"Суета с жемчугом" - читать интересную книгу автора (Чандлер Рэймонд)

Глава 3

В пять часов вечера я очнулся и обнаружил, что лежу на постели в своей голливудской квартире. Я с трудом повернул больную голову и увидел растянувшегося рядом Хенри Эйхельбергера в майке и брюках. Рядом на столике стояла едва початая двухлитровая бутылка виски «Старая плантация». Такая же бутылка валялась на полу, но совершенно пустая. По всей комнате была разбросана одежда, а ручку одного из кресел прожгли окурком.

Я осторожно ощупал себя. Мышцы живота ныли, челюсть с одной стороны основательно распухла. В остальном я был как новенький. Когда я поднялся с постели, голову пронзила острая боль, но я отрешился от нее и прямиком направился к бутылке, чтобы хорошенько к ней приложиться. Спиртное подействовало на меня самым благоприятным образом. Я почувствовал бодрость и готовность к любым приключениям. Подойдя к кровати, я крепко потряс Хенри за плечо.

– Проснись, мой друг, уже померкли краски дня. Хенри поднял голову:

– Что за чушь?.. А, это ты, Уолтер, привет. Как самочувствие?

– Великолепно! Ты отдохнул?

– Конечно.

Он спустил босые ступни на ковер и пятерней поправил свою светлую шевелюру.

– Мы прекрасно проводили время, пока ты не отрубился, – заметил он.Тогда и я прилег вздремнуть. Один не пью. С тобой все в порядке?

– Да, Хенри. Я в отличной форме. Это кстати, потому что нам предстоит работа.

Он добрался до бутылки и приник к ней ненадолго.

– Когда человек болен, ему необходимо лекарство, – изрек он затем и огляделся.

– Черт, мы так быстро с тобой накачались, что я даже не разглядел хорошенько, куда меня занесло. У тебя здесь недурно... Ничего себе – все белое: и телефон, и пишущая машинка. Что с тобой, приятель? Ты недавно принял первое причастие?

– Нет, просто дурацкая фантазия, – ответил я, сделав неопределенный жест рукой в воздухе.

Хенри подошел к столу, внимательно разглядел телефон, машинку и письменный прибор, каждая вещица в котором была помечена моими инициалами.

– Потрясающе сделано, – сказал Хенри, повернувшись ко мне.

– Да, неплохо, – скромно согласился с ним я.

– Так, ну и что теперь? Есть какие-нибудь идеи или сначала немного выпьем?

– Ты не ошибся, Хенри. Идея у меня есть, и с таким помощником, как ты, мне будет легко претворить ее в жизнь. Понимаешь, когда похищают столь дорогую вещь, как нитка жемчуга, об этом знает весь преступный мир.

Ворованный жемчуг очень трудно продать, потому что он не поддается, как другие драгоценности, огранке, и специалист всегда сможет опознать его.

Уголовники этого города уже должны были прийти в великое возбуждение. Нам не составит труда найти кого-то, кто передаст в заинтересованные круги, что мы готовы заплатить определенное вознаграждение, если ожерелье вернут.

– Для пьяного ты вполне связно излагаешь свои мысли, – сказал Хенри, снова взявшись за бутылку. – Но только ты забыл, по-моему, что жемчуг-то – липовый.

– По причинам чисто сентиментального характера я все равно готов заплатить за него.

Хенри отхлебнул немного виски и сказал:

– Все это понятно. Но с чего ты взял, что преступный мир, о котором ты здесь толкуешь, будет возиться со стекляшками?

– Мне всегда казалось, Хенри, что у преступников тоже должно быть чувство юмора. А ведь в этой ситуации кто-то может стать настоящим посмешищем.

– Да, что-то в этом есть. Можно себе представить, как обалдеет этот дурачок, когда узнает, что рисковал зря...

– В этом деле есть еще один аспект. Правда, если вор глуп, то это не имеет большого значения. Если же у него котелок хоть немного варит, все осложняется. Видишь ли, Хенри, миссис Пенраддок – очень гордая женщина. И живет она в весьма и весьма респектабельном районе. Если станет известно, что она носила ожерелье из фальшивых жемчужин, а тем более, если в прессу просочится хоть намек, что это то самое ожерелье, которое муж подарил ей к дню золотой свадьбы... Ну, ты сам все понимаешь, Хенри.

– Не думаю я, чтобы у этих воришек было в башке много извилин, – сказал Хенри, потирая в задумчивости подбородок. Потом он поднес ко рту большой палец руки и принялся ожесточенно грызть ноготь.

– Так, значит, шантаж... Что ж, все может быть. Правда, преступники редко меняют специализацию, но все равно – этот тип может пустить сплетню, а ею уже воспользуется кто-то другой. Между прочим, сколько ты готов выложить?

– Ста долларов, я считаю, было бы вполне достаточно, но, если возникнет торг, я готов повысить ставку до двухсот – именно такова стоимость копии ожерелья.

Хенри покачал головой и снова отхлебнул виски.

– Нет, – сказал он, – Нужно быть полным идиотом, чтобы подставляться за такие деньги. Ему проще будет загнать стекляшки.

– Но попытаться-то мы можем?

– Да, но как? К тому же у нас кончается горючее. Может, я слетаю?

В этот момент что-то шлепнулось у моей входной двери. Я открыл ее и подобрал с пола вечерний выпуск газеты. Вернувшись в комнату, я ткнул в нее пальцем и сказал:

– Вот. Готов держать пари на добрую кварту «Старой плантации», что ответ мы найдем здесь.

Я раскрыл газету на третьей полосе не без некоторого сомнения. Заметку я уже видел в более раннем выпуске, когда ждал в приемной агентства по найму, но не было уверенности, что ее дадут повторно в вечернем издании.

Однако мои ожидания оправдались. Заметку я нашел в той же колонке, что и раньше. Она была озаглавлена так:

ЛУ ГАНДЕСИ ДОПРОШЕН В СВЯЗИ С ПОХИЩЕНИЕМ ДРАГОЦЕННОСТЕЙ.

– Слушай, – сказал я Хенри и прочитал ему следующее:

quot;По звонку анонимного информатора вчера вечером в полицейский участок был доставлен и подвергнут интенсивному допросу Луис (Лу) Гандеси, владелец известной таверны на Спринг-стрит. Допрос касался серии дерзких ограблений, совершенных в последнее время в фешенебельных кварталах западной части нашего города. По предварительным оценкам добыча грабителей составила более 200 тысяч долларов в различного рода ювелирных украшениях. Гандеси был отпущен поздно ночью и отказался сообщить какие-либо детали репортерам.

Капитан полиции Уильям Норгаард заявил, что он не обнаружил доказательств связи Гандеси с грабителями. По его словам, звонок в полицию был скорее всего актом личной местиquot;.

Я сложил газету и швырнул ее на кровать.

– Твоя взяла, – сказал Хенри и передал мне бутылку. Сделав несколько больших глотков, я вернул ее.

– И что теперь, – спросил Хенри. – Пойдем брать за бока этого Гандеси?

– Он может быть очень опасен. Как ты думаешь, нам он по зубам?

Хенри презрительно усмехнулся.

– Не справиться с дешевым пижоном со Спринг-стрит? Жирным ублюдком с фальшивым рубином на мизинце? Да ты мне его только дай. Я его тебе наизнанку выверну. А вот выпивка у нас кончается. Здесь осталось не больше пинты,сказал он, разглядывая бутылку на свет.

– Пока хватит, – возразил я.

– Почему? Разве мы с тобой пьяные?

– Конечно нет. Но ведь у нас впереди трудный вечерок, помни об этом.

Сейчас пришло время побриться и переодеться. Думаю, нам нужно надеть смокинги. У меня найдется лишний для тебя. Мы ведь почти одного роста.

Вообще забавно, что два таких здоровяка объединились, правда? А смокинги потому, что дорогая одежда производит на простолюдинов впечатление.

– Хорошо придумано, – одобрил Хенри. – Они подумают, что мы с тобой бандиты, работающие на какую-то крупную фирму. А Гандеси может вообще с перепугу в штаны наделать.

На том и порешили. Пока Хенри принимал душ и брился, я позвонил Эллен Макинтош.

– О, Уолтер, я так рада, что ты позвонил! – воскликнула она. – Ты уже что-нибудь обнаружил?

– Пока нет, дорогая, – ответил я. – Но у меня есть идея, и мы с Хенри буквально вот сейчас примемся за ее осуществление.

– Хенри? Какой еще Хенри?

– Хенри Эйхельбергер, конечно же. Как быстро ты его забыла. Мы с ним теперь неразлучные друзья, и...

– Уолтер, ты опять пьешь? – резко перебила она.

– Нет, конечно. Хенри нельзя пить. Она фыркнула.

– А разве не Хенри украл ожерелье? – спросила она после затяжной паузы.

– Конечно же нет, дорогая. Он ушел, потому что влюбился в тебя.

– Кто, этот скот? Я уверена, Уолтер, что ты пил. Так вот, я с тобой больше не желаю разговаривать. Прощай, – и она с такой силой швырнула трубку, что этот звук звоном отдался в моем ухе.

Я опустился в кресло с бутылкой виски в руках и стал гадать, что я мог такого обидного ей сказать. Поскольку соображать мне было уже трудно, я утешался бутылкой, пока Хенри не вышел из ванной. В моем смокинге с галстуком-бабочкой на шее он выглядел весьма представительно, Когда мы вышли на улицу, было уже темно, но я был полон надежды и уверенности, хотя и расстроен немного тем, как говорила со мной по телефону Эллен Макинтош.