"Другая заря" - читать интересную книгу автора (Браун Сандра)

Глава 19

Джейк не мигая уставился на доктора. — Что это значит? Вы ничего не можете сделать?

— Да. Я попытаюсь ей помочь, насколько возможно, но…

— Что такое вы говорите?

— Пытаюсь объяснить…

— Заткнись, дурак!

— Я, молодой человек… не позволю вам говорить со мной в таком тоне! — Даже выпрямившись во весь рост, доктор казался рядом с Джейком карликом. — В случае операции могут возникнуть тяжелые осложнения.

— Объясните.

— Не стоит. Я все равно не буду делать операцию, — заявил он.

— Это почему же?

Доктор объяснил. Лицо Джейка исказилось от гнева.

— Несчастный лицемер, я притащил тебя сюда, чтобы ты спас ее! Вот этим ты и займешься.

— Я принадлежу к школе врачей, убежденных в том, что некоторые части человеческого тела лучше не трогать. А именно грудь, мозг и живот.

На Джейка слова доктора не произвели никакого впечатления. Он схватил Хьюита за лацканы и приподнял так, что его ноги оторвались от пола и доктор болтал ими в воздухе, пытаясь нащупать хоть какую-то опору. Его лицо оказалось на уровне лица Джейка.

— Да где тебя откопали такого? Таким, как ты, не место на земле!

Джейк прислонил доктора к стене, вытащил револьвер и поднес к носу Хьюита. Когда он медленно оттянул курок, лицо доктора покрылось испариной.

— Ты отправишься туда и начнешь делать операцию Бэннер Коулмен, удалишь ей аппендикс… Или умрешь. Ясно?

— Вы за это ответите перед мистером Коулменом, — выдохнул доктор.

— Если бы Росс был здесь, он сделал бы то же самое.

Сейчас я размажу по стенке твои мозги. Или как?

— Хорошо. Я сделаю операцию. Джейк опустил револьвер так резко, что чуть не сбил очки доктора. К счастью, они застряли на подбородке, и Хьюит поймал их.

Никогда еще доктор не был в таком виде. Он водрузил очки на нос и нервно застегнул пуговицы.

— Я даже не знаю, есть ли у меня с собой эфир.

Сейчас самый страшный враг — заражение. Нам надо создать барьер между раной и насыщенной микробами атмосферой. Карболка в моей сумке и бинты там же. Выньте их, пожалуйста, — быстро сказал Хьюит, желая умаслить этого дикаря. Взгляд Джейка был острее ланцета. Когда ковбой исчез в другой комнате, доктор подумал, не сбежать ли. Но вовремя понял, что не сможет удрать от человека, который верхом погонится за ним, а когда поймает… Хьюит передернул плечами.

Еще больше он боялся операции. Он не имел дела с современной медициной и не знал ничего из последних достижений хирургии. Доктор похлопывал роженицу по руке, успокаивая ее, залечивал отрезанные пальцы, готовил пилюли, лечил расстройство желудка.

Джордж Хьюит понятия не имел о таких новшествах, как, например, антисептики. Он жил в диком месте, далеком от научных медицинских учреждений. Доктор умел вытащить пулю, и очень быстро, если она не задела жизненно важных органов. Умел ампутировать конечности, тоже быстро. Но все, что касалось внутренних органов человека, было для него тайной и повергало в мистический ужас.

Когда все было готово, Хьюит посмотрел на бледную как полотно Бэннер Коулмен, и пот заструился ручьями по его лицу. Он поднял глаза на мужчину, заявившего, что будет присутствовать при операции. Хьюит согласился. Он нуждался в помощнике, который капал бы эфир на тряпочку и подносил к носу больной, если в том появится необходимость.

— Учтите, я не несу никакой ответственности за последствия, — твердо заявил доктор Хьюит. — Если аппендикс лопнул, она все равно умрет, что бы я ни делал. Вы должны понять это.

Джейк, не дрогнув, посмотрел на доктора ледяными голубыми глазами.

— Вы тоже должны понять. Если она умрет, то умрете и вы, доктор. Так что на вашем месте я бы постарался, чтобы этого не случилось.

Этот тип, несомненно, бандит. Головорез. Хьюит ничуть не сомневался. Он видел, что ковбой не шутит. Мысленно воззвав к Господу, доктор опустил скальпель на живот, покрытый пропитанной карболкой тканью, справа от пупка Бэннер.

Сердце Джейка замерло, когда он смотрел, как нож прорезал кожу и сразу же выступила кровь. Правильно ли он поступает? Да! А какой еще выход? Без операции она точно умрет. Мысль о том, что это может произойти, ужасала Джейка. Он сделает все, чтобы спасти Бэннер Коулмен.

Она не может умереть. Не может. Джейк не допустит этого. Бог не допустит.

Когда неуклюжие пальцы доктора Хьюита раздвинули надрез, Джейк впервые за многие годы стал молиться от всего сердца.

Хьюит поправил повязку, опустил ночную рубашку Бэннер и накрыл больную одеялом. После этого решился взглянуть на Джейка. Тот испуганно смотрел на девушку.

— Цвет лица не слишком хороший, — встревоженно проговорил Джейк.

— У нее был болевой шок, и я, как профессионал, считал, что этого не следовало допускать, если помните. — Доктор возблагодарил Бога за то, что девушка не умерла под ножом. Впрочем, он серьезно сомневался, что она переживет эту ночь. Доктор считал такие случаи безнадежными и предпочитал, чтобы пациенты умирали без вмешательства хирурга. — Постарайтесь сбить жар, прикладывая холодную тряпку. Не жалейте карболки для повязки, а при болях давайте лауданум.

Хьюит собрал свои вещи и побросал их в сумку в полном беспорядке, чего никогда не делал. Ему хотелось поскорее унести ноги из этого дома, до того как пациентка умрет. Убраться подальше от этого страшного типа. Разве можно вмешиваться в дела Господа? Ведь тот сам знает: жить человеку или умереть.

Но доктор не мог уехать, не поговорив с Джейком. Он не знал, что Росс Коулмен оставил дочь на попечение этого головореза, но помнил о скандально расстроенной свадьбе. И его кое-что смутило во время операции. Неужели эта девушка вела легкомысленный образ жизни?

Доктор всей душой желал поскорее вернуться домой и рассказать миссис Хьюит последние новости о Бэннер Коулмен. Конечно, он доверит ей все, но только под большим секретом. В городе ходили разные слухи, и вот сейчас все внезапно открылось его глазам. Хм… Конечно, Коулменов не стоит обижать, но приятель их дочери внушает подозрение и наводит на мысль о том, что ее поведение не слишком благопристойно.

Доктор надеялся, что жена сохранит цыпленка и яблоки в тесте теплыми на ужин.

А этот проклятый дождь все еще лил.

Джейк придвинул стул с прямой спинкой вплотную к кровати Бэннер. Упершись локтями в колени, он опустил подбородок на руки и не сводил глаз с девушки.

Дыхание ее было таким легким и поверхностным, что Джейк едва замечал его, но грудь все же чуть поднималась и опускалась. Ему было страшно. Он не знал, тревожиться ли из-за того, что Бэннер не приходит в себя, или радоваться, что она спит в самое тяжелое для себя время. Ее веки часто вздрагивали, как будто ей снился дурной сон. А что до всего прочего, то Бэннер не шевелилась и выглядела совершенно безжизненной.

Джейк встал со стула, охваченный желанием умереть. Он положил свои мозолистые ладони ей на лоб, оказавшийся холоднее, чем в последний раз. Когда же ушел доктор? Джейк даже не заметил этого. Сейчас он думал только о том, как спасти Бэннер.

В спальне Джейк увидел окровавленные простыни, оставшиеся после операции. Его затошнило. Кровь Бэннер. Джейк сгреб их в охапку и вынес из дома. Потом он постирает их.

Надев плащ и шляпу, Джейк пошел к сараю и занялся конем, о котором совсем забыл.

— Эй, парень, ты думаешь, я забыл про тебя?

Джейк освободил Бурана от тяжелого седла, вытер досуха и задал хорошую порцию овса.

Здесь, в тишине сарая, под печальные удары дождевых капель Джейк вдруг осознал всю серьезность ситуации.

Бэннер может умереть.

Вцепившись пальцами в гриву Бурана, он уперся лбом в его твердый бок.

— Нет, нет, — застонал Джейк. — Она не может умереть. Как Люк. Как отец. — Крупные слезы покатились по его щекам. Ему конец, если он потеряет Бэннер. Не потому, что Джейк любил ее как ребенка. И не потому, что она дочь его ближайших друзей. Джейк знал, что, если потеряет ее, жизнь его утратит смысл.

Боже, сколько боли он причинил ей! Намеренно обижал ее, постоянно оскорблял. Джейк убеждал себя, что делает это ради блага Бэннер. Сейчас ему пришлось признать истинную причину этого. Бэннер стала слишком важна для него.

Двадцать лет назад он запретил себе привязываться к людям, это казалось ему слишком опасным. Полюбишь кого-то, а потом потеряешь. Лучше не любить вообще. Правда, все эти годы он любил Лидию, но любовь ничего не требовала от него. Лидия все равно была для него потеряна. Но, любовь к Бэннер…

А он действительно любит ее?

— Не знаю, — прошептал Джейк.

Он знал одно: что перевернул бы небо и землю, лишь бы снова увидеть ее живое лицо, услышать смех, испытать ее гнев, увидеть, как она воспламеняется от страсти. Все что угодно, только не спокойная маска смерти!

Джейк бросился из сарая, перепрыгивая через грязные лужи, к дому. Спальня напоминала гробницу, как и перед его уходом. Возле кровати Джейк встал на колени.

— Ты не умрешь, Бэннер. Не оставишь меня. Ты нужна мне не только ради моей жизни. Я не позволю тебе умереть, — горячо шептал он, стиснув ее руку и прижав к губам.

Единственным ответом был стон, но он прозвучал музыкой в ушах Джейка.

Смеясь и плача от облегчения, он вскочил. Нельзя, чтобы она очнулась в таком мраке. Джейк в панике забегал по дому, зажигая лампы и желая сделать все живым и веселым. Ангел смерти не посмеет проскользнуть сюда при полном свете. Джейк понимал, что рассуждает как сумасшедший. Но не хотел дать смерти ни единого шанса.

Он поддерживал в камине огонь, подбросил поленьев в печь на кухне, согрел себе фасоль, поставил чайник, чтобы он был горячий, если Бэннер чего-то захочет, когда придет в себя.

После такого неистового порыва Джейк почувствовал усталость, сел рядом с Бэннер и вдруг заметил, что глаза у него слипаются. Он перешел в гостиную, разделся, лег на диван, накрылся одеялом и сразу заснул.

Ей было очень жарко. Что-то давило внизу. Какая-то пульсирующая боль ощущалась во всем теле, но она никак не могла понять, что это. Бэннер хотелось открыть глаза, но свет был слишком яркий, он бил в глаза, и они болели.

Постепенно глаза стали привыкать к свету, и она открыла их. Посмотрев на окна, девушка увидела, что ее постель отражается в них, а снаружи темно и все еще идет дождь.

Она задумалась, попыталась что-то вспомнить, но мысли разбегались. Большая комната вдруг стала сжиматься. Ноги, казалось, приблизились к носу, а потом отъехали на мили… Ее затошнило; она дышала глубоко, открыв рот и желая унять приступ рвоты.

Бэннер попыталась сесть, но боль в теле была такой резкой, что она упала на постель, глухо вскрикнув.

— Бэннер?

Растрепанный Джейк стоял в открытых дверях. Раздвинув руки, он уперся в косяк. Она, видимо, бредит. Наверное бредит.

Джейк голый.

Он кинулся к ней, опустился на колени, стиснул руки Бэннер, тревожно разглядывая ее.

— Как ты себя чувствуешь?

Она испуганно посмотрела на него.

— Не знаю. Как-то странно. А что со мной случилось?

— Тебе сделали операцию.

Ее зрачки потемнели, несмотря на яркий свет.

— Операцию? Ты хочешь сказать, меня резали, Джейк?

— Ш-ш-ш. Да, я покажу тебе. — Он взял ее руку и осторожно положил на бинты. Бэннер поморщилась даже от легкого прикосновения. — Осторожно, — предупредил Джейк. — Разрез еще совсем свежий. Разве не помнишь, как тебя тошнило?

Память возвращалась отрывочно. Поездка домой в дождь. Лихорадка, боль во всем теле. Тошнота, судороги. Ее рвало, а Джейк держал горшок.

— У тебя был аппендицит. Слезы покатились из глаз Бэннер.

— От этого можно умереть.

— Но ты не умрешь, — горячо сказал он. — Приезжал доктор и вырезал аппендикс. Я буду ухаживать за тобой. А через неделю-другую ты встанешь на ноги, совсем здоровая. Даже еще лучше, чем раньше.

— Очень больно, — прошептала она.

— Я знаю. — Джейк поцеловал ее руку. — Так будет еще несколько дней. — А как в остальном самочувствие?

Она заморгала.

— Слишком яркий свет. Джейк улыбнулся:

— Виноват. Не хотел, чтобы ты проснулась в темноте и испугалась.

— Так это ты за мной ухаживаешь?

— Да.

— А где мама?

Джейк коснулся ее щеки.

— Мне очень жаль, Бэннер. Я собирался привезти твоих родителей, но мост снесло. Пока дождь не прекратится и вода не спадет, до Ривер-Бенда не добраться. Боюсь, тут и моя вина.

Она лежала тихо с минуту, глядя на него.

— Я ничего не имею против, Джейк. — Бэннер подняла руку, чтобы коснуться его щеки, но от слабости уронила ее. — У меня кружится голова.

— Это от эфира и от жара. Тебе надо снова заснуть. Хочешь пить? — Бэннер кивнула, и он налил ей воды. — Отпей немного. — Джейк поддерживал голову Бэннер, поднося к ее губам стакан. Стекло звякнуло о зубы, она глотнула, потом еще раз. — Ну, пока хватит. — Он поставил стакан на стол и заметил пузырек с лекарством, оставленный доктором. — Тебе больно? Дать лауданума?

— Нет. Не уходи. Останься со мной.

— Остаться?..

— Спи со мной, как в поезде.

— Но, дорогая, ты…

— Джейк, пожалуйста.

Бэннер с трудом держала глаза открытыми, но все же потянулась к нему. Этого было достаточно, чтобы он отбросил все сомнения. Джейк приподнял простыню и скользнул под нее. Он положил руку под плечи Бэннер и прижал ее голову к своей груди. Она повернулась к нему.

— Нет-нет, лежи тихо. Иначе тебе будет больно. — Джейк положил другую руку ей на бедро, чтобы сразу заметить, если она пошевелится. Пальцы Бэннер легли на ее грудь, и он почувствовал на коже тихое слабое дыхание.

О Боже! Какое блаженство! И какой ад. Какая сладкая мука.

Бэннер забылась сном через несколько минут, и Джейк тоже сразу заснул.

Утром Джейк тихо обошел дом, опасаясь разбудить Бэннер. Он сходил к Бурану, принес дров, затопил печь, приготовил на завтрак бекон, который нашел в кладовке, лепешки, сварил крепкий горячий кофе.

Когда все было готово, Джейк снова занял свой пост возле кровати Бэннер. Вмятины от его тела все еще были видны на матрасе. Он опустил глаза, и необъяснимое удовольствие охватило его. Раньше ему никогда не приходилось спать целую ночь с женщиной. Джейк обычно использовал их и уходил. Проспать всю ночь с женщиной, делясь с ней теплом и смешивая дыхание, было очень необычно.

Но не с любой женщиной. А именно с Бэннер.

Джейк посмотрел на нее. Да, и удивительно было проснуться рядом с ней. О всемогущий Господь! Она такая теплая и сладкая. Джейк проснулся, почувствовав что ее рука лежит слева, возле его сердца. Слегка раскрытые губы прижимались к его груди. Его рука…

Он сглотнул, вспоминая, где была его рука. Самое мягкое, самое теплое, самое сладкое место из всех. Джейк прикрыл его, защищая. Но кто защитит Бэннер от него? Дело не в том, что он снова намерен причинить ей боль. Никогда! Напротив, Джейк жаждал избавить Бэннер от любой боли.

Долго ли он сидел, глядя на спящую Бэннер, Джейк не помнил. Но это не важно. Просто ему хотелось быть здесь все время.

Проснулась Бэннер заметно бодрее, но боль еще не отпустила ее.

— Кажется, я никогда больше не смогу ходить. Джейк улыбнулся. Нет, она не умрет. Или покровительство Бога, или его тяжелый характер помешали смерти забрать Бэннер. Что именно, он не знал. Но Бэннер не умрет.

— Уверен, очень скоро ты снова будешь скакать на Вихре. Она застонала, а Джейк рассмеялся:

— Конечно, нужно время, сама понимаешь. Хочешь чаю?

Бэннер кивнула, и он пошел за чаем.

Когда Джейк вернулся, она корчилась под простыней.

— Ах, Джейк… тут что-то…

— Что? — Озабоченный, он поставил чай на стол.

— Да ничего, ничего особенного, — сказала Бэннер, избегая его взгляда.

— Ну что, снова болит? Может, тебя опять тошнит? Щеки ее запылали, но он понял, что это не от жары.

— Нет.

— Тогда что? Тебе больно? Может, дать лауданум? Прими, если надо. Это…

— Мне не нужен лауданум.

— Тогда что тебе нужно? — Джейк терял терпение. — Ну, говори!

— Да по нужде мне нужно! Джейк глупо улыбнулся.

— О, я даже и не подумал про это.

— Ну так теперь подумай. И поскорее.

— Сейчас, сейчас.

Он побежал на кухню и вернулся со сковородкой.

— Пока не сможешь вставать, это будет вместо горшка.

— Что ты делаешь? — закричала она, когда Джейк откинул простыню.

— Как что? Это я сейчас подставлю под тебя. Ну вот. Нормально?

— Я и сама могу это сделать.

— Тебе нельзя двигаться.

— Справлюсь.

— Бэннер, не глупи. Я держал тебя за голову, когда тебя тут недавно выворачивало…

— Спасибо, что напомнил.

— И вообще стоял и смотрел во время операции. Я менял тебе ночную рубашку, когда доктор отказался это сделать, так что все видел. Понятно? А теперь давай-ка я засуну эту сковородку тебе под попку, пока ты не намочила постель.

— Я сама. Или буду терпеть, — заявила она, стиснув зубы.

— Ну и женщина! — сказал он, с негодованием хлопнув дверью.

Бэннер заметила, что уже выросла в его глазах из «соплячки» в «женщину». Какое достижение!

Через пять минут, когда Джейк постучал в дверь, она слабо отозвалась:

— Входи.

Он встревожился: Бэннер лежала неподвижно, вытянувшись на постели.

— Как ты?

Она открыла глаза и увидела его озабоченное лицо.

— Все в порядке. Я просто устала.

— Я понимаю. — Джейк незаметно убрал сковородку и поставил на пол. — Извини, что кричал на тебя. А теперь попробуй снова заснуть.

— Хорошо, Джейк, — послушно прошептала она. А веки, обрамленные черными ресницами, закрылись сами собой, и он не заметил, как Бэннер заснула.

Джейк ухаживал за ней весь день, до вечера.

— А ты снова останешься со мной, да? Он помедлил, поправляя простыни.

— Мне не следует делать этого, Бэннер.

— Ну пожалуйста.

— Хорошо. Но ты засыпай. У меня еще дела по дому.

— Ты обещаешь, что придешь?

— Да.

Ночью она спала хорошо и проснулась всего один раз, попытавшись повернуться. Бэннер застонала, и Джейк тотчас открыл глаза.

— Тихо, тихо. Ты должна лежать спокойно. — Он поцеловал Бэннер в щеку. Чтобы она не двигалась, Джейк приподнял свое бедро, как бы прикрывая ее и не позволяя шевелиться. Бэннер привалилась к нему, и на этот раз застонал он.

Потом Джейк долго не мог заснуть.

Утром Бэннер сказала, что хочет есть.

— Чаю мне мало. — Она отдала ему пустую чашку.

— Хороший знак.

— Что там, беконом пахнет?

— Да. Но вряд ли тебе стоит есть его.

— Я хочу есть. — Брови Джейка полезли на лоб. — В чем дело?

— Знаешь, в доме почти нет еды. Мне надо поехать в город, купить свежего мяса, молока. Ничего, если я оставлю тебя ненадолго?

При мысли, что она останется одна, совсем неподвижная, Бэннер испугалась. Но она не могла сказать Джейку о своих страхах. Он, не жалея сил, заботится и ухаживает за ней. Она должна постараться доставлять ему меньше хлопот.

— Конечно.

Джейк съездил в город очень быстро. Для Бэннер время тянулось нескончаемо, хотя она то и дело проваливалась в сон. А услышав, что Джейк открывает дверь, почти забыла про боль и чуть не села в кровати.

— Вернулся?

— А ты почему не спишь? — спросил он из кухни, снимая с себя мокрую одежду.

— Я уже не хочу спать.

— Так, ясно, уже проявляешь характер. Значит, дело пошло на поправку. — Джейк улыбнулся, чтобы успокоить Бэннер, но она от такой улыбки сразу оживилась. — Скучала без меня?

— А что ты мне привез? Стейк, картошку? Ветчину? Индейку?

— Мясо для бульона.

— Фу, бульон!

Джейк сел на край кровати.

— Сегодня бульон. А завтра, может быть, цыпленок. Но если будешь надувать губы, не получишь кое-что вкусненькое.

— А что? Что? — возбужденно спросила Бэннер. Джейк вынул из нагрудного кармана две сладкие палочки и протянул ей.

— Вишневые. Твои любимые. Она прижала их к груди.

— Значит, ты все помнишь.

— Еще бы! Когда ты была ребенком, я не осмеливался приехать в Ривер-Бенд без них. Бэннер коснулась его щеки.

— Но тебе я радовалась больше, чем им. Все равно спасибо, что ты такой же.

Чресла Джейка наполнились желанием, его даже затрясло. Он отодвинулся от нее, опасаясь вспомнить ощущение того, как Бэннер всем телом прижималась к нему ночью, ее сладкие поцелуи… Ей, конечно, гораздо лучше, но она еще больна. И Джейк не хотел бы после винить себя за то, что снова воспользовался ситуацией.

— Я пойду варить бульон, — пробормотал он, выходя из спальни.

Ту ночь Джейк не спал рядом с ней. И Бэннер не просила его об этом. Они оба поняли, что это было бы слишком рискованно.