"Мрак над Джексонвиллем" - читать интересную книгу автора (Обер Брижит)2Девчонку нашел Биг Т. Бюргер. С утра пораньше он отправился порыбачить как всегда, предварительно сунув в рюкзак дюжину гамбургеров и – дабы не подавиться – такое же количество банок пива. Он решил зайти подальше, к самому шлюзу – там легче было отыскать тихое местечко, где бы не плавали окурки и презервативы, которыми местные подростки загадили чуть ли не всю округу. В те далекие времена, когда Биг Тони Бюргер сам был подростком, никто даже понятия не имел о том, что такое презерватив, – все полагали, будто это некая разновидность невероятно шикарного непромокаемого плаща. Прозрел он на этот счет лишь в армии, когда ему – только что оторвавшемуся от материнской юбки в родном Техасе, остриженному «под ноль» здоровенному дурачине ростом метр восемьдесят шесть – в числе прочих капрал вручил целую упаковку этих «плащей». Впрочем, в те времена и звали его несколько иначе – отнюдь не Биг Бюргер, а просто Энтони Бюргер. Однако аппетит у него и тогда был просто-таки феноменальным. Подчас он даже задумывался о том, уж не потому ли его угораздило остаться на сверхсрочной службе и угодить в Корею и Вьетнам, что так, как в американской армии – до отвала, – не кормили нигде. Увы, в конце концов его со всеми надлежащими почестями и наградами отправили-таки в отставку по возрасту, в утешение присвоив ему звание сержанта-инструктора. Итак, этим утром – в то самое время, когда Лори и Джем в том превосходном настроении, что сопутствует обычно последнему учебному дню перед началом каникул, направились в колледж, – Биг Тони Бюргер, расположившись под ивой, мирно распаковывал свой рюкзак, предвкушая наслаждение от рыбной ловли, гамбургеров с пивом и сладкого послеобеденного сна, как вдруг в его много повидавший на своем веку нос ударил более чем неприятный запах. На мгновение старому вояке даже померещилось, будто он вновь оказался там – в джунглях, возле своего приятеля Джима, нарвавшегося на мину и напрочь выпотрошенного: все нутро у него аж по коленям тогда растеклось. Запах был в точности такой же – так вонять могут лишь вывернутые наружу внутренности. Биг Бюргер во мгновение ока обернулся вокруг своей оси; ничего подозрительного – лишь рой мух гудит в колючем кустарнике. Схватившись за рукоятку своего армейского кинжала, с которым никогда не расставался, он подошел поближе к кустам. Похоже было, будто ветви слегка колышутся от легкого ветерка. «Зловонного ветерка», – успел подумать Биг Т. Бюргер, вынимая из ножен острое лезвие кинжала. На какой-то миг он едва не задохнулся: у него создалось такое впечатление, словно кто-то смрадно дохнул ему прямо в лицо; Биг Т. Бюргер невольно скривился, однако ощущение это тут же рассеялось. Тогда он медленно и осторожно стал приближаться к кустам, мысленно напевая очень популярную в свое время песенку Долли Портон, – она всегда помогала ему войти в то состояние, когда тело начинает работать как бы на автопилоте. Запах усилился, стал почти осязаемым – запах крови, плоти, разложения. Меж колючих ветвей кустарника лежала девчонка – или, по крайней мере, то, что от нее осталось; один глаз – открыт, вместо другого – пустая глазница. Бит Т. Бюргер, сняв обвязанный вокруг лба по старой привычке десантника зеленый платок, прикрыл им лицо, дабы хоть как-то защитить свои легкие от этой жуткой вони. Он заметил, что все пальцы на правой руке девочки напрочь отрезаны. На левой не хватает только двух – среднего и безымянного. Форменное расчленение трупа. Он сделал еще шаг вперед и почувствовал, как подошва его башмака погрузилась во что-то мягкое, похожее на губку. Он осторожно приподнял ногу – выяснилось, что он наступил на внутренности девочки. К горлу мгновенно подкатила тошнота, а во рту стало горько: его чуть не вырвало желчью, прежде чем он успел развернуться и броситься бегом. Нужно было сообщить о происшедшем Уилкоксу. Он так спешил, что позабыл про свои рыболовные принадлежности стоимостью в три сотни долларов и совсем еще горячие гамбургеры. Шериф Уилкокс с наслаждением пил пиво, ожидая, когда Дак Роджерс наполнит горючим бак его машины. Общение с этим парнем всегда действовало на него успокаивающе: с Даком не было ни малейшей нужды о чем-либо говорить. А все прочие, стоило им только увидеть Уилкокса, считали чуть ли не своим долгом подойти к нему и тут же изложить все свои маленькие беды и несчастья, тогда как сам Уилкокс больше всего ценил в людях способность не приставать к нему со всякой ерундой. Он с довольным видом потянулся, отчего под бежевой рубашкой проступили его могучие мускулы. В молодости Уилкокс занимался кечем[2], а потому плечи у него казались непомерно широкими, что в сочетании с небольшим ростом лишний раз подчеркивало его сходство с этаким недоверчиво-мрачным быком. Впрочем, когда он еще работал на ринге, его так и называли: «Толстый Бык». Он с наслаждением отхлебнул свежего пива, так что на его широких, с проседью, усах осталось немножко пены. «Толстый Бык» давно уже канул в прошлое, вместе с эпохой тощих коров. Теперь, в свои сорок восемь, он занимал пост шефа полиции в этой старой славной вонючей дыре под названием Джексонвилль. Причем избрали его единогласно уже третий раз подряд – за отсутствием конкурентов. По правде говоря, он и сам до сих пор не понимал, почему согласился в свое время стать в этом Богом забытом уголке и шерифом, и начальником полиции одновременно. Может быть, просто потому, что он здесь родился. А Дед Леонард, например, утверждал, будто все оттого, что по сути своей он – идеалист, а стало быть, нуждается в том, чтобы как-то оправдать свое земное существование. У Леонарда на все есть в запасе какая-нибудь шутка. День предвещал быть на редкость жарким; на горизонте, над вершинами гор, собирались тучи. Уилкокс сдвинул на затылок свою ковбойскую шляпу и вытер платком лоб. По его лицу – с ярко выраженными индейскими чертами – буквально ручьями струился пот. Внезапно его внимание привлек раздавшийся где-то вдали знакомый звук, и густые брови шерифа невольно сдвинулись на переносице: то был явно звук мотора зеленого пикапа, принадлежащего Бигу Т. Бюргеру. Словно вырвавшись из ада, машина на бешеной скорости с лязгом подкатила к стоянке и резко – так что шины завизжали – затормозила прямо перед опешившим Уилкоксом. Из нее выскочил на себя не похожий Биг Т. , и Уилкокс мгновенно понял, что день будет безвозвратно испорчен. Джереми позвонил в дверь Робсонов, и, слава Богу, открыл ему на этот раз сам Лори. – Сибиллу Дженингс убили! – завопил Джереми чуть ли не с порога, так что Лори и дверь не успел за ним закрыть. – Что? – Сибиллу, ну – ту высокую рыженькую девчонку, что встречалась с Томом Прыщом, – так вот ее убили. Шеф Уилкокс заходил к Деду выпить пива и сказал, что ее буквально на кусочки разрезали. Сегодня утром ее нашел в кустах Биг Бюргер, а Прыща теперь, наверное, арестуют. Лори посмотрел на друга без особого энтузиазма: – Ты шутишь или это правда? – Правда! Даже доктор Льюис должен вот-вот к нам зайти – с отчетом Уилкоксу. – А почему они не занимаются этим в полицейском участке? – Потому что в полицейском участке сейчас работают эти типы из санитарной службы – ну, из-за нашествия тараканов. Черт возьми, Лори, да проснись же ты наконец! – А у вас тоже тараканы? – Нет; да и вообще, плевать я хотел на тараканов; ты что, не слышишь, что я тебе говорю? Сибиллу Дженингс – А у нас на кухне их полно. Мама уехала за продуктами, а так все ругалась и ругалась из-за этого, когда я из школы пришел. Знаешь, то, что случилось с Сибиллой, не слишком-то меня удивляет. Лори задумчиво почесал в голове. Джереми раздраженно переминался с ноги на ногу. Наконец Лори, решившись, выпалил на едином дыхании: – Компьютер это предсказывал. – Что? – Да, компьютер. – Врешь. Лори помотал головой: – Не стоит говорить так, я никогда никому не лгу. Да, компьютер и в самом деле это предсказал. Что сегодня должна умереть какая-то девушка. Белая. Так показали цифры. Джереми пожал плечами: – Ох, прекрати, мне это уже поднадоело. Может, зайдем лучше ко мне под предлогом пожрать? Заодно мы могли бы подслушать все, что будет говорить доктор Льюис. Лори протер глаза: – Я немного устал; все-таки целых два часа подряд разговаривал с Джимми. – С Джимми? – Так я называю свой компьютер; тебе кажется, что это не слишком подходящее для него имя? – Да плевать мне на имя этой дурацкой машинки! Что с тобой в конце-то концов, Лори?! – Похоже, мои родители собираются развестись. – С чего ты это взял? – Сегодня утром я слышал, как мама в ванной кричала: «Убирайся, убирайся вон, я не хочу больше тебя видеть, ты мне противен со своей вечной ложью, я ненавижу тебя!»; если бы ты только слышал, каким тоном она это сказала: «Я ненавижу тебя», – у меня мурашки по коже побежали. – Может, она какую-нибудь театральную пьесу репетировала? Лори с упреком посмотрел на друга: – Ох, Джем, слушай, ты хоть бы иногда спускался с небес на землю! – И это мне говоришь ты, Лори? На подъездной аллее послышался звук колес; мальчики обернулись. На гравии возле дома остановился зеленый «форд», и миссис Робсон принялась извлекать оттуда целые кучи пакетов. Помада у нее на губах размазалась больше обычного, а парик, похоже, немного съехал набок. Она как-то косо глянула на Джема, и тот поспешил ретироваться: – Ладно, уже поздно; мне пора… Мэм, может, вы разрешите Лори зайти сегодня ко мне поужинать, ведь теперь каникулы… Миссис Робсон внимательно рассмотрела огромный баллон аэрозоля для уничтожения тараканов, слегка встряхнула его и лишь затем своим тягучим голосом ответила: – Ну что ж, почему бы и нет; как ты на это смотришь, Лори; если ты согласен, я могла бы немного отдохнуть… Джереми на мгновение представил себе отдых миссис Робсон в компании целого ящика виски. Лори вздохнул: – О'кей, я постараюсь вернуться вовремя. И они ушли, оставив миссис Робсон в одиночку сражаться с привезенной ею кучей пакетов; ее фигура на высоких каблуках слегка покачивалась в дверном проеме, словно некое мерцающее видение. Дед приготовил на ужин кукурузное пюре с ветчиной, жареную картошку и кофе. Теперь, устроившись на прохладной веранде, он о чем-то беседовал с Уилкоксом. Джем и Лори, выудив из холодильника по бутылке кока-колы, устроились в кухне поужинать. – Видишь ли, Леонард, не нравится мне все это. Не люблю я никаких убийств. Есть фараоны, которые чуть ли не наслаждаются ими. Такое не по мне. Лично я могу получить наслаждение, лишь наблюдая за восходом солнца. Меня очень огорчает, что эта девчонка умерла. Даже если она и в самом деле была распоследней из шлюх. Джем с Лори дружно прыснули со смеху, чуть не подавившись кукурузным пюре. Это же просто гениально, что полицейский участок оккупировали полчища тараканов: им теперь доведется стать свидетелями самого настоящего расследования. И отнюдь не по делу о краже кур. По делу об убийстве! – Ты виделся с ее родителями? – спросил Дед, теребя бороду. – Что поделаешь: обязан был… Невелико удовольствие. Бедняга Уэс, похоже, с кулаками на меня готов был наброситься. Да и Эмма тоже оказалась не в лучшем состоянии. По их мнению, Сибилла ни с кем не гуляла, никаких наркотиков не принимала, не курила, не пила – ну разве что жвачку иногда жевала… Ни дать ни взять – нечто вроде Святой Девы. И что я мог им сказать? Что она каждую субботу вечерком трахалась с кем-нибудь на заднем сиденье их собственного «бьюика»? – А что этот парень – Том, как бишь его там? – Хуган? Я допросил его. Утверждает, что весь вечер провел с приятелями в кинотеатре для автомобилистов. Приятели это подтверждают, что, впрочем, ничего не доказывает. Два точно таких же засранца, как он, – вечно под кайфом. Их здесь прозвали «Три прыщекера» – из-за вечных прыщей. Мать его закатила мне самый настоящий скандал: она, мол, близкий друг нашего всеми любимого мэра и т. п. Я сказал ей, что мне очень жаль, но в отсутствие Руди единственным представителем власти являюсь именно я; а еще сказал, что не стоит слишком уж волноваться, по-моему, у этого парня вряд ли хватило бы пороху, чтобы выкинуть подобный номер. Он, конечно же, воображает себя очень крутым парнем, стоящим вне закона, – по той простой причине, что иногда курит «травку», но я лично не думаю, что он способен когда-либо зайти дальше этого. На всякий случай запретил ему выезжать из города. На данный момент главное – не нагнетать напряжения. И все же я предпочел бы, чтобы Руди был сейчас здесь – дабы несколько сгладить атмосферу. Руди Джонсон, всеми любимый мэр Джексонвилля, накануне уехал в Юту – хоронить свою несчастную маму. Этим предлогом он воспользовался еще и для того, чтобы немного отдохнуть – порыбачить где-нибудь в полном одиночестве. – Не нагнетать напряжения… Это будет не слишком просто, в такой-то дыре. Готов поспорить, что все в городе только об этом теперь и говорят… – покачав головой, заметил Леонард. – Знаю. К счастью, я вполне могу рассчитывать на то, что Биг Бюргер не станет расписывать свою находку во всех деталях. И один Бог ведает, что… Раздался автомобильный гудок, и какая-то машина затормозила, въехав во двор. Затем послышался вполне благовоспитанно звучавший голос: – Добрый вечер, Леонард; добрый вечер, шериф; ну и жара, скорей бы зима наступила, что ли! – Хотите пива, док? – Нет, спасибо, спиртного я не пью; может, у вас найдется стакан холодной воды? – Джем, принеси-ка воды со льдом доктору Льюису. Джереми налил стакан воды, бухнул туда целую горсть льда и отнес доктору. Льюис был высоким, тощим и рыжим, с типично докторским лицом, всегда серьезным голосом и квадратными очками на носу. Джем подумал, что он, наверное, специально придает себе такой вот типично докторский вид, чтобы произвести неотразимое впечатление на свою клиентуру. Затем вспомнил о том, что доктор Льюис служит в местном морге, а стало быть, у клиентуры его нет другого выбора: ни один из его клиентов никогда его даже не – Скоро ты станешь таким, же толстым, как твой отец. – Отцу моему чихать на тебя, сметанная рожа. Тут через тонкую перегородку послышался хорошо поставленный голос доктора Льюиса: – Я обследовал тело; не знаю, могу ли я говорить об этом в присутствии Леонарда… – Продолжайте, док; Леонард у нас глух, как тетерев. Леонард вежливо улыбнулся, как бы подтверждая справедливость сказанного. Льюис прочистил горло, а Джем подумал: «Ну и комедиант!» – По правде говоря, такого за многие годы работы мне видеть еще не доводилось. Я имею в виду такой… звериной жестокости. Все внутренние органы изорваны и частично, я бы сказал… сожраны. – Сожраны? Собакой, что ли? – Трудно сказать, кто это сделал; одно ясно: на такое способен лишь разъяренный безумец. Руки и ноги оторваны, а по всему телу – следы укусов. – Может быть, целая свора собак? Учитывая, что в городе есть целая куча болванов, которые заводят собак довольно опасных пород, вряд ли стоит удивляться, что… – сквозь зубы проговорил Уилкокс. Но хорошо поставленный голос доктора Льюиса перебил его, прозвучав при этом несколько тише, чем прежде: – Я не склонен думать, что в этом повинны собаки, шериф, ибо… гм… следы укусов очень четкие и… гм… по моему мнению, речь может идти лишь о зубах, причем – бесспорно – человеческих. Лори замер, так и не успев поднести очередную ложку с пюре ко рту. Джереми затаил дыхание. Тут послышался хриплый голос Деда: – Вы хотите сказать, что несчастная девочка была Лори медленно выплюнул назад в тарелку полупережеванное пюре с ветчиной. – Черт возьми, Лори, да ты совсем белый стал! – Не смешно! – возразил Лори, вытирая рот рукавом. Раздался голос Уилкокса с характерным для него легким тягучим акцентом: – Не нравится мне все это, совсем не нравится. Уж коли Биг Бюргер взялся жрать людей прямо так, сырьем… В ответ Льюис возмущенно заметил: – Я нисколько не шучу, шериф. – Не сердитесь, доктор; жизнь и так слишком коротка для того, чтобы портить себе кровь, – вряд ли вы возьметесь утверждать обратное. Ладно; если я все правильно понял, нам придется иметь дело с каким-то чокнутым. – Похоже, да… Ей буквально выскребли одну глазницу, Уилкокс, дочиста выскребли. – Может, этот тип еще и кусочком хлеба ее подтирал? – пробурчал Уилкокс, отхлебывая пива, и в голосе его сильнее, чем когда-либо, проскользнули крестьянские интонации. На мгновение воцарилась тишина; было слышно только, как Льюис нервно задвигал ногами по полу. – Вам вовсе не обязательно корчить из себя словно сошедший с телеэкрана стандартный образец шерифа – этакого толстого болвана-алкоголика. – Иначе тебе непременно придется обзавестись и черными очками, Герб, – вклинился в разговор Дед Леонард. – Никогда в жизни их не носил; солнцу я предпочитаю смотреть прямо в лицо, как и всем, кто под ним ходит. Извините меня, Льюис; я, кажется, вас малость взвинтил, но такая уж у меня привычка: вечно болтаю всякую ерунду, не могу без шуток; как-то в «Космополитен» я вычитал, что это не что иное, как способ защиты от агрессивности окружающего мира. Джереми едва сдержался, чтобы не захохотать во всю глотку, а за ним и Лори. Один ноль в пользу шефа Уилкокса. Льюис откашлялся: – Вот первый набросок моего отчета, шериф, я оставляю его вам; прошу извинить, но мне пора: у меня еще масса работы. – Спасибо, док. И будьте осторожны, если вам вдруг попадется на пути субъект с клыками до колен. Да, кстати: никому ни слова обо всем этом, о'кей? Льюис не счел даже нужным ответить – секунду спустя послышался звук отъезжавшей машины. – Терпеть не могу этого засранца – стопроцентный американец, видишь ли, – проворчал Уилкокс, и Лори с Джемом отчетливо услышали, как забулькала очередная порция пива, которую он опрокинул себе в глотку. – Всякого, кто не слишком уж чисто одет, считает за дерьмо койота. Ладно; мне тоже пора; должно быть, они там уже покончили с тараканьим геноцидом. – Что же ты собираешься делать, Герб, со всей этой историей? – Еще не знаю, Леонард, но, если Льюис не ошибся, нас, я думаю, ждет большая-пребольшая куча всяких гадостей… Ты можешь себе представить, как я явлюсь к Эмме и Уэсу да сообщу им, что их дочь сожрал живьем какой-то сумасшедший? Представляешь, во что мигом превратится город, когда все его добропорядочные граждане повытащат свои ружья из шкафов? Не могу я объявить во всеуслышание о подобной мерзости. Мне нужно подумать как следует. Лестница заходила ходуном под тяжелыми шагами Уилкокса, затем хлопнула дверца машины. Джереми взглянул на Лори – тот допивал свою кока-колу. И, выпучив глаза, произнес: – Сожрана живьем! Лори поставил чашку и уставился на нее так, словно на дне ее надеялся прочесть будущее. Затем помотал кудрявой головой: – Оставь свои шуточки. Забавно, но у меня такое ощущение, будто я уже пережил когда-то всю эту историю. Джем вытер свою тарелку кусочком хлеба. – Естественно: ни дать ни взять начало какой-нибудь очередной ужасовки по телику. Тут вошел Дед Леонард и окинул их внимательным взглядом из-под кустистых бровей. – Ну что, сопляки, неплохо повеселились, подслушивая разговоры взрослых? – Дед, а разве и в самом деле существуют люди, способные на такое? Убить кого-то, а потом его съесть? Дед пожал плечами: – Не так уж давно все люди были каннибалами; не исключено, что кое-кто до сих пор сохранил вкус к такого рода трапезам… А ну-ка, быстренько уберите все это и брысь отсюда, мне еще поработать надо. И если я когда-нибудь узнаю, что вы кому-то об этом рассказали… Леонард так и не закончил этой фразы, ибо продолжение ее Джем и Лори знали наизусть: «Я вам языки, глаза и яйца повыдеру» – в порядке вещей. В полной тишине они вымыли тарелки, Джем вытер губкой клеенку, а Лори тем временем поставил посуду в сушилку. Дед уселся за кухонный стол, водрузив рядом с собой ящик со старыми, вышедшими из строя радиоприемниками. Старые радиоприемники были его страстью; он обожал их чинить, копаться в их проржавевших внутренностях, заново покрывать лаком их деревянные корпуса. Он вел тщательный учет своей коллекции, и самой большой радостью для него было сообщить вам, что «Пате-Маркони» 1928 года только что поймал какую-то нью-йоркскую станцию или же «Торонто» 1932 года начал вдруг издавать какие-то звуки, весьма похожие на русский язык. А снаружи было уже совсем темно. |
||
|