"Календарь преступлений" - читать интересную книгу автора (Квин Эллери)Сентябрь ПРИКЛЮЧЕНИЕ С ТРЕМЯ «П»Слава тебе, Миссури — штат, который относится и к Северу, и к Югу, где есть горы и долины, заводы и фермы. Хвала тебе, Миссури, за трубку из кукурузного початка МакАртура и благородного мула Першинга,[94] за Ганнибал[95] и Марка Твена, за Экселсиор-Спрингс и Джесси Джеймса,[96] за Барлоу и… Барлоу? Ибо это название и города, и находящегося в нем колледжа. Колледж Барлоу — последнее место в Миссури, куда бы вы отправились (Миссури не уступает никакому штату по количеству пролитой в нем крови), если бы жаждали урока в изящном искусстве убийства. Фактически редко какой житель штата не скажет, многозначительно подмигнув, что Барлоу — последнее место в Миссури… отставив прочее невысказанным. Эта острота, чье происхождение столь же мутно, как воды Миссисипи, возможно, впервые была произнесена каким-то стариком, давным-давно окончившим один из миссурийских университетов, чье отношение к образованию так же давно набальзамировано. В Барлоу же образование не стоит на месте — просвещение и веселье поют там дуэтом, глубокие социологические выводы извлекаются из «Малыша Эбнера» и «Терри и пиратов»,[97] а на семинарах философского факультета вы почти наверняка обретете веру в паре с Надеждой[98] — во всяком случае, в том, что касается педагогической политики. Но оставим великие труды и поищем великого труженика. Доктор Изейя Сент-Джозеф А. Барлоу как-то заметил, что хотя он достаточно стар, чтобы быть одним из отцов-основателей, но все же не настолько дряхл, чтобы умереть, подрезая плющ. Старик шутил, что он так же вечен, как солнечные часы. И действительно, в том саду, где он трудился, нет места смерти и всегда слышится веселый смех. Одни рассказывали о научных заслугах доктора Барлоу; другие повторяли удивительную историю о том, как он, на манер Утера Пендрагона,[99] околдовал нескольких миссурийцев, вытаскивая у них из карманов целые дома; третьи сообщали о приверженцах доктора, распространяющих его гуманистические проповеди в дальних уголках земного шара. Увы, эти куда более достойные репортажи должны дожидаться того, кто имеет в своем распоряжении минимум тысячу страниц. Здесь же места хватает лишь на указание, что тревожащий многих веселый подход колледжа Барлоу к науке в полной мере вдохновлен доктором Изейей Сент-Джозефом А. Барлоу. Желающие обучаться в колледже Барлоу должны пройти довольно необычный вступительный экзамен. Он происходит in camera,[100] и его характер такой же строго секретный, как масонский ритуал. Тем не менее, утечка информации все же происходит — известно, что во время этой процедуры доктор Барлоу использует шестнадцатимиллиметровый кинопроектор, радио, портативный фонограф, Библию, Фермерский альманах, «Полного Шерлока Холмса» и последний выпуск Бюллетеня конгресса, а из аудитории доносятся голоса Утенка Доналда[101] и Юного Уиддера Брауна.[102] Все это выглядит странным, но, вероятно, как-то связано с тем, что приходящие в колледж зачастую не могут отличить студентов от профессоров. Борода в этом учреждении не является признаком достоинства — даже самые пожилые преподаватели демонстрируют веселье, обычно ассоциирующееся со студентами, которые даже не начали бриться. Итак, в колледже царят смех и юмор, а если трупы танцуют dance macabre,[103] то лишь на анатомических столах третьего курса биологического факультета, где отношение к смерти шаловливо-эмпирическое. Вообразите, какой эффект произвело в колледже Барлоу не эпическое убийство, воспеваемое трубадурами на первом курсе факультета литературы, не романтическое убийство, заманчиво кивающее с полок студенческого книжного магазина (от Энтони Эбботта до Изрейела Зэнгуилла[104]), а самое реальное жестокое убийство, от которого, как выразился бы молодой профессор Бейкон с кафедры биохимии, дурно пахнет. Письмо доктора Барлоу показалось Эллери в высшей степени горестным. «Один из моих преподавателей исчез, — писал ректор колледжа Барлоу, — и я не могу выразить Вам, мистер Квин, всю степень моих дурных предчувствий. Короче говоря, я опасаюсь худшего. Мне известно о Вашей крайней занятости, но если Вы хоть как-то осведомлены об учебном заведении, которому я посвятил жизнь, то поймете весь ужас нашей проблемы. Мы чувствуем, что сумели создать в нашем колледже нечто слишком ценное, чтобы осквернить это гнусностью нашего века; с другой стороны, здесь присутствуют и чисто практические соображения, не говоря уже о юридических. Если профессор Чипп, как я подозреваю, пал жертвой преступления, то мне кажется, мы могли бы провести расследование sub rosa[105] и представить не вполне дружелюбному миру un mystere accompli.[106] Это избавило бы нас от многих осложнений. Могу я убедить Вас приехать в Барлоу потихоньку и сразу же? Заявляю от имени членов правления, что в вопросе о гонораре не возникнет никаких осложнений». Письмо было написано от руки быстрым и нервным почерком, который наводил на мысль о виноватых взглядах, бросаемых ректором через плечо. Все это настолько не походило на то, что Эллери слышал о докторе Изейе Сент-Джозефе А. Барлоу и его ученом водевильном шоу, что он быстро нацарапал записку инспектору Квину и выбежал из квартиры. Никки, схватив свой бесценный блокнот, помчалась за ним. Город Барлоу в штате Миссури грелся на теплом сентябрьском солнце. Озеро Озаркс поблескивало вдали. — По-вашему, Эллери, о случившемся уже известно? — вполголоса спросила Никки, когда такси медленно везло их по сонным улицам. — Здесь так тихо. Совсем не похоже на университетский город. — Барлоу еще в каникулярном периоде, — педантично объяснил Эллери. — Осенний семестр начнется только через десять дней. — Вы всегда делаете все удручающе неинтересным. Их проводили в кабинет доктора Барлоу. — Простите, что не встретил вас на вокзале, — пробормотал ученый, быстро закрывая дверь. Это был худощавый седой старик с лицом итальянца и быстрыми черными глазами, озабоченный взгляд которых не мог погасить таящиеся в глубине огоньки. Петрарка из Миссури, с усмешкой подумал Эллери. Что касается Никки, то она влюбилась в старика с первого взгляда. — Тише, тише — это должно быть нашим девизом. — Так кто же такой профессор Чипп, доктор Барлоу? — Преподаватель американской литературы. Вы не слышали о его лекциях об Эдгаре По? У него высочайший авторитет — он один из наших самых популярных педагогов. — По! — воскликнула Никки. — Эллери, это должно сообщить личный интерес вашему расследованию. — Леверетт Чизхолм Чипп, — кивнул Эллери, вспоминая. — Монография в «Ревью» о прозе По. Энтузиазм и научная дотошность… — Он уже тридцать лет преподает в Барлоу, — печально промолвил доктор. — Мы просто не сможем обойтись без него. — Когда профессора Чиппа видели последний раз? Доктор Барлоу поднял телефонную трубку: — Милли, пришлите ко мне Ма Блинкер… Ма заведует пансионом в кампусе, где старина Чипп останавливался каждый раз, когда приезжал преподавать в Барлоу, мистер Квин… А, Ма! Входите и закройте за собой дверь. Ма Блинкер была крепкой старой миссурийкой, которая выглядела так, будто ее вызвали в зал совета во время работы над яблочным пирогом. Суровый взгляд устремился на визитеров из Нью-Йорка, но доктор Барлоу сделал успокаивающий жест, после чего глаза сразу смягчились и стали влажными. — Профессор был такой славный, — жалобно произнесла женщина. — Как вы говорите? Пунктуальный? Да по нему можно было часы сверять! Эллери посмотрел на доктора Барлоу, и тот кивнул. — Ма, расскажите все мистеру Квину. — У профессора, — начала Ма Блинкер, — есть бревенчатая хижина на озере Озаркс возле границы с Арканзасом. Каждый год он уезжает из Барлоу 1 июля, чтобы провести каникулы в хижине. 1 июля — как по расписанию. — Один, миссис Блинкер? — Да, сэр. Он там пишет свои труды. — Учебники по литературе, — объяснил Барлоу. — Хотя позапрошлым летом Чипп, к моему удивлению, сообщил мне, что начал писать роман. — Следовательно, 1 июля он уезжал в свою хижину, а на следующий день после Дня труда[107] возвращался в Барлоу, готовый к осеннему семестру? — Именно так, мистер Квин. Год за годом. А сейчас 13 сентября, но он все еще не появился в городе! — На следующий день после Дня труда… Значит, он опаздывает на десять дней. — И вся эта суета из-за десяти дней? — спросила Никки. — Мисс Портер, десятидневное опоздание Чиппа столь же невероятно, как… как если бы я оказался переодетой миссис Хадсон! Даже еще невероятнее. Я так забеспокоился, мистер Квин, что даже позвонил в Слейтер в штате Арканзас, чтобы они послали кого-нибудь в хижину Чиппа. — Значит, он не просто задержался позже обычного? — Чипп никогда не отказывался от своих привычек. Он не просто задержался. Человек из Слейтера не обнаружил в хижине никаких признаков Чиппа, кроме его чемодана. — Но я понял из вашего письма, доктор, что у вас имеется более конкретная причина подозревать… — И не только у него! — Ма Блинкер уже не стесняясь всхлипывала. — Я никогда не заходила в комнаты профессора — это было одно из его правил, — но, когда он не появился, доктор Барлоу велел мне зайти туда, я сделала это и… — Да, миссис Блинкер? — На коврике у его камина, — прошептала женщина, — было большое пятно… — Пятно? — воскликнула Никки. — Пятно крови. Эллери поднял брови. — Я сам его обследовал, мистер Квин, — нервно произнес доктор Барлоу. — Уверен, что это кровь. И пятно было на коврике уже значительное время… Мы снова заперли комнаты Чиппа, и я написал вам. Хотя сентябрьское солнце светило вовсю, в кабинете ректора внезапно стало холодно. — С 1 июля у вас были какие-нибудь известия от профессора Чиппа? — нахмурившись, спросил Эллери. Доктор Барлоу вздрогнул. — Обычно он присылал некоторым из нас открытки хотя бы один раз во время летних каникул… — Ректор начал рыться в лежащей на столе почте. — Я сам отсутствовал с начала июня. Это меня так расстроило, что я не подумал… Что значит тренированный ум! Вот она, мистер Квин! Это была почтовая открытка с изображением горного водопада неправдоподобно голубого цвета, окруженного неправдоподобно зелеными деревьями. Адрес и послание были написаны неразборчивым почерком. « Переписываю свой роман. Это будет величайший сюрприз для всех вас. С наилучшими пожеланиями, — Снова его «роман», — пробормотал Эллери. — Штемпель Слейтера, Арканзас, 31 июля этого года. Доктор Барлоу, эта открытка написана профессором Чиппом? — Несомненно. — А сам почерк вас не смущает, Эллери? — осведомилась Никки в лучших традициях секретаря детектива. — Да. Как будто что-то было не так с его рукой. — Так и есть, — всхлипнула Ма Блинкер. — У бедного старика не хватало по фаланге на среднем и указательном пальцах. Полагаю, следствие какого-то несчастного случая в молодости. Эллери поднялся: — Могу я взглянуть на пятно на ковре Чиппа? Человек может оставить в своем жилище нечто большее, чем кровь, — он может оставить свою душу. Коричневатое пятно засохшей крови наличествовало, как и сам профессор Чипп, хотя и in absentia.[108] Две маленькие комнаты с окнами, выходящими на территорию колледжа, были аккуратными, как в казарме. Стулья стояли на своих местах, кровать походила на скульптуру, а каминная полка — на витрину магазина: каждая трубка была уложена в свое гнездо с математической точностью. Бумаги были разложены по отделениям старого письменного стола согласно их формату. Даже книги исчезнувшего профессора подчинялись строгой дисциплине — ни один том на полках не клонился мечтательно набок. Они стояли целыми батальонами по стойке «смирно» и были рассортированы по авторам в алфавитном порядке. — Впечатляюще, — заметил Эллери и повернулся, чтобы обследовать похожий на гроссбух том в самом центре откидной доски стола. — Полагаю, это вторжение неизбежно, — пробормотал Барлоу, — но должен признаться, что чувствую себя не в своей тарелке. Что в этом гроссбухе, мистер Квин? — Личные счета Чиппа. Записи его каждодневных трат… В этом году они заканчиваются 30 июня. — За день до его отъезда в хижину! — Он отмечал даже расходы на почтовые марки… — Бедный старый профессор! — заплакала Ма Блинкер. Внезапно она всплеснула толстыми руками и воскликнула: — Слава богу, доктор Барлоу! Профессор Бейкон вернулся! — Привет, Ма! Возвращение профессора Бейкона напоминало бейсбольную атаку с третьей базы. Горячо пожав руку ректору, молодой человек сразу же перешел к делу: — Как только вошел к себе, обнаружил вашу записку, доктор. Что за чепуха насчет того, что старина Чипп не вернулся к осеннему семестру? — К сожалению, это правда, Бейкон, — печально промолвил доктор Барлоу и представил молодого человека как профессора биохимии, еще одного постояльца Ма Блинкер и ближайшего друга Чиппа. — Вы согласны с доктором Барлоу насчет серьезности ситуации? — обратился к нему Эллери. — Мистер Квин, если старый идиот не вернулся, значит, с ним что-то стряслось. — Казалось, профессор Бейкон едва сдерживает слезы. — Если бы я только знал, — пробормотал он. — Но я отсутствовал с середины июня — биохимические исследования в университете Джонса Хопкинса.[109] Черт возьми, это еще невероятнее, чем расщепление атомного ядра! — У вас были известия от Чиппа этим летом, профессор? — Обычная открытка. Возможно, она при мне… Да, вот она. — Просто приветствие, — сказал Эллери, осматривая открытку. — Датирована 31 июля, штемпель Слейтера в Арканзасе — все как в открытке, которую он прислал доктору Барлоу. Могу я оставить ее у себя, Бейкон? — Разумеется. Значит, Чипп не вернулся… — Внезапно молодой человек заметил коричневое пятно на коврике у камина и опустился на кровать пропавшего коллеги, не сводя глаз с пятна. — Эллери! Никки стояла на цыпочках возле книжной полки Чиппа, где находились авторы на букву «К». — Полное собрание ваших книг! — В самом деле? — Но Эллери не выглядел удовлетворенным, каким надлежало быть автору, сделавшему столь лестное для себя открытие. Вместо этого он смотрел на один из томов как на предателя. В нем и впрямь было нечто зловещее, ибо это была единственная книга на всех полках, — Эллери впервые это заметил, — которая не подчинялась общей дисциплине. Она стояла вверх ногами. — Странно… — Эллери перевернул книгу, взглянул на обложку и поджал губы. — О да, — мрачно произнес Барлоу. — Старина Чиппи был помешан на ваших книгах. — Он покупал только детективы, — сказал профессор Бейкон. — А другие книги брал в библиотеке. — Значит, любитель детективной литературы? — пробормотал Эллери. — Ну, вот одна книга Квина, которую Чипп не купил. — Он постучал по переплету. — «Происхождение зла», — прочитала Никки, вытянув шею. — Библиотечная! — Да, из платной библиотеки книжного магазина в кампусе. И это дает нам первое подтверждение кровавого пятна. — Что вы имеете в виду? — быстро спросил Бей-кон, вскакивая с кровати. — Последний библиотечный штамп указывает, что профессор Чипп взял эту книгу 28 июня. Человек, настолько аккуратный, как свидетельствуют эти комнаты, к тому же скрупулезно записывавший даже расходы на почтовые марки, едва ли отправился бы на летние каникулы, не отметив в гроссбухе плату за книгу, взятую на одиннадцать недель. — Да, это противоречит всей натуре Чиппа. — Так как последняя запись в гроссбухе датирована 30 июня, а с тех пор на этом коврике появилось пятно крови, — продолжал Эллери, — то боюсь, джентльмены, что ваш коллега был убит в этой комнате накануне намеченного отъезда на озеро Озаркс. Он не покинул эту комнату живым. Последовала длительная пауза. Наконец Эллери похлопал Ма Блинкер по плечу и сказал: — Вы ведь не видели, как профессор Чипп уезжал из вашего пансиона, не так ли? — Нет, сэр, — ответила женщина. — В то утро агент транспортной конторы приходил за его дорожным сундуком, но профессора здесь уже не было. Я… я подумала, что он уже уехал. — Скажите, миссис Блинкер, накануне вечером — 30 июня — Чиппа навещал кто-нибудь? Выражение лица женщины изменилось. — Да, — отозвалась она. — Этот Уимс. — Уимс? — быстро переспросил доктор Барлоу. — О нет! Я имею в виду… — Уимс, — повторила Никки. — Эллери, кажется, вы заметили эту фамилию на книжном магазине кампуса, когда мы подъезжали? Эллери не ответил. — Жуткая мысль, — пробормотал молодой Бейкон, — но с другой стороны… Уимс и старина Чипп постоянно цапались. — Уимс единственный, кроме вас, с кем я обсуждал исчезновение Чиппа, — сказал ректор. — Он казался таким встревоженным… — У них общий интерес к Эдгару По, — заметил профессор Бейкон. — Вот как? — улыбнулся Эллери. — Мы начинаем видеть определенную целостность элементов, не так ли? Если вы извините нас, джентльмены, мисс Портер и я немного поболтаем с мистером Уимсом. Но мистер Уимс — маленький, лысый, суетливый миссуриец с проницательными, смешливыми глазками — казался самым не похожим на убийцу персонажем, какого только можно себе вообразить. Он председательствовал в своем магазине, полном книг и пахнущем переплетным клеем и типографской краской, с такой неприкрытой страстью библиофила, что Никки сразу исключила его из числа подозреваемых. Да, мистеру Квину сообщили правильно. Он, Клод Уимс, посещал Чиппа в его комнатах вечером 30 июня, оставил старого болвана в добром здравии и с тех пор ни разу его не видел. Уимс закрыл магазин на лето, 15 июля покинул Барлоу, отправившись в ежегодный пеший поход, и вернулся только пару дней назад, чтобы открыть магазин к началу занятий. — Док Барлоу слишком суетится из-за опоздания старины Чиппа, — сказал сияющий мистер Уимс. — Конечно, раньше он не опаздывал, но ведь люди стареют. Никогда не знаешь, на что способен человек, перешагнув определенный возраст. Никки выглядела успокоенной, в отличие от Эллери. — Могу я спросить вас, мистер Уимс, по какой причине вы приходили к Чиппу вечером 30 июня? — Чтобы попрощаться. И потом я слышал, что старому шалопаю невероятно повезло в наших букинистических делах. — Вы хотите сказать, что Чипп обнаружил какую-то редкую книгу? Мистер Уимс огляделся и понизил голос: — Я слышал, что он приобрел за несколько долларов первое издание «Тамерлана»[110] По у какого-то придурка, который не знал его стоимости. Вы коллекционер, мистер Квин? — Первый «Тамерлан»! — воскликнул Эллери. — Это интересно, Эллери? — спросила Никки с простодушием невежества. — Интересно! Первый «Тамерлан», Никки, стоит по меньшей мере двадцать пять тысяч долларов! — Вижу, вы знаете рыночные цены, — усмехнулся Уимс. — Да, сэр, будучи величайшим почитателем Эдгара Аллана По, какой когда-либо существовал к западу от Миссисипи, я очень хотел взглянуть на эту книгу. Чипп показал ее мне, кукарекая, как петух в курятнике. Везучий дьявол! — добавил он без всякой враждебности. — Это действительно первое издание! Никки словно видела, как Эллери кладет этот факт на одну из бесчисленных полочек своего ума — с пометкой «Для будущего рассмотрения». Поэтому она не удивилась, когда он переменил тему. — Профессор Чипп когда-нибудь упоминал, Уимс, что начал писать роман? — Конечно. Я же говорил вам, что он стареет. — Полагаю, он также сообщил вам, какого рода этот роман? — Чего нет, того нет. — Мистер Уимс осмотрелся, как будто ища, куда сплюнуть, но в итоге проглотил слюну с возмущенным видом. — Кажется весьма вероятным… — пробормотал Эллери, глядя на библиотечную секцию магазина, где стояли детективы. — Что кажется вероятным, Эллери? — осведомилась Никки. — Учитывая, что Чипп обожал детективную литературу и что его роман, как он написал Барлоу, «станет величайшим сюрпризом», я делаю вывод, Никки, что старик сочинял детектив. — Не может быть! Профессор литературы? — Черт возьми! — воскликнул мистер Уимс. — Думаю, вы правы. Проф Чипп просил меня — это было в апреле — узнать, не использовалось ли одно название для детективного романа. — Ага! И какое же это название, Уимс? — «Тайна трех «П».[111] — Трех «П»?! — воскликнул Эллери. — Но это просто невероятно! Никки, пошли назад — в административное здание! — Предположим, так оно и было, — сердито сказал профессор Бейкон. — Прочтение, письмо, подсчет! Абракадабра какая-то! Ну и что из этого? — Возможно, ничего, — нахмурился Эллери, набивая трубку. — И все же, подумайте. Мы обнаружили ключ, указывающий на большую вероятность того, что Чипп не покидал живым свои комнаты у Ма Блинкер 30 июня. Что это за ключ? То, что Чипп не вернул взятый им экземпляр моего романа в платную библиотеку Уимса. Роман… книга… Прочтение, джентльмены! Первое из традиционных трех «П»! — Чушь! — рявкнул профессор и начал грызть ногти. — Не могу вас порицать, — пожал плечами Эллери. — Но вам не приходит в голову, что есть и ключ, связанный с письмом? При этом даже Никки переметнулась в стан врагов: — Эллери, у вас, часом, не солнечный удар? — Открытки, которые прислал Чипп, Никки. Три человека переглянулись украдкой. — Но я не вижу связи, мистер Квин, — успокаивающим тоном произнес доктор Барлоу. — Каким образом почтовые открытки могут служить ключом? — А кроме того, — фыркнул Бейкон, — как мог Чипп быть убитым 30 июня и отправить открытки месяц спустя — 31 июля? — Если вы внимательно обследуете дату, написанную на открытках, — спокойно сказал Эллери, — то обнаружите, что цифра 3 в числе 31 вписана между краем открытки и единицей. Если это не ключ, то что тогда? И Эллери, как истинный художник, чувствительный к своему творчеству, весьма язвительным тоном начал реконструировать события рокового вечера 30 июня. — Чипп написал эти открытки тем вечером в своих комнатах, датировав их следующим днем, 1 июля, так как, очевидно, намеревался отправить их в тот день из Слейтера в Арканзасе по пути в хижину… — Чипп в самом деле терпеть не мог вести переписку, — пробормотал доктор Барлоу. — Выходит, старый греховодник отделался от неприятной обязанности еще до начала отпуска! — воскликнул Бейкон. — А потом кто-то убил Чиппа у него в комнатах, прикарманил открытки и запихнул труп в его дорожный сундук… — Который на следующее утро агент транспортной конторы отправил в хижину! — подхватила Никки. В кабинете снова повеяло холодом. — А как же почтовый штемпель, мистер Квин? — спросил Барлоу. — Он ведь датирован 31 июля. — Убийца просто отправил открытки через месяц из почтового отделения в Слейтере. — Но почему? — проворчал Бейкон. — Что все это значит, приятель? — По-видимому, все это было проделано, профессор Бейкон, — ответил Эллери, — дабы создать впечатление, что 31 июля профессор Чипп был еще жив, и скрыть тот факт, что он был убит вечером 30 июня. И это, конечно, весьма многозначительно. — Он вскочил в нетерпении. — Мы должны обследовать хижину профессора — и в первую очередь его сундук! Сундук был очень маленький, но, как весьма странным тоном указал доктор Барлоу, профессор Чипп был маленьким человечком. Озеро Озаркс выглядело как закрытый на осенне-зимний сезон магазин летних товаров, с покрытыми пятнистой желтизной деревьями и словно вымазанными штукатуркой холмами. Однако внутри хижины всякая красота отсутствовала — только пыль, запах сырости и еще кое-чего… Маленький дорожный сундук стоял у двери. Трое мужчин уставились на него. — Мисс Портер стоит снаружи, — заговорил наконец Бейкон. — Так чего же мы ждем? Они сбили замок и открыли сундук — он был пуст. Впрочем, не совсем — внутри находилась белесая рассыпчатая масса. Эллери посмотрел на профессора Бейкона. — Негашеная известь, — пробормотал профессор биохимии. — Негашеная известь? — переспросил ректор. — Но где же труп? Визг Никки, отозвавшийся эхом в окрестных холмах, явился самым неприятным ответом на вопрос доктора Барлоу. Никки бродила по поляне, со страхом ожидая возгласа в хижине, свидетельствующего о жуткой находке. Наткнувшись на маленькую пирамиду из камней, она присела на нее. Но камни рассыпались, и мисс Портер обнаружила, что сидит на профессоре Чиппе — вернее, на том, что от него осталось. Ибо профессора Чиппа постигла судьба всех существ из плоти и крови — он превратился в высохший скелет. В том, что это скелет Леверетта Чизхолма Чиппа, не могло возникнуть никаких сомнений — на среднем и указательном пальцах правой руки недоставало верхних фаланг. То, что с профессором обошлись крайне жестоко, также было очевидно — в верхней части черепа имелась глубокая дыра с неровными краями, которая могла появиться только в результате страшного удара. Пока старый и молодой педагоги суетились в хижине над мисс Портер, мистер Квин оставался наедине с профессором Чиппом. Позднее Эллери обыскал хижину, так как его не покидало чувство, что она хранит и другие секреты, хотя он не мог привести ни одной причины своей уверенности. Эллери нашел это в шкафу, в зеленой стальной коробке возле банки с табаком. «Этим» была аккуратно скрепленная пачка бумаг, края которых свернулись от сырости. На верхней странице было написано корявым почерком: Находка детективного романа профессора Чиппа могла означать кульминацию всего дела. То, что старик был убит в своей комнате вечером 30 июня, что его труп был отправлен из Барлоу в штате Миссури в арканзасскую хижину в его же дорожном сундуке, упакованным в негашеную известь, дабы избежать обнаружения по дороге, что убийца впоследствии проник в хижину, извлек тело из сундука и похоронил его под грудой камней, было всего лишь фактами — такими же сухими, как кости профессора. Они не обладали ароматом гротеска, исходящим от страниц этой невероятной рукописи. Не то чтобы экскурс профессора Чиппа в детективную прозу открыл нового мастера, возвышающегося над своими собратьями по этому своеобразному жанру и могущего соперничать только с По, Дойлом и Честертоном. Напротив, «Тайна трех «П» была старательным использованием уже знакомых приемов, выделяясь, главным образом, энтузиазмом автора. Нет, замечательной была не рукопись убитого профессора, а та манера, в которой ее имитировала жизнь. Группа людей собралась в комнатах Чиппа на следующее утро после возвращения из арканзасской хижины. Эллери, созвавший их, пригласил также мистера Уимса из книжного магазина кампуса, который, узнав о страшной находке, перестал улыбаться и начал коситься на дверь. Щеки Эллери были небритыми, а глаза — воспаленными. — Я провел большую часть ночи, — заговорил он, — читая рукопись Чиппа. И должен сообщить нечто удивительное — почти невероятное. Преступление в детективном романе Чиппа происходит в маленьком миссурийском колледже, именуемом колледжем Барли. — Барли… — пробормотал доктор Барлоу. — А жертва — методичный старый профессор американской литературы. Никки выглядела озадаченной. — Вы имеете в виду, что профессор Чипп… — Писал о себе, Никки. — Ну и что тут невероятного? — осведомился молодой Бейкон. — Искусство имитирует действительность… — Учитывая тот факт, что Чипп задумал эту историю задолго до событий минувшего лета, профессор Бейкон, здесь скорее действительность имитирует искусство. Предположим, я открою вам, что методичный старый профессор американской литературы в книге Чиппа имеет хижину на озере Озаркс, где обнаружили его тело? — Даже так? — пискнул мистер Уимс. — И более того, Уимс. Подозреваемые в романе — ректор колледжа Барли, которого зовут доктор Айзек Сент-Энтони Э. Барли, владелец книжной лавки по имени Клодиус Димc и молодой профессор химии по фамилии Мейкон. А что самое удивительное, три основных ключа, вокруг которых вращается повествование, это три «П» — прочтение, письмо и подсчет. В помещении вновь пахнуло ледяным холодом. — Вы хотите сказать, — заговорил доктор Барлоу, — что преступление, которое мы расследуем — смерть самого Чиппа, — точная копия вымышленного преступления, о котором повествует его рукопись? — Вплоть до последнего персонажа, доктор. — Но, Эллери, — воскликнула Никки, — как такое может быть?! — Очевидно, убийца Чиппа каким-то образом завладел рукописью старика, прочитал ее и с дьявольским юмором скопировал в действительности преступление, придуманное Чиппом в его романе! — Эллери начал нервно расхаживать по комнате; его обычно аккуратно причесанные волосы растрепались, а взгляд стал диким. — Все то же самое: книга, не возвращенная в платную библиотеку, — ключ «Прочтение»; почтовые открытки с подделанными датами — ключ «Письмо»… — А ключ «Подсчет», мистер Квин? — дрожащим голосом спросил Барлоу. — В романе, доктор, жертва обнаружила первое издание «Тамерлана» По стоимостью в двадцать пять тысяч долларов. — В самом деле «Подсчет»! — вскрикнул маленький Уимс и закусил губу. — А каким образом, — допытывался Барлоу, — книга использована в сюжете Чиппа? — Она создает мотив преступления. Убийца крадет у жертвы подлинник «Тамерлана», заменив его ничего не стоящей факсимильной копией. — Но если все остальное продублировано… — начал ректор. — Тогда это должно быть и мотивом убийства самого Чиппа! — закончила Никки. — Вроде бы так, верно? — Эллери резко повернулся к владельцу книжной лавки: — Уимс, где находится первое издание «Тамерлана», которое, как вы мне говорили, Чипп показывал вам вечером 30 июня? — Ну… где-то на его полках, мистер Квин. На букву «П» — По. Так оно и оказалось. Сняв книгу с полки и переворачивая ее страницы, Эллери впервые улыбнулся с тех пор, как они нашли скелет под каменной пирамидой. — Ну, Уимс, — дружелюбно сказал он, — вы эксперт по Эдгару По. Это подлинник первого издания «Тамерлана»? — Э-э… очевидно. В тот вечер старина Чипп показывал мне подлинник. — В самом деле? Может, обследуете его снова? Но все знали ответ, прежде чем Уимс заговорил. — Это не подлинник, — с трудом вымолвил он. — Факсимильная копия стоимостью около пяти долларов. — «Тамерлан» похищен! — прошептал доктор Барлоу. — Снова дублирование, — пробормотал Эллери. — Пожалуй, это все. А может быть, по-вашему, это слишком много? Он зажег сигарету и сел на один из стульев профессора Чиппа, попыхивая с довольным видом. — Все?! — воскликнул доктор Барлоу. — Признаюсь, мистер Квин, вы меня озадачили, оставив расследование без конца. Ведь это только начало! Кто все это проделал? — Погодите, — медленно произнес Бейкон. — Возможно, доктор, мы больше не нуждаемся в услугах Квина. Если все так точно следовало роману Чиппа, то почему это не может относиться и к самому важному элементу сюжета? — Это верно, Эллери, — присоединилась Никки. — Кто убийца в детективном романе профессора Чиппа? Эллери посмотрел на съежившуюся фигурку Клода Уимса. — Персонаж, — весело ответил он, — которого Чипп именует Клодиусом Димсом. Молодой профессор с рычанием вскочил на ноги. — Не задушите его в порыве энтузиазма, Бейкон, — предупредил Эллери, не вставая со стула. — В конце концов, он такой маленький, а вы большой и сильный. — Но он убил старину Чиппа! — рявкнул профессор Бейкон, однако ослабив хватку. — Мистер Уимс, — с некоторым разочарованием промолвила Никки. — Ну конечно! Убийца подделал даты на открытках, дабы скрыть, что преступление совершено 30 июня. А у кого была причина фальсифицировать дату убийства? У человека, который тем вечером посещал профессора Чиппа! — Эта скотина легко могла раздобыть негашеную известь, — огрызнулся Бейкон, встряхнув Уимса, как кролика, — украв ее в химической лаборатории, когда все разъехались на каникулы. — Да! — подхватила Никки. — Помните, Уимс сам говорил нам, что не покидал Барлоу до 15 июля? — Разумеется, помню. А мотив Уимса, Никки? — Ну, кража «Тамерлана» профессора. — Боюсь, что это так, — простонал Барлоу. — Уимс, будучи книготорговцем, мог легко раздобыть дешевую факсимильную копию, чтобы заменить ею подлинное первое издание. — И он сказал, что отправился в пеший поход, — добавила Никки в восторге от собственной логики. — Держу пари, Эллери, что 31 июля он «пришел» в то почтовое отделение в Арканзасе отправить эти открытки! Уимс обрел дар речи. — Послушайте, маленькая леди, я не убивал старину Чиппа… — начал он самым неубедительным тоном, какой только можно себе представить. Все посмотрели на него с презрением — все, кроме Эллери. — Это правда, Уимс, — кивнул Эллери. — Вы, безусловно, его не убивали. — Он не… — начал доктор Барлоу, недоуменно моргая. — Я не… — изумленно вымолвил Уимс, весьма озадачив Никки. — Нет, хотя боюсь, меня едва не заставили поверить, что это сделали вы, Уимс. — Что вы имеете в виду, мистер Квин? — испуганно спросил ректор колледжа. — Откуда вы знаете, что он этого не делал? — сердито осведомился Бейкон. — Я предупреждал вас, доктор, что этого парня переоценили. Следующее, что он нам скажет, это что Чипп вообще не был убит. — Вот именно, — подтвердил Эллери. — Следовательно, Уимс не мог его убить. — Эллери!.. — простонала Никки. — Ваш силлогизм выглядит несколько извращенным, мистер Квин, — сурово заметил доктор Барлоу. — А как насчет доказательств? — спросил Бейкон. — Отлично, — бодро отозвался Эллери. — Давайте рассмотрим доказательство — скелет, который мы нашли около хижины Чиппа. — Эти высохшие кости? При чем тут они? — При том, что они слишком высохшие. Бейкон, вы не только химик, но и биолог. При обычных обстоятельствах сколько нужно времени, чтобы все мягкие части тела разложились полностью? — Сколько времени? — Молодой человек облизнул губы. — Мышцы, желудок, печень… От трех до четырех лет. Но… — А кожные волокна, связки? — Лет пять, а то и больше. Но… — Тем не менее, — вздохнул Эллери, — этот высохший скелет намеревались выдать за останки человека, который был жив всего одиннадцать недель тому назад. И это не все. Теперь я обращаюсь к вашим знаниям в области химии, профессор. Какой эффект производит негашеная известь на человеческие плоть и кости? — Ну… она высушит тело… — А ткани уничтожит? — Э-э… нет. — Значит, наоборот — сохранит? — Э-э… да. — Следовательно, скелет, который мы обнаружили, не мог быть бренными останками профессора Чиппа. — Но правая рука, Эллери! — воскликнула Никки. — Недостающие фаланги — совсем как у профессора Чиппа… — Не думаю, — сухо заметил Эллери, — чтобы отщипнуть пару сухих косточек у человека, умершего лет восемь-девять назад, представляло сложную проблему. — Восемь-девять лет? — Это наводит на мысль, Никки, об обитателе какой-то вскрытой могилы, но, учитывая факты, имеющиеся в нашем распоряжении, более вероятной кажется теория о происхождении скелета из лабораторного шкафа биологического факультета колледжа Барлоу. — Профессор Бейкон съежился под обвиняющим взглядом Эллери, который внезапно смягчился. — Право, джентльмены, не зашла ли эта шутка слишком далеко? — Шутка, мистер Квин? — попытался изобразить негодование ректор. — Ну-ну, доктор, — усмехнулся Эллери, — игра окончена. Позвольте мне вновь рассмотреть фантастические факты. Что представляет собой это дело? Детективный роман, воплощенный в жизни. Потрясающе, невероятно? Да, но абсолютно неубедительно! Как удобно все ключи в рукописи Чиппа нашли отражение в реальности! Взятая в библиотеке книга, задержанная надолго — в романе и в преступлении. Почтовые открытки, написанные заранее — в романе и в преступлении. Факсимильная копия «Тамерлана» на полке Чиппа — точно как в рукописи. Выглядит так, будто Чипп сотрудничал с собственным убийцей. — Сотру… Я ничего не понимаю, мистер Квин, — захныкал маленький мистер Уимс. — Бросьте, Уимс! В качестве книготорговца и поклонника По вы были ключевой фигурой в заговоре. Хотя должен признать, доктор Барлоу, что вы тоже великолепно сыграли свою роль, а вы, профессор Бейкон, могли бы сделать блестящую карьеру в театре. Думаю, что единственный невиновный среди вас — Ма Блинкер, и с радостью предвижу, джентльмены, как вы будете смотреть в лицо этой достойной леди, когда она узнает, что вы использовали ее искреннее горе в коммерческих интересах. — Коммерческих?! — воскликнула Никки, придерживая руками свою хорошенькую головку, чтобы она не улетела. — Конечно, Никки. Меня пригласили в Барлоу, чтобы пустить по следу ловко приготовленных «ключей», дабы я пришел к выводу, что Клод Уимс «убил» профессора Чиппа. Когда я объявил бы о «виновности» Уимса, старина Чипп вылез бы из своего укрытия, усмехаясь во весь рот. — Вылез бы… — пролепетала Никки. — Вы имеете в виду, что профессор Чипп жив? — Это единственный вывод, который имеет смысл, Никки. Представляю себе газетные заголовки, — продолжал Эллери, глядя на трех поникших мужчин. — «Знаменитый сыщик попался на удочку — обвинил в убийстве безобидного книготорговца!» Коммерция? Еще какая! После такой рекламы издатель проглотил бы «Тайну трех «П», как кит Иону[112] — а мы бы получили сенсационный бестселлер. Все это, Никки, было заговором, спланированным ректором колледжа Барлоу, его двумя любимыми профессорами и их добрым другом, колледжским книготорговцем, с целью обеспечить триумф первому детективному роману старины Чиппа! Теперь в комнате повеяло теплом, покрывшим щеки троих мужчин краской стыда. — Мистер Квин… — одновременно произнесли хриплыми голосами ректор, профессор биохимии и книготорговец. — Ну-ну, джентльмены! — воскликнул Эллери. — Еще не все потеряно! Мы доведем до конца ваш замысел, но с одним условием. Где Чипп? Мне хочется пожать руку старому негодяю! Барлоу и впрямь необычный колледж! |
||
|