Буковски ЧарлзПринеси мне любовь

Чарльз Буковски

ПРИНЕСИ МНЕ ЛЮБОВЬ

Гарри спустился по ступенькам и вошел в сад. Там гуляли больные. Ему сказали, что там же и его жена, Глория. Он увидел ее одну, за столом. Обойдя ее, он подошел незаметно, сбоку. Обогнул стол и сел напротив. Глория сидела очень прямо и была очень бледна. Она смотрела на него и не узнавала. Наконец узнала.

- Ты кондуктор? - спросила она.

- Какой кондуктор?

- Правдоподобный кондуктор?

- Нет.

Она была бледна, глаза ее были бледные. Бледно-голубые.

- Как ты себя чувствуешь, Глория?

Железный стол, выкрашенный белым. Он простоит века. Посередине - маленькая ваза с цветами, увядшие мертвые бутоны свисают с печально поникших стеблей.

- Ты блядун, Гарри. Ты блядей трахаешь.

- Это неправда, Глория.

- Они отсасывают тебе? А, член-то тебе сосут?

- Я хотел приехать с твоей мамой, Глория, но у нее грипп.

- Вечно с этой старой крысой что-нибудь не так... Ты кондуктор?

Другие пациенты сидели за столиками, стояли под деревьями или лежали на полянке. Они молчали и не шевелились.

- Как тут кормят, Глория? Ты познакомилась с кем-нибудь?

- Отвратительно. Нет. Блядун.

- Хочешь что-нибудь почитать? Что тебе привезти?

Глория не ответила. Она подняла левую руку, посмотрела на нее, сжала кулак и сильно ударила себя прямо по носу. Гарри вскочил и схватил ее за руки. Глория, я умоляю!

Она заплакала:

- Почему ты не принес мне шоколад?

- Глория, ты говорила, что терпеть не можешь шоколад.

Слезы текли из нее ручьями.

- Я могу терпеть шоколад! Я люблю шоколад!

- Пожалуйста, не плачь, Глория... Я принесу тебе шоколад, и все, что ты хочешь... Послушай, я снял номер в мотеле в двух кварталах отсюда, просто чтобы быть рядом с тобой.

Ее бледные глаза широко раскрылись.

- Комната в мотеле? Да ты там с блядью какой-нибудь! Вы с ней смотрите порно, а на потолке - огромное зеркало.

- Два дня я буду рядом с тобой, Глория, - ласково сказал Гарри. - Я принесу, все что ты захочешь.

- Ну так принеси мне любовь, - закричала она. - Какого же черта ты не принесешь мне любовь?

Больные обернулись.

- Глория, поверь мне, никто так не любит тебя, как я.

- Ты хочешь принести мне шоколад? Ну так намажь им свою задницу!

Гарри достал из бумажника карточку. Карточка отеля.

- Вот, возьми, пока не забыл. Тут разрешают звонить? Позвони мне, если тебе чего-нибудь захочется.

Глория промолчала. Она взяла карту и свернула ее в несколько раз. Потом наклонилась, сняла туфлю, положила в нее карту и надела обратно.

Гарри увидел, что к ним приближается доктор Дженсен. Доктор Дженсен улыбался и бормотал: "Так, так, так..."

- Здравствуйте, доктор Дженсен, - тихо проговорила Глория.

- Можно мне присесть? - спросил доктор.

- Да, конечно, - сказала Глория.

Доктор был массивен. Полон тяжести, ответственности и авторитета. Его брови казалась густыми и тяжелыми. Они и были густыми и тяжелыми. Будто хотели соскользнуть в мокрый круглый рот и там изчезнуть, но положение не позволяло.

Доктор посмотрел на Глорию. Доктор посмотрел на Гарри. "Так, так, так,сказал он. - Я доволен, - наши дела идут очень хорошо..."

- Да, да, доктор Дженсен, я только что рассказывала Гарри, что у меня появилась уверенность в себе, и что мне очень помогли ваши советы и занятия в группе. Почти прошла моя необоснованная злоба, беспричинная меланхолия и пагубная жалость к себе самой.

Глория сидела, сложив руки на коленях и улыбалась.

Доктор улыбнулся Гарри:

- Глория удивительно быстро поправляется.

- Да,- сказал Гарри. - Я заметил.

- Я думаю, что еще совсем немного, и Глория сможет вернуться домой, Гарри.

- Доктор, - спросила Глория. - Можно сигарету?

- Да, конечно,- сказал доктор, вытащил пачку каких-то экзотических сигарет и протянул Глории. Глория взяла сигарету - доктор достал позолоченную зажигалку и извлек из нее пламя. Глория затянулась, выпустила дым...

- У вас красивые руки, доктор Дженсен, - сказала она.

- Ну, спасибо, дорогая моя.

- И доброта, что спасает, доброта, что исцеляет...

- Стараемся как можем, в наши-то годы... - кротко сказал доктор Дженсен. А теперь, если не возражаете, я поговорю с другими пациентами.

Он резво поднялся со стула и направился к столу, где еще одна женщина навещала еще одного мужчину.

Глория уставилась на Гарри:

- Жирный мудак! Жрет дерьмо медсестер на завтрак...

- Глория, было очень приятно повидать тебя, но я утомился в дороге и хочу отдохнуть. По-моему, доктор прав. Я заметил некоторое улучшение.

Она захохотала, но смех ее был вовсе не безмятежный, а какой-то наигранный. Будто выученная роль.

- Никакого улучшения нет, наоборот, произошло ухудшение...

- Это не так, Глория.

- Я тут пациент, а не ты, Рыбья Башка. Я лучше всех ставлю диагноз.

- Что значит "Рыбья Башка"?

-Тебе никто не говорил, что твоя башка похожа на рыбью?

- Нет.

- Когда будешь бриться, посмотри повнимательнее. И смотри не отрежь себе жабры.

- Ну, все, я ухожу... но завтра я опять приду к тебе.

- В следующий раз приведи кондуктора.

- Может тебе все-таки принести чего-нибудь?

- Ты идешь в свой номер, чтобы трахнуть там какую-нибудь блядь!

- Может быть, тебе принести номер "Нью-Йорк"? Ты же любишь "Нью-Йорк"...

- Затолкай "Нью-Йорк" себе в задницу, Рыбья Башка . И "Тайм" вместе с ним!

Гарри потянулся к ней и сжал руку, которой она била себя по носу:

- Контролируй себя, постарайся. Ты скоро поправишься...

Глория будто и не слышала его. Гарри медленно встал, повернулся и направился к ступенькам. Поднявшись по лестнице, он повернулся и слегка помахал Глории. Она даже не пошевелилась.

Они лежали в темноте, все шло хорошо, и вдруг зазвонил телефон. Гарри продолжал, но телефон тоже продолжал. Это очень мешало. Вскоре у него обмяк член.

- Дерьмо, - сказал он и поднялся. Потом включил свет и схватил трубку.

- Алло?

Это была Глория. -Ты там блядь какую-то трахаешь!

- Глория, почему тебе разрешают звонить так поздно? Они тебе, что, снотворного не могли дать?

- Что это ты так долго не подходил?

- Ты когда-нибудь сидела на горшке? Вот я как раз сидел на горшке, а тут ты вдруг...

- Да уж... распрощаешься со мной, тогда и закончишь?

- Глория, вот до чего тебя, черт побери, острая паранойя довела..

- Моя паранойя всегда была глашатаем истины, Рыбья Башка...

- Слушай, ты вообще ничего не соображаешь. Поспи хоть немного. Завтра я к тебе приеду.

- Ладно, Рыбья Башка, иди к своей БЛЯДИ!

Глория повесила трубку.

Нэн в пижаме сидела на краю кровати, на ночном столике - вода и бутылка виски. Она закурила сигарету и положила ногу на ногу.

- Ну, - спросила она, - как твоя женушка?

Гарри сделал глоток и сел рядом.

- Прости, Нэн...

- Простить кого и за что? Ее, себя или кого?

Гарри проглотил виски.

- Давай, черт побери, не будем мыльную оперу из этого делать...

- Правда? А что ты хочешь из этого делать? Так, на сене покувыркаться? Может быть, попробуешь кончить? Или ты хочешь пойти в ванную и освежиться?

Гарри посмотрел на Нэн.

- Черт побери, хватит умничать. Ты прекрасно знала, что тебя ждет. Ты сама захотела пойти ко мне!

- Потому что знала, что если не пойду, ты приведешь какую-нибудь блядь!

- Дерьмо! - сказал Гарри. - Опять это слово.

- Какое слово? Какое слово? - Нэн опрокинула стакан и бросила его об стену.

Гарри подошел, взял стакан, наполнил его, протянул Нэн, потом налил себе.

Нэн посмотрела в стакан, сделала глоток и поставила стакан на столик.

- Я позвоню ей и все расскажу!

- Расскажешь, черт побери! Она больная!

- Это ты, сукин сын, больной!

Снова зазвонил телефон. Он стоял на полу посередине комнаты - там, где его оставил Гарри. Оба вскочили с кровати и бросились к телефону. Они достигли его во время второго звонка и схватили трубку за разные концы. Они катались по ковру, тяжело дыша, и чудовищное сплетение туловищ, рук и ног отражалось в огромном, во весь потолок, зеркале.