"ОПЕРАЦИЯ «АНДРАШИ»" - читать интересную книгу автора (Дэвидсон Бэзил)

Глава 16

Неожиданно Корнуэлл начал отдавать распоряжения.

Он стоял среди них, расставив ноги, покачиваясь, еще ошеломленный сном. Руки были судорожно прижаты к груди, лицо дергалось от нервного тика. Они чувствовали, что между ними и им легла непроходимая пропасть — в сером предрассветном сумраке он выглядел буйно помешанным: его золотистое лицо, все в засохшей грязи, нелепо гримасничало, пальцы впивались в локти, разгибались, снова скрючивались, темные глаза помутнели от мучительного презрения к себе.

Девушка не стала тратить время на отпирательства и сразу сама бросилась в нападение:

— Вы собирались их убить, и я их развязала.

Он прижал ладонь ко рту, пропуская мимо ушей слова и решения Корнуэлла, и рассудительно думал о том, что они ни разу не брились с тех пор, как ушли из виноградников над Нешковацем. Он упрямо цеплялся за эту бессмысленную мысль, выискивая в ней все оттенки смысла. Если бы у него была сигарета! Корнуэлл бормотал:

— Мы их догоним.

Девушка жестко нанесла ответный удар:

— Ну так чего же вы ждете?

— Мы их догоним. Они не могли уйти далеко. Он услышал, как Андраши сказал спокойно:

— Зачем, собственно, искать их? Ведь таким образом вы освободились от ответственности за них.

— Но не за вас. — Лицо Корнуэлла побелело от напряжения. Наступило короткое молчание. Затем Корнуэлл сказал:

— Даже предательство ничего не меняет.

— Мы вас не предавали, — возразил Андраши. — Вы бы сами предали себя. Или это сделали бы за вас вот они.

Но теперь на Корнуэлла этот довод уже не действовал. Он нетерпеливо отмахнулся от него.

— Том, мы догоним их еще в лесу. Вы остаетесь с этими двумя.

Он привскочил.

— Я пойду с вами. Пусть Митя останется. Корнуэлл сказал лихорадочно:

— Лейтенант Малиновский, прошу вас…

— Нет, — угрюмо перебил Митя. — Я иду с вами. А этих свяжем до нашего возвращения.

Из своего угла вышел Бора, про которого они забыли.

— Изловить их надо. До того, как они спустятся к Венацкой каменоломне, или после.

Том размотал веревки. И он же связал профессора Андраши и его дочь.

Усталость их не прошла, но они про нее забыли и спускались в долину бегом. Старый лес сменился кустарником и порослью лиственниц, а впереди все шире раскидывалась клубящаяся туманом равнина. Тут они перешли на быстрый шаг, и Бора уверенно повел их вперед, а потом там, где венацкий пост мог и должен был устроить засаду, резко повернул влево к лесу. Том слышал клокочущее дыхание Боры, заглушавшее даже хрип в его собственном горле. Они решились на неимоверный риск. Они отбросили золотую заповедь, Дэвидсон запрещавшую без разведки проходить там, где может быть засада. Но Бора торопливо шагал вниз по тропе, и они без колебаний следовали за ним.

Затем кустарник остался позади, и уже ничто не заслоняло равнины. Чуть ниже них легкая дымка висела над пологими лугами, которые переливались всеми зелеными и золотыми оттенками. Они находились на уровне Венацкой каменоломни, но ее загораживал от них лесистый гребень, который, как помнил Том с зимы, уходил вниз почти отвесной стеной из красного камня с путаницей дрока и вывороченных камней по верхнему краю. Немного в стороне, пока тоже невидимая, стояла контора каменоломни, где находились солдаты. Он остановился, потому что остановился Корнуэлл. Митя спросил:

— А мы их не упустили?

Бора покачал головой.

— Они останутся с постом и вызовут подкрепление. Там есть телефон.

Они молча ждали, что решит Корнуэлл. Он сказал глухо, глядя в землю:

— Я не имею права просить вас…

Митя торопливо перебил:

— Ясно. Куда нам идти, Бора?

Бора рванулся вперед, словно это движение подводило итог и давало оценку всей его жизни. Они побежали за ним вниз по круче, продираясь через заросли ежевики и терновника, и оказались прямо перед зданием конторы. Митя сразу же бросился в атаку.

Они начали заходить справа и слева, но Митя бежал прямо к окну, выходящему на склон, и все кончилось за две-три минуты. Том еще не успел осознать толком, что Митя благополучно добрался до окна, а первая граната уже разорвалась внутри конторы. Когда разорвалась вторая, они были рядом с Митей и вместе прыгнули в развороченное окно.

Внутри трое солдат стояли, подняв руки. От солдат они узнали, что двое из леса пришли сюда с полчаса назад и десять минут как уехали на грузовике. А они звонили в Емельянов Двор? Да, конечно, офицер сразу же позвонил.

Они вышли на крыльцо и увидели дорогу, которая, змеясь между деревьями, уходила к акварельно-зеленым и золотым лугам внизу. Оттуда утренний ветер неожиданно донес рев мотора. Затем шофер, очевидно, переключил передачу, и рев сменился ровным рокотом — грузовик теперь катил вниз по пологому склону, где кончались деревья. В Емельяновом Дворе он будет через четверть часа, а еще через четверть часа вернется с двадцатью солдатами. Том присел на каменное крыльцо, у нижней ступеньки которого начиналась дорога. Ему вдруг пришло в голову, что он даже не ищет выхода из положения. Выхода не было. Из двери выглянул Митя.

— Я их связал и перерезал телефонные провода. Мы идем обратно.

Том уже поднялся на ноги, когда из-за деревьев донесся щелчок выстрела. За ним последовал залп и наступила тишина. Они больше не слышали даже шума грузовика.

Бора словно восстал из мертвых.

— Наши! — закричал он, рубя воздух кулаком. — Да вы понимаете? Это же наши!

— Ну, так…

— Да-да, черт побери!

И он снова бежал за Корнуэллом, который бежал за Митей, который бежал за Борой. Но теперь у него на ногах выросли крылья. Ему казалось, что он вдруг вырвался из тьмы на яркий солнечный свет.

Потом они обогнули сосновую поросль и увидели грузовик. Рядом с ним в небрежных позах стояли пять-шесть человек. Один из них пошел к ним навстречу и приветственно взмахнул рукой.

Том догнал остальных и увидел тощего долговязого крестьянина в старой партизанской шапке, сдвинутой на затылок, с винтовкой, перекинутой через руку.

— Здравствуйте, товарищи, — церемонно сказал Станко.

Они толпились вокруг Станко, точно люди, вдруг обретшие свободу, хлопали его по спине, что-то выкрикивали.

Станко принимал все это невозмутимо — вздергивал брови, добродушно кивал.

— Ну, у нас кое-что для вас есть, товарищи.

Они наперебой трясли протянутую руку Станко, но молча, выжидая, чтобы первым заговорил Бора, и Том был этому рад. Однако Бора не торопился, тщательно следуя старинному обычаю, соблюдая достоинство. Наконец он задал вопрос:

— Откуда вы тут взялись?

Станко помедлил по-птичьи, в особой, присущей только ему манере. А потом сказал с безмятежным спокойствием, которое вселяло уверенность и бодрость:

— Оттуда.

И он ткнул большим пальцем в сторону равнины.

— А сколько вас?

— Нас трое.

— Всего трое? Мы ведь тут попали в переделку.

— Знаю.

И только теперь Бора спросил:

— Так вы их изловили?

— Он, черт его дери, не захотел остановиться. Пришлось стрелять, — сообщил Станко.

— Мы слышали.

— Вот и спустились?

— Да, мы спустились.

И ни одного лишнего слова, думал Том. Он готов был слушать их весь день.

Теперь они подошли к тем, кто стоял у грузовика: два молодых партизана, которых он видел на Главице, — Милай, так ведь? И Милован. И неизвестный человек в коричневой кожаной кепке и кожаной куртке — шофер грузовика, а у заднего борта, словно окаменелые, оба их пленных.

Бора говорил, словно человек, в которого вдохнули жизнь:

— Ну вот, капитан. Ну вот! Станко из отряда. Из нашего отряда, понимаете? Из отряда Плавы Горы. Они вернулись.

— Да нет, — сухо заметил Станко. — Нас всего трое. Я и два бойца.

Но это не охладило Бору:

— Связь восстанавливаете, верно?

— И связь, черт побери. И это тоже. А мы не знали, что с вами сталось. Думали, вы там, за Дунаем.

— Мы там и были, Станко. То есть не я, а они. Только они вернулись. И плохим был этот день.

— Плохим, говоришь?

— Хуже некуда. Марко погиб.

Станко замер на месте, посмотрел на Бору, пожевал губами, но ничего не сказал. Потом покачал головой и отвернулся. После некоторого молчания он заговорил:

— А эти двое? Что вы с ними будете делать?

Том подошел к Корнуэллу почти вплотную. Мгновение Корнуэлл и офицер смотрели друг другу в глаза, но за этим ничего не последовало.

Станко и Бора собирались действовать по всем правилам. Сначала они допросят шофера.

Тут явно не все было просто. Поманив его за собой, они отошли шагов на двадцать в сторону. Том спросил у Милована:

— Ну, как свиньи? Еще попадаются? Паренек расплылся до ушей.

— Да вот, всего две! — Он со смехом указал на пленных и затараторил: — Знаешь, Никола, мы ведь издалека пришли. Вчера ночью обходили Емельянов Двор. А Станко шагает себе в темноте и говорит, что хорошо дорогу знает, да только черта с два он ее знал, потому что мы… — Он оборвал фразу и дернул Корнуэлла за рукав. — Они вас зовут, капитан.

Том пошел за Корнуэлом туда, где Станко и Бора стояли с шофером грузовика. С ними пошел и Митя. Станко начал объяснять им про шофера, дюжего детину, который глядел на них с полным спокойствием, словно ему нечего было опасаться. Выяснилось, что он человек неплохой. Не то чтобы хороший, но, во всяком случае, не фашист. Наоборот, он иногда оказывал им кое-какую помощь.

— Это правда, — вставил Бора. — Мы его врагом не считаем.

— Так почему же он не остановился, когда вы подали знак?

— Тут, товарищ, такое дело вышло. Он говорит, что они держали его под прицелом. Ну а ведь мы хотели его остановить, только чтобы получить сведения…

— И правильно сделали, Станко! Это очень удачно вышло.

— И тут видим, что с ним еще эти двое. Корнуэлл спросил холодно:

— Куда он их вез?

— Он вам сам скажет, — ответил Станко. — Ну-ка давай говори.

Шофер повернул к Корнуэллу круглое загорелое лицо и сказал внушительно, со снисходительным сознанием собственной безупречности:

— Я их вез в Емельянов Двор, а то куда же? Они позвонили по телефону, что сбежали из Бешенова, понимаете? А я как раз там был, Ночевал там, понимаете?

— Они позвонили по телефону, вы говорите?

— Помощь вызывали, а то как же? Да вы что, мне не верите?

— Он врать не будет, капитан.

Шофер был возмущен:

— Конечно, не буду. Чего мне врать-то? — Он говорил, как человек, который при любых обстоятельствах всегда окажется на правильной стороне, просто потому, что такой уж он человек.

Но Бора пробасил:

— А если мы тебя отпустим, ты поедешь туда и все выложишь, так ведь? Станко, друг, по-моему, лучше бы взорвать грузовик.

Тут шофер заговорил быстро и с большой убедительностью:

— Да зачем это? Разве что вы хотите вовсе прикрыть каменоломню. Тут ведь других грузовиков нет. Ни в Илоке, ни в Руме. Уж я-то, — добавил он, словно предлагая полезные сведения коллеге, достойному его внимания, — уж я-то знаю.

Том открыл капот и крикнул Боре:

— Одну гранату вот сюда, и дело с концом!

Но Бора уже обрел свою обычную рассудительность.

— Ладно, Никола. Он человек неплохой. От него есть польза, а если взорвать грузовик, он останется без работы.

Совсем успокоившись, шофер одернул кожаную куртку.

— Верно. Зря портить и ломать никакого смысла нет.

— Так уж и нет? А мне сейчас хороший взрыв не помешал бы. Легче на душе стало бы. — Он покосился на Корнуэлла. — А у вас?

Но Корнуэлл читал какую-то записку. Несколько секунд она трепетала в его пальцах, а потом он поднял голову и повернулся к нему:

— Вот прочтите. Ее принес Станко.

Этот смятый листок содержал известия с базы. Четкие наклонные буквы слагались в слова и строчки, смысл которых был предельно ясен: «Лондон настоятельно требует, чтобы вы доставили профессора без дальнейших задержек. Согласно инструкциям базы, передав его мне, вы немедленно возвращаетесь в Италию. Они отказываются понять ваши долгие проволочки и отсутствие радиограмм. Очень сожалею, но я тут ни при чем. С приветом…» И подпись: «Майор Р. С. Шарп-Карсуэлл».

Он отдал листок Корнуэллу.

— Идиоты! Думают, наверное, что мы тут пьем и веселимся.

— Нет, Они просто хотят избавиться от меня.

— А, бросьте! И ведь передатчик в реке утопил я. Все равно он не работал бы.

Корнуэлл ответил, не повернув головы:

— Когда вернетесь туда, можете рассказать все это им, если хотите.

В тот момент он ничего не заметил. И ответил только:

— Само собой! И уж я найду, что им сказать!

Корнуэлл пристально вглядывался в изгиб дороги на горе, хотя серая петля там, где она исчезала среди деревьев на склоне, была пуста.

Шофер забрался в кабину, и грузовик тронулся, слегка задев пленных. Они растерянно оглянулись. Бора оттащил их к обочине. Из-за плеча Боры офицер закричал по-английски:

— Если вы намерены убить нас, так имейте мужество сделать это сами!

Корнуэлл словно не услышал. Шаркая по щебню, он медленно пересек полотно дороги, которое отделяло его от Боры.

— Мы поведем их с собой назад, Бора. Бора покачал головой.

— Я с вами не пойду. — Он пожал плечами. — Вы уж простите. Я пойду со Станко. Я останусь на нашей Плаве Горе.

Он стоял перед ними, виновато разводя руками, — могучий и в чем-то беспомощный великан.

— Я пойду со Станко, — повторил он. Корнуэлл засмеялся сухим неприятным смехом:

— Значит, даже ты, Бора…

Он умолк и нелепо прижал кулаки к груди. Офицер снова прокричал по-английски:

— Так убейте же нас, только сами. Да, сами!

И тут Корнуэлл сделал то, чего никто не ждал. Он ударил офицера по лицу — грязному, но все-таки холеному и наглому. Том увидел, как на воспаленные глаза офицера навернулись слезы боли. Несмотря на всю свою самоуверенность, он явно был уже на пределе. Как и они все.

— Ради бога! — Том повернулся к Станко. — Нет ли у вас чего-нибудь поесть?

Станко даже растерялся. Он энергично взмахнул длинной рукой.

— Милован! — крикнул он. — Тащи сюда припасы! Милован побежал к кустам у обочины и вернулся с сумкой.

Он попробовал уговорить Станко пойти с ними. Но тот твердо стоял на своем: у них приказ восстановить связь с восточным краем лесов, с Юрицей на том берегу, со всеми, кто уцелел. И все-таки он продолжал убеждать Станко. Да, конечно, это не так уж много — Станко и два его молодых бойца, но в эту минуту они были для них всем: единственным надежным контактом с системой коммуникаций, которая вела к горам и дальше, к остальному миру. Однако Станко твердо стоял на своем.

— Если хотите, вы можете пойти с нами, Никола. Ты и капитан.

— Нас пятеро.

— Пятеро? Куда мне пятерых? Это, Никола, слишком много.

Бора спросил:

— Отряд сейчас за железной дорогой, Станко? В предгорьях?

— Да, мы пришли оттуда. И Николе с капитаном лучше всего найти отряд. За железной дорогой. И сегодня же ночью.

Корнуэлл резко перебил их:

— Вы правы. Переход надо начать сегодня же. Станко вздернул подбородок, так что солнце озарило его багровые щеки.

— Вот это дело. Ну, раз вы решили…

Он перешел к необходимым частностям, и Том заметил, что слушает его с напряженным вниманием.

— До Емельянова Двора, — говорил Станко, отсчитывая мили изящным взлетом пальцев правой руки, — зам нужно будет ползти между Сушацем и Сишацем. Ползти по старому рву. Ты его знаешь, Митя. Ползти, только ползти, потому что на правом склоне и на левом склоне стоят часовые с ракетницами. И на обоих склонах по пулемету. — Станко раскинул руки. — Но если вы будете ползти совсем тихо, без единого звука, они вас не увидят и не услышат, понимаете? Ну а когда вы проберетесь между Сушацем и Сишацем, тогда бегите к каналу, понимаете? Вы должны бежать, потому что за каналом, — теперь он рубил воздух ребром ладони, быстро, яростно, — вам нужно перейти железную дорогу до трех часов. Потому что в три часа в обе стороны проходят патрули. — Он неожиданно обернулся к Боре. — Так сколько их, говоришь? Пятеро? Слишком много. Пройти могут трое. Ну, четверо.

Корнуэлл молчал,

— Значит, они смогут сами пробраться, Станко? — спросил Бора. — Одни?

— А что же? Раз у нас, троих, получилось, так получится и у других троих. Или четверых. Если они все надежные люди. И умеют двигаться быстро и без шума.

Бора сказал медленно:

— Но их семеро. Считая двух пленных.

В наступившей тишине Станко опустил глаза и сказал зло:

— Ты думаешь, я не провел бы семерых, если бы там могли пройти семеро?

Бора произнес вслух то, что думали они все:

— То есть семеро наших…

На этом они кончили. Корнуэлл уже даже не слушал. Они торопливо попрощались со Станко и его бойцами. И с Борой.

Он сжал руку Боры обеими руками:

— Дурак ты старый, Бора. Ну, чего ты от нас уходишь?

Но Бора покачал головой, глядя на их руки, сплетенные в пожатии.

— У тебя нет больше сил терпеть, Бора, так, что ли?

Бора отнял руку, шагнул вперед и стиснул его в неуклюжих объятиях. Маленький крючковатый нос Боры тыкался в его щеку, голос Боры бормотал бессмысленные слова.

Когда они начали подниматься в гору, он оглянулся. Те четверо уже вдалеке смотрели им вслед. Он увидел, как они помахали ему и скрылись за деревьями справа.

Корнуэлл повел их назад, в Бешеново. Они вновь поднялись по дороге к каменоломне и вскарабкались по склону среди молодых лиственниц. Тесной кучкой они вошли в лес на гребне. Он, Митя, Корнуэлл. И двое пленных.