"Косово поле. Балканы" - читать интересную книгу автора (Черкасов Дмитрий)

Глава 11. ПОЧЕМУ НЕ ВЬЮТСЯ КУДРИ У ПОРЯДОЧНЫХ ЛЮДЕЙ.

Рокотов подтянулся на руках и перелез через двухметровый забор, ограждавший стройку с торчащим по центру каркасом высотного дома.

В двух километрах отсюда начиналась окраина Скопье.

Мост он перешел около двух, когда движение на шоссе полностью замерло, а полицейские отправились восвояси. Обогнул стороной заправку, дождался припозднившегося трейлера и бегом перескочил на другую сторону реки, держась позади габаритных огней четырехсот сильного «вольво-интеркулера» с ярко-желтым контейнером на восьмиосном прицепе.

Путь по мосту занял полторы минуты.

Теперь начинался самый опасный отрезок пути.

Столица Македонии, где гуманоид с оружием и в изрядно испачканном комбинезоне непременно привлечет внимание стражей порядка. А дальше — стрельба, преследование и объявление общегородского плана типа «перехват».

Владислав забрался на шестой этаж будущего небоскреба и с высоты двадцати пяти метров обозрел мерцающие в домах огни.

Положеньице…

Переживать по поводу того, что он не продумал все как следует и не запасся гражданской одеждой, было уже поздно. Показываться на улицах в своем нынешнем виде глупо. И крайне опасно.

«Сам виноват, — биолог надкусил последнюю плитку шоколада и запил водой из фляжки. — Чего уж проще — сунуть в рюкзак рубашку и штаны! И гуляй на здоровье! Тем более что с деньгами напряга нет… ан-нет, запамятовал! Осел… Вот таперича кукуй тут в ожидании подходящего момента. Пока кто-нибудь твоей комплекции не забредет в это забытое Богом местечко. Судя по бардаку, строительство заморожено. Соответственно, сюда часто не заглядывают… Надеяться на то, что удастся спереть одежонку с веревки в каком нибудь дворе — несерьезно. Тут город, а не деревня… У всех стиральные машины и балконы. Не-ет, на балкон я не полезу. Остается одно — привести себя в божеский вид, постирать штаны, бросить оружие и в футболочке отправиться в город до ближайшего такси… Адрес-то я знаю, но в Скопье совершенно не ориентируюсь. Да, кстати, у тебя, идиота, только бумажки по сто долларов. Местные деньги ты тоже забыл у Богдана взять. Ну, красавец! Классно ты будешь смотреться в рванье и со стобаксовыми бумажками в руках. Особенно если окажется, что тебе ехать на соседнюю улицу… Когда Бог решает наказать человека, то он прежде всего лишает его разума. Во-во, с тобой такое с детства… Видимо, ты провинился перед Создателем самим фактом своего рождения…»

Влад разлегся на деревянном поддоне, сунул под голову рюкзак и стал смотреть на близкие звезды.

«Под утро надо найти какое нибудь укрытие. Чтобы выспаться до вечера… Оставаться в здании нельзя, тут стен почти нет, все как на ладони. Если меня снизу поджать десятком полицаев, то можно сливать воду. Це не дило… Ристо, вероятно, уже успел доехать до места. Как никак двое суток прошло. Или хотя бы позвонил тетке, предупредил… Нет, лучше бы сам приехал. А то я представляю себе этот телефонный разговор. Привет, тетушка, тут к тебе должен мужик один нагрянуть, с автоматом и все такое, так ты не бойся, приюти его у себя, а то его полиция ищет! Причем этот мужик еще имеет дурную манеру палить направо-налево, угонять разные летательные аппараты и обожает пускать асфальтовые катки в ворота военных баз… Сюжет для монографии по психиатрии. Навязчивая идея собственного превосходства, отягощенная манией преследования. Вкупе с реактивным психозом, обостряющимся при виде человека в форме НАТО. Тетушка может не поверить и послать племянничка куда подальше… И правильно, между нами, девочками, говоря, сделает. Хотя… Происшествия в Градеце не могли не попасть на первые страницы газет и в телерепортажи. Страна тут маленькая, новости распространяются быстро. Особенно такие. Тетушка явно в курсе. Но от этого не легче. Может заподозрить, что у племянничка съехала крыша на почве всех этих событии. Так что все равно лучше было бы, если бы Ристо явился лично… Тет-а-тет убеждать проще. Да и Элена, если что, пособит. У двоих одновременно крыша не едет. Жаль, что нет связи. Какого нибудь самого завалящего радиотелефона…»

Рокотов перевернулся на живот и посмотрел вниз.

Темнота, хоть глаз выколи.

"А впереди еще столько всего… И главное — эта чертова боеголовка! Вот уж не думал, не гадал, что выпадет честь спасать родной город от подобной дряни. Ее еще найти надо. А все наша расхлябанность! Небось забыли снаряд на каком-то складе, вот албанцы и откопали… Этот придурок Ясхар говорил, что ее вроде в земле нашли. Ага, как же! Это ж не клад. Скорее всего, наши в обход всех международных норм придвинули тактические ракеты к границам Албании, чтобы пальнуть по Италии. А при развале Союза один из складов не разгрузили… Но Югославия ведь не была в Варшавском договоре. Ну и что! Можно подумать, наши на это внимание обращали. Вон, те же американцы свои «Першинги» и в Японии держали, и в Исландии. И ничего! Только сейчас скандал начался. Когда срок секретности документов истек. У наших то же самое.

С одной лишь разницей — документов нет. Какие смогли — уничтожили, другие уже давно в газетах опубликованы. Вроде того бреда, что я перед отъездом сюда читал, про миниатюрные ядерные заряды, которые якобы были разложены возле военных объектов США. Чушь, разумеется. Никто никакие атомные мини-бомбы никуда не волок. Закладывать мины на территории Штатов — это идейка для параноика или наркомана, каковым является автор той приснопамятной статейки. Как его? По моему, Гильбович… Да, верно, Гильбович. Мне еще кто-то про него веселые истории рассказывал. Вроде он и педераст, и зоофил одновременно. Кто ж про него трепался? Черт, не помню… Но это не суть. А-а, нет, вспомнил! Юрка Нерсесов. Как Гильбовича в зоопарке сторож поймал, когда тот пытался пингвина оприходовать. Точно, в прошлом году это было…"

Влад улыбнулся, припоминая пикантные подробности рассказанной приятелем истории. Как новоявленного «орнитолога» сначала отдирали от несчастной птицы, а потом долго гоняли метлами по пустому зоопарку, напоследок уронив в большой чан с гуано, собранным за день по птичьим клеткам.

«Жаль, что мой случай не из разряда выдуманных. Тут все предельно конкретно и реально. Боеголовка от ракеты присутствует во всей красе… Только вот какой смысл везти ее в Питер? Теракт? Крутовато будет ядерный заряд подрывать. Шантаж? Вот это ближе к истине… Но все равно неприятно. С учетом менталитета российских чиновников сие может завести куда угодно. Еще проблема — возможность подрыва заряда. Лично мне она представляется фактически неразрешимой. Сама по себе бомба не рванет. Как я помню, инициация производится путем подачи нескольких кодированных команд. Это в любом справочнике написано… Схлопывать куски урана или плутония не имеет смысла, если внешний взрыв не даст определенного давления. Будь там хоть десять критических масс. Пойдет просто медленная реакция расплава, и все. Уран разогреется и потечет… Заражение, конечно, будет, но не такое уж и большое. В тысячи раз слабее Чернобыля. Команда дезактивации справится с ним за несколько суток. Если это понимаю я, то не могут не понимать и спецслужбы. Так что шантаж выглядит довольно глупо… У террористов нет возможностей государства по созданию высокоточных производств. А без них атомная бомба бесполезна. Так, государство… Может, заряд взяли для перепродажи? Хуссейну, к примеру… Он заплатит не торгуясь. Но сразу встает вопрос транспортировки. Америкосы держат блокаду жестко, мышь не проскользнет. Да и не нужна Саддаму бомба. У него явно своя есть. С днем рождения, Израиль, так сказать. „Семь сорок» по Багдаду… Но я отвлекся. В мою задачу входит боеголовку отыскать и сообщить куда надо. С ее владельцами без меня разберутся. Просто позвонить в ФСБ и стукануть, что по определенному адресу находится склад оружия. Типа, добровольный помощник. Это мне по силам… А потом забыть все произошедшее и зажить нормально. Как до войны. Если куда и ездить, то только в качестве туриста. Благими намерениями, мой друг… Ладно, что голову раньше времени ломать. Доберусь до дома, там посмотрим…"

Рокотов потянулся, сел и потер лицо руками. Настало время спускаться и осмотреть территорию. Чтобы утром не столкнуться с каким нибудь неучтенным сюрпризом.

Марко вошел в столовую, сияя, как начищенный пятак.

Минуту назад он положил телефонную трубку, проговорив четверть часа с Богданом из Градеца. Богдан передал привет от известного лица и сообщил, что у этого самого лица все в порядке. По крайней мере — было вчера. Лицо настучало по репе парочке взводов американской морской пехоты, разнесло половину территории вертолетной базы, прыгнуло в летающую машину и унеслось прочь. Богдан собирался в Скопье, дабы присутствовать при торжественных проводах лица на родину. Особых подробностей собеседник не раскрывал, говорил в основном эзоповым языком, но старому и мудрому Марко было вполне достаточно намека. Телевизор он тоже смотрел, не пропуская новостей из Македонии, и репортаж о происшествии на авиабазе видел.

Остальное додумать было легко.

Дед радостно потер руки.

Теперь он торопился поведать новости домочадцам и затем позвонить в Блажево родителям Срджана Боянича, чтобы тот донес известия о Владиславе до остальных членов маленького партизанского отряда.

Но сначала Марко решил выпить рюмочку за здоровье и дальнейшие успехи прорывающегося по чужой территории Рокотова.

Влада разбудил надсадный рев мощного дизельного мотора.

Грохотало так, будто кто-то заводил двигатель в метре от уха.

«Черт! — Биолог развернулся в узком пространстве между сваленными у забора досками и стукнулся макушкой о твердую поверхность. — Еще раз черт! Вот вылезу сейчас и набью морду придурку водиле! Будет знать, как людей будить не вовремя! Скотина! Восемь утра еще… Спать бы и спать. — Рев переместился справа налево, но тише не стал. — Идиот! Прекрати газовать! Это ж не „феррари“, а дизелюха. Нет, сейчас точно вылезу…»

Он приник глазом к щели, оставленной для вентиляции и наблюдения.

В распахнутые ворота строительной площадки медленно вползал угловатый серо-зеленый бронетранспортер с огромными белыми буквами «KFOR» на бортах. На броне сидел негр в камуфляже и нежно обнимал за плечи девочку лет десяти в простеньком ситцевом платье с цветами. Девочка заинтересованно крутила головой и улыбалась.

Боевой агрегат сделал круг на разбитой колесами площадке и заехал за штабель бетонных плит.

Тональность двигателя изменилась, он загудел ровнее и глуше. У Рокотова создалось впечатление, что мотор работает на холостом ходу.

«С моей пукалкой против бронемашины делать нечего… Однако стоит взглянуть, зачем они сюда приехали. Будет очень неприятно, если меня засек ребенок и сообщил о подозрительном человеке ближайшему военному патрулю. Такое на самом деле происходит сплошь и рядом… И не только в дурацких фильмах про сообразительных пионеров и гражданина Гадюкина. Цветы жизни видят то, чего не замечают взрослые. Всюду суют свой нос, всюду бегают — и вот результат. Хотя для облавы маловато народу… Просто проверка сигнала? Вполне… Так, наверху я ничего не оставил, следов тут не обнаружишь. Территория огромная, на ее прочесывание уйдет день. И все же — что они там делают?»

Владислав пристроил «Хеклер-Кох» под правую руку и медленно вылез из-под досок, готовый в любую секунду рвануть в сторону.

Шум двигателя не менялся.

Машина оставалась на месте.

Биолог перебежал к нагромождению плит и прижался к ним спиной.

«Так, спокойно… У тебя три направления для побега. Между плит, через забор и в ближайшую канаву… Из БТРа видно плохо, с брони — тоже неважно. В любом случае успею…»

Рокотов переместился вдоль штабеля и выглянул в проем.

Бронемашина стояла боком, а невдалеке от нее расположились трое молодых мужчин в камуфляже, среди которых был и негритос, двое юношей в черных куртках бойцов УЧК и девчушка.

Картина напоминала пикник.

Прямо на островке зеленой травы была разложена относительно чистая скатерть, а на ней возвышались горы снеди. Овощи, блюдо с нарезанным мясом, сыр, палка копченой колбасы, две или три бутыли розового вина, зелень, огромная золотистая коробка со сладостями, термос, каравай белого хлеба.

Один из албанцев резал окорок.

«Не понял… Пятеро мужиков и девочка. Странная компания. Девчонка — албанка, если судить по внешности. Смуглая кожа, черные волосы, восточный тип лица. Ну да, сербка или македонка с албанцами бы никуда не поехала. Смеются… Может, она сестра одного из албанцев? И тот повез ее на пикник вместе со своими дружбанами-натовцами? А что, это мысль. Решил показать сестренке, какой он крутой и как его уважают америкосы… Но почему они не глушат двигатель? Я понимаю, что с топливом у них проблем нет, но не до такой же степени. Час-другой просидят — и полусотни литров как не бывало. Да наплевать и забыть! Главное, что они не по мою душу прибыли. Остальное их дело…»

Влад ползком перебрался немного ближе и затаился в узком проходе между облезлой бытовкой и углом штабеля старых, с облупившейся краской железных листов.

Пиршество продолжалось.

Девчушка нисколько не стеснялась, ела, что ей предлагали, и даже выпила стакан сильно разбавленного водой вина.

Это Рокотова не удивило. На Балканах, да и во многих других южных странах, детям позволяется пить слабое или разбавленное вино чуть ли не с рождения. Как сок или лимонад. Заодно дети приучаются к мысли, что вино не является чем-то запрещенным, а потому желанным, и у них не появляется тяга напиваться до безумия, как в странах, где алкоголь находится под запретом или учетом вплоть до достижения человеком определенного возраста. Оттого в южной Европе или на Кавказе пьянство практически не распространено. Молодежь спокойно относится к перебродившему виноградному соку, не считает его чем-то особенным и психологически более готова к переходу во взрослую жизнь.

Конечно, на Россию подобный принцип распространить нельзя.

У нас пьют не легкие вина, а нажористые портвейны и забористую водочку, имеющие совершенно иное влияние на организм. Для русского человека важен не процесс, а результат, которого он достигает, влив в себя пару стаканов сорокаградусной жидкости подряд. Именно поэтому в единственной стране мира существуют поговорки «Между первой и второй — перерывчик небольшой», «Пиво без водки — деньги на ветер», «После первой не закусывают» и так далее в том же духе. Апофеозом исконно русского отношения к питью можно считать коктейль «Белое безмолвие», когда в литровый сосуд выливаются две бутылки водки, содержимое тщательно перемешивается и выпивается залпом. После чего дегустатора оттаскивают в угол…

Закончив трапезу, солдаты разлеглись на траве.

Один из албанцев что-то сказал девочке, но та отрицательно помотала головой.

Косовар повторил фразу, вложив в нее помимо просительной интонации еще и угрозу.

Влад нахмурился. Пикник превращался в не очень понятное, но при этом опасное действо.

Девочка опять помотала головой и что-то резко ответила.

В воздухе как будто сгустилось напряжение.

Рокотов приложил приклад к плечу и нацелил пистолет-пулемет на группу американцев, не выпуская из поля зрения повысившего голос албанца.

Второй косовар вдруг приподнялся и притянул девчушку к себе.

Она попыталась вывернуться, но солдат держал крепко.

Собравшиеся захохотали.

«Значит, мотор специально не глушили. Чтоб, если что, никто криков не услышал… Ну, меня-то вы тут не предусмотрели…»

Негр лениво поднялся и приблизился к борющейся с албанцем девочке.

Косовар отпустил свою жертву, и та вскочила на ноги, что-то гневно объясняя обидчику. Албанец криво ухмыльнулся и показал пальцем на возвышающегося за спиной девочки американца.

Девчушка оглянулась и тут же получила звонкую оплеуху, от которой отлетела на землю.

Негр потянул ремень на своих брюках…

Абу Бачараев просеменил по коридору до глухой стенки и указал на нее хмурому после вчерашнего работяге.

— Здесь ломать будешь.

— Ну-у, — протянул работяга, обдавая Абу густым перегарным духом, — ломать — не строить… На бутылку дашь?

— Дам, дам, — Бачараев брезгливо поморщился. — Сделаешь до вечера — две бутылки получишь.

Работяга постучал кулаком по стене, приложил ухо и стукнул снова.

— Не пойдет, — вердикт строителя обжалованию не подлежал.

— Это почему? — не понял чеченец.

— Стена капитальная, в три кирпича. Не пойдет.

— Нельзя ломать?

— Не-е, ломать то все можно…

— Тогда почему не пойдет?

— За бутылку не пойдет. Тут на два дня возни…

— А если помощника взять? — с надеждой спросил бизнесмен.

— Тогда на три, — отрезал работяга.

— Издеваешься? — прошипел Бачараев. Строитель сфокусировал зрение и уставился на маленького чеченца.

— Добавить надо, хозяин…

— Да добавлю я, добавлю! За два дня хоть управишься?

Работяга внимательно посмотрел на красный дореволюционный кирпич и вздохнул.

— Такую красотищу ломать… Эх, нет на вас Сталина.

Абу задохнулся от ярости, покраснел и начал хватать ртом воздух.

— Две портвейна и три водочки, — резюмировал строитель, — портвейн вперед. А то знаю я вас. Наобещаете с три короба, а потом ищи свищи…

— Согласен, — буркнул пришедший в себя Бачараев. — Только приступаешь немедленно.

— Вот будет портвейшок, тогда и начну, — работяга зевнул, обнажив почерневшие пеньки зубов. — От тебя зависит…

— Инструмент какой нужен, а? — Работяга обвел мутным взглядом коридорчик, заметил лом. Рядом с ломом стояла кувалда на пару пудов, сваренная из трубы и обрезка швеллера.

— Обойдемся.

— Тогда давай…

— Давай, давай… Ишь какой умный! Принесешь красненького — и порядок.

— Сейчас.

Бачараев прошел на склад, с ненавистью разодрал верх картонной коробки и извлек на свет Божий две «бомбы», в которых плескалась мутноватая сизая жидкость. На блеклой наклейке еле читались три семерки.

— Этот подойдет?

— Годидзе, — работяга взболтал жидкость и посмотрел на свет. — В гараже бодяжнли?

— Ты не болтай, а давай работай!

— Не бухти. Сейчас здоровье поправлю и начну… Иди отседова, не мешай.

Бачараева затрясло. Полубомж, перебивающийся случайными заработками, и тот не считал Абу равным себе, в душе презирая маленького и скаредного «черножопого». После того как его соплеменники начали беспредельничать в русских городах, отношение населения ко всем кавказцам резко изменилось. Их перестали привечать, с ними уже не так охотно вели дела насквозь продажные чиновники местной администрации, патрульные избивали за малейший проступок, группы обритых наголо отморозков гоняли детей гор на дискотеках и в барах… В общем, пошла обратная волна. И спившийся работяга не был исключением. Он предпочтет остаться неопохмеленным, но прогибаться перед чеченским коммерсантом не станет. У россиян особенная гордость.

— Я буду у себя, — с угрозой пробормотал Бачараев и ретировался в кабинет.

Спустя десять минут стакан на его столе подпрыгнул.

С потолка посыпалась известка, и по зданию разнесся первый гулкий удар. Потом удары последовали беспрерывно, перемежаясь утробными криками и матерщиной, коей работяга подбадривал себя в процессе замаха кувалдой.

Абу выдержал полчаса и выглянул в коридор.

В туче пыли молотобоец методично колотил в стену. От нее отскакивали обломки величиной с кулак, но сквозного прохода еще не было.

Абу открыл рот, чтобы сказать, что уходит и вернется только к вечеру, как вдруг полыхнула синяя молния, и работягу отшвырнуло от стены на добрых три метра.

Выдувший восемьсот граммов портвейна разрушитель добрался таки до провода под напряжением в триста восемьдесят вольт.

Кувалда улетела в одну сторону, молотобоец — в другую. Стена заискрила.

— Ой, е мое! — работяга смог сесть, опираясь рукой об пол. — Что это было?

Бачараев застонал и закрыл глаза. Идея прорубить пожарный выход в капитальной стене закончилась крахом. Теперь придется оплачивать еще и ремонт лифтового кабеля.

— Итак, что мы имеем?

Борис потер руки и посмотрел на сидящих напротив него на диване Кирилла с Валентином. Стажеры переглянулись между собой.

— Я начну, — заявил Валентин.

— Давай, — согласился Борис.

— Ситуация запуталась. В дело вступила третья сила, совершившая нападение на Ковалевского три дня назад. Смысл и цели нападения — неизвестны. То есть внешне-то все понятно. Группа неустановленных субъектов накатила на Очередника под видом выбивания денег за квартиру… Но это — отвлекающий маневр.

— На чем базируется твое утверждение? — Борис склонил голову.

— На анализе разговора. Мы разложили запись на составляющие. Нападавшие имели конкретную цель напугать Очередника и вынудить его совершать хаотичные действия: бегать за помощью, втягивать в свои дела посторонних, истериковать, прятаться… Выбор широк. Очередник — тип достаточно нервный и трусливый, причем вдохновителю нападения это известно. Сразу хочу отметить, что, по нашему мнению, организатор в конкретном действии не участвовал. Либо не захотел раньше времени засвечивать свое лицо, либо Очередник его знает. Получать заявленные сорок тысяч долларов они не собираются. За Очередником никто не ходит, маршруты чистые… Тот мог сто раз смыться из города, и эта самая третья сила ничего бы не узнала. Соответственно, вывод — нападение у офиса есть не что иное, как провокация.

— Хорошо, — кивнул Борис, — примем как данность. А что по поводу личностей нападавших? Хотя бы теоретически.

— Вот тут — темный лес, — Валентин налил себе чаю. — Мы тщательно изучили биографию Рокотова. С криминалитетом он никак не был связан, ни в какие группировки, даже подростковые, не входил, с авторитетами не знаком, «крыши», естественно, не имеет… На его сослуживцев по НИИ ХЯУ нападавшие явно не похожи. Не тот стиль разговора, не та лексика, не та методика. Если бы имитацию проводили научные сотрудники, то все было бы обставлено по-другому.

— Но ведь факт имеется, — утвердительно сказал Борис, — и от этого отмахнуться нельзя. Причем это не вводная с целью вас запутать, а реальная жизненная коллизия. Я к этому отношения не имею.

— Это еще вопрос, — хитро прищурился Кирилл.

— Зуб даю, — осклабился Борис, — даже два… В мои планы такая путаница не входит. Перегруз вводными на стажировке приводит только к отрицательному результату. И вы это сами прекрасно знаете… Тут мы столкнулись с чем-то совершенно непонятным.

— Разреши вопрос по существу? — Валентин поставил чашку на стол.

— Давай…

— Кто такой этот Рокотов и почему вокруг него началась эта бодяга?

Борис пожевал губами. Рано или поздно стажеров пришлось бы вводить в курс дела. Ибо зачетное задание уже перешло границы экзаменационной ведомости.

— Ладно, объясняю, — майор Главного Разведуправления положил руки на колени. — Вы ж все равно не отстанете…

— Эт-точно, — подтвердил Кирилл.

— Владислав Сергеевич Рокотов — биолог. Три месяца назад убыл в командировку в Югославию по линии Министерства науки и образования. После начала балканского конфликта с его квартирой начинают происходить разные непонятные вещи. В нее вписывается известный вам подполковник милиции, проходящий под кодовым обозначением Жирдяй, затем — Очередник. Сам хозяин квартиры прибывает в Россию самолетом МЧС и, не заходя домой, гибнет в автокатастрофе. Тело сжигают в крематории, а прах захоранивают в колумбарии.

— Это мы и так знаем, — Валентин поднял брови.

— Есть мнение, что вся эта история — фикция.

— Чье мнение? — спросил Кирилл.

— Ряда сотрудников, — расплывчато пояснил Борис, — и нам поручено это проверить.

— Смысл устранять Рокотова? — Кирилл достал сигарету.

— Погоди, — задумался Валентин, — но где доказательства, что Рокотов вообще вернулся в Россию? Тело сожжено, и мы не можем провести эксгумацию. Никто его после возвращения не видел, домой он не заходил…

— Верно, — согласился Борис, — все данные — косвенные. По документам Рокотов был в самолете МЧС, но никто из пассажиров его не помнит. Ребята в Москве опросили почти половину летевших тем же рейсом. Негласно, разумеется. Там почти все были знакомы друг с другом. И молодого парня соответствующей внешности не было. Единственное объяснение — что он летел в кабине экипажа.

— Ясное дело, что летчики это отрицают, — Кирилл выпустил струйку дыма.

— Ага. Экипаж его на борт не брал.

— Так, — Валентин потряс головой. — Что же получается? Рокотова оставили в Югославии? Но зачем?

— Спроси что нибудь полегче, — проворчал Кирилл.

— Хорошо. Жирдяй, Очередник и Свинорыл — кто они такие? Я имею в виду не открытую биографию, а непосредственное отношение к поставленной проблеме. Они ж не могли бросить Рокотова в Югославии. Не тот уровень.

— А они, вероятнее всего, с боку припеку, — выдал Борис. — Польстились на бесхозную квартирку… Информацию о ней они получили от сокурсника Жирдяя из Москвы. Он как раз там в среднем звене МЧС трудится.

— Ха! — Валентин поднял руку ладонью в сторону Бориса. — Стоп… Это нам известно. Но сотрудник МЧС тоже не может бросить в Югославии российского гражданина. Будь он хоть министром, хоть рядовым сотрудником.

— Не может, — Кирилл поддержал товарища.

— Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. — Борис облокотился на боковой валик кресла. — Российского гражданина вообще никто нигде бросить не может, даже Президент…

— Тогда что получается? — Валентин провел ладонью по трехдневной щетине. Он специально не брился, таким образом немного меняя внешность, чтобы при необходимости можно было сыграть роль алкоголика или какого другого полуопустившегося типа. — Рокотов по неизвестной ни нам, ни субъектам причине исчезает. Его квартиру тут же прихватывают Жирдяй и Очередник. Но ведь нет гарантии, что он не вернется… И что тогда будет? Владелец приезжает, видит, что его жилплощадь захвачена, идет в прокуратуру — и начинается дикий скандал. Дикий еще и потому, что его записали в мертвецы. Другой вариант — Рокотов не приезжает. Но это может быть только в одном случае — если он мертв. Тогда откуда у субъектов информация о его гибели, если ее нет у нас? От Сокурсника? Вряд ли… Тот не смог бы скрыть прошедшие через МЧС данные. Соответственно, должен быть тот, кто видел тело. Среди разрабатываемой четверки таких нет. И еще — Очередник запаниковал. Значит, уверенности в стопроцентном отсутствии хозяина квартиры у него нет. Иначе его бы успокоили подельники. Но они этого не делают… Что ты на это скажешь?

— А ничего, — спокойно отреагировал Борис. — Все, что ты изложил, соответствует действительности. Ни подтверждающих, ни опровергающих данных у меня нет. Как нет их и у аналитической группы. Твои выводы абсолютно верны. За анализ ситуации — пять с плюсом.

— Значит, есть фактор, который нам неизвестен, — вступил Кирилл. — Без гарантий невозвращения Рокотова эта гоп-компания не стала бы так нагло себя вести. Но! — Стажер поднял палец. — Этот фактор в любом случае должен был бы обсуждаться в процессе разговора. Сразу после того, как мы устроили провокацию. Этого почему-то нет…

— Меня тревожит излишняя самонадеянность Жирдяя, — задумался Валентин. — Остальные ведут себя нервно, а этот подозрительно спокоен. Будто бы у него в рукаве спрятан туз, о котором известно лишь ему самому. Очередник дергается, что немудрено — ведь он по роже получает. Свинорыл суетится. Сокурсник тоже беспокоится, один Жирдяй продолжает жить как ни в чем не бывало.

— Но информация о Рокотове и его квартире пришла к Жирдяю от Сокурсника, — сказал Кирилл. — До того момента, как МЧС закрыло вопрос с югославскими бортами, на пустующую квартиру никто не претендовал… И еще — смотрите, как интересно выходит. Первым в квартиру прописывается Жирдяй. Ждет неделю, а уже потом переоформляет ее на племянника. Зачем? Для подстраховки? Но тогда получается, что семь дней у них сохранялась определенная неуверенность в благополучном исходе мероприятия. И Жирдяй выступал в роли блокирующего щита на случай, ежели Рокотов явится по месту прописки. Потом все утихло, и квартирка быстро переходит в руки Очередника. Непонятка — что именно произошло за эту неделю?

Борис и Валентин одновременно почесали затылки.

Кирилл довольно усмехнулся.

— Попахивает мистикой, — наконец прервал молчание Валентин. — За семь дней Жирдяй по своим каналам получает информацию о гибели или естественной смерти Рокотова. Причем информацию абсолютно достоверную… Чего мы со своими возможностями сделать не можем. И почему-то молчит. Его подельники мечутся в истерике, а он сохраняет олимпийское спокойствие. Встает еще один вопрос — почему он не информирует ни Очередника — как-никак племянник родной, — ни Свинорыла?

— А если по-другому? — предположил Кирилл. — Нет у них уверенности в том, что Рокотов отбросил сандалии…

— Это как? — заинтересовался Борис.

— А по-простому. Мусорно-прокурорская наглость. Мол, нам никто ничего сделать не может… Судя по тому, как действует на городском уровне эта шайка во главе с Сыдорчуком, такое объяснение вполне приемлемо. Ну, явится Рокотов, ну, пойдет в прокуратуру. И что? Да ничего! Пока его заявление проверять будут, его сто раз прикончат… К примеру, дружки того же Жирдяя. Задержат на улице и забьют в отделении.

— Кстати, Рокотова так просто не забьешь, — вдруг сказал Борис. — Несмотря на сугубо мирную профессию, парень он резкий.

— Что ты имеешь в виду?

— В его биографии есть упоминание о том, что он одно время занимался у Лю Ши Бона. Был такой товарищ из Вьетнама.

— Мы помним, — кивнул Валентин, — читали… И что?

— А то, мои юные друзья, что этот товарищ Лю — один из наиболее сильных инструкторов по специальному рукопашному бою северовьетнамской армии. Можно сказать, легенда… Как Мацутатши Ойама в Японии. И Рокотов отзанимался у него шесть лет. Причем индивидуально.

— А как он к нему попал?

— Отец Рокотова был довольно большой шишкой. Вот и пристроил сына к лучшему учителю. Если Лю Ши Вон передал ученику хотя бы десять процентов своих знаний, то Рокотов крайне опасен в боевом столкновении. Он снесет милицейский наряд в три секунды. Вякнуть не успеют… А судя по тому, что я знаю о Лю, просто так или даже за деньги обучать одного ученика шесть лет он бы не стал. Соответственно, Рокотов ему чем-то приглянулся.

— Та-ак, — Валентин помассировал виски, — информация полезная… Хорошо, что ты нам ее вовремя выдал. Насколько я понимаю, в случае контакта с Рокотовым это следует учесть. И не провоцировать его на конфликт.

— Ну, вроде того. Убивать-то он вряд ли будет, но покалечить может… Однако вернемся к более реальным вопросам, чем гипотетическая встреча с Рокотовым. До нее, боюсь, еще далеко…

Маленькая албанка кубарем прокатилась по земле, вскочила на ноги и заметалась в кругу хохотавших насильников.

Влад снял палец со спускового крючка. Стрелять в такой ситуации было нельзя. Несмотря на мизерное расстояние в пятнадцать метров. Девочка бросалась из стороны в сторону по совершенно непредсказуемой траектории.

Наконец негру надоела беготня жертвы. Он выставил ногу и по дуге сверху обрушил пудовый кулак на голову ребенка. Албанка рухнула как подкошенная.

— Bingo![58] — весело сказал один из американцев.

Негр самодовольно улыбнулся и приспустил брюки.

Рокотов тщательно прицелился и нажал на спуск.

«Хеклер-Кох» дернулся.

Первый выстрел пришелся в обтянутую белыми нейлоновыми трусами задницу негра. Пуля прошла чуть ниже копчика и вырвала афроамериканцу весь низ живота вместе с мужской гордостью. Солдат НАТО прогнулся назад, и у него из паха выбросило фонтан крови.

Вторая пуля попала под челюсть одному из албанцев, отрикошетила от метало-керамического зубного протеза и вышла через глазницу, по пути размолотив половину мозга.

Владислав перевел прицел и всадил две пули в спину водителя бронетранспортера, одетого в темно-синюю робу.

Три секунды — три трупа.

Тела убитых почти синхронно соприкоснулись с землей.

В реве работающего на холостых оборотах двигателя потерялись даже щелчки затворной рамы.

Двое оставшихся в живых застыли на месте.

— Lay down and freeze![59] — заорал Рокотов голосом взбешенного нью йоркского полицейского.

Албанец и американец мгновенно очутились на земле. Ноги на ширине плеч, руки на затылке. После показательного расстрела товарищей два раза повторять было не надо. Обоих била крупная дрожь.

Владислав быстро огляделся.

Поблизости никого.

Дорога с проезжающими автомобилями — в полукилометре от стройки.

Биолог выскочил из за своего укрытия и встал позади лежащих.

— Don't turn![60]

Американец с албанцем и не думали перечить неизвестному, расстрелявшему их подельников. Косовар беззвучно заплакал, уткнувшись лицом в пыль.

Девочка лежала неподвижно.

Влад присмотрелся к детскому лицу и отметил неровное дыхание и мертвенную белизну кожи.

«Тяжелый сотряс… Срочно в больницу! У, сволочи! — Рокотов выдернул левой рукой нож. — Пулю на таких жалко тратить…»

Обездвижить человека можно разными способами. И не обязательно простреливать ему колено.

Владислав нагнулся и чиркнул лезвием чуть ниже лодыжек американца. Сухожилия оказались перерублены, солдат набрал в рот воздух, изогнулся и получил страшный удар носком ботинка в промежность, размозживший мошонку и лишивший его сознания.

Албанец зарыдал в голос.

— Раньше надо было плакать, урод! — по-русски сказал Рокотов и взмахнул ножом.

От ужаса и боли косовар отключился.

Не подходя к ребенку, биолог быстро заглянул в бронетранспортер. Внутри оружия не было. Обычная машина для перевозки личного состава.

Владислав перебросил пистолет-пулемет за спину, подхватил девочку на руки и размеренным шагом побежал к дороге.

Выход был только один — остановить любую попутную машину, которая могла бы доставить оглушенного и находящегося в предкоматозном состоянии ребенка в больницу. Ничего иного в этой ситуации сделать было нельзя.

Или пан, или пропал…

Спустя две с половиной минуты Рокотов взобрался на насыпь у шоссе.

Через десять секунд возле него с жутким заносом остановился старенький пикапчик «шевроле», в кабине которого сидела семейная пара.

Не часто увидишь возле дороги парня в черном комбинезоне с безвольно висящей на руках маленькой девочкой в цветастом платье!

Водитель македонец вылетел на дорогу.

— Довезите ее до больницы! — по-сербски попросил Влад.

— Авария? — спросил пожилой крестьянин и тут заметил болтающийся на боку у биолога «Хеклер-Кох».

Македонец побледнел.

— Хуже, — сжав зубы, процедил Рокотов. — Попытка изнасилования. Сильный удар по голове. Если она в течение получаса не окажется в руках врачей, то может умереть…

Крестьянин сплюнул на дорогу.

— Давайте! Кладем в кузов, там у меня мягко, солома…

Вдвоем они погрузили девочку в пикап.

В трех метрах от «шевроле» остановился «фиат», и из него высыпали четверо молодых парней. Македонцы были настроены недружелюбно, восприняв увиденную сцену как попытку скрыть следы аварии.

Один из парней что-то крикнул крестьянину.

— Стоп! — Владислав поднял ствол «Хеклер-Коха». — Садитесь обратно в машину! И без глупостей!

— Кто ты такой? — с вызовом спросил высокий белобрысый юноша.

Однако четверка остановилась, опасливо поглядывая на нацеленное в их сторону оружие.

— Это не твое дело! — Рокотов экономил драгоценные секунды. — Если есть вопросы, то поезжайте за пикапом в больницу! А лучше — вызывайте полицию и осмотрите стройку. Там три трупа и двое живых. Вот у них все и узнаете. Предупреждаю — если кто-то решит меня преследовать, пристрелю без колебаний! Ясно?

Белобрысый отступил на шаг. По его лицу за две секунды проскочило три разных выражения.

— Ясно?! — заорал Влад.

— Ясно…

Хлопнули дверцы «фиата», и седан, легко перескочив невысокий бугорок на съезде с основной дороги, запылил по направлению к стройке.

Рокотов проводил его взглядом и повернулся к водителю «шевроле».

— Что вы ждете? Давайте быстрее…

Крестьянин вышел из ступора и юркнул в кабину. Взревел мотор, и пикап понесся прочь.

Владислав вздохнул, посмотрел по сторонам и бросился в близлежащую рощу.

Начиналось самое интересное…