"Смерть в ночном эфире" - читать интересную книгу автора (Браун Сандра)

Пролог

Оставалось шесть минут до кон­ца эфира. Все шло как обычно. – На холмы опустился ноч­ной туман. Спасибо, что про­вели эти четыре часа с нами на волне 101.3. Вы слушали программу «Песни о любви». С вами была Пэрис Гибсон. Перед тем как мы расстанем­ся, послушайте еще три песни, которые мне очень нравят­ся. Я надеюсь, что вы будете слушать их вместе с теми, кого вы любите. Обнимите друг друга покрепче.

Пэрис нажала на кнопку, отключая свой микрофон. Песни будут звучать без перерыва до 1.59.30. В оставшиеся тридцать секунд она снова поблагодарит своих слушате­лей, пожелает всем спокойной ночи и выйдет из эфира.

Под мелодию песни «Вчера» Пэрис закрыла глаза, по­крутила головой направо-налево, снимая напряжение с плеч. В сравнении с восьмичасовым рабочим днем четыре часа в эфире могли показаться легкой работой, но это за­блуждение. К окончанию смены она была вымотана вко­нец.

Пэрис находилась в студии одна, сама представляла пес­ни, которые заранее отбирала. По ходу дела слушатели просили исполнить то, что нравилось им, и ей приходи­лось не только быстро перестраиваться, но и следить за временем. Пэрис не пользовалась услугами телефонистки и всегда сама отвечала на звонки.

Она легко, почти автоматически управлялась с оборудо­ванием в студии, но к тому, что и как она говорит, Пэрис относилась очень серьезно. Она никогда не допускала ошибок, поскольку постоянно занималась – с учителями и самостоятельно, – чтобы довести до совершенства так называемую манеру Пэрис Гибсон, которая принесла ей известность.

Сегодня она старалась больше обычного, после двухсот сорока минут в эфире ее шея и плечи просто окаменели от напряжения. И это было верным признаком того, что она хорошо поработала.

После второго куплета знаменитой песни «Битлз» на те­лефонном аппарате зажглась красная лампочка, сообщав­шая о звонке слушателя. Пэрис не хотелось отвечать, но официально до конца эфира оставалось еще почти шесть минут, а она пообещала слушателям, что будет принимать звонки до двух часов ночи. В эфир звонок давать было поздно, но все равно следовало ответить.

Она нажала на мигающую кнопку.

– Говорит Пэрис.

– Привет, Пэрис, это Валентино.

Они уже были знакомы заочно. Мужчина периодически звонил, и ведущая легко запомнила необычное имя. И го­лос его тоже трудно было спутать с чьим-то другим. Он го­ворил еле слышно, почти шептал, либо желая произвести впечатление, либо пытался остаться неузнанным.

Пэрис говорила в микрофон, установленный над при­борной доской и выполнявший роль телефонной трубки. Во время программы обычной трубкой она не пользова­лась, чтобы иметь возможность менять диски, даже разго­варивая со слушателями.

– Как поживаете, Валентино?

– Так себе.

– Мне очень жаль.

– Точно. Ты об этом пожалеешь.

В эфире Анна Мюррей с песней «Мое разбитое сердце» сменила знаменитую ливерпульскую четверку.

Пэрис автоматически посмотрела на монитор – нача­лась вторая из трех запланированных ею песен. Она не была уверена, что правильно расслышала слова Валентино.

– Простите, что вы сказали?

– Ты об этом пожалеешь, – внятно, отчетливо повто­рил он.

Несколько театральный тон был обычным для Валенти­но. Всякий раз, когда мужчина звонил на программу, он был или вне себя от радости, или не в себе от тоски. Пэрис никогда не знала, чего от него ожидать, и именно поэтому его звонки всегда представляли интерес. Но сейчас в его голосе, несомненно, звучали зловещие нотки. Такое слу­чилось впервые.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Я делал все, как ты мне советовала, Пэрис.

– Я давала вам советы? Когда?

– Каждый раз, когда я звонил. Ты всегда говоришь – не только мне, всем, кто дозванивается, – что мы должны уважать тех, кого мы любим.

– Верно. Я думаю…

– Так вот, уважение – это тупик. И теперь мне плевать, что ты там думаешь.

Пэрис не была ни психологом, ни психотерапевтом, она просто вела музыкальную программу на радио пять раз в неделю, все дни, кроме выходных. И тем не менее она очень серьезно относилась к своей роли человека, выслу­шивающего чужие признания по ночам.

Когда позвонившему не с кем было больше поговорить, она охотно общалась. Ее слушатели знали Пэрис только по голосу и все-таки ей доверяли. Пэрис Гибсон стала для слу­шателей программы доверенным лицом, советчиком и ис­поведником.

Они делились с ней радостью, вываливали на нее свои печали, словом, выворачивали души. Пэрис считала до­стойными эфира только те звонки, которые могли вызвать сочувствие и одобрение всей аудитории или спровоциро­вать горячую дискуссию.

Чаще всего звонившему просто надо было выговорить­ся. Тогда она просто слушала, как другие изливали свой гнев на окружающий мир. Очень редко Пэрис сама стано­вилась объектом ярости позвонившего, но совершенно очевидно, что на этот раз все было именно так. Крайне не­приятно.

Если этот Валентино находится на грани нервного сры­ва, ей не справиться с тем, что довело его до такого состоя­ния, но она способна «уболтать» его, помочь ему отойти от опасной черты, а потом она убедит его обратитьсяза помо­щью к специалисту.

– Давайте поговорим о том, что случилось, Валентино. Что у вас на уме?

– Я уважаю девушек. Когда я влюбляюсь, я ставлю де­вушку на пьедестал и обращаюсь с ней, как с принцессой. Но им этого всегда мало. Девушки никогда не бывают вер­ными. Все они меня обманывали, изменяли мне. Когда де­вушка уходила от меня, я звонил тебе, и ты всегда говори­ла, что в этом нет моей вины.

– Валентино, я…

– Ты всегда говорила мне, что я делал все правильно, что я не должен винить себя за то, что она ушла. И знаешь что? Ты совершенно права. Меня не в чем винить, Пэрис, во всем виновата только ты. На этот раз это твоя вина.

Пэрис оглянулась через плечо, посмотрела на звуконе­проницаемую дверь студии. Холл за стеклянной стеной по­казался ей особенно темным, хотя здесь всегда так бывало в те часы, когда она вела свою ночную программу.

Ей захотелось, чтобы мимо прошел Стэн. Даже против появления Марвина она бы не возражала. Пэрис была бы рада, если бы еще кто-нибудь слышал этот разговор и по­мог ей правильно ответить.

Она подумала о том, чтобы отключить телефон. Никто не знал, где она живет и как выглядит. Это было особо ого­ворено в ее контракте с радиостанцией. Пэрис никогда не принимала участия в рекламных кампаниях, ее фотогра­фии не появлялись ни в телерекламе, ни в газетах, ни в анонсах. Пэрис Гибсон – это были имя и голос, ничего больше. Она ничем не рисковала. Но совесть не позволила Пэрис повесить трубку. Если этот Валентино принял близ­ко к сердцу ее слова, последовал ее совету, а все получи­лось не так, как она предполагала, его гнев объясним.

С другой стороны, если разумный человек не согласен с тем, что она посоветовала, он бы просто не стал обращать внимание на ее рекомендации. Оказалось, что Пэрис по­влияла на жизнь своего слушателя сильнее, чем она ожида­ла или желала.

– Объясните, почему вы считаете меня виноватой, Ва­лентино.

– Ты сказала моей девушке, чтобы она порвала со мной.

– Я никогда…

– Я сам все слышал! Она позвонила тебе позавчера. Я слушал твою программу. Она не назвала своего имени, но я узнал голос. Она рассказала тебе нашу историю. По­том она сказала^ что я превратился в ревнивого собствен­ника. И тут ты заявила моей девушке, что если она не чув­ствует себя достаточно свободной, то ей следует подумать об этом. Иными словами, ты посоветовала ей бросить ме­ня. – Валентино помолчал, а потом объявил: – Теперь ты пожалеешь о том, что дала ей такой совет.

Пэрис не знала, что сказать. За все те годы, что она проработала на радио, она никогда не сталкивалась ни с чем подобным.

– Валентино, давайте не будем нервничать и обсудим ситуацию, договорились?

– Я совершенно спокоен, Пэрис. И обсуждать абсолют­но нечего. Я заманю ее туда, где ее никто не найдет. Ей не удастся убежать от меня.

После этих слов ситуация из зловещей превратилась в ужасную. Разумеется, он не собирался делать ничего по­добного. Пэрис в этом не сомневалась.

Но прежде чем она успела произнести это вслух, Вален­тино добавил:

– Она умрет через три дня, Пэрис. Я убью ее, и ее смерть будет на твоей совести.

В эфире звучала последняя из трех объявленных песен. Часы на мониторе отсчитывали секунды, оставшиеся до конца программы. Пэрис бросила быстрый взгляд на авто­матическое устройство, записывающее звонки, чтобы убе­диться, что оно исправно. Умная машина работала без по­мех. Ее разговор с Валентино записывался.

Пэрис облизала губы и судорожно вздохнула.

– Валентино, это совсем не смешно.

– А я и не собирался тебя веселить.

– Я знаю, что на самом деле вы не намерены…

– Я намерен сделать именно то, что сказал. Я заслужил право на ее время и ее внимание. Я могу провести с ней хотя бы семьдесят два часа, разве ты не согласна? Всего три дня… Я ведь так хорошо к ней относился.

– Валентино, прошу вас, послушайте…

– Я не стану больше тебя слушать. Ты просто дерьмо. Ты даешь вредные советы. Я обращаюсь с девушкой с ува­жением, потом она уходит от меня и ложится под других мужчин. И ты советуешь ей бросить меня, словно это я разрушил наши отношения, словно это я изменил. Я за справедливость. Так что я буду трахать ее, пока из нее не польется кровь, а потом я ее убью. Через семьдесят два часа, Пэрис. Спокойной тебе ночи.