"Королева бурь" - читать интересную книгу автора (Брэдли Мэрион Зиммер)

13

Эллерт сидел рядом со спящей Кассандрой, глядя на ее лицо. Физически она выглядела почти так же, как в тот момент, когда он нашел ее в озере. Даже теперь нельзя было утверждать с уверенностью, пыталась ли девушка покончить жизнь самоубийством или ее поступок был вызван глубоким отчаянием, болезнью и упадком сил. Но в последующие дни Эллерт почти не оставлял ее одну. Он был так близок к тому, чтобы потерять ее!

Остальные обитатели Башни предоставили супругов самим себе. Хастур понял, что они узнали об их близости, но не придали этому значения.

Он должен принять решение, как только Кассандра сможет встать с постели. Покинуть ли ему Башню и взять жену с собой, отослать ее в безопасное место (ибо здесь делали оружие и Башня могла подвергнуться нападению), или ему надо уехать и оставить здесь для тренировки ларана, так необходимой для нее?

Однако его собственный ларан снова и снова рисовал картины поездки на север вместе с Ренатой. Отсутствие Кассандры в этих видениях пугало Эллерта. Что с ней случится?

Хастур видел незнакомые знамена над головой, войну, лязг мечей, взрывы странного оружия, огонь и смерть. «Может быть, так будет лучше для нас обоих…»

Он обнаружил, что больше не может поддерживать духовную дисциплину и оставаться невозмутимым, как его учили в Неварсине. Кассандра постоянно присутствовала в его мыслях и эмоциях.

Он нарушил клятву.

«После семи лет в Неварсине я все еще слаб, все еще движим чувствами, а не разумом. Я взял ее без раздумий, как если бы она была одной из девушек для развлечения у старого дома Мариуса…»

Эллерт услышал слабый стук в дверь, но еще раньше, чем звук достиг его слуха, понял: время пришло. Наклонившись, поцеловал спящую женщину, затем подошел к двери и распахнул ее так быстро, что Ариэлла удивленно заморгала.

— Эллерт, — прошептала она. — Твой брат, лорд Элхалин, в приемном зале и хочет поговорить с тобой. Я останусь с твоей женой.

Эллерт спустился в приемный зал — единственное помещение Башни, куда допускались посторонние. Дамон-Рафаэль стоял там; за его спиной неподвижно и безмолвно возвышался телохранитель.

— Ты оказал нам честь своим приездом, брат. Чем могу служить тебе?

— Полагаю, ты слышал о нарушении перемирия?

— Неужели ты пришел призвать меня к оружию?

— Неужели ты думаешь, что я сам бы явился сюда ради этого? — с презрительным смехом отозвался Дамон-Рафаэль. — Нет, здесь от тебя больше проку. После стольких лет, проведенных тобою в посте да молитвах, мне что-то не верится в твои боевые навыки… да и в остальные мужские способности. Нет, брат, у меня есть для тебя другое поручение.

Эллерту пришлось призвать на помощь всю выдержку, чтобы стерпеть неприкрытый сарказм, звучавший в словах брата, и спокойно повторить, что он готов служить своему верховному лорду.

— Тебе приходилось жить за Кадарином. Ты когда-нибудь бывал в землях Алдарана, возле Каэр-Донна?

— Нет, только в Ардаисе и Неварсине.

— Тем не менее ты должен знать, что клан Алдаранов становится слишком могущественным. Они владеют замком Алдаран у Каэр-Донна, а также Сэйн-Скарпом и Скатфеллом. Недавно они заключили союз со всеми своими соседями — с Ардаисом, Дарриэлом и Сторном. Они из рода Хастуров, но лорд Алдаран не приехал на мое вступление в права лорда Элхалина. Более того, он уже много лет не посещает праздник середины лета в Тендаре. Теперь, когда снова разразилась война, он похож на огромного ястреба в своем горном гнезде, готового обрушиться на Нижние Земли, если мы потеряем много сил и не сможем противостоять ему. Если все, кто находится в союзе с Алдараном, ударят по нам одновременно, сама Тендара не устоит. Я могу предвидеть день, когда все Домены от Далерета до Холмов Килгард подпадут под владычество Алдарана.

— Я не знал, что ты обладаешь даром предвидения, брат, — заметил Эллерт.

Дамон-Рафаэль покачал головой:

— Для этого не требуется большой одаренности, да, пожалуй, и большого ума. Когда родичи враждуют, в брешь между ними вступают враги. Я пытаюсь договориться о новом перемирии, но это не так-то просто. Наши почтовые птицы днем и ночью летают с секретными депешами. Кроме того, одна из моих лерони работает на приеме и передаче посланий, но, разумеется, ей мы не можем доверить ничего секретного: то, что известно одному, становится известно всем, кто находится на связи. Вот теперь, брат, мы подошли к той услуге, о которой я хочу тебя попросить.

— Я слушаю, — сказал Эллерт.

— Много времени прошло с тех пор, как замок Хастур посылал дипломатическую миссию в Алдаран. Однако мы нуждаемся в более тесных связях. Сторны владеют землями к западу от Каэр-Донна, прилегающими к Серраису. Возможно, они сочтут выгодным для себя присоединиться к Риденоу. Тогда все кланы в пределах Хеллеров окажутся втянутыми в эту войну. Как думаешь, ты сможешь убедить лорда Алдарана сохранять нейтралитет и удерживать своих союзников от поспешных действий? Не думаю, что он захочет воевать на нашей стороне, но он может воздержаться от какого-либо участия в распрях. Ты приобрел неварсинские навыки и хорошо знаешь язык Хеллеров. Ну как, Эллерт, ты поедешь туда?

Эллерт внимательно изучал лицо брата. Задание казалось ему слишком простым. Неужели Дамон-Рафаэль задумал какое-то предательство или просто хочет убрать его с дороги, чтобы подданным Элхалина не пришлось делить свою преданность между двумя братьями?

— Я в твоем распоряжении, Дамон-Рафаэль, — ответил он. — Но я не искушен в дипломатии.

— Ты повезешь от меня письма, — сказал Дамон-Рафаэль. — Ты будешь писать секретные депеши и отсылать их ко мне с почтовыми птицами. Конечно, ты будешь сочинять и открытые послания, содержание которых станет известно соглядатаям с обеих сторон. Самые секретные донесения будешь посылать под матриксной печатью, которую не сможет открыть никто, кроме меня. Полагаю, тебе под силу сотворить печать, заговоренную таким образом, что если послание попадется на глаза постороннему, оно немедленно исчезнет?

— Это достаточно просто, — подтвердил Эллерт. Теперь он понял. На свете было совсем немного людей, которым Дамон-Рафаэль мог бы добровольно вручить рисунок своего сознания, чтобы настроить матриксную печать. Попав в руки убийц, такая печать становилась бесценным оружием, подобным устройству, о котором рассказывал Корин.

«Выходит, я оказался одним из двух или трех человек, которым Дамон-Рафаэль может доверить такую власть над собой, ведь я поклялся защищать его и его сыновей».

— Ты получишь прикрытие для своей миссии, — продолжал лорд Элхалин. — Нам удалось перехватить посланца из Алдарана; мы опасались, что он был направлен с предложениями к Риденоу. Но когда моя лерони прозондировала его во сне, выяснилось, что он был направлен к нам с личным поручением от лорда Микела. Я не знаю подробностей, но это не имеет никакого отношения к войне. Его память была очищена матриксом, и когда посланец приедет сюда для разговора с твоим Хранителем — а это, я полагаю, произойдет очень скоро, — он не будет помнить о том, что его перехватили и прозондировали. Я договорился с Корином. Ты будешь официальным начальником эскорта под мирным флагом, который препроводит посланца Алдарана на север, до Кадарина. Никто не заметит, если ты решишь продолжить поездку и отправишься с ним в Алдаран. Это тебя устраивает?

«А какой у меня есть выбор? Я уже много дней знаю, что поеду на север; я не знал лишь, что конечным пунктом будет замок Алдаран. И какое отношение к этому имеет Рената?»

— Вижу, что ты все продумал, — сказал он вслух.

— С заходом солнца мой оруженосец приедет сюда и вручит тебе документы, удостоверяющие твою личность в качестве моего посланника, а также инструкции по пересылке сообщений и почтовые коды. — Дамон-Рафаэль встал. — Если хочешь, я нанесу твоей леди визит вежливости. Это будет принято за обычный семейный визит, без какой-либо секретной цели.

— Благодарю тебя, — сказал Эллерт. — Но Кассандра чувствует себя неважно и лежит в постели. Я передам ей твои наилучшие пожелания.

— Прекрасно. — Дамон-Рафаэль усмехнулся. — Хотя, полагаю, поскольку ты решил жить с ней в Башне, вас вряд ли можно поздравить. Не думаю, что она уже носит твоего ребенка.

«Еще нет, а может быть, и никогда…» Эллерт чувствовал себя опустошенным.

— Нет, нам еще не выпало такой удачи, — ответил он.

Дамон-Рафаэль никак не мог узнать о реальных отношениях. Он не знал ни о клятве, которую они дали друг другу, ни об обстоятельствах, при которых она была нарушена. Просто наугад поворачивал нож в ране. Не стоило тратить время и силы на его злорадство, но Эллерт все же рассердился.

Однако он был обязан повиноваться своему брату как верховному лорду Элхалина, а в речах Дамона-Рафаэля звучал здравый смысл. Если северяне из Хеллеров решат вступить в войну, произойдет настоящая катастрофа.

«Мне нужно радоваться, что боги предоставили мне достойный способ послужить своему роду в этой войне, — подумал юноша. — Если мне удастся убедить Алдарана сохранять нейтралитет, я помогу Хастурам и всем их вассалам».

Дамон-Рафаэль собрался уходить.

— Благодарю тебя, брат, за то, что ты доверил мне столь важную миссию, — сказал Эллерт. Голос звучал так искренне, что Дамон-Рафаэль в немом изумлении посмотрел на него. Когда он обнял Эллерта на прощание, в его жесте ощущалась теплота. Эллерт знал, что они никогда не станут друзьями, но в этот момент братья были ближе друг к другу, чем когда-либо раньше.

Позже тем же вечером Эллерта снова вызвали в приемный зал — видимо, для встречи с посланцем Дамона-Рафаэля, явившимся с секретными кодами и депешами.

Корин встретил его перед дверью.

— Эллерт, ты говоришь на языке Хеллеров? — спросил он.

Тот кивнул. Интересно, сделал ли его брат Корина своим доверенным лицом, и если да, то почему?

— Микел из Алдарана прислал нам гонца, — сказал Хранитель. — Но этот юноша не слишком хорошо владеет нашим языком. Может быть, ты поговоришь с ним на его собственном наречии?

— С радостью, — ответил Эллерт.

«Значит, не посланец от Дамона-Рафаэля, а гонец от Алдарана, — подумал он. — Мой брат упоминал о том, что разум этого человека подвергся зондированию без его согласия. Думаю, это несправедливо, но, в конце концов, идет война».

Войдя вместе с Корином в приемный зал, он сразу же узнал гонца. Его ларан неоднократно показывал ему это лицо — молодое, худощавое, с темными бровями и волосами. Человек смотрел на него дружелюбно, хотя и с некоторой настороженностью. Эллерт приветствовал его формальным обращением на языке Хеллеров.

— Ты оказал нам честь своим приходом, сиарбайнн, — произнес он, специально сделав ударение на архаичной форме слова «незнакомец», которое могло означать и «незнакомый друг». — Чем я могу служить тебе?

Молодой человек встал и поклонился:

— Я Донел Деллерей, приемный сын и посланник Микела, лорда Алдарана. Он обращается к ваи лерони из Башни Хали.

— Я Эллерт Хастур из Элхалина, а это мой родич и друг Корин, главный Хранитель Башни Хали. Ты можешь говорить свободно.

«Разумеется, это больше чем обычное совпадение, — подумал он. — Алдаран посылает гонца как раз в то время, когда мой брат является сюда со своим планом. Или он изобрел этот план специально к приезду гонца? О боги, укрепите меня — я повсюду вижу заговоры и встречные заговоры!»

— Сначала, господа, я должен принести вам извинения лорда Алдарана за то, что он послал меня, а не приехал сам, — начал Донел. — Он бы не замедлил явиться к вам как проситель, но он уже стар, и ему трудно вынести дорогу от Алдарана. К тому же я проделал этот путь быстрее, чем он. Вообще-то, я рассчитывал быть здесь после восьми дней пути, но, кажется, потерял один день.

«Это Дамон-Рафаэль с его проклятым мысленным зондированием!» — подумал Эллерт, но ничего не сказал, ожидая продолжения.

— Нам доставит удовольствие оказать услугу лорду Алдарану, — сказал Корин. — О чем он просит?

— Лорд Алдаран просил меня передать, что его дитя, его единственная дочь и наследница, несет в себе ларан, еще не виданный ранее. Пожилая лерони, заботившаяся о девочке с самого рождения, больше не знает, что с ней делать. Девочка близка к критическому возрасту, и мой приемный отец опасается, что пороговая болезнь может убить ее. Поэтому он обращается к ваи лерони с нижайшей просьбой. Не найдется ли среди них одна, которая сможет позаботиться о его дочери в самое трудное время?

Существовал обычай, по которому обученные в башнях лерони могли становиться наставницами молодых наследников в трудные подростковые годы, когда пороговая болезнь собирала страшную жатву с сыновей и дочерей благородных каст. Ларанцу из Башни Арилинн был первым, кто посоветовал Эллерту искать убежища в Неварсине. К тому же, подумал Эллерт, если Алдаран решил обратиться в Хали с просьбой о такой услуге, то он тем более воздержится от вступления в войну и не захочет навлечь на себя гнев Элхалина.

— Хастуры из Элхалина и те, кто служит им в Башне Хали, будут рады помочь лорду Алдарану в этом деле, — заметил Эллерт и обратился к Корину на языке равнин: — Кого мы пошлем?

— Мне показалось, ты сам хотел уехать. Ты не слишком жаждешь остаться здесь или махать мечом на поле брани.

— Разумеется, я поеду в Алдаран, по поручению от своего брата и с миссией от его имени, — согласился Эллерт. — Но мужчине не подобает обучать юную девушку. Ей нужна наставница женского пола.

— У меня нет ни одного лишнего человека, — напомнил Корин. — Теперь, когда мы останемся без Ренаты, Мира понадобится мне для наблюдения, а Кассандра еще недостаточно опытна даже для работы в матриксном круге, не говоря уже о такой трудной задаче, как обучение искусству пользоваться лараном.

— А Рената не могла бы поехать? — спросил Хастур. — Мне кажется, уехав в Алдаран, она точно так же окажется вне зоны военных действий, как если бы вернулась в Нескью.

— Да, Рената — самая подходящая кандидатура, — кивнул Корин. — Но она не едет в Нескью. Разве ты еще не слышал? Нет, — ответил он на собственный вопрос — Пока Кассандра была больна, ты оставался с ней и поэтому не знаешь последних новостей. Дом Эрленд Лейнье прислал сообщение, в котором Ренате предписывается ехать не в Нескью, а домой для бракосочетания. Оно уже дважды откладывалось. Я не думаю, что Рената снова откажется от этого ради того, чтобы отправиться в какой-то Богом забытый угол Хеллеров и учить босоногую горную девчонку пользоваться лараном!

Эллерт встревоженно взглянул на молодого Донела. Не услышал ли тот оскорбительное замечание? Но Донел, как и полагалось посланцу великого лорда, смотрел прямо перед собой, вроде бы не замечая ничего, не имевшего к нему непосредственного отношения. Если он достаточно хорошо знал язык Нижних Земель и понял слова Корина или обладал достаточно сильным лараном, чтобы прочесть его мысли, то никак не дал знать об этом.

— Мне не кажется, что Рената очень торопится выйти замуж, — пробормотал Эллерт.

Корин хохотнул:

— Мне кажется, ты хочешь сказать, что ты сам не торопишься увидеть ее замужем, дружище.

Заметив вспышку бешенства в глазах Эллерта, он торопливо добавил:

— Я всего лишь пошутил, родич. Скажи молодому Деллерею, что мы спросим дамиселу Ренату Лейнье, не согласится ли она отправиться в поездку на север.

Эллерт обратился к Донелу с формальными фразами. Тот поклонился и ответил:

— Передайте ваи домне, что Микел, лорд Алдаран, не оставит ее неоценимые услуги без вознаграждения. В знак благодарности он назначит ей приданое как собственной дочери, когда для нее настанет время выйти замуж.

— Это более чем щедрое предложение, — заметил Эллерт, ничуть не покривив душой. Использование ларана не покупалось и не продавалось, как обычная услуга; по традиции, его можно было использовать лишь на службе касте или клану. Лейнье были состоятельны, но вряд ли обладали богатством Алдаранов, и у Ренаты появилась возможность получить приданое не хуже, чем у настоящей принцессы.

После обмена любезностями молодого Донела препроводили в чертог, где ему предстояло ждать окончательного решения.

— Возможно, мне следовало бы организовать такую поездку для Ариэллы, — с сожалением заметил Корин, когда они с Эллертом проходили через силовое поле в главные покои Башни. — Она принадлежит к роду ди Астуриен, но она недестро, поэтому за ней почти ничего не дают. Даже если бы мой брат разрешил мне жениться, что вряд ли возможно, он бы не позволил мне взять в жены бедную девочку. — Он с горечью рассмеялся. — Но это не имеет значения. Даже если бы она получила в приданое все драгоценности Кэртона, Хастур из Каркосы не может вступить в брак с недестро из рода ди Астуриен; да если бы у Ариэллы и было такое приданое, то ее отец, несомненно, выдал бы ее замуж, и я бы навсегда потерял ее.

— Ты уже давно в том возрасте, когда мужчине следует обзавестись женой, — заметил Эллерт.

Корин пожал плечами:

— Мой брат вовсе не жаждет, чтобы у меня родился наследник. У меня сильный ларан, и я зачал с полдюжины сыновей для проклятой генетической программы — от разных девушек, всех и не упомнишь, — но так ни разу и не видел детей, хотя слышал, что все они обладают лараном. Лучше не привязываться к ним. Я понимаю, что любая попытка скрещивания Хастуров с Эйлардами или Ардаисами приводит к тому, что дети от таких браков гибнут от пороговой болезни. Конечно, это тяжело для матерей, но сам я не собираюсь убиваться от горя.

— Как ты можешь так спокойно относиться к этому?

На какое-то мгновение маска безразличия исчезла, и Эллерт увидел, как настоящее лицо Корина исказилось страданием.

— А что мне остается делать, Эллерт? Ни один из сыновей Хастуров не имеет свободы выбора, и так будет продолжаться до тех пор, пока лерони этой чертовой племенной конюшни, которая называется нашей кастой, устраивают все браки и даже следят за отцовством наших бастардов. Не все же из нас похожи на тебя и способны сохранять монашеское целомудрие! — Его лицо снова стало каменно-бесстрастным. — В конце концов, это не такая уж неприятная обязанность. Пока я живу здесь и работаю Хранителем, я большую часть времени бесполезен для любой женщины, а это почти то же самое, что жизнь в монастыре… Мы с Ариэллой берем от жизни что можем, когда позволяют обстоятельства. Я не похож на тебя, романтика в поисках большой и чистой любви, — агрессивно добавил он и отвернулся. — Ты поговоришь с Ренатой или это сделаю я?

— Лучше ты, — сказал Эллерт, уже зная, каков будет ответ; знал, что поедет на север с Ренатой. Он видел это снова и снова в мысленных образах, а следовательно, это было неизбежно.

Выходит, он полюбит Ренату, забудет свою прежнюю любовь, откажется от клятв, данных Кассандре?

«Мне вообще не следовало уезжать из Неварсина, — подумал Хастур — Лучше бы я бросился в пропасть с высочайшей вершины, прежде чем позволил отцу увезти меня оттуда!»