"Семейные тайны" - читать интересную книгу автора (Пикарт Джоан Эллиотт)

9

Бен медленно катил по улице, высматривая номера зданий, чтобы не пропустить дом Дж. Д.Мэтьюза. День был яркий и солнечный – нечастая вещь в Портленде, на веревках трепетало от порывов ветра стираное белье, в воздухе носился детский смех.

– Вот он, – сказал про себя Бен. На обшарпанном почтовом ящике с трудом можно было различить номер, записанный у него в книжке.

Бен съехал с дороги и повернул ключ зажигания в машине, взятой им напрокат в аэропорту. Дом явно нуждался в покраске, крыша, собранная из разноцветной черепицы, напоминала лоскутное одеяло, а крохотное крыльцо сильно осело и покосилось. В противовес обветшалости и запущенности дома, лужок перед ним аккуратно подстрижен, а крыльцо окаймляли ухоженные клумбы; правда, цветов, по причине прохладной погоды, не было видно.

Бен посмотрел в зеркальце заднего вида, поправил свой коричневый галстук, подобранный к желтой рубашке и, прежде чем выйти из машины, натянул на себя коричневый пиджак. Захлопнув дверь, он неожиданно ощутил предательское бурчание в животе.

– Черт тебя побери, Уайтейкер, – обругал он себя. – Давай же, действуй. Мэтьюз, надо полагать, человек, занятый на производстве, еле сводит концы с концами.

За углом домика Бен увидел старый, помятый, видавший лучшие дни «фольксваген», а затем обратил внимание на одно из передних окон дома – оно было все в трещинах. Мэтьюз, вне сомнения, должен обрадоваться приезду голливудского режиссера не меньше, чем визиту папы римского.

Вперед, папа римский, с иронией подумал Бен. Мэтьюз, помимо всего прочего, потрясный писатель, что, как мог заключить Бен по личному опыту, должно придать характеру определенную эксцентричность. Все писатели немножко тронутые, подумал Бен. Они непредсказуемы в своем поведении и каждом своем последующем шаге. И этот задрипанный Дж. Д.Мэтьюз мог запросто послать Бенджамина Уайтейкера, известного деятеля кино, сына еще более знаменитого режиссера, к чертовой бабушке или куда там еще.

– Чудеса, да и только, – сказал Бен, и в желудке снова запели петухи. – Ситуация – нелепей не придумаешь.

Он прошел по газону, с опаской ступил на крыльцо и постучал в дверь. Стук бешено скачущего сердца и шум в ушах еще больше увеличили его нервозность.

Дверь открылась, и Бен увидел молоденькую девушку, свирепо уставившуюся на гостя, – в ней было футов пять с хвостиком, на голове – буйство темных кудрей, глаза – карие, горящие гневом, одета в джинсы и длинную не по размеру шотландскую рубаху. Поскольку она была босиком, Бен вскользь мог заметить, что на ногах маникюр нежно-розовых цветов. Личико у нее, как решил про себя Бен, прелестное, на глаз ей лет шестнадцать, и неизвестно из-за чего она была злой как черт.

– О, вот и отлично, – сказала она саркастически. – Просто прекрасно. Вам сказано было, что я уеду – значит, уеду. Звать сюда вышибалу в рубашке с галстуком, чтобы силой выселить меня отсюда, – это, извините, уже верх нахальства.

– Слушайте, я…

– Нет, это вы слушайте, мистер Маккоу. Вы меня на пушку не берите. У меня есть еще больше часа до полудня. Так что убирайтесь с моего крыльца, или я вызову полицию. Это уже шантаж, и я, парень, не оставлю такое дело без последствий.

– Спокойнее, – сказал Бен, подняв руку. – Я не знаю, о чем вы тут говорите. Мне нужно повидаться с вашим отцом. Он дома?

– А?

– Слушай, малыш, извините, мадемуазель, не могли бы вы просто-напросто передать отцу, что с ним хотят поговорить?

– Мой отец? – сказала она, немного остывая. – И как же его зовут, моего отца?

– Вы забыли? – спросил Бен, расплываясь в ослепительнейшей из своих улыбок. И зачем я так, подумал он секундой позже. Теперь она действительно разорвет его на мелкие клочья. – Ладно, ладно, полегче. Его зовут Дж. Д.Мэтьюз, и мне необходимо поговорить с ним.

Девушка сощурила глаза.

– Зачем он вам? Вы что, сборщик налогов? Все счета оплачены, кроме ренты, и я уже сказала, что к полудню съезжаю.

– Вас что, выселяют по суду? – спросил Бен, округлив глаза. – В полдень? Черт, как это неудачно.

– Да, это вам не на пикник выехать, – сказала она со вздохом. – Ну ладно.

– Вот и хорошо. – Бен снова расплылся в улыбке. – Минута разговора с Дж. Д.Мэтьюзом очень многое для меня прояснила бы. Так я могу войти?

Она вскинула руки.

– Почему бы и нет?

Бен вступил в маленькую гостиную и увидел несколько картонных коробок на полу, почти доверху забитых вещами. Мебели было мало, и вид она имела весьма нетоварный, но в комнате очень чисто.

Бен снова перевел взгляд на девушку.

– Насколько я понимаю, вы сейчас заняты, – сказал он. – Но мне действительно очень нужно поговорить с Дж. Д.Мэтьюзом.

– Ну так и говорите, – сказала она. – Я буду паковаться, а вы говорите. По какому вы делу?

– Его нет дома?

– Кого?

– Вашего отца? Дж. Д.Мэтьюза?

– Мистер, я не видала своего отца с того благословенного момента, когда он отчалил от нас. Мне тогда было четыре года, и звали его Клэресом Мэтьюзом. Моя мать умерла пять лет назад, и ее звали Энн Мэтьюз.

Бен нахмурился.

– Тогда кто же такой Дж. Д.Мэтьюз?

– Я! Господи, надо же быть таким непонятливым. Я – Дж. Д.Мэтьюз, Джулия Диана Мэтьюз. Так… Прекрасно, сгодится. – Она взяла две книги и положила их в коробку. – Я упаковываюсь, но вы-то можете говорить. Так чего вам надо?

Черт, все еще не веря своим глазам, подумал Бен. Эта малышка – Дж. Д.Мэтьюз? Нет, нет, не может быть. Она прячет от Бена отца, потому что приняла гостя за сборщика налогов. Эта Джулия Диана написала «Дорогу чести»? Невозможно. Совершенно невозможно.

– Сколько вам лет? – спросил он.

– Вы занимаетесь переписью населения? Ну конечно же, как я сразу не догадалась, – сказала она, закрыла коробку и запечатала ее сверху клейкой лентой.

– Вы шутите, – сказал Бен. – Вам… Ну, сколько же?… Девятнадцать, двадцать?

– Двадцать четыре, но только это не ваше дело. И не говорите мне, как молодо я выгляжу, уже тысячу раз слышала. – Она выпрямилась и взглянула на него в упор. – Послушайте, это не самый торжественный день в моей жизни. Почему бы вам не сказать мне, что вам надо, и не убраться. Я – Дж. Д.Мэтьюз, мне двадцать четыре года. Я никогда не перехожу улицу в неположенном месте и не обижаю бродячих собак и детей. Меня вышвыривают отсюда. Чем бы ваша фирма ни торговала, я все равно не в состоянии этого купить, но я никому ничего не должна, исключая квартирную плату за две недели хозяину дома. Вот кто я. У вас есть три секунды, чтобы сказать мне, кто вы и что вам надо.

– Черт, – сказал Бен, не отрывая от нее глаз. – Так вы, действительно, Дж. Д.Мэтьюз?

– Вы не очень быстро улавливаете чужую мысль, правда? – сказала девушка, с тревогой глядя на него. – Я сказала об этом уже раз десять.

– Вы… Это вы написали сценарий «Дороги чести»? – спросил Бен, скорее утверждая, чем спрашивая. – Я несколько ошеломлен. То есть, я был просто уверен, что Дж. Д.Мэтьюз мужчина, человек с солидным писательским стажем. Вы – человек, который придумал Онора Майкла Мэйсона.

– Да, он самый. – Она примостилась на краешке стула. – А вы кто? – сказала она вдруг шепотом. – Вы откуда знаете про «Дорогу чести»?

– Можно присесть?

Она махнула рукой в сторону дивана.

– Я Бенджамин Уайтейкер, а попросту – Бен. Как мне вас лучше всего называть?

– Джи Ди. Откуда вам известно о моей книге? Вы со студии «Экскалибер пикчерз»?

– Нет.

– Ох, черт, – сказала она, снова ссутулившись. – Конечно, это пустая фантазия. Я просто представила, что вы скажете: Джи Ди, моя дорогая, я голливудский киномагнат или как это там называется, и хочу поставить фильм по вашей сценарной заявке. Дни, когда вас выселяли из дома, навсегда позади, моя маленькая пташка. С сегодняшнего дня вы будете есть одну только икру, если, конечно, пожелаете… Ох, ну примерно вот так.

Бен рассмеялся.

– Джи Ди, моя милая, – сказал он улыбаясь, – я голливудский режиссер и хочу перенести на экран «Дорогу чести». Вы, моя пташка, будете есть икру ящиками… – Его улыбка потухла. – Или голодать, как и все мы.

Джи Ди поморгала в недоумении.

– Вы действительно режиссер из Голливуда? Пожалуйста, не надо так шутить со мной. У меня ушло два года, чтобы написать «Дорогу чести», потому что ночами я работала официанткой, урывками спала по утрам, а днем писала. Я была так взволнована и горда собой, когда закончила рукопись. Я послала ее в «Экскалибер пикчерз», а потом подумала, что, может быть, мне стоило взять агента или… В общем, не знаю. И вот с того времени мой автомобиль сломался, и пользы от него, как от трупа, срок аренды истек, и хозяин поднял плату за возобновление договора, а в довершение всего меня уволили с работы, поскольку работала я через пень колода. Мне не нужно никакого сочувствия, все, что я прошу, – не играть со мной в такие игры: сразу признать, что это была плохая шутка, или… «Дорога чести» – в какой-то степени часть меня, и разыгрывать меня в такой день и по такому поводу – по меньшей мере непорядочно.

– Это не игра, и я не шучу, Джи Ди, – сказал Бен сдержанно. – Я давно уже искал что-то вроде «Дороги чести». Вы – талантливейший писатель, и я просто горю желанием поставить фильм по вашему сценарию. Клянусь, это не шутка.

– О, Господи, – прошептала Джи Ди, и глаза ее наполнились слезами.

– Слушайте, – Бен наклонился вперед. – Все гораздо сложнее, чем может показаться со стороны. Я долгие годы тянул лямку ассистента режиссера и, когда обнаружил «Дорогу чести», понял, что пробил час сделать свой собственный фильм. Я пошел к Карлу Мартину, директору «Экскалибер пикчерз», и сказал ему о своем желании. Он отказался оказать мне поддержку, и я ушел со студии. Понимаете? Я официально уволен с «Экскалибер пикчерз». Я планирую осуществить постановку фильма своими силами – найти спонсоров, арендовать частную студию, короче говоря, все сделать сам. Это большой риск, Джи Ди, и никаких гарантий быть не может. Но я много лет учился под руководством Джейка Уайтейкера, моего отца, и знаю, что созрел для такого шага. А еще я точно знаю, что, прочитав «Дорогу чести», Карл Мартин через минуту взялся бы ставить его на своей студии. Я пытаюсь быть с вами настолько честным, насколько это вообще возможно. У вас нет никаких оснований идти на риск и ставить все на карту вместе со мной, но именно об этом я и прошу.

– Понятно, – сказала Джи Ди еле слышным шепотом. – Да, я понимаю вас.

Бен встал.

– Думаю, это будет справедливо по отношению к вам: дать время, чтобы все обдумать и взвесить. – Он пошел к дверям. – Я остановился в «Хилтоне». Буду ждать вашего звонка.

– Бен, – сказала Джи Ди, вставая.

Тот замер и, не снимая руки с дверной ручки, обернулся.

– Да?

– Вы, вероятно, откопали «Дорогу чести» в горе рукописей, которые прислали вам такие же самонадеянные, как я, авторы, – сказала она дрожащим голосом. – Вы нашли ее, поверили в нее, увидели на ее страницах то, что я хотела выразить, то, о чем молилась, на что надеялась. Вы – Уайтейкер, и я, наконец, сообразила, с кем имею дело, простите, что не сразу вспомнила. Я ясно осознаю все, что вы сказали о риске и об отсутствии гарантий. Но, Бен, – слезы показались на ее глазах, – вы поверили в мой сценарий, и это для меня значит больше, чем я могу выразить словами. Поэтому… я верю в вас. «Дорога чести» – ваша.

Бен не выдержал и стал рассматривать потолок, чтобы сдержать подступивший к горлу комок. Снова посмотрев на Джи Ди, он подошел к ней, взял ее лицо в свои ладони, вытер слезы с ее щек и – утонул в открывшихся навстречу ему темных глазах.

– Спасибо, – сказал он хрипло.

– О, это я вас должна благодарить. Мои сердце и душа – в этой книге. Приняв ее, вы как бы приняли и меня. Наверное, я горожу чепуху, но…

– Нет, вовсе не чепуху, – торопливо сказал Бен. Эта девушка, с виду – почти девочка, необыкновенно хороша. Впрочем, какая же девочка? Джи Ди Мэтьюз была женщиной на все сто, и женщиной необыкновенной прелести. И из-под пера этого миниатюрного и изящного создания вышла на свет самая закрученная, горестная и трогательная история, которую ему когда-либо приходилось читать. И теперь от Бена зависит, чтобы талант, заключенный в этом хрупком теле, был оценен по заслугам.

– Вы так много вверяете в мои руки, Джи Ди…

– Я уверена в выборе. Честно, уверена.

Ему хочется поцеловать ее, внезапно понял Бен. Ее губы казались такими мягкими и нежными, что ему захотелось ощутить их движение своим ртом, ощутить их вкус, встретить ее язык своим, крепко прижать к себе, ощущая под мешковатой рубашкой еле различимые контуры тела.

Бен отстранился от Джи Ди и отошел к двери. Он увидел, как в глазах ее мелькнуло удивление, потом она посмотрела в пол, пряча обуревавшие ее эмоции. Тряхнув головой, она подняла глаза вновь и протянула руку.

– Ну что, по рукам, Бен?

Он сжал ее пальцы.

– Нам так много надо обсудить, подписать с вами официальный контракт, и, если вы, конечно, пожелаете, ваш адвокат может изучить текст, прежде чем вы подпишете его.

Она рассмеялась и опустила руку.

– Если я не в состоянии заплатить за квартиру, то у меня уж точно нет денег на адвоката. Святые небеса, мне нужно как можно скорее сматываться отсюда, пока этот отвратительный мужлан, хозяин дома, не показался и не начал на меня орать.

– А куда вы едете?

– Пару дней я могу перекантоваться у друзей, а там что-нибудь придумаю. А пока запру эти коробки в моей машине и буду молиться, чтобы хозяин дома не отбуксировал ее за это время на улицу. Итак, чемодан и машинка едут со мной, а остальное я уложила.

– Джи Ди, нам о многом надо переговорить, – сказал Бен. – Мне надо знать, где вы остановитесь. Нужно без промедления начинать писать сценарий по «Дороге чести» и многое другое надо обсудить. Было бы гораздо лучше для дела, если бы я снял для вас номер в «Хилтоне».

– Да, но…

– Сэкономим время, силы… Нет, в самом деле – это самое лучшее, что можно в такой ситуации сделать. Будет составлена смета на фильм, и счет за номер, как часть производственных расходов, оплатит кинокомпания «Уайтейкер продакшн».

– Если вы отыщете спонсоров.

Бен улыбнулся.

– Очень своевременное напоминание.

– Простите, – сказала она. – Раз вопрос так поставлен, полагаю, что есть смысл в том, чтобы находиться недалеко друг от друга и оперативно утрясать все детали. О, небеса, как я боюсь проснуться и обнаружить, что это только сон!

– Это и есть сон, – сказал Бен тихо. – Точнее, мечта. Ваша и моя, и мы объединим их в одну. И мы осуществим ее, Джи Ди, осуществим во что бы то ни стало, клянусь вам!

Джи Ди взглянула ему в глаза, и у Бена потеплело в паху, а по спине побежал ручеек пота. Черт побери, что же эта Джи Ди с ним делает? Вид этой тонкой женщины в линялой мешковатой рубашке выворачивал его наизнанку. Бену Уайтейкеру чаще всего доводилось встречаться с фотомоделями и актрисами, у которых из-под дорогой одежды рвались наружу пышные формы. Невысокие, коротко остриженные существа в джинсах, какими бы привлекательными они ни были, никогда не пленяли его. Черт, Джи Ди выглядела совершенным подростком, том-боем, сорвиголовой, которая вот-вот побежит на школьный двор играть в американский футбол. Она не красилась, не употребляла духов и даже… Боже сохрани!.. Она не носила туфель!

– Ваша мечта и моя мечта, – тихо повторила Джи Ди. – Сольются вместе. В одно целое.

Ох, черт, простонал про себя Бен. Слова, повторенные ею, взгляд этих темных глаз вызвали в воображении картину их единства, слияния – переплетенные, сросшиеся воедино тела… Нет, это всего лишь игра взбудораженного воображения, образ того, к чему он так опасно приблизился. Просто судьба обрела облик этой женщины, а сама Джи Ди ни при чем. Итак, вернемся к нашим баранам.

– Давайте выберемся отсюда, – сказал он грубовато-фамильярно. – Коробки прихватим с собой, чтобы быть уверенными в их сохранности. И… Есть у вас туфли?

– Ох, – воскликнула Джи Ди, взглянув на ноги. – Конечно, конечно, сейчас одену тенниски. – Она прошла в спальню. – Держу пари, – крикнула она оттуда, – этот подлюга вышвырнет мою машину со своего двора. Ну, да ладно, в любом случае, она немного стоит.

– Вы писали что-нибудь после того, как отослали сценарий в «Экскалибер пикчерз», – крикнул Бен.

– Писатели всегда что-нибудь пишут, – откликнулась она. – Если они не пишут, у них начинают проявляться опасные симптомы.

Бен рассмеялся и взвалил на плечо коробку.

Джи Ди вернулась в теннисках цвета морской волны и тут же подхватила другую коробку. Бен изловчился открыть ногой дверь, и они пошли к машине. Немного погодя, все вещи эмигрантки поневоле были в машине.

– До свидания, домик, – сказала она, оглянувшись на хибару.

– Вы как будто грустите? – удивился Бен.

– В этом доме я написала «Дорогу чести». И я тогда была счастлива, хотя крыша походила на решето и текло как из ведра. Я… Это прозвучит глупо, но я чувствую, Бен, что перепугана до смерти. Хочется убежать обратно в дом, закрыть двери и сказать, чтобы вы возвращались через шесть месяцев, а я пока тем временем посмотрю и решу, готова ли взяться за это дело. – Она помолчала. – Да, конечно, звучит глупо.

– Не совсем, – сказал Бен, открывая дверцу. – Естественно, вы потрясены и плохо соображаете, что к чему. Готовы ехать?

– Да, готова, – сказала она, но голос ее звучал неуверенно.

Бен вырулил на дорогу, то и дело поглядывая на соседку. Она отвернулась от него и стала смотреть в боковое стекло, поэтому он не мог видеть выражение ее лица. Пальцы на коленях были стиснуты, и Бен подумал, что Джи Ди еще не скоро придет в себя. Внезапный страх перед лицом то ли исполнения желаний, то ли их окончательного краха не выпускал ее из своих цепких рук. Ничего не поделаешь, подумал Бен, а впрочем…

– Джи Ди, – позвал он.

– А? – Она прямо-таки подпрыгнула от звука его голоса.

– Над чем вы работали с момента отсылки сценария?

– Ну, продала несколько коротких рассказов, статей, зарисовок…

– А как насчет новой книги?

– Тут дело так обстояло. Мне пришла в голову одна идея, она меня мучила, мучила, и, чтобы от нее отделаться, я сделала набросок и накидала план следующей книги. После окончания «Дороги чести» я вообще-то была так морально и физически истощена, что не рассчитывала даже когда-нибудь еще написать большую книгу. Я думала, что буду писать короткие рассказы и прочую мелочевку. И вдруг – та идея, и я сумела выплеснуть ее на бумагу. Это было так здорово!

Вот она и расслабилась, подумал Бен. Надо просто дать ей возможность поговорить о ее писательском труде. Ему были понятны ее проблемы. Многие женщины, с которыми он знался, не любили в нем эту страсть все доводить до совершенства, из-за которой отменялись свидания и разрушались отношения – погруженный в свои мысли, он не замечал чужих обид. Зато Джи Ди его бы поняла, потому что не меньше Бена предана своему ремеслу. Идея, случайно мелькнувшая в голове, овладевала ими и делала почти лунатиками, не позволяя отрываться для повседневных мелочей. Всех это раздражало. А вот Джи Ди наверняка поймет его.

– Вообще-то, мне сейчас не до книги, – снова заговорила Джи Ди, отрывая Бена от его размышлений.

– Отчего же?

– Я использовала каждую свободную минуту для того, чтобы убежать в библиотеку и там изучить всю литературу, которая есть, о том, как пишут сценарии.

– Что? – воскликнул Бен и проехал на красный свет.

– Вы нас угробите, Бен Уайтейкер. Слава Богу, эта машина не врезалась в нас.

– Вы сможете переделать рукопись в сценарий?

Джи Ди пожала плечами.

– Не знаю, я же не пробовала. Я пока что только изучала, как это делается. Тут даже расположение страниц другое, а еще куча всего, что надо сделать: порядок движения по съемочной площадке и все такое. Необычно и очень захватывающе. Не знаю, но кажется, я смогу с этим справиться. В уме, по крайней мере, мне это удавалось.

– Здорово! – сказал Бен, не удержав радостной улыбки. – Значит, вы в состоянии сделать сценарий по рукописи.

– Я не уверена, что смогу, Бен.

– А понравится вам, если кто-то еще приложит руку к вашему сюжету, вмешается в ваши с Онором Майклом Мэйсоном отношения?

– Нет. Когда вы так говорите, мне это совершенно не нравится.

– Что я и предполагал услышать, – с удовлетворением сказал Бен.

– Да. Но я…

– Эй, приятель, я буду рядом. Если вы застрянете на какой-то технической детали, я сделаю это вместе с вами. Просто фантастика, Джи Ди! Мы будем иметь готовый к работе сценарий даже раньше, чем я рассчитывал. Устранив все острые углы заранее, мы тем самым сэкономим немало времени и денег. О, Боже, как здорово! Сегодня же вечером отпразднуем это событие, Джи Ди Мэтьюз.

– Отпразднуем? – слабым голосом спросила Джи Ди.

– Ну да! «Уайтейкер продакшн» почти что состоялся. У нас есть режиссер, директор, рукопись, сценарист, ассистент-администратор, кстати сказать – моя сестра, Линдси. Во всяком случае, планы выглядят вполне реальными, мадемуазель. Мы на пути к успеху. Так что никаких возражений – сегодня вечером мы празднуем рождение фирмы.

– Очень мило с вашей стороны, – уныло сказала Джи Ди.

– Э-эй. – Он мельком взглянул на нее, затем снова устремил взгляд на поток транспорта. – Вас что-то не устраивает? Вы выглядите так, будто я предложил вам сесть в кресло стоматолога. Вы что, не хотите выбраться в город?

– Конечно, хочу. Как вы насчет «Макдональдса»?

– Что?

– Бен, последнее платье, которое я имела, приказало долго жить с год тому назад. Идя в ресторан, я надевала форму, садясь за письменный стол, натягивала джинсы. Те немногие встречи с другими людьми, которые мне удавалось втиснуть в мое рабочее расписание, были в случайных местах, куда незазорно появиться в джинсах. Я не могу выйти в город. Я боюсь, что как только войду в «Хилтон», меня тут же с треском вышибут оттуда. Не думаю, что в «Хилтоне» с распростертыми объятиями примут сомнительную особу в джинсах, теннисках и линялой фланелевой рубахе. Вы любите «Макдональдс»?

Бен улыбнулся.

– Да.

– Вот и хорошо.

– Люблю, но не сегодня. Мы сейчас поедем в магазин и купим вам сногсшибательное платье, чтоб можно было со спокойной душой отпраздновать наше великое начинание.

– Нет, нет и нет, – сказала Джи Ди, мотая головой. – Я не могу позволить вам сделать это.

– Можете.

– Нет.

– Прошу не спорить, – с очаровательной улыбкой сказал Бен. – Я человек настроения и непредсказуемых реакций. Умный подчиненный никогда не станет спорить с начальником, если тот – человек настроения. Умный человек скажет только: «Есть, сэр», отсалютует и сделает то, что ему приказано.

Джи Ди рассмеялась.

– Вы сумасшедший.

– Нет, всего лишь режиссер, подверженный колебаниям настроений. – Бен щелкнул языком. – Что делать, придется вам с этим смириться, Джи Ди. Как человек умный, вы скоро сами признаете необходимость этого. А вон впереди и «Хилтон». Сначала поселим вас, а затем отправимся за покупками. Идет? И так как вы с первого раза мне понравились, я освобождаю вас от необходимости отдавать честь, можете обходиться простым: «Да, сэр»! Господи Боже, я же очень великодушный парень.

– Вы крепкий орешек, – с улыбкой сказала Джи Ди.

– У вас будет новое платье.

– Бен, я…

– Идет?

– Ну, ладно, – сказала она, поднимая руки. – Сдаюсь, черт побери.

– А как же «да, сэр»?

– Бенджамин, пташечка моя, – сказала Джи Ди сладким голосом. – Сказать вам, куда вы можете вставить свое «да, сэр»?

Бен взорвался хохотом.

– Нет, пожалуй, не хочу.

– Вы мудрый человек, мистер Уайтейкер.

Их общий смех разнесся в вечернем воздухе, и они оба еще улыбались, входя в двери «Хилтона». Дежурный администратор был немало удивлен, что мужчину в костюме стоимостью в пятьсот долларов сопровождает девочка-подросток в джинсах и застиранной фланелевой рубахе, но виду не подал.

Джи Ди закуталась в пушистое полотенце, и кожа ее после роскошной пенной ванны блестела, как отполированная. У кровати она еще раз остановилась, чтобы полюбоваться лежащим на ней голубым шифоновым платьем. Рядом разложены босоножки, делающие ее на три дюйма выше, и белье. Никогда в жизни у Джи Ди не было таких вещей. Сначала ей казалось неудобным вместе с Беном заходить в дорогой магазин, но он настолько не придавал этому значения, что в конце концов она отбросила смущение. Бену Уайтейкеру явно не впервой покупать женщине великолепные и дорогие подарки, и делал он это со вкусом и размахом.

Следовало ли ей разрешать покупать себе такие экстравагантные вещи, как нижнее белье, или нет, Джи Ди толком не знала. У нее не было опыта общения с бонвиванами и знаменитостями, и как вести себя в такой ситуации, Джи Ди не представляла. Одно она знала точно: если таким путем этот парень рассчитывал получить доступ в ее постель, то он сильно ошибался.

Джи Ди плюхнулась в кресло у окна и глубоко вздохнула. Какой невероятный день, подумала она. Бен Уайтейкер будет снимать фильм по ее книге «Дорога чести». Бен. Бенджамин Уайтейкер. Он потрясающе сложен и дьявольски красив. Зеленые глаза, каштановые волосы, калифорнийский загар – все в нем бесподобно.

И у него была мечта. Точь-в-точь как у нее.

– Вот это новость, а, Линдси? – возбужденно сказал Бен, прижав телефонную трубку к уху плечом. – Здорово, а?

– Нет слов, Бен. Мне и в голову не могло прийти, что Джи Ди Мэтьюз может оказаться женщиной. И такой молодой. Ну, конечно, постарше меня, но для такой книги – поразительно молодой. О, Бен, я так взбудоражена! Когда вы прилетаете?

Бен перебрался на кровать и упал на подушки.

– Надеюсь, что завтра. Я намекнул ей, что нам надо быть рядом друг с другом во время работы над сценарием, но не предлагал ей напрямую, чтобы она приезжала к нам. Из ее слов я понял, что ее здесь ничто не держит, кроме пары-тройки друзей. Думаю, она поедет.

– Будем надеяться. Расскажи, что это за человек, какая женщина?

Бен нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Она красивая?

– Да, в некотором смысле. Естественной красотой… Но это же так скучно, Линдси.

– Нет, нет, продолжай. Что еще?

– Черт, я не знаю. У нее отличное чувство юмора, она на самые безрадостные вещи бросает радостный свет. Например, дом, в котором она жила, ветхий и угрюмый, но цветочные клумбы перед крыльцом и лужок перед домом – как на картинке. И так во всем. Улавливаешь?

Совсем как Дэн, подумала Линдси. Эта женщина – как Дэн, сделавший из паршивой квартиры в доходном доме конфетку.

– Да, я понимаю, более того – уважаю такую способность. Продолжай, я слушаю.

– Линдси, – простонал Бен, – довольно.

Черт! Чего от него ждет Линдси? Что он должен сказать? Что у Джи Ди губы, от одного вида которых можно умереть и не встать?

– Да ты все равно скоро с ней познакомишься, Линдси, и сможешь составить собственное мнение. Мы поселим ее в отеле, пока не сможем все устроить. Сегодня же вечером поговорю с ней об этом. А пока мы идем праздновать начало нашей совместной деятельности.

– О? – сказала Линдси. – Это уже интересно. М-да, очень интересно.

– Слушай, оставь эти намеки, – сказал Бен. – Боже, какой же занудой ты иногда становишься. Будет чисто деловая встреча.

– Да, очень интересно.

– Ну все, хватит, – сказал Бен. – Я все тебе припомню, Линдси. Я обязательно поговорю с Уиллоу, когда он или она будет в состоянии понять своего дядю, и расскажу ему или ей, до чего же ты непереносима в роли сестры.

Линдси рассмеялась.

– Тсс, ребенок услышит. Желаю провести это время с пользой и удовольствием. Скажи Джи Ди, что я очень хочу познакомиться с ней. – Она помолчала. – Ты уверен, что ничего больше не хочешь мне о ней рассказать?

– Ну, она…

– Да?

– Она умеет мечтать, Линдси, – сказал Бен тихо. – Спокойной ночи, сестричка.

– Спокойной ночи, Бен, – ответила Линдси.