"Осколки чести" - читать интересную книгу автора (Буджолд Лоис Макмастер)

Глава 8

Увидев его, Корделия судорожно вздохнула.

– Боже, у меня чуть сердце не разорвалось, – проговорила она тихим, напряженным голосом. – Войдите и закройте дверь.

Губы Форкосигана беззвучно задвигались, произнося ее имя, и он шагнул в каюту. Выражение ужаса на его лице почти сравнялось с ее собственным. И тут Корделия увидела, что он не один – за ним вошел еще один офицер, молодой, флегматичного вида светловолосый лейтенант. Поэтому она не бросилась к нему и не зарыдала у него на плече, как ей страстно хотелось, а лишь осторожно произнесла:

– Здесь произошел несчастный случай.

– Закройте дверь, Иллиан, – резко бросил Форкосиган. – И осмотрите тут все до последней мелочи. Вы – свидетель.

Сжав побелевшие губы, Форкосиган медленно обошел комнату. На некоторые детали он безмолвно указывал своему спутнику. При первом жесте, сделанном стволом плазмотрона, лейтенант что-то невнятно промычал. А Форкосиган остановился перед телом, взглянул на зажатое в своей руке оружие, словно впервые его заметил, и убрал в кобуру.

– Опять читал маркиза де Сада? – со вздохом обратился он к трупу и перевернул его носком ботинка. Из раны на шее вытекло еще немного крови. – Быть недоучкой опасно. – Он поднял взгляд на Корделию. – Кого из вас следует поздравить?

Она чуть помедлила.

– Я не знаю точно. Инцидент грозит осложнениями?

Лейтенант заглядывал теперь в шкафы Форратьера, предусмотрительно обернув руку носовым платком. Судя по всему, его образование оказалось не настолько полным, как он думал. Он довольно долго рассматривал содержимое ящика, который Корделия так поспешно захлопнула.

– Император будет в восторге, – ответил Форкосиган, – но исключительно в душе.

– По правде говоря, в тот момент я была привязана. Сержант Ботари… э-э… взял основную роль на себя.

Форкосиган взглянул на Ботари, все еще сидевшего на полу.

– Чем-то это похоже на ту сцену, которую мы застали, ворвавшись в технический отсек. Тут чувствуется ваш личный почерк. У моей бабушки была очень подходящая поговорка: что-то насчет того, что поздно, и еще там упоминался доллар…

– Опоздал на день, и доллара не хватило? – вспомнила Корделия.

– Да, вот именно. – Его губы тронула ироническая улыбка. – Очень по-бетански сказано, и я начинаю понимать, что это значит. – Он сохранял внешнюю бесстрастность, но глаза впились в нее с болью.

– Я… не опоздал?

– Ничуть, – успокоила она. – Вы появились очень… э-э… вовремя. Я была в панике, не зная, что теперь предпринять.

Форкосиган стоял, отвернувшись от лейтенанта, и поэтому позволил себе на миг весело прищуриться.

– Значит, я спасаю от тебя свой флот, – пробормотал он сквозь зубы. – Это не совсем то, ради чего я спешил сюда, но приятно спасти хоть что-то. – Он повысил голос. – Когда закончите, Иллиан, я предлагаю пройти ко мне в каюту для обсуждения дальнейших действий.

Форкосиган опустился на колени рядом с Ботари, внимательно в него всматриваясь.

– Этот чертов подонок загубил его, – процедил он. – А ведь у нас на корабле бедняга был почти в порядке. Сержант Ботари, вы не могли бы пройти со мной?

Ботари скулил что-то нечленораздельное себе в колени.

– Иди сюда, Корделия, – сказал Форкосиган. Она впервые услышала, как он произносит ее имя. – Не сможешь ли ты уговорить его подняться? Думаю, мне сейчас лучше его не трогать.

Она шагнула вперед, чтобы несчастный безумец мог ее видеть.

– Ботари, Ботари, посмотрите на меня. Вам надо встать и идти. – Взяв окровавленную руку сержанта, она пыталась сообразить, какой логический – или, скорее, алогический – довод мог бы сейчас на него подействовать. Попробовала улыбнуться. – Смотрите. Видите? Вы умыты кровью. Кровь смывает грех, правильно? Теперь все будет в порядке. Э-э… злого человека больше нет, и злых голосов вскоре тоже не будет. Так что идите со мной, и я отведу вас туда, где вы сможете отдохнуть.

Во время этой речи он постепенно фокусировал взгляд на Корделии, а под конец кивнул и встал. Все еще держа его за руку, она пошла за Форкосиганом. Иллиан замыкал шествие.

Корделия чрезвычайно изумилась, обнаружив, что каюта Форкосигана находится всего через одну дверь напротив.

– Ты – капитан этого корабля? – спросила она. Нашивки на воротнике свидетельствовали, что теперь он коммодор. – Ты был здесь все это время?

– Нет, я в составе штаба. Мой перехватчик вернулся с линии фронта несколько часов назад. Все это время я совещался с адмиралом Форхаласом и принцем. Совещание только что закончилось. Я пришел сразу же, как только охранник доложил мне о новой пленной Форратьера. И даже в самом отвратительном кошмаре мне не снилось, что это можешь быть ты.

После адмиральского лупанария каюта Форкосигана казалась мирной, как монашеская келья. Все в соответствии с правилами, обычное жилье военного. Форкосиган запер дверь. Потерев лоб, он вздохнул и спросил, не сводя с нее глаз:

– Ты точно в порядке?

– Только ошарашена. Я знала, что рискую, но не ожидала ничего похожего на этого человека. Клинический случай. Не понимаю, как ты мог служить ему.

Его лицо опять стало непроницаемым.

– Я служу императору.

Она заметила Иллиана, по-прежнему безмолвного и внимательного. Что отвечать, если Форкосиган спросит про караван? Его вопрос для нее опаснее пытки. В последние месяцы она начала надеяться, что разлука постепенно излечит боль сердца, но, увидев его воочию, живого и сильного, она почувствовала, как безмерно истосковалась. Однако невозможно определить, что у него на уме. Сейчас он выглядит усталым, неуверенным и встревоженным. Не так, все не так…

– Да, кстати, позволь представить тебе лейтенанта Саймона Иллиана, члена личной императорской службы безопасности. Ему поручена роль шпиона. Лейтенант Иллиан – командор Нейсмит.

– Теперь я капитан Нейсмит, – машинально поправила она. Лейтенант пожал ей руку так чопорно, словно их только что познакомили на посольском приеме. От ее прикосновения у него на руке остались следы крови.

– За кем же вы шпионите?

– Я предпочитаю термин «наблюдение», – спокойно заметил молодой человек.

– Бюрократическое словоблудие, – вмешался Форкосиган и тут же объяснил: – Лейтенант шпионит за мной. Он олицетворяет собой компромисс между императором, Министерством политического воспитания и мною.

– Сам император, – невозмутимо вставил Иллиан, – использовал термин «перемирие».

– Да, верно. Кроме того, в мозг лейтенанта Иллиана вживлен блок эйдетической памяти. Можете рассматривать его как ходячее записывающее устройство – нечто вроде дискеты, которую император прослушивает, когда пожелает.

Корделия искоса посмотрела на человека-робота.

– Очень жаль, что нам не удалось встретиться при более благоприятных обстоятельствах, – осторожно сказала она Форкосигану.

– Здесь не существует благоприятных обстоятельств, – отрезал Форкосиган.

Лейтенант кашлянул и указал взглядом на Ботари, который уставился в стену, заплетая и расплетая пальцы.

– Что теперь, сэр?

– Хмм. В той комнате слишком много улик, не говоря уже о том, что люди знают, кто и когда туда входил, стало быть, сочинить легенду нельзя. Лично я предпочел бы, чтобы Ботари там вообще не было. То, что парень явно невменяем, вряд ли смягчит принца, когда он обо всем узнает. – Форкосиган подумал. – Вам просто придется исчезнуть раньше, чем мы с Иллианом появимся на сцене. Я не знаю, сколько нам удастся прятать здесь Ботари… Может, я смогу достать транквилизаторы. – Форкосиган взглянул на Иллиана. – Как насчет императорского агента в госпитале?

Иллиан и бровью не повел:

– Попробую что-нибудь устроить.

– Молодец. – Он повернулся к Корделии. – Вам придется побыть здесь. Постарайтесь удержать Ботари в спокойном состоянии. Мы с Иллианом должны поторапливаться, или пройдет слишком много времени между тем моментом, как мы расстались с Форхаласом, и тем, когда подняли тревогу. А такое несоответствие пришлось бы объяснять. Служба безопасности принца проследит каждый наш шаг.

– Форратьер и принц принадлежат к одной партии? – спросила она, надеясь нащупать какую-то почву в трясине барраярской политики.

Форкосиган горьки усмехнулся.

– Они просто были хорошими друзьями.

И он ушел, оставив ее наедине с Ботари в полном смятении.

Корделия усадила сержанта в кресло, а сама уселась по-турецки на постели, пытаясь распространять вокруг себя атмосферу спокойного самоконтроля и жизнерадостности. А это было весьма нелегко: ее переполняла паника, ищущая выхода.

Ботари встал и принялся бродить по комнате, что-то бормоча. Нервный, тихий поток слов был совершенно бессвязным. Медленно текло время, ставшее вязким от страха.

Когда щелкнул замок, они оба вздрогнули – но это оказался Иллиан. Ботари пригнулся и замер, сжав рукоять несуществующего ножа.

– Слуги зверя – это руки зверя, – голос убийцы был ровным и невыразительным. – Он кормит их кровью женщины. Плохие слуги.

Иллиан с опаской посмотрел на него и протянул Корделии несколько ампул-инжекторов.

– Вот. Сделайте ему укол. Одного достаточно, чтобы завалить атакующего слона. Извините. Не могу задерживаться.

И лейтенант-компьютер поспешно выскользнул за дверь.

– Трус, – пробормотала она ему вслед, но тут же поняла, что он прав. Наверное, у нее действительно больше шансов выполнить эту деликатную миссию – и уцелеть. Волнение Ботари уже приблизилось к критическому уровню.

Корделия отложила все ампулы, кроме одной, и направилась к больному, сияя радостной улыбкой. Однако общую картину сильно портили ее глаза, расширившиеся от страха.

– Коммодор Форкосиган хочет, чтобы вы отдохнули. Он прислал лекарство, чтобы вам помочь.

Ботари недоверчиво попятился, и она остановилась, боясь загнать его в угол.

– Это просто успокаивающее, видите?

– Снадобья зверя опьяняют демонов. Они поют и кричат. Плохое лекарство.

– Нет-нет. Это хорошее лекарство. Оно заставит демонов заснуть, – пообещала она.

Говорить с ним – все равно что идти по канату в темноте. Корделия решила испробовать другой подход.

– Смирно, солдат, – рявкнула она.

Это было ошибкой. Ботари чуть не вышиб у нее ампулу, когда она попыталась приложить ее к его руке, и железные пальцы сомкнулись у нее на запястье. Корделия зашипела от боли, но все же сумела извернуться и прижать распыляющий конец ампулы к его кисти. В следующий миг он отшвырнул ее в другой конец комнаты.

Корделия упала на спину, проехалась по шероховатому полу (как ей показалось, со страшным грохотом) и со всего размаху врезалась в дверь. Ботари кинулся за ней. – «Успеет он меня убить, прежде чем лекарство подействует?» – отчаянно подумала она, заставляя себя обмякнуть, словно в обмороке. Ведь находящиеся без сознания не представляют угрозы.

Видимо, Ботари так не считал: руки его сжались вокруг ее шеи. Твердокаменное колено уперлось в грудь, и она почувствовала сильную боль. Но тут у него начали стекленеть глаза, руки ослабли, потом разжались. Он встал на четвереньки, ошарашенно помотал головой, повалился навзничь и захрапел.

Выждав минуту, Корделия села и прислонилась к стене.

– Хочу домой, – заявила она. – В мои служебные обязанности такое не входит.

Но шутка не помогла: в горле комком поднимался истерический смех, поэтому она прибегла к более надежному способу, произнося вслух кое-какие древние слова. Вскоре к ней вернулось самообладание.

Уложить Ботари на койку было свыше ее сил. Приподняв тяжелую голову сержанта, она подсунула ему подушку и расположила поудобнее руки и ноги спящего. Когда вернется Форкосиган со своей тенью, пусть попробуют сами. Едва успев зайти, они поспешно захлопнули дверь.

– Ну? – спросила Корделия. – Как все прошло?

– Как по маслу – словно прыжок в пекло через п-в-туннель, – бодро сообщил Форкосиган. Он знакомым жестом повернул руку ладонью вверх, и у нее сразу защемило сердце.

– Вы такой же непредсказуемый, как Ботари. Как они приняли известие об убийстве?

– Все устроилось просто великолепно. Я под арестом и должен находиться в своей каюте – меня подозревают в заговоре. Принц считает, что это я надоумил Ботари, – пояснил он. – Хотя одному Богу известно, как это мне удалось.

– Э-э… конечно, я переутомилась и не слишком хорошо соображаю. Но вы, кажется, сказали – все «просто великолепно»?

– Коммодор Форкосиган, сэр, – прервал их Иллиан. – Не забывайте, что я должен буду сообщить об этом разговоре.

– О каком разговоре? – удивился Форкосиган. – Мы с вами здесь одни. От вас же не требуется наблюдать за мной, когда я один – это все знают. Они скоро начнут удивляться, почему вы здесь задержались.

Такая софистика заставила Иллиана нахмуриться:

– Воля императора…

– Ну-ка, ну-ка! Расскажите мне о намерениях императора! – Голос Форкосигана звенел от ярости, но лейтенант упрямо продолжал:

– Воля императора, сообщенная им мне, заключалась в том, чтобы помешать вам себя скомпрометировать. А содержание моих докладов от меня не зависит, вы это знаете.

– Вы использовали этот аргумент четыре недели тому назад. Результат вам известен.

Иллиан смутился.

Форкосиган проговорил негромко и властно:

– Все, чего желает от меня император, будет исполнено. Он – великий хореограф, и он получит свой «танец мечтателей» с точностью до единого шага. – Он сжал кулак, потом снова раздвинул пальцы. – Я отдал службе все, что имею, не оставив себе ничего – ни личной жизни, ни даже собственной чести. Оставьте мне это. – Он указал на Корделию. – Тогда вы дали мне слово. Вы намерены взять его обратно?

– Может, кто-нибудь будет настолько любезен и растолкует мне, о чем речь? – взмолилась Корделия.

– У лейтенанта Иллиана вступили в противоречие чувство долга и совесть, – ответил Форкосиган. Скрестив руки на груди, он словно обращался к невидимой аудитории. – Этот конфликт неразрешим, пока не пересмотришь своего понимания либо того, либо другого. Сейчас ему приходится выбирать, что именно должно измениться.

– Видите ли, тут был еще один случай. – Иллиан ткнул пальцем по направлению к каюте Форратьера. – Тоже с пленной… Несколько недель тому назад. Командор Форкосиган тогда хотел… э-э… что-нибудь предпринять. Я его отговорил. Ну… Потом я понял, что был не прав, и обещал ему не препятствовать, если подобная ситуация повторится.

– Форратьер ее убил? – с нездоровым любопытством спросила Корделия.

– Нет, – ответил человек-компьютер, мрачно уставившись на носки своих ботинок.

– Ну же, Иллиан, – устало проговорил Форкосиган, – если виновных не найдут, вы сможете предоставить императору свое правдивое сообщение, и пусть он сам решает, как его отредактировать. Если же их обнаружат – то, поверьте, достоверность ваших докладов перестанет вас особенно волновать. – Дьявольщина! Капитан Негри был прав, – с досадой проговорил Иллиан. – Он редко ошибается. А что он сказал на этот раз?

– Он сказал, что позволить личным взглядам хоть немного повлиять на мои обязанности – это все равно что слегка забеременеть: очень скоро ситуация выйдет из-под контроля.

Форкосиган рассмеялся:

– Капитан Негри – человек очень опытный. Но скажу вам по секрету, что иной раз даже он выносит личные суждения.

– Но служба безопасности перевернет вверх дном весь корабль. Просто путем исключения они рано или поздно выйдут на верный след. А стоит кому-нибудь усомниться в моей благонадежности – и все будет кончено.

– Да, рано или поздно это произойдет, – согласился Форкосиган. – Как по-вашему, сколько у нас времени?

– Они закончат обыск уже через несколько часов.

– Тогда просто необходимо дать их усилиям новое направление. Расширьте сферу поиска: разве от флагмана не отлетали корабли в промежуток между смертью Форратьера и установлением кордона службы безопасности?

– Даже два. Но…

– Прекрасно. Воспользуйтесь вашим имперским влиянием. Предложите любую помощь, которую вы, как доверенное лицо капитана Негри, в силах им оказать. Почаще упоминайте имя Негри. Подсказывайте. Рекомендуйте. Сомневайтесь. Лучше не пытайтесь подкупать и угрожать, это слишком подозрительно, но, может, в конце концов придется прибегнуть и к этому. Раскритикуйте их методы, сделайте так, чтобы исчезли записи, – замутите воду. Дайте мне двое суток, Иллиан. О большем я не прошу.

– О большем? – возмутился Иллиан.

– Ага. Еще желательно, чтобы именно вы приносили мне еду и тому подобное. И не забудьте прихватить несколько лишних порций.

Когда Иллиан ушел, Форкосиган заметно расслабился. Он повернулся к Корделии с печально-неловкой улыбкой:

– Рад вас видеть, леди.

Она тоже улыбнулась, шутливо отдав ему честь.

– Надеюсь, я не слишком испортила ваши дела. То есть с личной точки зрения.

– Никоим образом. По правде говоря, вы их значительно упростили.

– Восток – это запад, верх – это низ, а арест по подозрению в том, что вы перерезали глотку своему командующему, упрощает дело. Похоже, я на Барраяре. Вы не хотите объяснить, что здесь происходит?

– Нет. Но я, наконец, понял, почему в истории Барраяра было столько сумасшедших. Они не причина, они – следствие. – Он вздохнул и проговорил еле слышно, почти шепотом: – Ох, Корделия. Ты не представляешь, как мне нужно было иметь рядом одного нормального, чистого человека. Ты – как вода в пустыне.

Она немного растерялась:

– Ты похож на… э-э… а ты похудел…

– Ах да. – Он провел рукой по лицу. – Я невнимателен. Ты, наверное, падаешь с ног от усталости. Хочешь заснуть или еще чего-нибудь?

– Я не уверена, что смогу сейчас заснуть. Но мне хотелось бы вымыться. Не стала включать душ, пока тебя тут не было, на случай, если работает слежение.

– Очень разумно. Пожалуйста, мойся.

Она потерла рукой онемевшее бедро: черная ткань была липкой от крови. – У тебя не найдется какой-нибудь одежды? Этот комбинезон весь перепачкался. И вообще, он от Форратьера. От него просто несет безумием.

– Сейчас посмотрю… – Вдруг лицо Форкосигана потемнело. – Это твоя кровь?

– Да, Форратьер играл в хирурга. Мне не больно. У меня там нет нервов.

– Гмм. – Форкосиган провел пальцами по шраму и чуть улыбнулся. – Да, кажется, у меня есть как раз то, что надо.

Набрав восьмизначный код, он отпер один из ящиков, покопался там и, к изумлению Корделии, достал бетанскую астроэкспедиционную форму – ту самую, которую она оставила на «Генерале Форкрафте»: теперь форма была выстирана, аккуратно заштопана и выглажена.

– У меня нет с собой ботинок, и нашивки устарели, но, кажется, это будет впору, – церемонно произнес Форкосиган, вручая ей одежду.

– Ты… сохранил мои вещи?

– Как видишь.

– Боже правый! Но… Почему?

Он виновато потупился.

– Ну… Ты больше ничего не оставила. Не считая катера, который твои люди бросили на планете, – но он был бы несколько неудобным сувениром.

В свою очередь смутившись, Корделия машинально провела рукой по бежевой ткани. Но уже стоя в дверях ванной, с одеждой в одной руке и аптечкой первой помощи – в другой, она отрывисто сказала:

– У меня дома хранится барраярская форма. Завернута в бумагу, в ящике.

Его глаза вспыхнули.

Когда она вышла из ванной, в каюте было полутемно и по-ночному тихо. Свет горел только у терминала, где Форкосиган изучал содержание какой-то дискеты. Она вспрыгнула на его кровать и снова уселась по-турецки, шевеля пальцами ног.

– Что это?

– Домашняя работа. Это моя официальная должность в штабе Фор… покойного адмирала Форратьера. – Его губы тронула улыбка, и он стал похож на довольного тигра из детского стишка, возвращающегося домой с тремя девицами в желудке. – Мне поручено составление оперативной документации для сценария вынужденного отступления нашего флота. Как выразился на заседании Совета сам император, раз уж я так убежден, что произойдет катастрофа, я обязан, дьявол меня раздери, разработать все планы на этот случай. А здесь меня считают чем-то вроде пятого колеса.

– Пока что вам сопутствует успех? – удрученно спросила Корделия.

– Мы превосходно распылили силы. Некоторые рассматривают это как успех.

Он ввел какие-то новые данные, потом отключил компьютер.

Корделия решила, что им лучше побеседовать на менее опасную тему.

– Насколько я поняла, тебя все-таки не обвинили в предательстве? – спросила она, вспоминая их последний разговор, состоявшийся так давно и так далеко – над другой планетой.

– А, там получилась ничья. После того как ты убежала, меня отозвали обратно на Барраяр. Гришнов – это министр политического воспитания, третье лицо после императора и капитана Негри – прямо слюнки пускал, так был уверен, что наконец-то меня заполучил. Но мое обвинение против Рэднова оказалось несокрушимым. В общем, не успели мы пустить друг другу кровь, как вмешался император и навязал нам компромисс – или, вернее, прекращение военных действий. Но формально меня не оправдали: обвинение застряло в каком-то юридическом чистилище.

– Как он это сумел?

– Ловкость рук. Он предоставил Гришнову и генеральской клике то, чего они давно добивались, – эту эскобарскую авантюру. Более того – он отдал им принца. И всю славу. Гришнов и принц уверены, что после покорения Эскобара станут истинными правителями Барраяра. Он даже заставил Форратьера смириться с моим повышением. Напомнил, что я буду подчинен непосредственно ему. Форратьер мгновенно согласился.

При этих словах какое-то жгучее воспоминание заставило Форкосигана стиснуть зубы. Рука его бессознательно дернулась и сжалась в кулак.

– Ты с ним давно знаком? – осторожно спросила Корделия, вспомнив маниакальную ненависть садиста-адмирала к Форкосигану.

Он отвел глаза.

– Мы вместе учились и вместе служили лейтенантами. В то время он всего лишь увлекался подглядыванием… Насколько я понимаю, в последние годы он стал гораздо хуже – с тех пор, как сошелся с принцем Зергом и вообразил, что ему все позволено. И, да простит его Господь, он почти не ошибался. Ботари оказал людям огромную услугу.

«Ты знал его куда ближе, чем говоришь, сердце мое», – подумала Корделия. Значит, это Форратьер был заразой воображения, с которой так трудно бороться? Похоже, Ботари оказал огромную услугу и некоторым конкретным личностям…

– Кстати о Ботари – в следующий раз будь любезен, лечи его сам. Когда я подошла к нему с ампулой, он совсем взбесился.

– Ах, вон что. Догадываюсь, почему. Об этом упоминалось в одном из отчетов капитана Негри. Форратьер имел привычку потчевать своих… э-э… актеров различными снадобьями, когда хотел добиться лучшего спектакля. Я почти уверен, что Ботари был одной из его жертв.

– Какая гадость. – Ее даже затошнило, и мышцы свело как раз там, где болели ребра. – А кто такой капитан Негри, о котором ты все время говоришь?

– Негри? Он держится в тени, но его могущество ни для кого не секрет. Он шеф личной службы безопасности императора. Главный начальник Иллиана. Его называют приятелем Эзара Форбарры. Если считать Министерство политического воспитания правой рукой императора, тогда Негри – его левая, та самая, о делах которой правой не дозволено знать. Он ведает внутренней безопасностью на самом высоком уровне: главы министерств, графы, семья императора… Принц… – Форкосиган задумчиво нахмурился. – Я довольно близко узнал его за время подготовки к нынешнему предприятию. Это незаурядная личность. Он мог бы иметь любой чин, по своему выбору. Но ему безразлично все внешнее. Его интересует только суть.

– Он хороший человек или плохой?

– Что за абсурдный вопрос!

– Я просто подумала, что он может оказаться властью за троном.

– О, нет. Если бы Эзар Форбарра сказал ему: «Ты лягушка», – он бы начал прыгать и квакать. Нет. На Барраяре только один император, и он никому не позволяет встать над собой. Он еще не забыл, как ему досталась власть.

Корделия потянулась, морщась от боли в боку.

– Что-то не так? – моментально встревожился Форкосиган.

– Да просто Ботари наступил на меня коленом во время этой катавасии с успокоительным. Я была уверена, что нас услышат. Перепугалась до смерти.

– Можно мне посмотреть?

Сильные пальцы нежно скользнули вдоль тела Корделии. В ее воображении они оставляли за собой радужный след.

– Ох!

– Да. У тебя два ребра треснуло.

– Я так и думала. Хорошо, что не шея. – Она легла, и Форкосиган перетянул ей ребра бинтом, потом уселся рядом с ней на кровати.

– Ты никогда не мечтал забросить все это и перебраться куда-нибудь в глухомань, подальше от политики? – спросила Корделия. – Например, на Землю.

Он улыбнулся:

– Не раз. Однажды была даже такая фантазия, что я эмигрирую в Колонию Бета и появляюсь у тебя на пороге. У тебя есть порог?

– В точном смысле слова – нет, но это неважно, продолжай.

– Не могу себе представить, чем бы я там зарабатывал на жизнь. Я умею только планировать войну… И воевать. У меня нет профессии техника, навигатора или пилота, так что путь в ваш торговый флот для меня закрыт. Вряд ли меня взяли бы в военный флот, и сомневаюсь, чтобы меня выбрали на какую-нибудь административную должность.

Корделия фыркнула:

– Вот Зануда Фредди удивился бы!

– Это так ты зовешь своего президента?

– Я за него не голосовала.

– Единственное занятие, которое мне остается, – это преподавание разных спортивных единоборств. Ты бы вышла замуж за инструктора дзюдо, милый капитан? Но нет, – вздохнул Форкосиган. – Барраяр у меня в крови. Я не могу стряхнуть его с себя, куда бы я ни отправился. Господь свидетель, это бесславная война. Но уйти в изгнание только ради покоя… Поступить так – значит перечеркнуть все свои надежды. Окончательное поражение, без зерна победы.

Она вспомнила о смертоносном грузе, который конвоировала, о грузе, уже доставленном на Эскобар. По сравнению с тем, что он принесет людям, ее с Форкосиганом жизни не весили ровно ничего. А он истолковал отразившееся на ее лице горе как страх.

– Видеть тебя – еще не значит очнуться от кошмара. – Он нежно прикоснулся ладонью к ее щеке. – Это больше похоже на то, как будто, не просыпаясь, я знаю, что за пределами сна есть мир бодрствования. И я намерен когда-нибудь присоединиться к тебе в этом мире. Вот увидишь. Увидишь.

Он сжал ей руку и улыбнулся.

На полу зашевелился и застонал Ботари.

– Я о нем позабочусь, – сказал Форкосиган. – Поспи, пока можно.