногой Джордан. — Я ни сном ни духом не ведала, что Гельмут объявит сегодня вечером о нашей помолвке. — Но ведь неофициально вы уже обручены? — Нет. Не совсем так… Он… — Ну-ну? — поощрил ее к разговору Ривз мягким и в то же время зловещим голосом, сложив на груди руки. Эта высокомерная поза в его исполнении была в высшей мере отталкивающей. Джордан облизнула губы и попыталась убрать с лица пряди волос, которые несносный ветер все время норовил бросить ей в глаза. — Послушай, Ривз. Разве ты не видишь, что я не имею ко всему этому абсолютно никакого отношения? — спросила она, махнув рукой в сторону замка, от которого они недавно отплыли. — Ничего, скоро заимеешь. Что ж, поздравляю. Весьма впечатляющее достижение для киоскерши из штата Айова. Джордан проглотила и эту горькую пилюлю. — Как-то раз Гельмут зашел ко мне в магазин купить газету. Мы немного поболтали. Он был очень мил, немного игрив. Мне тогда и в голову ничего такого не пришло. Однако вечером, когда я уже закрывалась, он пришел снова и пригласил меня на чашку кофе. — Разве ты не знала, кто он такой? — недоверчиво поинтересовался Ривз. — Мне показалось, что я его где-то видела, — нерешительно пробормотала она, но потом, поглядев в колючие глаза Ривза, не терпящие лжи, поняла, что лучше сказать все начистоту. Впрочем, он и правду готов был вывернуть шиворот-навыворот. — Да, — сказала, как в пропасть прыгнула, Джордан, — я знала, кто он. — Ага, понятно… Какая-то сила, превозмогавшая даже гнев, не позволила ей изо всех сил отхлестать его по этим губам, кривившимся в ироничной ухмылочке. Подавив в себе злобу, она ровным голосом продолжила: — После этого он несколько дней подряд приходил в мой магазин, и мы подолгу разговаривали. Как-то раз пригласил меня на ужин. Я согласилась. Мы стали встречаться чаще, а потом… От волнения женщина захлебнулась, но Ривз тут же подбодрил ее: — Продолжай, Джордан. Мне никогда еще не было так интересно. — Потом он начал всерьез за мной ухаживать: подарки, цветы, дорогие побрякушки, которых я никогда не хотела и не требовала от него. Слушатель снова цинично ухмыльнулся: — И что же твой Гельмут получал взамен за эти «дорогие побрякушки»? — Ничего!!! — закричала Джордан и полетела на него, потому что как раз в этот момент катер мягко ткнулся в стенку причала. Сильные руки подхватили ее и прижали к широкой груди. Однако эти объятия были далеко не столь нежными, как прошлой ночью. Его руки уподобились стальным обручам, а лицо, склонившееся к ней, было искажено гримасой отвращения. — И ты действительно думаешь, что я настолько туп, чтобы всерьез поверить твоим россказням? Чтобы такой богатый и галантный кавалер, как Гельмут Экхердт, и ни разу в полной мере не воспользовался своими достоинствами? — Ривз надвинулся на нее всем телом — настолько зловеще, что не могло быть никаких сомнений в эмоциях, которые им в этот момент владели. Он держался с ней оскорбительно, будто перед ним была последняя шлюха. Джордан уперлась ему в грудь. — Отпусти сейчас же! — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Не смей ко мне прикасаться. К ним, деликатно потупившись, приблизился рулевой, и Ривзу не оставалось ничего иного, как выпустить ее из железных объятий. Джордан подхватила сумочку и, избегая любопытного взгляда рулевого, бросилась прочь. Уголком глаза она заметила, как Ривз перебрасывает через плечо ремень сумки с фотоаппаратом. Едва ей удалось с помощью матроса перебраться на пристань, как Ривз, одним прыжком перемахнув через узкую полоску воды, оказался рядом и снова ухватил ее за руку. — Я же сказала: не прикасайся ко мне, — напомнила ему Джордан, попытавшись вырвать свой локоть из его пальцев. Однако могла бы и не пытаться — силы их были неравными. — Нет. Я обещал Гельмуту проводить тебя до самой двери, а я никогда не лгу людям в глаза. — Скрытый намек не укрылся от ее внимания, и она уже собиралась достойно парировать его колкое замечание, когда он с внезапной растерянностью спросил: — И каким же, интересно, образом мы доберемся отсюда до твоей чертовой лавки? Даже не зная дороги, Ривз был намерен проводить ее до дома во что бы то ни стало. Самым разумным в такой ситуации было послушно идти вместе с ним. Неопределенно кивнув вперед, Джордан проинструктировала его: — Второй поворот — налево. Несколько кварталов они прошли в полном молчании. Вскоре улицы превратились в узкие переулки. В этом запутанном лабиринте передвигаться разрешалось только пешеходам. Джордан спотыкалась, не поспевая за его широким, решительным шагом. После банкета ее ноги, казалось, вот-вот отвалятся, однако она готова была скорее умереть, чем пожаловаться или попросить его умерить шаг. Через некоторое время, когда последний поворот остался позади, Джордан с облегчением заметила свой магазинчик. Подойдя к двери, Ривз скинул с плеча и поставил на землю сумку с фотопринадлежностями. Не успела Джордан опомниться, как он припечатал ее к каменной стене всем своим мускулистым телом. Она была буквально распята — фотограф схватил женщину за кисти и прижал их к стене по обе стороны от ее головы. — Хочу на прощание сказать тебе одну вещь: Джордан, ты великая актриса. Жаль, твой талант остался невостребованным. — Его голос был обманчиво мягок, теплое дыхание овевало ее похолодевшую щеку. — Ах, эти серые глаза, исполненные почти девичьей невинности. Эти искренние заверения, что я у тебя — первый, с тех пор как… — Тут он осекся и сморщился словно от невыносимой горечи. Потом запрокинул голову и крепко зажмурился. — Боже, каким нужно быть дураком! — рассмеялся Ривз, но в его смехе явственно слышалась горечь. Затем его глаза опять уперлись в Джордан тяжелым взглядом, а губы практически вплотную приблизились к ее лицу. — Я попался на твой крючок. Да что там крючок — я проглотил всю снасть вместе с леской и поплавком. — Зеленые глаза беспокойно рыскали по лицу женщины, ощупывая каждую его черточку. — А ты по-прежнему разыгрываешь свой спектакль, стараясь еще больше одурачить меня, — сипло выдохнул он. — Что ж, у тебя неплохо получается. Очень трогательно. Особенно слезы в этих проклятых серых глазах. Выражение невинности на лице. Дрожащие губы. Последние слова получились скомканными, потому что его рот больно впился в ее уста. Этот жгучий поцелуй был призван ранить и унизить Джордан. Однако, не встретив с ее стороны никакого сопротивления, Ривз перешел от тактики разбоя к ласке. Почти не колеблясь, женщина приоткрыла губы, чтобы впустить его неистовый язык. Ее запястья внезапно почувствовали свободу, но она воспользовалась этим лишь для того, чтобы обвить его шею руками. Ее ладони бережно гладили волосы сердитого мужчины. Джордан получала от этого истинное удовольствие. Раздвинув полы ее накидки, он проворно запустил одну руку внутрь. Мужская ладонь ласкала талию Джордан, слегка массировала ее тело, трепетно повторяя его изгибы. Ривз прижался к ней еще сильнее, и Джордан повернулась под ним так, чтобы они как можно лучше чувствовали друг друга. От этого движения у него перехватило дыхание. Туман плотского желания опьянил ее, когда она сквозь одежду ощутила неукротимый напор столба, являющегося средоточием мужской силы. Этот столб был тверже стали. Язык Ривза между тем уже вовсю действовал, прорвавшись подобно дикому кочевнику сквозь неплотный заслон ее губ. Пламенный поцелуй в считанные секунды растопил лед обиды, порожденной чудовищно несправедливыми обвинениями. Легко пробежав по женским ребрам, ловкие пальцы подбирались к упругой груди. И вот его большой палец, совсем как прошлой ночью, уже бежит вокруг соска, вздыбившегося под тонким шелком. Эту сладкую пытку дополняли жгучие поцелуи, градом сыпавшиеся на обнаженное плечо женщины. Она все еще оставалась в изысканном вечернем платье. Губы Ривза, медленно спустившись по руке Джордан, запечатлели поцелуй на сгибе ее локтя и наконец коснулись ладони. Она же, прижавшись затылком к стене, блаженно вздыхала, с замиранием сердца трогая его волосы. Улыбаясь, Джордан словно сквозь сон наблюдала, как ривз внимательно рассматривает ее руку. Повернув женскую ладонь к себе тыльной стороной, он глядел на кольцо с бриллиантом. Голосом, холодным и твердым, как этот алмаз, Ривз проговорил: — Вот видишь, Джордан, единственная разница между тобой и девушками, которые торгуют своей благосклонностью в уличных подворотнях, заключается лишь в цене. Смысл его слов не сразу дошел до нее. Они настолько не соответствовали мягкому голосу и нежным ласкам Ривза, что мозг поначалу отказывался их воспринимать. Когда же ее разум, затуманенный страстью, наконец постиг значение сказанного, Джордан ощутила в груди столь острую боль, что ей показалось, будто в следующую секунду она непременно умрет. Умрет от смертельного оскорбления, прозвучавшего эпитафией ее любви. Но вместе с тем холодная жестокость этих слов подействовала на нее отрезвляюще, как ледяной душ. Тот, кто произнес их, по-прежнему держал ее левую руку, надменно улыбаясь. Правая рука женщины поднялась сама собой и оставила на его лице звонкую пощечину. На секунду он остолбенел, не зная, как реагировать на оплеуху. В следующий момент его лицо исказило такое дикое бешенство, что Джордан и в самом деле приготовилась умереть. В таком состоянии человек вполне способен на убийство. Однако он просто резко повернулся и ушел. Не оглянувшись, без единого слова Ривз перекинул ремень сумки с фотокамерой через плечо и быстро зашагал прочь. Через несколько мгновений его фигура стала одной из ночных теней. — Английский киоск, — произнесла Джордан в телефонную трубку, отвечая на звонок, прозвучавший в магазине на следующий день около одиннадцати утра. — Здравствуй, дорогая, — прозвучал в трубке безупречно вежливый размеренный голос Гельмута. — Как ты себя чувствуешь с утра? Тебе понравился вчерашний прием в твою честь? — Привет, Гельмут, — ответила она. — Извини, я не могу долго говорить. Сейчас у меня тут клиенты. Да, мне все очень понравилось. Жаль только, у нас не было времени обсудить… — Знаю, что ты имеешь в виду, а потому сразу же приношу извинения за то, что взял такой темп. Просто деловой опыт подсказывает мне: когда имеешь дело с нерешительным партнером, иной раз нелишне поднажать на него. Обычно это приносит благотворные результаты. Как в нашем с тобой случае. — Нет, Гельмут, нам нужно… — Секунду, дорогая. Что там у тебя, Ривз? Значит, Ривз находится рядом с Гельмутом и слышит весь разговор! Она вся затряслась от ярости. От этого человека положительно нигде не было спасения… — Джордан, ты слышишь меня? Ривз передает тебе привет и выражает надежду, что натертая нога больше не беспокоит тебя. — В трубке прозвучал короткий смешок Гельмута. Вот как! Получается, Ривз прекрасно знал, что у нее чуть ли не в кровь стерты ноги, и все же почти бегом тащил ее домой. — Скажи ему, пусть не беспокоится, — проскрежетала в ответ Джордан. — Мои ноги в полном порядке. Извини, Гельмут, но мне пора. Не хватало еще обсуждать свои личные проблемы с Гельмутом, когда каждое их слово подслушивает Ривз, да еще наверняка с этой противной многозначительной миной. — Постой, дорогая, буквально еще одно слово, прежде чем ты положишь трубку. Ривз будет сопровождать меня сегодня почти целый день. Сфотографирует мой офис, заседание совета директоров в полдень. А сегодня вечером он хочет запечатлеть нас вдвоем в непринужденной, типично швейцарской обстановке. Мне думается, мы вполне могли бы свозить его в «Штадткеллер». Я знаю, это местечко предназначено специально для туристов, но оно типично швейцарское — уж этого у него никак не отнимешь! — Что ж, мысль отличная, и я уверена, что мистер Грант будет в восторге. Но, к сожалению, вынуждена отказаться. Я… — Глупости. Он настаивает, чтобы ты поехала с нами. Говорит, что он хотел бы сделать побольше твоих снимков. Ты же моя будущая жена! Вот ведь дьявол! Похоже, любую ситуацию Ривзу не терпелось как можно скорее превратить в дурацкий фарс. Не придется удивляться, если он вдруг окажется фанатичным поклонником Нила Саймона[3]. На сей раз ей с Гельмутом отводилась роль персонажей дешевой комедии. — Гельмут, пойми, я… — Что случилось, Джордан? — Благодушие в голосе Гельмута сменилось неподдельной тревогой. — Сегодня утром ты сама не своя. Может, мне стоит подъехать к тебе и… — Нет! — отрезала она. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы Ривз подумал, будто ему удалось выбить ее из колеи. К тому же Гельмуту вовсе не обязательно было видеть фиолетовые круги под ее глазами — след бессонной ночи. Он тут же нагородит черт знает чего. Начнутся идиотские предположения, требования объяснений, отчего это она такая грустная. Ему даже в голову не придет, что ей всего-навсего хочется, чтобы все наконец оставили ее в покое! Зато если прикинуться своенравной и не очень умной бабенкой, можно рассчитывать на полнейшее понимание с его стороны. Почему-то Гельмут воспринимал ее всерьез только в таком качестве. — Нет-нет, ничего со мной не случилось, — добавила Джордан гораздо мягче, чуть ли не сюсюкая по-детски. — Просто совершенно не представляю, что бы мне надеть сегодня вечером. Ведь мне никогда еще не приходилось позировать перед таким прославленным фотографом, как мистер Грант. — Ее едва не тошнило от жеманной чепухи, которую ей приходилось нести, однако Гельмут принял сказанное невестой за чистую монету. В трубке послышался его снисходительный смех. — Платья перебирает, — поделился он приглушенным голосом с Ривзом. Ее пальцы, сжимавшие старомодную телефонную трубку, побелели от напряжения. — Душечка, — уверенно продолжил Гельмут, — во всех нарядах ты просто чудо как хороша, но прошу тебя, надень сегодня вечером что-нибудь попроще, как всегда. Мы заедем за тобой около восьми. Напоминаю, мы всего лишь направляемся в «Штадткеллер», а там за последнее время вряд ли что-нибудь сильно изменилось. До скорого. — Он повесил трубку, прежде чем Джордан успела ему что-либо сказать. Это было в его манере: раз Гельмут высказался, значит, и остальным говорить больше не о чем. Пряча телефон под прилавок, она наконец обратила внимание на рывшуюся в газетах пару американцев из Южной Дакоты. Дама откопала несколько детективов Агаты Кристи и глянцевый журнал «Чувственная женщина». Ее спутник выбрал книжку о Джеймсе Бонде, журнал «Бешеный» и вчерашний номер газеты «Чикаго трибюн». Гремучая смесь из печатной продукции. Век живи — век дивись… Кое-как промаявшись до конца рабочего дня, Джордан собралась закрывать магазин. Торговля в это время года шла не очень бойко, и все же покупатели время от времени заглядывали. Стоял поздний сентябрь, летний туристский сезон был на исходе. Оставалось дожидаться прилета любителей зимних видов спорта — с наступлением холодов они потоком хлынут через Люцерн. Джордан рассеянно думала об этом, продавая газеты, географические карты и планы достопримечательностей, чтиво в мягкой обложке и журналы. Ей приходилось выслушивать бесконечные стенания и жалобы на то, что во всей Европе катастрофически не хватает пищевого льда, вода противна на вкус и от нее запросто можно заработать расстройство желудка, дороги слишком узки (давно пора настроить магистралей типа американских), а от «иностранцев» за рулем ну просто спасу нет. У продавщицы болезненно замирало сердце, когда в вошедшем клиенте она распознавала соотечественника. Зачастую это означало встречу с таким «букетом» человеческих качеств, как непомерное чванство, хамство, критиканство и невежество на грани дебильности вдобавок. Ровно в шесть вечера она заперла дверь, повесила на стекло табличку с надписью «ЗАКРЫТО» и опустила штору. Не чуя под собой ног от усталости, Джордан поднялась наверх. У нее оставалось два часа на то, чтобы подготовиться к очередному испытанию, которому предстояло длиться весь вечер. Беда только, что за всю историю никто еще так и не сумел как следует настроиться на пытку. Она медленно погрузилась в глубокую, узкую ванну. Интересно, как умещается в маленьких европейских ваннах Ривз с его широченными плечами? Наверное, он моется под душем… Поймав себя на запретной мысли, Джордан раздраженно мотнула головой, чтобы изгнать из нее все воспоминания об этом мужчине, и постаралась думать о своем гардеробе. Так что же все-таки надеть? Мысленно перебрав множество вещей, она в конце концов остановила свой выбор на мягкой шерстяной юбке и свитере. Юбка была удобной, к тому же к ней очень шли черные замшевые ботинки. Такой наряд значительно выиграет, если добавить к нему треугольную клетчатую шаль. Получилось и в самом деле эффектно. Перебросив шаль через плечо, Джордан перехватила ее на поясе широким золотым ремнем. Концы длинной шали с роскошной бахромой едва не доставали низа юбки. Заурядная лавочница, как обозвал ее Ривз, в мгновение ока превратилась в первоклассную модель. Не женщина, а манифест высокой моды. Что, впрочем, было вовсе не удивительно, поскольку не так давно она обогатила свой гардероб несколькими вещами от Сен-Лорана, купленными в парижском бутике. Волосы, высвобожденные из тугого пучка, рассыпались по плечам. Оставалось только капнуть на них духами «Норель». Нажав на головку спрея, Джордан окунулась в облако аромата. И одновременно с этим услышала стук в дверь. Второпях схватив свое серое замшевое пальто и сумочку, она быстро спустилась по лестнице. Джордан распахнула дверь так резко, что задребезжало стекло. — Привет, милая. Я только что говорил Ривзу о том, как хочу, чтобы ты поселилась со мной в замке, послав к чертям эту жалкую лавчонку с квартирой на чердаке. — Гельмут взял ее за обе руки, очевидно, с целью удостовериться, что его кольцо по-прежнему на месте. — Увы, Ривз, ничего не могу с ней поделать. Другой такой упрямицы на всем белом свете не найти. Наотрез отказывается переезжать ко мне, пока мы не поженимся. Несмотря на всю решимость хранить ледяное спокойствие, Джордан густо зарделась. Действительно, между нею и Гельмутом уже состоялся решительный разговор на эту тему. Она наотрез отказалась переезжать к нему, объяснив свою непреклонность тем, что хочет до поры сохранять полную независимость. Однако реальная причина была несколько иной: она вовсе не горела желанием оказаться в его постели. Нет-нет, он не был ей противен. Ей нравились его нежные, страстные объятия, да только сердце ее не пело при этом от счастья. Это было совсем не то… Украдкой взглянув на Ривза, Джордан заметила, как недоверчиво поднялись его брови. «Что хочешь думай, — захотелось ей бросить ему прямо в удивленное лицо, — но только это правда: я не спала с Гельмутом!» Отчего-то ей казалось, что Гельмут в постели будет точно таким же, как в своем кабинете при заключении очередной сделки: каждое слово, каждое движение — на учете. Перейдет прямо к делу, без ненужных предисловий. Никаких долгих игр, никакой томной неги. Он не будет ни ласкать, ни гладить ее, ни целовать, ни дразнить — ни до, ни после. Не будет. Это уж точно… Расправив плечи, Джордан спокойно произнесла: — Привет, Гельмут. — Встав на цыпочки, она нежно поцеловала его в губы. А потом с торжествующим видом повернулась к Ривзу: — Добрый вечер, мистер Грант. Сделав шаг навстречу, он пожал ей руку. Гельмуд не видел, как во время рукопожатия фотограф нежно провел пальцем по запястью Джордан. Хотя и мог бы догадаться об этом, если бы разглядел смятение, промелькнувшее на лице своей невесты. — В сложившихся обстоятельствах, — вымолвил Ривз, — мне думается, мы могли бы обращаться друг к другу просто по имени. Не правда ли, Джордан? |
||
|