ТЕЛЕГРАММА

Сегодня после занятий в бассейне Антон не бежал, а мчался домой. Дождь хлестал ему в лицо. Сердитые капли, пузырясь и подскакивая, прыгали по мокрому тротуару и по лужам мостовой. Но ничего этого Антон не замечал. Радость его была слишком велика. Даже две радости… Дождь? Да стоит ли обращать внимание на такую мелочь, как осенний дождь?

Наконец, наконец-то он будет участвовать в настоящем соревновании!

Сегодня к концу урока в бассейне, когда он только что вышел из воды, Зоя Ивановна ему сказала:

- Сядем-ка, Антон. Поговорим…

Так у них часто бывало: они подробно разбирали каждое только что прошедшее занятие. Зоя Ивановна указывала Антону на ошибки, хвалила его, если было за что похвалить.

И на этот раз они тоже сели на скамью у выхода из бассейна. На плечах Антона лежало широкое мохнатое полотенце, а по груди, одна догоняя другую, еще скатывались прозрачные капельки воды. Как обычно после плавания, он чувствовал себя каким-то собранным и сильным. Здесь, в бассейне, Антон был всегда подтянут, дисциплинирован.

- Сегодня я показала тебя главному тренеру, - начала разговор Зоя Ивановна.

От неожиданности Антон оторопел. Как! Его показывали главному тренеру? Главному тренеру бассейна?

Главный тренер для Антона был значительным лицом. Антон знал, что главный тренер обычно сидит в своей нависшей над бассейном стеклянной комнате, откуда виден весь бассейн, и все его голубые дорожки, и трамплины для прыжков, и "лягушатник" для ребят, не умеющих плавать, и обе трибуны, и скамьи, идущие вдоль этих трибун. Иногда, заметив свет в стеклянной комнате над бассейном (значит, главный тренер там, у себя!), Антон мечтал, чтобы тот последил за ним взглядом, обратил бы внимание, как четко он, Антон, вспенивая ногами воду, несется по своей дорожке с одного конца бассейна на другой.

Чтобы поглядел, как Антон умеет, чуть коснувшись ладонью белой отвесной стены, сделать быстрый и упругий поворот и, с силой оттолкнувшись от стены ногами, стремительно, весь погруженный в воду, мчаться уже в противоположном направлении. И может быть, увидев его в воде, главный тренер захотел бы узнать, кто он.

Дальше этого мечтания Антона уже не шли.

А сегодня вдруг, оказывается, главный тренер наблюдал за тем, как он плавает!

В замешательстве глядя на Зою Ивановну, Антон начал бормотать:

- Как же?… Ведь я… сегодня я его не видел! Зоя Ивановна улыбнулась:

- Важно, что он тебя видел. Так вот… - И она как бы запнулась, подбирая нужное слово.

Антон испугался: а что, если главный тренер недоволен его успехами? Вдруг им что-то было сделано не так?…

- В общем, - помолчав, сказала Зоя Ивановна, - в общем, он нашел, что плаваешь ты хорошо.

"Хорошо?"

Горячий румянец залил щеки Антона.

- Но считает… - продолжала Зоя Ивановна. Антон весь превратился в слух.

- Но он считает, что у тебя есть существенные ошибки. Ты начинаешь вдох, не сделав полного выдоха, и поэтому тебе трудно плыть. Понятно?

Антон напряженно кивнул.

- Это первое. А второе: левая рука во время поворота головы вроде бы задерживается у головы… Ты загребаешь вправо. Об этом и я тебе много раз говорила…

Да, верно, Зоя Ивановна не раз ему это говорила. Но очень трудно за всем уследить, когда находишься в воде.

- Короче говоря, главный тренер со мной согласился, что тебя уже можно допустить к соревнованиям.

- Главный тренер знает, как моя фамилия? - и веря и не веря услышанному, тихо, вполголоса, спросил Антон.

- Конечно.

- И как меня зовут?

- Смешной ты, право. Разве в этом дело? Да, конечно, дело-то не в этом!

- Я буду каждый день тренироваться! - с внезапным оживлением сказал Антон. - Каждый, каждый день!

- Обязательно. К двум часам будешь сюда приходить. Сможешь?

- Смогу.

- А что у тебя в школе? Двоек-то нет?

Антон яростно замотал головой. Чего там двойки! У него в этой четверти и троек не будет. Последний диктант им написан без единой ошибки. На пятерку. Честное слово! Если Зоя Ивановна не верит, он может даже принести сюда тетрадь.

- Зачем? Я верю тебе… Значит, условились? - вставая со скамьи, закончила Зоя Ивановна. - К соревнованиям начнем готовиться с завтрашнего дня.

И вот сейчас, торжествуя, Антон не шел, а летел домой. Будто бы счастливый ветер нес его. Пусть дождь, пусть непогода - все равно!

Для ликования у него была и другая причина: он был уверен, что сегодня приехал отец. Сколько времени от папы не было ни телеграмм, ни писем. И вот он взял да и нагрянул к ним из экспедиции без всякого предупреждения!

Дело в том, что сегодня по пути в бассейн Антон вдруг увидел на проспекте дядю Пашу. Нет, он не мог ошибиться. Это был именно дядя Паша - Павел Васильевич, один из сотрудников той же экспедиции.

Павел Васильевич сошел с троллейбуса на своей остановке, как раз напротив переулка, где он жил. На плечах огромнейший рюкзак, в руках здоровый чемоданище, а на голове такая малюсенькая шапчонка, сдвинутая на затылок. Это он. Ни с кем его не спутаешь. К тому же, и очки с толстыми стеклами. Папа их "окулярами" называет. "Ваши окуляры не забудьте, Павел Васильевич!" - говорит ему папа, если, уходя, дядя Паша оставляет очки у них на столе. И роста высоченного. Кроме него, таких людей на свете больше нет!

Антон рванулся, чтобы подбежать к Павлу Васильевичу, но тут дорогу ему загородил поток машин. Они катились друг за другом - самосвалы, автобусы, такси. А когда вспыхнул зеленый светофор, дяди Паши уже не было видно.

Но он в Москве! Это точно.

Ну, а раз дядя Паша в Москве, значит, и папа приехал. Они всегда из экспедиций возвращаются вместе.

И порадуется же папа, когда узнает, что Антон готовится к соревнованию! Поглядит теперь, как он кролем идет…

Вбежав в дом, Антон кинулся через кухню прямо к их комнате. Рывком дернул на себя дверь. Чуть не крикнул: "Папа, знаю, что ты здесь!…"

Но дверь была буднично заперта на ключ.

Лишь из комнаты соседки раздался ворчливый голос:

- Телеграммы-то не видишь, что ли?

Тут Антон увидел белый прямоугольничек, лежащий на краю кухонного стола. Схватил его. Из Барнаула телеграмма. От отца, от папы.

Раскрыв телеграфный бланк еще влажными от дождя пальцами, он прочел:

"Экспедиция задерживается. Обнимаю. Целую".

И все.