"Бойцовский Клуб" - читать интересную книгу автора (Паланик Чак)

26

Старая поговорка, что убивают тех, кого любят, верна. Верно и обратное утверждение.

Еще как верно.

Этим утром я отправился на работу и увидел полицейское оцепление между зданием, в котором я работал, и автомобильной стоянкой. Полицейские останавливали и допрашивали людей, с которыми я работал. Всех, кто попадался им.

Я даже не стал сходить с автобуса.

Я – Холодный Пот Джо.

Из окна автобуса я вижу, что окно-стена на четвертом этаже моего офисного здания выбито, а внутри пожарный в грязно-желтой робе отковыривает обгоревшую панель подвесного потолка. Дымящийся стол показывается из окна, толкаемый двумя пожарными, а затем падает вниз с высоты четвертого этажа, ударяясь об асфальт почти бесшумно, но очень эффектно.

Стол разваливается на части, которые продолжают дымиться.

Я – Комок В Желудке Джо.

Это мой стол.

Я знаю, что мой начальник мертв.

Три способа приготовления напалма. Я знаю, что Тайлер собирался убить моего начальника. Вот почему мои руки пахли бензином, вот почему я сказал, что хочу уйти с работы. Я сам разрешил ему. Будь как дома.

Убей моего начальника.

Тайлер, Тайлер.

Я знаю, что взорвался компьютер.

Я знаю это, потому что это знает Тайлер.

Я не хочу этого знать, но я знаю, как просверлить тонким сверлом для ювелирных работ крошечное отверстие в трубке монитора. Все обезьянки-астронавты знают это. Я распечатал заметки Тайлера. Это новая версия бомбы-лампочки, когда просверливают отверстие в лампочке и заливают через него бензин. Отверстие заклеивают воском или силиконом, затем вкручивают лампочку в патрон и ждут, пока кто-нибудь не войдет в комнату и не включит свет.

Трубка в мониторе вмещает гораздо больше бензина, чем лампочка.

Сначала нужно убрать пластиковую рамку вокруг катодно-лучевой трубки или же можно действовать через вентиляционные прорези в верхней панели монитора.

Но еще до этого необходимо отключить монитор от сети и от компьютера.

Телевизор тоже подойдет.

Надо помнить о том, что малейшая искра – даже статическое электричество от синтетического коврового покрытия – и вам конец. Вы превратитесь в комок горящей и визжащей плоти.

В катодно-лучевой трубке может сохраняться остаточное напряжение до трехсот вольт, так что разрядите главный конденсатор при помощи отвертки. Если в процессе этого вам пришел конец, значит, вы использовали отвертку с неизолированной ручкой.

Внутри трубки вакуум, так что, просверлив ее, вы услышите легкий свист – это воздух заполняет трубку изнутри.

Рассверлите проделанное отверстие при помощи сверл с увеличивающимся диаметром, пока в него не начнет входить воронка. Затем заполните трубку взрывчатым или легковоспламеняющимся веществом на ваш вкус. Неплох в этом случае самодельный напалм. Бензин, смешанный с замороженным концентратом апельсинового сока или с кошачьим дерьмом.

Замечательно взрывается также смесь марганцовки и сахарной пудры. Суть в том, чтобы смешать хорошо горящее вещество с тем, которое обеспечивает большое количество кислорода для горения. Если горение идет достаточно быстро, то его называют взрывом.

Перекись бария и цинковая пыль.

Аммиачная селитра и алюминиевый порошок.

Nouvelle cuisine анархии.

Нитрат бария под соусом из серы и древесного угля. Отличный порох.

Bon appetit.

Наполните всем этим компьютерный монитор, и когда кто-нибудь включит компьютер, у него под носом взорвутся пара-другая килограммов пороха.

Беда в том, что я немного любил своего начальника.

Если ты американец мужского пола и христианского вероисповедания, то твой отец – это модель твоего Бога. Иногда отца тебе может заменить карьера.

А вот Тайлер моего начальника не любил.

Полиция ищет меня. Я последним покинул здание в пятницу вечером. Я проснулся за рабочим столом, с влажным пятном от моего сонного дыхания на столешнице и голосом Тайлера в телефонной трубке, который сказал мне:

– Выйди на улицу. У нас есть машина.

«Кадиллак».

Мои руки все еще пахли бензином.

Автомеханик из бойцовского клуба спросил меня, что я хотел бы сделать перед смертью. Я сказал, что хочу уйти с работы. Я сам разрешил Тайлеру. Будь как дома. Убей моего начальника.

Я доезжаю на автобусе до конечной остановки, большой, покрытой щебнем площадки, откуда пригородные автобусы отправляются в разные стороны по дорогам, разбегающимся между пустых автостоянок и вспаханных полей. Водитель достает пакет с завтраком и термос, и смотрит на меня через зеркало над его головой.

Я думаю, где бы мне спрятаться так, чтобы копы меня не нашли. С заднего сиденья я вижу, что, кроме меня и водителя, в автобусе находится еще человек двадцать. Я насчитал двадцать голов.

Двадцать выбритых налысо голов.

Водитель поворачивается в кресле и обращается ко мне:

– Мистер Дерден, сэр! Я восхищен тем, что вы делаете.

Я никогда не видел его прежде.

– Вы должны простить меня, сэр, – говорит водитель, – но в комитете мне сказали, что вы сами велели поступать подобным образом.

Бритые головы поворачиваются к тебе одна за другой. Затем один за другим бойцы встают. У одного в руках тряпка, от которой несет эфиром. Тот, который ближе всего к тебе, держит в руке охотничий нож. Это автомеханик из бойцовского клуба.

– Вы – смельчак, сэр, – говорит водитель, – вы назначили домашнее задание сами себе.

Механик говорит водителю:

– Заткнись. Стой на стреме и не болтай.

В руке у одного из обезьянок-астронавтов резиновая лента. Ты знаешь, что сейчас тебе стянут яйца. Обезьянки начинают двигаться по проходу к тебе.

Механик говорит:

– Вы же знаете правила, мистер Дерден. Вы же сами сказали. Вы сказали, что если кто-нибудь попытается закрыть клуб, даже вы сами, то ему отрежут яйца.

Помидоры.

Абрикосы.

Шары.

Huevos.

Представь только, как лучшая часть тебя лежит в пластиковом мешке в морозильнике на Бумажной улице.

– Вы же знаете: сопротивление бесполезно, – говорит механик.

Водитель смотрит в зеркало и жует свой сандвич.

Полицейская сирена завывает где-то вблизи. Вдалеке, в поле, тарахтит трактор. Птицы. Заднее окно в автобусе наполовину открыто. Облака. Высокая трава на краю автобусной площадки. Пчелы или мухи гудят в траве.

– Сейчас мы сделаем небольшую операцию, – говорит автомеханик из бойцовского клуба. – На этот раз это не просто угроза, мистер Дерден. На этот раз мы их отрежем.

Водитель автобуса говорит:

– Это копы.

Сирена воет уже где-то перед самым автобусом.

Итак, с кем же мне придется бороться?

Полицейский автомобиль подъезжает к автобусу, мигая красными и синими огнями, и кто-то кричит снаружи:

– Всем оставаться на месте!

И я спасен.

Вроде бы.

Я могу рассказать копам про Тайлера. Я расскажу им все про бойцовский клуб. Меня, скорее всего, посадят, но тогда уже «Проект Разгром» станет их проблемой, и мне не придется больше смотреть на этот острый нож.

Полицейские взбегают по ступенькам в автобус, и первый из них спрашивает:

– Уже отрезали?

Второй добавляет:

– Режьте скорее, выписан ордер на его арест.

Затем он приподнимает фуражку и говорит:

– Ничего личного, мистер Дерден. Очень рад, наконец, познакомиться с вами.

Вы совершаете огромную ошибку, говорю я.

Механик говорит:

– Вы нас предупреждали, что скажете именно это.

Я – не Тайлер Дерден.

– И на этот счет вы нас предупреждали.

Я меняю правила. Пусть бойцовский клуб существует, но отныне мы никого и никогда не будем кастрировать.

– Так, так, так, – говорит механик.

Он уже находится на полпути ко мне и по-прежнему сжимает в руках острый нож.

– Вы сказали, что именно это и будете говорить.

Ладно, я – Тайлер Дерден. Он самый. Я – Тайлер Дерден и я диктую правила, и я приказываю вам: уберите нож!

Механик вполоборота спрашивает кого-то из идущих сзади:

– Какой у нас рекорд на сегодняшний день?

Ему отвечают:

– Четыре минуты.

Механик спрашивает:

– А сейчас кто-нибудь засек время?

Оба полицейских стоят у передней двери автобуса. Один смотрит на часы и говорит:

– Обожди чуток. Сейчас стрелка дойдет до двенадцати и тогда – валяй.

Коп говорит:

– Девять. Восемь. Семь.

Я выпрыгиваю в полуоткрытое окно. Я падаю животом на стекло в металлической раме, а у меня за спиной механик восклицает:

– Мистер Дерден, не портите нам результат!

Свисая из окна, я цепляюсь руками за черную резину задней покрышки. Мне удается ухватиться за обод, и я пытаюсь вытянуть себя из окна. Кто-то держит меня за ногу. Я кричу маленькому трактору вдали:

– Эй! Эй, там!

Кровь прилила к моей голове, потому что я вишу кверху ногами. Я тяну себя в одну сторону, но руки, ухватившие меня за щиколотки, тянут меня в другую. Галстук плещется и бьет меня по лицу. Пряжка моего ремня за что-то зацепилась. Пчелы, мухи и трава в дюймах от моего лица, и я кричу:

– Эй, там!

Руки, вцепившиеся в мои штаны, начинают стягивать их вместе с ремнем.

Кто-то внутри кричит:

– Прошла минута!

Ботинки спадают с моих ног.

Ремень вместе с пряжкой исчезает внутри окна.

Чьи-то руки крепко держат мои ноги. Горячее стекло окна жжет мне живот. Белая рубашка пузырем окутывает плечи и голову. Я по-прежнему цепляюсь руками за обод колеса и кричу:

– Эй, там!

Мои ноги сложены и вытянуты. Брюки кто-то стянул с меня совсем. Солнце греет мне задницу своими лучами.

Кровь стучит у меня в висках, глаза выпучены от давления, все, что я вижу – это белая рубашка, висящая колоколом вокруг моей головы. Где-то вдалеке тарахтит трактор. Гудят пчелы. Где-то. На расстоянии миллиона миль. Где-то на расстоянии миллиона миль позади кто-то выкрикивает:

– Две минуты!

Чья-то рука, скользит у меня между ног.

– Не делайте ему больно, – говорит кто-то.

Руки, которые держат меня за щиколотки, находятся от меня на расстоянии миллиона миль. Представьте себе, что они находятся в конце длинной-длинной дороги. Направленная медитация.

Не надо представлять, что металлическая окантовка окна – это тонкий, острый нож, который вспарывает вам живот.

Не надо представлять, как люди в черном разводят ваши ноги в стороны.

В миллионе, квадриллионе миль от тебя грубая, теплая рука ухватывает тебя за основание корня, и что-то начинает давить все сильнее, сильнее и сильнее.

Резиновая лента.

Вы в Ирландии.

Вы в бойцовском клубе.

Вы на работе.

Вы где угодно, но не здесь.

– Три минуты!

Кто-то вдалеке кричит:

– Вы же сами говорили, мистер Дерден: «Не вставайте на пути у бойцовского клуба».

Теплая рука прикасается к тебе. За ней следует холодный кончик ножа.

Другая рука обнимает тебя за плечи.

Это – терапевтический телесный контакт.

Время объятий.

Тряпка с эфиром прижимается к твоему рту и носу.

А затем – ничего. Даже меньше, чем ничего. Забытье.