"Рокировка" - читать интересную книгу автора (Черкасов Дмитрий)ГЛАВА 3 В ХОККЕЙ ИГРАЮТ НАСТОЯЩИЕ ГРУЗИНЫУтром по дороге на базу Лехельт опять почувствовал за собой слежку. Настырному Роме шлея под хвост попала. И как он старался! Детский сад, ей Богу... Андрей преспокойно доехал на метро до места, поднялся на эскалаторе, выбрался на улицу и зашел в здание со множеством помещений, сдаваемых внаем под офисы. На третьем этаже он длинным сквозным коридором перешел в противоположное крыло; миновал приоткрытую на ширину ладони обшарпанную дверь с покосившейся безграмотной табличкой quot;Супер-элитарное агентство брачных знакомств quot;Rassian SyperGirles-плюс Группа уже собралась в комнате инструктажа. Только Волана не было. Морзик веселил стажеров, высоким стилем повествуя о том, как однажды им с Лехельтом выпало работать под парочку влюбленных гомосексуалистов. — И Андрюха имел успех, точно вам говорю! Мне за него чуть в бубен не настучали. С трудом отбил его от напомаженных кавалеров и увел, а представляете, что было бы, если бы не отбил? Пропал бы разведчик Лехельт... Пошел бы по скользкой дорожке... Обида была в том, что Черемисов почти не врал. Кроме скользкой дорожки, разумеется. — Хватит разлагать народ! — прервал его треп Костя Зимородок, заметив, что Лехельт морщится. — Слышали, что в эту ночь базу пытались обокрасть? Группа, скучавшая в ожидании инструктажа, оживилась. Даже Тыбинь поднял голову. Действительно, в час quot;между волком и собакой Охранник не стал спешить с вызовом тревожной группы: заграждение ставили специалисты. Внешне оно выглядело безобидно, как бесхозно разбросанные мотки старой тонкой проволоки. Прапорщик лишь доложил оперативному дежурному. Завалишин решил подождать и выяснить истинную суть визита. Нежданные гости выбирались из «паутинки» добрых полчаса. Хорошо, что вообще сумели выпутаться. Без специальных ножниц это не всем удается. Подломив фомкой замок на воротах гаража, они проникли внутрь и вскоре появились во дворе, сгибаясь под тяжестью двух аккумуляторов. Здесь над ними склонился охранник Рубцов и заботливо спросил глубоким басом: — Сынки, помочь? Прапорщик Рубцов в молодости входил вторым составом в сборную СССР по греко-римской борьбе. Прихватив под мышки обоих воров, он донес их вместе с аккумуляторами до дежурки. Через час сотрудник службы собственной безопасности УФСБ организовал «правильный» наряд милиции. Теперь попутно с уголовным делом ССБ «просветит» ночных визитеров, а техническая служба с утра пораньше уже изучает материалы видеоконтроля и шерстит вдоль забора и в гараже в поисках возможных закладок. Едва Клякса закончил рассказ, в дверь бочком протиснулся тихий вежливый гражданин неопределенного возраста и неприметной наружности — типичный мелкий клерк второсортной питерской конторы. Группа, особенно старшие, радостно заулыбались, поднялись с мест навстречу. Ибо «кукушку» осчастливил своим посещением легендарный Сан Саныч Шубин, заместитель начальника ОПС, «мастодонт наружного наблюдения» с тридцатилетним стажем оперативной работы. Сан Саныч, курлыча что-то приветственное, обошел всех, поздоровался за руку, неприметно показал Зимородку светлыми бровями в сторонку: — В чем задержка? — Дима Арцеулов запаздывает, — вздохнул капитан. — Транспорт, наверное. — Шубин пожал плечами. — Мне бы вас служебной машиной привозить, да средств нет. Привез тебе аналитическую справку по Кубику с Ромбиком. — Я читал. — Это новая. Опер подъедет попозже, занят пока. Что ты, Костенька, невесел? Вон твои ребята как заливаются. — Молодежь, что им… Саныч, я здорово состарился? Шубин, склонив голову, посмотрел на Кляксу по-птичьи, одним глазом. — Улица никого не красит… Но вопрос симптоматичен. Хандришь? — Тридцать пять. Ни кола, ни двора, ни профессии гражданской… — Понял. Пора на повышение. Как стажеры? Стажеры, вы как? — обратился он к новичкам. — Нормально! — ответила девушка Людмилка. — Вчера отец ругался, что поздно вернулась. Морзик нахмурился, покосился на Лехельта. Долговязый парень промолчал, приглядываясь, и Шубин все это отметил про себя. Он всё отмечал, этот мудрый весельчак. — Да, у нас трехсменка, но рабочий день ненормированный. Никогда не угадаешь, будешь ли дома вовремя... Так что готовьтесь опаздывать на свидания. Вот мы раз думали, что справимся за день, а неделю бессменно болтались. — Расскажите, Сан Саныч! — попросил хитрый Морзик. — В начале девяностых управление проводило операцию «Трал». — заместитель начальника ОПС сложил руки на животе. — Боролись с вывозом цветных металлов. Контрабанда, однако, подрыв экономической безопасности страны... Сидим мы как-то на Балтийских верфях у одного пакгауза, ждем фуру, груженую лопатами из титана. Хорошие лопаты, крашеные. На даче сто лет не сломается... Вот фура тронулась. Все задокументировали, сняли, сели на хвост — ну, думаю, сейчас дотянем ее до границы с соседней областью — и домой, футбол смотреть. Чемпионат мира шел как раз. Подъезжаем, связываемся с управлением соседей, а они нам и говорят: задания нет, фура ваша, делайте с ней, что хотите. И вот мы без денег, без виз, без бензина, без зубных щеток, на голом энтузиазме через всю Прибалтику! Группа «оперативных бичей», как нас впоследствии обозвал генерал Ястребов. Теперь генерал, а в те давние времена Владимир Сергеич быль всего лишь майором... На всю жизнь я тот случай запомнил. Так что, ребята, у разведчика всегда все должно быть с собой. Омниа меа мекум порто. Все свое ношу с собой, если не переврал. — и он похлопал себя по карманам просторного пальто. — А что фура-то? — спросил длинный новичок. — Вскрыли всю цепочку, всех посредников. А уж пресечение — дело компетентных органов. Правоохранительных Разговор прервало явление в комнате инструктажа загадочной личности, скрюченной, очевидно, последствиями полиомиелита. Лоб у мужчины был забрит странным образом, глаза навыкате, голова в такт руке мелко тряслась, скособочившись, из уголка полуоткрытого рта вытекала слюна. — А-а-а… — заикаясь, попытался что-то спросить неизвестный. Зимородок нахмурился, шагнул вперед, прикрыв собой сотрудников. «Куда смотрит контролер! — возмущенно подумал он. — Шубин здесь, ребята, а по базе разгуливают идиоты из дурдома!». — Выйдите, пожалуйста! Вам здесь нельзя находиться! — сказал он и твердо взял больного за руку. — Мо-мо-можно! —дергаясь, возразил тот. — У меня тут… инструктаж! — Димочка! — всплеснула руками Кира. — Это ты?! — Я сам не вполне уверен. — ответил нормальным голосом Арцеулов. — Простите, что опоздал. На первой проходной не пропускали. У нас тут чужих во дворе полно! Случилось что? Разведчики повскакивали с мест, окружили Волана, рассматривали, восхищались. Шубин уважительно склонил голову, шепнул онемевшему Зимородку: — Вот и определился победитель конкурса по оперативной маскировке... Да, чуть не забыл! Вчера расписался в книге приказаний — выделить команду по волейболу на первенство управления. С тебя одного человека. — Сан Саныч, да что они себе думают? Так мы весь оперативный состав засветим! Мы же негласные сотрудники... — Я пытался объяснить. Не вышло. Первенство курирует лично Украинцев, — Шубин назвал фамилию не менее легендарного, чем он сам, подполковника, каменным идолом торчавшего на должности заместителя коменданта здания УФСБ. — Морзик пойдет. — вздохнул Клякса. — Он хоть играть умеет? — Не умеет. Зато потери в работе минимальны. Сан Саныч задумчиво пожевал губами, как большая молчаливая рыба. — Не рано ставишь крест на парне? Подумай. Да, еще одна беда. Требуют фотографии лучших специалистов для доски почета. Скажи ребятам, пусть придумают что-нибудь. Инкогнито — главное в «наружке». Лехельт, например, выступал на соревнованиях по рукопашному бою в боксерском шлеме, загримированный то ли под Майка Тайсона, то ли под Манго Джерри. — Опять Украинцев? — Угу... Зимородок обреченно кивнул: — Придумаем... — И еще. Есть работенка от службы собственной безопасности. Срочное дело, сегодня до обеда. Один частный предприниматель, работающий с таможней, пожаловался в приемную, что на него наезжает сотрудник ФСБ. Показывает удостоверение на имя какого-то полковника Петра Матвеевича Ковалева, предлагает охранные услуги, угрожает неприятностями... Вымогательство, в общем, если выразиться шершавым протокольным языком наших quot;младших братьев — Как всегда. Вкусное — на третье. Что, наш объект в Гатчине совсем дохлый, раз людей забираете? И тут Шубин сказал то, что обрадовало Зимородка: — Не знаю еще. Я думаю над этим. Почитай аналитическую справку. Если сам Сан Саныч думает над их объектом, когда у него их пруд пруди каждый день — это уровень. Клякса воспрял духом. Шубин, довольный произведенным результатом, простился и вышел из комнаты инструктажа, не желая мешать. — Стажеры, выходи на середину! — зычно объявил Зимородок. — Сейчас будете принимать боевое крещение разведчика! Позывные вам будем придумывать. — пояснил он. — Господи! — вздохнула Кира. — Наконец еще одна женщина в группе... Хоть курить в машине не будете. — А я курю… — растерянно сказала краснощекая Людмила, пальцами теребя косу. — Ты сядь пока. — распорядился Клякса парню. — Все индивидуально. Оперативный позывной — дело серьезное, это как у монахов второе имя. Внимание, товарищи разведчики! Выставляется первый лот! Девушка с косой. Зовут Люда. Рост средний, волосы русые… нет, темно-русые. Характер ангельский. Вид спорта — э-э… — Легкая атлетика. — вертя головой, болтая косой, заулыбалась принимаемая в братство. Зимородок недоверчиво оглядел ее плотную фигуру в просторном спортивном костюме. — А конкретнее? — Толкание ядра. Призер области. — Приплыли. — хихикнул Лехельт. — Ядро и будет! Люда насупилась, как ребенок — Неблагозвучно! — отверг Клякса. — Тогда Пушка. — предложил Волан и смутился. — А чего? Ядро как из пушки… — Пушок! — сказал Морзик, и Кира захлопала. — Молодец! — Голосуем... Единогласно! — Я против! — возмущенно вскричала окрещенная. — У меня кота так зовут! — Твой голос не учитывается. — отмахнулся Зимородок. — Садись, Пушок. Следующий! — Не расстраивайся. — утешила девушку Кира. — Поначалу позывной никому не нравится. Когда меня назвали Коброй, я даже плакала ночью, а теперь привыкла. — А за что вас так? — Никому не скажешь? — Нет, конечно... — У меня в молодости клыки торчали немножко вперед. Новичка по имени Витя окрестили Роликом. Он любил кататься на роликовых коньках. Тыбинь торжественно, каллиграфическим почерком внес их фамилии и позывные в шуточный список группы. Такая была традиция. — Стажеры — занимаются оперативной подготовкой, изучают карты города! — Клякса бросил на стол пачку затертых на сгибах карт и путеводителей. — Дональд, свяжешься с Геннадием Никодимовичем и Леонардом, попросишь каждого от моего имени поработать с новичками. На сегодня у нас два задания. Первое, в Купчино — сменный наряд в составе разведчиков Дональда и Морзика. Дональд старший. Второй — остальная группа, на прежнее место, старший я. — Мы же с Дональдом собирались сегодня «жучки» ставить. — сказал Волан. — Не будем? — Мы со Старым вчера поставили. — ответил Клякса. — Во даете! — удивился Морзик. — Когда успели? — Ночью, разумеется. Не днем же мне по крышам лазить. — А Старый тоже лазил? Его же крыша не выдержит! Или он на шухере стоял? — Он собак кормил. Доберманы его любят. Дональд, тебе совместно со стажерами еще одно задание. Надо подобрать фотографии лучших сотрудников для размещения их на доске почета управления. Думай! — остановил Клякса Лехельта, открывшего было рот. — Внимание! Прекратить галдеж! Переходим к оперативной части инструктажа. Витя-Ролик с кислым выражением на лице взвесил в длинной руке пачку схем, оставленных на столе Зимородком. — Ерунда! Столько все равно никогда не запомнить. — У тебя показатель интеллекта проверяли? — сурово спросил Морзик, любивший покомандовать. — Раз прошел — значит, выучишь. — Можно подумать, вы все это помните… — Конечно. Спроси Андрюху о чем хочешь. Ролик покопался в картах. — Где находится улица Якубовича? Черемисов толкнул Лехельта локтем. — Андрюха, где? Лехельт рылся в старых бумагах в поисках телефонов. Ответил рассеянно: — Чего?.. Не знаю… на Адмиралтейском острове параллельно Конногвардейскому бульвару. — Видал?! — гордо сказал Морзик. — Учи давай. Клякса приедет со смены — проверит. Он зануда еще тот. Дональд нашел телефоны, обрадовался. — Ага! Они с Морзиком переглянулись. Стажеры, углубившись в созерцание карты, не подозревали о важности момента. Для тренировки молодых сотрудников в обстановке, приближенной к реальной, Клякса использовал «помощников» — бывших сослуживцев, уволенных в запас. По договоренности сторон такой пенсионер в назначенное время выходит из дому и отправляется странствовать по городу. Он может просто вершить свои личные дела: пойти в поликлинику, в гости к приятелю, в гараж — пропустить стаканчик чего-нибудь. Стажер должен тянуть объект и представить сводку наружного наблюдения по всей форме. Вранье не проходит, потому что «помощник» представляет свой отчет о всех замеченных огрехах ученика. А секут старые кадры зорко. В то время у Зимородка были в ходу два ветерана. Геннадий Никодимыч был душевным пожилым человеком с поэтической стрункой. Он всегда выбирал для тренировки новичка такие прекрасные места, как Таврический сад, Исаакиевский собор, Русский музей, Екатерининский парк в Царском селе или, на худой конец, Эрмитаж. Заметив, что новичок устал, Геннадий Никодимович сам присаживался на скамеечку как бы невзначай, а если приходила пора перекусить — заходил в какую-нибудь кафешку и располагался так, чтобы и его «хвостик» мог заморить червячка. Отчеты он всегда писал самые лояльные, а замечания облачал в форму ненавязчивых рекомендаций. Леонард же был старикан внешне сухой, желчный, человеконенавистнический и до одури выносливый. Сказывались годы, проведенные им в диверсионных отрядах СМЕРШа Отправив к нему стажера, можно было быть уверенным, что бедолага притащится домой далеко заполночь, грязный, голодный и замерзший, а в утреннем отчете будет расписан в самых уничижительных и насмешливых тонах. Дональд поднял трубку и набрал номер Леонарда. Морзик сделал страшные глаза и подмигнул в сторону Ролика. Андрей покивал головой и, услышав скрипучий надменный голос, преувеличенно вежливо поздоровался. Изложив просьбу, он умолк, отодвинув трубку подальше от уха, чтобы не слушать долгий поток язвительных замечаний и стенаний по поводу подорванного за линией фронта здоровья. О том, что его бывшие противники из спецгрупп СС, «альпийских стрелков» и полевой жандармерии были лишены возможности пожаловаться на здоровье по причине отсутствия такового — из могилы много не побухтишь, — могучий старик тактично умалчивал. Андрей знал, что Леонард согласится. Старикан был обязательным человеком, но не мог не покуражиться и не повоспитывать годящуюся ему во внуки юную поросль. Впрочем, как по секрету поведал однажды Шубин, Леонард страшно радовался тому, что он еще нужен Родине, и что на смену его поколению пришли не менее серьезные и работящие ребята. Закончив разговор, Лехельт глянул на часы, сделал круглые глаза и шепнул Морзику: — Он через час уезжает к сестре в Сосновку! Вернется только вечером. Черемисов закатил карие очи к небесам, а точнее, к беленому потолку «кукушки» и пробурчал, сдерживая позывы смеха: — На все воля Божья... — Стажер Ролик! — сурово сказал разведчик Дональд. — Слушайте учебное задание! В десять тридцать из шестой квартиры дома сорок два на проспекте Ветеранов выйдет ваш объект, мужчина высокого роста, атлетического телосложения. Условная кличка — Дядя. На вид лет шестидесяти. На самом деле — за восемьдесят... Волосы седые, длинные. Будет одет в синюю непромокаемую куртку с капюшоном, в руке красная сумка-тележка. Вести наблюдение за объектом до… восемнадцати часов. Прибыть на базу, составить сводку наружного наблюдения по установленной форме. Вопросы? — Нет вопросов, — ошалело сказал Ролик. — Приступайте к выполнению. Они проводили взволнованного стажера взглядами, полными сожаления. Парню предстояло до вечера шататься по улицам захолустного пригородного поселка, где даже погреться негде. А уж Леонард не даст ему расслабиться и постарается сбросить хвост при первой же возможности. Дональд поступил милостиво, ограничив срок наблюдения. Мог бы поставить задачу тянуть Леонарда до возвращения домой. С другой стороны, старик действительно классно натаскивал новичков. Геннадия Никодимовича дома не оказалось. Людмила-Пушок сморщила носик. Сидеть одной над картами до самого вечера ей не улыбалось. — Ребята! Возьмите меня с собой! — заканючила она, с женской прозорливостью умильно заглядывая в глаза Морзику. — Я не помешаю ни капельки. Клякса же сказал — тренироваться. Возьмите, а?.. Через полчаса, вооружившись табельными ПММами За рулем сидел Морзик и выпендривался, как мог. В Купчино по указке оперативника из ССБ они поставили машину у одного из павильонов торгового комплекса «Балканский». Лехельт протер ветровое стекло, сел спереди, рядом с Черемисовым. Морзик вооружился фоторужьем, Дональд — видеокамерой. Прикинули ракурсы съемки. — Видюха не потянет, — с сожалением сказал Андрей. — я пойду и встану по ту сторону от выхода. Вдруг он пойдет не к Балканской площади, а к метро? Как мне его узнать? — обратился он к офицеру службы собственной безопасности. — Хозяин проводит его до дверей павильона и будет смотреть вслед. — неохотно ответил оперативник. Это были первые слова, сказанные опером после приветствия. До этого он просто показывал рукой. На хохмившего Морзика и угоравшую от смеха Пушка он смотрел с нескрываемым недоверием. — Я подстрахую по ССН ССН Дональд укрепил на ворот свитера. — Какая задача? — как старший наряда, поинтересовался он у опера. — Только снимаем, или попробуем установить личность? — А может, возьмем гада? — встрял Морзик. — Наверняка же кто-то шарит под нашего с липовой «корочкой»... Опер был лысоватый мужчина в возрасте. — А если нет? — желчно возразил он. Дональд с Морзиком были вынуждены согласиться. Если это профессионал, лучше его не трогать. Тогда будет удачей просто заснять его и не засветиться. Этого будет достаточно — служба собственной безопасности без труда идентифицирует двурушника. Но так обидно, когда твою фирму марают в грязи... Андрей поправил воротник, подышал в микрофон. Динамики салона захрипели. Он установил в сумке видеокамеру на специальной подставке, перекинул ремень через плечо так, чтобы объектив незаметно выглядывал из прорезанного сбоку клапана, и пошел на пост. Их всех обучали способам ведения скрытой съемки. Сунув руку в накладной карман сумки, он через специальное отверстие нащупал кнопку включения видеокамеры. Ждать пришлось по меркам наружки недолго — всего час. В ССН зашелестел взволнованный голос Морзика: — Дональду — восьмерка! Андрей и сам уже видел жгучего брюнета с тонкими усиками на красивом волевом лице, вслед которому кланялся от двери павильона шикарный армянин. Лехельт опустил взгляд и полез рыться в сумке, одновременно придерживая выставленный заранее прицел камеры. Из сумки он извлек учебник по гражданскому праву и завернутую в бумажку сосиску в тесте, которую укусил как раз в тот момент, когда мужчина решительно миновал его, направляясь к входу в метро. Со стороны казалось, что белобрысого голодного студента с потертой сумкой на ремне ничего, кроме вожделенной сосиски, не интересует. — Андрюха, тянем! — пропищал далекий голос из-под куртки. — Дали добро! Морзик от волнения перестал пользоваться позывными. Лехельт видел, как он вдалеке отчаянно машет руками в машине. Андрей прекратил съемку, жуя сосиску и читая на ходу, направился за брюнетом. Тот шагал широко, хищно сгорбившись, сунув руки в карманы — и уже по одному виду Лехельт решил, что это не работник Конторы. Профессионал ведет себя скромно, не привлекая внимания. На душе отчего-то полегчало. Видимо, опер в машине это тоже понял, оттого и дал добро на продолжение операции. На станции Купчино в метро входят из сквозного тоннеля под насыпью железной дороги. К удивлению Лехельта, Дятел — так Андрей окрестил для себя объект — не сворачивая, прошел тоннелем на ту сторону железки, где его ждала машина. Андрей чертыхнулся про себя: теперь Морзик на колесах оказался отрезанным от объекта высокой насыпью. Удивленно подняв голову, оглядываясь, будто зачитавшись, он заталкивал книгу обратно в сумку, при этом давал камере максимальное увеличение в надежде, что объектив вытянет номера, а может — и лицо водителя. Все это походило на очень удачный отрыв. Дятел оказался совсем не так прост. Красный «опель-вектра» повез его вдоль железной дороги по Витебскому проспекту, а Дональд опрометью пронесся через тоннель на платформу, к которой как раз подошла электричка из Павловска. На бегу он ничего не мог сообщить Морзику: мчаться, лавируя между неторопливыми горожанами, и одновременно бубнить по ССН донесение невозможно. Он осязанием чувствовал вибрацию — его запрашивали, но ответить ему удалось, лишь втиснувшись между сходящимися дверьми электрички. Увы! С такого расстояния его не услышали: миниатюрный передатчик был слабоват. Электричка, с гудением разгоняясь, вскоре опередила красный «опель», который встал у светофора на перекрестке с улицей Орджоникидзе, а ребята в машине все еще торчали у павильона на Балканской, ничего не зная о том, какой оборот приняли события. Без их поддержки Дональд неизбежно должен был разъехаться с объектом и потерять его, то есть «грохнуть». Особенно неприятно было сделать это при постороннем. Хорошенькое же сложится у опера мнение об их группе... Тут Андрея осенило: он выхватил мобильник и поспешно набрал базу. Уже через пятнадцать секунд оповещенный Морзик развернул машину и погнал с другой стороны железнодорожной насыпи по раздолбанной Малой Балканской. Он несся, как сумасшедший, петляя и то и дело выскакивая на встречную полосу. Ну какой же русский разведчик не любит быстрой езды? Штирлиц, помнится, тоже был не прочь погонять по окрестностям Берлина, хоть и не был «наружником»... Дональд тем временем метался в холодном тамбуре электрички от одного окна к другому, держа связь с машиной через базу. «Опель» с Дятлом тронулся от светофора прямо и уже снова нагонял электричку, а машины сменного наряда все еще не было видно на улице с другой стороны трассы. Электричка замедлила ход. Впереди была остановка и большая транспортная развязка — проспект Славы. Повинуясь интуиции, Андрей крикнул в мобильник: — Выхожу на Славе! — выскочил на платформу, подбежал к перилам и влез на них, держась за столб. За кромкой насыпи ему едва виден был край проезжей части Витебского проспекта. Вытянув шею, он успел заметить красную корму «опеля»: тот перемахнул мост и пошел влево. — Как вам не стыдно, молодой человек! С ума посходили! — сказала ему строгая пожилая женщина с аккуратно расчесанной болонкой на поводке. У Дональда не было даже секундочки, чтобы устыдиться. Оглянувшись, он увидел по другую сторону мчащий по гололеду автомобиль Морзика. Крикнув в трубку, чтобы его подобрали у спуска с платформы, он побежал, оступился на скользких ступенях и загремел костями, прижимая к груди казенную камеру и вспоминая сетования Кляксы по поводу загубленных Морзиком очков. Машина прижалась к левому краю дороги, скрипя тормозами, замедлила ход. Андрей привычно вскочил в заранее открытую ему дверцу — и Морзик тут же притопил на полную, возвращаясь направо, на свою полосу движения. — Влево! Влево! — закричал Лехельт. — Он пошел на Типанова! Красный «опель-седан». Вот ведь, гад, как подставил! Книжек начитался, наверное... Про шпионов. У девчонки-стажера глаза от страха были круглые. Так она, похоже, ездила впервые. Морзик вылетел с Белградской на перекресток, уже на красный свет, проскочив под носом у крутого черного «порше-бокстера», не вписался в поворот и залетел через поребрик на газон. В салоне все подпрыгнули, ударившись головами о потолок. — Я же говорил — ремни пристегните! — оскалился Черемисов. Опер на переднем сидении молча полез было за ремнем, но машина соскочила с поребрика назад на поезжую часть — и он треснулся подбородком о колени и приборную панель. Лехельт с Людмилой хватались друг за друга. Сзади заревел, надвигаясь, рефрижератор, но уже многострадальный «жигуль» наружки, позвякивая укрепленной подвеской, набрал потерянную скорость и, наконец, проскочил под мост на ту сторону железной дороги, на улицу Типанова. — Ты заснял?! — возбужденно крикнул Лехельт. — Один кадр! — дернул головой Черемисов. — Он сразу отвернулся на тебя! — Вот, вот они! Уф-ф… зацепились, наконец. Давай потише теперь! — Не учи ученого! Возбуждение спало. Теперь они торчали в небольшой пробке на два корпуса позади объекта. — Ради какого-то армяшки так рисковать! — дрожащим голосом сказала Пушок. — Не совсем так. — абсолютно невозмутимо отозвался опер с переднего сидения, не став акцентировать внимание на слове «армяшка» — Людмиле разъяснят позже, что уничижительные национальные характеристики в ФСБ, где служат посланцы десятков народностей, не приветствуются. — В прошлом году у нас убиты два сотрудника — и у обоих пропали удостоверения. Он говорил так спокойно, будто и не было сумасшедшей гонки по скользким улицам, и его не обжигал азарт погони. Нервы у этого лысоватого дядечки были железные. Видимо, того, что он просто стал разговорчивее, было уже достаточно. — Ну, я его дожму… — процедил сквозь зубы Вовка Черемисов. — Мы дожмем. — поправил его тоном Зимородка Андрей. — Черт, я на вас весь лимит своей трубы вызвонил! Ты когда себе мобильник купишь? — Пока только на пейджер накопил. — мрачно отвечал Морзик. Лехельт хихикнул, представив, как он связывается с Морзиком по пейджеру. У девочки-оператора глаза на лоб полезут от их сообщений. Пробка рассосалась, машины тронулись одна за другой. Повернули направо. Расслабляться было нельзя: в любой момент могло потребоваться тянуть Дятла пешедралом. Едва Дональд прикинул в уме тактику слежки, как «опель» притормозил и вильнул к обочине. Морзик, не снижая скорости, проехал мимо. Опер спокойно записал номер опеля в маленькую книжечку с котенком на обложке. У каждого разведчика подобная книжечка всегда лежит в кармане. В заднее стекло было видно, что брюнет вышел. Они завернули во двор. — Пошел, пошел! Морзик выскочил, на ходу втыкая булавку ССН куда-то под куртку. Ойкнул, сморщился. Лехельт проворно пересел за руль. — Смена через три квартала! Двоих было слишком мало для серьезной работы. Ведь в наряде стояла только видеосъемка. Но, как говорит Клякса, поздно пить боржоми… За их спинами красный «опель» поехал прямо без пассажира. Дятел шел пехом к Московскому проспекту по знаменитой улице Бассейной. Пока можно было, Андрей ехал параллельно дворами, не засвечивая Морзика. Двоих слишком мало… Вскоре, однако, пришлось выходить из тени. Черемисов взлохматил волосы, сунул сигаретку в зубы и, поплевывая, пошпилял особой блатной походкой своего детства. — Дятла вижу. — почти сразу доложил он по связи. — Не спешит… оглянулся. Улица пустая, блин. Мы тут с ним как два волоска на лысине. — Я проеду вперед до проспекта Гагарина и поставлю машину за поворотом. Сворачивай, заменимся, сядешь за руль. — Он тебя уже видел. — А что делать? Сейчас изображу что-нибудь. — Пустите меня! — дернула его за плечо Пушок. — Давай я пойду. — предложил опер. — Здесь пока все просто. Андрей быстро проехал по Бассейной, миновав вначале фланирующего Морзика, потом мрачно сосредоточенного брюнета. Опередив его метров на триста, свернул направо, съехал в сторонку. — С богом! Морзик, тебя Серега подменит. — Какой, к черту, Серега? — Увидишь. Сворачивай, не тяни, а то засветимся. Он весь настороже, я чувствую… Опер Серега, покашливая, подняв воротник с устройством связи, перешел улицу и купил газетку в киоске. С газеткой в руке он медленно побрел вдоль улицы и Дятел понемногу нагонял его. Морзик свернул и вскоре уже сменил Лехельта за рулем. — Все прямо пилит, да прямо… — прошептал по связи опер и закашлялся. — Дотянешь до улицы Победы — сворачивай налево и жди нас! — скомандовал Лехельт. Они спешно заехали вперед, обогнув квартал, и на углу Московского проспекта выставили на перекрестке Пушка. — Стой, грызи семечки, смотри куда пойдет и докладывай. Никакой самодеятельности! Мы заберем Серегу и вернемся. Операция шла экспромтом, и пока неплохо, но все же они едва его не «грохнули», запоздав с возвращением. В динамиках запищал звонкий голос Пушка: — Он уходит! Уходит! Идет к метро по Московскому! Я его уже не вижу в толпе… за ним иду! — Стоять! — зарычал Дональд, припомнив вчерашнюю сцену и представив, как стажер Людмилка крадется сейчас средь бела дня за этим заведенным дядечкой. — Вовка, жми! Они подлетели к метро в тот самый миг, когда знакомая широкая спина в коже исчезала в дверях. Лехельт выскочил и побежал за ним, на ходу срывая с плеч куртку. — Все. — вздохнул Морзик. — Андрюха протянет его, сколько сможет — и все. Выйдет на поверхность, свяжется с базой — и мы его подберем. — Да. — сказал опер. — Что? — Ничего. Просто — да. Они подождали взволнованного Пушка, отогнали машину в сторонку. — Можно перекусить. — вяло предложил Черемисов. Есть не хотелось. Каждый мысленно был там, в переходах и вагонах метро. Минут через полста в окошко машины побарабанил пальцем неопрятный типчик в вязаной шапочке, надвинутой на глаза, гоняющий за щекой кусок чуингама. — Я вас едва нашел! Думал уже, что уехали! Людмила открыла рот. Дональда было не узнать. Он вывернул куртку ярко-лиловой стороной, волосы спрятал под шапку, сгорбился и часто жевал. Этакий мелкий городской поганец. Сел в салон, потянулся, расслабился. Приоткрыл дверцу и с удовольствием выплюнул жвачку. — Терпеть не могу ментол! Вся троица уставилась на него в ожидании. — Я дотянул его до метро Дыбенко. — сказал Дональд. — Дальше пришлось оставить, прикид слишком яркий. Опер вздохнул. — Он работает в метро. — сказал Дональд. — У него бесплатный проезд, по служебке. Там, на Дыбенко, его знает куча народа. Он разговаривал с дежурным по станции, и с контролером на входе лясы точил. И милиция с ним поздоровалась. А я вернулся к вам своим ходом, чтобы поскорее. Пока еще проверился на всякий случай… Провериться на отсутствие хвоста в такой ситуации следовало непременно. — Андрюха, ты гений! — засмеялся Черемисов. Служба собственной безопасности торжественно пожала Лехельту руку. — Как — это все?! — вскричала разочарованная Люда. — Нет, еще сводку писать. — утешил ее Морзик. — А с этим что? — Это уже Серегина головная боль. Сейчас подбросим его в управу, сдадим ему кассету и пленку. Он свяжется со своими людьми в транспортной милиции. Те организуют опрос работников всех станций — и на станции Дыбенко кто-то чисто случайно опознает этого типа по нашей съемке. Чутье оперативника называется... А про нас с тобой, и про сегодняшний день никто и не узнает. Мы же невидимки. — У-у… — разочарованно протянул Пушок, вытянув полные, сочные губы трубочкой, прощаясь со своей розовой мечтой о громкой славе. А опер Серега ласково смотрел на них и хитро улыбался узкими калмыцкими глазами. |
||
|