"Паладин душ" - читать интересную книгу автора (Буджолд Лоис Макмастер)

Глава седьмая

Иста привстала в стременах, стараясь пересохшим горлом вымолвить хоть слово на порядком подзабытом рокнари:

– Требую условий выкупа, – и дальше на ибранском. – Я – сьера ди Аджело, и провинкар Баосии – мой покровитель! Я гарантирую выкуп за меня и моих людей! Всех до единого! – на всякий случай она повторила на рокнари. – Выкуп за всех!

Один офицер выдвинулся вперед. Его отличала кольчуга более тонкой работы, изящные украшения в виде листьев, выдавленные на коже уздечки седла, ножен, и зеленая шелковая, расшитая золотыми и белыми нитями перевязь с изображением летящих джоконских пеликанов. Его характерные для рокнарцев золотисто-бронзовые волосы были собраны в сложную прическу из переплетающихся косичек, сходящихся у шеи в одну. Он окинул взглядом ряды Шалионцев; возможно, при виде одежд и эмблем Ордена Дочери в нем проснулась хоть капля уважения? Иста, которая на протяжении всех недель паломничества всячески гнала от себя мысль о молитвах, хотя и двигала механически губами на утренних службах, теперь горячо молилась, слушая безумно колотящееся сердце: Госпожа, в сезон Твоей силы, укрой покровом защиты своих верных слуг.

На вполне сносном ибранском офицер приказал:

– Сложите оружие!

Еще миг мучительного колебания, потом Ферда скинул плащ и снял через голову перевязь. Меч и ножны звонко ударились о землю. Кинжал с пояса полетел вслед за ними. Гвардейцы последовали его примеру с той же неохотой. Пять арбалетов и несколько копий были уложены на груду оружия более аккуратно. Взмыленные, чуть ли не дымящиеся лошади стояли смирно, пока Ферду и его ребят заставляли спешиться и сесть на землю чуть поодаль под прицелами луков, в окружении джоконцев с мечами наголо.

Солдат взял коня Исты по уздцы и жестом приказал рейне спуститься. Ноги чуть не подогнулись, когда ботинки коснулись земли. Казалось, будто колени сделаны из заварного крема. Она отшатнулась от протянутой им руки, хотя почти сразу поняла, что он хочет просто подхватить ее под локоть и не дать упасть. Подошел офицер и отдал ей что-то наподобие салюта, стараясь выглядеть обнадеживающим.

– Шалионская знатная дама, – в этом утверждении все же слышалась доля вопроса; простое платье вряд ли могло служить подтверждением заявленного статуса. Офицер скользнул по ней взглядом, но не нашел ни колец, ни брошей, ни других драгоценностей. – Что вы здесь делаете?

– У меня есть право здесь находиться, – Иста вздернула подбородок. – Вы прервали мое паломничество.

– Демонопоклонники квинтарианцы! – он ритуально плюнул, но в сторону. – О чем ты молишься, а? Женщина?

Иста подняла бровь:

– О мире. А вам следует обращаться ко мне «сьера», – добавила она.

Он фыркнул, но, судя по виду, принял ее слова к сведению или просто потерял интерес. Человек шесть принялись копаться в седельных сумках, офицер разразился тирадой на рокнари, такой быстрой, что Исте было не уследить, направился к зачинщикам и отогнал их подальше от добычи.

Зачем Иста поняла потом, когда подтянулась основная часть колонны. Несколько мужчин с зелеными кошелями на поясе, выдававшими королевских приказчиков, выехали вперед в сопровождении старших офицеров. Теперь все седельные сумки выпотрошили и содержимое разложили в гораздо более систематизированном порядке, чтобы составить опись. Приказчики были нужны для того, чтобы проследить за тем, что пятая часть улова, предназначенная князю Джоконы, тщательно высчитана. Один из них прохаживался туда-сюда, непрерывно делая стилом пометки на табличках, внося в список коней и упряжь. Теперь не осталось сомнений, что экспедиция носила более-менее официальный характер, а не была случайным бандитским нападением.

Офицер отчитался перед командованием; Иста дважды услышала слово «Баосия». Один из мужчин, копавшихся в седельных сумках, с победным кличем выпрямился. Иста решила, что он обнаружил какой-нибудь кошель, но он радостно размахивал картами Ферды. Джоконец подбежал к офицерам, тараторя на рокнари:

– Смотрите, милорды, смотрите! Карты Шалиона! Мы больше не будем плутать!

Иста удивленно моргнула. И стала осматриваться более пристально.

Кони и люди, нагнавшие их, были не менее взмылены и изнурены, чем они сами, и Иста, помня о замечаниях Лисе насчет лошадей, теряющих силы к концу скачки, поняла, что ее кавалькада, возможно, смогла бы уйти от рокнарцев, если бы не вмешался разведывательный отряд, посланный вперед на разведку. Все воины потные, потрепанные, немытые, заросшие щетиной. Их замысловатые прически из рокнарских косичек растрепаны и явно не переплетались на протяжении многих дней, а то и недель. Солдаты, подъехавшие позже, имели еще более плачевный вид. Многие ходили перевязанные, поцарапанные, в синяках, некоторые вели в поводу коней, чьи седла пустовали, иногда количество животных в связке доходило до трех и даже до четырех. Явно не добыча, поскольку сбруя в большинстве своем рокнарская. Часть их, вполне возможно, – запасные лошади. Но не все. Обоз, прибывший к месту еще позже, оказался до странности скудным.

Если обозом заканчивается их колонна и среди пленников не видно ни Фойкса, ни ди Кэйбона… Иста позволила разгореться маленькой надежде. Если приказчики, считающие лошадей, считают еще и людей, то они могут заметить два пустых седла, но к тому времени, когда они пошлют кого-нибудь на поиски недостающих, Фойкс, вместе со служителем, уже найдут себе укрытие понадежней. Если Фойкс так же скор на ноги, как на язык, – если демон-медведь не слишком спутал его мысли, – и если джоконцы просто не убили их и не оставили тела на дороге…

Но одно можно сказать с уверенностью. Эти джоконцы не собираются ни на кого тайно нападать. Они явно либо понесли поражение, либо одержали весьма трудную победу. И возвращаются домой, на север. Рейна была исключительно рада за Шалион, но начала серьезно беспокоиться за себя, Ферду и его гвардейцев.

Распаленные, измученные, выдохшиеся люди на грани своих возможностей превращаются в очень неприятных захватчиков.

Офицер вернулся и сделал ей знак, чтобы она села у обочины, в пятнистой тени маленького корявого деревца, разновидности странной северной флоры с лапчатыми листьями. Обыск сумки Фойкса принес урожай – кошель с золотом, весьма обрадовавший приказчиков князя, и теперь офицеры смотрели на Исту уже с большим уважением или просто прикидывали ее стоимость. Они сняли багаж и с пойманных мулов. Иста отвернулась, отказываясь смотреть, как солдаты, хрипло посмеиваясь, играют с ее одеждой. Офицер выразил желание уточнить, насколько близки ее родственные отношения с провинкаром Баосии, и Иста без запинки выдала им все воображаемое фамильное дерево. Он как будто засомневался, что богатый провинкар предложит за нее выкуп.

– О да! – холодно ответила Иста. – Думаю, он прибудет за мной лично.

А с ним будет тысяча меченосцев, пять тысяч стрелков и кавалерия марча ди Паллиара на закуску. Ей вдруг пришло в голову, что если она не хочет, чтобы за нее умирали, то выбрала не совсем верный путь. Но нет. Еще есть шанс убежать или быть выкупленной за сумму, представляющую лишь малую часть ее реальной стоимости, если конечно никто не раскроет инкогнито. Лисе… Удалось ли ей уйти? Никто из солдат пока не явился, таща за собой упирающуюся девушку или с ее бездыханным телом, перекинутым через седло.

Офицеры спорили над картами, пока люди и животные отдыхали, пытаясь отыскать себе хоть кусочек тени; мухи вились вокруг. Офицер, говорящий на ибранском, принес воды в вонючем кожаном мехе; Иста помедлила, облизала сухие потрескавшиеся губы и глотнула. Вода, в конце концов, оказалась прохладной. Рейна объяснила, что неплохо бы отнести воду Ферде и его отряду, – рокнарец согласился. Наконец, ее посадили обратно на коня, крепко привязав запястья к луке седла, а жеребца, в свою очередь, вплели в связку других, следующих за обозом. Людей Ферды выстроили в линию и погнали далеко впереди под охраной более серьезно вооруженных солдат. Разведчики снова ускакали вперед, и колонна возобновила путь на север.

Иста оглядела своих товарищей по плену, точно так же привязанных к лошадям, как она сама. Их оказалось странно мало, около десятка истощенных мужчин и женщин, детей не было вообще. Рядом, в другой цепочке лошадей, ехала женщина постарше. Ее платье, уже изрядно ободранное, было умело скроено и изящно украшено, – очевидно, женщина не из простых, и ее семья может предложить за нее солидный выкуп. Иста наклонилась к ней:

– Откуда эти солдаты? Если не считать Джоконы.

– Думаю, из какого-то рокнарского ада, – ответила та.

– Нет, туда они, в конце концов, отправятся, – прошептала Иста в ответ.

Уголки губ женщины приподнялись в мрачной улыбке; хорошо, она не глупа. Или уже не глупа.

– Я ежечасно молюсь об этом. Они забрали меня из Раумы в Ибре.

– Ибра! – Иста взглянула налево, туда, где вдали возвышался горный хребет. Должно быть, они переправились из Ибры через какой-нибудь малоизвестный перевал и попали в Шалион, надеясь срезать путь к дому. И преследовали их упорно, раз они решились на этот отчаянный ход.

– Неудивительно, что они словно с неба свалились. – А в какой части Шалиона мы находимся?

– Провинция Толноксо. Этим всадникам предстоит еще сотня миль, прежде чем они доберутся до безопасных мест, им идти через оставшуюся часть Толноксо и через весь Карибастос. Только тогда они достигнут границ Джоконы. Если смогут, – она помолчала. – Надеюсь, теперь они потеряли фактор неожиданности. Кое-кому из нашего отряда удалось сбежать.

Глаза женщины на секунду вспыхнули:

– Хорошо, – через некоторое время она добавила: – Они внезапно напали на Рауму на рассвете. Их вторжение было хорошо спланировано – они уже захватили несколько десятков более укрепленных городов вдоль границы. Я привезла дочерей в город, чтобы совершить подношения на алтарь Дочери, ведь моя старшая собиралась – и, молю богиню, все еще собирается – замуж. Сначала джоконцам было интереснее грабить, а не разрушать и насиловать. Они не тронули остальных, кто находился в храме, хотя и держали их внутри, угрожая мечами. Но потом они задержались, чтобы снести башню Бастарда и замучить несчастную служительницу, которая там распоряжалась, – женщина поморщилась. – Они застали ее еще в белом одеянии; у нее не было возможности спрятаться. Они убили ее мужа, когда тот пытался защитить ее.

Женщине, посвятившей себя пятому богу, кватернианцы сначала тоже отрежут большие пальцы и язык. Потом они ее изнасилуют, скорее всего, самым долгим и непристойным способом.

– В конце концов, они сожгли ее вместе с башней бога. – Женщина вздохнула. – К тому моменту это уже казалось милостью. Но за святотатство они получили сполна, войска марча Раумы напали на них, когда они еще были в городе. Пусть Сын даст силу деснице марча! Он не знал пощады, ведь служительница была его единоутробной сестрой. Я думаю, он помог ей получить эту должность, чтобы устроить ее жизнь.

Иста понимающе кивнула.

– Мои дочери сбежали во время этой суматохи… надеюсь. Быть может, Мать услышала мои молитвы, потому что я в страхе предложила ей себя в обмен на них. Меня схватили и увезли всадники, чьи ряды были уже сломлены, они отступали; по моей одежде и украшениям они решили, что я могу принести им выгоду.

Теперь на ней действительно не было украшений.

– Жадность пробудила в них уважение ко мне, но с моей горничной они обращались… ужасно. Все же, мне кажется, она еще жива. Они бросили всех пленников попроще в лесу, потому что те тормозили подъем в горы. Если бедняги нашли в себе силы держаться вместе и не запаниковать, то теперь, наверное, они уже спаслись. Надеюсь… надеюсь, они не бросили раненых.

Иста кивнула. Она никак не могла понять, о чем думал князь Джоконы Сордсо, дозволяя – нет, направляя – этот разбой. Больше похоже на прощупывание обстановки, чем на первую волну вторжения. Возможно, это попытка взбаламутить Северную Ибру, заставить войска старого рея развернуть масштабную защиту и таким образом не дать им присоединиться к Шалиону в осенней кампании против Виспинга? Если так, то стратегию вряд ли можно назвать успешной. Если только эти люди, сами того не зная, не были сознательной жертвой…

Не особо тяжело раненные ехали вместе с обозом. Иста предположила, что серьезно раненых бросали на дороге на сомнительную милость недавних жертв. Один мужчина привлек внимание Исты. Судя по одежде и упряжи, он был старшим офицером, даже весьма высокого звания. На нем не было ни повязок, ни видимых ран, но он ехал привязанный к седлу, так же как и пленники, время от времени постанывая, на лице его отражалась мука, косички печально повисли. Он бормотал слова, непонятные даже самим рокнарцам, решила Иста. Может, это последствия удара по голове? Его бормотание беспокоило ее, от стонов сводило зубы; Иста втайне обрадовалась, когда обоз перестроился и раненого увели подальше от нее.

Через несколько миль они встретили всадников, посланных в погоню за Лисе, оба сидели на одной спотыкающейся лошади, а вторая хромала рядом. Разгневанный командир приветствовал их изощренными рокнарскими ругательствами и пинками; обоих выдохшихся животных отпустили и заменили на менее усталых. Иста спрятала злорадную улыбку. Джоконцы еще раз сверились с картами Ферды, отправили еще группу разведчиков, и колонна двинулась дальше.

Час спустя они добрели до деревушки, где Истин отряд собирался свернуть на восток к Маради. Она оказалась абсолютно пустой, ни единой души, ни одного животного, за исключением нескольких кур, кошек и кроликов. Судя по всему, Лисе забралась далеко, удовлетворенно подумала Иста. Джоконцы, торопясь, обыскали деревню, таща все, что могло сойти за пищу и корм, поругались, поджигать здешние домишки или нет, поспорили над картами и наконец поспешили на север, стараясь сократить путь домой. Разум и дисциплина, хотя и с трудом, но все же не сдавали свои позиции, и от оставшейся позади деревни не поднимался черный дым, видимый за много миль и отмечающий места, где побывали рокнарцы.

Солнце скрылось за горами. Сумерки стали сгущаться, когда колонна свернула с легкой, но чересчур опасно открытой дороги и принялась карабкаться по тому, что в другое время года можно было бы назвать высохшим оврагом. Теперь же в глубине его бурлил поток. Еще через несколько миль они снова повернули на север, продираясь сквозь кустарник туда, где деревья росли плотнее и можно было укрыться. Иста не могла понять, зачем такая скрытность, – ведь они оставили столько отпечатков копыт, сломанных веток и навоза, что даже она сама, с ее скудными талантами следопыта, смогла бы выследить их. Джоконцы разбили лагерь в тенистой лощине, разложив только несколько костров, чтобы поджарить украденных цыплят. Лошадям нужно было дать время сжевать корм и зерно, награбленные в деревне, а людям восстановить силы. Пленницам выдали спальные принадлежности не хуже, чем у самих джоконцев, по виду такие же. Еда тоже не отличалась от той, что ели захватчики. В любом случае, на жареную кошатину не похоже. Иста задумалась, не спит ли она в походной постели умершего и какие сны ей это принесет.

Пусть какие-нибудь полезные. Это была не совсем молитва. Но вещих снов не было, да и обычных приснилось немного, пока она вертелась туда-сюда, периодически засыпая и просыпаясь от странных шорохов, или когда какая-нибудь из женщин начинала всхлипывать в одеяло, плохо приглушавшее рыдания.

Один из раненых джоконцев умер этой ночью от жара, вызванного ранами. Его похороны на рассвете были поспешными, не все правила были соблюдены, но Брат тем не менее милостью своей принял его душу, подумала Иста. Так или иначе, она не почувствовала присутствия беспокойного духа, когда проходила мимо небольшого холмика земли. Ее сын Тейдес умер от заражения крови. Она подловила момент, когда никто из джоконцев не смотрел на нее, и незаметно благословила могилу кватернианским знамением. Пусть это хоть как-то успокоит умершего мальчика, заблудившегося в чужой стране.

Колонна не стала возвращаться на дорогу, а двинулась на север по холмистому бездорожью. Приходилось идти медленно, и Иста чувствовала, как с каждым часом растет напряжение.

Горы по левую руку становились ниже; уже ближе к вечеру они пересекли невидимую границу с провинцией Карибастос. Дикая местность все чаще перемежалась населенной, вынуждая рокнарцев делать крюки, чтобы обойти обнесенные стенами города и деревни. Количество речушек и ручьев уменьшилось. Джоконцы остановились у одного из них, давая лошадям отдохнуть. Как и полагалось Шалионской провинции, граничащей с Пятью Княжествами, Карибастос был лучше укреплен, его крепости находились в лучшем состоянии, а народ был готов к регулярно происходящим стычкам. Джоконцам лучше идти здесь под покровом темноты. Еще три перехода, прикинула Иста.

Ее, ценную пленницу, снова посадили под дерево, принесли еды и оставили одну. До тех пор пока в низких лучах солнца, клонящегося к закату, не появился говорящий на ибранском офицер в сопровождении двух своих начальников. В руках он держал какие-то бумаги, а на его лице застыло удивленное, обеспокоенное выражение. Он остановился рядом с Истой, сидевшей прислонившись к дереву. Она ничего не сказала, дав ему заговорить первым.

– Приветствую, сьера, – он как-то странно выделил ее титул. Ни слова больше не произнося, он протянул ей бумаги.

Это было письмо, незаконченное, помятое от пребывания в седельной сумке. Уверенный квадратный почерк принадлежал Фойксу. Сердце Исты ушло в пятки еще до того, как она прочла обращение. Письмо предназначалось Канцлеру ди Кэсерилу, в Кардегосс. После почтительного безошибочного перечисления всех титулов и регалий великого придворного шел следующий текст:

«Высокочтимый лорд!

Я в меру сил продолжаю докладывать обстановку. Мы покинули Касилшас и прибыли в Виниаску: на завтра тут намечена ярмарка. Я был рад оставить Касилшас. Мудрейший ди Кэйбон, видимо, не понимает, что такое секретность или хотя бы просто благоразумие. Пока он ходил вокруг да около, уже полгорода знало, что сьера ди Аджело – это вдовствующая рейна, и пришло выразить ей свое почтение, что, как мне кажется, совсем ей не понравилось.

По результатам моих дальнейших наблюдений я начинаю с вами соглашаться; рейна Иста не безумна в обычном смысле, хотя время от времени я чувствую себя рядом с ней странно и как-то по-дурацки, словно она видит, чувствует или знает больше, чем я. Иногда она надолго замолкает и как будто бы полностью погружается в грустные мысли. Не знаю, почему я раньше думал, что женщины болтливы. Было бы легче, если бы она говорила почаще. А что касается того, что поводом для паломничества послужило какое-то божественное внушение, как вы опасались после долгих молитв в Кардегоссе, то я еще ничего не могу сказать. Но, если вспомнить, что я провел несколько недель рядом с вами и бурей чудес и ничего не заметил, то нынешние мои ощущения тоже мало значат.

Праздник в честь Дочери наверняка отвлечет меня от забот. Продолжу писать завтра».

Далее стояло число следующего дня и продолжались аккуратные строчки.

«Праздник прошел отлично, – затем следовало два абзаца забавного описания. – Ди Кэйбон напился до потери сознания. Он утверждает, что сделал это, чтобы избавиться от кошмаров, но мне кажется, что, скорее, наоборот – чтобы вызвать их. Ферда не особенно им доволен, но служитель сблизился с рейной Истой больше, чем любой из нас, так что вполне возможно это ему действительно необходимо. Сначала я счел его толстым нервным идиотом, о чем я уже писал вам раньше, но теперь я начинаю думать, может, идиотом был как раз я.

Обо всем этом я напишу, когда мы остановимся в следующий раз; скорее всего это произойдет в захолустной деревушке, затерянной среди холмов, где родился какой-то святой. Я бы тоже там родился, если бы у меня был выбор. Я беспрепятственно отправлю это письмо из дома Дочери, из Маради, если мы повернем в ту сторону. Попытаюсь предложить такой маршрут. Не думаю, что стоит рисковать и забираться дальше на север, тем более что я уже перечитал все, что взял с собой».

На этом письмо обрывалось, полстраницы остались неисписанными. Фойкс, видимо, был чересчур потрясен и не стал рассказывать о медведе, а на следующий день их захватили джоконцы.

Иста подняла глаза. Один из джоконцев, молодой, темноволосый, смотрел на нее с довольной, жадной улыбкой. Старший, тот что пониже, с зеленой перевязью, богато расшитой золотом, судя по всему командующий кампанией или один из немногих выживших старших офицеров, задумчиво хмурился. В его глазах можно было прочесть дальновидные стратегические размышления, которые беспокоили его гораздо больше, чем простая жадность. Офицер, знавший ибранский, видимо, тоже понимал ситуацию.

Иста решила предпринять последнюю попытку удержать инкогнито, какой бы тщетной она ни казалась. Она протянула им бумагу с безразличным видом:

– Какое отношение это имеет ко мне?

Переводчик взял письмо:

– В самом деле, рейна, – он поклонился ей, как было принято при рокнарском дворе, – коснулся земли правой рукой, прижимая большой палец к ладони. Полушутливо, но с долей осторожности.

Командующий сказал на рокнари:

– Так это действительно печально известная мать рейны Исель?

– Видимо, да, милорд.

– Боги осенили нас своей щедрой рукой, – произнес темноволосый, его голос дрожал от волнения. Он сделал кватернианский знак благословения, тронув лоб, пупок, низ живота и сердце; большой палец снова был тщательно прижат к ладони. – По одному их мановению все наши горести возмещены сполна, и теперь мы богаты!

– Я думал, они держат ее в замке. Что за беспечность – позволить ей шататься по дорогам вроде этой? – спросил командующий.

– Ее охрана не могла предположить, что может встретить нас здесь. Даже мы не могли предвидеть, что окажемся тут, – ответил темноволосый.

Командующий хмуро уставился в письмо, хотя было очевидно, что без помощи своего офицера он едва ли сумеет понять одно слово из трех. – Этот канцлерский шпион слишком беззаботно болтает о богах. Это непочтительно.

И это тебя беспокоит. Замечательно, подумала Иста. Сложно было воспринимать Фойкса как шпиона. Ее оценка его хитрости и сообразительности поднялась на новый уровень, ведь он ни словом не обмолвился о своем задании. Хотя, конечно, если оглянуться назад, то все обретало четкий смысл. Если бы он писал кому угодно, а не лорду ди Кэсерилу, то это бы глубоко оскорбило бы Исту, но весь Шалион в руках канцлера, а ее собственный долг перед этим человеком безбрежен, как море.

Командующий откашлялся и обратился к Исте на жутком ибранском:

– Думаешь, ты отмечена богами, безумная королева?

Иста, продолжая спокойно сидеть, позволила губам сложиться в загадочную полуулыбку:

– Если бы ты был отмечен богами, тебе не пришлось бы спрашивать. Ты бы знал ответ.

Он отпрянул, сощурив глаза:

– Нечестивая квинтарианка!

Она одарила его лучшим из своих бесстрастных взглядов:

– Спрашивай у своего бога. Обещаю, с Ним ты скоро встретишься. Твой лоб отмечен Его знаком, а Его руки готовы принять тебя в объятия. – Темноволосый что-то спросил; говорящий на ибранском офицер перевел ее холодное замечание; судя по всему, стрела попала в цель. Чтобы выдать такое пророчество, едва ли нужно иметь связь с богами, учитывая непрочное положение джоконских всадников. Губы командующего сжались еще сильнее, но он больше не пытался вступить с ней в словесную перепалку. Казалось, он наконец осознал, насколько возросла опасность их отступления с появлением ее в качестве пленницы. Побег Лисе причинит гораздо больше проблем, чем он полагал ранее.

Женщин перевели поближе к тому месту, где расположился командующий, и к ним были приставлены еще двое стражей – чтобы присматривать за Истой, в этом она не сомневалась. Это обращало в прах все надежды ускользнуть в лес в темноте во время какой-нибудь суматохи, когда за ней никто не будет наблюдать.

Вечер прошел неспокойно. Притащили джоконского солдата и высекли его за какую-то провинность – скорее всего, за попытку дезертирства. Старшие офицеры сидели тесным кружком и обсуждали, – время от времени они начинали громко и злобно ругаться, но потом быстро понижали голос, – идти ли дальше всей колонной, чтобы в случае чего иметь возможность защитить друг друга, или разбиться на группки и завершить побег в Джокону максимально незаметно.

Так продолжаться долго не может, потому что некоторые больше не дожидались приказа разделиться и бежать. Еще раньше, во время долгого перехода, Иста от нечего делать считала джоконцев – всего получилось около девяноста двух человек. Будет интересно еще раз заняться подсчетами завтра, когда рассветет. Чем меньше их количество, тем хуже они смогут защитить себя, если будут оставаться вместе. Сколько еще ждать до того, как колонна будет вынуждена разбиться из-за недостатка людей?

У командующего джоконцев были все причины, и внутренние, и внешние, чтобы заставить их продвигаться вперед как можно быстрее, и поэтому Иста не удивилась, когда ее разбудили около полуночи и заставили сесть верхом. Однако на сей раз ее отделили от обоза и приставили к ней говорящего на ибранском офицера. Двое других всадников ехали поблизости. Спотыкаясь и бранясь, колонна двинулась в темноту.

Сначала она думала, что войска Толноксо обрушатся на них сзади, выследив по слишком заметным знакам их пребывания, но эта провинция давно осталась позади. С каждым часом возможная расстановка сил смещалась: теперь более вероятной казалась атака спереди, чем нападение сзади. В этом можно было отыскать тактическую мысль: пусть джоконцы переводят силы, чтобы добраться до поля боя, уже занятого их врагами.

И все же… может быть, Лисе до сих пор держит в тайне настоящее имя Исты, сообщив властям, что непрошеные проезжающие по провинции схватили знатную даму средней руки, прервав ее паломничество? Иста в красках представляла, как провинкар Толноксо медлит, позволяя убегающим джоконцам стать проблемой провинкара Карибастоса. Ди Кэйбон и Фойкс не допустили бы такого, но добрались ли они до безопасного места? Может быть, они до сих пор блуждают по холмам? Побежденные или введенные в заблуждение демоном Фойкса, который вдруг обрел силу, сообразительность и волю, начав наконец пожирать подвернувшийся ему острый ум?

Следуя указаниям своих разведчиков, джоконцы покинули реденький лес и вышли на темную дорогу, решив преодолеть несколько миль быстрой рысью. Рассвет уже был близок, когда они свернули в русло реки, заполненное водой наполовину, копыта лошадей громко стучали по гальке и мокрому песку. Чтобы поговорить, всадникам приходилось подъезжать как можно ближе и наклоняться друг к другу. Иста облизала пересохшие губы, выгибая ноющую спину насколько позволяли руки, привязанные к луке седла. Между связанными запястьями и кольцом на седле, к которому крепился узел, был оставлен кусок веревки, как раз такой, чтобы, если поднять руки и согнуться, можно было почесать нос. Прошло много времени с того момента, когда ей позволили попить, поесть и помочиться, и кроме того, внутренняя часть колен была стерта в кровь.

А что если колонна все-таки благополучно минует все засады и проскользнет через границу Джоконы? В таком случае ее несомненно передадут князю Сордсо, а он поселит ее во дворце, окружит уютом – нет, даже роскошью – и… кучей бдительных слуг. Неужели она сбежала из одного замка, чтобы стать пленницей в другом и, что гораздо хуже, превратиться в политический рычаг, работающий против тех немногих людей, которых она любит?

Черный цвет сменился серым, в темноте стали проявляться очертания, затем они обрели цвет, а небо побледнело в преддверии рассвета. Туман висел низко над водой и клубился у берегов; двигаясь вперед, лошади мешали его, словно молоко. Только небольшой выступ, обточенный ручьем, возвышался слева, красноватые оттенки его слоев постепенно становились все ярче.

Камешек, сорвавшийся с вершины выступа, упал в темную воду. Один из стражей Исты резко повернул голову на этот внезапный звук.

Удар – арбалетная стрела вонзилась ему в грудь. Он едва вскрикнул и упал на гальку. Секунду спустя, Иста ощутила его смерть – словно удар молнии по всем чувствам и головокружение. Ее конь вдруг рванулся рысью, а затем перешел на галоп. Вокруг начали кричать, отдавать приказы, ругаться, сыпать проклятиями. Были слышны ответные крики, сверху посыпались стрелы.

Пятеро богов, пусть атака закончится быстро. Ферда и его гвардейцы находятся в непосредственной опасности, потому что джоконцы, прежде чем броситься на нового врага, могут убить своих самых опасных пленников. Сначала одна, потом еще одна смерть резанула ее внутренние чувства, словно белый огонь, несмотря на то что все внешние чувства были заняты вихрем движения. Иста дергала стертые запястья из стороны в сторону, тщетно пытаясь избавиться от пут, но узлы держали крепко и не ослабли даже после целой ночи езды. Если высвободить ступни из стремян, перекинуть обе ноги на одну сторону и спрыгнуть, то скорее растянутся руки, чем развяжутся узлы; конь ее просто потащит за собой.

Оглушительный стук копыт, крики и вопли послышались со стороны авангарда колонны. Видимо, отряд кавалерии встретил джоконцев боевым кличем, ударами и звоном металла. Лошади ржали, ревели и падали. Из арьергарда тоже послышались крики. Офицер, ведший в поводу Истиного коня, так резко натянул поводья, что его лошадь встала на дыбы. Он затравленно озирался.

Командующий, не участвующий в рукопашной, подъехал к нему с мечом наголо, крича на рокнари остальным следовать за ним. Они увлекли за собой Исту и ее надсмотрщика и бросились в сторону, карабкаясь на берег там, где он был по ниже. Передние ряды мечами прорубали себе дорогу сквозь арбалетчиков в незнакомых серых плащах, которые спешили к месту боя. Полдюжины джоконцев и Иста прорвались через толпу и углубились в лес, который начинался за деревьями, растущими вдоль реки.

В голове у Исты стучало, зрение затуманивалось, в глазах то темнело, то становилось невыносимо ярко от ослепительных вспышек чужих смертей – столько душ в одно время и в одном месте насильно отделялись от тел. Она не осмеливалась потерять сознание и упасть – на такой скорости ей просто оторвет руки. Она только могла думать, как это нечестно по отношению к тому несчастному солдату, которого высекли кнутом прошлой ночью, что его же командир без всяких колебаний покинул его…

Она не видела ничего, кроме шеи коня, двигающейся перед ней, его прижатых ушей и мелькания земли внизу. Ее глупого напуганного жеребца не нужно было тянуть за собой, он несся бок о бок с остальными, да так, что угрожал через некоторое время начать вырываться вперед и превратить ее надсмотрщика в преследователя. Их курс стал загибаться вправо по широкой дуге. Они, наконец, сбросили скорость, когда достигли более лесистой местности, низеньких холмов, покрытых редкими деревцами, кое-как скрывающими их от взора преследователей. А есть ли вообще эти преследователи?

Командующий в конце концов улучил момент и спрятал меч в ножны. Иста заметила, что на клинке даже не было крови. Он направился прямо в чащу, огибая попадающиеся на пути камни и деревья. Иста подозревала, что он не хотел сбить с толку тех, кто пойдет по их следу, а был сбит с толку сам. Что ж, он наверняка сумеет определить, где находится север, а учитывая такое небольшое количество народу, то им удастся спрятаться, возможно именно в этом он и хотел удостовериться. Деревья стали расти теснее. Они поднялись на холм и спустились в овраг. Иста пыталась прикинуть сколько миль теперь отделяет их от поля боя. По крайней мере пять или шесть.

Она думала об опасности, угрожавшей ей еще тогда, когда лошади медленно брели по камням ручья, теперь у нее снова есть возможность перевести дыхание. Ее положение едва ли стало хуже, чем раньше. Она не боялась ни изнасилования, ни страшных пыток, единственное, ей предстоит вынести все трудности и лишения, с которыми столкнутся и сами беглецы джоконцы. Эти офицеры потеряли все – людей, снаряжение, трофеи, честь и даже дорогу. Но если они сумеют доставить Исту князю Джоконы, он простит им все неудачи. Она – их единственная надежда на спасение. Они не отпустят ее за деньги, не послушают никаких угроз, не отдадут ее в обмен на жизнь. Так что умышленно ее не убьют, нет; но случайная смерть или смерть под горячую руку – да, вполне возможна. Звучит не особенно жизнеутверждающе.

Они проехали по дну оврага около мили. Он становился все глубже, а склоны, все более крутые, поросшие лесом, нависали с двух сторон; но впереди, на некотором расстоянии виделся неясный просвет. Они миновали поворот и обнаружили, что овраг выходит на спокойную, прозрачную небольшую речку.

Между склонами, преграждая любой путь к отступлению, стоял одинокий всадник. Исту сковал холод, а может это страх? Конь серовато-угольной масти был взмылен, его красные ноздри раздувались, но он нетерпеливо бил о землю копытом и нервно вскидывал голову, готовый в любой момент сорваться с места. Мужчина, казалось, не запыхался вовсе.

В его темно-рыжих волосах не было косичек, они были коротко подстрижены по Шалионской моде, пряди у висков немного вились. Нижнюю челюсть покрывала аккуратная короткая бородка. На всаднике была кольчуга, тяжелая кожаная перевязь, по серому плащу шли золотые нити. Плащ был залит кровью. Глаза всадника блеснули, когда он подчитывал перевес сил, потом сузились и засияли.

Он широко поднял меч, приветствуя противника. Рука, сжимавшая рукоять была грязной, со следами запекшейся крови. На секунду самая обреченная улыбка из тех, что Исте приходилось видеть на мужском лице, сверкнула ярче стали.

Всадник пришпорил коня и ринулся вперед.