"Тайна Воланда" - читать интересную книгу автора (Бузиновские Ольга и Сергей)

10. НЕ ВСКРЫВАТЬ ДО 2197 ГОДА

Москва, начало семидесятых. Друзья и коллеги Бартини с удивлением заметили, что он резко изменился. «Это выглядело так, словно Роберт Людвигович чего-то боялся, — рассказывал И.Чутко. — Даже самые близкие люди должны были договариваться о встрече по телефону, — иначе он не подходил к двери».

Угрожала ли ему какая-нибудь опасность? Вполне возможно. Со слов Бартини известно о трех попытках покушения на его жизнь — в Берлине, в Севастополе и в Москве. В последний раз это случилось в 1967 году, в самом центре столицы: «москвич» с погашенными фарами пытался сбить его на улице Кирова. Вряд ли это было связано с работой, — только в плохих книжках похищают или убивают военных конструкторов.

— Отчего же, и такое бывает, — возразил один из наших консультантов. — Помнится, лет двадцать назад агенты «Моссад» убрали одного западного конструктора: он подрядился сделать Хусейну гигантскую пушку для обстрела Израиля. Но я не удивлюсь, если окажется, что «Моссад» здесь совершенно ни при чем. А что касается Бартини… Вряд ли нужно верить всему, что он говорил. О нестыковках в его биографии органы отлично знали. Были ниточки, за которые можно потянуть, и желающие копытом били, но… Похоже, кто-то на самом верху приказал оставить барона в покое.

Загадочная жизнь Бартини оборвалась в ночь с 4 на 5 декабря 1974 года. Или — завершилась?.. Когда его нашли на полу ванной, из крана хлестала вода, на кухне горел газ. В этой смерти явно были обстоятельства, заставлявшие тех, кто знал ученого, что-то недоговаривать. Человек умирает на восьмом десятке, а спустя двадцать лет друзья и коллеги качают седыми головами: «Странная смерть!» И переводят разговор на другое…

…Ночью Бартини почувствовал себя плохо, встал из-за стола, опрокинув стул, и прошел на кухню. Зажег газ, не приготовив чайник или кастрюлю. И стал набирать воду в ванной. Потом упал навзничь, ударившись головой об косяк. Такова, в общих чертах, милицейская реконструкция. Но именно в ту ночь барон написал завещание, приложил к нему черный пакет и спрятал за плотной шторой, которая всегда наглухо закрывала окно. Вероятно, он ждал гостей. И кто-то действительно посетил квартиру Бартини сразу после его кончины. Вряд ли они приходили днем, а ночью штору не открывали, — чтобы включить свет и основательно просмотреть все бумаги. Видимо, на это и рассчитывал Бартини. Как вошли эти гости — неизвестно, зато ясно, как уходили: входная дверь была заперта изнутри, но окно, выходящее во двор — настежь…

— Пакет был тщательно заклеен, — вспоминал В.Казневский. — А в завещании Роберт Людвигович просил запаять его бумаги в металлический ящик и не вскрывать до 2197 года. К сожалению, эта просьба не была выполнена.

«Достоверных, бесспорных сведений о нем у нас не очень много, — пишет И.Чутко, — и едва ли они будут значительно пополнены. Особенно сведения о первых 20-25 годах его жизни. Для этого пришлось бы разыскать документы, которые, возможно, еще хранятся в Австрии, Венгрии, Югославии, Германии, Китае, Сирии, на Цейлоне». Даже в «советской» биографии барона зияет разрыв — семь лет, с двадцать третьего по тридцатый. В первых изданиях «Красных самолетов» про это время вообще ничего нет, — как нет ни слова об аресте и шараге, о работе в Новосибирске. В издании 1989 года остались «неохваченными» лишь двадцатые годы. Умолчание очень красноречиво, особенно в контексте завещания. Бартини понимал, что «собрать сведения» о его жизни до 1923 года очень трудно, — значит, искать нужно именно в двадцатых годах.

В 1987 году вышла в свет уникальная книга — «Наука и техника СССР. 1917-1987. Хроника». Из нее можно узнать, что в 1923 году Совнарком издал декрет об организации большой экспедиции в Монголию и Тибет, «Красный путиловец» освоил выпуск тракторов и так далее… Единственная «авиационная» новость — постройка аэросаней конструкции Туполева. Но уже в следующем году взлетел первый цельнометаллический самолет АНТ-2, а также первый пассажирский — АК-1. В Москве было основано Общество изучения межпланетных сообщений, опубликована книга Цандера «Перелеты на другие планеты» и работа Циолковского «Ракета в космическом пространстве». 1925 год: первая конструкторская группа по вертолетам, первый тяжелый бомбардировщик ТБ-1, первый в мире самолет — «летающее крыло», первый дальний перелет, крупнейшая в мире аэродинамическая труба… Но в двадцать третьем году произошло событие, которое составители хроники пропустили: весной было объявлено о первых всесоюзных соревнованиях планеристов в Коктебеле. Полеты начались в конце сентября, и тогда же в Крым приезжал Бартини.

Считается, что идея планерных соревнований на горе Узун-Сырт принадлежит летчику, конструктору и художнику Константину Арцеулову.Юн же стал первым председателем оргкомитета. Известно также, что Арцеулов дружил с поэтом и художником Максимилианом Волошиным — «коктебельским чародеем». Площадку для будущих стартов они выбирали вместе. Поэт-мистик неизменно присутствовал на открытии соревнований, наблюдал за полетами, знакомился с планеристами и конструкторами.

«Дом Волошина был одним из культурнейших центров не только России, но и Европы», — писал Андрей Белый. Сотни людей жили там каждое лето — поэты, писатели, актеры, художники, композиторы, ученые. В 1925 году, например, в волошинском доме гостили четыреста человек! Среди них — М.Булгаков с женой… А в булгаковском архиве сохранился путеводитель по Крыму, изданный в двадцать четвертом году. Карандашом отмечены строчки, рассказывающие о судьбе тех, кто решит отдохнуть в этом ужасном месте: «Крымское сирокко доводит нервных больных до исступления. Люди умственного труда чувствуют ухудшение… Неудобство комнат, полное отсутствие медицинской помощи… Как только мраком окутывается долина, идут они в свои комнатки и спят, тревожимые страшными сновидениями». О таинственных свойствах здешних мест знали еще в древности: не напрасно Овидий поместил в киммерийскую пещеру бога сна Гипноса и сына его Морфея. Это постоянно «подтверждали» и гости Волошина: первые два дня они спали как убитые.

«В Коктебеле у меня возникла мысль попробовать самому сконструировать настоящий планер», — пишет в своих мемуарах А. Яковлев. У кого еще возникли подобные мысли — здесь, среди киммерийских скал, на стыке моря, земли и неба, прошлого и будущего?

В двадцатые и тридцатые годы коктебельская гора Узун-Сырт свела вместе людей, чьи имена вскоре узнает весь мир — Королева, Ильюшина, Антонова, Мясищева, Яковлева и многих других. Все они в разное время и в разной степени были связаны с Бартини. В известных мемуарах А.Яковлева о «красном бароне» нет ни слова: он недолюбливал Бартини. Но почему молчал Арцеулов? В книге летчика и писателя Марка Галлая «Жизнь Арцеулова» подробно изложены перипетии первого слета и перечислены все известные люди, прошедшие школу Коктебеля. Не странно ли: Арцеулов и Галлай, прекрасно знавшие Бартини, не удостоили его ни строчкой! Может быть, он не присутствовал на соревнованиях двадцать третьего года? Яковлев пишет, что вначале технический комитет возглавлял Н.Анощенко. Но его планер «Макака» признали чрезвычайно неудачным, и от руководства техкомитетом он отошел. О том, кто его заменил, Яковлев умалчивает — очевидно, потому, что в двадцать четвертом году председателем техкомитета Московского Общества друзей Воздушного Флота был избран… Бартини! Могло ли такое случиться, если бы он не принимал участия в первом слете?

Бартини приезжал в Коктебель в 1925 году (в том же месяце, что и Булгаковы) для подготовки очередных соревнований. Следующей весной был удовлетворен его рапорт о переводе в Севастополь, в гидроавиацию Черноморского флота. А еще через год с Научно-опытного аэродрома ушел летчик-испытатель Константин Арцеулов. Он поступил на работу в организацию, занимавшуюся аэрофотосъемкой. Дело было новое, интересное, но для пилота весьма рутинное. Два года один из первых русских асов утюжил небо над горами Внутреннего Тянь-Шаня — как раз там, где обычно помещают таинственную Шамбалу. Странное совпадение: «Туманность Андромеды» И.Ефремов писал в Коктебеле. А десять лет спустя он просил жену после его смерти развеять прах «над скалистыми вершинами тянь-шаньских гор». Среди тех, кто мог помочь ей в этой технически сложной операции, Ефремов назвал авиаконструктора О.Антонова, с которым он познакомился в Коктебеле. Правда, это произошло уже после войны, — если верить Ефремову. Бывший планерист Антонов дружил с Арцеуловым и с Бартини. Он даже написал предисловие к первому изданию «Красных самолетов». А в 1952 году, когда над «красным бароном» вновь сгустились тучи, Антонов устроил его к себе — в Новосибирский научно-исследовательский институт авиации.