"Другая заря" - читать интересную книгу автора (Браун Сандра)

Пролог

Мужчина вскочил на ноги, быстро вытащил револьвер из-за пояса, взвел курок и прицелился.

Крепким бедром он задел за угол стола, тот зашатался, и стаканы, налитые до краев, покачнулись. Сигара скатилась с пепельницы и прожгла дырочку в зеленом сукне.

Джейк Лэнгстон устало вздохнул. Он пришел сюда, чтобы сыграть партию-другую в покер, пропустить стаканчик ядреного виски, а может, и побаловаться в постели наверху с одной или двумя девицами и таким образом скоротать часы до прибытия поезда.

А вместо этого сцепился с забулдыгой и картежником по имени Кермит, который, он был уверен, лучше обращается с плугом, чем с оружием.

— Ты называешь меня шулером? — тяжело выдохнул фермер.

Не привыкший пить ничего, кроме пива по субботам, сейчас он был слишком пьян, и хотя держался на ногах, но стоял в такой же позе, как моряк на палубе суденышка во время шторма. Его мясистое потное лицо раскраснелось, а револьвер, направленный в грудь Джейка, качался.

— Я сказал только, что хотел бы увидеть сразу все тузы, которые ты припрятал. А не наблюдать, как они выскакивают на сукно то из одного рукава, то из другого.

С беззаботностью, способной взбесить сильнее, чем длинная бранная тирада, Джейк потянулся за стаканом и лениво отпил виски. Нервно оглядевшись, фермер внезапно испугался — что за представление он тут устроил. В комнате, похожей на пещеру, стало тихо, никто не двигался. Музыка умолкла, игроки, только что сидевшие за столом, рассеялись.

Мужчина изо всех сил пытался казаться грозным.

— Ты лжешь. Я не блефовал. Ну иди, иди сюда. Ну давай.

— Ладно.

Все случилось невероятно быстро, и только стоявшие поблизости видели, что на самом деле произошло. Как акробат, Джейк мгновенно вскочил со стула и молниеносным движением выбил оружие из рук фермера. Оно со стуком упало на пол.

У Кермита перехватило дыхание. Он смотрел в глаза, холодные и колючие, как сосульки, свисающие с карниза после крепкого январского мороза на севере. Они пугали сильнее револьвера, чье дуло неприятно щекотало кончик носа. Кермит уставился на парня, который весил фунтов на сорок меньше, чем он, но был намного сильнее, поскольку прекрасно владел своим телом.

— Забирай половину выигрыша. Думаю, ты заработал это более или менее честно.

Фермер засуетился над монетами и банкнотами и начал распихивать их по карманом штанов. Он походил на обезумевшую лисицу, готовую перегрызть себе лапу, только бы вырваться из капкана.

— А теперь спокойно возьми свой револьвер и вали отсюда.

Кермит подчинился. Лишь чудом оружие не выстрелило, когда трясущимися руками он засовывал его за пояс.

— Советую не возвращаться до тех пор, пока не научишься блефовать так, чтобы тебя на этом не ловили.

Униженный, фермер все же испытывал огромное облегчение от того, что жив, не истекает кровью от огнестрельной раны на затоптанном полу и ему не придется возвращаться домой без копейки денег к жадной ворчливой жене. Выходя, он поклялся себе никогда больше не переступать порог этого заведения.

И снова забренчало фортепиано, игроки вернулись к столикам, удивленно качая головами, в пепельницах задымились сигары, бармен быстро наполнил пустые стаканы.

— Прошу прощения за беспокойство, — доброжелательно сказал Джейк игрокам, собирая свою долю выигрыша. — Остальное поделите. — Он кивнул на деньги фермера, предусмотрительно оставленные тем на столе.

— Спасибо, Джейк.

— Да ладно.

— Ты вообще-то мог его пристрелить, он ведь наставил на тебя пушку.

— Конечно, мог. И мы были бы на твоей стороне. Джейк пожал плечами и отошел. Вынув из кармана рубашки тоненькую сигару, он откусил кончик, сплюнул на пол, зажег спичку и прикурил, шагая между столиками к дубовой стойке бара, протянувшейся через все помещение. По слухам, этот бар в разобранном виде доставили на пароходе из Сент-Луиса в Форт-Уэрт и потом собрали здесь. Он был с резным орнаментом и зеркалами и весь уставлен бутылками и стаканами, вымытыми до блеска. Хозяйка не терпела пыли.

Вообще-то плевать на пол в «Саду Эдема» Присциллы Уоткинс не разрешалось, для этой цели вдоль стойки бара стояли медные плевательницы.

Джейк улыбнулся, сбросив пепел сигары на отполированный пол, которым мадам так гордилась, и испытал странное удовольствие, заметив, что поцарапал его каблуками своих ковбойских сапог.

Улыбка чуть скривила тонкие губы. Присцилла… Стоило ему подумать об этой женщине, как он тут же увидел ее на нижней ступеньке винтовой лестницы, разодетую как царица Савская. В ярко-красном атласе с черными кружевами, она притягивала взгляд каждого мужчины. И так было всегда. Когда Джейк, почти двадцать лет назад, впервые встретил Присциллу, она носила застиранное платье из набивного ситца. Но и тогда головы всех мужчин поворачивались в ее сторону.

Светло-пепельные волосы были собраны на затылке и украшены страусовым пером, тугой локон спускался по щеке вниз, как бы заигрывая с высоко поднятыми сиськами. Она держала голову по-королевски.

Этот бордель принадлежал Присцилле, и она управляла им как настоящий деспот. Если посетителям или работникам это не нравилось, они немедленно вылетали отсюда. Но в Техасе все знали, что «Сад Эдема» в Форт-Уэрте самый лучший дом терпимости во всем штате.

Присцилла, выставив ножку в домашней туфельке, спустилась, гордо прошествовала к бару, оставляя после себя запах духов, привезенных из Парижа, и подошла к Джейку в тот момент, когда он поднес стакан виски к губам.

— Ты лишил меня клиента, мистер Лэнгстон. Джейк и не посмотрел в ее сторону, но кивнул бармену, чтобы тот налил еще стаканчик.

— Думаю, ты можешь позволить себе расстаться с одним или двумя, Прис.

Ее чертовски раздражало, что он называл ее так. Джейк же испытывал от этого такое же удовольствие, как и от шарканья подбитыми металлом каблуками по полу салуна. Только старый друг вроде Джейка мог позволить себе подобное.

Кто они на самом деле — друзья или враги? Она никогда бы точно не сказала.

— Почему так выходит — месяцами дела идут прекрасно, а стоит тебе появиться, как начинаются проблемы?

— Неужели?

— Всегда.

— Он поднял на меня оружие. И что я, по-твоему, должен делать? Подставиться?

— Ты сам его спровоцировал.

— Он блефовал.

— Не хочу больше никаких беспорядков. Шериф на этой неделе приходил уже два раза.

— По делу или для удовольствия?

— Я серьезно, Джейк. Город сейчас наводнен оружием…

— Хорошо. Я сожалею.

Присцилла вздернула подбородок и захохотала:

— Сомневаюсь. Ты всегда так — или начинаешь беспорядки за игорным столом, или устраиваешь переполох среди моих девочек.

— Как это?

— Они соперничают из-за тебя, сам прекрасно знаешь, — резко бросила Присцилла.

Джейк с ухмылкой посмотрел на нее.

— Правда? Так это здорово, будь я проклят! Она окинула его оценивающим взглядом — отлично выглядит, дерзкий, надменный, таким он стал за прошедшие годы. Это уже не прежний неотесанный парнишка, а мужчина, с которым вынуждены считаться все. Присцилла похлопала его по груди веером из перьев.

— Но иметь с тобой дело трудно. Наклонившись, он тихо прошептал:

— Но почему в таком случае ты всегда рада меня видеть? Присцилла поджала губы, но не устояла перед его улыбкой.

— У меня виски получше, чем здесь. — Она дотронулась до его рукава. — Пошли.

Все головы повернулись в сторону пары, пересекающей помещение. Не сыскался еще мужчина, которого не пленила бы Присцилла. Рассказы о том, что она вытворяет с их братом, делали ее живой легендой. Даже при том, что мужчины склонны преувеличивать свои сексуальные победы, в историях о Присцилле Уоткинс было гораздо больше правды, чем вымысла. Мужчины, конечно, хотели бы увидеть и в глазах своих жен такой знойный, бесстыдный блеск, но видели его только у проституток.

Как правило, их желания пробуждали не воспоминания об удовольствиях, а любопытство и безудержная фантазия. Мало кто из них изведал наслаждение с Присциллой, ибо она была разборчива. И даже если они могли заплатить столько, сколько она запрашивала, немногих из них Присцилла пускала во внутренние покои. Ее комната хранила волнующие секреты. И все, кто сидел в салуне, завидовали сейчас Джейку Лэнгстону.

Но если мужчины смотрели на него с ревностью, то женщины с тоской и желанием. Проститутки разбрелись по салуну, развлекая гостей в этот ранний предвечерний час. Они работали и знали цену доллару. Время — деньги. Девицы старательно соблазняли клиентов, но любая из них, заимей она несколько лишних долларов, с радостью провела бы часок наедине с таким ковбоем, как Джейк Лэнгстон, и одарила бы его ласками бесплатно.

Этот длинноногий мужчина с узкими бедрами двигался грациозно, как кот, и был таким же рыжеватым. Штаны туго облегали его, будто вторая кожа. Ремень, к которому был пристегнут револьвер, низко обхватывал бедра, подчеркивая его силу. Умение Джейка владеть оружием внушало уважение мужчинам и возбуждало женщин. Чуя исходящую от этого человека опасность, заводились даже респектабельные дамы. Плечи Джейка были такими же широкими, как и грудь. Гибкий, он не ходил, а выступал. Девицы, которым посчастливилось развлечься с ним, клялись, что Джейк дерзок во всем и умеет работать бедрами не только при ходьбе.

Присцилла вынула ключ и отперла дверь в свои личные владения. Как только они вошли, она бросила веер на модное крутящееся кресло, направилась к маленькому столику и налила Джейку спиртное из тяжелого хрустального графина. Ее глаза метнулись к мужчине и встретились с его взглядом. Присцилла разозлилась, почувствовав, как быстро забилось ее сердце. Проведет ли он с ней ночь?

Такая комната могла бы принадлежать любой хозяйке дома, если бы не картина, изображавшая нагую Присциллу. Ее нарисовал один из посетителей, судя по всему, расплатившийся своим искусством. Без сомнения, художник был любовником Присциллы, иначе ему не удалось бы передать на полотне позу праздной сытости. На покрытой атласом софе громоздились подушки с шелковой бахромой. На окнах висели муаровые занавески с оборками, на столе лежали вязаные салфетки.

Масляные лампы походили на большие глобусы, расписанные цветами. Пол был покрыт толстым ковром. В углу в высокой фарфоровой вазе, украшенной изображениями бесстыдных, гологрудых пастушек, искушающих пастухов, стояли перья павлина.

Джейк медленно обошел комнату. Он бывал здесь много раз и никогда не переставал ею восхищаться. Присцилла сама пробивала себе дорогу в жизни. Ее властная мать, сущий тиран, подавила и запугала отца. Джейк, а тогда все звали его Бубба, брал ее на вспаханных под пар полях и в грязных бухточках. Но когда доходило до этого, место не имело никакого значения. Проститутка везде проститутка, где бы она ни занималась своим ремеслом.

Присцилла, разумеется, не догадываясь, о чем думает Джейк, подала ему виски. Вынув у него изо рта сигару, она поднесла ее к губам, глубоко затянулась и медленно выдохнула.

— Спасибо, вообще-то я не позволяю своим девочкам курить, поэтому не должна подавать им дурной пример. Пойдем-ка в спальню. Мне надо переодеться к вечеру.

Джейк последовал за ней. Комната, утопающая в кружевах, была типично женской, но совершенно не подходила Присцилле, слишком крупной для всех этих рюшей. Однако Джейк догадался: Присцилла явно хотела, чтобы клиенты видели ее именно такой — нежной и хрупкой.

— Джейк, пожалуйста, помоги мне. — Женщина повернулась к нему спиной. Он зажал сигару крепкими белыми зубами, сощурился от дыма, отставил стакан и ловко расстегнул длинный ряд крючков на спине. Присцилла взглянула на него через оголенное плечо и хрипло сказала:

— Спасибо, дорогой. — И отошла.

Джейк ухмыльнулся и плюхнулся на обитый парчой диван прямо в грязных ковбойских сапогах.

— Почему тебя так долго не было? — спросила Присцилла, легко и сноровисто сняв платье с глубоким декольте.

Джейк выпустил в воздух колечко дыма и потянулся за своим виски.

— Работал в Панхэндле, сооружал ограду.

Она, выразительно выгнув бровь, сбросила туфли. Платье так и осталось на полу, Присцилла не потрудилась поднять его. Это составляло часть распутного образа жизни. Когда дело доходит до постели, мужчинам не нужна женская аккуратность, и пренебрежение к вещам привносит в оплаченный секс ощущение спонтанности. Мягко усмехнувшись, она спросила:

— Ты что, записался в бродяги?

Обычно ковбои, которые больше не занимались перегоном скота и не могли найти приличную работу, соглашались натягивать колючую проволоку. Ею ограждали пастбища.

— Ну что ж, я к этому привык, — согласился Джейк, не упуская ни одного соблазнительного движения Присциллы.

Корсет был так туго затянут, что выталкивал роскошную грудь, которая едва не вываливалась. Джейк помнил эти большие и тугие полушария. Расправив нижние юбки, Присцилла села на маленький круглый стульчик перед туалетным столиком. На нем стоял трельяж, позволявший ей рассмотреть себя со всех сторон. Она пуховкой попудрила шею, плечи и грудь.

— Так у тебя что — отпуск? Джейк грубовато усмехнулся:

— Да нет. Мне просто надоело смотреть на перекати-поле да на пыль. Я взял и уехал.

— И что собираешься делать?

Что он собирался делать? Ну поболтаться, пока не подвернется работа. Именно этим Джейк и занимался большую часть своей взрослой жизни. Он мог бы заработать деньги на родео, и ему хватило бы на жизнь и на лошадь, поиграть в покер и отдохнуть где-то вроде «Сада Эдема».

— А сколько перегонов ты сделал, Джейк? Я уже со счету сбилась, вспоминая, сколько раз ты возвращался в Форт-Уэрт после бросков на север.

— Да я сам сбился со счету. Я ходил в Канзас-Сити несколько раз. Один раз дошел до Колорадо. Не понравилось. Чертовски холодно.

Он скрестил руки за головой, с вожделением глядя на ее затвердевшие соски.

Она запустила пальцы в баночку из толстого стекла, извлекла оттуда хорошую порцию какого-то крема и покрыла им груди. Потом почти с любовью втерла, поглаживая.

— А что ты, Присцилла? Давно стала тут хозяйкой?

— Уже пять лет.

— И во сколько тебе это обошлось?

"Во много часов, проведенных на спине, — хотела сказать она. — Много часов с потеющими толстопузыми фермерами, которые жаловались на жен и, не желая больше иметь детей, отказывались выполнять супружеские обязанности; с грубыми ковбоями, воняющими скотным двором». Сначала Присцилла работала в Джефферсоне, на самой границе. Но когда через тот город прошла железная дорога, она подалась в Форт-Уэрт, где сходились все пути из разных штатов, в шумный город, наполненный ковбоями, стремящимися поскорее потратить деньги, заработанные на перегоне скота.

Присцилла следила за своей репутацией и сполна отрабатывала деньги клиентов. Иногда даже больше, чем они ей платили. И на нее всегда был спрос. Она постоянно экономила, а когда собрала достаточно, пошла к банкиру, своему преданному клиенту, и заставила его тайно оформить покупку салуна. Они выкупили его у бывшей хозяйки и превратили в дом удовольствий высшего класса, привлекающий не только горластых ковбоев, но и тех, кто нанимал их на работу. С банкиром Присцилла расплатилась за два года, и никаких финансовых проблем с заведением, расположенным на территории городка, известного как Хеллз-Хаф-Эйкр, у нее не было, если не считать гнева «добропорядочной» общины.

— Если тебе нужна работа, могу нанять тебя вышибалой, или будешь следить за карточным столом.

Джейк рассмеялся и поставил пустой стакан на столик рядом с диваном.

— Нет, спасибо, Присцилла. Я ковбой. Меня стены давят. И потом, если я стану тут торчать все время, твои девицы будут постоянно в возбуждении. А мы ведь не можем такое допустить?

Присцилла нахмурилась, облачаясь в черное атласное платье. Яркое перо в волосах она заменила на черное, украшенное искусственным бриллиантом. У Джейка Лэнгстона стало тесно в штанах. Заметив это, она улыбнулась. У него там всегда было слишком тесно. Когда дело доходило до мужской работы, он, конечно, проявлял себя самым лучшим образом.

Присцилла украдкой взглянула на него, натягивая длинные черные кружевные перчатки по локоть. Да, он теперь зрелый мужчина и чертовски хорош собой. Неудивительно, что у него такое самомнение. В молодости у Джейка были светлые волосы, теперь стали цвета спелой пшеницы, правда, по бокам есть светлые пряди, привлекающие внимание женщин, которые тянутся к нему, как бабочки к пламени свечи.

Он сильно загорел, и за долгие часы, проведенные им на воздухе, кожа его приобрела медный оттенок, подчеркивающий голубизну глаз. Резкие морщины сбегали вниз, к уголкам рта. Но они не портили Джейка, а, напротив, придавали ему шарм, больший, чем в молодости.

В нем ощущались сила, загадочность и опасность. Казалось, за его ленивой ухмылкой скрыта какая-то тайна. Ухмылка намекала на то, что это тайна дурного свойства и Джейку до смерти хочется ею поделиться. А петушиный гонор был своего рода вызовом, особенно искушающим женщин.

Присцилла помнила мальчика, которого когда-то соблазнила. Их встречи были жаркие, частые, неистовые. А как сейчас? Он наверняка уже многому научился.

— Ты задержишься в Форт-Уэрте?

— Сегодня я еду на восток. Ночным поездом. Ты помнишь Коулменов? Их дочь завтра выходит замуж.

— Коулмен? Тот, что ехал в соседнем фургоне? Росс? Не так ли? — Присцилла прекрасно знала, о ком идет речь, но ей хотелось подразнить его, как и Джейку ее. Давняя игра, которую они затевали при каждой встрече. — А как зовут ту женщину? На которой он из милости женился?

— Лидия.

— Ах да, Лидия. Без фамилии. Меня всегда интересовало, что она скрывает. — Вынув пробку из хрустального флакончика с духами, Присцилла провела ею за ушами, вокруг шеи и по груди. — Я слышала, у них хорошо идут дела на ранчо, они, кажется, держат лошадей.

— Да. Точно. Моя мать живет на их земле. И мой младший брат Мика.

— Тот малыш?

— Ну, сейчас он взрослый. Один из лучших коневодов, каких я видел.

— А что с ребенком мистера Коулмена? С тем, которого Лидия кормила грудью до того, как они поженились?

Джейк задумался, нет ли злобного намека в словах Присциллы. Наконец ответил:

— Это Ли. Они с Микой два сапога пара. Всегда шум поднимают.

Присцилла осмотрела себя в зеркале и поправила прическу.

— И у них есть дочь на выданье?

Джейк ласково улыбнулся:

— Что-то вроде того. В последний раз, когда я видел ее, она ходила с косичками. Постоянно таскалась за Ли и Микой, умоляя позволить ей объезжать норовистого жеребца.

— Что, девчонка-сорванец? — оживилась Присцилла. Она помнила, какими телячьими глазами смотрел Джейк на Лидию Коулмен. Все мужчины в том обозе были неравнодушны к ней, хотя поначалу их жены вообще не желали ее принимать. Если бы Лидия не вышла замуж за Росса Коулмена, Присцилла страшно ревновала бы ее. Она с удовольствием подумала, что дочь Лидии — неуклюжая, нескладная девчонка.

— Она наверняка изменилась с тех пор, раз уж выходит замуж.

Присцилла подняла веер и, красуясь, помахала им перед Джейком.

— Ну?

Платье плотно облегало талию, широкое и низкое декольте едва прикрывало груди и было отделано кружевами, такими же, как на перчатках. Спереди юбка спускалась воланами к черным атласным туфелькам, а сзади переходила в короткий шлейф. Модный турнюр придавал фигуре силуэт песочных часов.

Джейк цинично и дерзко оглядел Присциллу.

— Очень хорошо. Я всегда говорил, ты самая лучшая из всех известных мне проституток. — Заметив, что в ее синих глазах вспыхнул гнев, он засмеялся, схватил женщину за руку и увлек за собой на диван. Присцилла выронила веер, перо в ее волосах покосилось, но она не думала сопротивляться.

— Ты специально для меня выставляешь все свои прелести? Правда, Прис? А? Ну ладно. Пожалуй, самое время дать тебе то, чего ты просишь.

И он прижался к ней губами.

Ее жадные губы открылись, чтобы принять его язык. Да, девочки вовсе не преувеличивали. Джейк знал, что делает. Он безошибочно находил самые соблазнительные места и целовал их, а они тотчас отзывались на его ласки. Тело его было крепким и поджарым, и Присцилла выгнулась навстречу Джейку, запустив пальцы в его густые волосы.

Умелая рука мужчины скользнула под юбку, нащупала кружевную подвязку и погладила теплое бедро. Присцилла подняла колени.

— Да, Джейк, да, — прошептала она, когда Джейк целовал ее.

Его рука спустилась ниже, и Присцилла подумала, что он хочет раздеться. Но Джейк достал карманные часы и поднес их к глазам. В полном недоумении она уставилась на него.

— Извини, Прис. — Он цокнул языком. — Мне надо успеть на поезд.

Женщина гневно оттолкнула его.

— Ублюдок!

Джейк со смехом повернулся:

— Разве так разговаривают со старым другом? Присцилла вышла из себя, хотя это случалось с ней крайне редко.

— Безмозглый деревенщина! Бревно! Неужели ты вообразил, что я хотела заниматься с тобой любовью?

— Конечно. — Он подмигнул ей и направился в гостиную. — Извини, что разочаровал, — Я уже недостаточно хороша для тебя? Джейк обернулся.

— Хороша. Даже слишком хороша. Я не хочу тебя. Потому что ты лучшая проститутка в округе.

— Да ты же постоянно спишь с проститутками.

— Не зная их, я притворяюсь, будто между нами есть что-то еще. Делаю вид, что я у них единственный. Ты же в этом деле с тех самых пор, как я тебя узнал. И десятки мужчин побывали у тебя в постели. Никакой романтики!

Присцилла позеленела, и Джейк подумал, что сейчас она отвратительна.

— Это из-за твоего брата? С тех пор как он умер, ты больше не был со мной ни разу.

— Заткнись!

Он произнес это так холодно, что женщина в ужасе отступила. Но при этом все же не желала сдаваться.

— Ты остался таким же тупым деревенщиной из Теннесси. Ну да, ты научился лучше говорить, а благодаря крутому нраву приобрел определенную репутацию. Тебя уважают мужчины, ты умеешь обходительно вести себя с женщинами, но у тебя нутро Буббы Лэнгстона, глупого провинциала.

Джейк остановился у двери. В его глазах уже не было озорства, взгляд стал тяжелым и холодным, морщины возле рта углубились.

— Нет, Присцилла, того мальчика, Буббы, давно нет. Ярость Присциллы улеглась. Прищурившись, она посмотрела на него:

— Я докажу тебе, что ты все еще хочешь меня. Обещаю. В один из этих дней я заставлю тебя вспомнить, как это происходило у нас. Мы были, конечно, детьми. Похотливыми, горячими и до смерти этого хотевшими. И так будет снова. — Откинув голову, Присцилла положила руку ему на грудь. — Ты снова будешь моим, Джейк.

Он очень хорошо помнил их первый раз, день, оставивший в нем неизгладимый след. Но сейчас убрал ее руку.

— Не рассчитывай на это, Присцилла.

Закрыв за собой дверь, Джейк осмотрелся и прислушался. Вечерние развлечения были в самом разгаре. Полуодетые девицы фланировали по гостиной, по игровым комнатам, смеялись и флиртовали, выставляя напоказ свой товар. Кое-кто из них бросал на него манящие и выжидательные взгляды.

Он улыбнулся, но никого не поощрил. И дело не в том, что у него не возникло желания. Джейк уже несколько недель жил без женщины. И хотя он не взял Присциллу, перед глазами стояла она, раздетая, Джейк ощущал ее запах, и это распаляло его. Может, еще стаканчик виски? Еще одну партию в карты? Или часок с кем-то из девочек наверху в спальнях?

— Привет, Джейк. — Одна из проституток робко подошла к нему.

— А, привет, Шугар. — Шугар Долтон работала на Присциллу с тех пор, как Джейк стал частым посетителем сапуна. — Как дела?

— Не жалуюсь. — Солгав, она улыбнулась. Морщинки, заметные, несмотря на пудру, свидетельствовали о том, что дела идут плохо и жизнь ей опротивела. Но Шугар мирилась с жизнью и очень старалась угождать всем. — Я могла бы улучшить тебе настроение сегодня вечером, Джейк, — сказала она с надеждой.

Джейку было жаль ее. Ради нее он почти готов был уступить и пойти наверх. Однако покачал головой.

— Возьми мою шляпу и проводи меня. Шугар кинулась выполнять его просьбу, а когда вернулась, Джейк дал ей на чай пятьдесят центов, гораздо больше, чем того стоила услуга.

— Спасибо, Шугар.

— Всегда пожалуйста, Джейк. Она посмотрела на него с откровенным желанием. Должен ли он проявить к ней благосклонность, равно как и к своему Телу? Нет. И Джейк решил поспешить к выходу, пока не передумал. Нужно обязательно успеть на последний поезд. Завтра утром его ждут в Ларсене. Бэннер Коулмен выходит замуж.