"Нежный ангел" - читать интересную книгу автора (Бристол Ли)

Глава 20

Кейси усмехнулся и вытер пот с ремешков на шляпе.

— Думаю, он попался. — В течение последнего часа ответный огонь из шахты был беспорядочным, и Кейси понял: у них кончаются патроны. После последних пяти залпов наступила тишина. — Он точно попался.

— А может, он сейчас просто лежит в засаде, собираясь заманить нас в ловушку? — предположил Бриггз.

Кейси покачал головой. Ему везло сегодня как никогда.

— Ты его здорово зацепил. Видимо, поэтому он без толку тратит пули. Либо уже умер, либо скоро умрет.

— Там есть еще девчонка.

— Да. — Его глаза алчно сверкнули, и он вытер пот со лба. — Если она умная, последнюю пулю оставит для себя.

— Ну тогда идем?

— Да, — мрачно произнес Кейси. — Идем. Я слишком много потратил времени на этих двоих.

Их отделяло от входа в шахту всего лишь несколько ярдов. Когда они прижались к отвесной скале, все, что им нужно было делать, — это время от времени перезаряжать оружие и стрелять, не боясь быть задетыми самим.

Но они знали, что войти в этот темный туннель — совсем другое дело. Впрочем, эти двое, находящиеся сейчас в шахте, считай, у них в руках. Если бы Кейси не был в этом уверен, он бы никогда не решился туда войти.

Кейси пропустил Бриггза впереди себя.

— Ты очень помог мне, Бриггз, — проговорил он искренне. — Я хочу, чтобы ты знал это. Ты — один из лучших партнеров, с которыми я работал. — И он выстрелил Бриггзу в затылок из револьвера сорок пятого калибра. — Но я никогда не любил делиться, — добавил он, перешагнул через тело и вошел в шахту.

Энджел казалось, что она целую вечность крадется в этой темноте, погребенная в недрах горы. Слезы застывали на ее щеках, грязь прилипла к лицу. Кончики ее пальцев начали болеть и кровоточить, оттого что она постоянно хваталась за стену. Она придерживалась левой стороны, как велел ей Адам. Ее мучил холод внутри и снаружи, и временами дрожь накатывала на нее с такой силой, что она не могла дышать.

В таких случаях она вынуждена была останавливаться и приказывать себе дышать, мысленно представляя Адама, его тепло, и заставлять себя верить, что она обязательно выберется отсюда. Передохнув, она снова брела вперед.

«Все не так плохо. Стены не давят на меня. Воздуха много», — внушала она себе. И продолжала идти. Потому что где-то там, за ее спиной, умирал Адам.

Сначала она слышала стрельбу. Каждый выстрел как будто проходил через ее тело, ей казалось, что каждая пуля пронзает ее плоть, и она думала: "Что это было? А вдруг это та самая пуля, которая попала в Адама? А может, он умер? И все это ни к чему? Или, может, он сам убил этих бандитов?

Вдруг он заманил их и убил, и я уже могу вернуться?" С каждым новым шагом ей приходилось бороться с желанием повернуть назад.

А потом она уже не слышала никаких выстрелов. Но зато ей было слышно другое. Твари, которые бегали у нее под ногами, твари, которые ползали. Твари, на которых она могла наступить в темноте. Твари, которые могли запутаться в ее юбке. Твари, которые могли ползти по ее руке или могли коснуться лица, — от ужаса ей хотелось кричать. Ей хотелось кричать и кричать без остановки. Еще одно мгновение, еще один шаг — и она непременно закричит. Но она не издала ни звука.

Было так темно, что в этой темноте она потеряла счет времени. Вечность была просто огромным черным туннелем, наполненным страхом, и Энджел очутилась в ловушке, дойдя до середины этого туннеля. Она шла, прижимая одну руку к стене, шаркая ногами, вытянув впереди себя другую руку и покачиваясь от усталости. Если бы ее рука дотронулась до чего-нибудь живого, Энджел не знала, что бы она тогда сделала. Она была уверена, что ее мозг просто взорвался бы от ужаса.

И тут ее рука действительно на что-то наткнулась. Насколько она смогла понять, это была твердая, ровная, плотно утрамбованная земля. Тупик!

Энджел не закричала. Она прислонилась к булыжнику в стене и горько зарыдала.

Адам не знал, как долго он сидел в ловушке в этой темной шахте. Пот катился с него градом, руки дрожали. Он то терял сознание, то снова приходил в себя, и ему казалось, что прошло очень много времени. И всякий раз, когда сознание возвращалось к нему, он продолжал надеяться, что все изменилось, но все оставалось по-прежнему. Та же самая бесцветная пустота вокруг, тот же запах сырости, тот же револьвер, зажатый в его руке.

Недавно в винтовке закончились патроны. Он не понимал, как это случилось. Ему нужно было беречь патроны, и он бы об этом помнил, если бы мог ясно мыслить.

Но его лихорадило, и раненое плечо превратилось в одну леденяще горячую боль, и лившийся с него градом пот казался ему кровью. В револьвере остался последний патрон. Он слышал, как Кейси вошел в шахту.

Он думал об Энджел. Он послал ее в туннель. Возможно, он послал ее на верную смерть. Она была напугана и одинока, а он ничем не мог ей помочь. Он сделал это для нее.

Он заставил ее пройти через этот туннель.

Шаги осторожно приближались. Он затаил дыхание. Он не был уверен, были ли это шаги человека или крыс. Крыс, которые бегали по туннелю и которых так боялась Энджел.

Он моргнул, избавляясь от пота, который заливал глаза. Он крепко сжал револьвер, положив его на колено, и замер в ожидании.

«Ну давай, — думал он мрачно. — Давай…»

Одна из теней вдруг обрела форму. Форму мужчины, который приближался к нему. Мужчина не видел вжавшегося в стену Адама, который казался просто частью темноты.

Адам выжидал. Его револьвер был на взводе. Человек подходил все ближе, двигаясь уверенно, но осторожно. Вот он подошел уже достаточно близко. Можно стрелять. Адам нажал на курок…

И — промахнулся.

Вдруг Энджел почувствовала поток свежего воздуха. Как сумасшедшая, она ощупью пробиралась вдоль стены туда, откуда он шел, и неожиданно ее рука угодила в грязь. Проход! Тут был проход, выход был не полностью завален, но он был такой узкий! Его ширина была такой, что Энджел едва могла просунуть туда свои плечи, и кто знает, что ждет ее впереди…

Темнота вокруг. Темнота впереди. И Адам…

Она начала руками раскапывать рыхлую грязь, чтобы расширить щель. Она не могла лезть в этот крошечный проход, просто не могла себя заставить. А потом на животе вползла в отверстие, но когда попыталась подняться, то не смогла этого сделать.

После обвала ширина туннеля не превышала трех футов, а высота была всего один фут. Головой она задевала потолок, неровный пол царапал живот, плечи сдавило с обеих сторон. Грязь забила ей рот. Она не могла дышать, она была вдовушке…

Энджел ползла вперед, извиваясь, как змея, вонзая носки ботинок в землю, подтягиваясь на кровоточащих пальцах. Она не могла повернуть назад, для этого не хватало места, она не могла вернуться и вынуждена была ползти вперед.

«Адам, зачем ты это сделал со мной? Почему ты заставил меня пойти в туннель?»

Проходили часы. Дни. По крайней мере так ей казалось.

Темнота окружила ее со всех сторон, и Энджел совсем не, продвигалась вперед, ей просто мерещилось, будто она движется. Она навсегда останется здесь, в этой ловушке, она умрет, придавленная этой землей, и когда она пропадет ко всем чертям, все произойдет именно так — это будет длинный темный туннель, который никогда не кончится.

«Мама, зачем ты послала меня в этот туннель?»

Через некоторое время она уже не слышала ни звуков собственных рыданий, ни скольжения своего тела, ни шороха гальки, которую она разбрасывала, упорно продвигаясь вперед. Она просто продолжала ползти, оставаясь на месте, и совсем не приближалась к концу пути, потому что забыла, куда направлялась.

И вдруг она вспомнила. Ранчо в Нью-Мексико. Дом со стеклянными окнами, который стоял в зеленой долине, освещенный солнцем. Свет отражался от каждой поверхности, играл в водоемах, проникал сквозь окна. Там был Адам — подъезжая к крыльцу, он махал ей шляпой. И женщина.

Женщина с черными волосами и такими же глазами и лицом, очень похожим на лицо Энджел. Она улыбалась и протягивала к ней руки. Нью-Мексико как раз и был в конце этого туннеля. И она может добраться до него, если будет продолжать ползти.

Нью-Мексико. Дом. Красивое место. И она знала, что это ее дом из-за этих солнечных лучей, бесконечного света… света такого яркого, что ее щекам стало жарко и заболели глаза. Дом. Она всегда таким его себе представляла.

Утопающим в свете.

Но он не был так далеко, как она думала. Глаза ей действительно слепил свет. И она ощущала его на своих щеках.

И она слышала голоса и какое-то движение. Туннель внезапно закончился, и она заскользила вниз, под уклон.

А потом свет появился повсюду. Ослепительно белый свет, наполненный движущимися тенями и приглушенными голосами, и она поняла, что это ее дом. Она наконец добралась до него. Она была цела и невредима. Она вернулась домой.

Энджел попыталась встать, но ее не держали ноги. Ей, наверное, показалось, как кто-то положил ей руку на плечо.

И она подняла голову, чтобы рассмотреть одну из теней, стоящих перед ней, но увидела лишь ноги в темных ботинках.

Она упала на эти ноги, плача и смеясь.

— Помогите мне, — лепетала она, задыхаясь от счастья. — Пожалуйста… помогите мне.

Адам шел, спотыкаясь, вдоль каменной стены, иногда бежал, иногда еле двигался, шатаясь от слабости, и поднимал такой шум, который и мертвого мог бы разбудить. Но это не имело значения. Он сам был почти мертвецом. Он оставлял за собой такой след, который и слепой мог бы разглядеть в темноте, а бандит упорно следовал за ним. Единственное чего Адам не понимал, — почему его до сих пор не застрелили?

Когда он остановился, опираясь о стену и тяжело дыша, он услышал шаги, но они были далеко позади — тот, кто его преследовал, двигался осторожно. Сначала Адам пришел в замешательство, а затем сообразил, что бандит, должно быть, остановился, чтобы обыскать седельные сумки. И куда ему торопиться? Он знал о каждом движении, сделанном Адамом, по звуку его шагов. Он знал, что в конце концов все равно его настигнет.

Адам не хотел умирать. Только не сейчас. Только не тогда, когда Энджел все еще была в туннеле. Не тогда, когда Энджел ждет его. Он не мог сейчас умереть.

Он бросился вперед, больше не заботясь о том, сколько шума производит. Когда наконец он остановился передохнуть, у него подкашивались ноги, и он прижался к стене, выжидая и прислушиваясь.

Кейси осторожно приближался, идя на звук шагов и держа наготове револьвер. Он знал, что Адам сейчас безоружен, но все равно не хотел рисковать. Этот проклятый болван сегодня один раз его уже удивил, но удача была на стороне Кейси. Он не допустит, чтобы этот ковбой одержал над ним верх.

Он услышал, как покатился камешек, и повернулся на звук. Когда он увидел тень человека, прислонившегося к стене, на его лице появилась злорадная ухмылка.

— Ну что, попался? — Его голос отдавался эхом в тишине, и это, похоже, ему понравилось. — Думаю, ты ожидаешь, что я прикончу тебя здесь, и я, пожалуй, так и сделаю.

Сейчас я этим займусь. Но сначала… — его голос стал грубым, — у тебя есть кое-что, что мне нужно.

Адам с трудом разбирал слова сквозь шум в ушах и тяжелое дыхание.

— Да, — ответил он и удивился силе собственного голоса. — Эта вещь у меня.

Вдруг Кейси оглянулся:

— А где твоя девчонка? Только, пожалуйста, никаких фокусов.

— Никаких фокусов, — согласился Адам. Он с трудом сунул руку в карман куртки и достал крест. Его ладонь опускалась под тяжестью креста, ему было трудно его держать. — Ладно, забирай его себе.

Адам видел, какой жадностью загорелись глаза Кейси, когда он увидел драгоценность. Он предположил, что до этого момента его враг не был до конца уверен, что когда-нибудь снова увидит крест.

— Тогда передай его мне, — приказал Кейси. — Дай мне его.

— Лови!

Адам размахнулся и швырнул крест.

Кейси развернулся и попытался поймать крест, когда тот полетел над глубоким ущельем. Его револьвер упал в пропасть, когда он замахал руками, чтобы удержать равновесие.

На мгновение ему показалось, что он сможет справиться, но тут везение навсегда покинуло его. Край обрыва, где он стоял, обвалился под ним, и Кейси упал в темную бездну вслед за крестом.

Адам не услышал окончания его крика. У него в глазах рее потемнело, и он потерял сознание…

Когда он открыл глаза, вокруг был свет. Мерцающие огоньки, сверкающие огни, огни, которые плыли и колыхались в воздухе. Он подумал, что, наверное, уже умер.

А потом что-то коснулось его лица. Это была рука, мягкая и теплая. Он попытался сфокусировать на ней взгляд, но все, что смог увидеть, — это пятно над ним, напоминающее лицо, но скорее бесформенную тень неземного существа. Ангел.

И вдруг ангел заговорил:

— Я здесь, Адам. Эти люди — они пришли тебе помочь.

Ты поправишься. Там было все, как ты говорил: деревня и священник. Они пришли, чтобы помочь тебе.

Адам пытался разобраться в том, что она сказала, но даже усилие, которое он делал для того, чтобы не потерять мысль, очень утомляло его. Энджел была здесь. Не важно, мертвый он или живой. Потому что она рядом с ним.

Он пробормотал:

— Крест. Я потерял его. Он упал в пропасть. Он пропал.

Он услышал приглушенный шум голосов, который постепенно превратился в жужжание в его ушах. Затем мужской голос произнес со спокойной уверенностью:

— Возможно, это и к лучшему. После стольких веков о" выполнил свою миссию.

Адам почувствовал, что его сознание уплывает, и он успел подумать лишь о том, что, возможно, этот человек прав.

Крест выполнил свою миссию. Он подарил ему Энджел и сохранил им обоим жизнь. Этого чуда ему хватит до конца дней.

Каса-Верде был самым великолепным домом из всех, которые Энджел видела за свою жизнь. Он был расположен, как старинный замок, на вершине холма, возвышаясь над всеми постройками на мили вокруг. Энджел наблюдала, как в течение последнего часа он приближался к ним, и не могла справиться с радостным ожиданием.

Адам взглянул на нее:

— Ты нервничаешь?

— Ты не говорил мне, что он такой большой.

— Он никогда не казался мне очень большим.

— Я бы хотела, чтобы мы сначала поехали в твой дом.

Он подавил смешок:

— Он совсем не похож на этот дом.

— Мне все равно. — Она посмотрела на него. — Это то место, где я хочу жить.

Он ей улыбнулся, и дрожь перестала ее сотрясать.

Она достала портрет, что делала по крайней мере раз сто за время их поездки, и попыталась представить мысли, надежды и чаяния той женщины, что называла себя ее матерью.

— Не волнуйся, — сказал Адам.

— Мне не хочется, чтобы она разочаровалась во мне.

Он улыбнулся и ничего не ответил. Он все уже сказал ей раньше.

Они проехали под деревянной аркой и оказались перед домом. У Энджел бешено заколотилось сердце, затем постепенно она начала успокаиваться. В конце концов, это был не замок, а просто каменный дом, большой и прочный. Во дворе стоял деревянный конь-качалка, и к козлам для пилки дров была прикреплена толстая доска, чтобы получились детские качели. По двору бегали щенки, они возбужденно тявкали и сновали между копытами лошадей.

Дверь открылась, и на крыльцо вышли две женщины.

Первая была высокой и рыжеволосой, трое маленьких детей липли к ее юбкам и наблюдали за приближением всадников с застенчивым любопытством. «Моя сестра, — подумала Энджел с благоговением. — Моя сестра и мои племянники и племянницы… Моя семья. И они были здесь все это время».

Рыжеволосая женщина ей улыбалась, но взгляд Энджел привлекла другая. Она была темноволосой и красивой, не очень изменившейся по сравнению с портретом, который Энджел носила в потайном кармане. Она двигалась с какой-то быстрой, текучей грацией, когда приподняла юбки, сбежав по ступенькам, и остановилась на полпути к всадникам, прижав руку к груди и глядя на Энджел.

Энджел соскочила с лошади, и сердце у нее вновь заколотилось. И вдруг она увидела, как светится счастьем лицо женщины, и заметила слезы в ее глазах. И больше она не боялась.

Консуэло открыла ей свои объятия.

— Энджел, — проговорила она, — добро пожаловать домой!

Адам смотрел, как мать обнимает Энджел.

— Здравствуй, мама, — прошептала она.