"Возвращение корабля-призрака" - читать интересную книгу автора (Джейкс Брайан)

Глава 3

На восточной стороне бухты, между утёсами, окружавшими Санта-Марту, всего в двух милях от места, где укрылась «Крошка Мари», стоял на якоре ещё один корабль — «Девонская красавица». Это было каперское[5] судно, его капитан получил свидетельство из рук самого короля Англии Карла Второго. Хотя вообще каперы мало чем отличались от морских разбойников, они обязаны были выслеживать и захватывать пиратские или просто враждебные их родине суда. Каперов держали у себя на службе разные страны: и Франция, и Португалия, и Нидерланды, а также Испания. «Девонская красавица» была британским капером.

Каперское свидетельство, подписанное королём Карлом, разрешало капитану «Девонской красавицы» захватывать и грабить любые иностранные корабли под тем предлогом, что раз на них нет британского флага, значит, они либо вражеские, либо пиратские.

Имея в руках подобный документ, капитан капера нападал на всех без разбора и забирал любые ценности, которые удавалось захватить. Большая часть награбленного доставалась королевской казне, так что для неё это была выгодная служба. Обычно капитаны каперов представлялись офицерами Британского военного флота и делали вид, что они очищают моря от пиратов и благодаря им честные мореплаватели могут спокойно плыть морскими путями.

Капитан Джонатан Ормсби Тил был типичным каперским офицером. Элегантный, учтивый, хорошо образованный, тщеславный старший сын обедневших дворян, он сам избрал столь опасный промысел и чувствовал себя среди каперов как рыба в воде. Корабль у него был небольшой, но хорошо вооружённый — словно ощетинившийся пушками. Их стволы торчали из всех орудийных портов — на носу, на корме и по бортам.

У Санта-Марты капитан решил сыграть в любимую игру: он затаился между утёсами и ждал какого-нибудь корабля из Картахены или из Баранкильи, чтобы неожиданно остановить его. Джонатан Тил быстро прослыл грозой мореплавателей в Карибском море. Он любил носить красный камзол, какие надевают в Англии, охотясь на лисиц, и гордился прозвищем, которое дала ему команда, — капитан Лисолов. Сейчас его больше всего интересовал какой-нибудь корабль в пределах досягаемости каперских пушек. Сидя в своей маленькой каюте, он потягивал мадеру и поигрывал золотыми монетами, в основном это были дублоны. Звон чистого золота ласкал слух капитана Тила, словно прекрасная музыка.

Между высокими утёсами было темно и душно, поэтому Нед и Бен спали наверху, на палубе. Они растянулись на баке между сваленными там бухтами троса, надеясь хоть тут почувствовать дыхание ветерка.

Бен едва успел задремать, как его разбудил Нед. Чёрный Лабрадор скулил во сне, дёргая ушами и лапами. Юноша сел и улыбнулся. Интересно, что снится его псу? Нед то постанывал, то тихо рявкал, морщил нос и вздрагивал. Да, каких только снов не бывает!

Бен встал и прошёл на нос, а там остановился, вглядываясь в утёсы и тёмное море за ними. И вдруг увидел то, что, как он сразу понял, не было сном.

На него шёл «Летучий голландец»!

Окружённый призрачным зелёным сиянием, из ночной тьмы двигался проклятый Господом корабль. Нездешний ветер шевелил изорванные штормами паруса, снасти обледенели, корпус был густо облеплен ракушками и всяким морским мусором. Корабль медленно поворачивался, вверяясь призрачным волнам, подгонявшим его к берегу. Он подходил всё ближе и ближе.

Бен окаменел от ужаса, он не мог двинуться с места, не мог от страха оторвать от корабля глаз. Ему хотелось закричать, завопить, лишь бы развеять это кошмарное наваждение. Рот Бена открылся, но он не в силах был издать ни звука. А призрачный корабль подошёл уже почти вплотную. Бен видел силуэт привязанного к штурвалу неистового капитана Вандердеккена, его обсыпанные морской солью длинные волосы развевались на ветру, жёлтые, цвета могильных плит, зубы сверкали из-под бескровных губ на мертвенно-бледном лице. Безумные, налитые кровью глаза Вандердеккена уставились на мальчика и собаку, на тех двоих, кто много-много лет назад был спасён с его корабля Ангелом, спустившимся с небес. Страшный призрак злобно взирал на Бена и с каждой минутой придвигался все ближе.

Но тут вскочил на ноги Нед и залился лаем, сменившимся долгим воем, вой этот эхом отдавался от скал. Из матросского кубрика кто-то крикнул:

— Ну-ка заткните глотку этому псу. Куда подевался мальчишка-хозяин?

По палубе зашлёпали босые ноги — это помощник капитана Лудон бежал на нос.

Увидев застывшего Бена и все ещё заходившегося лаем Неда, Лудон схватил парнишку за плечо:

— Эй, парень! Что с тобой? Уйми своего пса!

Нед, заметив, что кто-то посмел прикоснуться к его господину, бросился на Лудона и опрокинул его навзничь. Внезапно появился Турон. А Бен задрожал и без чувств свалился на палубу. Капитан взял его на руки, как малое дитя, и пнул ногой Лудона:

— Бен, друг, тебе что, худо? Что ты сделал с парнишкой, Лудон?

Выбравшись из-под Неда, Лудон стал оправдываться:

— Да я его пальцем не тронул. Клянусь, капитан! Услышал, что пёс расшумелся, и вышел взглянуть, в чём дело.

Турон рявкнул на незадачливого Лудона:

— Не смей трогать этого мальчищку и от пса держись подальше. Эти двое приносят мне удачу. Не подходи к ним! Понятно?

Обиженный и опешивший от гнева обычно дружелюбного капитана Лудон вернулся вниз, на свою койку.

Бен очнулся в каюте капитана. Он лежал на постели, а Нед лизал его лицо. Быстро сев, мальчик засыпал Неда беззвучными вопросами: «Ты видел, Нед? Здесь был Вандердеккен, он явился за нами, я уверен! А ты видел его корабль?»

Пёс упёрся передними лапами в грудь Бена и уложил его обратно в кровать. «Это всё было кошмарным сном, а я никак не мог проснуться. Голландец был близко, очень близко. Я чуял, что ты в опасности, но поделать ничего не мог. Рвался тебе помочь, начал лаять, призывал на помощь Ангела. И видно, мой призыв был услышан, хотя для небесного создания у Лудона слишком дурно пахнет изо рта, да и ноги грязнущие!»

Бен, все ещё лёжа, слабо улыбнулся Неду: «Спасибо тебе, ты верный друг. А где капитан?»

Нед кивнул на дверь: «В кубрике. Беседует с матросами. Турону не нравится, что на нас с тобой нападают, — мы же приносим ему удачу! Нас никто пальцем тронуть не смеет! Велит всем оставить нас в покое».

Бен огорчённо покачал головой: «Лучше бы он этого не делал. Мне по душе матросы на этом корабле. Хоть они и пираты, но с командой „Летучего голландца“ их не сравнить. Вот те были негодяи!»

Нед лизнул Бену руку: «Да ладно — ты, значит, парень, приносящий удачу, но и я пёс не промах. Придётся нам смириться с этой ролью. А теперь давай вздремни. Капитан сказал, что будет дежурить на палубе. Так что спи! Я лягу здесь и буду охранять нас обоих».

В конце концов, уставшие от потрясений, оба крепко заснули мирным сном. Бену снился золотой рассвет и будто он плывёт на золотых облаках высоко над спокойным, неподвижным, синим, как васильки, морем. В уголке его сознания тихо, как овечьи колокольчики на дальнем лугу, зазвенел голос Ангела:

А потом Бен услышал, как негромко зарычал Нед, когда в дверь каюты постучали. Огромный силуэт Анаконды заслонил слабый утренний свет, рулевой пригнулся и вошёл с подносом в руках. Расставив принесённое на столе у кровати, он указал Бену и Неду на две миски с овсянкой, на фрукты и воду.

— Сейчас отходим. Капитан сказал, чтоб вы поели. — Великан повернулся и, бесшумно ступая, вышел.

Нед услышал, как что-то ударилось о борт корабля, и кивнул Бену: «Похоже, снялись с якоря». Бен поспешно начал есть: «Надо пойти помочь матросам ставить паруса!»

Турон наблюдал, как ловко Бен покачался на рее и легко спрыгнул, оказавшись рядом со своим черным псом. Проворность мальчика нравилась капитану:

— Да ты лазаешь быстрей обезьяны! Ну так как, мои счастливые талисманы, готовы вы плыть во Францию?

— Так точно, сэр! — отдал ему честь Бен.

Нед тявкнул и завилял хвостом. Капитан Турон благодушно улыбнулся. Повернувшись, он скомандовал стоявшему у руля Пьеру:

— Боцман! Осторожно между скалами! Как выйдем в Карибское море, держись курса норд-ост! Дальше пойдём между Эспаньолой[6] и Пуэрто-Рико — прямо в Атлантический океан!

Бен почувствовал, как его пробрала дрожь от лёгкого волнения. Он и не подозревал, как велика в нём тяга к приключениям. Ему казалось, будто он бывалый мореплаватель, хотя в море он был лишь второй раз…

Капитан пел со всеми, а Бен, не зная слов, только напевал мотив. Нед вилял хвостом в такт песне:

Персиваль Моунси, так звали кока на «Девонской красавице», из кожи вон лез, чтобы угодить капитану Лисолову. Капитану полагалось подавать завтрак первому, поэтому кок встал чуть свет и вытащил леску, сброшенную с кормы в море накануне вечером. На наживку попалась плоская рыбёшка с жёлтой чешуёй. Приготовив добычу на камбузе на решётке, повар торопливо разложил рыбу на серебряной тарелке, украсил тонкими ломтиками лимона, посыпал красным перцем и солью. Тарелку он водрузил на поднос, рядом поставил графинчик с мадерой и положил две толстые солодовые галеты из особой личной коробки капитана. Аккуратно сложив салфетку, кок вложил её в оловянный бокал. Высоко неся поднос на ладони левой руки, маленький толстяк-кок заспешил по палубе к капитанской каюте. На полдороге он, однако, остановился, заглядевшись на восход солнца, — оно прорывалось сквозь розовые и жемчужно-серые облака. Моунси вздохнул. Ему нравились Карибское море и здешний экзотический климат. В эту минуту он увидел, что из-за скал, огибая мыс, движется какой-то корабль. Кок бросился вперёд, не забывая балансировать подносом.

— Чарли! Берти! — пинками разбудил он спящих вахтенных. — Глядите — корабль!

Капитан Лисолов Тил в шёлковом халате и в шапочке с кисточкой сидел у себя в каюте за столом, ожидая, когда ему подадут завтрак. Однако это утро началось не так, как обычно. Вместо осторожного постукивания кока, желающего предупредить, что завтрак прибыл, дверь внезапно распахнулась — видно было, что кока оттолкнули в сторону, — и в каюту ворвались двое вахтенных с воплями:

— Капитан! Капитан! Сэр!..

Тил в бешенстве вскочил и указал пальцем на раскрытую дверь:

— Вон! Вон из моей каюты, невежи неотёсанные! Вон, или я прикажу спустить с вас шкуру! Вон, я сказал!

— Но, капитан, прошу прощенья… — неуверенно пролепетал Берти.

Взгляд, который устремил на него капитан, заморозил бы и ямайский ром в жаркий день.

— Немедленно вон!

Оба матроса знали, что с капитаном лучше не спорить, и выбрались из каюты. Всё ещё стоявший у дверей кок, с подносом на вытянутой руке, встретил их сочувственным взглядом и тихонько постучал в дверь, которую сам только что закрыл за выдворенными вахтенными.

— Войдите, — раздался томный голос капитана. Кок уверенно вплыл в каюту, осторожно опустил поднос на стол перед Тилем и, поправляя ломтики лимона, проговорил:

— Доброе утро, сэр! Хочу доложить, сэр, что двое вахтенных дожидаются за дверью, когда им можно будет рапортовать вам.

Капитан капера налил себе мадеры и произнёс со своей обычной аристократической медлительностью:

— Вот как? Два вахтенных? Что ж, передай, пожалуйста, пусть войдут!

Кок позвал Чарли и Берти:

— Проходите, да не забудьте дверь за собой закрыть!

Поверх своего бокала Тил разглядывал неловко топчущихся перед ним матросов. Не успели они вымолвить и слова, как он поднял руку, призывая их к молчанию, и начал снова читать им нотацию:

— Никто вас не учил, что, прежде чем войти в каюту, полагается вежливо постучать? Не слышали об этом? Ну так повторяйте за мной: «Мы, темнота и неучи, собираясь войти в каюту капитана, образованного джентльмена, должны прежде постучаться». Повторите!

Спотыкаясь на некоторых словах, Чарли и Берти с грехом пополам повторили наставление. Тил промокнул усы салфеткой.

— Вежливость — вот главное в отношениях с капитаном. — Он взял со стола вилку и указал ею на Чарли: — А что, собственно, вы хотели доложить? Ну, говори!

— Справа по борту корабль, сэр. Миновал мыс. Похоже, французские пираты, сэр.

Тил уронил вилку, и она, звякнув, упала на тарелку.

— Чёрт побери! Что же вы молчали?

— Мы начали докладывать, сэр, но вы сказали… — подал голос Берти.

Убийственный взгляд капитана заставил его прикусить язык, а Тил принялся ещё и поучать беднягу:

— Прости, но разве я к тебе обращался?

Берти переступил с одной босой ноги на другую и опустил глаза:

— Нет, сэр. Капитан кивнул:

— А посему помалкивай! — Тил считал хорошим тоном не знать, как кого зовут из команды, полагая, что это ниже его достоинства. Он снова перевёл взгляд на Чарли:

— Значит, говоришь, корабль лягушатников? Пиратский? Все ещё в пределах видимости?

— Да, сэр! — глядя в глаза капитану, заверил его Чарли.

Тил поднялся с кресла.

— Что ж, покажем мерзавцам, что бывает с теми, кто лезет в мои воды! Кок, пришли моего камердинера. А вы двое бегом к старшему канониру и скажите ему, чтобы созвал матросов, да вдвое больше, чем обычно. И пусть ждёт команды.

Рокко Мадрида разбудили и вызвали на палубу с первыми лучами солнца. Его главные помощники — Пепе, Португалец и Боули — смущённо жались друг к другу на юте, отводя глаза от капитана. Мадрид вынул из ножен палаш и потыкал им в деревянный брус, все ещё пахнущий маслом и горелой паклей. Потом указал палашом на Португальца:

— Когда вы это нашли и где именно?

— Нашли меньше четверти часа назад, капитано. — Боцман старался, чтобы его голос звучал уверенно. — Мы с Боули вытащили брус на борт. Пепе скажет точно, где это было.

Пепе нервно прокашлялся:

— Да брусок плыл за нами, капитано. Мне удалось его заметить.

Повернувшись на каблуках, Мадрид подошёл к лееру. Он вложил палаш в ножны и, что-то соображая, уставился на море. Трое подчинённых затаили дыхание, пытаясь догадаться, что будет дальше. К их радостному изумлению, обернувшись, Мадрид улыбнулся:

— Турон заметал следы! Очень ловко придумано! Значит, брус указывает нам на что? Первое — французы не собираются идти к Ямайке — и Порт-Роялю. Второе — они хотят направить нас по ложному следу. О чём это все говорит, амигос?

Он встретил непонимающие взоры троицы и улыбнулся ещё шире:

— Эх вы, тупицы, да из ваших трёх голов не составить и одну, годную для капитана. Турон не такой дурак, чтобы повернуть и пойти обратно в Картахену. Нет, видно, он срезал угол и пошёл на восток, прямо в открытое море. Значит, он появится либо у Эспаньолы, либо у Пуэрто-Рико. И тогда нам следует действовать так: мы тоже пойдём на восток, через пролив между двумя островами и прямо в Атлантику. Неважно, у какого острова Турон причалит! Когда он соберётся идти дальше, мы уже будем его поджидать. Ну-ка, Боули, принеси мне карты. Португалец — к штурвалу! Курс на восток. На этот раз лягушатник меня не проведёт!

Пепе, стоящий рядом с Португальцем у штурвала, спросил его шёпотом, когда капитан ушёл:

— Откуда мы знаем, а вдруг Турон пойдёт к островам Наветренным или Подветренным? А может, он двинет в Тринидад, а то и в Кюрасао или к Барбадосу?

Португалец уверенно поворачивал штурвал, щурясь, когда солнце слепило глаза.

— Откуда нам знать, Пепе? Как капитано решил, так тому и быть. А хочешь, пойди скажи ему, что безмозглый тупица думает по-другому.

— Нет, амиго! Я себе смерти не желаю, — возмущённо потряс головой Пепе. — Капитано знает — тупица вопросов не задаёт, он будет делать, как приказано.