"Убедительный довод" - читать интересную книгу автора (Чайлд Ли)

Глава 6

Ложиться спать не было никакого смысла, поэтому я просто встал у окна и наблюдал за рассветом. Он не заставил себя ждать. Вскоре солнце поднялось над морем. Воздух был чистым и прозрачным. Видимость составляла миль пятьдесят, Я долго следил за полярной крачкой, прилетевшей с севера. Она низко кружила над берегом, огибая скалы. Я решил, что птица выбирает место для гнезда. Низко висящее над горизонтом солнце отбрасывало от крачки огромную тень, словно от стервятника. Наконец крачке надоело искать укрытие, и она, сделав круг, отвесно упала прямо в океан. Прошло какое-то время, прежде чем крачка, вынырнув, снова взмыла вверх, роняя серебристые капли ледяной воды. У нее в клюве ничего не было. Однако выглядела она достаточно счастливой. Наверное, птица приспособилась к жизни в этих краях лучше меня.

После того как крачка улетела, больше смотреть было не на что. Где-то далеко кружило несколько чаек. Прищурившись, я попытался разглядеть на залитой солнцем водной глади китов или дельфинов, но ничего не увидел. Водовороты носили по поверхности моря кучи водорослей. В пятнадцать минут седьмого в коридоре послышались шаги Дьюка, затем щелкнул замок в моей двери. Дьюк не стал заходить ко мне. Он опять просто ушел. Повернувшись к двери, я глубоко вздохнул. День номер тринадцать, четверг. Возможно, было бы лучше, если бы тринадцатый день выпал на пятницу. Я точно не знал. Так или иначе, вперед, навстречу тому, что меня ждет. Еще раз вздохнув, я вышел из комнаты и направился вниз по лестнице.

Все было совсем не так, как вчера. Дьюк был свеж и полон сил, а я валился с ног от усталости. Поли отсутствовал. Я спустился в подвал в спортивный зал, но там никого не было. Дьюк не остался на завтрак. Он куда-то исчез. Зато на кухню спустился Ричард Бек. За столом за завтраком сидели только мы с ним. Механика не было. Кухарка возилась у плиты. Ирландка ходила в гостиную и обратно. Она двигалась быстро. В воздухе висело напряжение. Что-то должно было произойти.

— Прибывает большая партия товара, — заметил Ричард. — Так бывает всегда. Все радуются деньгам, которые заработают.

— Ты возвращаешься в колледж? — спросил я.

— В воскресенье, — ответил он, похоже, нисколько не переживая по этому поводу.

А вот мне было о чем беспокоиться. До воскресенья осталось всего три дня. Это будет пятый день моего пребывания здесь. Последний срок. Что бы ни случилось, это случится до воскресенья. А значит, мальчишка попадет под перекрестный огонь.

— Ты ничего не имеешь против? — спросил я.

— Против того, чтобы вернуться?

Я кивнул.

— После того, что произошло.

— Теперь нам известно, кто стоит за этим, — сказал Ричард. — Какие-то ослы из Коннектикута. Больше это не повторится.

— Ты в этом так уверен?

Он посмотрел на меня как на недоумка.

— Моему отцу постоянно приходится иметь дело с подобной дрянью. А если к воскресенью все не уладится, я просто останусь здесь.

— Твой отец ведет дело один? Или у него есть партнер?

— Один, — улыбнулся Ричард.

Его двойственное отношение исчезло. Он радовался тому, что находится дома, окруженный спокойствием и уютом, и гордился своим отцом. Весь его мир сжался до полуакра голого уединенного гранита, ограниченного беспокойным морем и высокой каменной стеной с колючей проволокой наверху.

— Не думаю, что ты действительно убил того фараона, — вдруг сказал Ричард.

В кухне наступила полная тишина. Я молча уставился на него.

— По-моему, ты его только ранил, — продолжал Ричард. — По крайней мере, я очень на это надеюсь. Знаешь, быть может, он сейчас поправляется. Лежит в больнице. Вот как я стараюсь думать. Ты должен попробовать делать то же самое. Пытайся искать светлые стороны. Так лучше. Тогда можно найти добро без худа.

— Не знаю, — сказал я.

— Тогда делай вид, — не сдавался он. — Пытайся мыслить позитивно. Повторяй себе: «Я сделал доброе дело, и никакой обратной стороны».

— Твой отец связывался с полицейским участком, — сказал я. — Похоже, места для сомнений не осталось.

— Тогда просто делай вид, — повторил Ричард. — Лично я делаю так. Если не вспоминать о плохом, значит, на самом деле его не было.

Отставив тарелку, он поднес руку к левой стороне головы. Широко улыбнулся, однако его подсознание именно сейчас как раз вспоминало плохое. В самых ярких красках.

Ладно, — согласился я. — Я просто его задел.

— Сквозное ранение, — подхватил Ричард. — Пустяки.

Я промолчал.

— Пуля ничего не зацепила, — продолжал он. — Это было просто чудо.

Я кивнул. Действительно, это могло быть только чудом. Если попасть человеку в грудь пулей 44-го калибра «магнум» с мягким наконечником, дыра будет размером со штат Род-Айленд. Смерть, как правило, последует мгновенно. Сердце сразу же остановится, в основном потому, что от него просто ничего не останется. Я решил, что мальчишке еще никогда не приходилось видеть смерть. Затем я подумал, что он, может быть, уже видел ее. Но увиденное ему совсем не понравилось.

— Позитивное мышление, — повторил Ричард. — Вот ключ. Просто будем считать, что полицейский сейчас находится в тепле и уюте, и дело идет на поправку.

— Какой товар сегодня привозят? — спросил я.

— Вероятно, подделки, — ответил он. — Из Пакистана. Там для нас готовят персидские ковры двухсотлетней давности. Люди такие болваны.

— Неужели?

Внимательно посмотрев на меня, Ричард кивнул.

— Они видят то, что хотят увидеть.

— Вот как?

— И это происходит постоянно.

Я отвел взгляд. Кофе не было. Через какое-то время понимаешь, что к кофеину вырабатывается зависимость. Я испытывал раздражение. И усталость.

— Чем ты занимаешься сегодня? — спросил Ричард.

— Пока что не знаю.

— А я буду читать. Быть может, прогуляюсь немного. Пройдусь вдоль берега, посмотрю, что выбросило ночью.

— Море что-нибудь выбрасывает?

— Иногда. Понимаешь, то, что падает в воду с лодок.

Я пристально посмотрел на него. Неужели он пытается что-то мне сказать? Мне приходилось слышать о том, что контрабандисты бросают в море тюки с марихуаной, которые выбрасывает на берег в безлюдных местах. Возможно, то же самое можно делать и с героином. Неужели Ричард пытается что-то мне сказать? Или он меня предостерегает? А что если ему известно о припрятанном свертке с железом? И что он плел про «убитого» полицейского? Это была просто психологическая бредятина? Или же Ричард играет со мной?

— Но это бывает в основном летом, — продолжал он. — Сейчас еще слишком холодно, чтобы лодки выходили в море. Так что, наверное, я останусь дома. Порисую.

— Ты рисуешь?

— Я же учусь в художественном колледже, — сказал он. — Я говорил об этом.

Я кивнул и уставился в затылок кухарке, словно мог телепатическим внушением заставить ее приготовить мне кофе. Тут на кухню вошел Дьюк. Он подошел к тому месту, где сидел я. Положил одну руку на спинку моего стула, а другой оперся на стол. Нагнулся, словно собирался вести конфиденциальный разговор.

— Сегодня тебе повезло, осел, — сказал он.

Я промолчал.

— Ты будешь возить миссис Бек, — продолжал Дьюк. — Она собирается отправиться за покупками.

— Куда?

— Ты повезешь ее туда, куда она скажет.

— Это на весь день?

— Лучше, если будет так.

Я кивнул. Не доверяй незнакомцам в день доставки товара.

— Возьми «кадиллак». — Дьюк бросил ключи на стол. — Позаботься о том, чтобы миссис Бек не спешила вернуться назад.

А может быть, не доверяй миссис Бек в день доставки товара.

— Хорошо.

— Тебе это очень понравится, — продолжал Дьюк. — Особенно первая часть. Я до сих пор каждый раз получаю массу удовольствия.

Я понятия не имел, что он имеет в виду, и у меня не было времени строить догадки на этот счет. Я просто сидел уставившись на пустой кофейник. Дьюк вышел с кухни, и через какое-то время послышалось, как открылась и закрылась входная дверь. Металлодетектор пискнул дважды. Дьюк и Бек, ключи и оружие. Ричард встал из-за стола и вышел, и мы остались вдвоем с кухаркой.

— У вас есть кофе? — спросил я.

— Нет.

Я сидел на кухне до тех пор, пока до меня вдруг не дошло, что прилежный шофер должен быть всегда наготове. Я встал и вышел через заднюю дверь. Металлодетектор вежливо пискнул на ключи. Прилив был в самом разгаре. Воздух был свежий и прохладный. В нем чувствовался запах соли и водорослей. Ветер утих, и был слышен шум прибоя. Подойдя к гаражу, я завел «кадиллак» и сдал задом. Подъехал к кругу перед крыльцом и стал ждать, не глуша двигатель и включив отопитель. Машина была обращена передом на северо-восток, и на горизонте виднелись крохотные корабли, направлявшиеся в Портленд и из него. Они невыносимо медленно ползли вдоль той линии, где небо встречается с водой, наполовину скрытые из виду. У меня мелькнула мысль, не везет ли один из них товар для Бека. А может быть, корабль уже в порту, стоит у причала в ожидании разгрузки. А сотрудник таможни проходит мимо него к следующему кораблю, даже не поворачивая голову, с пачкой новых хрустящих купюр в кармане.

Через десять минут из дома вышла Элизабет Бек. На ней была шерстяная клетчатая юбка по колено и тонкий белый свитер с накинутым сверху шерстяным пальто. Ее ноги были голые, без колготок. Волосы были зачесаны назад и перехвачены резинкой. Казалось, ей было холодно. Но при этом она выглядела настороженной, непокорной и обреченной. С таким видом поднимается на эшафот знатная дворянка. Я решил, что Элизабет Бек привыкла к тому, что ее возит Дьюк. И сейчас, наверное, ее беспокоило то, что ей придется ездить с человеком, убившим полицейского. Я вышел из машины и предупредительно открыл перед миссис Бек заднюю дверь. Она решительно прошла мимо.

— Я поеду спереди.

Она устроилась на место рядом с водителем. Я сел за руль.

— Куда? — вежливо поинтересовался я.

Она отвернулась к окну.

— Поговорим об этом, когда выедем за ворота.

Ворота были закрыты, и перед ними стоял Поли. Он казался еще более огромным. Плечи и руки бугрились мышцами, словно под пиджак запихнули баскетбольные мячи. Лицо его раскраснелось от холода. Поли ждал нас. Я остановился в шести футах от него. Он даже не двинулся в сторону ворот. Я смотрел сквозь него. Не обращая на меня внимания, Поли подошел к окну Элизабет Бек. Улыбнулся, постучал по стеклу костяшками пальцев и махнул рукой. Она смотрела прямо перед собой, делая вид, что не замечает его. Поли снова постучал по стеклу.

Элизабет Бек повернулась. Он поднял брови. Снова махнул рукой. Ее буквально передернуло. От этого движения машина закачалась на рессорах. Элизабет Бек уставилась на свои ногти. Затем положила руку на дверь и нажала кнопку опускания стекла. Поли присел, держась правой рукой за дверь.

— Доброе утро, — сказал он.

Наклонившись в салон, он провел указательным пальцем по щеке Элизабет Бек. Та не шелохнулась, продолжая сидеть, уставившись прямо перед собой. Поли поправил ей выбившийся локон.

— Мне очень понравилась наша поездка вчера вечером, — сказал Поли.

Элизабет Бек снова передернуло, словно она ужасно замерзла. Поли уронил руку ей на грудь. Обхватил ее. Стиснул. Элизабет Бек сидела совершенно неподвижно. Я нажал кнопку стеклоподъемника. Стекло с жужжанием поползло вверх. Наткнулось на огромную лапищу Поли, сработал защитный механизм, и стекло стало опускаться. Открыв дверь, я вышел из машины. Обошел вокруг капота. Поли по-прежнему стоял пригнувшись. Его рука по-прежнему была в машине. Она опустилась чуть ниже.

— Отойди, — бросил Поли, не оглядываясь на меня.

Я чувствовал себя дровосеком, которому предстояло иметь дело с огромной секвойей, не имея ни топора, ни бензопилы. С чего начать? Я лягнул Поли по почкам. От удара такой силы футбольный мяч улетел бы через трибуны стадиона до самой автостоянки. И свалил бы там фонарный столб. Для большинства людей такого удара хватило бы, чтобы отправить их в больницу. Кое для кого он стал бы смертельным. Но на Поли мой удар произвел такое же впечатление, как дружеское похлопывание по плечу. Он не издал ни звука. Он просто положил руки на дверь и медленно распрямился. Повернулся ко мне лицом.

— Успокойся, офицер, — сказал он. — Я просто по утрам так здороваюсь с дамой.

Затем он отошел от машины, повернулся ко мне спиной и отпер ворота. Я следил закаждым его движением. Поли сохранял полное спокойствие. Казалось, я к нему даже не притронулся. Я стоял не шелохнувшись, давая возможность схлынуть адреналину. Затем посмотрел на машину. На багажник, на капот. Обойти вокруг багажника будет означать: «Я тебя боюсь». Поэтому я обошел вокруг капота. Однако, позаботившись о том, чтобы Поли никак не смог до меня дотянуться. У меня не было ни малейшего желания обеспечивать работой на шесть месяцев какого-нибудь хирурга, которому пришлось бы восстанавливать кости моего лица. Ближе пяти футов я к Поли не подходил. Он даже не двинулся в мою сторону. Просто распахнул ворота настежь и вежливо отошел в сторону, пропуская нас.

— Об этом ударе мы поговорим позже, хорошо? — окликнул он меня.

Я ничего не ответил.

— И не пойми превратно, офицер, — продолжал Поли. — Даме это нравится.

Я сел в машину. Элизабет Бек подняла свое стекло. Она смотрела прямо перед собой, бледная, молчаливая и униженная. Я выехал в ворота. Направился на запад, следя за Поли в зеркало. Он закрыл ворота и вернулся в домик привратника. Скрылся из вида.

— Сожалею, что вам пришлось стать свидетелем всего этого, — тихо промолвила Элизабет Бек.

Я промолчал.

— И спасибо за то, что вы вмешались, — продолжала она. — Но это бесполезно. И, боюсь, вы навлекли на себя массу неприятностей. Поли и так уже ненавидит вас. И нельзя сказать, что в своих поступках он всегда руководствуется здравым смыслом.

Я молчал.

— Разумеется, это все показное, — помолчав, снова заговорила Элизабет Бек. Казалось, она не обращается ко мне, а пытается убедить себя. — Это была лишь демонстрация силы. И больше ничего. Никакого секса за этим не стоит. Поли на это неспособен. Полагаю, во всем виноват избыток стероидов. Он меня только лапает.

Я молчал.

— Поли заставляет меня раздеваться, — продолжала она. — Расхаживать перед ним обнаженной. Он меня лапает. Но никакого секса нет. Поли импотент.

Я молчал. Медленно вел машину вперед, повторяя изгибы шоссе.

— Обычно это продолжается около часа, — сказала Элизабет Бек.

— Вы говорили об этом мужу? — спросил я.

— А что он сможет поделать?

— Выгнать мерзавца.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что Поли работает не на моего мужа.

Я посмотрел на нее. Вспомнил, как сам предлагал Дьюку: «Тогда избавься от него». На что тот ответил: «Это не так-то просто».

— А на кого он работает? — спросил я.

— На другого человека.

— На кого?

Элизабет Бек покачала головой.

— Я не могу противиться тому, что требуют от меня, как и мой муж не может противится тому, что требуют от него. Понимаете, никто не может противится ничему. Вот в чем дело. И вы тоже лишены права голоса. Дьюку, разумеется, и в голову не придет выступать против. Он животное.

Я промолчал.

— Мне остается только благодарить господа за то, что он дал мне сына, — продолжала она. — А не дочь.

Я молчал.

— Вчера ночью мне было совсем плохо, — сказала она. — Я надеялась, что он решил оставить меня в покое. Теперь, когда я стала старой.

Я снова мельком взглянул на нее. Не нашелся, что сказать.

— Вчера был мой день рождения, — продолжала Элизабет Бек. — Это был подарок Поли.

Я молчал.

— Мне исполнилось пятьдесят, — сказала она. — Наверное, никому не доставит удовольствия глазеть на пятидесятилетнюю старуху, разгуливающую по комнате голой.

Я не знал, что ответить.

— Но я держу себя в форме, — продолжала она. — Когда никого нет, я занимаюсь в тренажерном зале.

Я молчал.

— Он связывается со мной по пейджеру, — сказала Элизабет Бек. — Я вынуждена постоянно носить с собой пейджер. Вчера он загудел среди ночи. И я должна была встать и пойти к Поли. Если бы я заставила его ждать, было бы еще хуже.

Я молчал.

— Вы меня увидели как раз тогда, когда я возвращалась от него, — продолжала она. — Там, на скалах.

Я свернул на обочину. Плавно затормозил. Перевел переключатель передач на парковку.

— Я думаю, вы работаете на правительство, — сказала Элизабет Бек.

Я покачал головой.

— Вы ошибаетесь. Я обычный человек с улицы.

— В таком случае, я разочарована.

— Я просто человек с улицы, — повторил я.

Она промолчала.

— Не надо говорить мне такие вещи, — продолжал я. — Я и так уже порядочно вляпался.

— Да, — подтвердила она. — Вас убьют.

— Ну, по крайней мере, попытаются, — согласился я. Помолчал. — Вы поделились своими подозрениями?

— Нет.

— И не надо. К тому же, вы все равно ошиблись.

Она молчала.

— Будет сражение, — сказал я. — За мной придут, но я не сдамся без боя. Кто-то пострадает. Возможно, Ричард.

Элизабет Бек пристально посмотрела на меня.

— Вы собираетесь торговаться со мной?

Я снова покачал головой.

— Я вас предупреждаю. Сам я буду победителем.

Она горько усмехнулась.

— Вы просто не представляете себе, что завязли с головой. Вам необходимо немедленно бежать отсюда.

— Я просто человек с улицы, — сказал я. — Мне нечего скрывать.

Налетевший порыв ветра качнул машину. Вокруг нас были только гранит и деревья. В радиусе нескольких миль не было ни единой души.

— Мой муж преступник, — помолчав, сказала Элизабет Бек.

— Я уже догадался, — согласился я.

— Он очень жестокий человек, — продолжала она. — И безжалостный.

— Но он не сам себе хозяин, — заметил я.

— Да, — подтвердила она. — Вы правы. И он буквально трясется перед тем, кто его хозяин.

Я промолчал.

— Знаете, есть такое выражение: «Почему несчастье свалилось на хорошего человека?» Но в случае моего мужа несчастье свалилось на плохого человека. В этом есть своеобразная ирония, вы не находите? Вот только речь идет о настоящем несчастье.

— Кому принадлежит Дьюк?

— Моему мужу, — сказала она. — Но Дьюк такой же плохой, как и Поли, только по-своему. Я бы не хотела выбирать между ними. Дьюк служил в полиции, в федеральном агентстве, но преступил закон. На его руках человеческая кровь. Он сидел в тюрьме.

— Он единственный?

— Кому платит мой муж? Ну, были еще два телохранителя. Они подчинялись ему. По крайней мере, хотя бы формально. Но они были убиты. Перед колледжем. Людьми из Коннектикута. Так что теперь остался один Дьюк. Кроме механика, разумеется. Но тот занимается чисто техническими вопросами.

— А сколько человек у того другого типа?

— Точно не могу сказать. Они приходят и уходят.

— Что именно импортирует фирма?

Элизабет Бек отвернулась.

— Раз вы не работаете на правительство, полагаю, вас это не должно интересовать.

Я проследил за ее взглядом, устремленным на отдаленные деревья. «Думай, Ричер!» Возможно, это сложная многоходовая игра, задача которой состоит в том, чтобы вывести меня на чистую воду. И в этом случае, вероятно, в ней задействованы все. Рука привратника на груди жены — для Бека слишком маленькая цена за жизненно важную информацию. А я готов был поверить в сложную многоходовую игру. В конце концов, именно этим занимался я сам.

— Я не работаю на правительство, — сказал я.

— Что ж, в таком случае я разочарована, — повторила Элизабет Бек.

Я включил передачу. Не снимая ноги с педали тормоза.

— Куда? — спросил я.

— Как вы думаете, черт побери, неужели меня волнует, куда мы поедем?

— Вы не хотите кофе?

— Кофе? — переспросила она. — Хочу. Поехали на юг. Давайте сегодня держаться подальше от Портленда.

Не доезжая мили до автострады И-95, я свернул на магистраль номер один и поехал на юг. Дорога была очень приятная, какими раньше были все дороги. Мы проехали через местечко под названием Оулд-Очард-Бич[5]. Аккуратные тротуары были вымощены булыжником, а уличные фонари сохранились с викторианской эпохи. Дорожные знаки показывали, что слева пляж. Повсюду висели выцветшие французские флаги. Я предположил, что в недавнем прошлом франко-канадцы из Квебека проводили здесь отпуск, но дешевые авиабилеты во Флориду и на острова Карибского моря изменили их вкусы.

— Почему вчера ночью вы выходили из дома? — спросила Элизабет Бек.

Я промолчал.

— Вы не можете это отрицать, — настаивала она. — Вы решили, что я вас не заметила?

— Вы никак не отреагировали, — сказал я.

— Я находилась в настроении для общения с Поли, — сказала она. — Я приучила себя ни на что не реагировать.

Я ничего не ответил.

— Ваша комната была заперта, — продолжала Элизабет Бек.

— Я вылез из окна. Мне не нравится, когда меня запирают.

— И чем вы занимались на улице?

— Прогулялся. Я полагал, вы вышли для того же.

— А потом забрались обратно к себе?

Я молча кивнул.

— Стена представляла для вас главную проблему, — задумчиво произнесла она. — Она ярко освещена, сверху по ней проходит колючая проволока, но это еще не все. На земле расставлены чувствительные датчики. Поли узнал бы о вашем приближении еще за тридцать ярдов.

— Я просто хотел подышать свежим воздухом, — сказал я.

— Под дорожкой датчиков нет, — продолжала Элизабет Бек. — Не удалось найти такие, которые работали бы сквозь слой асфальта. Но на домике привратника установлена видеокамера наблюдения. А на самих воротах сигнализация, реагирующая на движение. Вы знаете, что такое НСВ?

— Советский крупнокалиберный пулемет, устанавливается на танках, — сказал я.

— У Поли как раз такой, — подтвердила она. — Стоит у боковой двери. Поли приказано открывать огонь, если только сработает сигнализация.

Я сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух. НСВ имеет ствол больше пяти футов длиной и весит почти пятьдесят пять фунтов. Он стреляет пулями четыре с половиной дюйма длиной и калибром полдюйма. Выпускает их со скорострельностью двенадцать штук в секунду. Предохранителя у пулемета нет. При мысли о сочетании Поли и НСВ меня мороз по коже пробрал.

— Но, я думаю, вы плыли, — помолчав, сказала Элизабет Век. — От вашей рубашки пахнет морем. Запах очень слабый. Судя по всему, вы не слишком тщательно вытерлись, когда вернулись назад.

Мы проехали мимо знака, сообщающего о том, что впереди находится городок Сако. Я свернул на обочину и снова остановился. Мимо нас с ревом проносились машины.

— Вам невероятно повезло, — снова заговорила Элизабет Бек. — Вдоль всего берега бурный прибой.

Сильное подводное течение. Но, насколько я понимаю, вы вошли в воду за гаражом. В этом случае вы разминулись с прибоем меньше чем в десяти футах.

— Я не работаю на правительство, — повторил я.

— Вот как?

— Вам не кажется, что вы чертовски рискуете? — спросил я. — Давайте предположим: я не совсем тот, за кого себя выдаю. Я это говорю только для того, чтобы поддержать спор. Скажем, например, что я из конкурирующей организации. Теперь вы понимаете, на какой риск пошли? Как вы думаете, в этом случае вы вернетесь домой живой? После таких высказываний?

Элизабет Бек отвернулась.

— В таком случае, будем считать, что это тест, — сказала она. — Если вы работаете на правительство, вы не станете меня убивать. Если не работаете — убьете.

— Я простой человек с улицы, — сказал я. — А вы втягиваете меня в беду.

— Давайте поищем, где здесь можно выпить кофе, — сказала Элизабет Бек. — Сако — очень милый городок. Когда-то здесь жили все хозяева окрестных мельниц.

В конце концов мы устроились на островке посреди реки Сако. На островке стояло огромное кирпичное здание, в котором когда-то давным-давно была мельница. Сейчас здание облагородили, превратив в сотню контор и магазинчиков. Мы отыскали заведение из стекла и хромированной стали с вывеской по-французски: Cafe Cafe. Не слишком оригинальное название. Неудачная попытка игры слов. Однако доносящийся из кафе запах оправдал долгие поиски. Не обращая внимания на кофе с молоком и капуччино со специями, я заказал обычный черный кофе, и побольше. Затем вопросительно взглянул на Элизабет Бек. Та покачала головой.

— Оставайтесь здесь, — сказала она. — Я все же решила пройтись по магазинам. Одна. Встречаемся здесь же через четыре часа.

Я промолчал.

— Мне не нужно спрашивать у вас разрешение, — нетерпеливо продолжала она. — Вы всего лишь мой водитель.

— У меня нет денег, — сказал я.

Элизабет Бек достала из сумочки двадцатидолларовую бумажку. Заплатив за кофе, я отнес его к столику и сел. Она проводила меня, но осталась стоять.

— Четыре часа, — повторила она. — Быть может, чуть больше, но никак не меньше. Это на тот случай, если у вас есть какие-то неотложные дела.

— У меня нет никаких неотложных дел, — заверил ее я. — Я всего лишь ваш водитель.

Элизабет Бек пристально посмотрела на меня. Застегнула сумочку. В кафе было тесно. Элизабет Бек повернулась, чтобы поправить ремешок сумочки на плече. Согнулась, чтобы не задеть столик и не пролить кофе. Послышался удар: на пол упало что-то пластмассовое. Я посмотрел вниз. Что-то вывалилось у Элизабет Бек из-под юбки. Она тоже перевела взгляд на пол, и ее лицо медленно залилось густой краской. Нагнувшись, она подобрала упавший предмет и стиснула его в руке. Бессильно опустилась на стул напротив меня, словно силы покинули ее. Словно ее только что унизили и опозорили. У нее в руке был пейджер. Черная пластмассовая коробочка размером чуть меньше моего устройства электронной почты. Элизабет Бек не отрываясь смотрела на него. Краска разлилась у нее по шее и ушла за вырез свитера. Наконец она заговорила со мной сдавленным шепотом.

— Он заставляет меня носить эту дрянь здесь, — сказала Элизабет Бек. — В трусиках. Он проверяет это каждый раз, когда я проезжаю в ворота. Обычно я потом вынимаю ее и убираю в сумочку. Но сегодня... Понимаете, вы на меня все время смотрели...

Я молчал. Элизабет Бек встала. Заморгала, глубоко вздохнула, сглотнула комок в горле.

— Четыре часа, — повторила она. — Если у вас есть какие-то неотложные дела.

После чего она ушла. Я проводил ее взглядом. Выйдя из кафе, она повернула налево и скрылась. Сложная многоходовая игра? Возможно, меня попытались расколоть с помощью Элизабет Бек и ее рассказа. Возможно, что в подтверждение своих слов она засунула в трусики пейджер. Возможно, что ей удалось выронить пейджер в самый подходящий момент. Все возможно. Но нет никаких шансов на то, что ей удалось по собственному желанию изобразить эту густую краску стыда. Такое никому не под силу. Такое не смогла бы сделать лучшая в мире актриса в зените мастерства. Значит, Элизабет Бек сказала правду.

Я не отказался полностью от разумных мер предосторожности. Это уже впиталось в кровь. Я не спеша допил кофе, как беззаботный, невинный человек, располагающий всем временем на свете. Затем прогулялся по тротуарам островка, поворачивая случайным образом то налево, то направо, и убедился, что я один. Тогда я вернулся в кафе и заказал еще одну чашку кофе. Попросил ключ от туалета и заперся там. Уселся на унитаз и снял ботинок. Меня уже ждало сообщение от Даффи: «Чем вызван интерес к настоящему имени Терезы Даниэль?» Проигнорировав его, я послал: «Где ваш мотель?» Через полторы минуты Даффи ответила: « Что ты ел на завтрак в тот первый день в Бостоне?» Я улыбнулся. Даффи женщина практичная. Она опасается, что мое устройство электронной почты могло попасть в чужие руки. Поэтому задает проверяющий вопрос. Я послал: «Оладьи с яйцом, кофе, три доллара на чай, я его съел». Любой другой ответ, и Даффи бросилась бы к своей машине. Девяносто секунд спустя она прислала: «К западу от магистрали номер один в ста ярдах к югу от реки Кеннебанк». Я прикинул это было где-то в десяти милях от того места, где я сейчас находился. Я послал: «Увидимся через десять минут».

Мне потребовалось больше пятнадцати минут. Сначала я должен был вернуться к машине; затем я застрял в транспортном потоке на магистрали номер один, стиснутой улочками Сако. Всю дорогу я смотрел в зеркало, но не увидел ничего, что могло бы вызвать беспокойство. Переехав по мосту через Кеннебанк, я сразу же нашел мотель. Это было светлое жизнерадостное местечко, изображавшее цепочку классических двухэтажных домиков Новой Англии. На дворе стоял апрель, и в мотеле еще было пусто. Я увидел «торес», в котором меня увезли из Бостона, у крайнего домика. Других машин на стоянке не было. Я оставил «кадиллак» в тридцати ярдах от него, за деревянным навесом, укрывающим большой бак с пропаном. Нет смысла оставлять машину на виду у всех, кто проезжает по магистрали номер один.

Подойдя к домику, я постучал. Сюзен Даффи тотчас же открыла дверь, и мы обнялись. Бросились друг другу в объятия. Меня это застало врасплох. По-моему, ее тоже. Наверное, мы бы ни за что так не поступили, если бы заранее обдумывали свои действия. Но, полагаю, Даффи не находила себе места от беспокойства, я еще не до конца отошел от того, через что мне пришлось пройти, и все произошло как-то само собой. И получилось очень неплохо. Даффи была высокая, ко очень стройная. Моя ладонь накрыла ей чуть ли не всю спину, и я почувствовал, как она задрожала. От нее пахло чистотой и свежестью. Никакой косметики. Только кожа, недавно побывавшая в душе.

— Что тебе известно о Терезе? — спросила Даффи.

— Ты одна?

Она кивнула.

— Остальные в Портленде. Таможня сообщила, сегодня Беку привозят товар.

Мы отпустили друг друга. Вошли в домик.

— Что они намереваются делать? — спросил я.

— Только наблюдать. Не беспокойся. Наши ребята знают свое дело. Их никто не заметит.

В номере не было ничего примечательного. Одна узкая кровать, стул, письменный стол, телевизор, окно, встроенный в стену кондиционер. От сотни тысяч других номеров отелей его отличали только морские пейзажи на стенах. Они придавали ему неповторимый аромат побережья Новой Англии.

— Что тебе известно о Терезе? — повторила Даффи.

Я рассказал ей про фамилию, нацарапанную на полу в комнате в подвале. И про дату. Даффи долго молча смотрела на меня. Затем закрыла глаза.

— Она жива. Спасибо.

— Ну, по крайней мере, она была жива вчера, — уточнил я.

Даффи открыла глаза.

— Как ты думаешь, она жива и сейчас?

Я кивнул.

— Все говорит за то. Она для чего-то им нужна. Зачем держать ее девять недель, а потом убивать?

Даффи промолчала.

— Думаю, ее просто перевели в другое место, — продолжал я. — Только и всего. Ничего другого предположить не могу. Утром дверь была заперта, вечером в комнате никого не было.

— Как ты думаешь, с ней хорошо обращались?

Я не стал рассказывать Даффи о том, как развлекался с Элизабет Бек Поли. У нее и так было достаточно причин для беспокойства.

— Полагаю, Тереза нацарапала свою фамилию вилкой, — сказал я. — Вчера вечером на кухне я заметил еще одну порцию ужина. Похоже, все произошло так быстро, что кухарку не успели предупредить. Так что голодом Терезу не морят. На мой взгляд, ее просто держат пленницей, только и всего.

— Куда ее перевезли?

— Думаю, ее забрал Куинн.

— Зачем?

— Понимаешь, у меня складывается такое впечатление, будто мы имеем дело с одной организацией, которую поглотила другая. Бек, несомненно, человек опасный, но сейчас ему пришлось столкнуться с еще более опасным человеком.

— То же самое происходит в мире бизнеса?

— Вот именно, — подтвердил я. — Одна корпорация захватывает другую. Куинн внедрил к Беку своих людей. Присосался словно паразит.

— Но зачем перевозить Терезу?

— Мера предосторожности, — сказал я.

— Это из-за тебя? Как, по-твоему, они сильно встревожились?

— Есть немного, — сказал я. — Они что-то перевозят, что-то прячут.

— Но с тобой пока открытых столкновений не было.

Я кивнул.

— Они еще не решили, как ко мне относиться.

— Так почему же они идут на риск, доверяя тебе свои дела?

— Потому что я спас мальчишку.

Даффи кивнула. Умолкла. Она выглядела уставшей. Я предположил, что после того, как я ночью попросил пригнать мне машину, она не спала больше ни минуты. На ней были джинсы и мужская рубашка. Белая, без рисунка, аккуратно заправленная в джинсы. Две верхние пуговицы были расстегнуты. Туфли-лодочки на босу ногу. Обогреватель был включен на максимум. На столе рядом с телефоном стоял портативный компьютер. Я взглянул на номер на телефоне, запоминая его. Компьютер был подключен через сложный адаптер к разъему на корпусе телефона. Работала программа — сторож экрана. По экрану плавала эмблема министерства юстиции. Доходя до края, она отскакивала под случайным углом, словно мячик в допотопном компьютерном теннисе. Звук был выключен.

— Ты уже видел Куинна? — наконец спросила Даффи.

Я покачал головой.

— Ты знаешь, где он находится?

Я снова покачал головой.

— Я пока что ничего не видел. Кроме того, что вся отчетность зашифрована, а транспорта, чтобы развозить свой товар — каким бы он ни был — у них нет. Быть может, покупатели сами приезжают за ним.

— Это было бы чистейшей воды безумием, — возразила Даффи. — Эти люди ни за что не покажут клиентам свою основную базу. Мы знаем это наверняка. Вспомни, Бек встречался с тем типом из Лос-Анджелеса в гараже.

— В таком случае, возможно, встречи устраиваются где-то на нейтральной территории. Тогда и происходит передача товара. Но это должно быть где-то поблизости, на северо-восточном побережье.

Даффи кивнула.

— Как тебе удалось посмотреть отчетность?

— Этой ночью я наведался к ним в контору. Вот для чего мне была нужна машина.

Даффи села за стол и прикоснулась к сенсорной панели управления компьютером. Сторож экрана исчез. Под ним горело мое последнее сообщение: «Увидимся через десять минут». Зайдя в директорию удаленных тем, Даффи вызвала сообщение от Пауэлла, военного полицейского, который меня продал.

— Мы навели справки об этих людях, — сказала она. — Энджел Долл отсидел восемь лет в Ливенуорте за сексуальное домогательство. Вообще-то, он должен был получить пожизненное за изнасилование и убийство, но обвинение все испортило. Долл служил в подразделении связи. Он изнасиловал женщину-подполковника, и та умерла от внутреннего кровоизлияния. Очень отвратительный тип.

— Очень мертвый тип, — поправил я.

Даффи вопросительно посмотрела на меня.

— Он проверил номера «максимы», — объяснил я. — Припер меня к стенке. Это явилось большой ошибкой. Он стал первой жертвой.

— Ты его убил?

— Сломал ему шею, — кивнув, подтвердил я.

Даффи промолчала.

— Он сам нарвался, — продолжал я. — Вся наша операция оказалась под угрозой.

Она побледнела.

— Что с тобой? — спросил я.

Даффи отвела взгляд.

— Если честно, я не ожидала, что будут жертвы.

— Вполне вероятно, будут и другие. Так что привыкай.

Она снова посмотрела на меня. Вздохнула. Кивнула.

— Ну хорошо. — Она помолчала. — Извини насчет номеров. Это была непростительная ошибка.

— Насчет Поли что-нибудь есть?

Даффи повернулась к экрану.

— В Ливенуорте у Долла был приятель, некий Пол Массерелла, Культурист, отбывал восемь лет за нападение на офицера. Его защитник пытался списать агрессивность на побочное действие стероидов. Даже обвинял армию в том, что никто не следил за тем, что глотает его подзащитный.

— Сейчас и следить не надо: достаточно один раз на него взглянуть.

— Ты думаешь, это тот самый Поли?

— Должен быть. Он говорил мне, что не любит офицеров. Я лягнул его по почкам. Тебя или Элиота такой удар убил бы наповал. А Поли его даже не заметил.

— И что он собирается делать с тобой?

— Мне страшно об этом даже думать.

— Ты твердо решил возвращаться?

— Жена Бека знает, что я не тот, за кого себя выдаю.

Даффи встревоженно посмотрела на меня.

— Откуда?

Я пожал плечами.

— Быть может, не знает. А просто хочет, чтобы это было так. Быть может, она лишь пытается убедить себя.

— Она с кем-нибудь делилась своими подозрениями?

— Пока что нет. Вчера вечером она видела, как я покидал дом.

— Тебе нельзя возвращаться.

— Я не привык отступать.

— Но ты и не идиот, Дело вышло из-под контроля.

Я кивнул.

— Но окончательное решение за мной.

Даффи покачала головой.

— Решение принимаем мы совместно. Ты не можешь обойтись без нашей помощи.

— Нам нужно спасти Терезу. Поверь, Даффи, она попала в страшный переплет.

— Можно позвать на помощь отряд специального назначения. Теперь, когда ты установил, что она еще жива.

— Нам неизвестно, где она находится в настоящий момент.

— Я за нее отвечаю.

— А я отвечаю за Куинна.

Даффи промолчала.

— К тому же, ты не можешь звать спецназ, — продолжал я. — Официально ты не занимаешься этим делом. Для тебя приглашать спецназ — это то же самое, что просить о своем увольнении.

— Если дело дойдет до увольнения, я к этому готова.

— Речь идет не о тебе одной, — напомнил я. — Вместе с тобой уволят еще шестерых.

Она ничего не сказала.

— А я собираюсь вернуться в любом случае, — продолжал я. — Потому что я должен расквитаться с Куинном. С твоей помощью или без нее. Так что тебе лучше воспользоваться моей помощью.

— Что же Куинн сделал тебе лично?

Я ничего не ответил. Даффи умолкла.

— Миссис Бек будет говорить с нами? — наконец спросила она.

— Мне бы не хотелось спрашивать у нее, — сказал я. — Тем самым я подтвержу ее подозрения. А пока что я не могу точно сказать, куда это приведет.

— Что ты собираешься сделать, когда вернешься?

— Добиться повышения по службе, — сказал я. — Вот в чем ключ. Мне нужно занять место Дьюка. Тогда я стану главным на стороне Бека. После чего мне потребуется получить какие-то завязки на стороне Куинна. Без этого не обойтись. Пока что я вынужден шарить впотьмах.

— Нам необходимо какое-то продвижение вперед, — сказала Даффи. — Нам нужны доказательства.

— Знаю.

— Как ты собираешься добиться повышения по службе?

— Так же, как это делается везде.

Она ничего не сказала. Перевела программу электронной почты в режим ожидания, встала из-за стола и подошла к окну. Я следил за ее движениями. Свет из окна пробивался сквозь белую рубашку. Зачесанные назад волосы ниспадали на воротник. На мой непосвященный взгляд прическа выглядела пятисотдолларовой, но я решил, что со своим жалованием сотрудника федерального ведомства Даффи делает ее сама. Или обращается к своей подруге. Я представил себе, как она сидит на кухне, на табурете, накрыв плечи старым полотенцем, желающая выглядеть хорошо, но не готовая тратить на это большие деньги в салоне красоты.

Ягодицы Даффи, обтянутые джинсами, выглядели потрясающе. Я прочитал на лейбле: «Талия 24 Длина 32». То есть ее ноги были короче моих на пять дюймов, что я еще мог принять. Но талия почти на целый фут тоньше моей — это уже была какая-то нелепость. На моем теле нет жира. Только жизненно необходимые органы, плотно сгруппированные. Должно быть, у Даффи все это было в миниатюрных вариантах. Когда я вижу такую талию, мне хочется обхватить ее ладонью и насладиться этим ощущением. А потом, быть может, уткнуться головой куда-нибудь повыше. Я не мог определить, что почувствую в этом случае, имея дело с Даффи, поскольку она стояла ко мне спиной. Но я подозревал, ощущения будут самые приятные.

— Насколько велика опасность сейчас? — наконец спросила она. — Реалистическая оценка?

— Не могу сказать. Слишком много переменных величин. Миссис Бек полагается исключительно на интуицию. К которой, возможно, примешивается желание увидеть во мне сотрудника правоохранительных органов. Никаких улик у нее нет. Так что в смысле улик мое положение прочное. И даже если миссис Бек поделится с кем-либо своими подозрениями, все будет зависеть от того, как этот человек относится к женской интуиции.

— Она видела, как ты покинул дом. Это улика.

— И о чем она свидетельствует? О том, что я не могу сидеть взаперти?

— Как раз в это время был убит тот тип, Долл.

— Никому не придет в голову, что я мог перебраться через стену. К тому же, Долла не найдут. Ни за что не найдут. По крайней мере, в ближайшее время.

— Почему Терезу перевели в другое место?

— Предосторожность.

— Все вышло из-под контроля, — повторила Даффи.

Я пожал плечами, хотя она и не могла увидеть это движение.

— В таких делах все обязательно выходит из-под контроля. Этого следовало ожидать. Ничего не получается так, как было задумано. Все планы летят к чертям после первого же выстрела.

Даффи ничего не сказала. Обернулась.

— Что ты сейчас собираешься делать? — спросила она.

Я помолчал. Свет по-прежнему падал на нее сзади. Да, самые приятные.

— Сейчас я собираюсь немного вздремнуть, — сказал я.

— Сколько у тебя есть времени?

Я взглянул на часы.

— Около трех часов.

— Ты устал?

Я кивнул.

— Я не спал всю ночь. В основном, плавал.

— Ты проплыл мимо стены? — поразилась она. — Наверное, ты все же сумасшедший.

— Ты тоже устала? — спросил я.

— Смертельно. Последние недели выдались очень напряженными.

— Тогда ложись спать вместе со мной.

— Нехорошо как-то. Тереза неизвестно где, ей угрожает опасность.

— Я все равно пока что не могу возвращаться, — сказал я. — Мне нужно дождаться миссис Бек.

Даффи помолчала.

— Кровать только одна.

— Ничего страшного, — заверил ее я. — Ты худенькая. Много места не займешь.

— Все равно, как-то нехорошо, — повторила она.

— Нам необязательно забираться в кровать. Можно просто лечь сверху.

— Рядом?

— Полностью одетыми. Я даже не буду снимать ботинки.

Даффи ничего не сказала.

— Это не противозаконно, — сказал я.

— Как знать. В некоторых штатах действуют очень странные законы, оставшиеся с давних пор. Возможно, Мэн — один из них.

— Мне сейчас нужно беспокоиться о других законах штата Мэн.

— Не сию минуту.

Я улыбнулся. Зевнул. Опустился на кровать, лег на спину. Перевернулся на бок лицом к стеке и подложил руку под голову. Закрыл глаза. Я ощущал, что Даффи стоит рядом. Шли минуты. Наконец я почувствовал, что она легла радом со мной. Поворочалась, устраиваясь поудобнее. Застыла неподвижно. Но напряжение не проходило. Я чувствовал его сквозь пружины матраца, едва различимые высокочастотные крики беспокойства. — Не волнуйся, — сказал я. — Я слишком устал.

Однако это было не совсем так. Проблемы начались, когда Даффи, чуть подвинувшись, дотронулась до меня своими ягодицами. Прикосновение было едва ощутимым, однако мне показалось, будто в меня ткнули проводом высокого напряжения. Открыв глаза, я уставился в стену, пытаясь определить, Даффи спит и непроизвольно повернулась во сне, или же она сделала это нарочно. В таких размышлениях я провел пару минут. Наверное, смертельная опасность действует как сильновозбуждающее средство, потому что я поймал себя на том, что начинаю склоняться к оптимизму. Впрочем, я не был уверен, какая от меня ожидалась реакция. Что говорит по этому поводу этикет? В конце концов я остановился на том, что подвинулся на дюйм, усиливая контакт. Я решил, что этим переведу мяч на половину Даффи. Пусть теперь она будет ломать голову, как понимать мои действия.

Целую минуту не было ничего. Я уже начал было испытывать разочарование, но тут Даффи снова пошевелилась. Теперь наше соприкосновение было уже совсем прочным. Если бы я не весил двести пятьдесят фунтов, под давлением попки Даффи я бы заскользил по атласному покрывалу. Я чувствовал спиной заклепки на задних карманах ее джинсов. Теперь моя очередь. Изобразив сонный звук, я перевернулся так, что мы оказались вложены друг в друга словно две ложки, и как бы случайно положил руку Даффи на плечо. Ее волосы упали мне на лицо. Они оказались мягкими, пахнущими летом. Накрахмаленная хлопчатобумажная рубашка хрустела. Я скосил взгляд вниз. Даффи сбросила туфли. Я разглядел ее босые ноги. Десять маленьких пальчиков в ряд.

Теперь уже она издала сонный звук. Я не сомневался, что это тоже лишь притворство. После этого подалась назад, плотно прижимаясь ко мне всем телом сверху донизу. Я положил руку ей на локоть. Скользнул дальше, и моя ладонь, сорвавшись с ее запястья, оказалась у нее на талии. Кончик мизинца залез под пояс джинсов. Даффи издала еще один звук. Опять притворство. Я затаил дыхание. Ее ягодицы вжались мне в пах. У меня неистово заколотилось сердце. Закружилась голова. Больше сдерживаться я не мог. Совсем не мог. Наступило то опьяненное гормонами мгновение, ради которого можно было рискнуть восемью годами в Ливенуорте. Моя ладонь скользнула вверх и вперед, обхватывая грудь Даффи. После этого все окончательно вышло из-под контроля.

Даффи принадлежала к тем женщинам, которые обнаженные значительно привлекательнее, чем одетые. Это можно сказать далеко не про всех женщин, но в данном случае не было никаких сомнений. У Даффи было такое тело, ради которого стоит умереть. Ее кожа была без загара, но не бледная. Мягкая словно шелк, но не прозрачная. Даффи была очень стройная, но кости у нее не торчали. Изящная и поджарая, она была словно сделана для обтягивающего купальника с большим вырезом. У нее были восхитительные ушки, щиколотки, колени и плечи. И очаровательная ямочка на затылке. Чуть влажная от пота.

И Даффи оказалась очень сильной. Я был тяжелее ее не меньше чем на сто тридцать фунтов, но она без труда выдержала мой вес. Наверное, это объяснялось ее молодостью. Она была моложе меня лет на десять. Увидев, что она отняла у меня все силы, Даффи улыбнулась. У нее была потрясающая улыбка.

— Помнишь мой гостиничный номер в Бостоне? — спросил я. — То, как ты сидела на стуле? Именно тогда я впервые захотел тебя.

— Я просто сидела на стуле. Что в этом могло быть такого?

— Не обманывай себя.

— А ты помнишь авеню Свободы? — в свою очередь спросила Даффи. — Ты рассказывал нам про «длинную пробивную штуковину»? Я впервые захотела тебя тогда.

Я улыбнулся.

— За этот заказ министерство обороны выложило миллиард. Я рад, что по крайней мере одному гражданину нашей страны от этого была какая-то польза.

— Если бы со мной не было Элиота, я набросилась бы на тебя прямо в парке.

— Там была женщина, кормившая птиц.

— Можно было бы спрятаться в кустах.

— Нас увидел бы Пол Ревир, — напомнил я.

— Он скакал на коне всю ночь.

— Я не Пол Ревир, — сказал я.

Даффи снова улыбнулась. Я почувствовал это своим плечом.

— Все закончено, старина? — спросила она.

— Я так не говорил.

— Опасность действует возбуждающе, не так ли?

— Возможно.

— Значит, ты признаёшь, что тебе угрожает опасность?

— Да, опасность получить сердечный приступ.

— И все-таки тебе не следует возвращаться, — сказала Даффи.

— Я боюсь лишь того, что не смогу это сделать.

Даффи уселась на кровати. Сила тяжести никак не сказалась на совершенстве формы ее груди.

— Я серьезно, Ричер, — сказала она.

Я улыбнулся.

Все будет хорошо. Надо подождать еще дня два — три. Я найду Терезу, найду Куинна, после чего выйду из игры.

— Если я дам тебе такую возможность.

Я кивнул.

— Двое телохранителей.

Даффи кивнула в свою очередь.

— Вот почему тебе необходимо мое участие. Можешь забыть о геройстве. Мы отпускаем этих типов, и после одного телефонного звонка ты будешь трупом.

— Где они сейчас?

— В том мотеле в Массачусетсе, где мы разрабатывали план. Их караулят ребята из «тойоты» и машины охраны колледжа.

— Надеюсь, бдительно.

— Очень.

— Это в нескольких часах, — напомнил я.

Даффи покачала головой.

— На машине. Но не по телефону.

— Ты хочешь вытащить Терезу.

— Да, — подтвердила она. — И все же командую здесь я.

— Ты перестраховщица.

— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось — только всего.

— Со мной еще не случалось ничего плохого.

Склонившись над кроватью, Даффи провела пальцем по шрамам на моем теле. На груди, животе, на руках, плечах, на лбу.

— У тебя слишком много отметин для человека, с которым никогда не случалось ничего плохого.

— Просто я неуклюжий, — возразил я. — Я часто падаю.

Встав, Даффи направилась в ванную — обнаженная, изящная, начисто лишенная стыда.

— Поторопись, — окликнул ее я.

Однако Даффи не стала торопиться. Она пробыла в ванной долго, а вышла оттуда в махровом халате. Выражение ее лица сменилось. На нем появилась тень смущения. И сожаления.

— Напрасно мы с тобой... — начала было она.

— Это еще почему?

— Профессионалы так не поступают.

Даффи пристально посмотрела на меня. Я кивнул. Наверное, профессионалы действительно так не поступают.

— Но нам же было хорошо, — возразил я.

— Все равно, напрасно.

— Мы взрослые люди. Живем в свободной стране.

— Мы просто искали утешения. Мы перенесли стресс, были на взводе.

— Ничего плохого в этом нет.

— Это осложнит наши отношения, — заметила Даффи.

Я покачал головой.

— Все будет зависеть от нас самих. Из случившегося вовсе не следует, что мы обязаны пожениться. Мы ничего не должны друг другу.

— Я жалею о том, что произошло.

— А я рад этому. По-моему, если что-то доставляет удовольствие, этим надо заниматься.

— Это твоя философия?

Я отвел взгляд.

— Голос опыта, — сказал я. — Однажды я сказал «нет», когда хотел сказать «да», и до сих пор жалею об этом.

Даффи плотнее закуталась в халат.

— Мне действительно было хорошо, — подтвердила она.

— И мне тоже.

— И все же сейчас нам надо обо всем забыть. Что было, то было, и никаких последствий, договорились?

— Договорились.

— А ты все-таки подумай, стоит ли тебе возвращаться.

— Договорились, — повторил я.

Я лежал на кровати, размышляя, каково говорить «нет», когда на самом деле хочется сказать «да». По большому счету, лучше было сказать «да», и я ни о чем не сожалел. Даффи молчала. Казалось, мы чего-то ждали. Я долго стоял под горячим душем, затем оделся в ванной. Мы больше не разговаривали. Все уже было сказано. Мы оба понимали, что я возвращаюсь назад. Мне нравилось то, что Даффи не пыталась меня остановить. Мне нравилось то, что мы оба люди сконцентрированные, практичные. Я зашнуровывал ботинки, когда для Даффи пришло сообщение по электронной почте. Компьютер запищал, словно накрытый тряпкой звонок. Словно микроволновка, предупреждающая о том, что блюдо готово. Никакого искусственного голоса, говорящего: «Вам пришло сообщение». Выйдя из ванной, я увидел, что Даффи сидит за компьютером и щелкает мышью.

— Сообщение из моей конторы, — сказала она. — В архивах одиннадцать бывших полицейских по фамилии Дьюк. Я сделала вчера запрос. Сколько ему лет?

— Лет сорок, — сказал я.

Она пробежала по списку.

— Южанин или северянин?

— Не южанин точно.

— Остается трое, — сказала она.

— Миссис Бек говорила, Дьюк работал и в федеральном агентстве.

Даффи снова уставилась на экран.

— Джон Чепмен Дьюк, — сказала она. — Он единственный, кто после полиции побывал в федералах. Начал в Миннеаполисе патрульным, затем был детективом. Трижды обращал на себя внимание управления собственной безопасности. Доказать ничего не удалось. Потом он перешел к нам.

— Вот как? — удивился я. — В отделе борьбы с наркотиками?

— Нет, я имела в виду федеральное правительство, — уточнила Даффи. — Дьюк работал в министерстве финансов.

— И чем занимался?

— Здесь об этом не говорится. Но через три года его уволили. По обвинению в коррупции. Также было подозрение, что за ним числится несколько убийств, но никаких доказательств этого не было. И все же Дьюк отправился за решетку на четыре года.

— Приметы?

— Белый, примерно одних размеров с тобой. На фотографии выглядит ужасно.

— Это он, — сказал я.

Даффи снова полистала сообщение.

— Берегись, — добавила она. — Судя по всему, это тот еще тип.

— Не беспокойся, — заверил ее я.

У меня мелькнула мысль поцеловать Даффи на прощание. Но я не сделал этого, решив, что она, скорее всего, этого не хочет. Я вышел и поспешил к «кадиллаку».

Я вернулся в кафе и почти успел допить вторую чашку кофе, когда наконец появилась Элизабет Бек. У нее не было никаких подтверждений того, что она ходила по магазинам. Ни сумок, ни пакетов. Я предположил, что на самом деле она никуда не заходила. Просто убивала четыре долгих часа, давая возможность сотруднику правительственного ведомства сделать все что нужно. Я поднял руку. Не обращая на меня внимания, Элизабет Бек направилась прямо к стойке. Заказала высокий бокал с капуччино и подсела ко мне за столик. Я уже принял решение, что ей сказать.

— Я не работаю на правительство, — начал я.

— В таком случае, я разочарована, — в третий раз повторила Элизабет Бек.

— Разве это возможно? — продолжал я. — Вспомните, я ведь убил полицейского.

— Да, — согласилась она.

— Сотрудники правительственных ведомств так не поступают.

— Ну, возможны непредвиденные случайности.

— Но после этого они не стали бы убегать, — настаивал я. — Они бы остались и ответили за то, что натворили.

Какое-то время Элизабет Бек молчала, потягивая капуччино.

— Я была там раз восемь или десять, — наконец заговорила она. — Я имею в виду, в колледже. Там время от времени устраивают вечера для родителей учащихся. Кроме того, я стараюсь приезжать туда в начале и в конце каждого семестра. Однажды я даже взяла напрокат маленький пикап и помогла Ричарду отвезти свои вещи домой.

— Ну и?

— Колледж очень маленький, — продолжала Элизабет Бек. — И все же в первый день нового семестра там царит оживление. Много учащихся, много родителей, машины, автобусы. Когда устраивают вечера для родителей, бывает еще хуже. И знаете что?

— Что?

— Я ни разу не видела там полицейского. Ни разу. Тем более детектива в штатском.

Я уставился в окно на внутренний дворик торгового центра.

— Полагаю, просто случайность, — продолжала Элизабет Бек. — Ничем не примечательный апрельский день, раннее утро, тишина и спокойствие, а прямо у ворот непонятно зачем торчит полицейский в штатском.

— К чему вы клоните? — спросил я.

— К тому, что вам ужасно не повезло. Только подумайте, какие у вас были шансы?

— Я не работаю на правительство, — повторил я.

— Вы приняли душ, — заметила она. — Вымыли голову.

— Неужели?

— Я это вижу и чувствую запах. Дешевое мыло, дешевый шампунь.

— Я ходил в сауну.

— У вас не было денег. Я оставила вам двадцать долларов. Вы купили по крайней мере две чашки кофе. То есть у вас могло остаться не больше четырнадцати долларов.

— Это была очень дешевая сауна.

— Не иначе, — согласилась Элизабет Бек.

— Я просто человек с улицы, — упрямо повторил я.

— А я очень этим разочарована.

— Вы говорите так, словно хотите натравить на вашего мужа полицию.

— Хочу.

— Он же отправится в тюрьму.

— Он и так уже живет в тюрьме. К тому же, он этого заслуживает. Но в настоящей тюрьме он будет чувствовать себя более свободным, чем сейчас. Кроме того, он отправится туда не навечно.

— Вы могли бы к кому-нибудь обратиться, — предложил я. — Необязательно ждать, когда к вам придут.

Элизабет Бек покачала головой.

— Это было бы равносильно самоубийству. Для меня и для Ричарда.

— Как это будет в том случае, если вы станете говорить так обо мне с кем бы то ни было. Помните, я тихо не уйду. Кто-то пострадает. Возможно, вы с Ричардом.

Она улыбнулась.

— Вы опять со мной торгуетесь?

— Опять предупреждаю вас, — уточнил я. — Полное разоблачение.

Элизабет Бек кивнула.

— Я умею держать язык за зубами, — сказала она.

Она доказала это, не сказав больше ни слова. Мы молча допили кофе и вернулись к машине. В дороге мы не разговаривали. Я вез Элизабет Бек домой, на север и на восток, ломая голову, что же я делаю: ношу бомбу с тикающим часовым механизмом или же отворачиваюсь от единственной помощи изнутри, на которую только могу рассчитывать.

Поли ждал за воротами. Судя по всему, он следил за дорогой из окна своего домика и вышел на улицу, как только увидел вдалеке нашу машину. Я сбросил скорость и остановился. Поли пристально оглядел меня. Затем уставился на Элизабет Бек.

— Отдайте мне пейджер, — сказал я.

— Не могу.

— Отдайте.

Поли отпер цепочку и распахнул ворота. Расстегнув сумочку, Элизабет протянула мне пейджер. Тронув машину вперед, я опустил свое стекло. Поравнявшись с Поли, собиравшимся закрывать ворота, остановился.

— Смотри! — окликнул его я.

Я швырнул пейджер под колеса машины. Бросок был выполнен левой рукой. Он получился слабым, и ему недоставало совершенства. Но с задачей я справился. Маленькая коробочка из черной пластмассы описала в воздухе дугу и шлепнулась прямо посреди дороги футах в двадцати перед машиной. Поли проводил ее взглядом и вдруг застыл, осознав, что это было.

— Эй! — воскликнул он.

Он шагнул за коробочкой. Я тронулся за ним. Я вдавил педаль газа в пол, завизжали покрышки и машина рванула с места. Я целился правым углом переднего бампера Поли под левое колено. Мне это едва не удалось. Но он оказался невероятно проворным. Подхватив пейджер с асфальта, Поли отпрянул назад, и я проскочил мимо него в целом футе. Машина пронеслась вперед, и я не стал останавливаться. Прибавил газу, следя за Поли в зеркало. Он остался стоять на дорожке, провожая меня взглядом. Вокруг поднимался сизый дым от горелых покрышек. Я был страшно разочарован. Раз уж мне суждено драться с верзилой, который весит на двести футов больше меня, я бы предпочел, чтобы он выходил на поединок, предварительно покалеченный. Или, по крайней мере, чтобы он не был таким проворным.

Остановившись на кругу перед крыльцом, я выпустил Элизабет Бек из машины. Затем отогнал «линкольн» в гараж и направился на кухню, но тут меня перехватили Захария Бек и Джон Чепмен Дьюк. Они были возбуждены и шли быстро. Похоже, они были чем-то расстроены. Я решил, что меня ждет нагоняй за Поли. Но я ошибся.

— Энджел Долл пропал, — сказал Бек.

Я остановился. Ветер дул со стороны океана. Ленивый прибой сменился большими и шумными волнами, такими, какие встретили меня в первый вечер здесь. В воздухе висела водяная пыль.

— Последним он говорил с тобой, — сказал Бек. — После этого он запер контору и уехал, и с тех пор его нигде не видели.

— Что он хотел от тебя? — спросил Дьюк.

— Не знаю, — ответил я.

— Не знаешь? Вы же пробыли вместе пять минут!

Я кивнул.

— Долл проводил меня в кабинку на складе.

— И.

— И все. Он собрался было о чем-то заговорить, но тут зазвонил его сотовый телефон.

— Кто ему звонил?

Я пожал плечами.

— Откуда я могу знать? Но это было что-то важное. Долл все пять минут проговорил по телефону. Он заставлял ждать меня и вас, так что в конце концов я встал и вернулся к вам.

— О чем он говорил по телефону?

— Я не прислушивался. Это было бы невежливо.

— Ты слышал какие-либо имена? — спросил Бек.

Повернувшись к нему, я снова покачал головой.

— Никаких имен. Однако Долл хорошо знал звонившего. Это было очевидно. Вообще-то, Долл не столько говорил, сколько слушал. Мне показалось, он выслушивает какие-то инструкции.

— Какие инструкции?

— Понятия не имею.

— И это было что-то важное?

— Мне так показалось. Долл начисто забыл про меня.

Он даже не попытался остановить меня, когда я направился к выходу.

— Это все, что тебе известно?

— Я предположил, они обсуждали какой-то план. План действий на следующий день.

— То есть на сегодня?

Я снова пожал плечами.

— Я могу только строить догадки. Разговор был односторонним.

— Чертовски замечательно, — буркнул Дьюк. — Знаешь, ты нам очень помог!

Бек отвернулся к океану.

— Значит, Доллу срочно позвонили на сотовый, после чего он запер контору и уехал. Это все, что ты можешь нам сказать?

— Я не видел, как он запирал контору, — возразил я. — И не видел, как он уезжал. Когда я уходил, Долл все еще разговаривал по телефону.

— Несомненно, он все запер, — заметил Бек. — И, несомненно, он уехал. Сегодня утром все было в полном порядке.

Я промолчал. Повернувшись на девяносто градусов, Бек уставился на восток. Налетевший с моря ветер облепил его одежду вокруг тела. Бек переступил с места на место, постукивая носками ботинок о гальку, словно пытаясь согреться.

— Только этого нам сейчас не хватало, — сказал он. — Честное слово, только этого нам не хватало.

Я молчал. Разом развернувшись, Бек и Дьюк направились назад в дом, оставив меня одного.

Я с ног валился от усталости, но отдохнуть мне было не суждено. Это было очевидно. В воздухе висело напряжение, и размеренная рутина, которую я наблюдал в течение двух предыдущих вечеров, отправилась ко всем чертям. На кухне не было еды. Никакого ужина. Кухарки тоже не было. Из коридора постоянно доносились шаги. На кухню заглянул Дьюк и, пройдя мимо меня, вышел через дверь черного входа. У него в руках была большая синяя спортивная сумка. Я вышел следом за ним и, остановившись у угла особняка, проследил, что Дьюк зашел во второй гараж. Пять минут спустя оттуда выехал задом черный «линкольн». Я отметил, что Дьюк успел сменить номерные знаки. Прошлой ночью я видел шестизначные номера штата Мэн. Теперь это были семизначные номера Нью-Йорка. Вернувшись на кухню, я стал искать кофе. Наконец мне удалось найти кофеварку, но фильтровальной бумаги нигде не было. В конце концов я решил остановиться на стакане простой воды. Я успел выпить половину, когда на кухню зашел Век. У него в руках тоже была спортивная сумка. По тому, как она оттягивала ручки, и по грохоту, который раздался, когда Бек задел ей себя по ноге, я заключил, что в сумке лежат тяжелые металлические предметы. Возможно, пистолеты. Как минимум, два.

— Выводи «кадиллак», — бросил Бек. — Живо. Захватишь меня у крыльца.

Достав из кармана ключи, он бросил их на стол передо мной. Затем нагнулся и расстегнул сумку. Достал пару номеров штата Нью-Йорк и отвертку. Протянул все это мне.

— Но сначала поставишь вот это.

Я успел увидеть в сумке оружие. Два пистолета-пулемета «Хеклер и Кох» МП-5К, короткие, толстые, черные, с большими литыми пластмассовыми рукоятками. Футуристическое оружие из фантастического боевика.

— Куда мы поедем? — спросил я.

— Следом за Дьюком в Хартфорд, штат Коннектикут, — сказал Бек. — Не забыл, у нас там кое-какие дела?

Застегнув молнию сумки, он встал и вышел в коридор. Какое-то мгновение я сидел неподвижно. Затем поднял стакан воды, приветствуя голую стену напротив.

— За кровавые войны и смертельные болезни, — сказал я сам себе.