"Воин Скорпиона" - читать интересную книгу автора (Балмер Генри Кеннет)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Царица Боли

— Ох, Дрей Прескот! — посетовала Тельда. — Просто не знаю, что с тобой делать!

Мы с ней стояли в малой гостиной нашей виллы. Вся комната была залита ярким солнечным светом. Тельда смотрела на меня, склонив голову на бок, поджав свои спелые красные губы и подбоченившись. Она нарядилась в алую набедренную повязку — похоже, надеясь сделать мне приятное — и простую блузку из серебристой ткани, по сути, совершенно прозрачной. Одна из домашних рабынь, которых нам пришлось принять — у нас не было власти освободить их, как немедля поступили бы мы с Сегом — тщательно причесала её темно-шатеновые волосы, и пышные косы, уложенные вокруг головы, искрились самоцветами и жемчугом. Ногти на руках и ногах она покрыла лаком приятного алого цвета. Лицо её получало в эти дни такой уход и внимание, какого наверняка не знало с тех пор, как Тельда покинула Вэллию. Спору нет, выглядела Тельда куда как привлекательно. Она приобрела порядком манящий и чувственный вид — теперь, когда скинула вес благодаря долгой ходьбе, и глазам открылась данная ей от природы фигура Юноны. И вот сейчас она стояла передо мной, уперев руки в бока, и смотрела на меня, как рисслака на кролика.

— Ну сам посуди, Дрей Прескот. Ты ещё толком не оправился от ужасной раны — и шлындаешь по городу в глухую ночь, ввязываешься в драки, спасаешь царицу… ах, Дрей… берегись ее! Это хитрая бестия. Я знаю. Сег рассказывал мне об этих печально известных королевах Лаха…

— Знаю, — ответил я. — Сам слышал. Ее называют Царицей Боли. Но только за глаза.

— Они были ужасны, эти царицы Лаха! Сег только намеком упоминал об их делах, и то у меня желудок выворачивало наизнанку. А эта — их прямая наследница. Мне и спрашивать-то не хочется, сколько мужей — мужей! вот смех-то! — сколько бедных глупых доверчивых мужчин стали её игрушками! А потом, когда они надоели ей, их вышвырнули вон и замучили до смерти.

— Тельда! А шлындаешь-то теперь ты, а не я.

— Но ведь ты наверняка понимаешь, почему я так беспокоюсь о тебе, Дрей.

— Нет. С тех пор как вальфаргская империя сократилась до своих первоначальных размеров, здесь сохранилась только часть лахвийской культуры остались одни воспоминания. Сама же видела, женщины здесь даже не носят газовых покрывал,[18] как это принято в тех скрытых за стенами таинственных садах Лаха.

— Ты бывал в Лахе, Дрей?

— Нет. Но наслышан о нем…

Она все ещё стояла прямо и твердо, но что-то внутри нее, казалось, растаяло и потекло. Я заметил, как её бедра, лодыжки и плечи расслабляются. Она плавно нагнулась, придвинулась вплотную ко мне и прижалась к моей груди. Я только-только вышел из ванной и был в одной набедренной повязке из простой белой ткани, а волосы ещё не высохли. Совершенно очевидно, Тельда ожидала, что я обниму её, ответив на её объятия. И глядела на меня, откинув голову. Эти полураскрытые губы, влажные и готовые прильнуть к моим, могли свести с ума любого мужчину, способного хоть что-то чувствовать. Я держал руки подальше от нее.

— Ох ты, милый, глупый-преглупый мужчина! Неужели ты не понимаешь, почему я так беспокоюсь за тебя — так, что сердце у меня, кажется, вот-вот вырвется из груди? — она сжала мне запястье. — Прикоснись, Дрей, ты почувствуешь, как страстно оно бьется…

Я решил, что с меня хватит. И, попросту не дав ей согнуть мне руку и привлечь её к своей груди, я мягко попытался перевести разговор в другое русло:

— По-моему, Сег уже встает и прогуливается. Рана у него заживает хорошо…

Она освободила меня от объятий и отодвинулась. Губы её на миг сжались в ниточку. Но, как я заметил, Тельда была не лишена силы воли. Вместо того чтобы оскалить зубы, она заставила себя скорчить очаровательную гримаску.

— Нет смысла думать о Делии, Дрей…

— Что?!

Теперь её уже было не удержать.

— Как — разве ты не видел? Я думала, ты знал…

Я мигом очутился рядом с ней, схватил её за плечи, комкая серебристую ткань, и приподнял её так, что она оказалась стоящей на цыпочках. И прожег взглядом её запрокинутое лицо, и глупая обиженная гримаска сменилась выражением неподдельного страха и изумления.

— Что знал, Тельда?

Мои пальцы впились ей в плечи и она охнула.

— Дрей… мне больно…

Я слегка ослабил хватку.

— Говори!

— Делия… принцесса-магна… она упала с импитера, Дрей… Я думала, ты знаешь! Импитер сбросил её в озеро — знаешь, в одно из маленьких озер, какие мы видели в горах… и я закричала… отчего, по-твоему, я закричала, Дрей, из-за себя? — она заизвивалась в моих руках и провела языком по губам. — Я поняла, что Делия погибла, и кричала, страшась за тебя, Дрей!

Я выронил её. Тельда упала, серебристая ткань и прекрасная алая набедренная повязка взметнулись, а девушка неловко растянулась на спине и перевернулась.

— Я не видел, чтобы Делия упала с импитера! — раздался возглас Сега. — Клянусь занавешенным Фройвилом — она не могла погибнуть! Духи не допустили бы этого!

Сег вошел в гостиную. Выглядел он почти таким же бесшабашным как раньше. Хромота его почти исчезла. Он чувствовал себя лучше, и снова стал прежним Сегом, способным беззаботно смеяться и плевать на все на свете.

— Да, — произнес я внезапно охрипшим голосом. — Да… это было бы немыслимо… этого не могли бы допустить. Моя Делия… она не погибла…

Я резко повернулся к Тельде. Она приподнялась, опираясь на руки, серебристая ткань, прикрывающая её грудь, вздымалась и опадала в такт дыханию.

Что это было за озерцо, Тельда? Я отправлюсь туда и сам посмотрю!

Меня ничто не остановит.

Когда Хуан начал перечислять ожидающие меня опасности — что путешествие между городами в этой местности сопряжено с риском, что поблизости все ещё может кружить крылатая орда, что меня растерзают дикие звери — я только отмахнулся от всей этой ерунды. Я снова облачился в алую набедренную повязку, пристегнул длинный меч, прихватил скатанное одеяло и кое-какие продукты. Кроме того, я взял с собой новый большой лук и повесил через плечо колчан со стрелами. Покончив с этими недолгими сборами, я оседлал нактрикса и отправился в путь.

Вскоре, как я и ожидал, со мной поравнялся, пришпоривая нактрикса, Сег.

К тому времени, когда мы достигли места битвы, где под солнцами Скорпиона белели выгоревшие кости людей и животных — на самом деле, конечно, это была не битва, а банальная резня — за нами уже усердно следовал по пятам Хуан со своим личным полком кавалерии. Племянник царицы раскрыл мне кое-какие обстоятельства той катастрофы в долине. Как оказалось, воины свято следовали традиции и сражались, строго держа строй, соблюдая освященные временем правила. Но вероломный советник Форпачен завел войска в долину, где противник просто изрубил воинов на куски. Именно из-за его злоумышленных и противоречивых приказов построение сломалось, и армия была разбита. Царица ошибалась, подозревая в измене Орпуса. Кстати, попав в засаду на лестнице, тот чудом спасся. Теперь, сказал Хуан, из остатков войска и новых рекрутов выковалась новая армия, и она не повторит прежних ошибок.

Ближе к вечеру мы нашли озеро, о котором говорила Тельда. В лучах двух солнц его поверхность отливала зловещим черным блеском.

Я нырял вновь и вновь. Погружался в озеро и плавал под водой, пока не начинали гореть легкие, а перед глазами не вспыхивали все солнца Вселенной — но не нашел мою Делию.

Воспоминания о том времени слились во что-то неразборчивое. Помню, как люди обращались ко мне и уговаривали остановиться, как делал глубокие болезненные вдохи, разрезал темную воду озера — и плыл, плыл, неотступно преследуемый одним и тем же кошмаром: что мои шарящие вслепую руки вот-вот сомкнутся на непристойно раздувшемся, пропитанном водой, полуизъеденном теле моей Делии на-Дельфонд.

Изнурению нет места в моем порядке вещей.

Я обыщу каждый квадратный дюйм на дне этого озера, и каждый кубический дюйм его вод, и если не найду Делию, то начну все сначала. Видит Бог, я боялся найти её — но и не хотел оставить дело незаконченным и мучиться потом до конца своих дней.

Наверно, под конец меня спасло от безумия только прибытие Орпуса и ещё одного вооруженного отряда. Видит Зар, для моих притупившихся чувств они показались достаточно молодцеватыми. Потом мой взгляд остановился на человеке с волосами, выкрашенными в темно-индиговый цвет.

Я вскочил, в моей руке непонятно откуда появился меч, и я ринулся на индиговолосого. В тот же миг Сег вскрикнул, и его рука схватила меня за предплечье.

— Нет, нет, Дрей! Он из Хикландуна… а волосы выкрасил потому, что был в разведке…

— Шпион, — тупо произнес я.

— Да, да… и слушай! Как ему думается, он обнаружил, где держат Делию!

Когда я несколько пришел в чувство и мне растолковали все новости, следующий мой шаг был очевиден.

Имя на котором я теперь сосредоточился со всей целеустремленностью ненависти и граничащей с одержимостью жаждой мести, звучало так: Умгар Стро.

Шпион, некий Нагхан — ещё одно обычное для Крегена имя — показал неплохой ум и явно отличался смелостью и изобретательностью. Он получил задание узнать, кто спланировал ночное нападение на царицу, и для начала отправился в Черсонан — как я говорил, этот город-государство давно соперничал с Хикландуном. А проникнув туда лазутчик обнаружил, что политическая ситуация изменилась самым коренным образом. В этом районе на Враждебных Территориях появилась новая сила. С каких-то дальних краев на северо-западе, на юг устремилась новая орда варваров — как случилось и много веков назад, когда в Лахе пала Вальфаргская империя. Они прилетели с обдуваемых ветрами высот за Стратемском на своих импитерах, корхах и зизилах, с целью завоевать себе новые земли, и захватили территорию, населенную стервятникоподобными рапами. Перебив тысячи этих созданий, захватчики стали полновластными властителями той местности. Вот там-то их вождь, тот самый Умгар Стро, и склонил к измене Форпачена, щедро заплатив ему за предательство. Однако теперь… Умгар Стро объявил о своих намерениях покорить все государства, расположенные вокруг его новой столицы, Пликлы, а затем установить свое господство над всеми Враждебными Территориями и восточным приморьем с его разрозненными поселениями народов с внешнего океана. Но этим его замыслы не ограничивались. Он нагло заявлял о своих планах переправиться через Стратемск и напасть на все, что лежит за этими хребтами.

Конечно же, эти варвары ничего не знали о внутреннем море, Оке Мира. До них доходили только самые смутные мифы и легенды.

— А Делию держат в башне в Пликле. Да сохранит её занавешенный Фройвил и убережет от вреда! — закончил Сег.

— Ты уверен? — спросил я Нагхана, когда тревожные слова Сега смолкли.

— Я не могу утверждать наверняка, что попавшая в плен девушка — это и есть разыскиваемая вами принцесса, — ответил Нагхан, опуская предписанные этикетом подобострастные обороты. — Увидеть её мне так и не удалось.

Это был невысокий сильный человек. Несомненно, он устал, под глазами у него залегли круги. При помощи глины с маслом он попытался придать своим чертам грубую сглаженность, но при любом сколь-нибудь приличном освещении никто не принял бы его за одного из получеловеков Умгара Стро. Он поставил на карту свою жизнь, чтобы добыть эти сведения, и я невольно испытывал к нему благодарность.

— Я могу рассказать вам все, что знаю об этой башне — то есть, о видимом снаружи, — сказал Нагхан. — Коль скоро вы окажетесь внутри… — он развел руками.

Умгар Стро.

Как я уже говорил, между Стратемском и восточным приморьем располагалось настоящее лоскутное одеяло из множества мелких королевств. На так называемых Враждебных Территориях обитало множество народов, и каждый следовал своим путем. В одних районах местные жители обитали испокон веков, из поколения в поколение. В других кочевали варвары. Существовали города полулюдей и зверолюдей, а также города, сохранившие многое из наследия Лаха. В общем, там образовался колоссальный калейдоскоп непрерывно враждующих культур.

Умгар Стро.

Вальфарг оставил богатое наследство — длинные, хорошо спроектированные мощеные дороги, единую денежную систему, традиции изготовления и применения оружия, общее право — естественно подорванное варварами. Из Вальфарга происходила и религия, основанная на поклонении женскому началу; кстати, это имело весьма интересные последствия. Но все это, по иронии судьбы, скорее помогало, чем препятствовало развалу страны и завоеванию её по частям. Прекрасные дороги обеспечивали армиям быстрое продвижение при набеге, но при этом они становились уязвимыми для нападения в заранее известном месте летающих орд.

Умгар Стро.

— Коль скоро я окажусь внутри башни Умгара Стро, — ответил я Нагхану-шпиону, — то буду вполне доволен.

Он посмотрел мне в глаза и тут же отвел взгляд, нервно сжимая рукоять меча.

— Как называется этот варварский народ, летающий на импитерах, который угрожает Хикландуну?

— Они прибыли из Уллардрина, что где-то на севере Стратемска, и называют себя улларами.

— Нам придется лететь, Дрей, — заметил Сег.

— Да, — согласился я. — Как я слышал, жители Хикландуна, в общем-то, не любят летать — корхи в городе большая редкость.

Это было правдой. Полеты на корхах по самой своей природе являлись развлечением знати и верховных советников. Простой народ и солдаты всей душой ненавидели летучих зверей — и легко понять почему. Их предки вели непрерывную войну против варваров, нападавших с воздуха, и эта война продолжалась по сей день. В ходе неё было создано особое оружие, изобретены тысячи уловок, которые позволяли успешно отражать атаки импитеров и корхов. Хуан не сильно преувеличивал, когда говорил, что в тот роковой день армия была перебита только из-за измены Форпачена.

Мы поспешили вернуться в город.

Тельда пыталась помешать моему отлету, заливаясь слезами и приводя самые разные доводы. Она твердила, что своими глазами видела, как Делия упала в озеро, и если я отправлюсь в башню этого ужасного Умгара Стро, то наверняка погибну. Но я не стал её слушать.

Мне предстояло многое узнать о полетах на корхах. Хуан настоял на том, чтобы в наше распоряжение предоставили двух лучших птиц. Я кликнул Сега, и мы отправились к толстому Нату-кофроводу, научиться у него всем летным премудростям, каким только возможно.

Все обращались с нами точно с сумасшедшими, которым, как известно, лучше не перечить. Каждая деталь разжевывалась в подробностях, объяснения повторялись по сто раз. Вдобавок каждый, кто находился на корходроме, счел своим долгом вежливо и с чувством порембериться с нами прежде чем мы расстались.

Когда мы вернулись на виллу, я сказал Сегу, что не хочу тащить с собой и его.

Он рассмеялся.

— Допускаю, что мне никогда не доводилось видеть такого фехтовальщика, как ты, Дрей — не доводилось и вряд ли когда доведется! Но я знаю ещё кое-что: как бы ты ни был искусен в обращении с большим луком, со мной тебе не сравняться. А луки нам понадобятся, вот увидишь. Следовательно — я отправляюсь с тобой.

Он поглядел на меня с выражением, от которого потеплело на душе. Его голубые глаза, сиявшие на загорелом худощавом лице под нечесаной гривой черных волос, светились пониманием и решимостью.

— И, — добавил он небрежно, — мне тоже дорога твоя магна Делия.

На какой-то миг я просто лишился дара речи и мог только стиснуть ему руку. Я был не настолько глуп, чтобы произнести слова, которые готовы были вот-вот сорваться у меня с уст. Мол мне казалось, он будет только рад случаю уединиться с Тельдой, чье поведение все сильнее тревожило меня. Я искренне надеялся, что она, наконец, обратит свои взоры на Сега — хотя ни за что в мире (любом мире) не пожелал бы своему товарищу подобного бедствия… если б, он сам себе того не желал.

Вокруг меня царила политическая сумятица. Царица Лила искала силы и союзников в борьбе против улларской угрозы. Но я видел перед собой только одну цель: добраться до великой башни Умгара Стро и вернуть мою Делию — целой и невредимой.

Я называл её «моя Делия», а она меня — «мой Дрей», но говоря так ни я, ни она не рассматривали эти слова как заявку на право обладать друг другом, как собственностью. Скорее, тем самым и я и она признавали, что мы — две половинки единого целого.

Помимо своего обычного вооружения и снаряжения, мы взяли с собой летные меха и шелка. А также дополнительные колчаны со стрелами и пару тяжелых копий с кремневыми наконечниками. Кроме того, я захватил полный комплект одежды для Делии. Теперь у меня не оставалось никаких сомнений.

Тем вечером я направился во дворец, с целью засвидетельствовать свое почтение царице. Это здание выглядело весьма внушительно. Однако жестокая необходимость не предоставлять никакого места для посадки летучих тварей делала этот чертог каким-то бесцветным и лишенным той архитектурной фантазии, на которую обычно так щедры крегенские строители.

Лила приняла меня в небольшой гостиной. Пламя светильников позволяло полюбоваться роскошной мебелью, мехами и коврами. На стенах было развешано оружие, хрусталь мерцал и сверкал, золото пылало, а серебро сияло совершенной роскошью. Люди не даром за глаза называли Лилу Царицей Боли. До меня уже дошли некоторые темные слухи о её своенравном обращении со своими любовниками — о том как она использовала их, а потом бросала, как надоевшие игрушки. Как я тогда думал, мне уже доводилось сталкиваться с женщинами такого типа. Во всяком случае, легендарные царицы Лаха, эти печально известные жестокие садистки, обрели преданную последовательницу в лице этой высокой женщины с «вдовьим клином» темно-рыжих волос на лбу, скошенными кверху бровями, оттененными скулами и маленьким твердым ртом. Она тепло приветствовала меня и мы выпили пурпурного хикландунского вина, и закусили палинами. Сегодня царица красовалась в сетчатом платье, унизанном самоцветами, и её кожа белела сквозь дырочки ткани. Прекрасная и желанная, и одновременно строгая и недоступная — да, она выглядела истинной царицей, чьи дела и заботы выше чувственных плотских удовольствий. У меня мелькнула мысль, что какой бы великой империей ни стала однажды править моя Делия, она никогда не будет выглядеть этаким суровым, лощеным, безжалостным деспотом.

— Ты спас мне жизнь, Дрей Прескот, — проговорила царица. — И теперь снова готов рисковать своей жизнью, столь драгоценной для меня, из каприза послужить другой женщине.

— Не всякой женщине, Лила.

— И я тоже не всякая женщина! Я царица. И я говорила тебе: мое слово — закон. Ты пренебрег моими желаниями — там, в воротной корходрома. Многие умерли бы и за меньшее.

— Может и так. Но я не намерен из-за этого умирать.

Она втянула в себя воздух, и по её унизанному самоцветами платью пробежала сверкающая волна. Грациозно протянув руку, она подняла свой кубок. Вино на миг окрасило её губы пурпуром, словно кровью.

— Мне нужен человек вроде тебя, Дрей Прескот. Я могу дать тебе все, что пожелаешь — как ты уже видел. Сейчас, когда нас теснят уллары, мне нужен настоящий боец, который встанет во главе моих полков. Они хорошо обучены и дисциплинированы, но сражаются плохо. Варвары нас презирают.

— Воины охотно станут сражаться, если будут верить в то, за что сражаются.

— Я верю в Хикландун! И верю в себя!

Я кивнул.

— Сядь рядом со мной на трон, Дрей! Я умоляю тебя… нас может ждать великое счастье — больше, чем ты можешь вообразить.

Теперь она дышала чаще, рот её приоткрылся, она была вся во власти страстей. А я… что я думал в тот миг, когда всеми фибрами души желал только одного: скорее убраться отсюда и кинуться на поиски моей Делии Синегорской.

— Ты оказываешь мне честь, Лила. Ведь ты и в самом деле прекрасна.

Прежде, чем я успел продолжать, она бросилась на меня, обвив мне руками шею, и я почувствовал, как драгоценные камни продавливают ткань моей белой одежды. Ее губы, горячие и влажные, искали мои. Я отшатнулся.

— Дрей! — простонала она. — Будь я истинной царицей, то велела бы четвертовать тебя за то, что ты сделал! Так храбро, так безрассудно, так нечестиво… ты оказал открытое неповиновение мне, царице Хикландуна! И все же ты жив — и я распростерта у твоих ног. Умоляю тебя…

— Пожалуйста, Лила!

Я сумел вывернуться из её объятий. Она осела на пол, на великолепные ковры, и пожирала меня страстными взглядами. Ее дыхание стало глубоким и прерывистым, а тело корчилось от страсти.

— Пожалуйста… Ты — действительно царица, великая царица. Тебе предстоит свершить чудесные деяния для своего города, и я помогу тебе… клянусь в этом…

— Ты…?

— Я должен отправиться в башню Умгара Стро, Лила. Если я не смогу этого сделать, то не сделаю ничего другого.

Она вскочила на ноги. Ее глаза метали молнии, и я знал, что могу через мгновенье упасть сраженным, и моя голова покатится по этому ковру, брызгая кровью на её прелестные босые ноги.

Она приоткрыла рот… и тут в дверь сунулась кудрявая головка, и в гостиную проскользнула одна из дворцовых рабынь. Это была хорошенькая девушка в серой набедренной повязке, отороченной золотыми кружевами. При виде открывшейся ей картины огромные темные глаза на миг изумленно расширились, а затем она смущенно потупилась.

— Госпожа Тельда из Вэллии … — начала было девушка, но тут её оттолкнули в сторону, и в комнату строевым шагом вошла Тельда собственной персоной.

Возникла немая сцена. Признаться, она тянулась до тех пор пока меня, хотя по природе своей я отнюдь не смешлив, при виде этих особ не начал разбирать неудержимый смех.

Ведь обе эти женщины стояли в совершенно одинаковой позе — выпрямившись во весь рост, выпятив грудь и задрав подбородок. Дрожащие руки упирались в бока, а глаза их сверкали и метали молнии, словно скрещивались рапиры. Дам переполняли эмоции. И все из-за здоровенного неотесанного верзилы со страхолюдной рожей и широкими плечами, которых вполне хватило бы на них обеих! И более того, из-за человека, который ничего так сильно не желал, как избавиться от той и другой разом и улететь в ночь на поиски своей настоящей возлюбленной.

Вот они каковы, вспышки ярости красавиц!

Они не дрались, не фыркали, не царапались — это была бы неравная битва — но в тишине, казалось, было слышно, как между ними с треском проскакивают искры лютой ненависти — пока что безмолвной.

Царица Лила казалось приняла прибытие Тельды с безупречным самообладанием. Полагаю, она могла, если бы только пожелала, немедленно бросить нас обоих в какую-нибудь сырую подземную тюрьму и замучить до смерти, а сама наблюдала бы за этим проводя языком по губам.

Но вместо этого она обратилась ко мне с одним-единственным вопросом — все так же величественно, хотя в голосе я уловил чуть заметную нотку угрозы:

— Эта… женщина… что-нибудь значит для тебя, Дрей?

Вопрос этот совершенно отличался от схожего по смыслу заданного мне когда-то принцессой Натемой в саду на крыше Опалового Дворца анклава Эстеркари в Зеникке. Тогда я солгал, чтобы спасти жизнь моей Делии. Теперь мне не требовалось лгать ради спасения Тельды. Однако, она действительно кое-что значила для меня — хотя и не то, чего хотела и что имела в виду Лила.

— Я питаю глубочайшее уважение к госпоже Тельде, — сказал я грубо и официально. Перед моим мысленным взором уже стоял образ ночного неба, пронзительного ветра и башни Умгара Стро. Я не мог больше ждать.

— Я испытываю к ней такую же глубокую и нежную приязнь, как и к твоей почтенной и царственной особе, Лила. Не больше… и не меньше.

— О, Дрей!

Этот вой могла издать любая из них.

— Мне пора в путь.

Я положил руку на рукоять меча. Из-за этого почти инстинктивного жеста бледное лицо Лилы залилось краской. В её цивилизованном дворце явно не знали такого хамского поведения. Тельда подошла и взяла меня за руку. И надменно посмотрела на царицу.

— Теперь, когда погибла невеста князя Стромбора, принцесса-магна Вэллии, — заявила она, — за его жизнь и безопасность в ответе я.

Больше я не дам ей произнести ни слова. Я отпустил меч, стиснул руку Тельды, улыбнулся царице Лиле и сказал твердо, но без тени враждебности:

— Я в вечном долгу перед тобой, Лила — за твою доброту ко мне и моим друзьям. Теперь я должен отыскать Умгара Стро и, если понадобится, убить его. Делая это, я, как мне думается, оказываю услугу и тебе, Лила. Поэтому не трогай Тельду и не препятствуй мне. Я знаю цену дружбе… и не желаю, чтобы ты узнала цену моей вражды.

Вся эта речь прозвучала донельзя напыщенно, но она произвела должное впечатление.

Словно приняв какое-то решение, царица кивнула, и её поза стала чуть менее напряженной. Фигура у неё была хороша, разве что чуточку худощава, но это лишь прибавляло царственности её осанке.

Она положила ладонь на грудь, напротив сердца, и прижала её. И я отчетливо увидел, как гигантский бриллиант, переливающийся и сверкающий в пламени светильников, врезался ей в тело.

Но охнула она от боли подымающейся с психических и душевных глубин совершенно неведомых её телу.

— Отлично, Дрей Прескот. Отомсти Умгару Стро. Я не забуду. И буду ждать твоего возвращения. А потом мы опять поговорим, ибо я искренне желаю того, о чем сказала тебе.

— Я уверен в этом.

— Что же касается вас, госпожа Тельда… то я бы посоветовала вам выражаться поосмотрительней. Вы меня понимаете?

Прежде чем Тельда, у которой при этих словах вскипела кровь, успела ответить, я так стиснул ей руку, что она вздрогнула. А затем поспешно выволок её прочь.

Лила, высокая и великолепная, смотрела мне вслед. Драгоценные камни на её платье горели и переливались в пламени светильников.

— Желаю тебе всего хорошего, Дрей Прескотт! — крикнула она прощаясь. — Рембери!

— Рембери, Лила! — откликнулся я.

Когда мы очутились за дверью, Тельда вырвала руку и сплюнула.

— Крамфиха! Глаза бы ей выцарапала!

И тут я негромко рассмеялся, хотя и, признаться, не без некоторого смущения.