"Д`Артаньян - гвардеец кардинала (книга первая)" - читать интересную книгу автора (Бушков Александр)

Глава двадцать вторая Крутой поворот в судьбе

На сей раз д'Артаньяна в доме де Кавуа не только не потчевали дичью и бургундским, но даже не предложили сесть. Госпожа де Кавуа так и заявила, едва он вошел:

- Извольте оставаться на ногах, господин д'Артаньян! В вашем положении нотации следует выслушивать стоя!

Капитан де Кавуа, присутствовавший здесь же, смирнехонько сидел в уголке с таким видом, будто он надеялся быть принятым за безобидный предмет меблировки, от коего не требуется участие в людских беседах. Зато его супруга, брызжа энергией, достаточной для двоих, подошла к д'Артаньяну и, потрясая возле самого его носа указательным пальчиком, вопросила:

- Несчастный вы человек, вы хоть понимаете свое положение?

- Мое положение? - переспросил д'Артаньян крайне осторожно. - Оно, разумеется, не из блестящих, хотя я и не рискнул бы назвать его безнадежным...

И он умолк, надеясь, что услышит какие-нибудь разъяснения.

- Вы слышите, Луи? - с трагическим пафосом спросила мадам де Кавуа своего безмолвного супруга. - Наш милейший д'Артаньян не согласен с тем, что его положение безнадежно... Боже мой, какая самонадеянность!

Капитан де Кавуа ответил неопределенным пожатием плеч и движением бровей, что можно было толковать как угодно.

- Ах, да помолчите вы, Луи! - в сердцах воскликнула его жена, хотя капитан и так молчал. - От вас, я вижу, никакого толку... Д'Артаньян, вы понимаете, что стоите на краю пропасти?

- Я, мадам?!

- Да, вы! Именно вы! Объяснить вам подробнее?

- Сделайте одолжение, госпожа де Кавуа... - пробормотал гасконец растерянно.

- Будьте благонамеренны, сделаю! Исключительно ради того, что вы мне кажетесь все же не совсем пропащим... Итак, сударь! Вы, помнится, хотели, чтобы о вас заговорил Париж? Ну что же, извольте радоваться: о вас уже говорит весь Париж... Только не смейте так глупо и широко улыбаться! - прикрикнула она с интонациями драгунского сержанта. - Вам вообще не следует улыбаться! Потому что о вас говорят главным образом как о прелюбодее, развратнике, бретёре, забияке, разбойнике и убийце...

- Мадам...

- Молчите, я сказала! - Сейчас очаровательная госпожа де Кавуа напоминала гасконцу древнегреческую богиню мести, которая именовалась вроде бы "гурия". - Я нисколечко не прибавляю от себя, я только повторяю то, о чем болтают в Париже... Начнем с шашней меж вами и вашей квартирной хозяйкой. Будете отрицать?

- Конечно, некое увлечение имело место...

- Увлечение? Да все говорят, что вы с ней миловались чуть ли не на глазах законного мужа! Которого едва не проткнули прилюдно шпагой. А потом, подкупив полицию, сгноили его в тюрьме по насквозь вымышленным обвинениям, где бедняга и нашел свой конец...

- Все было совсем не так... - осмелился заикнуться д'Артаньян. - Не совсем так, я бы сказал...

- Молчите, несчастный! Я как-никак немного разбираюсь в жизни, я второй раз замужем и произвела на свет восемь детей... Голову могу прозакладывать, что ваша возлюбленная - обычная вертихвостка, которая решила охомутать глупого юнца... Вообще-то, и вы сами хороши - где были ваши глаза? Не видели, с кем связываетесь?

- Мирей, юношеские чувства... - робко вставил словечко де Кавуа.

- Не пытайтесь его защищать, Луи! Мне лучше знать, как следует воспитывать таких вот дурачков! Так вот, д'Артаньян, сама я верю, что ваша дражайшая Луиза - беззастенчивая и развратная хищница... но попробуйте убедить в этом сплетников! Люди, знаете ли, верят не тому, что происходит на самом деле, а тому, что говорят многие! "Все говорят" - эта фраза губила и людей посерьезнее вас! Ясно вам? Злая молва убивает вернее шпаги. Или, по крайней мере, безвозвратно разрушает доброе имя... В доме Бриквилей лежит покойник... Это факт?

- Увы... - кивнул д'Артаньян.

- Это факт. Весомо, грубо, зримо... И вы можете из кожи вон вывернуться, но не оживите этого скота Бриквиля. Положение усугубляется тем, что его кончину кое-кто объясняет происками кардиналистов, а отсюда вытекает, что найдутся охотники раздуть сплетню до небес ради выгоды для своей партии... Наконец, есть еще его величество. Король крайне не одобряет подобных вещей - откровенного прелюбодейства, нарушения святости домашнего очага и тому подобных вещей... Вам крупно повезло, д'Артаньян, что короля нет в Париже. Придворные сплетники любят развлекать его рассказами о всех парижских новостях, а ваши похождения - сущий клад для сплетников... Король лежит в постели в Компьене. Он простудился, встречая английское посольство во главе с милордом Бекингэмом... или решил, что простудился, что, в общем, никакой разницы не составляет. Короче говоря, он слег в постель, никого не хочет видеть, и даже сплетни его не радуют. Будь он в Париже, все обстояло бы для вас еще печальнее - а так есть надежда, что дело удастся замять... Или вы и в самом деле собрались жениться на этой особе, у которой в любовниках перебывала половина квартала?

- Да боже упаси! - воскликнул д'Артаньян с неподдельным ужасом.

Госпожа де Кавуа чуточку смягчилась:

- Что же, вы хотя бы не потеряли голову, а это уже кое-что... Пойдем далее. Где были ваши глаза, когда вы связались с Пишегрю и его шайкой? Это - законченный прохвост, нечистый на руку игрок, завсегдатай всех веселых домов Парижа... - Она прищурилась. - Впрочем, вы ведь, кажется, тоже? Мне ужасно не хочется произносить слова, которые благородной даме и примерной матери семейства и знать-то не пристало, но вы меня вынуждаете! Вы веселитесь со шлюхами во всех парижских борделях! Жоржетта, Жанетта, Лизетта, Мюзетта... Кварталы Веррери, улица Сен-Дени, заведение под названием "Флорентийская роза" на Сен-Мартен...

Капитан де Кавуа кротко поправил:

- Мирей, заведение на Сен-Мартен именуется "Флорентийская лилия"...

Супруга зловеще прищурилась:

- Интересно, Луи, откуда вам известны такие тонкости? - спросила она медоточивым голоском.

Капитан в ужасе замолчал, но госпожа де Кавуа, к его несказанному облегчению, вновь обернулась к д'Артаньяну:

- Сударь, я смело могу назвать себя особой достаточно широких взглядов. Я понимаю, что есть вещи, от которых юнцов-ветрогонов вроде вас ни за что не удержать... но должны же быть какие-то рамки! Вы же стали завсегдатаем всех парижских борделей...

- Честное слово, не всех… - пролепетал гасконец.

- По крайней мере, большей их части, - безжалостно оборвала госпожа де Кавуа. - И в какой компании, Создатель! Сущий сброд вроде Пишегрю и его приятелей. Пишегрю, которого держат в роте только потому, что его дядя служит дворецким у принца Конде и протежирует беспутному родственнику... Де Пютанж, изгнанный из гвардии за подделку завещания... Самозванный граф де Герлен... И прочие, столь же гнуснопрославленные! Одного всерьез подозревают в шпионаже в пользу испанцев и мантуанцев, другой заливает кости свинцом, третий чудом выскользнул из петли, потому что не нашлось свидетеля в деле об ограблении почтовой кареты, у четвертого рукава набиты запасными козырными картами... Хорошенькая компания для молодого человека из столь древнего рода! Самые подходящие кандидаты на поездку четверней, когда лошади скачут в разные стороны! lt;Намек на четвертование, которое тогда во Франции приводили в исполнение с помощью четверки лошадей - к ним привязывали руки и ноги приговоренного и гнали лошадей в разные стороны.gt;Улица Дыбы по ним плачет и когда-нибудь дождется! lt;Улица Дыбы вела к площади Дыбы, где в те времена с помощью одноименного устройства производили публичную экзекуцию над дезертирами, ворами и разбойниками.gt;И, наконец, вы докатились до того, что оказались замешаны в деле о нападении на англичан, которых ваша компания хотела убить и ограбить! Где была ваша голова? Даже англичан нельзя безнаказанно резать и грабить в столице нашего христианнейшего королевства!

- Но я...

- Молчите! Между прочим, ваши беспутные дружки задержаны все до одного... и они твердят, что именно вы были зачинщиком всего, чю вы все придумали!

- Да что вы такое говорите! - воскликнул д'Артаньян, у которого при этаком известии волосы форменным образом встали дыбом.

- Экий вы недотепа! - чуть понизила голос госпожа де Кавуа. - Вы чго, незнакомы с нравами таких вот субъектов? Они готовы все свалить на дурачка вроде вас, чтобы избежать наказания... Ладно, ладно, не вздумайте в моем доме падать в обморок... по крайней мере, пока я не закончила выволочку... Вам крупно повезло, дорогой д'Артаньян. Слышите? Тот, второй англичанин оказался благородным человеком. Как ни удивительно, приходится признать, что и среди англичан попадаются порядочные люди, вроде белых ворон... Да и парижская полиция имеет некоторый опыт, и компания Пишегрю ей прекрасно известна. Вас никто не будет преследовать, прыгайте от радости, а лучше молитесь, если вы еще не забыли, как это делается... Благодарите бога - и ваших искренних друзей.

- Госпожа де Кавуа, у меня нет слов, я готов броситься к вашим ногам...

- Успеется! Слушайте дальше. Давайте подведем кое-какие итоги, как выразился бы его высокопреосвященство. Вы ославлены как записной прелюбодей, запутанный в скверную историю с кончиной мужа вашей любовницы. Вы шатаетесь по самым подозрительным кварталам Парижа, веселитесь в борделях, играете в кости и карты - в экарте, пикет...

"А также в ландскнехт, бассет и гальбик", - мог бы уточнить гасконец, но благоразумно промолчал.

- Одним словом, вы катитесь под уклон по скользкой дорожке, - твердо заключила госпожа де Кавуа. - Вы на счету у полиции, ваше имя треплют сплетники, о ваших беспутных похождениях, того и гляди, может узнать король - и тогда вы пропали... Вы в полной мере осознаете свое печальное положение?

- Да, - промолвил д'Артаньян.

- Честное слово?

- Честное слово... - промямлил он, понурив голову и опустив глаза - и вовсе не кривя душой.

- Попробую вам поверить, - сказала госпожа де Кавуа, глядя на него испытующе и сурово.

- Но откуда вы все это знаете?

Она ответила ледяным тоном:

- Запомните, д'Артаньян: кое в чем я осведомлена не хуже парижской полиции... а то и получше. В особенности когда задеты интересы не только моего Луи, в чьем доме вы были приняты, но и самого кардинала. Я уже говорила об этом, но теперь объясню подробнее... Вас многие считают кардиналистом - вы то и дело деретесь с королевскими мушкетерами, вы приняты в доме капитана гвардейцев кардинала, вы знаете графа Рошфора...

- Вообще-то, я ничего не имею против такого обо мне мнения...

- Похвально слышать. Но беда-то как раз в том, что ваше поведение бросает на кардиналистов тень. Именно вас иные выставляют в качестве примера того, как растленны и преступны сторонники кардинала... Понимаете вы это?

- Теперь понимаю...

- И это мне отрадно слышать... - призналась госпожа Кавуа. - Надеюсь, вы в достаточной степени прониклись?

- Да, - покаянно признался гасконец.

- Дело зашло слишком далеко, - продолжала госпожа де Кавуа. - Нужно принимать немедленные и решительные меры. Я не могу позволить, чтобы из-за вас был нанесен ущерб великому кардиналу... А потому говорю вам со всей определенностью: я настроена решительно. Вы верите?

- Вот в этом я нисколечко не сомневаюсь...

- Прекрасно. Итак... Право же, я готова отправиться в Пале-Кардиналь и убедить монсеньёра выслать вас из Парижа в Беарн. С запрещением возвращаться назад под страхом самых суровых мер - что в устах его высокопреосвященства никогда не звучало пустой угрозой. Если нет другого способа вас спасти от вас же самого - что ж, пусть будет так... Я самолично напишу вашим родителям, изложу причины, по которым вы были высланы из Парижа...

- О сударыня! - вырвалось прямо-таки стоном у д'Артаньяна.

- Мирей, ему всего восемнадцать... - тихо осмелился вставить слово капитан де Кавуа. - Он еще может исправиться...

- Ну что же, попытаемся, как истинные христиане, дать еще одну возможность покаявшемуся грешнику... - самую чуточку ласковее сказала госпожа де Кавуа. - Д'Артаньян, если вы обманете мои ожидания, я буду беспощадна. По-настоящему. Все, что я вам обещала, будет пущено в ход, и даже более. Людей, не оправдавших доверия, не стоит и щадить... Вы готовы следовать моим указаниям?

- Всецело.

- Вы немедленно развяжетесь с Луизой Бриквиль.

- Клянусь.

- И нынче же днем съедете оттуда.

- Обещаю.

- Отныне вы незнакомы с Пишегрю и его шайкой...

- Уже незнаком.

- И не станете связываться с им подобными.

- Обещаю.

- Вы будете играть только в достойной компании... а месяц-другой, пока все не забудется, лучше вообще не играть.

- Клянусь.

- Вы будете посещать бордели... ну, скажем, не чаще раза в неделю - а месяц-другой вообще не будете туда ходить.

- Я уже забыл туда дорогу... - сказал д'Артаньян. И воскликнул с ужасом: - Надеюсь, вы не собираетесь запретить мне драться на дуэли с королевскими мушкетерами?

- Пожалуй, это вам можно разрешить, - подумав, сказала госпожа де Кавуа. - Но соблюдайте при этом должную осторожность...

- Клянусь, - сказал д'Артаньян, с радостью отметивший, что понятие "должная осторожность" - чересчур расплывчатое и лишено четких формулировок.

- Ну вот, мы вроде бы ничего не упустили... - задумчиво подвела итог госпожа де Кавуа.

Д'Артаньян ничуть не удивился бы, заставь она его в завершение прочитать изрядное количество "Pater Nocter" и "Ave Maria", lt;Данные молитвы (соответствующие православным "Отче наш" и "Богородице, Деве, радуйся") должен был определенное количество раз прочитать кающийся грешник согласно наложенной на него исповедником епитимье (покаянию)gt;наложив форменную епитимью, - но госпожа де Кавуа при всей своей суровости все же не зашла настолько далеко, чтобы присваивать себе права и прерогативы духовного лица. Спасибо судьбе и на том...

- Оноре! - громко позвала госпожа де Кавуа. С похвальной быстротой появился почтенный седой дворецкий и выжидательно поклонился.

- Оноре, - не мешкая, сказала хозяйка. - Вы подобрали господину д'Артаньяну подходящие квартиры, как я наказывала?

- Разумеется, мадам... Жак и Анри с утра обходили прилегающие кварталы... - Он достал из-за обшлага камзола листы бумаги и близоруко поднес к глазам. - Улица Ла Арп, неподалеку от Сорбонны...

- Это не подходит, - сказала госпожа де Кавуа. - Тамошние студенты - не самая лучшая компания для молодого человека в подобных обстоятельствах.

- Возле отеля Люин...

- Там очень уж близко игорный дом.

- Улица Сен-Жак, восемнадцать, неплохие комнаты...

- Кто хозяева? И кто там еще живет?

- Нотариус с супругой и дочкой девятнадцати лет...

- С дочкой? - насторожилась госпожа де Кавуа. - Девятнадцати лет? Нет, и это не годится... Неужели все?

- Есть еще улица Могильщиков, одиннадцать. Владелец - почтенных лет галантерейщик, его жена служит кастеляншей в гардеробе королевы... Дочки нет, у них вообще нет детей...

- Кастелянша в гардеробе королевы... - задумчиво повторила госпожа де Кавуа. - Наверняка пожилая особа... Что ж, это, пожалуй что, нам подходит... Вы слышите, д'Артаньян?

- Разумеется.

- Вы все поняли? Нынче же днем вы переберетесь на улицу Могильщиков, в дом номер одиннадцать, к... Как там его зовут, вашего галантерейщика, Оноре?

- Бонасье, - без запинки ответил дворецкий. - Его зовут Бонасье.

- До чего плебейская фамилия... - сказала госпожа де Кавуа. - Однако это не имеет никакого значения. Так даже лучше. Уж наверняка почтенная пожилая кастелянша королевы не станет для вас, милейший д'Артаньян, очередным подводным камнем...

- Ну разумеется! - с готовностью ответил гасконец, сразу же представивший себе старуху ханжеского вида, с четками в руках, высохшую и неприветливую.

- В таком случае, отправляйтесь перевозить вещи.

- Непременно...

- Что же вы топчетесь?

Д'Артаньян, в тщетных попытках оттянуть неизбежное, столь решительные перемены в жизни, крутой поворот в судьбе, осмелился даже не на робкий протест, а на почтительное замечание:

- Название улицы, дорогая госпожа де Кавуа, очень уж мрачное и - угнетающее...

- Ничего, вам не повредит, - безапелляционно сказала госпожа де Кавуа. - Живут же люди даже на улице Дыбы - и не слышно что-то, чтобы это оказалось для них каким-то зловещим предзнаменованием. Есть вот, кстати, старинное поверье: тот, кто поселится рядом с кладбищем, будет жить долго и счастливо.

- У нас в Беарне нет такого поверья...

- А в Париже есть. Постойте-постойте... - у госпожи де Кавуа был вид человека, внезапно озаренного великолепной идеей. - Может быть, вы и правы... В том смысле... А почему бы не поселить вас у нас в доме, любезный д'Артаньян? Уж тогда вы будете у меня на глазах, и я смогу как следует заняться вашим воспитанием. У меня на шее - шесть детей, орава бестолковых слуг, которыми постоянно нужно руководить, да вдобавок любимый муж - но я чувствую в себе достаточно сил и умения, чтобы заняться еще и вами...

- Уж это несомненно, - пробормотал себе под нос гасконец.

И форменным образом затрепетал, как колеблемый ветром сухой осенний лист. Осуществи мадам де Кавуа свое намерение, жизнь гасконца, что он прекрасно понимал, обратилась бы в сущую каторгу, некое подобие затворничества девиц из хороших семей, которых до совершеннолетия отдают на воспитание в пользующиеся хорошей репутацией монастыри. Безусловно, госпожа де Кавуа превзошла бы любую строгую аббатису...

Что хуже всего, на лице капитана де Кавуа моментально расцвела одобрительная улыбка - как догадался тут же д'Артаньян, супруг госпожи де Кавуа тут же сообразил, что в этом случае сам он непременно избавится от толики бдительной опеки жены, переложенной частью на гасконца, и даже не скрывал эгоистичной радости...

- Нет, к сожалению, не получится, - подумав, сказала госпожа де Кавуа. - Дом у нас определенно тесноват, как ни ломаю голову, не могу придумать, как выделить вам комнату... Придется вам все же отправляться на улицу Могильщиков...

- Как жаль! - лицемерно воскликнул д'Артаньян, себя не помня от радости.

В отличие от него, капитан де Кавуа огорчился непритворно.

- Да, и вот еще что, - сказала госпожа де Кавуа. - До меня дошли слухи, что вы наравне с самыми отъявленными парижскими повесами развлекаетесь тем, что глотаете дым этой отвратительной американской травы, как ее там... Что за ужасное новшество! Есть в этом что-то от козней врага рода человеческого: вспомните, кто пускает дым изо рта... То-то! И, наконец, это вдобавок ко всему еще и портит дыхание. Луи однажды из любопытства предался этому новомодному пороку - и я его заставила полчаса полоскать рот ароматной кельнской водой, потому что при попытке его меня поцеловать ощутила столь неприятное дуновение, что описать невозможно...

- Госпожа де Кавуа, - истово произнес гасконец. - Даю вам слово дворянина, что собственными ушами слышал, как заслуживающий всякого доверия господин де Ла Валет, недавно вернувшийся из Нового Света, рассказывал, что дымом никотианы там дышат многие, в том числе и духовные лица, даже один кардинал...

С типично женской логикой госпожа де Кавуа отпарировала:

- Ну и что? Духовным лицам не приходится целоваться с женщинами - по крайней мере, так им предписано... Обещайте покончить и с этой омерзительной привычкой, слышите?

- Обещаю, - уныло ответил д'Артаньян, готовый принести любые обеты и даже попытаться их выполнить, лишь бы покончить, наконец, с пребыванием в этом пыточном зале, где роль палача выполняла молодая и очаровательная женщина, способная, пожалуй что, и впрямь руководить каким-нибудь министерством.

- Ступайте, - смилостивилась хозяйка. - И хорошенько зарубите себе на носу, что наблюдать за вами я буду пристально. Горе вам, если не сдержите обещаний!