"Всю ночь напролет" - читать интересную книгу автора (Брокуэй Конни)

Глава 5

Джек поднес к губам затянутую в перчатку руку Энн и приник к ней в легком поцелуе.

— Я искренне рада нашему знакомству, полковник Сьюард, — повторила она, чуть вздрогнув, и он почувствовал, как по ее телу волной пробежала тревожная дрожь.

Сразу насторожившись, Джек поднял голову и увидел, что ее глаза прикованы к нему.

Ее взгляд был по-мужски прямым. Проницательна. Многоопытна. Не лишена отваги. Некий налет боли в сочетании с покорностью судьбе. Вопреки утверждениям Стрэнда ее глаза отнюдь не показались ему глазами сводницы. Джек прежде нередко сталкивался с такими особами, так что ему это выражение было хорошо знакомо.

Напротив, она смотрела на него так, как женщина, торгующая своим телом, может смотреть на клиента: с видом обреченности, смирения и какого-то недоброго предчувствия — выражением, означавшим: «Делай свое дело и уходи». И это его возбуждало.

— Я глубоко польщен, мадам, — произнес Джек, сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он заметил, что вдова тоже осторожно перевела дух.

Неудивительно, что Стрэнд совершенно очарован этой женщиной. Лицо Энн было отмечено печатью яркой индивидуальности: широкие скулы, квадратный подбородок, темные и вопреки требованиям моды совершенно прямые брови. Ее нос был крупным и вместе с тем изящным, а глубоко посаженные глаза удивительного густо-синего оттенка, словно вобрали в себя весь мрак ночи. Губы нежные и мягкие.

Его смущало то, что один лишь вид дамы во вдовьем облачении мог так его взволновать. Но достаточно было самого незначительного беспорядка в ее облике: черного локона, выбившегося из-под берета, небольшой морщинки на перчатке, — чтобы образ Энн, встающей с его постели, растрепанной и насытившейся любовью, тотчас возник в его сознании. Джек отвел глаза и услышал, как она вздохнула с нескрываемым облегчением. Он мысленно проклинал себя за то, что, пренебрегая правилами хорошего тона, откровенно разглядывал ее. Это воровка сделала его таким — разожгла огонь в душе, возбудила плотские желания.

— Миссис Уайлдер в этом сезоне состоит компаньонкой при Софии, — произнес Норт, прервав размышления Джека.

— Очень любезно с вашей стороны, миссис Уайлдер, — пробормотал тот.

— А это моя дочь, полковник. Мисс София Норт.

София обратила к нему свое милое личико, рассматривая его с видом женщины, уверенной в своей неотразимости.

— Ваш покорный слуга, мисс Норт.

— О-ля-ля! — воскликнула красавица, одним щелчком раскрыв веер и улыбаясь так, что на ее щеках появились ямочки. — У меня и так уже достаточно слуг, сэр. Быть может, я сумею найти вам другое применение?

Его ответная улыбка должна была изображать восхищение. Острота показалась ему недурной, но та блистательная решимость, с которой она была произнесена, свидетельствовала о том, что ее уже не раз пускали в ход.

— Вы, говорят, один из друзей Принни? — осведомилась София.

— Да, я уже довольно давно знаком с принцем-регентом.

— О!

София и впрямь была обворожительным юным созданием, кокетливым и игривым, словно котенок. Но она не вызывала в нем ни малейшей доли безумной страсти, как та воровка в мужских панталонах и черной шелковой маске, или приступа внезапной похоти, как эта небрежно одетая вдовушка, упорно цеплявшаяся за свой траур.

На его губах появилась грустная улыбка. Неужели он пал так низко, что ему требуется фетиш, чтобы почувствовать себя мужчиной?

— Принни просто без ума от моей Софии, — заявил Норт с явной гордостью.

— А к вам он тоже проявлял благосклонность, миссис Уайлдер? — спросил Джек.

Его вопрос застал Энн врасплох, хотя лишь самый внимательный наблюдатель заметил бы, что ее пальцы чуть дрогнули, а в глазах появился стальной блеск, после чего она усилием воли придала своему лицу прежнее невозмутимое выражение.

— Как всякий добрый монарх благосклонен к любому из своих подданных.

— Ну, пожалуй, едва ли его интерес к Софии носит столь возвышенный характер, — произнес Норт, ухмыльнувшись.

— О, как знать, — протянул в ответ Стрэнд. — Миссис Фицхуберт[10] клялась и божилась, что его высочество проявлял к ней интерес, достойный короля, и что его ухаживания повергали ее в трепет.

У Малкольма Норта вырвался смешок, а София густо покраснела, предвкушая удовольствие от скандала. Джек перевел взгляд на Энн Уайлдер. Ее бесстрастный вид лишний раз ему напомнил о том, что до замужества она вращалась в кругу людей с весьма свободными нравами и уже успела привыкнуть к такого рода пикировкам. Она была особой с богатым прошлым, как, впрочем, и он сам.

— О-ля-ля! — рассмеялась София. — А вы, оказывается, испорчены до мозга костей, лорд Стрэнд!

— Мне все об этом твердят, мисс Норт. — Стрэнд не без лукавства посмотрел на вдову. — Какую снисходительную наставницу вы выбрали для вашей дочери, Норт. Не кажется ли вам, миссис Уайлдер, что вы пренебрегаете своими обязанностями, не ограждая это очаровательное юное создание от людей вроде меня?

— Даже малое дитя может по достоинству оценить остроумие и живость этого разговора, сэр. Я лучше приберегу свои советы на случай менее явной опасности.

Джек наблюдал за Энн со всевозраставшим одобрением.

— О! — воскликнул Стрэнд, видимая веселость которого до странности противоречила выражению его глаз. — Вы слышали, Сьюард? Похоже, миссис Уайлдер считает меня чересчур откровенным.

— Да, так оно и есть.

— И, кроме того, она упрекает меня в ребячестве.

— Мне тоже так показалось.

— Энн! — На лице Норта отразилось беспокойство. Для него мало значило то обстоятельство, что ее дерзкий выпад относился к человеку, чье замечание оскорбляло нравственные чувства его обожаемой юной дочери.

Миссис Уайлдер, по-видимому, тоже отдавала должное комичности положения, однако сдержала улыбку. Ум и природная утонченность. Проницательность, порожденная опытом. Эта женщина, если верить Стрэнду, променяла радости вольной жизни на преданность обожавшего ее мужа. Да, пожалуй, Энн Уайлдер представляла для него интерес. Но действительно ли под маской воровки скрывалась именно она?

— А вы, полковник Сьюард? — обратилась София к Джеку. — Вы тоже не лишены пороков?

— Даже хуже, — ответил вместо него Стрэнд прежде, чем тот успел вставить хотя бы слово. — У него дурная слава. Неужели вам никогда не приходилось слышать о Джеке Дьяволе?

София с воодушевлением закивала. Энн слегка нахмурилась, словно роясь в памяти.

Слышала ли она это прозвище раньше? Если нет, то она просто не прислушивалась. Сплетни преследовали Сьюарда повсюду, будь то гостиная, оперный театр или игорный зал.

— О да, разумеется, — отозвалась София, кокетливо глядя на него. — И что, вы действительно заслужили такую репутацию, полковник?

Какое-то мгновение Джек присматривался к девушке. Он легко мог представить себе Софию в роли воровки: горящие возбуждением глаза, хрупкое тело, напрягшееся в предвкушении бегства… ну, а ее острый язычок говорил сам за себя.

— Итак? — игриво переспросила она.

— Как я могу дать вам ответ, мисс Норт, если мне неизвестны ни имя человека, который дал мне это прозвище, ни обстоятельства, которые его на это толкнули?

— А! — подхватила София с явным удовлетворением. — Стало быть, вы все же признаете за собой вину?

— Я готов признать лишь то, что если Джеком Дьяволом меня назвал садовник в доме моего соседа, то да, пожалуй, я и впрямь заслужил это прозвище, поскольку в свое время, когда мне было двенадцать лет, дочиста обобрал его сад.

Энн коротко рассмеялась. София скорчила недовольную гримаску.

— Фи! — вырвалось у нее. — Вы, конечно, шутите, сэр. Джентльмен обязан давать окружающим ясное представление о своем характере.

Он приподнял голову.

— Не могли бы вы, мисс Норт, проявить на сей раз снисхождение и судить обо мне не по моим нынешним заслугам, а по тому, чего я стремлюсь достичь?

— И что же это? — приглушенным тоном спросила Энн Уайлдер, и Джек удивленно повернул голову в ее сторону.

— Ба! — снова вмешалась София, не дав ему ответить. — Благородные побуждения далеко не столь интересны, как разные сомнительные истории.

— Это правда, — с глубокомысленным видом согласился Стрэнд. — Однако Сьюард скрытен, как моллюск в своей раковине, во всем, что касается его прошлого. Он чертовски умеет блюсти приличия.

— «Князь тьмы — недаром князь»[11], — пробормотала Энн, устремив огромные глаза на свои руки.

— Что ты сказала, Энни? — переспросила ее София не без раздражения.

«Энни?» — подумал Джек. Энни, которая читала Шекспира и которая, если только он не лишился окончательно рассудка, только что приписала ему чуть ли не княжеское достоинство. А у нее, оказывается, богатое воображение.

— Быть может, кто-нибудь расскажет мне о полковнике? — взмолилась София.

— Боюсь, что за сведениями о жизни Дьявола вам придется обратиться к его биографу, — ответил Стрэнд.

— То есть?

— Ну, конечно же, ко мне, дорогое дитя. Вы позволите, сэр, пригласить вашу дочь на танец? Не сомневаюсь, что ее компаньонка не станет возражать. В конце концов, мы здесь среди своих. Таких же людей, как и я, — откровенных и бесхитростных.

Норт утвердительно кивнул, и Стрэнд, тут же подхватив Софию под руку, увлек ее за собой в круг танцующих, между тем как двое других джентльменов остановились рядом с Hopтом, чтобы переговорить с ним. Джек не обращал на них внимания, полностью захваченный тем блистательным зрелищем, которое представляла собой София Норт.

Локоны девушки растрепались, она одаривала ослепительными улыбками своих партнеров и приподнимала брови с кокетливым и в то же время придирчивым видом. Пожалуй, эта цыпочка крепко себе на уме, невольно подумалось ему, хотя после нескольких месяцев преследования вора он был склонен приписывать своему противнику настоящую смекалку, а не лисье лукавство.

Не прошло и нескольких минут, как Джек поймал себя на том, что, вместо того чтобы следить за Софией, он не сводит глаз с Энн Уайлдер. Она являла собой полную противоположность своей подопечной. Казалось, какой-то внутренний огонь опалил ее душу, оставив лишь призрачный образ, тонкий сосуд с полой сердцевиной.

На первый взгляд было мало общего между хрупкой фигурой Энн и другой — гибкой и подвижной, как у гимнастки, которая умудрилась от него скрыться, выпрыгнув из окна второго этажа. Кроме того, Энн Уайлдер была лишена неукротимого пыла Призрака. В ее взгляде, устремленном на танцующих, не чувствовалось ни настороженности, ни страстной тоски. Весь ее облик как будто свидетельствовал о том, что прежние чувства в ее душе давным-давно угасли. Он не мог представить себе эту женщину сначала предлагающей ему свое тело, а потом пускающей в ход силу. Так или иначе, он должен был считать эту встречу подарком судьбы. К Энн его тянуло гораздо сильнее, чем он сам был готов в том признаться.

Джек все еще был погружен в столь несвойственные ему раздумья, когда стоявший рядом Норт вдруг откашлялся.

— Энни, дорогая, — произнес Малкольм, обращаясь к племяннице, — добрые друзья просят меня ненадолго составить им компанию. — Он кивком головы указал на своих собеседников. — Не была бы ты так любезна… То есть я хотел сказать… Когда Софи вернется, не могла бы ты…

— Разумеется, Малкольм, — ответила Энн.

— Не хотите ли перекинуться с нами в картишки, полковник? — осведомился Норт.

— Нет, благодарю вас. Может быть, чуть позже. А пока я предпочел бы остаться в обществе миссис Уайлдер.

— Пожалуйста, не надо из-за меня отказывать себе в развлечениях, сэр, — тут же отозвалась Энн. — Уверяю вас, для меня вполне достаточно просто сидеть в сторонке и наблюдать.

— Надеюсь, вы не прогоните меня, миссис Уайлдер, если я скажу, что не знаю более приятного способа провести время, чем находясь рядом с вами?

— Как это великодушно с вашей стороны, Сьюард! — произнес Норт с явным облегчением.

По лицу Энн Уайлдер промелькнуло смущение.

— Должен заметить, что я просто следую своим побуждениям, — ответил Джек, раздраженный бестактностью собеседника.

— В таком случае, — отозвался Норт, — я глубоко признателен вам за ваши побуждения. — Он сам рассмеялся собственному bon mot[12]. — Я не задержусь дольше чем на час, Энни, — бросил он на ходу и тут же растворился в толпе, догоняя своих партнеров по ломберному столу, которые уже успели удалиться.

— Вы не должны думать, будто обязаны оставаться со мной до конца вечера, полковник, — произнесла Энн, отведя глаза в сторону. — Я не сомневаюсь, что здесь есть много людей, с которыми вам бы хотелось встретиться.

— Если вы тем самым думаете меня предупредить, чтобы я не смел злоупотреблять вашим временем, миссис Уайлдер, — ответил Джек, — то позвольте заверить, что я вовсе не намерен навязывать вам свое общество против вашей воли. Мне слишком хорошо известно, что мое присутствие здесь только терпят.

Ответом ему был недоуменный взгляд. Энн не стала возражать, за что он был ей весьма признателен. Вместо этого она произнесла:

— Я сама когда-то находилась в подобном положении и уверяю вас, что такого рода снисходительность мне чужда. Я говорю вам это совершенно серьезно, полковник.

— Вы всегда так прямодушны, миссис Уайлдер?

— Да, насколько это в моих силах, сэр, — ответила она после короткой паузы.

— Тогда, если мне будет позволено побыть рядом с вами хотя бы несколько лишних минут, я сочту это большой честью для себя.

Энн подняла голову. В золотистом сиянии свечей ее скуластое лицо казалось обрамленным светлым ореолом.

— Если вам так угодно, полковник, — ответила она и умолкла, предоставив ему возможность присмотреться к ней пристальнее.

За долгие годы службы Джек научился по малейшим признакам определять, когда его собеседник пытается что-то скрыть или, напротив, чем-либо себя выдает. Вряд ли при его способностях он не сумеет раскусить эту миниатюрную вдовушку. Однако он ошибся. Она оказалась крепким орешком.

Поглощенный этим занятием, он даже не заметил лорда Веддера до тех пор, пока тот не оказался прямо перед ними.

— Миссис Уайлдер! — Лорд Веддер отвесил поклон Энн, не обращая внимания на Джека. — Итак, мы с вами снова встретились! В который уже раз за эту неделю — кажется, в четвертый? И вот вы опять здесь с вашей прелестной юной кузиной. До чего же приятно видеть, как прежняя царица балов представляет новую. Но как вам кажется, в состоянии ли мисс Норт выстоять в столь бурном потоке развлечений? А вы сами?

Джек открыл было рот, чтобы дать дерзкому щеголю достойный отпор, однако Энн его опередила.

— Очень мило, что вы проявляете о нас заботу, лорд Веддер, — заметила она невозмутимо. — Да, к моему сожалению, София твердо убеждена в том, что ни один семейный праздник не может обойтись без ее нареканий, ни одно торжество не должно остаться без ее похвалы и ни одной живой душе не следует считать себя исключенной из круга ее знакомых.

— Похоже, вы решительно нас не одобряете. — Слова лорда Веддера сопровождались презрительной усмешкой светского льва.

— Только не я, сэр. Я сама порицала, хвалила и была вполне доступна, как вы сами, без сомнения, помните. Или как считали некоторые мужчины.

Тяжелые веки Веддера опустились, и по его молчанию и напряженному лицу Джек сумел прочесть короткую, печальную историю молодого человека, по уши влюбленного и уверенного в том, что пользуется взаимностью, но получившего отказ, причем как раз тогда, когда он полагал, что его чары наряду с титулом делают его неотразимым. О нет, миссис Уайлдер никогда не была святой. Она представляла собой явление куда более редкостное — женщину, которая знает себе цену.

— Да, пожалуй, вы правы, — произнес Веддер, поводя носом и глядя поверх плеча Энн на танцующих. — Однако неужели мы не способны покорить сердце мисс Норт? Поскольку ваше сердце так и осталось свободным, не были бы вы так добры дать нам совет? Похоже, она уже знает тут всех.

— О нет, сэр. Здесь есть по крайней мере двое людей, с которыми она видится впервые.

Обернувшись, Энн прямо взглянула в лицо Джеку. На ее щеке появилась ямочка, что придало пикантности ее облику, а нотка самоиронии несколько смягчала ее тон.

— Полковник Сьюард избавил нас от привычной скуки, предложив себя в качестве неисследованной территории.

— Это очень любезно с его стороны, — ледяным тоном отозвался Веддер.

— А? — Миссис Уайлдер беспокойно зашевелилась в кресле. — Да, я тоже так считаю. Вы еще не знакомы с полковником Сьюардом, лорд Веддер?

— Нет, мадам, мы уже встречались.

Мужчины смотрели друг на друга с обычной антипатией двух соперничающих между собой псов.

— Веддер! Это вы, Веддер? — раздался совсем рядом женский голос.

Повернув голову, Джек увидел, что в их сторону направляется целая вереница дам во главе с пышно разодетой красавицей лет двадцати пяти — тридцати. То была леди Диббс. Она первой поравнялась с ними, и ее взгляд, скользнув по Энн и лорду Веддеру, остановился на Джеке.

— Какой вы, однако, жестокий человек, Веддер, — произнесла леди Диббс, обращаясь к лорду, но вместе с тем не спуская глаз с лица Джека. Не показалось ли оно ей знакомым? — Мы, дамы, так надеялись на то, что ваше присутствие поднимет ставки за игорным столом, а вы до сих пор здесь. Как же так, сэр?

Веддер поклонился.

— Моя оплошность, леди Диббс. Но я прошу вашего снисхождения. Видите ли, я обнаружил, что миссис Уайлдер нуждается в компании.

Джек бесстрастно отметил про себя, что намек Веддера, хотя и не значивший ничего для вновь прибывших, не был пропущен Энн Уайлдер.

— Вы ошибаетесь, сэр. — Голос Энн казался мягким и густым, словно свежие сливки. — Полковник Сьюард любезно согласился уделить мне внимание.

На этот раз пораженным выглядел сам Джек, но, поскольку за этими словами Энн неизбежно должны были последовать представления, у него не оставалось времени на догадки, что заставило ее прийти ему на помощь. Джек покорно склонился к ручке каждой из дам, воспользовавшись удобным случаем, чтобы подвергнуть более тщательному осмотру леди Диббс. Невысокого роста, довольно полная, эта знатная особа напоминала Софию Норт самоуверенным и дерзким выражением лица. В платье из золотистого атласа, отделанном кружевами, она перепархивала с места на место, словно райская птица, и с каждым резким движением драгоценные камни, которые в изобилии украшали ее шею и свисали с мочек ушей, ярко вспыхивали.

— Стало быть, вы застали миссис Уайлдер в одиночестве, не так ли, полковник Сьюард? А вы, дорогая, — произнесла она, обращаясь к Энн, — по-прежнему заняты сбором пожертвований для ваших солдат? — По ее тону было нетрудно догадаться, что именно из-за своих неотступных просьб молодая вдова в конце концов оказалась всеми покинутой.

Даже редкостной выдержки Энн не хватило перед лицом такой холодной, расчетливой жестокости. Ее щеки пошли розовыми пятнами.

— Любопытно, — вдруг произнес Джек почти шепотом.

— Сэр? — тут же оживилась леди Диббс.

— Видите ли, — продолжал Джек, как бы размышляя вслух, — я привык думать о некоторых из этих солдат как о своих людях. Мне доподлинно известно, что герцог Веллингтон[13] считает большинство из них своими, ну, а принц-регент не раз заявлял, что все они являются его подданными. Поэтому мне странно слышать от вас, что ответственность за них лежит на одной миссис Уайлдер.

Тонкие губы леди Диббс скривились в презрительной усмешке.

— О да, разумеется, все они являются подданными Великобритании, и, следовательно, обязанность заботиться о них лежит на каждом англичанине. Вы очень кстати напомнили мне о моем долге, полковник Сьюард, и я признательна вам за это. Миссис Уайлдер, я обещаю внести в ваш фонд тысячу фунтов. В пользу наших храбрых воинов.

Среди присутствующих раздался одобрительный шумок.

— То есть я хотела сказать, еще тысячу фунтов, — заявила во всеуслышание леди Диббс, глаза которой сверкали ярче бриллиантов у нее на шее.

Джек обернулся к Энн Уайлдер, чтобы оценить ее отношение к такой неслыханной щедрости. Но, похоже, на нее единственную слова леди Диббс не произвели особого впечатления.

— Что ж, пусть будет еще тысяча фунтов, — спокойно ответила она, после чего, едва удостоив взглядом Джека, извинилась перед собеседниками и отправилась на поиски своей подопечной.