"Троянская одиссея" - читать интересную книгу автора (Касслер Клайв)

22

Наступил рассвет. Море было пустынным. Радар не показывал ни одного судна на тридцать миль вокруг, и, если не считать огней вертолета, который пролетел над «Поко-Бонито» часом раньше, поиски источника коричневой мути шли беспрепятственно. На всякий случай экипаж судна всю ночь не зажигая огней.

Вскоре после столкновения с поддельным кораблем-призраком они повернули на юг и теперь находились в заливе Пунта-Горда, куда привел их след все увеличивающейся токсичности морской воды. До сих пор им везло: погода стояла хорошая. В воздухе едва ощущался легкий ветерок.

До никарагуанского побережья было всего две мили. Узкая полоска прибрежной низменности виднелась на горизонте, как будто проведенная гигантской рукой при помощи рейсшины и рейсфедера. Над низменностью поднимались туманы, которые затем медленно уплывали на запад к подножию невысоких гор.

– В высшей степени странно, – сказал Ганн, внимательно осматривая местность в бинокль.

Питт поднял голову:

– Что именно?

– Судя по картам залива Пунта-Горда, единственный населенный пункт здесь – маленькая рыбацкая деревня под названием Барра-дель-Рио-Маис.

– И что?

Ганн передал Питту бинокль:

– Посмотри и скажи, что ты там видишь.

Питт настроил бинокль и внимательно оглядел береговую линию.

– Это вовсе не глухая рыбацкая деревушка. Больше похоже на крупный глубоководный контейнерный порт. Вон там два контейнеровоза разгружаются у громадного причала с кранами, а еще два на рейде ожидают своей очереди.

– Кроме того, большой участок земли отведен под склады.

– Да, жизнь бьет ключом.

– Как ты оцениваешь ситуацию? – спросил Ганн.

– Единственное, что я могу предположить: сюда завозят оборудование и припасы для строительства пресловутой высокоскоростной железной дороги от океана до океана.

– Чертовски тихая работа, – заметил Ганн. – Я не видел докладов о том, что этот проект профинансирован и начал воплощаться в жизнь.

Огромная бухта Пунта-Горда, у внешней границы которой находился в этот момент «Поко-Бонито», неожиданно оказалась морем отвратительной коричневой грязи. Все вдруг обратили внимание на воду. Никто не произнес ни слова. Никто не двинулся, когда коричневая муть, густая, как овсянка, окружила судно со всех сторон.

Люди стояли и молча смотрели, как нос «Поко-Бонито» режет густое коричневое месиво. Казалось, что вода поражена какой-то отвратительной болезнью, а ее поверхность выкрашена жженой умброй. Все вместе это напоминало кожу, пораженную проказой.

Джордино, стоявший у руля с незажженной сигарой в зубах, сбросил газ. Додж бешено регистрировал и анализировал химический состав воды.

За эту длинную ночь Питт успел лучше узнать Рене и Доджа. Она выросла во Флориде и рано стала мастером-ныряльщиком. Девушка буквально влюбилась в море, получила степень магистра по морской биологии и в результате посвятила ему свою жизнь. За несколько месяцев до встречи на «Поко-Бонито» она закончила бракоразводный процесс, который дался ей очень нелегко. Вернувшись домой после очередной долгой морской экспедиции на Соломоновы острова, она обнаружила, что ее любимый съехал от нее и живет с другой женщиной. Теперь она утверждала, что мужчины ей больше не интересны.

Питт начал кампанию по возвращению ей интереса к жизни. Теперь он стремился рассмешить ее всякий раз, когда на ум ему приходило что-нибудь забавное.

В случае с Доджем, однако, его старания пропадали втуне. Этот неразговорчивый человек был тридцать лет удачно женат, имел пятерых детей и четверых внуков. Он работал в НУМА с момента основания агентства. Обладал степенью доктора философии по химии и изучал загрязнение воды, работая в центральной лаборатории НУМА. Но год назад его жена умерла, и он попросился в экспедицию. Шутки Питта вызывали у него в лучшем случае слабую улыбку. Он никогда не смеялся.

В тучах восходящего солнца вокруг, сколько хватало взгляда, видна стала не вода, а пресловутая коричневая муть. По консистенции она здесь напоминала нефтяную пленку, только гораздо плотнее, и полностью гасила всякое волнение. Поверхность, по которой Джордино на небольших оборотах вел «Поко-Бонито» со скоростью десять узлов, оставалась практически неподвижной.

После взрыва, которого чудом удалось избежать возле Блуфилдса, и столкновения с пиратской яхтой на борту «Поко-Бонито» всю ночь копилось тревожное напряжение. К утру оно настолько сгустилось, что, казалось, его можно было пощупать рукой. Питт и Рене втащили на борт несколько ведер мути и разлили по стеклянным контейнерам для дальнейшего исследования в лабораториях НУМА в Вашингтоне. Они выловили и несколько образцов мертвой морской живности, плававшей на поверхности. Их изучением собиралась заняться Рене.

Внезапно из рубки послышались крики Джордино. Он кричал изо всех сил, размахивая руками, – сказывалось итальянское происхождение.

– Слева по борту! В воде что-то происходит! Теперь уже увидели все. В воде что-то двигалось, как будто бился в смертельной агонии гигантский кит. Все на борту застыли в неподвижности, как статуи. Джордино повернул нос судна на двенадцать градусов, направляя «Поко-Бонито» ближе к месту событий.

Питт пошел в рубку и проверил показания эхолота. Дно под судном резко поднималось. Выглядело так, как будто «Поко-Бонито» проходил сейчас над почти отвесным склоном, вроде стены Большого Каньона. Обнаженная мерзость коричневой мути придавала поверхности моря вид кипящей грязи.

– Невероятно, – пробормотал Додж как загипнотизированный. – Судя по глубинам, обозначенным на карте в этом месте, прибор должен показывать шесть сотен футов.

Питт ничего не ответил. Он стоял на носу и неотрывно смотрел в бинокль.

– Выглядит так, как будто море кипит, – сказал он Джордино через открытое окно ходовой рубки. – Но источник не может быть вулканическим. Нет ни пара, ни тепловых волн.

– Дно поднимается с невероятной скоростью, – крикнул Додж. – Там будто растет вулкан, но без расплавленной лавы.

Между тем берег приблизился и виднелся теперь меньше чем в двух милях впереди. Бурление воды все усиливалось, волны метались и били во всех направлениях. Суденышко дико подпрыгивало, как будто его трясли на гигантском вибростенде. Коричневая муть вокруг густела все больше, пока не превратилась в настоящую неразбавленную грязь.

Джордино шагнул к двери рубки и окликнул Питта:

– Температура воды изменилась, причем скачком. За последнюю милю она вернулась к нормальным восьмидесяти трем градусам.

– Чем ты можешь это объяснить?

– Ничем, так же как и ты.

Додж никак не мог поверить в реальность происходящего. Внезапное повышение температуры воды, не обозначенный на картах подъем дна, невероятное количество коричневой мути, поднимающейся неизвестно откуда. Совершенно невообразимо!

Питт тоже не мог поверить в то, чему они стали свидетелями. Все происходящее шло вразрез с известными законами моря. Да, случается, из глубины поднимаются вулканы, но не ил и жидкая грязь! За бортом «Поко-Бонито» должна была бы находиться жидкая живая среда – место обитания всевозможных рыб. Здесь же не было живых существ. Возможно, когда-то они плавали в этой воде или ползали по дну залива. Теперь они либо погибли и оказались погребены под слоем жидкой грязи, либо мигрировали в места с более чистой водой. Здесь ничего не росло и ничего не жило. Это был мертвый мир, покрытый взявшимся, казалось, ниоткуда токсичным дерьмом.

Джордино с трудом удерживал судно на ровном киле. Волны были совсем невысокими, не больше пяти футов, но в отличие от волн, которые штормовой ветер гонит в одном направлении, эти хлестали и колотили суденышко со всех сторон сразу. Еще двести ярдов, и вода за бортом будто сошла с ума.

– Масса взбесившейся грязи, – заговорила Рене, глядя прямо перед собой. – Очень скоро здесь образуется остров...

– Скорее, чем вы думаете, – закричал Джордино и всей силой налег на рычаги, переключая двигатели на задний ход. – Держитесь. Дно поднялось прямо под нами!

Суденышко начало замедляться, но было уже поздно. Его нос ударил в поднявшуюся из воды массу отвратительной грязи и застрял в ней. Людей на палубе резко швырнуло вперед. Нос «Поко-Бонито» перестал резать воду, а винты бешено вращались и взбивали жидкую грязь в нежно-коричневую пену, пытаясь стащить суденышко назад с таинственного новообразования. Люди на судне, превратившемся в пленника коричневой грязи, почувствовали себя бессильными наблюдателями.

– Стоп машина, – скомандовал Питт Джордино. – Через час высшая точка прилива. Подождем и попробуем еще раз. А пока перенесем все тяжелые припасы и вещи на корму.

– Вы действительно считаете, что перемещением нескольких сотен фунтов мы сможем поднять нос достаточно, чтобы «Поко-Бонито» соскользнул с этой грязевой кучи? – с сомнением спросила Рене.

Питт уже тащил на корму большой моток веревки.

– Добавьте к этому семьсот фунтов нашего живого веса, и, кто знает, может быть, нам повезет.

Все мужчины на борту и одна женщина работали так, как если бы от результата зависели их жизни. Тем не менее потребовался почти час, чтобы перетащить как можно ближе к кормовому срезу палубы весь багаж, съестные припасы, несущественное оборудование и мебель. Рыболовные сети и ловушки, предназначенные для маскировки судна, и носовые якоря просто сбросили за борт. Питт взглянул на стрелки своих часов «Докса».

– Высшая точка прилива через тринадцать минут. Момент истины.

– Момент этот наступил скорее, чем ты думал, – вмешался Джордино. – На радаре появилось судно. Идет к нам с севера. И быстро.

Питт схватил бинокль и уставился вдаль.

– Кажется, это яхта.

Ганн прикрыл ладонью глаза от восточного солнца и всмотрелся в даль поверх моря коричневой грязи.

– Та самая, что атаковала нас минувшей ночью?

– Я не разглядел ее особо в темноте через прибор ночного видения. Но мне кажется, мы смело можем считать, что это то самое судно. Наши друзья выследили нас.

Питт собрал всех на корме «Поко-Бонито». Джордино встал к штурвалу и посмотрел назад. Убедившись, что все крепко держатся за релинги, Питт кивком дал Джордино сигнал полный назад. Джордино сдвинул рычаги до упора, и могучие дизели взревели. Судно развернулось в воде перпендикулярно к границе грязевого острова, его корма приподнялась, но нос сидел крепко. Густая коричневая грязь сработала как клей. Даже с перемещением всего экипажа и доброй тонны груза к самой корме нос судна приподнялся всего на два дюйма. Недостаточно, чтобы вырваться из грязевого плена.

Питт надеялся, что какая-нибудь волна немного приподнимет нос судна, но волн не было. Густая коричневая субстанция сделала поверхность моря плоской, как газетный лист. Двигатели ревели, винты вспенивали жидкую глину, но ничего не происходило. Глаза всех присутствующих обратились к яхте, которая с огромной скоростью неслась прямо к «Поко-Бонито».

Теперь, когда удалось ясно рассмотреть яхту при дневном свете, Питт оценил ее длину – сто пятьдесят футов. Громадная яхта была выкрашена не в стандартный белый, а в бледно-лиловый цвет, так же, как грузовичок «Одиссея» на пристани. Яхта была настоящим шедевром, воплощением роскоши и мореходных качеств. На ней имелся шестиместный вертолет и двадцатифутовый моторный катер вместо шлюпки.

Яхта уже подошла достаточно близко, чтобы можно было различить ее название – «Эпона», написанное золотыми буквами. Под названием на переборке второй палубы был изображен все тот же логотип «Одиссея» в виде – скачущего коня. На флаге, развевающемся на мачте связи, тоже красовался золотой конь на бледно-лиловом фоне.

Питт наблюдал, как двое матросов лихорадочно готовили к спуску катер, а несколько других с оружием в руках занимали позиции на длинной носовой палубе. Никто не пытался укрыться. Они считали, что рыбацкая посудина не способна и не посмеет сопротивляться. У Питта встали дыбом волосы, когда он увидел, как двое мужчин готовят к пуску ракету.

– Она идет прямо на нас, – с беспокойством пробормотал Додж.

– Они совершенно не похожи на пиратов, о которых мне приходилось читать, – проорал в рубке Джордино, пытаясь перекричать рев двигателей. – Пираты никогда не охотятся на суда с элегантных яхт. Ставлю два к одному, они ее украли.

– Не украли, – возразил Питт. – Она принадлежит «Одиссею».

– Это я спятил или весь мир вокруг?

Питт обернулся и позвал:

– Рене!

Она сидела на корме, опершись спиной на кормовое ограждение.

– Что такое?

– Спуститесь на камбуз, найдите там сколько сможете пустых бутылок и наполните их топливом из бака генератора.

– А почему не из баков главных двигателей? – поинтересовался Додж.

– Потому что бензин воспламеняется легче, чем дизельное топливо, – объяснил Питт. – После этого вставьте в каждую бутылку тряпочку и оберните ею горлышко.

– Коктейль Молотова?

– Именно.

Рене едва успела скрыться в люке, как «Эпона» повернула по широкой дуге и пошла прямо на «Поко-Бонито». Она стремительно приближалась. С нового ракурса Питт разглядел, что корпус у нее сдвоенный, как у катамарана.

– Если мы не слезем сейчас же с этой грязевой кучи, – сказал он раздраженно, – у нас будут в высшей степени серьезные осложнения.

– Серьезные осложнения! – огрызнулся Джордино. – И это все, что ты можешь сказать?

Затем Джордино, к всеобщему изумлению, выбежал из рубки, вскарабкался по трапу на ее крышу, застыл на мгновение на краю, как прыгун с трамплина, и изо всех сил прыгнул на кормовую палубу, между Питтом и Ганном.

Можете называть это как угодно – удачей, точным расчетом или судьбой. Вес Джордино и энергия его приземления на палубу послужили последним камешком, и его оказалось достаточно, чтобы вырвать застрявший нос «Поко-Бонито». Медленно, дюйм за дюймом, судно неторопливо сползало с предательской глиняной горы. Наконец киль освободился, и суденышко рванулось назад, как будто под действием гигантской натянутой пружины.

В уголках глаз Питта появились мелкие веселые морщинки.

– Если я когда-нибудь посоветую тебе сесть на диету, придуши меня не раздумывая.

Джордино сверкнул широкой улыбкой.

– С удовольствием!

– Теперь о нашем хорошо отрепетированном бегстве, – продолжал Питт. – Руди, встань к штурвалу и пригнись пониже, насколько сможешь. Рене, вы с Патриком лягте и укройтесь за всем этим хламом, который мы свалили на корме. Мы с Алом спрячемся под грудой сетей.

Эти слова едва успели слететь с губ Питта, как один из матросов роскошной яхты выпустил по ним ракету из ручной пусковой установки. Прежде чем упасть в воду в пятидесяти ярдах перед носом «Поко-Бонито» и взорваться, ракета влетела в дверь ходовой рубки слева и вылетела через окно по правому борту.

– Хорошо, что меня там еще не было, – заметил Ганн, пытаясь вести себя как на прогулке в парке.

– Понял, что я имел в виду, когда просил тебя пригнуться?

Ганн одним прыжком оказался в рубке и крутнул штурвал, резко отворачивая судно от грязевой отмели. Но он не успел набрать скорость. Еще одна ракета проломила корпус судна посередине и врезалась в правый двигатель. Ракета чудом не взорвалась, но загорелась, когда на нее из расколовшегося корпуса двигателя плеснуло горячим маслом. Ганн почти рефлекторно заглушил двигатель, чтобы топливо из поврежденных трубопроводов не попало в огонь.

Додж взял инициативу на себя. Он нырнул в люк машинного отделения и сорвал с переборки огнетушитель. Он вытащил предохранительный штифт, нажал на пусковой рычаг и сбил пламя. Через несколько секунд только густой черный дым спиралью поднимался из машинного отделения через люк и уходил в небо.

– Течь есть? – прокричал Питт из-под рыболовной сети.

– Здесь, внизу, конечно, жуткий бардак, но днище в порядке! – выкрикнул Додж между двумя приступами кашля.

Люди на борту пиратской яхты видели только густой дым, поднимающийся откуда-то изнутри рыбацкого суденышка. Они решили, что жертва получила смертельный удар, что ее экипаж мертв или пострадал слишком сильно, чтобы оказать сопротивление. Капитан яхты сбросил обороты двигателей, замедлил ход и пошел по инерции наперерез «Поко-Бонито».

– Руди, наши движки еще работают?

– Правый сдох, а левый пока в порядке.

– В таком случае они только что допустили серьезную ошибку, – сказал Питт с холодной усмешкой.

– В чем? – поинтересовался Ганн.

– Помнишь пиратский корабль?

– Помню, будь уверен. – Ганн сбросил газ у исправного двигателя, делая вид, что «Поко-Бонито» совершенно беспомощен.

Маленький исследовательский кораблик совсем остановился. Замысел сработал. Капитан яхты, уверенный, что жертва вот-вот потонет, заглотнул наживку и позволил своему судну приблизиться к ней.

Медленно тянулись секунды. Наконец яхта подошла настолько близко, что чуть не задевала «Поко-Бонито». Экипаж не видел на борту суденышка никакого движения – только столб дыма из машинного отделения – и потому не открывал по жертве огня из стрелкового оружия. Затем из окна ходовой рубки яхты высунулся бородатый мужчина и с сильным акцентом южных штатов США произнес в мегафон:

– Всем, кто меня слышит. Если вы не покинете вашу посудину, мы разнесем ее в щепки. Не пытайтесь воспользоваться какими бы то ни было средствами связи. Повторяю, не выходите на связь. У нас на борту есть детекторы, и мы немедленно узнаем, если вы начнете что-либо передавать в эфир. У вас ровно шестьдесят секунд, чтобы покинуть судно. Я обещаю доставить вас всех в целости и сохранности в ближайший порт.

– Будем отвечать? – спросил Ганн.

– Может быть, нам следует подчиниться? – пробормотал Додж. – Я хочу вновь увидеть своих детей и внуков.

– Если вы способны поверить слову пирата, – холодно ответил Питт, – то я скажу вам, что у меня в Ньюарке, штат Нью-Джерси, есть золотая шахта и я продам ее вам задешево.

Не обращая, казалось бы, никакого внимания на яхту, Питт встал и пробрался через завалы всевозможных вещей на корму к гюйс-штоку, на котором до этого момента развевался никарагуанский флаг. Он спустил его, отстегнул крепления и снял полотнище. Затем достал из-за пазухи сверток. Через несколько мгновений над кормой «Поко-Бонито» уже развевалось новое шелковое полотнище размером три на пять футов.

– Теперь они знают, откуда мы, – сказал Питт. Остальные благоговейно смотрели на звездно-полосатый флаг, дерзко полоскавшийся на ветру.

Рене вернулась на палубу с двумя стеклянными банками и винной бутылкой, наполненными бензином. Быстро оценив ситуацию, она внезапно ахнула:

– Вы же не собираетесь таранить его?! – воскликнула она.

– Командуй, когда будет пора! – завопил в это время Ганн. В его голосе прозвучало нетерпение, а каменное выражение лица было достойно игрока в покер, рассчитывающего с помощью блефа сорвать банк.

– Нет! – простонала Рене. – Это же не голограмма! Это твердый объект. Если его таранить, наше суденышко сложится гармошкой.

– Я на это и рассчитываю, – отрезал Питт. – Вы с Патриком зажгите фитили и, как только произойдет столкновение, будьте готовы метнуть коктейль.

Больше колебаний не было. Яхта медленно ползла перед носом «Поко-Бонито» поперек его курса. До нее оставалось не больше сотни футов.

Джордино швырнул Питту один из карабинов М-4, и оба они открыли по яхте огонь. Джордино стрелял длинными очередями, безостановочно поливая ходовую рубку яхты натовскими пулями калибра 5,56 мм. Питт, напротив, тщательно прицеливался и стрелял одиночными. Его целью был человек с ракетной пусковой установкой. Снять его удалось со второго выстрела. К оружию тут же наклонился другой член экипажа яхты, но Питт вырубил и его...

Экипаж яхты, пораженный неожиданным сопротивлением со стороны «Поко-Бонито», бросился в укрытие, не пытаясь ответить огнем на огонь. Джордино, сам того не зная, всадил пулю в плечо капитана, тот упал в рубке на пол и пропал из глаз. В то же мгновение и на рулевого обрушился целый град пуль. Яхта начала терять ход и отворачивать в сторону. У «Поко-Бонито» работал лишь один двигатель, так что разогнаться он сумел всего лишь до половины максимальной скорости. Тем не менее маленький кораблик храбро резал носом воду, и для задуманного Питтом его мощности должно было оказаться более чем достаточно.

Никому не пришлось объяснять, что нужно сесть к переборке и прикрыть голову руками. Рене и Додж встретили оранжевые спасательные жилеты, которые выдал им Ганн, одинаково испуганными взглядами. Сам Ганн уверенно стоял в рубке, крепко сжимая штурвал побелевшими пальцами. Единственный винт пенил воду за кормой и гнал «Поко-Бонито» прямо на огромную роскошную яхту. Ее экипаж с ужасом и неверием в глазах уставился на приближающееся суденышко. Они поняли наконец, что безобидная с виду рыбацкая посудина не собирается сдаваться – скорее она идет на таран! Изумление пиратского экипажа было полным. До сих пор ни одно судно – ни большое, ни маленькое – не пыталось при захвате оказать сопротивление. Да еще неожиданное появление американского флага...

Питт и Джордино продолжали вести опустошительный огонь. Они поливали палубы яхты свинцом, не позволяя экипажу высунуться, а тем временем «Поко-Бонито» полным ходом несся к противнику. Ганн нацелил свое небольшое судно в середину корпуса яхты, сразу за ходовой рубкой. Теперь, когда «Поко-Бонито» подошел почти вплотную, яхта казалась еще огромнее. Ее палубы были пусты. Члены экипажа, как испуганные кролики, забились в трюм, не рискуя подставляться под огонь с приближающегося суденышка.

Налетающий «Поко-Бонито» шел навстречу судьбе. Выхлоп двигателя вместе с густым дымом поднимался вверх непосредственно через люк машинного отделения. Встречный ветер тут же сносил его назад и укладывал горизонтальной полосой дыма. Ганн служил в свое время старшим помощником на ракетном эсминце, который таранил иракскую подводную лодку. Дело было в Средиземном море, когда этот регион чистили от войск Саддама Хусейна. Но тогда над водой видна была только рулевая башня субмарины. Теперь же он видел не только перед собой, но и практически над собой большое крепкое судно.

Десять секунд до столкновения.