"Чарлстон" - читать интересную книгу автора (Риплей Александра)13После подарка Джо девочка переменилась. Она все еще была тиха и очень вежлива со всеми, но к Симмонсу относилась как к равному, с дружеским интересом. Пинкни радовался, что скорлупка, в которой она пряталась, треснула, хотя и ревновал ее к Джо. С Пинкни она не вела себя так свободно. Но случай сблизил его с девочкой. В августе частые грозы заставляли нянюшек с детьми рано покидать парк. Однажды Софи, взглянув на небо, решила совсем не идти. Лиззи скучала без дела. Она зашла в комнату Пинкни и застала их за работой, которую они старались выполнить, пока леди дремали, а Стюарт уходил в клуб. Лиззи в это время обычно была с Софи в парке. Пинкни обучал Джо грамоте, а сам учился писать левой рукой. – Ах, Пинни! – взвизгнула она. – Дай-ка и я попробую. Пожалуйста. Она была настолько взволнована, что взяла брата за руку. Она впервые прикоснулась к нему с тех пор, как ей подарили медвежонка. Джо, не говоря ни слова, протянул ей дощечку. – Вот это буква «С», – сказал он, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Меня догнать нетрудно. Девочка счастливо вздохнула. – Пинни быстро научит меня, – сказала она. – Пинни – самый умный человек на свете. К несчастью для Пинкни, у него не хватило ума, чтобы справиться с интригой, которую плела вокруг него мать. Джулия вскоре подметила, что Пруденс Эдвардс заинтересовалась Пинкни. Она не уставала подкалывать Мэри насчет того, что семейство Эдвардс небезразлично к ее сыну. Мэри тут же принялась за дело. Всем было известно, что дочь Эдвардса ведет себя вызывающе даже для янки. Девушка не носила ни кринолинов, ни корсетов. Ходила она стремительно, как мальчишка, и под юбкой можно было различить очертания ее ног. И конечно же, ее никто не сопровождал. Она добиралась одна от дома до школы и обратно. Мэри не преминула этим воспользоваться. Первый раз Пинкни даже не догадался, что встреча была не случайной. Мэри попросила сына сопроводить ее в аптеку доктора Тротта на Брод-стрит. Ей необходимо было купить новую нюхательную соль, которую рекомендовала Салли Бретон. По ступенькам она сошла очень медленно, сетуя, что пятка запуталась в складках подола. Однако неудобство тут же исчезло, едва Пруденс Эдвардс показалась на пороге соседнего здания. Мэри подскочила к ней. С минуту она оживленно болтала с девушкой, а затем представила ей Пинкни. – Мы непременно проводим вас домой, мисс Эдвардс. Просто нет никаких слов, какие негодяи шатаются по улицам. Разумеется, когда они подошли к дому девушки, мисс Эдвардс пригласила их на чай. Она и ее отец пьют чай в самое неурочное время, добавила она. Мэри приняла приглашение. – Было бы страшной грубостью отказаться, – шепнула она Пинкни, пока девушка ходила в кабинет за отцом. Пинкни провел довольно жалкие полчаса. Мэри и доктор Эдвардс вели обстоятельную беседу о том, в каком плачевном состоянии находится одежда для хора. Пруденс сидела, положив руки на колени, и внимательно изучала их. Пинкни, чувствуя себя неловко, усиленно пытался подавить волнение. В следующий раз, когда Мэри согласилась зайти к Эдвардсам выпить чаю, он метнул в нее разъяренный взгляд. Доктор Эдвардс казался рассеянным. Пруденс недоброжелательно взглядывала на Пинкни. – Так не следует делать, мама, – сказал он строго, когда они возвращались домой. – Все шито белыми нитками. Ты ставишь меня в неловкое положение и обременяешь мисс Эдвардс. Очевидно, мы нежелательные гости для них. Мэри надула губы и обвинила его в недостатке вежливости. Ей пришлось переменить атаку. Женская проницательность подсказывала ей, отчего в самом деле Пруденс держится с Пинкни натянуто. – Она безумно влюблена в Пинкни, – доверительно сообщила Мэри своей подруге Каролине Рэгг. – Это ясно как день. Я уже послала девушке записку с приглашением заходить к нам всякий раз, когда идет дождь. А ты хорошо знаешь, Каролина, как часты теперь грозы. – Мэри, такое коварство не подобает леди. К тому же это просто глупо. Ведь ты хочешь видеть отца, а не дочь. – Отец будет ее сопровождать, вот увидишь. Девушка неглупа. Она догадается отплатить мне услугой за услугу. – Бедный Пинкни! Ты бросаешь сына прямо ей в когти. – Вздор, не беспокойся о Пинкни. Он помолвлен с Лавинией. Пруденс может сохнуть по нему сколько угодно, она не добьется толку. – И ты называешь себя христианкой! Это ужасно! – Ужасно то, что Божий человек живет здесь почти полгода и ни единая душа из конгрегации не открыла перед ним дверь. Даже члены приходского управления сторонятся его, едва только выйдут из храма. – Да, так себя ведут мужчины. Но ведь многие дамы охотно пригласили бы его к своему столу. – Они не могут этого сделать. Даже я не могу угостить его запросто чашкой чая: один из сыновей должен сидеть рядом со мной. Бедняга был бы рад даже небольшому обществу. Так оно и было. В Чарлстоне Адам Эдвардс жил очень одиноко. В других городах без него, известного проповедника, не обходилось ни одно важное общественное событие. Его приглашали на обеды, на чай и даже в охотничьи общества. Он был одним из лидеров аболиционистского движения в Новой Англии и постоянно выступал с речами на собраниях и съездах. Его строгие религиозные убеждения были искренни, а отзывчивость неподдельна. Набожность Мэри Трэдд явилась для него отдушиной в чуждом, враждебном городе. Ее нежный голос и утешительное воркование наполняли его сердце теплом. С ней он чувствовал себя очень уютно. Вскоре Эдвардсы сделались постоянными гостями в доме Трэддов. Они приходили на чай каждый вторник и пятницу, независимо от погоды. Мать обязывала Пинкни быть ее компаньоном. Пинкни пытался отговориться, Мэри плакала. Приходилось соглашаться. Пинкни держался безукоризненно, внимая пышным монологам Адама Эдвардса, из которых в основном и состояла вся беседа. Пруденс мало участвовала в разговоре. Пинкни привык к тому, что девушки без конца щебечут, заставляя мужчину сознавать собственную значительность. В присутствии Пруденс ему было не по себе. Мэри цвела. Напевая, она хлопотала в гостиной, поджидая гостей. Джулию это совершенно удручало. Она отказывалась знакомиться с Эдвардсами столь же презрительно, как отказывалась от присяги на верность. – Проклятье, – пробормотал Пинкни. Это был первый звук, нарушивший тишину, помимо поскрипывания мелков. Лиззи и Джо оторвались от работы. – Простите, – сказал Пинкни. – У меня сломался мелок. – Пинкни размял затекшие пальцы. – Весь день только и делаю, что пишу. Он резко поднялся из-за стола, едва не опрокинув стул, и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Лиззи крепче сжала мелок. Она пристально вглядывалась в неровный ряд «W», которые написала. Ее ручонка тряслась. Симмонс взглянул на люстру, заливавшую комнату ярким светом. За темными окнами бушевала гроза. Светильник был газовым. Ослепительный свет безжалостно подчеркивал склеенные стыки и помутневшие кристаллы некогда великолепного светильника. – Нелегко писать левой рукой. Неудивительно, что устаешь. Говорил он медленно. Лиззи продолжала писать. – Правда, мне и правой писать тяжело. Я ведь никогда не умел. Ты, букашка, меня опередила. – Придумываешь, – проворчала Лиззи. Она еще внимательней посмотрела на свою доску. – Вовсе нет. Взгляни-ка. – Тень указал на свою доску. Девочка с подозрением вгляделась в путаницу «V», «М» и «W», стеснившихся на запятнанной мелом доске. – Три! – воскликнула она. – Что – три? – Разные буквы. – Вот эти разве не похожи на «W»? – Не все. Вон те похожи. – Она ткнула в них указательным пальцем. Ее рука больше не дрожала. – А вот эта? – Он показал на «М». – Гляди, только повернуть нужно. Поставь вертикально доску, так будет лучше видно. Лиззи послушалась. Она с удивлением взглянула на букву. Затем сдвинула бровки. – Сейчас подумаю, – заявила она. Джо подождал. Слышно было, как за окном квакают жабы. – Понятно! – Лиззи восторженно улыбнулась щербатой улыбкой. – Те, что ты раньше писал не так, теперь написаны правильно. А то, что раньше было правильно, сейчас не получилось. Только «W» у тебя получилось. Или «М», неважно. Джо хмыкнул и почесал нос. Лиззи испытующе поглядела на него. В глазах Джо зажглись озорные искорки. – Да! Вы правы, мисс. Так оно и есть. Девочка засияла. С лукавым видом она потянула его за рукав. – Да, если не перевертываться на голову. – Лиззи хихикнула. Джо с любовью наблюдал за ней. Он никогда не задумывался, почему так привязан к этому ребенку. Ее бледное, испуганное личико тронуло его при первой же встрече. Он был рад, что девочка привязывается к нему все сильней и сильней. Ведь она, безо всякой причины, боялась обоих братьев и мать. Ее страх перед Джулией был ему понятен, он и сам ее побаивался. – Мистер Симмонс? – Что малышка? – Отчего Пинни на меня сердится? – Он сердится не на тебя, а на янки, который отстрелил ему руку. Теперь ему надо учиться все делать заново. И не только писать, но и есть, одеваться, перелистывать страницы в газете. – Зато он умеет читать. – Да. Для этого руки не нужны. – А ты умеешь читать? – Нет. Надеюсь, что ты меня научишь. – Я? Что за глупости! Я сама не умею читать. Только книжки с картинками, потому что по ним я сочиняю истории. Лиззи почти все время проводила в тенистом уголке веранды, листая книжки с картинками, которые презрительно забросил Стюарт. Медвежонок, поблескивая глазками, сидел у нее на коленях. Он внимательно прислушивался к тому, что Лиззи «читала» ему негромким голосом. – Скоро ты пойдешь в школу. Там тебя научат читать, а ты научишь меня. – Да. Ты и вправду этого хочешь? – Буду очень тебе признателен. – Хорошо! – Она захлопала в ладоши. – Мы будем так играть: я учительница, а ты и мишка ученики. Я буду ставить вас в угол. Учителя всегда так поступают. – Лиззи хитро улыбнулась. Джо притворился испуганным. Девочка прыснула со смеху. Вдруг лицо ее потемнело: – Мистер Симмонс? – Да? – Мне не очень-то хочется в школу. – Почему, малышка? – Там все толпятся. Слишком много народу. Джо хотелось взять ее худенькую ручку в свою, но он знал, что девочка боится прикосновений. Он осторожно подбирал слова. – Тебя никто не собирается обижать, Лиззи. Бывает, кто-то толкнет, если не смотрит, куда идет. Никто не хочет, чтобы тебе было больно. – Непохоже было, чтобы он ее убедил. – Я могу рассказать тебе кое-что о взрослых. Каждому приходится делать то, что не хочется. Мне не хотелось ехать в Виргинию. Я очень боялся. Но пришлось. Сейчас все позади. И я рад, что не ожидал увеселительной поездки. И не так уж это было страшно, как мне казалось. – Ты боялся? – Ужасно! Каждый чего-то боится. – Даже Пинни? Симмонс помрачнел: – Даже Пинни. Лиззи вновь задумалась. Джо ждал. Наконец она сказала твердо: – Он этого не показывает. И я так сделаю. Пойду в школу и не буду показывать, что боюсь. – Валяй, малышка. У тебя выйдет. Ты добиваешься всего, что задумала. После долгих колебаний Мэри решила записать Лиззи к миссис Олстон. – У нее в школе работает француженка, – сказала она. – Правда, я не знаю, из какой она семьи. Сама Элинор из хорошего семейства. Сестра ее бабушки была замужем за одним из Пинкни. В наше время это единственная соломинка, за которую можно ухватиться. Неделю спустя Мэри восторжествовала над Джулией – школу мадам Тальван закрыли. – Только вообрази! – воскликнула Мэри в восторженном ужасе. – Генерал Сиклз собственноручно подписал указ. Мадам отказалась принять его дочь, и он закрыл школу. Не знаю, как поступит Каролина Рэгг. Найдется ли у Элинор Олстон место для маленькой Каролины. У миссис Олстон нашлось место для Каролины. И для дочери Сиклза тоже. Мэри Трэдд в ярости налетела на нее: – Элинор, я не решаюсь верить тому, что мне сказали. А я-то думала, на вас можно положиться. Как вы позволите этому человеку навязать вам свою дочь? Место ли ей среди чарлстонских девочек? В тот самый день, как она переступит порог вашей школы, я заберу Лиззи. Элегантная утомленная вдовушка строго взглянула на Мэри: – Остановитесь и подумайте хотя бы раз в жизни, Мэри. Что бы ни сделали янки, мы не имеем права распространять войну на детей. Мэри пыталась возражать, но миссис Олстон урезонила ее: – Если хотите, я могу вычеркнуть Лиззи. Мэри отступила. Придя домой, она процитировала миссис Олстон, как если бы это были ее собственные слова: – Мы не должны воевать с детьми. Только янки способны сжечь Колумбию. Бедная мадам Тальван, где уж ей понять. Ведь она не из Чарлстона. – Ровно с шести часов пополудни, – прокомментировала Джулия. Мэри притворилась, что не слышит. Она отправилась к Софи поговорить насчет платьев для девочки. Если нельзя еще раз выпустить подол, придется перешить несколько старых платьев Мэри. Школа открывается первого октября, осталась всего неделя. |
||
|