"Заговор равнодушных" - читать интересную книгу автора (Ясенский Бруно)

2

Следующее утро ушло на визит в полпредство и на телефонные звонки. В полпредстве Релиха встречают с нескрываемым удивлением. Наркомтяжпром великолепно знает, что при нынешней политической обстановке посылать сюда людей нет никакого расчета. Последние две партии энергетиков и тепловиков, не высаживаясь в Берлине, отбыли во Францию. Если Релих дорожит временем, он сделает самое разумное, последовав их примеру.

Релих покидает особняк полпредства, унося целый ворох советов и напутствий. За дверью медным грохотом военного оркестра его встречает Германия.

В укромном элегантном ресторанчике его кормят досыта супом из бычьих хвостов и рябчиками в сметане. «Эйнтопфгерихт», к счастью, полагается один раз в месяц. Бутылка замороженного рейнского вина окончательно мирит Релиха с Берлином. Закурив папиросу «Мурата Приват» («Стоит понюхать их, даже не глянув, чтобы понять наслажденье гурманов»), в самом благодушном настроении он выходит из ресторана.

Долговязый автобус, скрипя рессорами, увозит его в Шарлоттенбург.

Сойдя на Вильгельмплац, после минутного раздумья он подзывает такси и велит везти себя на Бюловштрассе. У Ноллендорфплац он расплачивается с такси и дальше идет пешком. На углу Винтерфельдштрассе он покупает «Берзенцейтунг», «Ангриф» и, зайдя в угольное кафе, заказывает чашку черного кофе по-турецки.

Из блаженной сиесты его выводит мужчина в сером английском пальто из великолепного толстого драпа с чуть широковатыми лацканами.

– Ба! Кого я вижу? – кричит по-немецки незнакомец и, подойдя вплотную к Релиху, восторженно трясет его руку. – Какая встреча! Рудольф только сегодня сообщил мне, что вы в Берлине!

– Очень рад вас видеть, – любезно улыбаясь, говорит по-немецки Релих. – Мария перед отъездом поручила мне непременно повидать вас и передать самый горячий привет. Садитесь. Чашку кофе с ликером?

– Не стоит. Что вы вообще здесь делаете? Поедемте куда-нибудь. Расплачивайтесь поскорее. Я пойду позову такси. Такая встреча заслуживает, чтобы ее достойным образом вспрыснуть!

Они сидят уже в такси. Пять минут спустя такси останавливается у серого четырехэтажного дома, ничем не примечательного на вид. Немец первым поднимается по широкой темноватой лестнице. Релих послушно следует за ним. На площадке третьего этажа немец останавливается и ключом открывает дверь.

– Пожалуйста, прямо и направо.

Несколько старомодная и мрачная гостиная не отличается ничем от сотни других берлинских гостиных времен 1912 года – с кружевными салфеточками на спинках кресел и неизменной копией беклинского «Острова смерти» в почерневшей золоченой раме. Все это пахнет студенческими временами. От тюлевых штор на окнах, от засиженных мухами неразборчивых морских пейзажей Релиха обдает ветерком приятных воспоминаний. Даже воздух в этой комнате, приторно-кислый на вкус, – так пахнут иногда старые ковры – кажется, устоялся с довоенных времен, нетронутый сквозняком неугомонных событий. Нужно заглянуть в суровое трюмо, обросшее, как озеро, резными деревянными лилиями, всмотреться в отражение длинного бритого лица с большим коричневым лбом и с мешками у глаз, чтобы не ошибиться в летосчислении почти на четверть столетия.

– Извините, я тут немного замешкался. Черт их знает, где у них что стоит! – обращается к нему вдруг по-русски спутник, наполняя вермутом две зеленоватые рюмки. – Прозит! С приездом! Хорошо, что вы позвонили с утра. По правде, мы ждали вас значительно раньше. Думали, уже не приедете. Завтра вы бы меня не застали. Уезжаю с вечерним поездом. Через неделю буду в Париже. Там сможем поговорить подробнее. Когда возвращаетесь в СССР?

– Через месяц, возможно, через полтора.

– Срок вашего пребывания за границей придется сократить до минимума. Как только управитесь, поезжайте обратно.

– Намного раньше вряд ли сумею.

– Сумеете. Есть дела поважнее, которые требуют вашего присутствия на заводе.

– Какие именно?

– Пошлем к вам одного человека. Устроите его к себе на завод.

Релих отвечает не сразу.

– К сожалению, должен вас предупредить, – говорит он медленно, взвешивая слова. – Мои дела на заводе сильно пошатнулись. Никого больше, по крайней мере в ближайшие два-три месяца, устраивать у себя не смогу.

– Что, вас сняли с работы?

– Пока еще не сняли.

– Так в чем же дело? Боитесь?

– Не поймите меня превратно. Мне кажется, я могу быть вам полезен лишь постольку, поскольку остаюсь в партии и занимаю определенный пост. Если меня снимут с завода и вышибут из партии, польза от меня будет минимальная.

– На основании чего вы решили, что вас подозревают?

– Для этого не надо быть особенно проницательным Спас меня лишь удачный маневр: я вовремя взял в свои руки инициативу!…

– Вот как!

– Счастливое стечение обстоятельств, – спешит пояснить Релих, приняв восклицание собеседника за проявление интереса. – Заболел мой секретарь райкома. Подсиживает меня уже год. А второй секретарь, к счастью, парень малограмотный, не особенно разбирается в тонкостях политики.

– Гм… Это клад, а не секретарь. Чем же вы еще недовольны?

– В моем положении, чтобы завоевать доверие, надо было проявить чудеса сверхбдительности! – Он выдерживает паузу и добавляет почти со скорбью: – Пришлось разыграть целую детективную комедию с прологом и эпилогом… Впрочем, снятия секретаря я так и не добился. Заступился крайком… Сейчас там работает специальная комиссия…

– Но вы, видимо, должны были сообщить мне не только об этом…

– Вы правы, – выпрямляясь, говорит Релих. – Я приехал передать информацию и получить указания.

– Давайте, что у вас там?

Релих расстегивает портфель.

– Докладная записка?

– Да.

– Это все, что вас просили передать?

– Нет. Вот еще новый шифр. Прежним на всякий случай лучше не пользоваться. – Релих достает из портфеля однотомник Гвиччардини. – Страница помечена…

– Хорошо! Управляйтесь поскорее и возвращайтесь обратно. В конце будущего месяца мы направим вам отсюда человека. Будьте добры устроить его у себя на заводе.

Релих долго закрывает упорно не застегивающийся портфель.

– Я только попрошу об одном, – говорит он после длительного молчания; уши его горят. – Чтобы у этого человека не было таких липовых бумаг, как обычно.

– Не беспокойтесь, бумаги у него будут в порядке. Устроите его у себя месяца на два. Парень изворотливый, одна беда – не знает советских условий… Без опытного руководства может засыпаться…

Релих молча кивает головой.

– Давайте чокнемся за успех! Первоклассный вермут, зря брезгуете. Вид у вас не больно веселый. Если бы мне не говорили о вас как об одном из преданных людей, можно было бы подумать, что немножко дрейфите. Ну, обижаться нечего, я пошутил! Так как же, когда выезжаете в Париж?

– Завтра.

– Позвоните мне по парижскому телефону так недельки через четыре, перед отъездом. Сведу вас там с одним близким нам человеком, немцем. Он оказывает нам очень большие услуги. Договоритесь с ним окончательно. Насчет субъекта, которого направим к вам на завод, и еще кое о чем другом… Допивать не будете? Тогда давайте уберу… Можете меня не дожидаться. Выходите один. На углу найдете такси. Всего хорошего!