"Белая львица" - читать интересную книгу автора (Манкелль Хеннинг)
Овцы в тумане 15
В понедельник, 4 мая, Курт Валландер был готов сложить с себя ответственность за дознание по делу о гибели Луизы Окерблум. И дело не в том, что он как полицейский чувствовал себя виноватым, оттого что они зашли в тупик. Нет, тут совсем другое. Ощущение, которое становилось все сильнее: он, видимо, просто ни на что не способен.
В субботу и воскресенье работа вообще замерла. Народ в отъезде, никого не найдешь. От криминологического центра ничего добиться невозможно. Полнейшее бездействие, за одним-единственным исключением. Розыски неизвестного преступника, который застрелил в Стокгольме молодого полицейского, продолжались, и очень интенсивно.
Дознание по делу о гибели Луизы Окерблум стояло без движения. Вечером в пятницу Бьёрк свалился с тяжелым приступом желчнокаменной болезни и попал в больницу. В субботу утром Валландер навестил начальника, чтобы получить указания.
Затем он вместе с Мартинссоном и Сведбергом устроился в комнате для совещаний.
- Сегодня и завтра Швеция не работает, - начал Валландер. - Результатов экспертиз, которых мы так ждем, раньше понедельника не получить. Поэтому в ближайшие два дня еще раз проанализируем весь собранный материал. Кроме того, тебе, Мартинссон, не мешает побыть дома с семьей. Подозреваю, что на той неделе придется здорово попотеть. А перво-наперво напряжем мозги прямо сейчас, с утречка. Пройдем все-все с самого начала. Еще вы оба должны ответить мне на один вопрос, обязательно. - Он немного помолчал. - Я понимаю, это не очень по-полицейски, но, сказать по правде, с первого дня я не могу отделаться от ощущения какой-то странности. Точнее я это выразить не могу. И хочу знать, нет ли и у вас такого же впечатления. Что в этом деле обыкновенная логика начисто отсутствует.
Валландер ждал, что они удивятся, ну, может быть, воспримут его слова с недоверием. Но, как выяснилось, Сведберг и Мартинссон чувствовали то же самое.
- Я ни разу не сталкивался с чем-либо подобным, - сказал Мартинссон. - Опыта у меня, понятно, куда меньше, чем у тебя, Курт. Но признаться, перед этой неразберихой просто руки опускаются. Сперва мы ищем убийцу женщины. Но чем глубже копаем, тем непонятнее становится, почему ее убили. В конце концов создается впечатление, что ее смерть - событие на периферии чего-то совсем другого, много большего. Я всю неделю плохо спал. А это не в моих привычках.
Валландер кивнул и посмотрел на Сведберга.
- Ну, что я могу добавить, - начал тот и поскреб плешь. - Мартинссон уже все сказал, и куда лучше меня. Вчера вот я пришел домой и составил список: мертвая женщина, колодец, черный палец, взорванный дом, радиопередатчик, пистолет, ЮАР. А потом час с лишним сидел и тупо смотрел на этот список, как на ребус. Мы делаем вид, будто не замечаем, что в этом дознании концы с концами явно не сходятся. Мне все время кажется, будто я топчусь в непроглядной темноте. Раньше так не бывало.
- Именно это я и хотел узнать, - сказал Валландер. - По-моему, очень важно, что это дело вызывает у нас одинаковые ощущения. И все-таки давайте прикинем, нельзя ли проникнуть в эту темноту, о которой толкует Сведберг.
Потратив без малого три часа, они тщательно проанализировали каждый шаг дознания и в итоге пришли к выводу, что никаких серьезных просчетов пока не допустили. Однако ни единой новой зацепки не нашлось.
- Мягко говоря, все совершенно неясно, - подытожил Валландер. - Единственная реальная зацепка - черный палец. Далее, вне всякого сомнения, человек без пальца, если, конечно, убийство - его рук дело, орудовал не в одиночку. Альфред Ханссон сдал дом вовсе не африканцу. Это нам известно точно. Но кто такой этот мнимый Нурдстрём, который выложил ему на стол десять тысяч, мы не знаем. Как не знаем и для какой цели им понадобился дом. Что же до связи этих людей с Луизой Окерблум, со взорванным домом, радиопередатчиком и пистолетом, тут у нас сплошь неподтвержденные и смутные догадки. А дознания, которые дают пищу догадкам, но не логике мышления, - штука рискованная. Как бы там ни было, наиболее правдоподобной представляется сейчас такая версия: Луиза Окерблум увидела что-то, чего не должна была видеть. Но кто столь хладнокровно совершил над ней расправу? Вот что нам надо выяснить.
Они молча сидели у стола, обдумывая сказанное. В комнату заглянула уборщица.
- Не сейчас, - отмахнулся Валландер.
Дверь опять закрылась.
- Я, пожалуй, займусь поступившими сообщениями, - сказал Сведберг. - Если понадобится помощь, дам знать. До другого руки наверняка не дойдут.
- Имеет смысл разобраться до конца и со Стигом Густафсоном, - сказал Мартинссон. - Перво-наперво проверю его алиби, насколько это возможно в такой день. Если понадобится, съезжу в Мальмё. Но сначала постараюсь разыскать цветочника Форсгорда, с которым Густафсон якобы разговаривал в уборной.
- Мы расследуем убийство, - сказал Валландер. - Потому ищите, плюньте на то, что все торчат на даче и хотят покоя.
В пять решено было встретиться и подвести итоги. Валландер сходил за кофе, устроился у себя в кабинете и позвонил домой Нюбергу.
- Заключение получишь в понедельник, - сказал тот. - Самое важное ты уже знаешь.
- Нет, - возразил Валландер. - Я по-прежнему не знаю, почему дом сгорел дотла. Причина пожара мне неизвестна.
- А почему ты не спросишь у брандмейстера? Может, у него есть объяснение. Мы-то пока не закончили.
- Я думал, мы работаем сообща, - с досадой сказал Валландер. - Пожарные и полиция. Или есть новые инструкции, о которых мне неизвестно?
- Однозначного объяснения у нас нет, - сказал Нюберг.
- А ты сам что думаешь? И что думают пожарные? Как считает Петер Эдлер?
- Рвануло так, что от взрывного устройства ничего не осталось. Мы полагаем, что произошла целая серия взрывов.
- Ну нет, - сказал Валландер. - Грохнуло один раз.
- Я не совсем то имел в виду, - терпеливо пояснил Нюберг. - При известной сноровке можно устроить десяток взрывов за одну секунду. Речь идет о цепочке, когда заряды взрываются один за другим с промежутком в десятую долю секунды. От этого эффект невероятно возрастает. Потому что меняется давление воздуха.
Валландер лихорадочно размышлял:
- Здесь поработали отнюдь не дилетанты.
- Безусловно.
- А другое объяснение пожара можно найти?
- Вряд ли.
Валландер глянул в свои записи и задал следующий вопрос:
- Насчет радиопередатчика есть что-нибудь? Ходят слухи, он российского производства.
- Это не слухи, - сказал Нюберг. - Мне удалось это подтвердить. С помощью военных.
- И какие ты делаешь выводы?
- Никаких. Военных очень интересует, как он мог попасть в нашу страну. Загадка, да и только.
- Ну а рукоять пистолета?
- Ничего нового.
- Может, еще что-нибудь откопал?
- Да нет. Заключение не содержит сенсаций.
Валландер попрощался. А затем сделал то, что задумал во время совещания. Набрал номер Управления государственной полиции в Стокгольме и попросил соединить с комиссаром Лувеном. Они познакомились год назад, когда расследовали дело о плоте с двумя трупами, который прибило к пляжу Моссбю. И хотя проработали вместе лишь несколько дней, Валландер понял, что Лувен - следователь очень толковый.
- Комиссара Лувена сейчас нет, - ответила телефонистка.
- Это комиссар Валландер из Истада. У меня чрезвычайно важное дело. Оно касается полицейского, убитого в Стокгольме несколько дней назад.
- Я постараюсь разыскать комиссара Лувена, - ответила телефонистка.
- Дело чрезвычайно важное, - повторил Валландер.
Ровно через двенадцать минут Лувен подошел к телефону:
- Валландер! Надо буквально на днях вспоминал тебя, когда читал про убийство той женщины. Как идут дела?
- Медленно. А у вас?
- Мы его возьмем, - сказал Лувен. - Рано или поздно мы находим тех, кто стреляет в наших. Ты что-то хотел рассказать насчет этого?
- Пожалуй. Дело вот в чем: та женщина была убита выстрелом в лоб. Как Тенгблад. Думаю, надо бы срочно сопоставить пули.
- Да, конечно. Но этот незнакомец стрелял через ветровое стекло. А за стеклом лицо различить трудно. Нужно быть настоящим снайпером, чтобы попасть точно между глаз человеку в движущемся автомобиле. Хотя ты, разумеется, прав. Нужно провести экспертизу.
- Приметы у вас есть?
Ответ последовал незамедлительно:
- После убийства он угнал машину у молодой парочки. К сожалению, они так перепугались, что описывают его наружность весьма противоречиво.
- Они, случайно, не слышали, как он говорит?
- Вот тут их показания сходятся. Он говорил с каким-то иностранным акцентом.
Валландер почувствовал, как нервы напряглись до предела. Он рассказал Лувену о разговоре с Альфредом Ханссоном и о человеке, который за десять тысяч крон снял заброшенный дом.
- Это, безусловно, надо учесть, - сказал Лувен, когда Валландер закончил. - Хотя звучит странно.
- В этом деле все странно. В понедельник я бы мог приехать в Стокгольм. Подозреваю, мой африканец там.
- Возможно, он замешан в истории со слезогонкой на дискотеке в Сёдермальме.
Валландер вспомнил, что накануне читал об этом в «Истадс аллеханда».
- Расскажи-ка подробнее, - попросил он.
- Кто-то бросил газовые гранаты в сёдермальмском клубе. В дискотеке, где обычно много африканцев. Раньше там никаких неприятностей не случалось. И вот пожалуйста. Вдобавок была перестрелка.
- Ты присмотрись к этим пулям. Их тоже надо отдать на экспертизу.
- По-твоему, в этой стране один-единственный пистолет?
- Нет. Просто я ищу связи. Неожиданные связи.
- Ладно, я распоряжусь. Спасибо за звонок. И о твоем приезде группе розыска сообщу.
Как и договаривались, в пять они собрались снова; на этот раз совещание было очень коротким. Мартинссон сумел подтвердить большую часть показаний Стига Густафсона, который был теперь практически вне подозрений. Но Валландер еще сомневался, сам не зная почему.
- Мы не будем полностью его исключать, - решил он. - Сперва еще раз внимательно просмотрим все связанные с ним материалы.
- А что, собственно, ты рассчитываешь найти? - удивился Мартинссон.
Валландер пожал плечами:
- Сам не знаю. Просто беспокоюсь, не рано ли мы его отпускаем.
Мартинссон хотел было возразить, но передумал. Он очень уважал мнение и интуицию Валландера.
Сведберг перекопал целую гору сообщений, поступивших в полицию по телефону. Но не нашел ничего, что проливало бы новый свет на убийство Луизы Окерблум или на взрыв дома.
- Кто-то ведь должен был видеть африканца, у которого не хватает пальца на руке, - заметил Валландер.
- А может, он вообще не существует, - сказал Мартинссон.
- Палец-то существует, - возразил Валландер. - Не у привидения же его отрубили.
Потом Валландер коротко доложил о своих изысканиях. Помощники согласились, что ему стоит съездить в Стокгольм. Как ни невероятно, могла существовать связь между смертью Луизы Окерблум и убийством Тенгблада.
Под конец они просмотрели список наследников - владельцев взорванного дома.
- С этим можно подождать, - сказал Валландер. - Вряд ли мы найдем тут полезную зацепку.
Отправив Сведберга и Мартинссона по домам, он позвонил прокурору, Перу Окесону, и коротко доложил о положении дел.
- Никуда не годится, если мы не сумеем вскоре раскрыть это убийство, - сказал прокурор.
Валландер не мог с этим не согласиться. Они решили встретиться утром в понедельник и внимательно проанализировать все, что сделано до сих пор. Понятно, Окесон опасается, как бы его впоследствии не раскритиковали за небрежность в расследовании. Закончив разговор, Валландер погасил настольную лампу и вышел из управления. Сел в машину и проехал к больничной парковке.
Бьёрку полегчало, в понедельник он рассчитывал выписаться. Выслушав Валландера, он тоже сказал, что в Стокгольм съездить стоит.
- Раньше такой был спокойный округ, - сказал Бьёрк, когда Валландер собрался уходить. - Никаких примечательных событий. А теперь его будто подменили.
- Не только его, - заметил Валландер. - Ты говоришь о совсем других временах.
- Старею, - вздохнул Бьёрк.
- Не ты один, - ответил Валландер.
Эта фраза так и вертелась у него в голове, когда он вышел из больницы. Было почти полседьмого, и он здорово проголодался. Мысль о том, чтобы стоять дома у плиты, вызывала отвращение. И он быстро решил поужинать в городе. Съездил домой, принял душ, переоделся. Потом попробовал дозвониться в Стокгольм, своей дочери Линде. Долго слушал гудки и в конце концов повесил трубку. Спустился в подвал, записался на стирку. Потом пешком зашагал в центр. Ветер утих, но было весьма свежо.
Старею, думал Валландер. Всего-то сорок четыре года, а уже чувствую износ.
Эти мысли вдруг разбудили в нем злость к жизни. От него самого зависит, чувствовать ему себя прежде времени стариком или нет! И работа, и пятилетней давности развод тут ни при чем. Главное - изменить положение, но вот как?
Выйдя на площадь, он прикинул, где бы поесть, и в припадке щедрости выбрал «Континенталь». Спустился вниз по Хамнгатан, на миг задержался у витрины магазина электротоваров и пошел дальше, к гостинице. Кивнул девушке-администратору, заодно вспомнив, что она училась в одном классе с его дочерью.
Ресторан был почти пуст. На миг Валландер даже рассердился. Сидеть в одиночестве в пустом зале - это уж чересчур. Но все-таки сел за столик. Раз решил, ничего менять не будет.
Перемена в моей жизни начнется завтра, подумал он и скривился. Когда речь шла о собственной жизни, он всегда отодвигал самое главное на будущее. А вот в работе упорно следовал противоположному принципу. Важное - прежде всего. Двойственность натуры, никуда не денешься.
Он сидел в той части ресторана, что относилась к бару. Молодой официант подошел к столику, спросил, что он будет пить. Лицо официанта показалось Валландеру смутно знакомым, но он не помнил, где его видел.
- Виски. Без льда. Но отдельно стакан воды.
Он выпил виски, как только его подали, и сразу заказал еще. Охота напиться нападала на него крайне редко. И сегодня был как раз такой случай.
После третьего стакана Валландер вспомнил, кто этот официант. Несколько лет назад он допрашивал этого парня в связи со взломами и угоном автомобилей. Потом тот был арестован и получил срок.
Значит, с ним все в порядке, думал он. И я не стану напоминать ему о прошлом. Может, ему вообще лучше, чем мне? Если учесть ситуацию.
Выпивка подействовала незамедлительно.
Немного погодя он пересел в другую часть ресторана, заказал закуску, горячее и десерт. Выпил за ужином бутылку вина, а за кофе - две рюмки коньяку.
В половине одиннадцатого Валландер вышел из ресторана. К тому времени в голове уже изрядно шумело, но он и не подумал идти домой.
Прошел на стоянку такси напротив площади Бусторг и поехал в единственный на весь город дансинг. Там оказалось на удивление много народу, и он с трудом отыскал место за столиком в баре. А потом пил виски и танцевал. Танцор он был неплохой и выходил на танцпол вполне уверенно. Модные шведские шлягеры настроили его на сентиментальный и чуть ли не слезливый лад. Он тотчас влюблялся в каждую женщину, с которой танцевал. И с каждой воображал себе продолжение дома, в своей квартире. Но мечтаниям скоро пришел конец, он вдруг почувствовал себя плохо и едва успел выбежать на улицу, а там его вырвало. Назад он не вернулся, побрел в город. Дома содрал с себя одежду и нагишом стал перед зеркалом.
- Курт Валландер, - сказал он. - Вот она, твоя жизнь.
Потом решил позвонить в Ригу Байбе Лиепе. Был уже третий час ночи, и он прекрасно понимал, что звонить не стоит. Но все равно набрал номер и долго слушал гудки. Наконец она ответила.
А он вдруг сообразил, что сказать ему нечего. И все английские слова куда-то подевались. К тому же ночной звонок явно разбудил ее и напугал.
Потом он сказал, что любит ее. Сперва она не расслышала. А когда расслышала, поняла, что он пьян. Валландер и сам чуял, что этот звонок - ужасная ошибка. Извинился и положил трубку. Прошел на кухню, достал из холодильника полбутылки водки и, хотя чувствовал себя по-прежнему мерзко, через силу выпил все до капли.
Чуть свет он проснулся - на диване в гостиной. С жутким похмельем. Но это бы еще полбеды, самое ужасное, что его грызла совесть за разговор с Байбой Лиепой.
При мысли об этом он застонал, шатаясь добрел до спальни, забрался под одеяло. И принудил себя ни о чем не думать. Встал он, когда полдень давно миновал, сварил кофе. Сел перед телевизором и стал смотреть все подряд. Отцу звонить раздумал, дочери тоже. Около семи разогрел тушеную рыбу - больше в морозилке ничего не нашлось. Потом опять вернулся к телевизору, отчаянно стараясь выкинуть из головы мысли о ночном разговоре.
В одиннадцать принял снотворное, лег и с головой укрылся одеялом.
Завтра все будет хорошо, думал он. Я позвоню ей и все объясню. Или напишу письмо. Или сделаю еще что-нибудь.
Понедельник, 4 мая, оказался, однако, совершенно не таким, как рассчитывал Валландер.
События вдруг помчались стремительно, опережая друг друга.
Около половины восьмого, едва он вошел в кабинет, зазвонил телефон. Это был Лувен из Стокгольма.
- В городе ходит слух насчет заказа на какого-то африканца. Главная его примета - повязка на левой руке.
Лишь секунду спустя Валландер сообразил, о каком заказе толкует Лувен.
- Черт, вот это да!
- Так я и думал, что ты это скажешь, - заметил Лувен. - Еще я хотел узнать, когда ты приедешь. Мы тебя встретим.
- Пока не знаю. После полудня, не раньше. У Бьёрка, если ты его помнишь, камни в желчном пузыре. Поэтому сперва мне надо разобраться здесь. Перезвоню, как только все решится.
- Ладно, ждем.
Только Валландер положил трубку, как снова зазвонил телефон. И одновременно в кабинет вошел Мартинссон, возбужденно размахивая какой-то бумажкой. Валландер жестом предложил ему сесть и снял трубку.
Звонил патологоанатом из Мальмё, Хёгберг, который проводил судебно-медицинское вскрытие тела Луизы Окерблум. Валландер не первый раз сталкивался с ним и знал, что Хёгберг человек дотошный. Придвинув к себе блокнот, он сделал знак Мартинссону: дескать, дай ручку.
- Изнасилование полностью исключено, - сказал Хёгберг. - Разве что насильник пользовался презервативом и все произошло тихо-мирно. Никаких следов, указывающих на иные насильственные действия, тоже нет. Только ссадины, но они, вероятно, появились в результате падения тела в колодец. Следов от наручников ни на запястьях, ни на щиколотках не обнаружено. Ее просто застрелили, и все.
- Мне срочно нужна пуля, - сказал Валландер.
- Пришлю в первой половине дня. Но заключения, понятно, придется еще подождать.
- Спасибо за звонок.
Валландер положил трубку и повернулся к Мартинссону:
- Луиза Окерблум не была изнасилована. Значит, преступление на сексуальной почве можно исключить.
- Ага, теперь и это известно точно, - сказал Мартинссон. - А еще мы знаем, что палец указательный, с левой руки и принадлежит африканцу. Скорее всего, человеку лет тридцати с небольшим. Так написано вот в этом факсе, который только что пришел из Стокгольма. Интересно, как они умудряются получать такие точные сведения?
- Понятия не имею, - ответил Валландер. - Но чем больше мы знаем, тем лучше. Если Сведберг уже пришел, посовещаемся не откладывая. После обеда уезжаю в Стокгольм. Кроме того, в два я обещал устроить пресс-конференцию. Журналистами займетесь вы со Сведбергом. Если будут важные новости, позвонишь мне в Стокгольм.
- Вот Сведберг обрадуется, когда узнает. Ты уверен, что не можешь выехать попозже?
- Совершенно уверен. - Валландер встал.
- Я слыхал, ребята из Мальмё взяли Мурелля, - сказал Мартинссон, когда они вышли в коридор.
Валландер недоуменно взглянул на него:
- Кого-кого?
- Мурелля. Скупщика краденого из Мальмё. Ну, который торговал колонками.
- А-а, вон ты о ком, - рассеянно сказал Валландер. - Понятно.
Он прошел в дежурку, попросил Эббу заказать билет на самолет, часа на три, а кроме того, забронировать номер в гостинице «Сентраль» на стокгольмской Васагатан, там сравнительно недорого. Затем вернулся в кабинет и взялся было за телефон, собираясь позвонить отцу. Но раздумал. Словно опасался испортить себе настроение. Сегодня ему потребуется максимальная сосредоточенность. И тут вдруг у него возникла идея. Надо попросить Мартинссона позднее позвонить в Лёдеруп, передать привет и сказать, что ему пришлось срочно вылететь в Стокгольм. Может, отец хоть тогда уразумеет, что у него куча важных дел.
Валландер повеселел. Хорошая идея, может, и на будущее пригодится.
Без пяти четыре Валландер приземлился в Арланде, под моросящим дождем. Прошел через похожее на ангар здание аэровокзала и увидел, что у дверей ждет Лувен.
У Валландера болела голова. День выдался крайне напряженный. Почти два часа он просидел у прокурора. Пер Окесон задал кучу вопросов и сделал ряд критических замечаний. Как объяснишь прокурору, что, выбирая приоритеты, полицейские порой вынуждены полагаться на чутье? Окесон нашел в их отчетах массу погрешностей, а Валландер защищал дознание, и под конец атмосфера стала весьма раздраженной. Потом Валландер съездил домой, побросал в сумку кое-что из одежды, и Петерс отвез его на аэродром в Стуруп. Из дома он наконец-то позвонил дочери. Линда обрадовалась, что он приезжает, по голосу было слышно. Они договорились, что вечером он позвонит еще раз, в любое время.
Только в самолете, набиравшем высоту, Валландер понял, что голоден как волк. САСовские бутерброды были первое, что он съел за весь день.
В машине, по дороге на Кунгсхольмен, в Главное управление, Валландер узнал подробности розысков убийцы Тенгблада. Лувен и его команда явно не имели четкого следа и вели розыск, собственно, лишь потому, что не могли сидеть сложа руки. Рассказал Лувен и об инциденте с газовыми гранатами на дискотеке. Судя по всему, это либо серьезное хулиганство, либо акт мести. Но и здесь надежные зацепки отсутствовали. Под конец Валландер спросил про заказ. Для него это явление современной действительности было новым и пугающим. Возникло оно в последние годы и пока отмечалось лишь в трех крупнейших городах страны. Но он не обольщался: скоро и у них начнется. Заказчик и киллер заключали договор на убийство людей. Попросту вступали в сделку. Ярчайшее свидетельство тому, думал Валландер, что насилие в обществе приобрело совершенно немыслимый размах.
- Наши люди выясняют, о чем конкретно идет речь, - сказал Лувен, когда они проезжали Северное кладбище на окраине Стокгольма.
- У меня концы с концами не сходятся, - вздохнул Валландер. - Как в прошлом году, с тем плотом. Бессвязные обрывки.
- Вся надежда на криминалистов, - сказал Лувен. - Может, выжмут что-нибудь из пуль.
Валландер похлопал себя по карману. Там была пуля, убившая Луизу Окерблум.
Из подземного гаража управления они на лифте поднялись в оперативный центр, который координировал мероприятия по розыску убийцы Тенгблада.
Войдя в помещение, Валландер вздрогнул - столько там было полицейских. Больше пятнадцати человек уставились на него. Да, не то что в Истаде.
Лувен представил его, в ответ все невнятно поздоровались. Руководил операцией невысокий лысоватый мужчина лет пятидесяти, по имени Стенберг.
Валландер вдруг занервничал, решил, что плохо подготовился. Вдобавок он не был уверен, что они поймут его сконский диалект. Однако же сел за стол и рассказал о случившемся. Отвечая затем на вопросы, он убедился, что имеет дело с опытными следователями, которые очень быстро вникали в ситуацию, подмечали слабые места и умели задать правильные вопросы.
Совещание затянулось на два с лишним часа. Наконец, когда все здорово устали, а Валландер даже попросил таблетку от головной боли, Стенберг подвел итог и в заключение сказал:
- Надо срочно провести баллистическую экспертизу. Но если выяснится, что оружие одно и то же, значит, все запутывается еще больше, это уж точно.
Кое-кто скривил губы, но большинство мрачно смотрело в пространство.
Только в восьмом часу Валландер вышел из управления. Лувен подвез его на Васагатан.
- Не заблудишься один? - спросил Лувен, высаживая его у гостиницы.
- У меня дочка тут в городе, - ответил Валландер. - А кстати, как называется та дискотека, где бросили слезогонку?
- «Аврора», - ответил Лувен. - Но вряд ли это заведение в твоем вкусе.
- Да уж конечно.
Лувен кивнул на прощание и уехал. Валландер взял у администратора ключ, устояв перед искушением наведаться в какой-нибудь бар по соседству. Воспоминание о субботнем вечере в Истаде было еще чересчур свежо. Он поднялся в номер, принял душ, сменил рубашку. Часок полежал на кровати, чтобы отдохнуть, потом разыскал в телефонном справочнике адрес «Авроры» и без четверти девять вышел из гостиницы. Перед уходом он хотел было позвонить дочери, но в конце концов решил повременить. Визит в «Аврору» вряд ли займет много времени. К тому же Линда по натуре сова. Он пересек улицу, сел у Центрального вокзала в такси и назвал сёдермальмский адрес. По дороге он задумчиво рассматривал город за окном. Где-то здесь живет его дочка Линда, а еще где-то - сестра Кристина. И где-то здесь, наверно, прячется среди домов и людей африканец, у которого на левой руке не хватает указательного пальца.
Внезапно ему стало не по себе. Будто вот-вот что-то произойдет. Что-то, чего уже теперь надо бояться.
На миг перед глазами мелькнуло улыбающееся лицо Луизы Окерблум.
Что она успела понять? - думал он. Осознала ли, что умрет?
Лестница вела с тротуара к черной железной двери, над которой горела грязная неоновая вывеска. Часть букв погасла. Валландер толком не знал, почему, собственно, решил наведаться на то место, где несколько дней назад были брошены газовые гранаты. Но он не вправе упускать ни малейшей возможности найти африканца с отрубленным пальцем, иначе так и будет ощупью топтаться во мраке. Он сбежал вниз по лестнице, толкнул дверь и очутился в темном зале, где в первую минуту вообще едва различал детали. Негромкая музыка лилась из динамика под потолком. Накурено. Сначала ему показалось, что он здесь один. Но мало-помалу в углу блеснули белки глаз, проступили темные силуэты и стойка бара, освещенная чуть поярче остального помещения. Когда глаза привыкли, он подошел к бару, заказал пиво. Наголо обритый бармен подал пиво и сказал:
- Нам помощь не нужна.
Валландер не понял, что он имеет в виду.
- У нас тут своя охрана.
Валландер удивился: надо же, парень догадался, что я полицейский.
- Откуда вы знаете, что я полицейский? - спросил он и тотчас разозлился на себя за этот вопрос.
- Профессиональный секрет.
Валландер чувствовал, что злится. Наглая самоуверенность бармена раздражала его.
- У меня есть несколько вопросов. Раз уж вы знаете, кто я, представляться незачем.
- Я очень редко отвечаю на вопросы.
- На сей раз придется. Иначе пеняйте на себя.
От неожиданности бармен оторопел:
- Ну, может, и отвечу.
- Здесь бывает много африканцев.
- Им нравится это место.
- Я ищу африканца с весьма особой приметой.
- Какой же?
- У него не хватает пальца. На левой руке.
Валландер ожидал чего угодно, но только не смеха. А бармен расхохотался.
- Что здесь смешного?
- Вы второй, - сказал бармен.
- Второй?
- Про него уже спрашивали. Вчера вечером заходил один хмырь, тоже пытал, не видел ли я африканца с покалеченной рукой.
Валландер на миг задумался, потом задал следующий вопрос:
- Что вы ему ответили?
- Нет.
- Нет?
- Я не видел человека без пальца.
- Точно?
- Точно.
- А кто спрашивал?
- Никогда раньше его не видал. - Бармен принялся протирать стаканы.
Валландер почувствовал, что он врет:
- Спрашиваю еще раз. Но только один раз.
- Мне больше нечего добавить.
- Кто это был?
- Я же сказал. Незнакомец.
- Он говорил по-шведски?
- Вроде как.
- Что вы имеете в виду?
- Ну, не так, как мы с вами.
Уже лучше, подумал Валландер. Только бы не сорвалось.
- Как он выглядел?
- Не помню.
- Если я не получу ответа, пеняйте на себя.
- Обыкновенный. Черная куртка. Светлые волосы.
Валландер вдруг почувствовал, что бармен боится.
- Нас никто не слышит. Даю слово, о том, что вы мне сказали, никто не узнает.
- Кажется, его зовут Коноваленко… Пиво за мой счет, если вы сейчас уйдете.
- Коноваленко? Вы уверены?
- Разве в этом мире можно быть в чем-то уверенным?
Валландер вышел из дискотеки и, на счастье, сразу поймал такси. Сел на заднее сиденье и назвал адрес гостиницы.
В номере он хотел было сразу позвонить дочери. Но передумал. Лучше завтра утром.
Потом он долго лежал без сна.
Коноваленко. Имя. Приведет ли оно куда нужно?
Сколько же всего произошло с того утра, когда Роберт Окерблум появился у него в кабинете.