"Дорога к Приграничью" - читать интересную книгу автора (Чандлер Бертрам)

Глава 17

«Эпсилон Секстана» по-прежнему мчался сквозь темные измерения, сквозь пространство и время. Но на борту время не утратило своей власти. Хронометр отсчитывал минуты и секунды подчиняя этот маленький рукотворный мирок самому могущественному богу Вселенной, в которого верили даже служители науки — Часам. В рубке и двигательном отсеке сменялись вахты, в положенное время еда появлялась и исчезала в желудках людей. Мало-помалу даже промежутки между дежурствами перестали казаться бесконечными. Кто-то нашел шахматы, кто-то достал карты и организовал школу бриджа.

И лишь одному роду развлечений, самому древнему и самому приятному из всех, не уделялось никакого внимания — к великому огорчению Граймса. Много раз мичман заговаривал об этом с Джейн, но она только поднимала его на смех. Он попытался настаивать — но только все испортил. Как заметила сама Джейн, он вел себя точно осел, которому дали попробовать морковку, а потом почему-то отобрали… Наверно, он действительно был ослом. Вот и все.

Что же все-таки произошло? Граймс часами ломал голову, но так и не мог понять. Он был молод и не слишком опытен в отношении женщин — точнее, отношений женщин и мужчин. Но Джейн просто не могла заинтересоваться кем-то другим, пусть даже мимолетно — одним из механиков или тем более псиоником, вялым тщедушным юнцом. Он не верил — и, как ни странно, был абсолютно прав.

«Э.С.» был очень неплохо оборудован для корабля своего класса. Помимо обычного интеркома, на нем была установлена видеосвязь. В случае крайней необходимости капитан или вахтенный офицер, повернув тумблер, мог увидеть, что происходит в любом отсеке корабля. На панели управления большими красными буквами значилось: «Только в случае чрезвычайных обстоятельств». Граймс не знал, каково наказание за самовольное пользование аппаратом на торговых судах — но на военном флоте за такое полагалось позорное увольнение с полным разжалованием. Когда людям — мужчинам и женщинам — приходится долгое время жить и работать в замкнутом пространстве, право на уединение начинает цениться очень высоко.

Граймс дежурил в рубке.

Когда он заступал на вахту, дежурство обещало быть таким же скучным, как и всегда. Все, что требовалось от вахтенного — не заснуть. Граймс не спал. Он пронес в рубку книжку, спрятав ее под рубашкой, и какое-то время развлекался чтением. Затем, по примеру отчисленных поколений скучающих вахтенных офицеров, принялся за трехмерные крестики-нолики в пространственном модуляторе — правая рука против левой. Левая рука заметно опережала правую, когда услышал характерное дребезжание. Граймс тут же очистил модулятор и посмотрел на панель шлюзовых индикаторов. Ничего. И тут мичман сообразил, что это сигнал интеркома.

— Рубка слушает, — сказал он в микрофон.

— Офицер псионической связи. Я у себя. Я… мне очень плохо, мистер Граймс.

— С чего это вдруг? — саркастически поинтересовался Граймс.

— Я… я задыхаюсь.

— Что-то с вентиляцией?

— Нет. НЕТ. Это похоже на… толстое одеяло, пропитанное ледяной водой… Не можешь двигаться… не можешь кричать… не можешь слышать … Совсем как тогда…

— Когда? — фыркнул Граймс.

И тут взревел зуммер. На сигнальной панели вспыхнул красный огонек. Ответ был очевиден и не требовал пояснений.

Мичман включил сигнал тревоги. Наконец-то противник. По всему кораблю заливались сирены, истошно верещали зуммеры. Граймс поспешно освободил кресло пилота и перелез в соседнее, откуда можно было вести огонь. Но где Старик? Где капитан Крейвен? Настал момент, которого он так долго ждал, ради которого столько раз нарушал все писаные и неписаные правила… Черт подери, куда он провалился?

Может быть, он беспомощно дрейфует по своей каюте? Внезапно разбуженный человек может случайно удариться головой и потерять сознание. Если это так, придется вызвать Джейн — она как раз должна быть в госпитале — и попросить оказать капитану первую помощь. Но времени терять нельзя.

Мичман дотянулся до тумблера и включил видеосвязь с каютой капитана. Экран замерцал… и Граймс в немом ужасе уставился на картину, которая предстала его взгляду. Главный предмет композиции скромно именовался обнаженной женской натурой, вернее, был таковой секунду назад. Ибо Джейн одевалась очень поспешно — в иной ситуации эта поспешность могла показаться комичной. Капитана не было — по крайней мере, на экране.

— Ах ты, подлый похотливый щенок! — свирепо прошипел капитан за спиной у Граймса. — А ну, выключи эту чертову штуку! — он возвысил голос. — Я с тобой разберусь, когда все закончится.

— Но, сэр…

— Выключай, я сказал!

Весь пунцовый от стыда, Граймс выключил экран и тупо уставился на кнопки своей контрольной панели, борясь с тошнотой.

Значит все это время он воображал себя рыцарем и собирался бивать для своей дамы драконов. А она… Пожалуй, эту мысль не стоило заканчивать.

— Капитан, они пытаются синхронизироваться! — доложил по интеркому один из механиков. — Как в прошлый раз. Случайная прецессия, сэр?

— Нет. Манншенн — стоп.

— Остановить Движитель? — недоверчиво переспросил «имам».

— Вы же слышали… Вырубайте! — гаркнул Крейвен, затем повернулся к Граймсу: — А вы какого дьявола ждете?

Мичман знал, что надо делать: он отрабатывал это много раз. Руки сами скользнули по панели. Через отверстия во внешней оболочке вырвалось облако отражающего газа — как раз вовремя, чтобы отразить удар лазеров. В рубке стало жарко… или это лишь показалось? За иллюминаторами клубились сгустки огненного тумана.

Теперь на экране появились две мишени. Но Движитель все еще работал — значит, пускать ракеты нельзя. Использовать газ-эмиттер второй раз тоже рискованно… И вдруг экраны потемнели: это означало, что уровни темпоральной прецессии охотников и жертвы больше не синхронны. Фрегаты не сумели удержать судно полями, как в прошлый раз. Зато в нормальном ПВК синхронизация не нужна — и охотники обнаружат, что добыча обзавелась зубами и когтями.

Тонкий вой гироскопов превратился в едва слышный свист и стих. Появилось обычное чувство пространственно-временной дезориентации.

Крейвен не колебался ни секунды и запустил инерционный двигатель, разгоняя судно. Он не убегал, но стремился создать иллюзию бегства, заманивал, а не уклонялся от боя. Но если вальдегренские капитаны по-прежнему считают «Эпсилон Секстана» безобидным и беспомощным торговцем — в конце концов, «антилазер» можно приобрести на вполне законных основаниях — им предстояло жестоко поплатиться за самоуверенность.

Граймс напряженно вглядывался в экран заднего обзора. И вдруг за кормой, в сотне километров, появились два светящихся пятна. Вот они начали расти, приближаться… Граймс доложил капитану.

— Приготовиться к ускорению. Реактивный — готовь! — приказал Крейвен.

Это был еще один акт заранее продуманней инсценировки — последний отчаянный выброс массы, который может лишь отсрочить неизбежную развязку. Вид из рубки фрегата, должно быть, просто бесподобный.

— Реактивн' готов, — доложил по интеркому Бакстер.

— Благодарю. Капитан — всем отсекам. Отсчета не будет. Реактивный двигатель — пуск!

Уголком глаза Граймс заметил, как рука капитана потянулась к кнопке — и тут ускорение толчком вмяло мичмана в спинку кресла. Раздался рев, больше похожий на взрыв, и переборки задрожали.

— Должно выглядеть убедительно, — спокойно заметил Крейвен. — Надеюсь, мистер Бакстер умудрился не взорвать что-нибудь по-настоящему.

Теперь «Э.С.» шел лишь на инерционном двигателе, и два пятна на экране, которые только что почти исчезли, снова начали приближаться.

— Антилазер, — коротко проронил капитан.

— Но это же пустая трата энергии, сэр. Им и в голову не придет бить лазерами с такой дистанции.

— А еще им в голову не приходит, что на этом корыте есть эксперт по вооружению.

Облако газа снова вырвалось из сопел, быстро стекло за корму и рассеялось.

Крейвен взглянул на экраны и, нахмурившись, пробормотал:

— Что-то они тянут время. Топлива у них мало, что ли? Ладно, небольшой сбой инерционного нам не помешает, — он подмигнул Граймсу.

— Как скажете, сэр.

Мичман все еще не мог забыть обиды. «Подлый похотливый щенок»… Пусть теперь сам принимает решения.

— Приготовиться к невесомости, — спокойно скомандовал капитан. Неровное биение инерционного двигателя становилось все медленнее — и смолкло. Две минуты невесомости растянулись в бесконечность. Потом двигатель снова запустили, правда, лишь на пять минут. Вот и хорошо, пусть противник думает, что на судне неполадки. «Имамы» лезут из кожи вон, пытаясь оживить движок… А чего еще ожидать после такой переделки?

Корабль висел в пустоте. Конечно, каждую секунду он покрывал десятки миль… но по сравнению с преследователями, которые стремительно разгонялись, он был практически неподвижен. По чему фрегаты до сих пор не вышли на связь и не приказали сдаться? Передатчик «Эпсилона Секстана» работал, но из динамиков не доносилось ни звука, кроме шелеста и треска заряженных частиц. Граймс спросил об этом капитана.

— Они знают, кто мы такие, — мрачно усмехнулся Крейвен, — вернее, думают, что знают. И что мы знаем, кто такие они. После всего, что случилось — о каком милосердии может идти речь. Все что мы можем сделать — это снова запустить Манншенна. Но пока у нас на борту маяк, они все равно выйдут на нас, и никакая случайная прецессия нас не спасет.

Он снова рассмеялся.

— И их тоже ничто не спасет. Помилуй Боже эти маленькие черненькие сердца.

Граймс смотрел на экраны. Сорок километров, тридцать…

— АЛГЭ, сэр? — спросил он.

— Да. Теперь ваш ход.

В третий раз из сопел вырвался газ, плотным облаком окружив судно. Бросив взгляд на датчики внешних термометров, Крейвен спокойно заметил:

— Опять лазеры… Обшивка греется. И быстро.

В рубке действительно становилось жарко. Граймс нажал кнопку и открыл пусковые установки. Газовый экран не только защищал от лазеров, но и скрывал корабль от глаз наблюдателей. Противник не ожидает, что жертва вооружена.

Первый залп. Ракеты рванулись из своих гнезд, и корабль содрогнулся. Вот они — шесть крошечных точек на экранах. Их примитивный электронный интеллект решает лишь одну задачу — найти цель и уничтожить ее. Но его хватает на то, чтобы просчитать несложный маневр противника и слегка изменить курс, если останется топливо. Шесть ракет… вот их осталось четыре, потом одна. Последняя почти достигла цели. Вальдегренские фрегаты вновь пустили в ход свои лазеры — теперь для защиты.

— Не думаю, что они обстреляют нас ракетами, — спокойно заметил Крейвен. — Во всяком случае, пока. Им нужен груз, — он ухмыльнулся. — Но мы заставили их поволноваться.

Граймс не потрудился ответить. На панели снова вспыхнули индикаторы — значит, следующие шесть ракет готовы. Он еще не пускал в ход антиракеты. Может, немного поупражняться на больших мишенях? Но антиракет хватит только на три полных залпа, лазеров нет… Стоит ли зря расходовать боезапас?

Кто-то из астронавтов прозвал антиракеты «гадкими скотинками», и название прижилось. Они походили на противокорабельные ракеты — в той же мере, как терьер на мастиффа. Их боеголовки были меньше, но отличались большей надежностью. Возможно, АР были «умнее» больших ракет. Несколько дней назад, руководствуясь скорее смутными подозрениями, чем логическим анализом, Граймс позволил себе внести в их программу некоторые изменения.

Он нажал кнопку, активизируя новую программу, и дал залп. Судно снова вздрогнуло. Мичман видел, как крошечные точки быстро ползут по экрану, приближаясь к пятнам-мишеням. Они летели очень быстро, то и дело меняя курс, описывая сложные петли вокруг линии, соединяющей их с целью. Одну сбили лазером через десять секунд после залпа. Но остальные по-прежнему неслись вперед. Вальдегренские фрегаты напоминали людей, которые размахивают палками, отбиваясь от стаи мелких, но злобных созданий — роль палок исполняли лазеры. Разумеется, оставался выход, гарантирующий спасение — запустить Манншенна и уйти в искривленный континуум, куда ракеты, конечно, не последуют. Но вальдегренские капитаны, похоже, еще не до конца осознали, что их жертва уже не беззащитна — и более того, способна отвечать ударом на удар.

Еще две ракеты погасли, сбитые вражескими лазерами. Из уцелевших три упорно приближались к фрегату, который поравнялся с «Э.С.», а одна — к тому, что следовал в траверзе. Граймс выпустил новую партию антиракет, тут же дал полный залп противокорабельными… и напоследок, сообразив, что ракеты давно рассеяли газовое облако вокруг судна, включил газоэмиттер.

Крейвен издал торжествующий возглас. Три антиракеты наконец достигли цели. Три вспышки на корпусе фрегата обозначили попадание — похоже, у самых орудийных портов. Еще три ракеты были совсем близко, их нагоняли более яркие точки — противокорабельные ракеты. Конечно, серьезного урона антиракеты не нанесут, но вооружение наверняка пострадало, возможно даже, лазеры вышли из строя. В то же время достаточно одной ПКР, чтобы фрегат был уничтожен, а три…

Так и получилось.

Эта картина была доступна лишь всевидящему оку радаров. То, что тысячи электронов рисовали на флуоресцентных экранах, представляло собой лишь грубую схему — но и она впечатляла. Крупное световое пятно и шесть движущихся искр — три крошечных и три побольше — встретились. На экране возникла яркая бесформенная клякса, которая начала медленно расплываться, по том развалилась на части… Казалось, бледный огненный цветок лениво развернул лепестки — и облетел.

— А теперь номер два делает ноги, — саркастически объявил капитан Крейвен.

Так и получилось. Светящийся силуэт неприятельского фрегата исчез. По тусклому экрану скользили лишь несколько искр — ракеты, которые не успели попасть в цель. Они не могли сбить друг друга — это заложено в программу. Также они не могли развернуться и атаковать единственную доступную цель — «Эпсилон Секстана». Скорее всего, у них просто не хватило бы топлива. Но, увы, практика иногда опровергает теорию — известны случаи, когда корабли были уничтожены собственными ракетами.

Граймс нажал кнопку, отдавая команду на самоуничтожение.

— Будем подбирать уцелевших, сэр? — спросил он, указав на несколько ярких пятен на экране. — Если кто-то выжил…

— Если выжил, это их проблемы, — мстительно буркнул Крейвен. — Нам еще предстоит погоня за номером два.