7

Сон и видение преследовали меня, по меньшей мере, час, пока я бродил по Изумрудному городу. Я прошел не так много, потому что вокруг лежало множество интересных вещей, и я провел немало времени, разглядывая их. Что они из себя представляли, мне трудно было сказать. Какое-то инопланетное волшебство.

– Джейк! Где ты был, черт тебя побери? – Сьюзен обняла меня, когда я вошел в комнаты.

– Карл, – сказал я, – мне очень жаль, что я накинулся на тебя за то, что ты потерялся.

– Правда, это легче легкого?

– Еще бы. Вы, ребята, в порядке?

– У нас все просто замечательно, – сказал Шон. – Хотя «мне сон диковинный приснился».

– Тебе тоже снились сны, Джейк? – спросила Дарла.

– Угу.

– Доброе утро.

Мы все повернулись, чтобы поздороваться с Примом.

– Надеюсь, вы хорошо отдохнули, – сказал он весело.

Мы все кивнули.

– Тогда позавтракаем?

– Я проголодалась до смерти, – сказала Сьюзен.

– Отлично. Мой слуга придет и проведет вас в обеденный зал, где я очень скоро к вам присоединюсь. Пока.

Он поклонился и вышел из комнаты.

Мы все уселись и стали ждать.

– Он всегда вежлив и словно бы все время на приеме у короля – такой весь официальный, – отозвалась о нем Лори.

– Ну да, словно туза припрятал в рукаве, – издевательски отозвался Карл.

– Карл! – с возмущением сказала Лори.

– Извини.

– Интересно, какой это у него слуга, – вслух размышлял Лайем. – Может, он зовет Прима «Ваше Лордство» или еще как-нибудь по-чудному.

– Мне показалось, что он имел в виду еще один из этих светящихся шариков, – сказал Роланд.

– Похоже, что он имел в виду настоящего слугу, – сказала Сьюзен. – Разве он раньше не говорил, что у него есть слуга, живой слуга?

– По-моему, говорил, – сказал Джон, – но мне очень интересно, что именно в такой ситуации могут значить слова «настоящий» или «живой».

– Я все думаю про сон, – сказал Юрий.

– Что вам снилось, ребята? – спросил я.

Зоя ответила:

– Мы все обсуждаем это с тех самых пор, как проснулись.

– Я видела такие… существа, – сказала Сьюзен. – Те, которые все время спорили.

– У кого-нибудь есть мнение, о чем эти существа говорили? – спросил я.

– Это было просто всепоглощающе, – сказала Сьюзен, глубоко вздохнув. – Не могу поверить, что я была избрана для того, чтобы быть свидетелем того, что должно произойти через несколько миллиардов лет в будущем, что я оказалась частью процесса, который развертывается в космических масштабах

– в буквальном смысле. Может быть, для меня это слишком много. Прим прав – это пугает.

– Мне кажется, у меня есть смутное представление о том проекте, который они рассматривали, – сказал Юрий. – Групповой разум того или иного вида. Союз сознательных существ, которые как целое – больше, чем просто сумма его составляющих. Видимо, это и была Кульминация или, по крайней мере, самое ее начало.

– По словам Прима, Кульминация – уже реальность, – сказал Шон.

– Очевидно, так оно и есть.

– Или он так говорит, – вставил я.

– Ты сомневаешься в его словах, Джейк? – спросил Джон, не то чтобы не веря своим ушам, а так, словно и у него были свои сомнения на этот счет.

– У меня есть основания верить…

Мысль о том, чтобы сказать им про Белую Даму, мелькнула у меня. Но нет. Прим мог вполне спокойно подслушивать каждое наше слово. Вероятно, так оно и было.

– Мне кажется, – продолжал я, – что не следует принимать все, что нам говорит Прим, абсолютно как стопроцентную истину. Это касается и тех сведений, которые приходят к нам как видения или сны. Естественно, у нас не так много возможностей проверить то, что он говорит. Но хорошая доза скепсиса еще никому не помешала.

– Джейк прав, – сказал Юрий, – нам всем надо иметь это в виду. Я, естественно, далек от того, чтобы принять все это на веру.

– Ну что же, думаю, что я прирожденно легковерное существо, – сказала Сьюзен, – я хочу сказать, что сон был таким реальным. У него не было тех сюрреалистических особенностей, которыми отличаются прочие сны. Не хочу сказать, что я совершенно убеждена, но… – она нахмурилась и почесала голову. – Единственное, чего я не могу взять в толк – это то, какая роль отведена во всем этом нам.

– Прим хочет, чтобы мы присоединились к групповому сознанию, – сказал Роланд.

– У меня совершенно неколебимое чувство, что Прим соотносится с нами примерно так же, как мы с моллюском. Или с амебой, что более вероятно, – сказал Юрий.

– Но почему? Я хочу сказать – почему именно мы? Почему кому-то понадобился мой маленький не вполне разумный мозг?

– Не могу себе представить, – сухо ответил Роланд.

Сьюзен швырнула в него подушкой.

– Или твои мозги, скотина ты бессовестная.

– Да и вообще все наши мозги, если уж на то пошло, – сказал Юрий.

– Тогда он наверняка что-то от нас скрывает, – сказал я.

– Может быть, он не бог, не наш Господь Бог, но он наверняка какое-то божество, если смотреть с практической точки зрения. А это его Олимп.

– Может быть и так. Но там, где есть один бог, могут быть и остальные боги.

– Ты хочешь сказать, что Прим не один?

– Ну, существование группового разума по определению подразумевает, что должны существовать и остальные.

– Ты думаешь, что Прим не является частью группового сознания? – спросила Сьюзен.

– Не знаю, – ответил я, – но посмотрим, есть ли тут смысл. Прим что-то вроде терминала у компьютера. Групповое сознание действует через Прима. Может быть, где-нибудь здесь есть суперкомпьютер, где крутятся все эти групповые разумы. А Прим просто устройство ввода-вывода. Он и сам примерно так же выражался. Когда мы разговариваем с ним, мы разговариваем с Кульминацией.

Сьюзен скорчила рожу.

– Ну, не знаю, как бы я отнеслась к тому, что мне пришлось бы вертеться в компьютере.

– Прим, – сказал Роланд, – тогда понятно, почему он называет себя Прим. Вероятно, он примарное устройство ввода-вывода.

– В этом есть капелька смысла, – сказал, кивая, Шон.

– Хорошая догадка, Роланд, – сказал я.

Я встал, перейдя из шезлонга, наклоненного под странным углом, на удобное пышное кресло.

– Весьма проницательная догадка.

– А что у нас еще есть, кроме догадок?

Юрий сказал:

– По крайней мере, у нас есть рабочая гипотеза.

– Ладно, будем считать, что по сути дела мы тут имеем дело с компьютером. То есть, гипотетически. Что это нам дает?

– Кто-то должен был его запрограммировать, – сказал Лайем.

– Не обязательно, – сказала Дарла. – Даже у нас есть самопрограммирующиеся компьютеры.

Лайем почесал бороду и смущенно кивнул.

– Да, правильно подмечено.

– Значит, – сказал я, – этот компьютер, который может стоять здесь, в Изумрудном городе или где-нибудь в окрестностях, весьма явно не имеет лица. Аноним, так сказать. Гипотетически.

– И, – добавил Роланд, – гипотетически, но тут всем заправляет.

– Вероятно. Следующий вопрос: что он вообще тут делает? Что ему надо? От нас, в частности?

– Е.У. и Т.О., – сказал Карл.

– Что? – переспросила, нахмурившись, Сьюзен.

– Неважно.

– Что он сказал?

– Ежедневный уход и техническое обслуживание, – сказал я. – Помощь. Мы ему нужны. Это понятно из его поведения. Однако то, как разговаривает Прим, наводит на мысль, что ему чего-то не хватает. Это ты имел в виду в своем замечании, Карл?

Карл мрачно посмотрел на меня.

– Я и ломаного гроша не знаю про компьютеры. Там, на Земле, я даже никогда не видел компьютера. Я знаю, что на Космостраде они везде. Маленькие штучки. В них вставляются такие вот пластиночки, как та, что у тебя в руке – и они все, что хошь делают. Там, на Земле… Я хочу сказать, когда я покинул Землю, компьютеры были страшно огромными машинами, почти как здания, и в них вертелись всякие колесики, шестеренки и вспыхивали лампочки. Когда меня принимали в Калифорнийский государственный университет, то нам рассылали всякие анкеты, ты их должен был заполнять, а карточка IBM гласила: «Не сгибать, не рвать, не скручивать». Это все, что я знаю про компьютеры.

– Калифорнийский университет… «Ай-Би-Эм»… – сказал Джон, перекатывая эти слова на языке. – Джейк? Ты знаешь, про что такое он говорит?

– Ну, Калифорнийский университет… звучит знакомо.

– Университет в Калифорнии, – сказал Карл, – а вторая аббревиатура означает «Интернешнл Бизнес Машинз». Такая фирма. У меня дядя работает в этой фирме.

– Ну да, конечно, – сказал Джон, вспомнив. – История кибернетики, я ее изучал на первом курсе в Кембридже. Это американская компания по производству компьютеров.

– Интересно, – сказал Роланд. – Ты сказал, что у тебя была перфокарта от компьютера. Карта? Ты имел в виду?..

– Ну, карточку. Такую, из бумаги.

– Бумаги?

– Картона. Жесткая бумага, а в ней пробиты дырочки.

– Дырки.

Карл кивнул:

– Дырки.

Последовало долгое ошеломленное молчание. Потом Юрий сказал:

– Этот гипотетический компьютер… Я полагаю, нам следует принять, что он – компьютер очень высокого класса.

– Да, уж ему-то не понадобятся ай-би-эмовские карточки с дырками, – сказал я.

Юрий рассмеялся.

– По всей вероятности, нет.

– К черту все, – вдруг сказал Карл, вскакивая на ноги. Он вышел из комнаты.

Сьюзен минуту смотрела ему вслед, потом спросила:

– Это я сказала что-то бестактное?

Лори измученно посмотрела на нее:

– Мне кажется, он тоскует по дому.

– Бедняга. Мы все тоскуем.

– Ему не хочется оставаться тут.

– Это все безумно, – пробормотала Сьюзен.

– Что именно безумно? – спросил я.

– Всего только вчера мы все отдали бы отрубить себе правые руки, лишь бы попасть домой. Месяцами мы гоняли по всей вселенной – в буквальном смысле! – впутываясь в самые нелепые и дикие истории, в такое дерьмо, простите за выражение, а теперь, когда мы можем в любой момент отправиться обратно домой, куда только захотим, мы сидим тут и спорим, надо ли нам вляпываться в какой-то самый дурацкий план, который только существует и существовал!!! По-моему, нам надо срочно звонить нашим психиатрам.

– Мой психиатр – Сэм, – сказал я. – Кстати, я кое о чем вспомнил. Он наверняка считает, что все мы померли. Мне надо было бы связаться с ним еще прошлой ночью, но… – я вытащил ключ от Сэма и включил его. Ничего, кроме статического электричества. – Нет никакой возможности связаться через километровую толщу чистой скальной породы. Придется мне спуститься вниз, в гараж.

Карл ворвался в комнату с таким лицом, словно он повстречал нечто страшное и большое в темном переулке. Он остановился, потом смущенно огляделся.

– Ей-богу, на минуту перепугался так, что чуть не описался.

Он показал пальцем себе через плечо в направлении Г-образного коридора, который соединял наши комнаты. Оттуда доносились шлепающие и шаркающие звуки – кто-то шел к нам.

– Погодите, пока сами не увидите.

В комнату вошел снарк.

– Привет, – сказал он, – ребята.

Я упал со стула. Мне показалось, я даже завопил.

Он был не такой высокий, как мне запомнилось, хотя он возвышался на добрых два с третью метра над полом. Помесь жирафа и кенгуру. У этого существа были два воронкообразных уха, которые свисали с морды, похожей на морду очень большой собаки. Большой и очень-очень странной. Две совершенно подвижные и гибкие передние лапы – скорее руки, – причем на каждой по четыре пальца. Руки свисали с узких, покатых плеч. Он шел на двух тощих, как у птицы, ногах с узкими четырехпалыми ступнями. Ярко-желтая его кожа выглядела как винил, блестящий и неподвижный, на коже были розовые и фиолетовые пятна. Глазки были маленькие и круглые, они смотрели почти по-человечески, и от этого становилось не по себе.

Существо огляделось вокруг, потом посмотрело на меня. Я посмотрел на него с пола, куда свалился.

– Чтой-то такое с ним? – спросило существо и посмотрело на всех нас. Комната была полна изумленных человеческих существ. – Чтой-то с вами всеми?

Голос у существа был высокий, почти женский.

Джон первым попытался заговорить.

– Кто… кхм-м-м… кто вы?

– Твой слуга покорный, голубчик. Есть какие-нибудь возражения?

Существо посмотрело поверх наших голов, обвело взглядом комнату.

– Фу, эта комната уже превратилась в свинарник. Ох, батюшки светы, тяжела доля слуги, ей-богу: работы все невпроворот, и хлопот полон рот.

Существо раз поддало ногой спальный мешок Сьюзен.

– Это что еще за причиндалы? – существо неодобрительно поискало языком, покачивая своей нелепой башкой. – Ай-яй-яй, как грязно.

Джон судорожно сглотнул слюну.

– Вы… наш слуга?

Существо уставилось на него высокомерным возмущенным взглядом.

– А кого ты ожидал увидеть, Кларка Гейбла, что ли?