"Рокировка" - читать интересную книгу автора (Черкасов Дмитрий)ГЛАВА 6 ФИЛЬТРУЮТ ВСЕ!Ми-26Т Дюраль, если его разогреть, горит с искрами, как бикфордов шнур. Красиво горит, чтоб его в Бога душу мать... И в этот раз уцелели лишь покореженные лопасти несущего винта, разлетевшиеся по сторонам, двигатель, хвостовая часть с безвольно обвисшим рулевым винтом и шасси. Множество мелких обломков были разбросаны по заснеженному склону. Черными бугорками лежали повсюду тела погибших. Никто не стонал, не звал на помощь. Выживших не было... За всю историю падений вертолетов известно совсем немного случаев, когда бы экипаж уцелел. Вертушка не планирует, она падает камнем. Есть, впрочем, в российской армии вертолетчик, не только выживший после падения, когда его машина полетела на дно ущелья, скользя по крутому склону, но уже через месяц вновь севший за штурвал — только имя его мало кому известно. И не мудрено — героев на Руси пруд пруди, где уж всех их родному правительству упомнить… По периметру района падения стояло реденькое оцепление, в далекие сопки уткнулись пулеметы срочно подогнанных четырех БТР-80 Поодаль места катастрофы на пологой площадке, с края которой зачем-то поставили совершенно бесполезные в сложившихся обстоятельствах БМД-3[19] К другой палатке волокли обломки вертолета. Здесь работы было больше. Каждый обломок первоначально фотографировался с нескольких ракурсов, ему присваивался номер и на плане района падения руководитель помечал местонахождение элемента. Представитель завода-изготовителя тут же пытался определить наименование детали или конструкции. Номер, написанный на бумажке, скотчем клеили к обломку — и лишь после этого несли его к палатке и укладывали в большие ящики. Нумеровали и собирали все подряд, даже осколочки размером с ноготь. По заснеженному склону бродили саперы в наушниках, с металлоискателями. У дальнего края оцепления галдели люди. Из третьей палатки вышел сгорбленный, с мучнисто-белым лицом подполковник в летной техничке, посмотрел на пронесшийся над самыми головами собравшихся Су-24МР — В чем дело? — Корреспонденты желают снимать, товарищ подполковник! — Пусть оттуда снимают. — офицер прищурился. — А почему их так много? — Там еще местные. Хотят помочь. — Гоните их к … матери! — неожиданно яростно сказал подполковник. — Мы гоним — а корреспонденты возмущаются! Слова говорят нехорошие! Сатрапы, мол, журналистов зажимаем, — пожаловался юный прапорщик, но подполковник уже не слушал его, развернулся, сгорбился и исчез в палатке. Прапорщик пожал плечами и побежал к солдатам. Выше по склону стояли два офицера в теплых защитных бушлатах, в бинокли внимательно осматривали окружающие склоны гор. — Кто это? — спросил один, в новеньком бушлате, отвлекшись на подполковника. — Комендант аэродрома. Люлин. — ответил второй, в бушлате старом и заношенном. — Он болен? — Нет… переживает. По нему тут целая комиссия приехала... Он отвечал за охрану аэродрома. Должен был выставить снайперов на позиции за сутки, а выставил только с утра. Пожалел ребят, чтобы ночью в снегу не задубели… — Ты, никак, ему сочувствуешь? — С каждым может случиться. Уволят теперь без пенсии… — Это еще легко отделается. — жестко сказал второй, очевидно приезжий. — Когда снайперы ушли с позиций? — С рассветом. Всю ночь контролировали — ничего. — Вечером всех вернуть на места. И вызови из Грозного спецов департамента — Не у всех. — Сделай, чтобы была у всех! Башкой отвечаешь! Перед выходом собери их, я проинструктирую. И организуй мне три группы захвата на машинах. — Машины тоже со связью? — Разумеется! Он где-то здесь должен быть… — Кто? — Та сволочь, которая сбила вертолет. — Ты думаешь? А зам главного от КБ Миля сказал, что ошибка пилотов… — У них всегда ошибка пилотов… Ночью было холодно? — Так и сейчас не тепло. — Это хорошо… Лишь бы ветра не было, не запуржило. Он вылезет из норы, обязательно! Со стороны далекого аэродрома, стрекоча и сияя лопастями, внаклон заходили на них транспортные вертушки, с боков прикрытые грозно ощетинившимися всеми своими пушками «крокодилами». — Полетим. Здесь — всё... Тела погибших и ящики с обломками загрузили вместе. Мертвым уже всё равно. На летном поле Моздокского аэродрома мертвых сгружали с борта и везли на самодельный ледник, а ящики с останками вертолета — в большой ангар, прогреваемый непрерывно ревевшим моторным подогревателем, гнавшим горячий воздух по трем широким брезентовым рукавам. На бетонном полу ангара белой краской изображен был силуэт Ми-26Т в реальную величину от носа до киля, с отметками для колес шасси. Множество усталых людей бродило вдоль силуэта, напоминающего очертания трупа, которые рисует милицейский дознаватель на месте преступления. Они тщательно раскладывали на свои места опознанные детали и обломки конструкции. Вскоре притащили наспех сваренный скелет, который начал обрастать искореженным металлом. Сгорело много, но сохранившиеся листы обшивки представляли, как раз, наибольший интерес. Они были вырваны и разбросаны взрывом, оттого и уцелели при пожаре. К вечеру на своих местах оказалось почти все найденное за исключением самых мелких осколков и нескольких странных фрагментов, единогласно признанных экспертами чужеродными. Реконструкцию тщательно засняли со всех сторон. — Ну какая тут, к едреней матери, ошибка пилота! — злобно щерился командир полка, потерявший лучший экипаж. — Видно же все, вон она куда вошла! — он гневно ткнул затянутой в кожанную перчатку рукой в явно развороченный внешним воздействием борт погибшей машины с остатками номера. — Да я не возражаю! — пожал плечами заместитель главного конструктора и поправил шикарную теплую шляпу из светло-серого фетра. — Ракета, значит, ракета. Вы только на машину не валите! — Ресурс продлен, движок из капиталки… — пробурчал зам командира полка по вооружению. Посланец завода согласно закивал. То, в чем он участвовал последние двадцать минут, были обычные в подобных ситуациях перепирательства представителей заинтересованных структур. — Странное место! — сказал заместитель главного конструктора, задрав голову к потолку ангара. Полковой командир смолчал. Зато возмутился командир ОБАТО — Вы не в Москве, дорогой товарищ! Нашли, что могли! У нас свободных помещений нет! — Да я не об этом! — отмахнулся зам главного. — Не надо думать, что я бессердечная сволочь. Я просто разъезжаю на подобные оказии лет пятнадцать и уже сопереживать не могу, а то сам помру. Я имею в виду — странное место попадания. Во всех известных мне случаях прямого попадания ракета метила вертолету либо в выхлоп, либо в лопасти, если промахивалась. Она же с тепловой головкой самонаведения, идет в самое горячее место. Первый раз вижу, чтобы попадание было в кабину... — Почему в кабину? — поинтересовался командир полка. — А сами посудите — передние края бортов разворочены изнутри, днище, похоже, цело. Я надеюсь, все люки были закрыты? Командир сурово глянул на дежурного по аэродрому. — Так точно! — Так, может, внутренний взрыв? — Товарищ полковник, все было по инструкции! Пусть тут граждане не выступают! Комполка насупился. — Хорошо. — сдался штатский. — Если нет спорных мнений, пойдемте писать акт осмотра и предварительное заключение. Надо создавать другую комиссию, расширенного состава. Пусть пэ-вэ-ошники еще посмотрят. Нет возражений? Возражений не последовало. Попадание ракеты, как бы ни цинично это не прозвучало, устраивало всех присутствующих. Они вышли из ангара с чувством облегчения и исполненной работы. Остальное было уже не по их части. Порыв ветра, неся снежный заряд, налетел, сорвал с лысой головы зам главного конструктора его роскошную шляпу и покатил, погнал по необъятному простору летного поля. Инженер прикрыл ладонью зябнущую лысину, согнувшись и протягивая другую руку, погнался за шляпой, которая подлетела к ногам одинокого офицера в новеньком бушлате, с бессильной тоской взиравшего в мутную белесую ночь, наполненную снегом. — Мне соседка рассказала, что сегодня в концертном зале Октябрьский схватили знаменитого киллера, и оказалось, что это агент ФСБ! — сказала Маринина бабушка. — Она по телевизору видела! Андрей склонился над тарелкой пониже. Худшее начало разговора трудно было придумать. — Что же он там делал? — делано вежливо поинтересовался Маринин папа, внимательно читая наклейку на бутылке марочного вина. — Покушался на жизнь Бориса Германцова, разумеется! Этот молодой человек им всем как кость в горле! — Не стоит так горячиться. — осторожно возразила мама Марины. — А что я такого сказала?! Вечно ты мне рот затыкаешь! А я хочу, чтобы молодежь знала, в какое трудное время мы жили! За мной однажды целую неделю ходил по пятам какой-то тип. Определенно, следил. — Он, я думаю, хотел признаться вам в любви, но боялся вашего независимого свободного мнения. — сказал папа, звучно, умело и с удовольствием откупорив бутылку. — А насчет трудного времени — давайте не будем, Софья Исааковна. Во все времена вы жили вполне припеваючи. — Бабуся, не дуйся! — внучка погладила старуху по морщинистой руке. — Ты же знаешь, папа у нас — сторонник диктатуры. — Я против диктатуры! — возразил шутливо отец, разливая красное. — Я — за тиранию! За свою жизнь я ни разу не встречал живьем работника спецслужб, да и не горю желанием с ними встречаться. Думаю, с ними встречаются чаще те, кто этого заслуживает... Кстати, Маринка, тебе опять звонил Роман! — Анатолий… — укоризненно сказала мама, указав глазами на притихшего Андрея. — Что?! — замер папа, подняв на вилке в воздух скользкий маринованный грибочек. — Ах, черт… Он некоторое время водил глазами от грибочка к Андрею и обратно, потом сморщился, сказал: — Да сами разберутся!.. — кинул в крупный рот грибочек и приналег на капусточку, выпав, таким образом, из беседы. — Вот-вот, лучше ешь. — заметила мама. — Марина, подложи гостю салата. Андрей, а чем вы занимаетесь? Учитесь, наверное? В другой ситуации это была бы удачная попытка сгладить неловкость. — Учусь. — вздохнул Лехельт. — На юридическом. — Это очень перспективно! — обрадовалась бабушка и посмотрела на него с дальним прицелом. Маринка по-своему истолковала вздох, состроила виноватые глаза и под столом толкнула Андрея коленкой: — Он учится на вечернем, а еще работает. Андрей, кем ты работаешь? — В конторе одной. Специалистом по персоналу. — Уважаю самостоятельных мужчин! — воскликнула бабушка. — Вы должны хорошо разбираться в людях, юноша. Что бы вы сказали, например, о моем зяте? Папа, протестуя, выпучил глаза, но остался бессловесным, так как рот его в этот миг активно исполнял свою первоприродную функцию. Застольная беседа свернула в безопасное русло. Андрей скучал без Маринки два дня. Его мама сказала: — Ты хочешь, чтобы она позвонила первой? Я бы ни за что не позвонила... И тогда он выпросил у Зимородка отгул на сегодня, чтобы попасть на семейный обед. Странно, но на посту, особенно когда приходилось подолгу ждать, часто хотелось поскорее домой, в тепло; а теперь, за прекрасно сервированным столом с тремя переменами блюд, почему-то в голову лезли мысли о ребятах и о работе. Болтая веселую чепуху, он иногда замолкал, будто отключался, прикидывая, как они справляются без него сегодня. Попал ли Морзик в команду ямокопателей? Не устроили ли карманники и «крышующие» их милицейские сержанты козу Волану? — У тебя сегодня грустные глаза. — шепнула ему на ухо Маринка. — Ты сердишься на меня? От нее вкусно пахло молоком. Он никогда не предполагал оставаться всю жизнь разведчиком и рассматривал свое нынешнее положение как временное. Но эта удивительная, ни на что другое не похожая служба затягивала его своей непредсказуемостью и непохожестью. «Ведь нет ничего более постоянного, чем временное, — вдруг подумалось ему. — Сегодня Кира на связи и, наверное, разговаривает... или молчит о чем-то с мрачным Тыбинем, в одиночестве прогревающим стынущий движок постовой машины на углу улицы...» Тут же накатила него тревога, что в его отсутствие у группы нет резерва и, стоит кому-то потянуться за новым знакомцем, как провалится целый сектор. Когда Клякса говорил ему, что у него прирожденный талант разведчика, Андрей мысленно отмахивался: такого таланта не существует. Сегодня ему было хорошо среди этих умных, веселых и доброжелательных людей, но его бессознательная часть уже составила описания их внешности и психологические портреты. Поймав себя на этом, Лехельт устыдился. «Ну уж, дудки! — сказал он себе. — Может у меня и есть талант ищейки, но, надеюсь, он не единственный...» Мобильник его запищал в чехле на поясе. За столом все уважительно притихли, не глядя на Андрея. Бросив взгляд на дисплей, он увидел, что звонят с «кукушки». Морзик орал так, что, казалось, было слышно на всю квартиру. — Дональд, привет! Ты слышишь меня?! Клякса — монстр сыска! Он вскрыл такую точку! Мы две недели глазели попусту, а он вышел на пост — и сразу вскрыл! Кубик и Ромбик арендуют помещение! Знаешь, где? Умрешь сейчас! Двести восемнадцатый авиаремонтный завод! Тот, что слева от вокзала! — Где памятник летчику стоит?! — крикнул Андрей, увлекаясь, и тут же виновато огляделся. — Да! Кляксу охрана поперла, а Кира смогла пройти, представляешь! На охраняемую территорию без всяких документов! — Как она это сделала?! — Через проходную! Она гипнотизер, наверное! Просто вошла, поздоровалась с вахтером и пошла себе! — А Кубик как туда проходит? — У них пропуска! Они — арендаторы, уважаемые люди. Они туда даже свою «волжанку» загнали ремонтировать... Но я не для этого звоню. У нас опять аврал! Кляксу, Старого и Кобру завтра бросают на другой объект. Костя очень просит тебя приехать сейчас на базу. Если сможешь, конечно. Он хочет с тобой прикинуть новую тактику наблюдения. Будем вводить даже стажеров. Сам Шубин дал добро! Тут что-то серьезное заваривается... Наконец-то! Але! Андрюха! Але! — Да, я слушаю. — сказал негромко Лехельт. — Ты извини… Я не вовремя? Просто Клякса очень просил разыскать тебя. Но я не сказал ему номер твоего мобильника. Мы все тут сидим, ждем тебя. Ты приедешь? Андрей! Ты приедешь? — Да, конечно. — ответил Андрей, качнув головой. — Я буду через час, раньше не успею. — Нормально! — сразу повеселел Морзик. — Я пока Ролика в шахматы обую. Он думает, что мне на ринге все мозги отбили! Надо поучить молодежь... Марина и ее домочадцы встревожено глядели на него. — Что-то случилось на работе? — Да, понимаете, там… в общем, мне надо срочно приехать. — вымучил улыбку Дональд. — Шеф вызывает срочно. Такой зануда… — Да-да! — сказала бабушка. — Мы понимаем. Дела фирмы. Если без молодого человека не могут обойтись — это показатель, Мариночка! Маринка пошла его провожать. Глядела она недоверчиво. — Ты мне скажи — у тебя точно все нормально? — Да, конечно! Дай поцелую… — Ты сразу стал такой серьезный… А кто такой Кубик? Я так просто спрашиваю… Фамилия смешная. — Да, я тоже заметил. — кивнул Дональд. — Он… венгр. |
||
|