"Ее собственные правила" - читать интересную книгу автора (Брэдфорд Барбара Тейлор)

1

Мередит Стреттон стояла у огромного окна в своем кабинете. Окно выходило прямо на центр города, открывая чудесную панораму со сверкающими вечерними огнями зданиями. Вид на небоскребы Манхэттена всегда производит сильное впечатление, но сегодня зрелище было как никогда завораживающим.

Стоял январь 1995 года. На черном вечернем небе уже зажглись первые звезды, светила полная луна. Даже голливудские мастера не сделали бы декорацию лучше, чем эта, подумала Мередит, природу не улучшишь. Да уж, эти взмывшие ввысь небоскребы, эта перспектива просто потрясала.

«Эмпайр-Стейт-Билдинг» все еще стоял в рождественском красно-зеленом убранстве; чуть левее возвышался более строгий «Крайслер» – его изящный тонкий шпиль сверкал яркими белыми огнями.

Как всегда, в первую очередь в глаза бросались две эти главные достопримечательности Нью-Йорка, но сегодня панорама города являла собой единое целое, казалась тончайшей гравировкой на темном ночном небе.

– Все-таки Нью-Йорк – самый красивый город на свете, – сказала вслух Мередит.

– Совершенно с тобой согласна. Мередит резко повернулась и увидела в дверях свою секретаршу Эми Брандт.

– Как ты меня напугала! Разве можно так подкрадываться! – воскликнула Мередит и снова повернулась к окну. – Эми, ты только погляди, какое зрелище. Прямо дух захватывает!

Эми закрыла за собой дверь и подошла к окну. Она была невысокой и темноволосой, являя собой полную противоположность Мередит – высокой, статной блондинке. Эми чувствовала себя просто карлицей рядом со своим боссом. Однако начальница при ее пяти футах семи дюймах еще и носила высоченные каблуки и поэтому была выше большинства окружающих, что несколько утешало Эми и позволяло иногда забывать о собственной мелковатости.

Глядя на ночной город, Эми заметила:

– Ты права, Мередит. Манхэттен здорово смотрится, зрелище поистине фантастическое.

– А какое ясное небо, хотя уже совсем стемнело, – подхватила Мередит. – Ни единого облачка. И городские огни так чудесно мерцают…

Женщины еще некоторое время постояли у окна. Потом Мередит подошла к своему столу и сказала:

– Мы с тобой решим пару вопросов, Эми, а потом можешь идти. – И, взглянув на часы, добавила: – Уже семь. Извини, что так тебя задержала.

– Ничего страшного. Вот скоро уедешь на недельку, тогда и побездельничаю.

Мередит рассмеялась, ее красивые густые брови поднялись вверх.

– Если у тебя это получится, земля начнет вертеться в другую сторону. Ты же трудоголик, дня не можешь без работы.

– О нет, мой дорогой босс, тут первенство принадлежит тебе. Мне за тобой не угнаться.

Зеленые глаза Мередит весело сверкнули; она придвинула к себе груду папок, взяла верхнюю и начала изучать ровные колонки цифр. Наконец, оторвав взгляд от бумаг, она сказала:

– Я буду отсутствовать больше недели, Эми. Как минимум две. У меня довольно много дел в Лондоне и Париже. Агнес просто влюбилась в ту старинную усадьбу в Монфор Л'Амори, а ты знаешь Агнес: вцепится мертвой хваткой, как бульдог, и уже не оттащишь. Но тогда уж будем с ней вместе приводить усадьбу в должный вид.

– Судя по присланным ею фотографиям, это чудесное местечко подходит нам как нельзя лучше, – заметила Эми и спросила: – А ты что, против?

– Нет. Ты совершенно права: усадьба идеально подходит, чтобы устроить там гостиницу. Меня только беспокоит, во сколько нам обойдется превратить этот старый дом в комфортабельный отель со всеми удобствами – постояльцы у нас, сама знаешь, требовательные, даже избалованные. Вот в чем главная проблема. Агнес в денежных делах не разбирается, как тебе известно. Стоимость работ по оборудованию нового водопровода она представляет себе весьма туманно, да и, сказать по правде, никогда подобными вещами не интересуется. Боюсь, практические дела не для Агнес.

– Зато она весьма сведуща в маркетинге.

– Верно. А мне всегда достается водопровод.

– И дизайн. Не скромничай, Мередит, ведь это ты делаешь гостиницы такими нарядными и уютными. Ты вкладываешь в это всю душу, не жалея ни времени, ни сил.

– А мне это доставляет огромное удовольствие. Правда, все время надо помнить, во сколько обойдется этот уют, а на сей раз особенно. У Агнес сейчас денег нет, поэтому она в покупку усадьбы и ее переоборудование своей доли не вкладывает. Патси в Англии тоже не может оказать финансовой помощи, так что мне придется самой искать деньги. И я их найду. Агнес и Патси с большой радостью свалили денежные проблемы на меня, но, когда начнем переоборудование, уж я их посажу на голодный паек.

– Ты уверена, что есть смысл связываться с новыми гостиницами в Европе? – спросила Эми, и в голосе ее слышалось беспокойство. Она только теперь поняла, что финансовая сторона дела будет лежать целиком и полностью на одной Мередит.

– Да, я очень хочу их купить. Приобретая новые гостиницы, мы тем самым расширяем наш бизнес. Нет, я не стремлюсь, чтобы мы превратились в большую корпорацию, так что шести отелей с меня вполне хватит, Эми. Таким количеством гостиниц несложно управлять, к тому же за французские отели будет отвечать Агнес, а за английские – Патси.

– Шесть? – повторила Эми, недоуменно глядя на Мередит. – Почему именно шесть?

Мередит выглядела озадаченной.

– Я тебя не понимаю.

– Ты сказала, что шестью отелями несложно управлять, но с двумя новыми европейскими у нас получается семь. Или же ты собираешься продать одну из американских гостиниц?

– Я подумываю об этом, – призналась Мередит.

– За «Серебряное озеро» можно выручить хорошие деньги, – задумчиво сказала Эми. – Хотя она, конечно, приносит самую высокую прибыль.

Мередит молча смотрела на секретаршу. Она вдруг почувствовала, как резко сдавило грудь, совсем как неделю назад, когда Генри Рафаэльсон, ее друг и банкир, сказал то же самое за обедом в клубе «21».

– Я никогда не продам «Серебряное озеро», – наконец заявила она, повторяя свой ответ Генри.

– Понимаю.

Нет, не понимаешь, подумала Мередит, но вслух ничего не сказала. Она опустила глаза и невидящим взглядом уставилась в финансовую смету по переоборудованию дома в Монфор Л'Амори, но так и не смогла сосредоточиться на цифрах.

Она думала о «Серебряном озере». Никто и не подозревал, как много значит для нее этот отель, даже сын и дочь, оба родившиеся там. «Серебряное озеро» всегда было ее истинным прибежищем, ее первым родным домом. Джек и Амелия Сильверы, владельцы отеля, были первыми людьми, которые подарили Мередит доброту и ласку. Они любили и оберегали ее, как младшую сестру, они ее растили, заботливо пестовали ее способности, помогали развиться ее деловому чутью, аплодировали ее стилю. Именно Джек и Амелия воспитали в ней чувство собственного достоинства, порядочность, мужество.

Джек и Амелия. Ее единственная семья. На мгновение муж и жена как живые предстали перед мысленным взором Мередит. Они были первыми людьми, которых она полюбила всей душой. До них не любила никого. Кроме Спина – маленькой собачки, которую у нее отняли, едва они привязались друг к другу.

«Серебряное озеро» было частью ее жизни, ее души. Мередит знала, что никогда, ни при каких обстоятельствах не продаст отель.

Она глубоко вздохнула, и щемящая боль в груди понемногу начала утихать. Взглянув на Эми, Мередит бросила с деланной небрежностью:

– Я, кажется, нашла покупателя на «Горные вершины». Потому-то я и отправляюсь сегодня вечером в Коннектикут.

Эми была явно удивлена, но лишь кивнула в ответ.

– А как насчет «Дикого папоротника»? Да и за «Вермонт», наверное, можно получить больше, чем за «Горные вершины».

– Конечно, за них можно выручить куда больше, но ведь прежде всего кто-то должен захотеть их купить. А пока мне выбирать не приходится.

Эми кивнула.

– Бланш знает, что я сегодня приезжаю, – продолжала Мередит. – Я остановлюсь в «Серебряном озере», чтобы не открывать дом ради одной ночевки. Джонас тоже там переночует, а утром отвезет меня на встречу с потенциальным покупателем. Потом я сразу вернусь в город и в субботу улечу в Лондон, как и планировала.

Мередит сложила бумаги и протянула папку Эми.

– Письма я подписала, здесь же пачка чеков для Луа. – Откинувшись в кресле, она заключила: – Ну, теперь, кажется, все.

– Нет… тут письмо по электронной почте. Мередит повернулась в кресле к монитору компьютера и взглянула на экран.

Четверг, 5 января 1995

Привет, мамуля!

Спасибо за чек. Весьма кстати.

Отличной тебе поездочки.

Покажи там им всем.

Привези французской ветчины.

Обожаю, целую,

Джон.

– Да уж, умеет мой сынок излагать, ничего не скажешь, – скептически покрутила головой Мередит. Но про себя улыбнулась: Джонатан, которому исполнился двадцать один год, всегда умел ее развеселить. У нее вырос замечательный сын. Да и сестра у Джона хоть куда. С детьми ей несомненно повезло.

Оставшись в кабинете одна, Мередит принялась изучать счета, присланные из Франции. Расценки показались ей слишком уж высокими – действительно, Агнес не отличается практичностью, особенно когда дело касается переоборудования. Надо будет существенно урезать расходы, решила Мередит.

Они с Агнес д'Обервиль вели совместный бизнес вот уже восемь лет, и дела шли весьма успешно. Партнеры выгодно дополняли друг друга, к тому же у Агнес имелся прямо-таки уникальный нюх на выгодные сделки, что позволяло увеличивать число принадлежащих компании гостиниц. Агнес любила носить длинные шарфы, широкие свободные юбки и производила впечатление женщины несколько богемной, но элегантной.

Она возглавляла парижское отделение «Хэйвенс инкорпорейтид» и управляла отелем-замком в долине Луары, которым они с Мередит владели совместно. Агнес не могла вложить деньги в покупку усадьбы в Монфор Л'Амори, но активно склоняла своего партнера по бизнесу приобрести этот чудесный дом. «Ты не пожалеешь, Мередит, это отличное приобретение для компании», – заявила Агнес, когда они сегодня днем говорили по телефону.

Мередит знала, что так оно и есть. И еще она знала, что комфортабельная гостиница, расположенная в сорока восьми километрах от Парижа, откуда было рукой подать до Версаля и Рамбуйе, непременно станет золотым дном, особенно если устроить там отличный ресторан.

Агнес сообщила, что уже договорилась и с шеф-поваром, и с известным архитектором, который взялся превратить старинную усадьбу в современный отель.

А вот Патси Кентон, английский компаньон Мередит, с которой они сотрудничали вот уже десять лет, склоняла Мередит к другой покупке. По чистой случайности Патси наткнулась на две гостиницы, выставленные на продажу, и решила, что это просто находка.

Одна располагалась в Кесвике – чудном местечке в знаменитом Озерном крае, другая находилась в Йоркширкской долине рядом со старинными городками Йорк и Райпон. В оба эти места постоянно стекались толпы иностранных туристов. Опять же, обе гостиницы имели хорошую репутацию и приносили солидный доход.

К сожалению, Патси, так же как и Агнес, не располагала деньгами для новых инвестиций. Все доставшиеся ей по наследству деньги она вложила в «Хэддон-Филдс», отель в Котсуолдсе, приобретенный «Хэйвенс инкорпорейтид» ранее.

Как и Агнес в Париже, Патси возглавляла небольшое отделение компании в Лондоне и управляла «Хэддон-Филдс». Ее сильными сторонами были менеджмент и отношения с прессой.

Мередит вздохнула, представив себе проблемы, с которыми придется столкнуться. Хотя, с другой стороны, все проблемы были решаемы, да и в конечном итоге покупка новых гостиниц в Европе – дело для компании крайне выгодное.

Идея расширения принадлежала исключительно Мередит, и она была твердо намерена претворить эту идею в жизнь. Кроме всего прочего, Мередит являлась исполнительным директором и главным держателем акций «Хэйвенс инкорпорейтид». Можно сказать, компания фактически являлась ее собственностью, стало быть, на ней и лежит вся ответственность за то, как идут дела.

В начале этой недели Генри Рафаэльсон сказал, что банк готов предоставить ей кредит на приобретение усадьбы под залог гостиниц, которыми владеет «Хэйвенс инкорпорейтид». Кроме «Серебряного озера», сразу же ответила Мередит. Генри согласился на это условие без особого энтузиазма, и только потому, что Мередит заверила его, что отель «Горные вершины» будет продан довольно быстро. Она очень надеялась, что окажется права. Если все будет в порядке, Элизабет и Филип Моррисоны на днях купят его. Конечно же, купят, уверяла себя Мередит, по натуре неисправимая оптимистка.

Наконец она поднялась из-за стола и направилась к полке, где лежал портфель.

При довольно высоком росте Мередит была отлично сложена, имела стройную фигуру и длинные ноги. Она обладала изяществом и грацией, легко двигалась, действовала всегда решительно и энергично.

В свои сорок четыре года Мередит Стреттон выглядела моложе своих лет благодаря своему кипучему и деятельному характеру, к тому же моложавое лицо и коротко подстриженные светлые волосы несколько скрадывали ее возраст. У Мередит были несколько угловатое, но породистое лицо и бездонные зеленые глаза.

При такой выразительной внешности Мередит отличалась приятными манерами и обаянием и мгновенно располагала к себе. Она покоряла собеседника сразу же, и встреча с ней обычно производила на людей неизгладимое впечатление.

Мередит поставила портфель на свой модерновый (столешница из толстого стекла на металлических козлах) стол и положила в ящик папку с бумагами, над которыми сегодня работала. Потом закрыла портфель и стала звонить дочери.

– Это я, – сказала Мередит, когда Кэтрин сняла трубку.

– Привет, мамуля! – воскликнула Кэтрин. Судя по голосу, она была рада звонку. – Как дела?

– Довольно хорошо. Уезжаю в субботу. Сначала в Лондон, потом в Париж.

– Здорово! Вот бы и мне с тобой!

– Я была бы счастлива, ты же знаешь, дорогая.

– Но я не могу, ма, хотя мне ужасно хочется поболтаться с тобой по Парижу. Я должна закончить иллюстрации для новой детской книжки Мадлен Макграт, и еще несколько обложек ждут своей очереди. Но разве я не могу хоть минутку помечтать?

– Конечно, можешь. Я очень рада, что у тебя все так удачно складывается с работой. И все же, если ты вдруг передумаешь, позвони Эми. Она и закажет билет, и привезет. Ты и квакнуть не успеешь.

Кэтрин расхохоталась.

– Я давно не слышала, чтобы ты так говорила, с самого детства. Ты мне уже объясняла, откуда это выражение, но я забыла. Какое забавное!

– Я его узнала, когда жила в Австралии. Думаю, его привезли из Англии сосланные каторжники. Так это стало частью австралийского сленга.

– Да, я вспомнила, ты рассказывала, что это означает «моментально».

– Даже быстрее, чем моментально, – засмеялась Мередит. – Все-таки подумай о Лондоне и Париже. Ты знаешь, как я люблю путешествовать вместе с тобой. Как Кейт?

Кэтрин мечтательно вздохнула.

– Он замечательный… просто дивный.

– Ты, кажется, очень счастлива, Кэт.

– Ой, мам, очень. Я в него по уши втрескалась.

– У вас это серьезно?

– Очень. – Кэтрин кашлянула. – По-моему, мам, он скоро сделает мне предложение.

Сообщение это застало Мередит врасплох, и несколько секунд она молчала.

– Ты куда пропала, ма?

– Я здесь, дорогая.

– Ты ведь не против, а?

– Конечно, нет. Кейт мне очень нравится, просто это так неожиданно, вот и все. Как-то уж очень быстро получилось… вы ведь не так давно знакомы.

– Полгода. Разве этого недостаточно?

– Почему, вполне достаточно.

– Вообще-то мы с Кейтом влюбились друг в друга с первого взгляда, – сообщила Кэтрин. – Это был, как говорят французы, coup de foudre.

Мередит улыбнулась.

– «Удар молнии»… Да, я понимаю, что ты хочешь сказать.

– У тебя с моим отцом тоже так было? Мередит помолчала.

– Нет, не совсем, Кэт… А впрочем, да. Кроме того, мы долгое время не могли сказать друг другу о своей любви.

– Вы же не могли. Ну, я имею в виду, у вас были особые обстоятельства. Это, наверное, было ужасно.

– Да нет, не ужасно, Кэт, просто немного странно. Ладно, это такая старая история, зачем ее вспоминать.

– А с Дэвидом у тебя был coup de foudre?

– Нет, – ответила Мередит, впервые за несколько лет подумав об отце Джонатана. – Мы любили друг друга, но это не было… безумной страстью.

– Я всегда это подозревала. А вот у нас с Кейтом и вправду безумная страсть, так что я обязательно отвечу ему «да». Ты действительно не возражаешь, мама? – снова спросила Кэт.

– Наоборот, я очень рада, дорогая. Если он сделает предложение, когда я буду в Лондоне или Париже, позвони мне сразу, ладно?

– Обязательно. Спорим, мы сделаем тебя бабушкой… ты и квакнуть не успеешь, – хихикнула Кэтрин.

– Ты не беременна? – поинтересовалась мать.

– Не говори глупостей, мама, конечно, нет. Но долго раскачиваться я тоже не собираюсь. Детей надо заводить, пока не состарилась.

Мередит прыснула.

– Не смеши меня. Тебе только двадцать пять.

– Знаю. Но я хочу родить пораньше, как ты.

– Ты всегда была курочкой-наседкой, даже в детстве. Ну ладно, извини, мне пора. Сегодня вечером Джонас отвезет меня в «Серебряное озеро», а завтра у меня встреча в «Горных вершинах». В Нью-Йорк вернусь завтра вечером. Спокойной ночи, Кэт. Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, мамочка. Поцелуй за меня Бланш и Пита. И не переутомляйся.

– Хорошо. Завтра созвонимся. Благослови тебя Господь.

Повесив трубку, Мередит посидела еще какое-то время за столом, думая о дочери. Конечно же, Кейт Пирсон сделает предложение, и очень скоро, Мередит в этом не сомневалась. Значит, в этом году состоится свадьба. При мысли об этом Мередит просияла. Кэтрин будет очаровательной невестой, а уж она, Мередит, постарается устроить своей дочери незабываемую свадьбу.

Она встала, подошла к окну и снова стала смотреть на панораму Манхэттена. «Нью-Йорк, – подумала она, – город, где я устроила свой дом. Так далеко от Сиднея, от Австралии… Какой большой и трудный путь пришлось мне пройти. Я сумела изменить свою кошмарную жизнь без чьей-либо помощи, сама сумела начать все сначала. На фундаменте из боли и страданий я построила свою крепость – как венецианцы, которые, возводя свой город, загоняли сваи в песчаные отмели. Я все сделала сама… Нет, не совсем, Джек и Амелия помогли мне».

Мередит оглядела элегантный кабинет, выдержанный в светло-серых, лиловатых и аметистовых тонах. Кресла и диван, обитые роскошным бархатом, лакированная мебель изысканной формы, на стенах – картины французских и американских импрессионистов: Торелля, Эпко, Гая Уиггинса.

Она смотрела на все это, словно в первый раз, чужими, беспристрастными глазами и думала, что бы сказали Джек и Амелия, увидев, чего она добилась в жизни.

В груди защемило от внезапно нахлынувших чувств, и Мередит вернулась к столу и села. Взгляд ее упал на две фотографии в серебряных рамках, всегда стоявшие перед ней на столе.

На одной были сняты Кэтрин и Джонатан в прелестном возрасте: Кэт – двенадцать лет, Джону – восемь. На фото они получились очень независимые и прехорошенькие.

С другой фотографии на Мередит смотрели Джек с Амелией и она сама. Еще совсем молоденькая. Загорелая, светловолосая и такая неопытная. Фотография была сделана в «Серебряном озере», когда Мередит исполнился двадцать один год.

«Джек и Амелия гордились бы мной, – подумала она. – Это они помогли мне стать такой, какая я есть; в определенном смысле я – их творение. А они – лучшее, что во мне есть».