"Точка росы" - читать интересную книгу автора (Черкасов Дмитрий)

I

Опер Лерман, руководивший просмотром отснятых прогулок Ира Арджания, был самым старым в службе контрразведки. Его даже Клякса называл уважительно, по имени-отчеству: Борис Моисеевич. Лерман худобой, роговой оправой очков и гулким басом походил на чудака-профессора, книжного червя, извлеченного случайно из архивов ФСБ. Большие красивые руки его, перебиравшие видеокассеты, слегка дрожали, но не по причине тайных запоев, а вследствие давнего ранения в позвоночник. Он поэпизодно пускал пленку, останавливая и возвращая кадр по первому требованию, а группа Зимородка сидела вокруг “видака” на стульях в комнате отдыха “кукушки” и сосредоточенно, без обычного трепа, неотрывно смотрела на экран.

— Шпионы нынче у нас не те... — сокрушенно вздыхая, повествовал Лерман, потирая длинными влажными пальцами пульт видеомагнитофона, — Вот раньше был контингент — да-а... Профессионалы! Приятно было работать. Сам многому у них учился.

Он жаловался на низкое качество шпионов, словно старый рыболов, бранящий захудалую рыбалку в некогда богатом пруду.

— Вы, молодой человек, интересовались, сколько шпион получает? — кивнул Лерман в сторону Ролика. — Я так понимаю, на себя шпионскую рубашку примеряете? Не советую. Когда-то заиметь в России шпиона было огромной удачей для любой разведки. Люди на одном шпионе карьеры делали — не чета моей! Их действительно готовили годами, забрасывали, сопровождали... как могли. Ну, и платили таким профессионалам соответственно. А почему их так готовили? Потому что здесь нормального человека трудно было завербовать.

— Стоп! — сказала вдруг Кира, мучительно морщась. — М-м... нет. Ничего. Дальше.

— Эпоха импортных шпионов прошла. Среди них сейчас жуткая безработица! А почему, вы меня спросите? А все потому, что родные наши россияне просто завалили шпионский рынок дешевой рабочей силой. Сначала верхи наши... верхушечка, так сказать, принялась по всем каналам спускать государственные секреты — за бесценок, отметьте, потому что в силу безграмотности истинной стоимости продаваемого не представляли! А уж за ними наперегонки рвануло население! Наш с Костей коллега, Витя Антипов, помнишь, — кивнул Борис Моисеевич Зимородку, — провел в середине девяностых эксперимент — встал в переходе на Невском с табличкой: “Здесь производят запись в шпионы! Заработок высокий! Шпион США — от тысячи у.е.; Шпион Англии — пятьсот у.е.; Шпион Эритреи — сто у.е., рабочий день не нормирован”. За два часа тридцать семь человек записал! Очередь стояла!

— Можно еще разок вот здесь... возле Александринки... — опять попросила Кира.

— Это мы снимали! — гордо шепнул Ролик задумчивой Людмилке.

— За бугром деньги считать умеют, — поправляя очки, продолжал рассуждать Борис Моисеевич. — На круг выходит на порядок дешевле скупить на корню население, чем годами ковать Джеймсов Бондов. Вот и поперли теперь в разведку такие простофили, что просто ужас какой-то! Их раньше дворником в посольство не взяли бы, а теперь они не хухры-мухры — шпиёны! Жуть! Мне, как профессионалу, противно смотреть. Американская разведка деградирует на глазах.

— Что же вы шесть лет с резидентом возитесь? — спросил Морзик. — Раз так просто — взяли бы его давно!

— А кто говорит, что просто? — укоризненно возразил Лерман. — Я говорю — противно. Наши коллеги за океаном просто скурвились! Они не приучены спокойно и с достоинством сидеть без зарплаты! Вместо благородной войны разведок идет примитивный вал заказов от частных фирм. В ЦРУ откровенно куют левые бабки вместо того, чтобы заниматься своим делом! Меня так и подмывает написать им письмо в ихний Конгресс, в комиссию по спецслужбам! Сейчас нормальной разведкой занимаются страны бедные, вроде Пакистана, или той же Турции. А богатенькие откровенно идут к носителю секретов и скупают все оптом! Вы что-то зацепили, милая?

— Н-не знаю, — сказала Кира, потирая лоб и виски. — Я не уверена. Не пойму. Есть что-то общее в этих съемках — но я не поняла что.

— Давайте еще разок посмотрим.

— Да сколько можно! — заныл Ролик. — Уже пять раз смотрели!

— Смотреть — еще не значит видеть, дорогой мой. Если вы не будете внимательны, вам придется смотреть эти ленты до тех пор, пока они не начнут вам сниться. Не сачкуйте, а работайте, как ваши старшие коллеги делают. Так вот, о нашем резиденте. Когда американцы поняли, какой Клондайк информации им открылся, они принялись поспешно ставить дело на новые рельсы! Посоздавали фонды, центры и прочее, где скупали все без разбору. Эту лавочку мы постепенно прикрыли — и тогда они стали уходить в подполье. Схема осталась прежняя — там, за бугром, куратор находит заказчиков, бросает заказ сюда, а уж здесь резидент добывает информацию и сливает ее куратору. Резиденту достаются гроши, не говоря уж об источнике — но они и этим довольны. Все бабки гребут организаторы, агентуру же свою в России кидают направо и налево! Выбор потому что большой. Это теперь прибыльный американский бизнес — только и всего. Вреда для нас от этого, впрочем, не меньше.

— Давайте прервемся, — предложил Клякса, откинув голову и вращая занемевшей шеей. — Миша, а ты почему не смотришь?

— Я смотрю, — пожал плечами Старый. Он был сегодня таким, как и всегда. Почти таким. Пожалуй, лишь чуть больше хмурился и чаще выходил покурить.

— Может, чаю попьем? — предложил Лехельт. — Я схожу за водой, а Морзик моет посуду!

Лерман кивнул. Морзик недовольно заныл, потому что была не его очередь.

— Что за странные времена были! — вздохнула Людочка.

— Были? Меня радует ваш врожденный оптимизм, детка. Он такой же розовый, как и ваши щечки. А времена действительно были странные. Сейчас мало кто помнит и вряд ли поверит, но в девяносто третьем организованная группа чеченских бизнесменов на совершенно законных основаниях приватизировала два главных пороховых завода страны! И наш великий и могучий приватизатор их защищал! Контора с трудом заставила горцев вернуть документы. Буквально силовым путем. Приехали к ним на дом с представительной командой спецназа, привезли банковку на их долбаные ваучеры...

— Кошмар! В девяносто третьем мне было десять лет!

— Радуйся, что ты выросла, — сказала Кира.

— Радуйся — но не очень сильно, — наставительно поднял длинный палец Лерман. — В руках у “прихватизатора” сейчас вся энергетика — это не хуже пороховых заводов. А соображения у него вряд ли прибавилось. Вы с чем-то не согласны, Михаил?

Тыбинь смотрел на старого опера не то насмешливо, не то презрительно. Он не любил умников.

— Да мне вообще наплевать, — сказал он и, закинув ногу за ногу, сцепив маленькие руки на толстом колене, принялся качать тупым носком ботинка.

Кира печально смотрела на этот обычно начищенный, а сегодня тусклый ботинок. Клякса нахмурился и призадумался. Назревавший разлад его не радовал.

— М-м... да... — причмокнул Борис Моисеевич, почувствовав в группе неладное, но встревать не стал. В каждой избушке свои погремушки...

— Продолжим обзорный ликбез по отечественным шпионам! — бодренько заговорил он, сглаживая ситуацию. — Самых наглых и жадных резидентов новой формации мы быстренько повыловили. Они плохо учились и читали мало книжек. Не умели организовать работу. А вот те, кто остались... Понимаете, кто читал хорошие шпионские романы, может в принципе обойтись без специальной подготовки и не наделать больших глупостей. Главное для резидента — избегать контактов. С источником — упаси Боже мой Яхве! И не только с источником, но и с человеком, на источник выходящим. И вообще с кем бы то ни было. А современные средства связи это позволяют.

— Схема шпионской сети двадцать первого века в России выглядит приблизительно так! — Лерман достал из кармана старого костюма авторучку с надписью золотом “ЦРУ” и начал рисовать. — Резидент в центре... — он дрожащими пальцами разгладил и прижал лист. Он держит связь с куратором. Вокруг него вербовщики. Их немного, может быть, даже один. Только они знают резидента в лицо и физически контачат с ним — но только поначалу. Потом — вышибалы. Они подбираются вербовщиками и непосредственно занимаются добычей информации или привлечением людей, информацией владеющей. Вышибалы имеют связь с резидентом только по мобильному телефону. Самого его они никогда не видят. По связи вышибалы получают задания, по связи же рапортуют о результатах Ваш нынешний объект — именно таков. И как только мы его возьмем, резидент сменит вербовщика.

— Уберет? — блестя карими, как косточки вишен глазами, спросил Ролик.

— Какой вы кровожадный, однако! Нет, вербовщик просто куда-нибудь скроется. Они люди со средствами. Поэтому вышибалы должны периодически показываться либо вербовщику, либо самому резиденту таково правило.

— Ну — информацию можно по связи, — недоверчиво протянул Лехельт. — А деньги-то они все как получают?

— Да, точно! Бабки как? — поддержал его Морзик.

При слове “деньги” Ролик встрепенулся.

— Увы! Ничем вас не порадую! Каждому просто переводят на счет! Под разным соусом из-за бугра. Зная тягу наших законодателей к демократии, они особенно не маскируются. Просто шлют бабки как вы их называете, и вся недолга!

— И много? — вожделенно спросил стажер.

— По-разному, — уклончиво ответил Борис Моисеевич, хитренько глядя на лопоухого Ролика поверх очков.

— Значит, наш Изя-вышибала, — задумчиво произнесла Кира, покусывая кончик карандаша ровными красивыми зубами.

Клякса отобрал у нее карандаш и аккуратно поставил в письменный прибор на углу стола.

— На то похоже. Мы проанализировали его счета... конечно, лишь те, которые нашли. Мы несколько раз брали таких вышибал — и ни разу не вышли даже на вербовщика.

— Почему?

— Они отпираются. Это старый принцип уголовников: нарезать преступное деяние на безвинные эпизоды. Вышибалу нельзя привлечь к ответственности, пока не доказано существование сети, и он это отлично понимает. Сдать нам вербовщика для него равносильно добровольному признанию. А попадают они к нам под наблюдение уже много позже того, как были завербованы. Контакта нет.

— Так что же нам делать? — спросил Клякса. — Без контактов мы вам, Борис Моисеевич, ничем не поможем. Идите в техническую службу, ловите их по сетям и по связи.

— Не может быть, чтобы питерский еврей не перехитрил еврея горного! — захихикал Лерман, сгорбившись над чашкой чая. — У нас сейчас немножко другая ситуёвина, друзья мои. Немножко другая, совсем чуть-чуть. Мы идем на один шажок впереди, чем шли раньше. Раньше мы выходили на вышибалу через источник информации. То есть, уже после ее хищения, в процессе передачи, или по факту утечки, что еще хуже. Собственно, на этом цепочка и обрывалась. Помните профессора из МГТУ, который слил материал по ракете “Шквал”? Семьдесят лет дураку... старше меня... Теперь же нам повезло благодаря вашей разведчицкой интуиции. Мы сейчас наблюдаем, как вышибала только выходит на источник, и успеем подготовиться. Может быть, хищения мелькнет зацепочка... совсем небольшая, маленькая какая-нибудь, но вы уж ее не прозевайте, дорогие мои товарищи, ладно? На вас вся надежда. Другой случай прижучить этого пакостника может представиться очень нескоро! А мне так этого хочется! Вы уж не порадуйте старичка!

— И что это вы все не угомонитесь! Шли бы на пенсию, а то... — кривя губы, сказал Тыбинь и умолк, встретившись глазами с неодобрительным и удивленным взглядом Зимородка.

— Я и сам уже об этом думал не раз, — согласно закивал Лерман. — Да вот беда — заняться мне нечем! К бизнесу, как большинство моих соплеменников, я полностью непригоден, вот такой смешной факт! Да и страны, знаете ли, жалко! Думаю — вот когда уйду, пусть они делают с этой страной что хотят, а пока еще не ушел — пусть они поостерегутся делать что хотят. Вот такой смешной факт.

— А что его интересует, как вы думаете? — озабоченно спросил Клякса.

Он не любил, когда начинали говорить, что на них последняя надежда. Его люди и без того всегда работали в полную силу.

— Да мы не думаем, — побрякивая ложечкой в стакане и согнувшись пуще прежнего, ответил Лерман. — Это мы вчера еще думали. А сегодня мы знаем.

— Как знаете? Откуда?!

— Пару недель тому назад в службу обратился один ведущий научный сотрудник ГОИ... одной со мной национальности... и с возмущением сообщил, что какой-то неизвестный “земляк” бесцеремонно просит продать ему технологию изготовления коронида. Ну, помните, этого экспериментального материала для обтекателей ракет. Хорошие деньги сулит, ну, и угрожает, конечно. Сейчас без угроз никуда! Основной метод вербовки. Мы приставили к нему охрану — и вовремя: его пытались избить в подъезде. Под прикрытием лозунга борьбы с проклятыми жидами. А он получает, между прочим, в три раза меньше моего. Можно сказать, живет впроголодь. Ему бы толкнуть быстренько рецептик — и безбедная старость обеспечена...

— А теперь они решили идти через Тимура Дербенева?!

Опер, прихлебывая горячий чай, молча кивнул.

— А что — разве технология этой штуки не запатентована? — заинтересованно спросил Лехельт. В университете он как раз писал курсовик по патентному праву.

Лерман поднял косматые брови, поднял вверх палец, поспешно глотая чай, и закашлялся.

— Ух!.. — утирая слезы белым платочком и отдуваясь, сказал он, — Не в то горло пошло!

— Вы не заболели? — спросила Пушок. — Грипп... у меня мама слегла.

— У меня, деточка, как говорила моя тетя Сара, одна болезнь! Она всегда мне говорила: Боря, ты замечательный человек, но у тебя страшная болезнь! С ней ты умрешь в нищете! Это болезнь редких пальцев: деньги через них просачиваются, в руках не задерживаются! Ха-ха-ха!

И все повеселели, заулыбались, кроме задумчивого, отстраненно равнодушного Старого.

— С этими патентами своя отдельная история. Понимаете, Советский Союз был странной страной. Прекрасной, но странной. В нем была, в частности, такая удивительная вещь, как секретный патент.

— Как это? — не понял Дональд, — Ведь патент для того и придуман, чтобы другим его продавать.

— Ну, вот так было. В институте государственной патентной экспертизы на Бережковской набережной в Москве был даже целый корпус для этих патентов. Мы его разогнали после того, как эксперты ВВС обнаружили в конструкции хваленых “стеллсов”-невидимок десяток своих секретных патентов. Утечка была обнаружена страшная... Как говорится, что охраняю, то и имею. А за патент тогда вознаграждения не платили... и авторского права толком не существовало, да-да! Я же говорю вам: страна прекрасная, но странная. Был как-то раз забавный случай. На одном авиасалоне представляли наш самолет и в рекламах везде прописали, что в нем использовано сорок шесть изобретений. Фирма-организатор попросила представить документы о том, что авторы изобретений получили вознаграждение и переуступили свои права. Цивилизованно подошли, в общем. По тем временам для головастых инженеров это были неплохие деньги! Инженеры уже потирали руки, но не тут-то было! Наши решили сэкономить и объявили, что никаких патентованных изобретений тут нет. Через день все это было запатентовано десятком забугорных фирм, а мы получили судебный иск за использование в нашей машине чужих патентов без лицензии. Цивилизация!

— Так положено, — кивнул Дональд в ответ на удивленный взгляд Ролика.

— Может, мне в изобретатели податься... — задумчиво пробормотал стажер.

— Так и с технологией коронида. Она запатентована закрытым патентом, и он не переведен в международную базу. Если кто-то успеет раньше, наш родной МИД за отечественного производителя не заступится. Не приучен.

— А Нестерович говорил, что там все просто...

— Штамповать обтекатели для ракет несложно. А вот сам порошочек сгоношить очень непросто. Я с ведущим общался... с гордостью за свою нацию. Шпионаж, я думаю, чисто коммерческий. Куратор нашел фирму, которой нужна технология. Провел обзор литературы, или фирма ему наводку дала. Скинул все резиденту, тот накрутил вышибалу — и машина заработала...

— Все это интересно, — прервал разговор Клякса, — но давайте дальше смотреть. Мы пока так ничего и не увидели. Не может быть, чтобы в пяти эпизодах этот резидент или... как он там... не засветился. Все, конец перерыва! Ролик, прекрати жрать печенье! На тебя не напасешься! Старый, двигайся ближе, хватит кукситься, как барышня. Поехали сначала, Борис Моисеевич!

Лерман улыбнулся, поглаживая пульт, и, пока шла перемотка, сказал:

— Между прочим, по Дербеневу прошлым вечером работали ребята Визиря. И он-таки их провел! Каким-то образом выбрался из дома незамеченным. В сводке Визиря ничего нет о поездке объекта в Гатчину. Так что вы просто спасли положение, дорогие мои, вот так-то!