"Колдовской сапфир" - читать интересную книгу автора (Дельвиг Антонина)

XXIV. Саттар. Битва титанов

Утро в лесу было сырым и прохладным. Вершина Толстой была еще окутана туманом, и его седые клочья, цепляясь за ветки, проносились, почти касаясь голов спящих. Сеня проснулась от холода. Плащ, в который она была укутана, отяжелел от влаги, и девочка, сбросив его, быстро полезла на дерево, чтобы хоть немного согреться, а заодно и окрестности осмотреть. Добравшись до верхушки, Сеня выглянула из ветвей и обмерла.

Прямо перед собой она увидела Белый Замок!… Высокий зубец скалы возносился почти на высоту Толстой, и, казалось, до окутанных рассветной золотой дымкой стен замка можно чуть ли не рукой дотянуться! Конечно, ощущение это было обманчивым, но… Сеня набрала полную грудь воздуха. Но гордый замок был сказочно прекрасен!… Конечно, она и раньше видела его на полотнах в сумрачном зале Хранилища, однако никакой художник не смог бы передать его настоящей красоты, впрочем, так же, как свежей голубизны утреннего неба, серебра лесов и эту вот золотистую дымку, придающую пейзажу какой-то странный, томительный привкус нереальности…

С трудом оторвавшись от созерцания заколдованного замка, девочка полезла вниз. Ящерицы уже ждали ее к завтраку. Сеня не замечала, что ест, так ей не терпелось поскорей отправиться дальше, в долину. Брат с сестрой были взволнованы не меньше. Немудрено! К этому дню они шли три месяца! Все решалось именно сегодня!

Друзья спускались по склону почти бегом. Кроны деревьев плотно смыкались над головами, служа защитой даже от глаз пролетающих птиц, что несказанно радовало детей. Уклон понемногу становился более пологим. Еще немного, и они выберутся на берег реки. Но тут образовалась непредвиденная преграда.

Филипп, шедший первым, вдруг резко остановился – просвет между деревьев оказался затянут паутиной. Сначала это никого не испугало. Принц просто сунулся в сторону, чтобы обойти ее, но выяснилось, что паутина плотно опутывает все кусты и деревья в обе стороны, насколько хватает глаз.

– Я думаю, вам ясно, что все это понапутано Болотником, а не кем-либо иным, – мрачно заявил принц. – Пауков таких размеров, кроме него, конечно, в наших краях никогда не водилось.

– Да, но зачем он это сделал? – спросила Пина. – Чтобы поймать нас? Но, кажется, мы сможем прорваться сквозь нее.

– Вот и мне тоже так кажется! – серьезно ответил Филипп, – Поэтому я и задаю себе следующий вопрос: Болотник что – такой глупец? Нет! Тогда, может, паутина не простая? Что если она, к примеру, ядовита?

Подруги тихо ахнули. Так оно наверняка и было… Надо же такому случиться именно теперь, когда цель так близка! До реки-то оставалось каких-нибудь несколько сот шагов! Уже отсюда слышен был шум воды, а дети стояли перед тонкой колышущейся преградой и чувствовали себя совершенно беспомощными.

Принц попробовал было порвать паутину палкой, но липкая сеть сплетена была в несколько слоев, и седые клочья снова слипались, затягивая дыру, будто ее и не было вовсе. Наконец, Филипп бросил это бесполезное занятие.

– Черт бы побрал старого негодяя! – в сердцах воскликнул он и, помолчав, добавил: – У нас есть только один выход. Завернуться в плащи – и вперед!

В самом деле, ничего другого, кажется, не оставалось. Принц укутался поплотнее, спрятав голову, и бросился с разбегу в почти невидимую, но такую плотную преграду. Он прорвался, но весь оказался опутан седыми нитями паутины, а плащ его местами даже потемнел, пропитанный крохотными вязкими капельками, которыми сплошь была усеяна тончайшая сеть. Филипп сорвал с себя плащ и швырнул его в сторону.

– Ну, что же вы! Скорее! Дыра ведь затягивается! – крикнул принц уставившимся на него подругам.

Действительно, стена паутины каким-то немыслимым образом наращивала сама себя. Тонкие нити вытягивались, вытягивались и, сплетаясь, быстро латали прорыв.

Сеня и Пина, наконец, опомнились. Они завернулись в плащи и, крепко ухватившись друг за друга, ринулись на стену. Паутина вязко обхватила своих пленниц, но нити, не выдерживая натиска, рвались одна за одной, и вот уже Филипп помогает сдирать липкие плащи, которые так и остались лежать скомканными на земле: красный – принцессы, синий – принца и серый, выцветший – Сенин.

Дети выждали немного, прислушиваясь к своим ощущениям… Но нет… Вроде бы все оставалось по-прежнему. И друзья снова заторопились вниз, к реке. Только Сеня чуть поотстала. Маленький золотой медальон на ее шее почему-то так нагрелся, что даже кожа под ним покраснела, и девочка, осмотрев его, – с виду он был точно таким же, как и прежде, – повесила талисман поверх рубашки. И тут она заметила на своей голой лодыжке большой клок прилипшей паутины; видно, плащ задрался, когда она продиралась сквозь упругий заслон. Девочка щепкой сняла грязно-белый клочок с ноги и ни слова не сказала ящерицам. «Что будет, то и будет! Все равно ничего уже не изменить», – решила она про себя и отмахнулась от тревоги.

Деревья быстро редели, на солнце блеснула вода – друзья, наконец, вышли к реке. Колоссальный зубец скалы, на которой покоился Белый Замок, возносился прямо над головами. Оставалось теперь лишь перейти реку; она здесь была хоть и широкой, но все же довольно мелкой – где по колено, где по пояс. Вода оказалась ледяной, впрочем, как ей и полагалось быть; горные эти речки все были ледниковые. Дети запрыгали по камням. Правда, порой приходилось брести и по воде, что было не вполне безопасно – чуть задержишься, и мышцы начинает сводить болезненной судорогой, а течение-то мощнейшее! Собьет с ног и потащит с собою вниз по каменным глыбам.

И вот как раз посреди этой нешуточной переправы ящерицы вдруг почувствовали первый приступ слабости. Бедная принцесса едва не свалилась с мокрого камня в воду, в последний миг подхваченная подоспевшей Сеней. Принц усилием воли переборол прилив дурноты, и вдвоем с девочкой они помогли вконец обессилевшей Пине добраться до берега. Здесь они усадили ее на камень, и Филипп, тяжело дыша, опустился на гальку рядом с ней.

– Значит, плащи не спасли… – устало проговорил принц и вдруг вскинул удивленные глаза на Сеню. До него только сейчас дошло, что у нее не было никаких признаков слабости. Девочка на всякий случай даже потрясла головой. Но нет, она хорошо себя чувствовала.

– Странно! Паутина прилипла мне на ногу, а я ничего не ощущаю. Как ты думаешь, почему? – спросила Сеня и вдруг осеклась. Принц проследил за ее встревоженным взглядом и замер в ужасе. В чистом голубом небе летела птица. О!… Они узнали бы этот силуэт среди тысячи других! А как хотелось бы никогда его больше не видеть!

Филипп затормошил сестру. Она сидела, безвольно склонив голову на грудь. Даже встать-то стоило ей огромного труда. Принц обернулся к девочке.

– Беги! Беги к скале, скорее! Мы за тобой! Сеня колебалась.

– Ну беги же! – в отчаянии закричал тогда Филипп. – Только ты можешь! У тебя камень! Если ты не доберешься до Хотт, мы погибнем все!

И девочка побежала. Босые ноги скользили по влажной гальке, к тому же она то и дело оборачивалась взглянуть на покинутых друзей. Наконец принцу удалось уговорить сестру, и они тоже побежали. Принцессе было совсем нехорошо, и брат буквально волочил ее за собой, но и он теперь слабел буквально на глазах.

Чайка тем временем неотвратимо приближалась. Вот она опустилась на гальку, и когда Сеня оглянулась в следующий раз, она увидела на берегу уже не птицу, но Альбиноса собственной персоной. А рядом с ним вдруг откуда ни возьмись вырос хихикающий Болотник. Он отряхнул свой рыжий плащ, расправил складки и, уперев руки в бока, так, чтобы получше был виден драгоценный пояс, заорал:

– Добро пожаловать, дорогие, на родину! С возвращением!

Он раскланялся на три стороны, явно получая удовольствие от происходящего.

– Куда же вы? Не хотите даже поздороваться с добрым дедушкой? – крикнул он ящерицам, которые бежали из последних сил, подгоняемые страхом. А чудилось сейчас беднягам, будто держит их невидимая глазу паутина, опутывая с каждым мгновением все больше и больше, утягивая за собою назад…

Колдовство то было и злые чары!

Но Болотник этим не удовлетворился. Он направился к ящерицам, и Сеня, оборачиваясь на бегу, в ужасе следила, как он легко нагоняет их. Силы у колдуна были не стариковские. Болотник резво мчался по берегу; рыжий плащ развевался у него за спиной, а ноги, обутые в черные сапоги, быстро мелькали в воздухе – по-юношески. И вот, поравнявшись с преследуемыми, он стукнул по плечу сначала Пину, а за ней и Филиппа.

Девочка замерла на месте, будто пораженная громом. Во рту у нее пересохло, ноги стали ватными…

Друзья ее каменели прямо на глазах!

Вот только что они еще могли бежать! А сейчас и принц, и принцесса застыли гранитными изваяниями, и даже золотые короны, мгновение назад сверкавшие в лучах солнца, обратились в тусклый камень!

Это было совершенно невыносимо. Слезы брызнули из глаз девочки и застлали все вокруг. Сердце ее будто кто-то схватил ледяной рукой и сжал до боли… Отчаяние охватило ее целиком. Бессильное отчаяние! Но ненадолго. Сеня вдруг поняла, что ненавидит! В груди ее закипала холодная ярость; сердце встрепенулось и забилось ровно и сильно, гоня быстрее горячую кровь. Девочка облизнулась: на губах выступила соль – напиток Гушу забился в ее жилах.

Слезы высохли сами собой. Спокойная ненависть к врагу заполняла теперь все ее сознание. Спасение для друзей было наверху. Значит, она доберется туда, чего бы то ни стоило!

Девочка-воин повернулась лицом к скале и побежала. Теперь она не оглядывалась; она знала, что бегает быстрее всех! Ноги больше не скользили по гальке – она была самая ловкая! Нет силы, которая могла бы ее сейчас удержать!

Скоро босые ноги понесли девочку наверх по узкой каменной тропе. Пятки ощущают тепло шероховатой скалы – надежной прочной опоры; она не смотрит вниз, высоты не боится, сердце бьется ровно, дышит она размеренно. Вверх! Вверх! Вверх! Ничто ее не остановит!

Болотник в недоумении взглянул на своего ученика.

– Что это с ней? Никак озверела! Бес, что ли, в нее вселился? Ты видел, как у нее загорелись глаза? Зеленым огнем… Фу-у-у!… Неприятно даже! И почему на нее не действует мое колдовство? На этих вон действует! – он махнул в сторону окаменелых ящеров. – А на нее нет! – старик недовольно потряс головой. – Не пойму, что ты здесь стоишь, бездельник? – накинулся он на своего ученика безо всякого перехода.

– А что нужно делать? – беззлобно поинтересовался Альбинос.

– Что делать? Что делать? – передразнил его колдун. – Догнать эту мерзавку и сбросить вниз со скалы! Надоела она мне до смерти! И потом, она стрелу украла! – крикнул он уже вдогонку белой птице.

Сеня не заметила, как подлетела чайка. Внезапно она почувствовала сильный толчок в плечо – птица с разгона ударила ее клювом – и от неожиданности потеряла равновесие. Перед глазами мелькнула река, галечные ее берега, покрытая лесом гора… – правая нога чуть было не соскользнула с узкого карниза! Но в последнее мгновение девочка все же успела рухнуть на колени и, вцепившись пальцами в неровности скалы, отползти к стене. Она облегченно перевела дух – высота-то была о-го-го какая!

Чайка, развернувшись, подлетала снова. Девочка, по-прежнему стоя на четвереньках, глядела прямо в ее красные глаза. С бьющимся сердцем поджидала она, когда птица подлетит поближе, – рука нащупывала у стены острый камень. И вот врагов разделяет всего несколько метров. Изловчившись, Сеня, целясь в крыло, швырнула камень. Девочка знала, что не промахнется! Она ведь была самой ловкой! Белые перья вмиг окрасились алым, и чайка, кувыркаясь в воздухе, бесформенным комом обрушилась вниз. Только у самой земли подбитой птице удалось-таки выправиться… и Альбинос тяжело свалился коленями на речную гальку. Даже сверху было видно, что одна рука его вся в крови.

Ученик колдуна, кривясь от боли, осматривал свою рану; она оказалась глубокой, с рваными краями, и кровь частыми каплями стекала с локтя на серые речные окатыши. Насурим подошел к нему и, презрительно поджав губы, протянул своему незадачливому ученику какой-то грязноватый на вид мешочек. Альбинос вытряхнул на ладонь горстку черного комковатого снадобья и присыпал им рану. Кровь перестала капать почти сразу. Тогда, оторвав рукав от своей рубахи, он изодрал его на полосы и перевязал ими больную руку. Не летать ему теперь недели две, не меньше!…

Колдун, хмурясь, смотрел вверх, на скалу.

– Уж если кто дурак, он все делает по-дурацки! – прорвало наконец его. – Ты подумай сам, кто тебя одолел, переростка эдакого! Стыдобища! Людям в глаза не взглянешь! Вырастил помощничка, ничего не скажешь… Себе на голову! Теперь, спасибо тебе, мерзавка уж на середине скалы!

– Ну и что из этого? – пожал плечами ученик. – Пусть прогуляется… Деться-то ей некуда. Все равно вниз спустится рано или поздно…

– А ты, дорогой, не подумал, зачем это они рвались сюда, буквально рискуя жизнью? Для чего это им так нужно в долину? Наверно, просто так! Из интереса, что с ними тут будет! Во-о-он стоят, каменные чучела… А где они шатались последние два месяца? Может, ты знаешь?

– Да мало ли где, – снова пожал плечами Альбинос. – Вы же сами говорили, что от Сапфира нету избавления.

– Говорить-то говорил… – задумчиво кивнул старик. – Да вот теперь не уверен… Нет, нельзя ей наверх! А раз колдовство ее не берет, надо сковырнуть ее оттуда как-нибудь иначе…

Он огляделся. Ниже по течению реки, там, где когда-то Хотт, взорвав скалы, открыла людям белый мрамор, остались лежать горы обломков. Туда-то и устремился Болотник.

– Сейчас я тебе устрою! – приговаривал Насурим на бегу. – От булыжника, небось, тебе никакой талисман не поможет!

Среди обломков он выбирал округлые валуны, каждый величиной с голову быка, и складывал их рядком на траве. Заготовив с дюжину снарядов, колдун, прищурившись, оценил расстояние до вершины скалы и, размахнувшись, швырнул первое ядро. Оно полетело со свистом, будто выпущенное из пушки! Да уж, чего-чего, а силы старому колдуну было не занимать!

Камень врезался в стену всего в нескольких метрах от крохотной фигурки. Та в испуге замерла, но потом кинулась бежать по карнизу с удвоенной скоростью.

Болотник принялся метать ядра одно за другим – еще немного и мерзавка скроется за изгибом скалы; зубец наверху был почти круглым. Но спешка никому не подмога! Ни один из снарядов не попал в цель, Колдун в ярости топнул ногой о землю. До входа в замок девчонке теперь оставался лишь один виток скального карниза. Если только… Если только не обрушить кусок каменной тропы перед верхней площадкой! Поди-ка тогда, перелети, деточка!

И колдун принялся выбирать валуны покрупнее.

Сеня, тяжело дыша, стояла, прислонясь спиной к теплой, нагретой солнцем скале. В ушах еще стояло грохотанье каменных ядер, врезавшихся в стену рядом с ее головой. Кожу саднило от множества ранок, оставленных разлетавшимися во все стороны осколками. Как было страшно! Но она все же успела выскочить из-под обстрела и укрылась за громадой скалы. Теперь до Замка оставалось чуть-чуть. Белокаменные стены начинались всего-то в трех метрах над головой. Если бы она умела летать или хотя бы ползать, как ящерицы… С той стороны снова загрохотало. Бесится колдун! Девочка собралась с силами и отправилась дальше. Здесь, с безопасной стороны, она дождалась, когда старик, видимо устав, утихомирился. Выждала еще немного и, встав на четвереньки, поползла по карнизу, в кровь обдирая колени. Она очень надеялась, что снизу ее не заметят. Но скоро девочка поняла, что это было напрасно. Все, все оказалось напрасно, потому как пути дальше не было. Большой кусок карниза исчез начисто. Он был просто-напросто отколот от скалы каменными снарядами. Слезы бессилия подкатили к глазам. Наверное, это и в самом деле был конец… Друзья так и останутся навечно стоять окаменевшими в родной долине, храня в своих гранитных сердцах тщетную надежду на спасение. Нет, не будет им избавления…

Сеня, пошатываясь, встала с колен. На изорванной в клочья, некогда белой ее рубахе запеклись бурые пятна крови; раненое плечо болело, ободранные, запыленные ноги дрожали от усталости… Но все равно, все равно в глубине души ее вновь рождался гневный протест, Снова накатила очищающая ярость! И страстное желание прорваться, чего бы то ни стоило, захватило разум целиком! Снова древний Гушу горячо забился в ее венах! А взгляд уже скользил по скале, примеряясь, оценивая каждую неровность…

И вот, не успев еще как следует подумать, что же она делает, девочка повернулась лицом к стене и, распластавшись по ней, влипая телом в трещины, ощущая скалу каждой своей клеточкой, поползла по отвесной стене, сама не зная как. Думать об этом и не стоило! Пальцы мертвой хваткой вцеплялись в камень, босые ноги, ощупывая скалу, находили на малейших выступах опору всему телу. Да она даже и не ощущала теперь себя целиком – существовали только руки и ноги, сейчас они и чувствовали, и думали, перенося тело все дальше и дальше к намеченной цели.

Гушу! Ловкость тигра! Преданность собаки!…

Да никакому тигру такое было б не под силу! Только преданность – эта слепая безрассудная любовь могла породить такое мужество!

Но вот нога почувствовала прочную опору – девочка ступила на карниз! Еще несколько выверенных движений, и Сеня, пригибаясь, побежала. Всего-то несколько десятков шагов осталось до ворот! Фу-у-ух! Они не заперты! Какое счастье! Здоровенная воротина была даже чуть приоткрыта, и девочка, не оглянувшись, торопливо прошмыгнула внутрь.

Болотник, весьма утомленный произведенной работой, отдыхал, лежа на травке. Как-никак ему уже не двадцать лет! К тому же зло разбирало на бестолкового ученика – из-за его глупости теперь придется тащиться пешком до самого Черного Замка, а там еще, пожалуй, и грести; рука-то у дурака не работает. Вот так на старости лет все приходится делать самому!

Колдуну и в голову не приходило следить за скалой. Он был уверен в полной и окончательной победе над маленькими наглецами.

В галерее было темно и пыльно. Сеня посидела немного на полу, отдыхая, да и глазам надо было дать время привыкнуть. Окон здесь не было, и свет проникал сюда только сквозь приоткрытую дверь. По стенам, правда, висели факелы, но они уже давным-давно высохли, и пользы от них не было никакой. Девочка, вздохнув, пошла в темноту наугад, держась за стену. Но вот она споткнулась обо что-то – ступеньки! – и начала по ним подниматься. Лестница была крутая и, как показалось, очень длинная. Наконец, впереди засветилась тонкая полоска – щель в двери; еще несколько ступеней и Сеня толкнула дверь. Та тяжело, со скрипом отворилась, и девочка оказалась в огромном круглом зале, залитом солнечным светом; окна высотой от пола до потолка глядели во все стороны. Сеня знала этот зал по рассказу королевы.

Посередине, на возвышении, у большого стола сидела в кресле женщина. Перед нею на каменной столешнице стояла раскрытая шкатулка, а рядом были разложены сверкающие украшения. Среди них где-то должен лежать и Колдовской Сапфир, но Сеня не стала всматриваться. Вместо того она сняла с шеи золотую цепь с подвешенным к ней Солнечным Камнем и, держа ее на вытянутых руках, приблизилась к спящей. Внутри Камня, как всегда, что-то будто кипело, метались огоньки; он весь искрился, излучая мерцающий золотистый свет. Яркие блики от скачущих огоньков побежали по платью и волосам спящей, красными сполохами вспыхивая в рыжих ее локонах.

Веки феи чуть заметно дрогнули. Сеня с замирающим сердцем ждала, глядя в красивое бледное лицо. Но вот глаза разок моргнули и, наконец, широко распахнулись. Они оглядели девочку; рот красавицы в удивлении приоткрылся, и она произнесла первые слова:

– Боже мой! На кого же ты похожа!

Сеня смутилась. Грязная, изодранная рубашка; обтрепанные, истертые добела джинсы; космы нестриженых волос, лицо с черными следами размазанных слез; руки, ноги – все в ссадинах… Но времени переодеться у нее, увы, не было! Обидеться? На это у девочки уже не осталось сил! Сеня стояла и глупо улыбалась. Снова, в который сегодня раз, накатили слезы, но теперь это были слезы радости, усталости, любви… Девочка вдруг покачнулась, колени ее подогнулись, и она села на пол. Теряя сознание или, может быть, засыпая, она все же успела прошептать:

– Мои каменные друзья… Спасите их…

Женщина перенесла девочку в кресло, а затем в задумчивости подошла к окну. Привычным взглядом окинула она долину и увидела там, внизу, нечто такое, что сразу же очень и очень ее взволновало.