"Необыкновенные приключения Синего человека" - читать интересную книгу автора (Буссенар Луи Анри)

ГЛАВА 4

События последнего времени должны были, без сомнения, приучить наших героев ко всяческим сюрпризам. Если есть на свете школа, где быстро и на всю жизнь можно научиться следовать известному завету древних: ничему не удивляйся, — так это девственные леса Бразилии. Самого наивного человека они превратят в закоренелого скептика, и потом уже никакие непредвиденные обстоятельства не смогут его изумить.

Но даже несмотря на то, что французы успели привыкнуть к проделкам переменчивой судьбы, апломбnote 187 Синего человека, дерзкое поведение и тем паче последние слова не могли не поразить его друзей.

Свалиться как снег на голову в самый разгар людоедовой оргии уже невероятно. Оскорбить, ощипать, опозорить и в довершение всего поколотить колдуна, чей авторитет в индейском племени непререкаем, и того пуще. Навязать этому отнюдь не благодушному народу свою власть — о таком и подумать страшно. Но самое удивительное то, что человек, едва не попавший на вертелnote 188, а затем на ужин изголодавшимся индейцам, сам, наевшись до отвала, заявляет: «Предоставьте мне свободу действий, а я позабочусь о вашем благополучии». Уму непостижимо! Это казалось невообразимым.

Оцепенение, в которое привело туземцев появление Синего человека, возрастало. Кровожадные людоеды стали покорными и смирными. Тигры превратились в газелей, волки — в овец.

Парижанин разгуливал по деревне, ел, руководил, спал, пил, приказывал. Все, чего он хотел, о чем рассуждал и что делал, считалось единственно верным и правильным. Ему подчинялись во всем, а он, олицетворявший, подобно русскому самодержцу, церковную и светскую власть, царствовал безраздельно. Никому и в голову не приходило протестовать. Наоборот, каждый только и смотрел, как бы предупредить желания Синего человека, пусть даже самые нелепые, самые несуразные.

Опозоренного колдуна заменил более достойный — Генипа. А бывший вождь сделался мойщиком посуды, только бы находиться поблизости от Лазурного Бога, на которого он взирал с подобострастием и блаженной улыбкой.

Синий человек любил чистую посуду и не удовлетворялся тарелками, вылизанными собачьими языками. Подобное сибаритствоnote 189 явно свидетельствовало о его божественном происхождении.

Беник и Жан-Мари отыскали прекрасно изготовленный индейцами табак и целыми днями наслаждались им, заявляя, что все к лучшему в этом лучшем из миров. Звезды второй величины, они нежились в лучах славы Синего человека. Боцман и бывший сержант стали кем-то вроде министров — естественно, без портфеляnote 190.

Ивон, которому нечем было заняться, тратил все свое время на изучение языка паталосов. К тому же юнга уже сносно владел луком.

Что касается Уаруку, то он не слишком злоупотреблял своим положением собаки колдуна, однако не преминул изгнать из деревни своих сородичей. Для него сделали миску из бутылочной тыквы, как человеку. Пес чрезвычайно гордился этой привилегией.

Короче, Синего человека и его друзей чтили, обожали, боготворили.

Они жили среди паталосов уже две недели. Это было монотонное времяпрепровождение. Между тем Обертен думал лишь о том, чтобы использовать свой престижnote 191 на благо товарищей. Он припомнил золотую лихорадку, которая охватила его недавно, в глазах еще стояли россыпи драгоценных самородков. Феликс понимал, что его слабых возможностей и даже сил четверых друзей не хватит для того, чтобы выжать из месторождения все возможное. Поэтому он и старался полностью завладеть деревней и умами ее обитателей. На сей раз необыкновенный цвет кожи сыграл ему на руку. Парижанин подумал:

«То, что не под силу нам пятерым, сделают эти несчастные. Они очень сильны, ловки, как обезьяны, выносливы, словно мулы. Я заставлю их работать в шахте. Мы освоим это золотое поле. Беник мечтает о рыболовецком судне… Те, кто хотел его съесть, теперь будут на него работать. Там хватит на целый торговый флот. Жан-Мари хотел бы иметь немного денег, чтобы безбедно жить в своей Бретани и целыми днями любоваться морем… Жан-Мари станет настоящим капиталистом. Он даже сможет стать муниципальным советникомnote 192 в Роскофе, если такая фантазия придет ему в голову. Ивон всего достигнет в жизни, сможет выучиться, на кого только захочет. У Генипы будет возможность возродить былое величие его племени. А я… Я брошу к ногам мадам Обертен, урожденной Аглаи Ламберт, не миллион, а миллионы. Для этого нужно лишь одно: преодолеть природную лень этих бездельников. Вот этим и стоит заняться! Не будь я Лазурный Бог паталосов, если через сутки мерзавцы не превратятся в заправских золотоискателей».

Сказано — сделано: обследование золотоносного участка, организованное им и его кланом, убедили Феликса в том, что это действительно богатое месторождение.

Поначалу паталосы не понимали, чего хотел от них Лазурный Бог, так как он повел их в глубь того самого грота, где недавно, холодея от ужаса, ждали своей участи Беник, Жан-Мари, Генипа и Ивон. Индейцы опасались, как бы ему не пришло в голову принести искупительную жертву, прирезав кого-нибудь из них. Однако вскоре они убедились, что Синий человек не злопамятен. Он и не думал о мести. Процессия не останавливаясь прошла мимо жертвенника, который Ивон едва не окропил своей кровью, и направилась к противоположному выходу из пещеры, тому самому, что открыл бакалейщик.

Индейцам этот выход был неизвестен. Генипа поспешил объяснить, что Синий человек пробил его одним движением.

Дикари быстро соорудили бамбуковые лестницы. Первыми поднялись Феликс, Беник, Жан-Мари, Ивон и новоиспеченный колдун. Паталосы отважно последовали за хозяином, безоглядно доверяя тому, кто вел их в неизвестность, быть может, навстречу опасностям.

Факелы освещали живописные картины, но французам было не до красот природы. В эти минуты они чувствовали себя золотоискателями, и только ими. Ничто, кроме золота, не привлекало их внимания.

Наконец добрались до высохшего русла, и Феликс, который до сих пор не открывал паталосам цели их демаршаnote 193, объявил, что его интересуют частицы металла, вкрапленные в камень.

И это все, чего хочет Лазурный Бог?!

Лазурный Бог хочет желтую землю…

Паталосы, малосведущие в металлургии, назвали желтой землей драгоценный металл, чья действительная стоимость была для них тайной за семью печатями.

Только и всего! Они добудут для Синего человека сколько угодно желтой земли!.. Нет ничего проще: ее так много повсюду, они знают и другие места.

— Если бы здесь была вода! — сказал Жан-Мари, по опыту знавший, что значит вода для шахтера.

— Здесь есть вода. — Верный Генипа спрашивал и переводил, отвечал и вновь переводил.

— В таком случае дело в шляпе! Можем начинать.

Обертен выяснил, что русло сухо лишь летом. В сезон дождей здесь течет полноводная река, так что воды хватит с лихвой.

Прекрасно! Сезон дождей, благоприятствующий золотоискателям, уже близок. А значит, рабочие не будут простаивать. Паталосы подготовят участок, потом переберутся на другое место — и так до первых дождей.

Два дня спустя оленьими тропами индейцы привели вождя и его белых друзей к новому участку. Все до последнего паталоса были мобилизованы на работы. Никто не посмел уклониться.

На новом участке не водилось дичи. Пришлось нести с собой запасы провизии: маниоку, ямс, маис, сушеную рыбу, мясо, а также табак.

— Надо же, — не уставал удивляться Беник, — никто не бузит.

Моряка поражала та легкость, с какой Синему человеку удавалось управляться с паталосами, поражала их готовность и проворство, когда они хотели угодить хозяину.

«Желтая земля» виднелась на каждом шагу, и воды было вдоволь.

Золотоносный участок — это что-то вроде огромной арены меж обрывистых гранитных стен. Здесь нет никакой растительности и температура как в печке.

Но все это не мешало индейцам копошиться, подобно стае саламандрnote 194. Они работали молча, не жалуясь, ни в чем не сомневаясь.

— Да они просто святые! — не удержался Жан-Мари. Он и радовался, и удивлялся, что все идет так хорошо. Ведь недавно дела были хуже некуда.

По берегам безжизненного гранитного царства росли прекрасные деревья. Под их кроной можно было приятно отдохнуть. А кроме того, древесина требовалась для работы. Бакалейщик вел дело с размахом.

Для начала ограничились тем, что разметили участки и выяснили, сколько металла они содержат. Старатели всегда начинают с разведки.

Эта работа только на первый взгляд кажется простой. На самом деле в ней есть свои хитрости. Тому, кто хочет, чтобы все было о'кей, необходим некоторый опыт. К счастью, Жан-Мари обладал подобными навыками, хорошо зная все детали дела. Отныне он и стал генеральным директором шахт.

Основными инструментами были мотыгиnote 195, лопаты, сильные руки индейцев и самодельные лотки, корытца, выдолбленные из деревянных кругляшей диаметром сорок пять сантиметров и глубиной — двенадцать. По форме они напоминали вьетнамские головные уборы.

Рабочий выкапывал яму глубиной два метра и шириной сантиметров пятьдесят — здесь залегал золотоносный пласт, набирал полный лоток земли, песка, гравия — килограммов десять, и отправлялся к ручью промывать грунт. Эта как будто незамысловатая операция требовала сноровки и навыка. Удерживая лоток в горизонтальном положении, шахтер погружал его в воду и быстрыми движениями как бы просеивал породу. Частички земли, песчинки, словом, то, что полегче, всплывало на поверхность. И так много раз подряд, пока на дне лотка не оставалась горстка чего-то мутного, блеклого, ни о чем не говорящего глазу профана. Но зато у опытного золотоискателя часто при этом заходилось сердце, словно у игрока, которому пришла хорошая карта. Он чувствовал, как его начинала бить лихорадка, в последний раз зачерпывал воду, и — внимание! — последняя капля стекала с края деревянной посудины… Ее стенки оказывались покрытыми тончайшим слоем желтого песка, отливавшего металлическим блеском.

Это золото!.. Чистое золото!.. Золото высшей пробы!..

Результат пятиминутной операции всегда неожидан и поражает того, кто сталкивается с этим впервые.

Содержимое лотка, естественно, зависит от того, насколько богато месторождение. Иногда это всего лишь желтоватая пыль, которую и в руку не возьмешь. А то бывает, находят сразу целый самородок. Если кусочек тянет на пять суnote 196, это уже большая удача. Но случается, что в руки золотоискателя попадает камешек в три, пять, а то и пятьдесят франковnote 197.

У старателя всегда есть план участка, на котором он отмечает отработанные места, планомерно осваивая один квадратный метр за другим.

Сноровка опытных золотоискателей поражает непосвященного. Но еще более невероятен их глазомер. Они с абсолютной точностью могут оценить стоимость намытого песка: три франка или три франка двадцать пять сантимовnote 198. Наметанный глаз безошибочно определит вес самородка: четыре, шесть, восемь граммов или десять с дробью. Допустимо расхождение лишь в считанные миллиграммы.

Всеми этими качествами Жан-Мари был наделен в высшей степени. Прежде всего он позаботился о том, чтобы изготовить собственный лоток. Артистически владея ножом, за два часа смастерил его так, что любой эксперт побился бы об заклад: это выточено на токарном станке.

Стреляный воробей, бывший сержант сразу приметил диковинные надземные корневища гигантских деревьев, которые туземцы зовут аркабасами. Аркабасы напоминали своим видом мощные опоры, которыми обычно укрепляют стены соборов. В зависимости от возраста толщина корневища растения менялась от нескольких сантиметров до полуметра. Над землей они возвышались порой на восемь — десять метров. Матросу не хотелось зря потеть над этими гигантами. Поэтому он сколотил бригаду паталосов с тем, чтобы они выкорчевали приглянувшееся ему корневище. Жан-Мари вступил в дело лишь после того, как индейцы хорошенько обтесали чурбак.

Его лоток был легче, ровнее прочих и служил образцом для краснокожих.

Но что поразительно, они довольно быстро сумели приблизиться к эталонуnote 199, и вскоре трудно было уже отличить копии от оригинала.

Индейцы вообще известны своим умением работать с деревом. Достаточно взглянуть на их пироги, выдолбленные из одного ствола длиной десять — двенадцать метров. А какое деревянное оружие мастерят они!

Жан-Мари, хорошо знавший свое дело, с головой ушел в работу и вскоре получил первый результат — самородок в двадцать франков.

— Всего двадцать франков, — поморщился Синий человек, с любопытством наблюдая за происходящим. — Столько труда, старания, ловкости за один луи!..note 200 Всего лишь один луи!..

— Но позвольте, месье, — возразил рассудительный матрос, — не следует ожидать сверхъестественных цифр.

— Вы хотите сказать, что курочка по зернышку клюет?

— А вот, если угодно, подумайте и посчитайте сами.

— Считать! Это по мне. В этом деле я настоящий профессионал.

— Вот и прекрасно! Эта посудина за один прием вмещает десять килограммов грунта. Выход получился двадцать франков чистого металла.

— Внимательно слежу за вашими подсчетами.

— Чудесно! Продолжим. Если залежи здесь равномерны, то вы получите двадцать тысяч франков с тонны.

— Большего и не требуется.

— Да знаете ли вы, что старатель охотно довольствуется гораздо более скромными результатами?

— Нет, я в этом ничего не смыслю.

— Двести, триста, четыреста франков с тонны — это выше всяких ожиданий.

— Довольно скромные притязания.

— Но поймите: чаще всего добывают сто, а то и семьдесят франков.

— В таком случае выгоднее торговать кофе, сахаром или свечами. Я бы сказал, что игра не стоит свеч.

— А вот тут вы ошибаетесь. Есть способ выжать отсюда тысячи.

— Каким образом?

— Святая мадонна! Должен вам сказать, месье, что с помощью одного этого корыта много не добудешь, оно слишком мало.

— Согласен.

— Но представьте себе сотню индейцев, у каждого по лотку, а в каждом лотке — по двадцать франков.

— В день?

— В день!

— Это составит двести франков на человека в день.

— И двадцать тысяч франков на сто человек.

— Не вижу ничего особенно хорошего. Нам придется слишком долго мурыжить здесь наших каннибалов, чтобы добыть на каждого по миллиону.

— Ну, если речь идет о миллионах… — ответил озадаченный Жан-Мари.

— Знаете ли, дорогой друг, миллион — это не слишком-то уж и много.

— Да, конечно, но все же…

— Что? Что вы можете возразить?

— Хочу сказать, что эти корыта очень примитивны и теряют много золота.

— Я это подозревал.

— Видите ли, в них остаются только более или менее крупные самородки да немного чистого песка по стенкам. А всякий мусор и мелкие кусочки, в которых тоже содержится золото, пропадают.

— То есть двадцать франков — это лишь половина содержимого.

— Возможно.

— Значит, нужно найти способ избежать потерь.

— Такой способ существует, но у нас нет оборудования.

— Не можем ли мы сделать необходимые инструменты?

— В крайнем случае, можно попробовать. Но для этого нужен товар, которого здесь нет.

— Что за товар?

— Живое серебро.

— Вы хотите сказать, ртуть?

— Называйте так, если угодно.

— Об этом я не подумал. С помощью ртути можно запросто получать золото.

— Вот именно, месье. Я видел это, как вижу вас. В ртуть опускают камни, землю, мусор, словом, все, что может содержать золото. Говорят, что ртуть «съедает» благородный металл, остается лишь шлак. Потом сплав держат над огнем в железном горшке, ртуть испаряется, а на дне остается чистое золото.

— Ваше описание столь же реально, как и экзотично. Некогда я изучал химию и знаю, что такой способ существует.

— Если вы изучали химию, то должны найти возможность заменить ртуть чем-нибудь другим.

— Увы! Мой бедный Жан-Мари, это невозможно.

— В таком случае поступим иначе. Нужны доски, много досок.

— Но здесь не так много деревьев.

— Да! И пилы у нас нет.

— Послушайте! Ведь индейцы делают свои пироги почти голыми руками. Неужели мы не заставим их сделать доски?

— Это слишком долго. А вот идея с пирогами мне нравится.

— Что вы задумали, дружище?

— Понимаете ли вы, что я хочу устроить?

— Честно говоря, не очень.

— Нам нужны такие длинные коробки с дном и боковыми стенками. Главное, чтобы они были совершенно прямые и имели в ширину сантиметров шестьдесят — семьдесят.

— О, я, кажется, начинаю соображать.

— С одной стороны они уже, чем с другой.

— Их вставляют одну в другую так, чтобы канал постепенно сужался, верно?

— Точно! Соединяют пять, шесть, в общем, до десяти — двенадцати таких желобов и ставят их под уклоном.

— Почему под уклоном? Простите, дорогой друг, что все время лезу к вам с вопросами, но, в интересах дела, должен во все вникнуть сам.

— Что вы, месье! Вы так добросовестны! С удовольствием все объясню. В первый желоб попадает земля, песок, всякая всячина. Туда заливают воду…

— Значит, все это вымывается вместе с водой?..

— Не торопитесь, месье. Внутрь ставят специальные рейки, которые задерживают золото, потому что оно тяжелее прочего.

— Понимаю.

— Пройдя сквозь первый заслон, поток устремляется в следующий желоб. В нем должна быть шерсть или хлопок, чтобы задержать мелкие частицы золота.

— Ловко придумано! Но ведь у нас, к сожалению, нет ни желобов, ни нужного покрытия.

— Еще раз извините меня, месье, но, ручаюсь, достану все это.

— Не может быть!

— Слово матроса!

— Но помните: время поджимает. Кто знает, сколько еще индейцы будут терпеть нас.

— Мне нужно всего два дня.

— Стало быть, даю вам четыре.

— Ваше право, но я управлюсь и за два.

— Как хотите. А что вы собираетесь делать?

— Мне бы хотелось, чтоб это стало сюрпризом для вас.

— Чудесно!

— Не волнуйтесь ни о чем! Мы будем богаты.