Долина теней

Хелм, Недремлющее Око, Бог Стражей, стоял, неусыпно наблюдая за остальными богами. Все были в сборе. Каждый бог, полубог и элементал присутствовал здесь. Стены величайшего пантеона, который принимал богов, давно уже стали прахом, но окна остались, зависнув в воздухе, и сквозь них Хелм смотрел на медленно разлагающийся мир. Пантеон, вместе с множеством недостроенных алтарей, находился в самом центре этого распада; он был построен на острове, площади которого как раз хватило, чтобы основать на нем это место встречи богов.

Тропа из крошащегося камня, покачивающаяся на поверхности воды, вела за море, в места, которые лежали за пределами представлений богов. Это был единственный путь к спасению из пантеона, но ни один из богов не был настолько глуп, чтобы сделать первый шаг по этим скалистым камням, боясь, что эта тропа может привести их в места еще более ужасные чем это.

Воздух вокруг острова вился белым кольцом с черными вкраплениями звезд. Линии света, настолько яркие, что даже взгляд бога не мог долго выносить их, горели на гобелене цвета слоновой кости. Линии образовывали руны, и прочитав их, Хелм вздрогнул.

Все что было – прошло. Все что мы знали, все во что верили, было ложью. Время богов подходит к концу.

Затем руны исчезли. Хелм задумался, что возможно один из вызванных богов оставил это загадочное послание, чтобы напугать остальных, но тут же отбросил эту идею. Он знал, что руны были оставлены созданием гораздо более могущественным, чем любой из богов, что сейчас стояли вокруг него.

Хелм вслушивался в унылые раскаты грома, огромные серые облака с прожилками черных молний клубились над пантеоном, накрывая его мрачными тенями. Ясное белое небо было полностью затянуто облаками, и тропа из камней, ведущая из пантеона, крошилась и рушилась в безбрежное море хаоса.

Хелм был вызван первым. В одно мгновение он находился в своем храме, размышляя над своим недавним провалом в качестве хранителя у Повелителя Ао. В следующий миг он уже стоял в пантеоне. Вскоре начали появляться остальные боги. Все они казались сбитыми с толку, уставшими от путешествия в эти чертоги, находившиеся вдалеке от знакомых им мест.

Во время вызова боги обрели очертания того, что они боялись больше всего. Мистра, Богиня Магии, явилась в лике предвестника магического хаоса. Прекрасная Сан Огневолосая, Богиня Любви и Красоты, явилась в образе измученного, больного создания, проклинающего свою судьбу. Черный Повелитель, Бэйн, принял сияющий облик абсолютной любви и гармонии, этот свет сжигал его сущность, доставляя ему невероятные мучения на пути из его царства.

Хелм едва повел глазами, чтобы рассмотреть Повелителя Бэйна, Леди Мистру, и Повелителя Миркула, которые были увлечены жаркой дискуссией, достигшей кульминационной точки, когда Мистра заявила, что ей следует подыскать более подходящую компанию. Взглянув в другую сторону, Хелм увидел Ллиру, Богиню Радости, на ее лице читалась тревога. Она нервно теребила свои руки, затем о чем-то задумавшись в ужасе посмотрела на них. Стоявший рядом с ней, Ильматер, Бог Страданий, не мог сдержать поток смеха, танцуя на одном месте и нашептывая какие-то слова в пустоту. Пока Хелм изучал облики богов, маленькая группа божеств, которые не были так сильно подвержены переменам окружила его. Бог Стражей пытался игнорировать жалобы этих богов, чье достоинство очевидно больше не было важным для них, когда они скулили и теребили его, пытаясь узнать от него побольше информации.

«Мой дом был уничтожен! Мой храм в Планах был разрушен!» – один за другим жаловались они, но Хелм был глух к их словам.

«Ао вызвал нас. Ао все прояснит в свое время», – говорил каждому из них Хелм, но вскоре и он устал от этого, и в конечном итоге приказал этим богам отойти от него. Близились перемены. В этом не было сомнений. Хелм пришел к такому выводу, когда вспомнил волю своего бессмертного повелителя, Ао.

Воля Ао была настолько сильна, что он восстал из клубящегося тумана Хаоса в начале времен и начал создавать баланс между силами Порядка и Хаоса. Из этого баланса произошла жизнь: сначала были созданы боги на небесах, затем смертные в Королевствах. Ао, Создатель Бытия, избрал Хелма своей правой рукой. И Хелм знал, что боги собрались в этом месте безумия и беспорядка по воле Ао.

Пока Хелм молча размышлял над сложившейся ситуацией, Талос, Бог Штормов, вышел вперед. «Пора кончать с этим! Если наш повелитель желает, то мы готовы выслушать его, пусть его мудрость наполнит наши разбитые сердца и опустошенные умы!» Талос сказал «мудрость» с таким презрением каким только мог, хотя его страх был также очевиден как и у всех остальных.

Вызов Талоса не был поддержан, и все кто стоял на расстоянии вытянутой руки от Бога Штормов отодвинулись от него. Последовавшая за этим тишина была более гнетущим ответом, чем любые слова, и в этой тишине читалось окончательное решение Ао. Боги должны были принять свою судьбу, какой бы она не была, и она была предопределена задолго до вызова. Ужасная тишина заполнила огромный зал, но вскоре она была нарушена.

«Хранитель Баланса, я обращаюсь к тебе и ко всем остальным!»

Это был голос Ао, и в этом голосе ощущалась такая сила, что в ответ боги упали на колени. Лишь Повелитель Бэйн опустил всего одно колено на холодный пол пантеона.

«Более благородным было ваше наследие! Вы обладали силой предотвратить угрозу дисбаланса между Порядком и Хаосом, и все же вы предпочли действовать словно дети, прибегнув к мелкому воровству в своих поисках силы...»

Внезапно Бэйн подумал – а не могло ли бытие, которое давным-давно дало жизнь богам вызвать свои творения в это место, чтобы исправить свои ошибки и начать все заново?

«Забытье возможно ожидает тебя в будущем, Бэйн», – объявил Ао, словно Черный Повелитель произнес свои мысли вслух. «Но не обращай на это внимания, так как эта судьба слишком милосердна по сравнению с той, что вскоре ожидает тебя – и остальных богов, потерявших мое доверие».

Хелм вышел вперед. «Повелитель Ао, я охранял скрижали, позволь...»

«Молчать Хелм, всех ждет одинаковая судьба».

Хелм повернулся и посмотрел на собравшихся богов. «В конце концов вы должны знать ваше преступление. Были похищены Дощечки Судьбы».

Луч света разрезал тьму и окутал Бога Стражей. Языки белого огня окружили запястья и лодыжки Хелма, и он взмыл высоко вверх, сопровождаемый удивленными взглядами остальных богов. Хелм, который никогда прежде не терял опоры под своими ногами, беспомощно стиснул зубы, вглядываясь в темноту, более черную, чем он когда-либо видел, темноту которая жила своей жизнью и жаждала поглотить его, темноту, которая была гневом Повелителя Ао.

«Хочешь остаться с остальными, а не со своим повелителем, Хелм?»

Бог ответил сквозь сжатые зубы, – «Да».

Внезапно Хелм рухнул вниз, его падение было слишком быстрым, чтобы его могли разглядеть остальные боги. Окровавленный и израненный ударом, Хелм попытался подняться и вновь встать перед своим повелителем, но силы покинули его. Остальные боги не сделали даже попытки помочь ему, и лишь отводили взгляд от его, полных мольбы, глаз.

Редкие вспышки света осветили черные края тьмы, которая еще ближе приблизилась к богам.

«Больше вы не будете сидеть в своих хрустальных башнях, взирая вниз на Королевства, словно они были созданы лишь для того, чтобы развлекать вас».

«Изгнание», – затаив дыхание, прошептал Бэйн.

«Да», – сказал Повелитель Миркул, Бог Смерти, холод окутал даже его безжизненную душу.

«Больше не будете вы игнорировать цель, ради которой вам была дана жизнь! Вы узнаете свои грехи и запомните их на всю жизнь. Вы согрешили против вашего повелителя и будете наказаны».

Бэйн почувствовал приближение тьмы.

«Вор!» – воскликнула Мистра. «Позволь нам открыть лицо вора для тебя и вернуть дощечки!»

Тир, Бог Правосудия, поднял в мольбе свои руки. «Не заставляй нас расплачиваться за глупость одного из наших собратьев, Повелитель Ао!» Темнота, словно удар хлыста, скользнула по лицу Тира, и он упал, крича от боли и хватаясь за свои, отныне бесполезные, глаза.

«Тебя не волнует ничего, кроме спасения своей собственной шкуры!»

Боги молчали, и темнота скользила между ними, заставляя их жаться друг к другу, словно сгоняя их вместе, чтобы сделать из них одну цель для гнева Ао. Боги закричали – некоторые от страха, некоторые от боли. Они не привыкли к такому обращению.

«Трусы. Кража дощечек была последней каплей. Вы вернете их мне. Но сначала вы заплатите за тысячелетия обмана».

Бэйн не отступал перед темнотой, и внезапно острые выросты тьмы превратились в слепящие огни ледяного голубого света, которые ослепили его. Он отвернулся от света и краем глаза заметил Мистру, которая также не отступила, на ее лице была едва заметная улыбка. Затем тьма достигла Бэйна, и его мир превратился в боль, которую только бог мог представить или ощутить.

После бесконечных мук, все боги были окутаны тьмой и согнаны вместе. Только после этого божества обрели свободу движений и мысли. И страха. Его они познали всецело.

Наконец, Повелитель Талос попытался заговорить. Его голос был слаб и хрипл, слова вылетали вместе с испуганными выдохами. «Это закончилось? Неужели это все?»

Внезапно пантеон, казалось, исчез и боги, все еще стоявшие плотной группой, обнаружили себя перед лицом того, что каждый из них боялся больше всего – хаос, боль, любовь, жизнь, неведение. И каждый бог увидел ту разруху, которую он нес с собой.

«Это была лишь малая часть моего гнева. Теперь испейте сполна из кубка настоящей ярости бога!»

Звук который последовал за этим не был похож ни на что другое.

Боги кричали.

Мистра, падающая сквозь фантастический водоворот отвергающий реальность, попыталась обрести подобие контроля над ситуацией. Когда с нее было сорвано покрывало божественности, она испытала невыносимую боль. Но Богиня Магии была не одинока в своих мучениях. Все боги, за исключением Хелма, были низвергнуты с небес.

Спустя некоторое время Мистра очнулась в Королевствах. Она испугалась, обнаружив, что ее внешний вид вернулся к первоначальной сущности. Ее тело было лишь пылающим сгустком бело-голубого света. «Ты должна найти себе воплощение – аватара». В ее голове вновь зазвучал голос Ао. «Ты будешь обладать телом смертного и жить как человек. Тогда возможно ты оценишь по достоинству тот дар, которым обладала». Затем она осталась одна.

Низвергнутая богиня колебалась некоторое время, вновь и вновь проигрывая в уме слова Повелителя Ао. Если она должна была найти аватара, обрести тело из плоти и крови, значит Ао действительно решил держать богов подальше от Планов. Однако Мистра и ранее подозревала, что Ао хотел наказать своих слуг за их провал – и она даже планировала спрятать часть своей силы в Королевствах – богиня просто не могла смириться с потерей своего положения, потерей своего прекрасного дворца на небесах.

Мистра осмотрелась вокруг и задрожала так, как только это было возможно в ее нынешнем бесформенном состоянии. Местность вокруг нее была довольно прекрасна для смертных: во все стороны от Богини Магии тянулась холмистая местность, и к западу на горизонте высился древний, полуразвалившийся замок. Да, большинство людей сочли бы этот образ прекрасным, однако он лишь оскорблял взгляд Мистры в сравнении с ее домом.

Нирвана, план абсолютного Порядка, был владением Мистры. Это были идеально организованные, бескрайние земли, где свет и тьма, жар и холод, находились в абсолютном балансе. В отличие от беспорядочного ландшафта Королевств, Нирвана была устроена словно механизм огромных часов, чьи шестеренки работали в идеальном симбиозе. На каждой из этих шестеренок покоилось царство одного из законопослушных богов, что населяли план. Безусловно Мистра рассматривала свое царство как самое прекрасное во всей Нирване, а точнее во всех Планах.

Богиня Магии некоторое время изучала разрушенный замок и затем мысленно прокляла Ао. Даже если эти руины были построены недавно, то в моем доме они были бы лишь чуланом, – с болью подумала Мистра и образ ее великолепного дворца незвано всплыл в ее памяти. Ее замок был построен из чистой магической энергии, полученной из пелены магии, которая окружала Фаерун. Как и все остальное в Нирване дворец был идеально построен и вечен. Все его башни были одной высоты, его окна были одинаковых размеров. Даже камни созданные из магии были абсолютно одинаковы. И в центре дома Мистры располагалась ее библиотека, содержащая каждую книгу и свиток, на которых были отображены все заклинания известные в мире, и даже те которые еще не были открыты.

Мистра обратила свой взор к темным грозовым облакам окутавшим небо. «Я верну себе свой дом, Ао», – тихо сказала она. «И это произойдет очень скоро».

Пока Богиня Магии смотрела на клубящиеся облака, она заметила яркую вспышку в воздухе. Затем она попыталась сосредоточиться на ней и почувствовала головокружение. Я все еще не оправилась от атаки Ао, подумала она, и вновь попыталась разглядеть, что за мерцание тянулось от неба к земле, рядом с разрушенным замком. На какой-то миг ее взгляд прояснился и она узнала колыхающийся образ перед собой.

Небесная Лестница.

Лестница, непрерывно изменяющая свои очертания, пока Мистра наблюдала за ней, была обычным путем для богов, которые путешествовали между своими домами на Планах и в Королевствах. Хотя Мистра редко пользовалась подобными мостами к Фаеруну, она знала, что подобных связывающих звеньев между Королевствами и небесами было достаточно много. Все они вели в дома богов.

Пока Мистра, с все еще затуманенным взором, продолжала наблюдать за ней, лестница превратилась из длинной деревянной спирали в прекрасный мраморный спуск. Затем богиня внезапно осознала почему ей так тяжело было разглядеть лестницу – она была видна лишь богам или смертным, обладавшим огромной силой. Сейчас она была ни тем ни другим.

Осознание этого заставило падшую богиню перейти к действию, и она решила вернуть себе часть своей силы, которую она спрятала у одного из своих самых верных почитателей в Королевствах, за несколько часов до того, как ее вызвал Ао. Мистра начала произносить заклинание, чтобы обнаружить тайник со своей силой. Даже в своей неопределенной форме, Богиня Магии с легкостью выполнила сложные жесты и произнесла слова необходимые для заклинания. Но когда она закончила произнесение заклинания, то ничего не произошло.

«Нет!» – закричала Мистра, и ее голос эхом разнесся над холмами. «Ты не можешь отнять у меня мое умение, Ао. Я не смогу без него!» Богиня вновь попыталась произнести заклинание. Столб зеленой энергии извергся из земли и двинулся к ней. Она закричала, когда энергия поглотила ее хрупкую форму. Струи зеленого огня пронизывали бело-голубое облако, которым была Богиня Магии, заставляя Мистру кричать от боли. Ее взгляд был направлен на черные облака, клубящиеся вокруг сверкающей Небесной Лестницы, затем она потеряла сознание.

На вершине лестницы, в центре Планов, Повелитель Хелм, Бог Стражей, наблюдал за тем как Мистра потеряла сознание от неудачного заклинания. Хелм был все еще изранен и истекал кровью от гнева Ао, но в отличие от других богов, он все еще сохранял форму, которой он пользовался на Планах: огромный, закованный в латы воин, с немигающими глазами, нарисованными на его стальных рукавицах.

Взор Хелм был ясен, но отражал грусть, он повернулся и посмотрел на пульсирующее темное облако зависшее над ним. «Каково мое наказание, Повелитель Ао?»

Некоторое время стояла тишина. Затем Ао заговорил, и Хелм медленно кивнул. Ответ на его вопрос был очевиден.

В Зентил Кипе, целый день не переставая шел проливной ливень, почти полностью затопив кривые улочки, но Траннус Киалтон не замечал этого. Ничто не могло потревожить его сон. Ставни на окнах стонали от постоянной борьбы с непогодой бушующей на улице. Эту комнату он делил вместе с прекрасной, но одинокой Анжеликой Катаран, женой самого богатого поставщика специй в городе. Лишь прохладный ветерок, который внезапно словно обрел форму и слился с темнотой грозил пробудить его. Он проплыл через комнату к спящему человеку и проскользнул между его слегка приоткрытых губ.

Прогремел гром, и Траннус увидел сон о каком-то темном месте, где лишь крики умирающих доставляли удовольствие местному правителю – темной фигуре, восседающей на троне из черепов, украшенном драгоценными камнями. Огненные языки пламени лизали глазницы одних черепов, и затем исчезали в открытых ртах других, которые казалось, кричали даже сейчас, еще долго после того, как их мучения должны были окончиться.

Фигура на троне из черепов была слишком большой для человека, однако обладала всеми человеческими чертами. Ее одеяния были черны и их лишь изредка нарушало вкрапление красных прожилок, чтобы нарушить однообразие. На правой руке у существа была одета, украшенная драгоценными камнями, стальная перчатка. Она была покрыта запекшейся кровью, которую нельзя было смыть.

Комната, где стоял трон, была окутана голубоватой дымкой. Хотя и не было видно никаких стен, пола и потолка, ощущалось давление, которое душило тех кому довелось оказаться в этой адской комнате, прежде чем истекал последний миг их жизни и они успевали увидеть истинное лицо создания на троне.

Однако сейчас это ужасное создание казалось довольно своим одиночеством, его взгляд был устремлен в золотой потир наполненный слезами его врагов. Повелитель этого ужасного места, бог Бэйн, внезапно мечтательно перевел взгляд наверх и поднял свой кубок для тоста.

Траннус проснулся от резкого толчка, тяжело хватая воздух ртом. Казалось, что он был так поглощен сном, что забыл о необходимости дышать. Безумие, подумал он, однако его руки и ноги онемели, и он поднялся с постели чтобы, вернуть чувствительность своим членам. Внезапно он почувствовал сильное желание одеться, и почти сразу же ощутил холодное прикосновение к своей коже. Анжелика дотянулась до него и улыбнулась.

“Траннус”, – позвала она, недовольная тем, что на шелковых простынях осталось лишь тепло его тела. Она присела и откинула волосы с глаз. “Ты одеваешься”, – сказала она, словно одновременно пытаясь убедить себя в этом и понять причину по которой он так поступает.

“Я должен идти”, – просто сказал он, хотя и не знал куда и зачем. Все что он чувствовал – лишь то, что ему нужно вырваться из оков этого тесного строения.

“Возвращайся поскорей”, – сказала она, занимая более удобную позу на пуховом матрасе. Мечтательное выражение ее лица говорило о том, что она уверена, что он захочет вернуться. Траннус посмотрел на нее и внезапно понял, что больше никогда не увидит ее. Он вышел и закрыл за собой дверь.

Проливной дождь бушевавший снаружи мгновенно промочил его до нитки, а вспышки молнии высветили кривые переулки города. Казалось, что на улице он был один, но он знал, что это было не так. Улицы Зентил Кипа никогда не пустовали; они лишь создавали иллюзию этого, иллюзию, сквозь которую мог видеть лишь взгляд опытного головореза или вора. В Зентил Кипе даже тени оживали и дышали, и монстры издавали высокие, еле различимые человеческим ухом, звуки из своих темных укрытий. Странно, но он был один и спокойно миновал эти опасные лабиринты, словно для него специально расчистил путь некий неведомый предвестник, который не осмеливался явиться перед ним.

Пока Траннус шел, то не переставал думать о сне. Он представил улицы омытые кровью его врагов, и падающий дождь ласкал его словно слезы их вдов. Ударила молния и разрушила часть стены неподалеку от него, осыпав его осколками. И все же жрец продолжал свой путь, не обращая внимания ни на что, кроме манящего зова, дающего силы его уставшим ногам, цель его уставшему разуму, и страсть его нечувствительному сердцу. Траннус мог лишь догадываться – почему он, низший жрец храма Бэйна, узрел это видение, благословленное такой страстью.

Впереди лежал Храм Бэйна, и Траннус остановился на мгновение, вызвав в памяти его облик. Силуэт Темного Храма возвышался в ночном небе, его внушительные башни выступали вверх словно черные зазубренные клинки, готовые поразить ничего не подозревающего врага. Даже когда вспыхивала молния и мир вокруг озарялся ярким светом, гранитный фасад храма все равно оставался непроницаемо черным. Многочисленные слухи говорили о том, что храм был построен в Ахероне, темном мире Бэйна, и затем уже, камень за камнем, перенесен в Зентил Кип, а основанием и скрепляющим раствором, которые затем воссоединили храм, послужили реки из крови и мук.

Траннус был удивлен отсутствием стражи по периметру храма. Затем он услышал пьяный смех стражника и его товарища, и они шагнули ему навстречу из теней. Этот звук наполнил его яростью, которая словно эхом отдалась в раскате грома.

Траннус посмотрел вверх, и сквозь пелену дождя он разглядел тяжелые облака бегущие по ночному небу по совершенно невероятным траекториям навстречу друг другу. Внезапно небо взорвалось и извергло вспышку черной молнии. Небеса запылали огнем, который затмил все звезды на небе. Огромные огненные тела стали сыпаться с неба, и когда один из таких шаров полетел в его сторону, то Траннус понял, что он должен упасть прямо на храм.

У него не было времени, чтобы поднять тревогу прежде, чем сфера обрушится на Темный Храм. Траннус словно врос в землю, наблюдая как гранитные шпили окрашиваются в оранжевый цвет и медленно плавятся. Куски руин шипя отлетали в его сторону, но не причиняли ему вреда. Затем жрец наблюдал как стены обрушились внутрь и Темный Храм озарился красным – очевидно это кровь и муки его прошлых жертв высвободились наружу и проступили сквозь кирпичи, железо и стекло, в мгновение ока ставшие пеплом.

Через секунду, на том месте, где стоял храм, не осталось ничего кроме горящих руин. Траннус двинулся вперед, в сторону останков храма, думая о том, что быть может он все еще спит и видит сон. Дымящийся, оплавленный шлак под его ногами не обжигал его, и сильный огонь немедленно угасал как только он приближался к нему, позволяя ему пройти к центру катастрофы. Как только он проходил, огни вновь оживали и возобновляли свой неистовый танец.

По частично оставшимся стенам Траннус понял, что он был близок к тронной комнате своего повелителя, и немедленно остановился увидев перед собой предмет своих поисков. Черный трон Бэйна остался нетронут. Мягкий, белый туман окружил Траннуса, и призрачные тени нежно обвили запястья жреца, который без усилий продвигался вперед и вскоре оказался прямо перед самим троном. Это было сооружение, на котором уютно расположиться мог только гигант, но рядом с ним стояла его уменьшенная копия, на которой мог уместиться человек.

Украшенная драгоценными камнями перчатка из сна Траннуса покоилась на маленьком троне.

Траннус улыбнулся, и впервые за его жизнь, его сердце познало восторг, его дух освободился. Это была его судьба. Он будет управлять империей тьмы. Его мечты о власти осуществились.

Почтительно он поднял перчатку и почувствовал как сквозь него пробежала волна энергии. Один из драгоценных камней внезапно превратился в красный глаз, который стал наблюдать за движениями жреца, хотя Траннус очевидно даже не подозревал, что кто-то вторгается в его частную церемонию.

Когда Траннус осторожно одел перчатку, то с нее побежали струйки серебра и золота, и когда злой огонь проник в его кровь, то его руку пронзила острая боль. Тьма поглотила бешено колотящееся сердце жреца, а его кровь превратилась в лед, который достиг его мозга, смывая последние остатки разума человека. С губ Траннуса сорвались слова “бог мой” и душа покинула его бренное тело.

Черный Повелитель посмотрел сквозь жалкие человеческие глаза и почувствовал внезапную слабость. Он прислонился к темному трону ища опоры и его разум, ныне ограниченный до человеческого, закружился от попытки осознать те перемены, которым подвергся он, обретя человеческую форму. Больше не сможет он смотреть сквозь пелену смертности, и влиять на чужие смерти в один миг. Больше не сможет он преодолевать ложь и избегать неудач, или погружаться глубоко в людскую душу и узнавать правду, которую можно обрести лишь в ее глубинах. И не сможет он больше одновременно присутствовать во всех местах сразу, влияя на события где-либо и наблюдая в тоже время за другими.

“Ао, что ты наделал?” – закричал Бэйн, и почувствовал как мягкий камень трона крошится под его могущественными пальцами. Он попытался обрести контроль над своей яростью. Скоро должны прийти остальные, сотни других верующих, которых он посетил в их снах, и Бэйн должен быть готов.

Бог Раздора сел на маленький черный трон, пытаясь не обращать внимания на его большую копию, на которой он восседал раньше. Мои последователи будут смотреть на меня и видеть лишь человеческую форму, – думал он, – одного из их рода, который потерял разум, утверждая что стал их богом. Они предадут это тело смерти, как только перестанут пытать его, пытаясь узнать информацию о том, кто в действительности уничтожил этот храм.

Черный Повелитель знал, что он должен был проявить себя больше, чем простым человеком, чтобы повлиять на своих последователей. Он вызвал в памяти образы, которыми он снабдил себя во сне и стал воплощать их в жизнь. Из контакта со своими последователями, Бэйн знал, что сокровищница располагалась где-то под храмом. Он вызвал образ нефритового венца и произнес заклинание, которое должно было переместить предмет к нему в руку. Спустя мгновение, облачившись в венец, он начал читать заклинание, которое изменяло очертания, идеально выводя каждое движение руки, как того и требовала магия.

Он начал с глаз, заставив глазницы внутри человеческого черепа гореть. Кожу вокруг глаз аватара он сделал черной и обугленной. Из самого черепа, сквозь почерневшую кожу, выступили острые шипы, окончательно придав лицу наиболее ужасное выражение, какое только можно было сделать, оставаясь человеком.

Руки Бэйна превратились в когти с изодранной плотью, сквозь которую торчали кости. Было невыносимо больно носить перчатку, но Бэйн знал, что если он хочет впечатлить своих последователей, то у него нет иного выбора. И он уже слышал медленные шаги его жрецов, солдат и магов, прокладывавших свой путь сквозь руины к его полуразрушенной тронной комнате.

Бэйн чувствовал что с заклинанием было что-то не то. Он был уверен, что идеально произнес его, однако сила шедшая сквозь него, совершая изменения, возрастала и не утихала, несмотря на все его мысленные приказания. Воздух вокруг него словно застыл, и вскоре должен был выдавить из него остатки жизни. Он познал мгновения истинной человеческой паники и пытался скорее завершить заклинание. Вместо этого, Бэйн почувствовал как его новое воплощение облачается в черную кожу и затвердевает от нечестивой красной крови.

Черный Повелитель разбил венец в попытке отменить заклинание, которое полностью вышло из-под его контроля. Вместо того, чтобы обрести свою человеческую форму, Бэйн обнаружил, что эффект от заклинания не исчез и он обрел уродливый образ, который он создал.

Однако у Бэйна не было времени обдумывать странное поведение заклинания. Появился первый из толпы, вооруженный и готовый уничтожить осквернителя Темного Храма. Темный Повелитель даже не дал своему последователю шанса заговорить прежде, чем встал и заговорил сам.

“Склонитесь перед своим богом”, – просто произнес Бэйн, и вознес священную перчатку над головой своего аватара. Жрец немедленно узнал артефакт и сделал так, как ему и было сказано. По мере того, как еще больше последователей стекалось к этому месту, все они следовали примеру своего товарища.

Бэйн смотрел на перепуганные лица своих последователей и еле сдерживал смех, который рос в нем словно снежный ком, катящийся вниз по склону горы.

Миднайт закрыла глаза и почувствовала как ее ласкает утреннее солнце, словно мягкие теплые пальцы гладили ее лицо. Это был один из тех моментов, когда воспоминания о приятной стороне жизни переполняли чародейку и она забывала о тех испытаниях, через которые ей недавно пришлось пройти. Уже почти двадцать пять зим Миднайт бродила по Королевствам, и верила, что на свете мало уже что могло удивить ее. Однако она знала, что ей все же есть чему поучиться, тем более что ее нынешнее положение, было по крайней мере необычно для нее.

Она очнулась в странной кровати и никак не могла понять как очутилась в этом месте. За окном она увидела небольшую поляну, за которой начиналась полоса леса. Где бы она ни находилась – она так и не добралась до конечной точки своего путешествия – города Арабеля в Кормире.

Ее одежды, оружие, и книги были аккуратно сложены на искусно сделанном комоде, стоявшем в дальнем углу комнаты, словно тот кто сложил их, хотел, чтобы Миднайт сразу увидела их. Даже кинжалы были в пределах ее досягаемости. Сама же Миднайт обнаружила, что была одета в прекрасную ночную сорочку сделанную из отличного шелка цвета первых зимних заморозков, белого с бледно-голубыми прожилками.

Девушка тотчас осмотрела свои книги и с облегчением обнаружила, что они остались нетронуты. Затем она подошла к окну и распахнула его, впуская свежий воздух. Это действие потребовало от нее некоторых усилий, словно окно не открывали в течение многих лет. Однако сама комната была безукоризненно чистой и очевидно ее убирали совсем недавно.

Отвернувшись от окна, Миднайт заметила зеркало в золотой оправе, и отражение которое она увидела в нем было просто изумительно.

Длинные волосы Миднайт были вымыты и расчесаны с тщательной заботой. На своих щеках она заметила ненастоящий, но очень правдивый румянец юной девушки. Ее губы были необычно красными и кто-то нанес легкий налет нежно-зеленых теней над ее глазами. Смягчился даже вид ее хорошо сложенного тела. По сравнению с суровым, потрепанным искателем приключений, который сражался с таинственной бурей на своем пути к Арабелю прошлой ночью, женщина, чье отражение смотрело на нее из зеркала, была почти богиней, которая легко могла ввести в заблуждение своих последователей своим неземным очарованием.

Миднайт потянулась к своему горлу и под сорочкой почувствовала холодную сталь кулона.

Она сняла сорочку и подошла к зеркалу, чтобы получше рассмотреть кулон. Это была бело-голубая звезда с линиями энергии, которые шли через поверхность подобно крошечным полоскам молнии. Она повернула кулон, чтобы осмотреть его заднюю сторону и почувствовала легкое натяжение кожи на ее шее.

Цепь кулона вросла в ее кожу.

Произнесение простого заклинания выявляющего магию на звезду потребовало от нее полного сосредоточения, но результат оказался просто ошеломительным. Из кулона изверглась неистовая вспышка света, который залил всю комнату. Обычная драгоценность содержала силу, настолько могущественную, что у Миднайт подкосились колени и комната закружилась перед ее глазами.

Повернувшись к кровати, Миднайт упала на набитый перьями матрас, прежде чем ее поглотила слабость. Схватив руками простыню и крепко зажмурив глаза, она лежала так до тех пор пока головокружение не отступило. Затем она перевернулась на спину и вновь обвела комнату взглядом. Ее мысли вернулись к событиям прошлого месяца.

Менее трех недель назад в Иммерсии Миднайт вступила в Отряд Рыси под командованием Кноррела Тальбота. Тальбот узнал о смерти дракона на побережье Вивернуотер. Однако доблестным героям, которые убили старого дракона не было известно, что именно этот же дракон в частности атаковал караван дипломатической миссии, который пересекал пустыню Анаурох.

По рассказу единственного оставшегося в живых очевидца, дракон проглотил посла, а вместе с ним и бесчисленные сокровища, которые этот человек должен был преподнести правителям Кормира в качестве подарка. Тальбот хотел найти останки дракона, и извлечь из них магически опечатанные сумки, которые тот проглотил. Конечно это была грязная работа, но и не менее прибыльная.

Поиски увенчались успехом и задача по снятию магического оберега с сумок пала на Миднайт. У нее ушел почти целый день, чтобы аккуратно миновать многослойные обереги, которые маги наложили на предметы. Когда она наконец обезвредила магические ловушки, то весь отряд был опечален известием, что содержимое сумок оказалось не более чем то, что Тальбот назвал “никчемным хламом”.

Миднайт оставалась с отрядом пока Тальбот платил ей жалование из золота, которое он накопил во время предыдущих путешествий. Но это продолжалось до того вечера, пока Миднайт не узнала о секретном плане Тальбота.

Она едва сдала свой пост охранника Голарту, толстому, молчаливому человеку, и погрузилась в глубокую дрему, как ее внимание привлек разговор на повышенных тонах. Голоса тотчас же смолкли, и Миднайт сделала вид, что спит, приготовившись защищать себя. Спустя некоторое время, разговор возобновился, и на этот раз Миднайт узнала голос Тальбота. Чтобы подслушать беседу, она произнесла заклинание абсолютного слуха, и таким образом узнала, что их миссия не потерпела неудачи.

На тех свитках, что они обнаружили в сумках, были написаны настоящие имена множества членов организации Красные Маги Тэя. Эти данные были собраны шпионами, находящимися на службе у Короля Азуна в качестве страховки от возрастающей угрозы распространения восточной империи. С помощью информации содержащейся в свитках Красные Маги могли быть уничтожены.

Миднайт стала последним членом, которого наняли в отряд, и по небезосновательным причинам. Истинными магами в отряде считались братья-близнецы, Парис и Бартоломей Гвин. Они отказались связываться с зачарованными сумками, испугавшись превосходящей магии из дальней империи, которая охраняла их. Для этого задания они вынудили Тальбота нанять еще одного мага, с намерением убить нового члена отряда, когда работа будет окончена.

Однако Тальбот хотел рассказать Миднайт правду и дать ей возможность присоединиться к ним, пока они будут искать врагов Красных Магов и выставят пергаменты на аукцион, продав их тому, кто сделает лучшее предложение. Пока мужчины спорили, Миднайт воспользовалась своей магией, чтобы украсть бесценные свитки и сбежала.

Из лагеря Миднайт отправилась на север по Тропе Калантера. Уже в пути ее насторожило странное поведение ее лошади. Путешествия по ночам никогда не пугали скакуна прежде – его огненно-рыжая грива развевалась ветром даже в самые темные предрассветные часы. Однако этой ночью на последнем отрезке пути до Арабеля по, выглядевшей заброшенной, дороге, лошадь отказывалась ускорять свой медленный, размеренный шаг.

“Мы должны добраться до города этой ночью”, – тихонько прошептала Миднайт, испробовав до этого уже все способы – крики, удары, уговоры, чтобы заставить свою лошадь двигаться вперед быстрее. Дорога впереди была пустынна, а по краям не росло никаких деревьев за которыми могла таиться опасность.

Миднайт ощущала прикосновение пергаментов сквозь одежду. Несомненно Тальбот и его люди шли по ее следам. Несмотря на то, что она не читала списков, она полностью осознавала ту силу, которую содержали в себе свитки; силу, которая могла повлиять на судьбы целых империй.

Внезапно конь Миднайт взвился на дыбы, но Миднайт не смогла разглядеть, что явилось причиной волнения животного. Потом она увидела звезды. Многие из них затухали, вновь появляясь целыми созвездиями. В тот момент, появились братья Гвин. Затем из темноты вынырнули Тальбот и остальные члены его отряда.

Миднайт сражалась храбро, но численный перевес был на стороне противника. Лишь то, что пергаменты находились у нее останавливало остальных от ее немедленного убийства. В конце концов, когда ее сбили с лошади, Миднайт вознесла молитву Мистре в поисках ее помощи.

“Я спасу тебя, дочь моя”, – произнес голос, который услышала лишь одна Миднайт, -“Но только, если ты сохранишь мою священную веру”.

“Да, Мистра!” – закричала Миднайт. “Все о чем ты попросишь!”

Внезапно из темноты на невероятной скорости вылетел огромный, бело-голубой огненный шар. Он ударил в Миднайт и ее врагов, погрузив их в ослепляющий ад. Миднайт чувствовала словно ее душу рвали на части; и в этот момент она была уверена, что ее ждет неминуемая смерть. Затем ее поглотила темнота.

Когда Миднайт очнулась, то дорога впереди была выжжена, а весь Отряд Рыси лежал мертвым у ее ног. Свитки были уничтожены. Ее лошадь исчезла. А на смуглой шее Миднайт висел странный, прекрасный бело-голубой кулон.

Вера Мистры.

Потрясенная Миднайт продолжила свой путь пешком. Она почти не замечала неистового шторма, который бушевал вокруг нее. Хотя сейчас и была ночь, но дорога перед ней была залитым мягким светом, словно солнце стояло в зените. Так она шла в сторону Арабеля до тех пор пока не свалилась от усталости и изнеможения.

C того момента как она упала на дороге и до того времени, когда она очнулась в этой странной комнате, Миднайт не помнила ничего. Бессознательно теребя кулон, Миднайт решила, что очевидно звезда была напоминанием о благосклонности, которой ее удостоила Мистра. Но почему кулон прирос к ее шее?

Миднайт потрясла головой.

“Я думаю, что я жду здесь ответа на этот вопрос”, – грустно произнесла девушка. Ответы должны быть, в свое время. Она была уверена в этом. Волновали ли они ее в действительности – это был другой вопрос.

Миднайт желала как можно скорее осмотреть свое новое окружение, поэтому она быстро закончила одеваться и начала собирать свои вещи. Когда она склонилась над своей сумкой, засовывая в нее свою книгу с заклинаниями, то легкое дуновение воздуха предупредило ее, что она была не одна в этой комнате. Спустя мгновение она ощутила прикосновение чьей-то руки к своей спине.

“Миледи”, – произнес мягкий голос, и Миднайт обернулась на зов. Перед ней стояла маленькая девочка, одетая в бело-розовое платье, выглядевшая словно прекрасный цветок, который цвел всю свою жизнь и никогда не увядал. Ее лицо обрамляли волосы, спускавшиеся до плеч, а нежные черты принадлежали обычному испуганному ребенку.

“Миледи”, – вновь начала девочка. “Вы в порядке?”

“Я в порядке. Совсем как шторм, разразившийся прошлой ночью”, – сказала Миднайт, пытаясь в шутливой форме успокоить страхи девочки.

“Шторм?” – сказала девочка, переходя на шепот.

“Да”, – ответила Миднайт. “Ты конечно знаешь о шторме, который обрушился на эти места прошлой ночью?” Тон Миднайт был строг. Она не хотела усиливать детские страхи, но и не хотела, чтобы над ней смеялись, изображая неведение.

Девочка вздохнула. “Прошлой ночью не было шторма”.

Миднайт строго посмотрела на девочку, пытаясь по глазам определить врет она или нет. Маг посмотрела назад на окно и наклонила голову, ее длинные черные волосы упали вперед, закрывая ее лицо. “Что это за место?” – наконец произнесла Миднайт.

“Это наш дом. Я живу здесь со своим отцом, миледи, и вы наш гость”.

Миднайт вздохнула. По-крайней мере ей хотя-бы не угрожала никакая опасность. “Я Миднайт из Дипингдейла. Я проснулась и обнаружила, что одета как благородная дама, хотя я простой путешественник, и я не помню как я попала в ваш дом”, – сказала Миднайт. “Как тебя зовут?”

“Аннали!” – раздался голос из-за спины Миднайт. Девочка вздрогнула и съежившись, повернулась к дверному проему, где стоял высокий, крепкий мужчина с редкими клочками бурых волос на голове и неровно подстриженной бородой. Он был облачен в мягкий коричневый сюртук и опоясан ремнем из толстой кожи. Его воротник и манжеты украшали полоски золотой тесьмы.

Аннали пробежала мимо Миднайт и пулей выскочила из комнаты, наполнив при этом воздух запахом каких-то экзотических духов.

“Возможно вы будете так любезны и скажете мне, что это за место и как я оказалась здесь. Все что я помню – это сильный шторм, разразившийся вчерашней ночью”, – сказала Миднайт.

У человека округлились глаза, а руками он попытался закрыть свой рот – он явно не мог скрыть своего удивления.

“Ох, как странно”, – сказал он, присаживаясь на край кровати. “Как тебя зовут, прекрасная путешественница?”

Внезапно Миднайт ощутила, что ей хочется разбираться во всех тонкостях этикета, чтобы принять комплимент с должным изяществом. Но так как она не знала его, она лишь отвела взгляд, устремив его в пол и произнесла свое имя и место рождения, – “Я Миднайт из Дипингдейла”.

“Позвольте теперь узнать ваше имя”, – сказала Миднайт. Внезапно он вновь ощутила как возвращается нахлынувшую ранее слабость, и была вынуждена присесть на кровать.

“Я Брехнан Мюллер. Я вдовец, как ты уже могла догадаться. Моя дочь и я живем в этом домике в лесу, к западу от Тропы Калантера”. Брехнан с грустью в глазах обвел комнату взглядом. “Моя жена заболела. Здесь, в нашей гостинной комнате, она и умерла. Ты первый человек, который спал на этой постели за последние десять лет”.

“Как я очутилась здесь?”

“Сначала я бы хотел узнать, как ты себя чувствуешь?” – спросил Брехнан.

“Больной. Уставшей. Почти…оцепеневшей”.

Брехнан кивнул. “Ты сказала, что прошлой ночью был шторм?”

“Да”.

“Ужасный шторм поглотил Королевства”, – сказал Брехнан. “Метеоры падали с небес и разрушали храмы по всем Королевствам. Ты знаешь об этом?”

Миднайт потрясла головой. “Я знаю о шторме, но не о конце света”.

Миднайт почувствовала как напряглась кожа на ее лице. Она еще раз посмотрела на окно. Внезапно образы перед ней стали ясными и четкими. “Но земля сухая. Я не вижу следов шторма”.

“Шторм был две недели назад, Миднайт. Любимый жеребец Аннали испугался грозы и вырвался из загона. Я гнался за лошадью через лес, и догнал ее уже у дороги, там я тебя и обнаружил. Твоя кожа сияла так ярко, что едва не ослепила меня. Твои руки вцепились в кулон на твоей шее. Даже когда я доставил тебя сюда, то лишь с большим трудом удалось освободить этот предмет из твоих рук, но снять его я так и не смог”.

“Сначала я боялся, что кровать, на которой мы сейчас сидим, станет твоим смертным ложем, но постепенно, день за днем, к тебе вернулись силы. Сейчас ты выглядишь гораздо лучше”.

“Почему ты помог мне?” – рассеяно спросила Миднайт. Слабость прошла, однако голова все еще немного кружилась.

“Я жрец Тайморы, Богини Удачи. Я видел чудеса. Чудеса, одно из которых несомненно произошло и с тобой, прекрасная леди”.

Миднайт повернулась к жрецу, едва приготовившись к его следующим словам и к страсти, с которой были они произнесены.

“Боги ходят по Королевствам, дорогая Миднайт! Саму Таймору можно увидеть в прекрасном Арабеле с полудня до вечера. Конечно же за эту привелегию придется внести некоторые пожертвования церкви. Однако разве созерцание бога не стоит нескольких золотых монет? К тому же должен же как-то быть вновь отстроен ее храм”.

“Ну, конечно”, – сказала Миднайт. “Боги…золото…две исчезнувшие недели…”Она заметила, что комната вновь начала кружиться вокруг нее.

Внезапно из-за окна раздался шум. Миднайт выглянула наружу и увидела как Аннали ведет через поляну под уздцы свою лошадь. Лошадь обернулась и Миднайт едва сдержала удивленный вскрик. У этого создания было две головы!

“Конечно же, с тех пор как боги спустились в Королевства произошел ряд изменений”, – сказал Брехнан. Внезапно его тон стал укоризненным. “Надеюсь ты еще не пыталась использовать магию?”

“А что?”

“С появлением богов в Королевствах, магия стала…неконтролируемой. Тебе лучше не использовать заклинания, по-крайней мере до тех пор пока от этого не будет зависеть твоя жизнь”.

Миднайт услышала как Аннали называет каждую голову лошади своим именем и едва не рассмеялась. Комната закружилась еще быстрее и она поняла почему – это был результат заклинания. Она попыталась встать, но не удержалась и упала на кровать. Испугавшись, Брехнан выкрикнул ее имя и попытался схватить Миднайт за руку.

“Подожди. Ты еще слишком слаба, чтобы вставать. К тому же дороги нынче небезопасны”.

Но Миднайт уже твердо стояла на ногах и направлялась к двери. “Мне очень жаль. Я должна добраться до Арабеля”, – сказала она, выходя из комнаты. “Возможно там кто-нибудь сможет рассказать мне, что происходило с Фаеруном за эти последние несколько дней!”

Брехнан посмотрел вслед Миднайт, качая головой. “Нет, миледи, я думаю что никто – даже сам великий мудрец Эльминстер – не сможет объяснить тебе, что произошло с Королевствами за эти дни”.

Келемвор неторопливо брел сквозь улицы Арабеля. Могучие стены города, которые не раз защищали его от набегов, все время находились в поле его зрения. Хотя он и не признавался в этом, все же стены нервировали его, их хваленое ощущение безопасности было для него словно прутья тюремной камеры.

Его слух наполняли обычные для полудня звуки толкотни и суеты торгового города, и Келемвор стал рассматривать лица тех, мимо кого проходил. Люди пережили недавние трудности, но это было ничто, если их дух был надломлен.

Келемвор слышал звуки стычки, хотя не мог видеть драки. До воина доносились выкрики и лязганье мечов о кольчугу – достаточно обычное дело в последние дни. Однако возможно, что эта сцена была не более чем аккуратно приготовленная ловушка, чтобы привлечь внимание одинокого путешественника, и пока он зевает, обчистить его кошелек.

Подобные случаи также были не редкостью в последнее время.

Звуки затихли. Келемвор обвел улицу взглядом и отметил, что на стычку никто не отреагировал. Похоже что он был единственным кто обратил на нее внимание. Это означало, что звуки могли доноситься откуда угодно. Чувства Келемвора были на удивление остры, и это не всегда было хорошо.

Все же грабеж, если это действительно было так, не был чем-то необычным. Ведь теперь все было необычно, и даже магия стала ненадежной с момента Прибытия, как теперь называли этот день. Келемвор задумался об изменениях, которые потрясли Королевства, и очевидцем которых он стал за последние две недели.

В ту ночь, когда боги ступили в Королевства, ближайший друг Келемвора лежал раненым в казарме, после стычки с бродячей бандой гоблинов. Солдат – и жрец, который ухаживал за ним – погибли в пламени огненного шара, который упал на них с небес, когда жрец пытался воспользоваться своей лечащей магией. Келемвор и другие очевидцы были потрясены до глубины души; никогда прежде они не видели ничего подобного. Спустя несколько дней, после того, как выжившие после уничтожения храма Тайморы собрались вместе, ведомые самой богиней, церковь официально сняла с себя любую ответственность за действия жреца, и объявила его еретиком, за то, что он навлек гнев богов.

Однако это происшествие было лишь одним из многих странных случаев, которые охватили Арабель.

Однажды утром местный мясник с криками выбежал из своего магазина. Он спасался от внезапно оживших мясных туш, хранившихся в его подвале, которые жаждали отомстить своему убийце.

Сам Келемвор был свидетелем случая, когда маг пытавшийся произнести простое заклинание левитации, обнаружил, что заклинание больше неподвластно ему. Его приказы остались невыполнены, и воин наблюдал, как уменьшающийся силуэт кричащего мага исчез среди облаков. С тех пор этого мага больше никто не видел.

С неделю назад, Келемвора и еще двух стражников вызвали, чтобы попытаться освободить мага, который сотворил слепящую сферу света и оказался пойманным в ловушку внутри нее. Случайно он вызвал сферу или по умыслу – осталось непонятно. Инцидент произошел у таверны “Черная Маска”, и стражников вызвали для того, чтобы они отгоняли толпу, которая собралась поглазеть на то, как еще двое магов попытаются помочь своему товарищу. Сфера не исчезла до тех пор, пока пойманный в ловушку маг не умер от жажды.

Келемвор тогда еще отметил, что в таверне “Черная Маска” никогда так хорошо не шли дела, как в последнюю неделю. К тому же, по всем рассказам, что Келемвор слышал от путешественников, искавших защиты в укрепленном городе, – было похоже, что хаос охватил не только Арабель, но и все Королевства. Он выбросил эти мысли из головы и сосредоточился на нынешней ситуации.

Правое плечо воина ныло, и несмотря на все мази и бальзамы, которыми он смазывал свои раны, боль не отступала вот уже несколько дней. Обычно, подобные ранения лечились несколькими целебными заклинаниями, но Келемвор перестал доверять магии, особенно после того, что ему довелось повидать. Однако, несмотря на всеобщее недоверие к магии, множество пророков, жрецов и мудрецов объявили начало нового века, времени чудес. Множество тех, кто желал стать пророками внезапно вырвались на свет, объявляя о личных связях с богами, которые ходят по Королевствам.

В частности один бойкий старичок божился, что Огма, Бог Знаний и Изобретений, принял форму Претти, его кошки, и говорил с ним о великих неотложных делах.

И в то время как никто не верил старику, все с легкостью приняли, что женщина вышедшая из огня, оставшегося на месте разрушения Храма Тайморы в Арабеле была и вправду богиней в человеческом обличии. Стоя в центре пламени, женщина продемонстрировала силу объединить умы сотен последователей на короткий миг, позволив им узреть картины, доступные только взору бога.

Келемвор заплатил цену за вход, чтобы взглянуть на лицо богини, и не увидел в нем ничего выдающегося. Так как он не был последователем Тайморы, то не посмел просить у богини вылечить его ранения. Он был абсолютно уверен, что если он осмелится на это, то у него их не только не убавится, но и появятся новые.

К тому же боль напоминала ему, что Ронглат Кнайтбридж ранил его гордость больше чем его тело, глубоко погрузив свою шипованную булаву в плоть Келемвора. Они схватились высоко наверху главной наблюдательной башни, где Кнайтбридж находился на посту. Во время драки, Келемвор перелетел через городскую стену, устремившись навстречу неминуемой погибели.

Но он не умер.

Келемвор даже почти не пострадал при падении.

Задумавшись, воин остановился на некоторое время и перевел свой взгляд на окна Дома Гелзундута, торговца с сомнительной репутацией. Келемвор скользил взглядом по собранию предметов выставленных в окне. Ходили слухи, что под прикрытием честной покупки и продажи рукотворных драгоценных изделий, прекрасных оружий, и редких томов с забытыми знаниями, Гелзундут торговал фальшивыми документами и подобными им вещами, такими как например информацией, касающейся маршрутов и времени передвижения патрулей стражи по городу. Бесконечные попытки различных агентов стражи поймать Гелзундута на одном из таких дел, оканчивались неудачей.

Прежде чем отвернуться от окна, его взгляд привлекло его собственное отражение на стекле. Воин разглядел свое лицо: колючие, почти светящиеся, зеленые глаза, глубоко посаженные на его смуглом лице, состоящем из крепкого лба, правильного носа и практичной квадратной челюсти. Лицо обрамляла грива из черных волос, среди которых пробивалось несколько седых волосков, что говорило о том, что он бродил по Королевствам более тридцати зим. Его руки и грудь, там где они не были закрыты одеждой, были покрыты густыми черными волосами. Он был облачен в кольчугу и кожу, а на спине в ножнах висел меч, длинной в половину его тела.

“Эй, стражник!”

Келемвор обернулся и посмотрел на девочку, которая потревожила его. Ей было не больше пятнадцати, и на ее утонченные черты уже лег отпечаток тех трудностей и переживаний, которые очевидно недавно ей пришлось перенести. Ее волосы были белого цвета и коротко подстрижены, обнажая потный лоб. Одежду девчушки едва можно было не назвать тряпьем, и ее легко было спутать с нищим. Она казалась уставшей, однако смело улыбалась и пыталась держаться уверенно.

“Что ты хотела, дитя?” – сказал Келемвор.

“Меня зовут Кайтлан Мунсонг”, – ответила девочка, слегка срывающимся голосом. “И я прошла долгий путь, чтобы найти тебя”.

“Продолжай”.

“Мне нужен опытный воин”, – сказала она. “Для очень важного и безотлагательного дела”.

“Какова будет награда за мои услуги?” – спросил Келемвор.

“О, она будет поистине достойной”, – пообещала Кайтлан.

Воин нахмурился. Девочка выглядела так, словно она могла умереть от голода в любой момент. Вниз по улице располагался постоялый двор “Голодный Мужик”, Келемвор взял девочку за плечо и направился в сторону этого заведения.

“Куда мы идем?” – спросила Кайтлан.

“Тебе надо подкрепиться, разве нет? Ты конечно же знаешь, что Зехла с постоялого двора “Голодный Мужик” кормит тех, кто в этом нуждается”. Келемвор остановился, его мужественное лицо подернула пелена тревоги. Когда он заговорил, то его слова были размеренными, а тон холодным и грубым. “Слушай, ведь я тебе нужен был не только затем, чтобы сказать об этом?”

“Конечно же нет”, – сказала девочка. Келемвор не пошевелился. Ее слова не успокоили его тревогу. “Ты мне не нужен, чтобы рассказать об этом. Ты не оказываешь мне этим никакой услуги”.

“Это точно”, – сказал он, и продолжил свой путь к постоялому двору.

Кайтлан позволила вести себя, озадаченная странной переменой, которая только что поизошла с воином. “Ты похоже чем-то взволнован”.

“Настали беспокойные времена”, – сказал Келемвор.

“Возможно, если ты хочешь обсудить…”

Но тут они оказались перед “Голодным Мужиком”, и Келемвор ввел девочку внутрь. В это время дня заведение почти пустовало, и его тишину нарушал лишь неторопливый разговор нескольких случайных посетителей, зашедших отобедать. Те, кто был настолько глуп, что осмелился посмотреть на Келемвора и девочку, получили в ответ такой взгляд, что он заледенил кровь в их венах и заставил немедленно отвести глаза в сторону.

“Слегка юна на твой вкус, Кел”, – произнес знакомый голос. “Но я надеюсь, что у тебя благородные намерения”.

Если бы подобное замечание пришло от любого посетителя, то драки было бы не миновать, но оно исходило от пожилой женщины, неторопливо приближающейся к воину, и поэтому вызвало лишь широкую улыбку на лице Келемвора. “Я боюсь, что бродяжка может свалиться от голода в любую секунду”.

Женщина, Зехла, похлопала Келемвора по плечу и посмотрела на девочку. “Действительно, тощенькое создание”, – сказала она. “У меня есть кое-что, чтобы вернуть немного мяса на эти жалкие кости. Пара минут и все будет готово”.

Кайтлан Мунсонг проводила женщину взглядом, затем перевела взгляд на Келемвора. Сознание воина казалось вновь утонуло в мыслях, которые беспокоили его. Кайтлан знала, что она должна была тщательно выбирать своего защитника, поэтому она опустила руку в карман и вытащила кроваво-красный драгоценный камень, который ей удалось сохранить. Она спрятала камень в своей ладони и протянула свои руки к ладоням Келемвора. В тот самый момент, как она взяла воина за руку, последовала вспышка яркого красного света и Кайтлан почувствовала как камень впился в ее плоть.

Келемвор выскочил из-за стола и отпрыгнул в сторону, прочь от девченки. В тот момент, когда его меч покинул ножны и взмыл над головой, раздался голос Зехлы.

“Келемвор остановись! Она не хотела причинить тебе вреда!” Старая женщина стояла в нескольких столах от него, держа в руках еду для Кайтлан.

“Твое прошлое открылось для меня”, – тихо произнесла Кайтлан, и Келемвор перевел взгляд вниз на девочку. На открытой ладони Кайтлан лежал мерцающий красный камень. Келемвор медленно опустил свой меч. “Ты был на задании наполненном бесконечными днями и ночами ожидания и лжи. Мирмин Лхал, правительница Арабеля, боялась, что предатель находится среди ее окружения. Она приказала Эвону Стралану, министру обороны, нанять людей со стороны, чтобы те проникли в ряды городской стражи и попытались обнаружить предателя”.

Зехла поставила поднос перед Кайтлан, но девочка даже не взглянула на еду. Складывалось впечатление, что ее голос затухал по мере того, как она произносила свои слова.

“Что это за магия?” – спросил Келемвор у Зехлы.

”Не знаю”, – ответила старая женщина.

“Тогда почему ты остановила меня?” – спросил Келемвор, беспокоясь, что девочка все еще могла представлять собой опасность.

Зехла удивленно вскинула брови. “Ты наверно забыл, что в моем заведении никогда не проливалась кровь. И пока я жива, этого не случится. К тому же, она всего лишь ребенок”.

Келемвор нахмурился и прислушался – Кайтлан вновь заговорила.

“Министр обороны обратился к тебе и к человеку по имени Сайрик. Вы были новичками в городе и к тому же единственнными выжившими, после неудавшейся попытки захватить артефакт, известный под именем Кольцо Зимы. Предатель хотел разрушить экономику Арабеля с помощью диверсий на торговых путях и в итоге общей дискредитацией Арабеля как важного торгового центра во всех Королевствах”.

“С помощью Сайрика и еще одного человека, ты обнаружил предателя, но он смог скрыться и сейчас город покрыт туманом страха и недоверия. Именно за это ты и коришь себя. Сейчас ты служишь обычным стражником, позволяя медленно угасать своей тяге к приключениям”.

Камень перестал светиться и сейчас выглядел как обычный садовый булыжник. Кайтлан тяжело схватила воздух ртом.

Мысли Келемвора унеслись к ледяному созданию, которое охраняло Кольцо Зимы. Он так ничего и не сделал, пока существо замораживало кровь его товарищей, их крики внезапно прерывались, как только холод заполнял их внутренности. Их смерти дали Келемвору и Сайрику время спастись. Келемвор первым узнал о кольце и собрал отряд, чтобы добыть его, однако уступил главенство другому.

“Моя “тяга” к приключениям”, – сказал Келемвор с презрением. “Из-за моей, так называемой тяги, погибли люди. Хорошие люди”.

“Люди погибают каждый день, Келемвор. Разве не лучше погибнуть с карманами набитыми золотом, или хотя бы в его поисках?”

Келемвор сел на свой стул. “Ты маг? Иначе как ты смогла узнать мои самые сокровенные мысли?”

Кайтлан покачала головой. “Я не маг. Этот камень…этот драгоценный камень был подарком. Это был единственный кусочек магии, которым я обладала. Сейчас он истощен. Я беззащитна и моя судьба находится в твоих руках, благородный Келемвор. Я приношу извинения за свое поведение, но я должна была узнать, что ты человек чести и тебе можно доверять”.

Воин убрал меч в ножны и устроился поудобнее. “Твоя еда совсем остыла”, – сказал он.

Кайтлан не обращала внимания на пищу, хотя было очевидно, что она очень голодна. “Я здесь, чтобы сделать тебе предложение, Келемвор. Предложение связаное с приключениями и опасностью, несметными сокровищами и возбуждением, которого ты искал все эти недели. Желаешь ли ты выслушать его?”

“Что еще тебе известно обо мне?” – сказал Келемвор. “Что поведал тебе камень?”

“Что еще мне нужно знать?” – сказала Кайтлан.

“Ты не ответила на мой вопрос”.

“А ты не ответил на мой”.

Келемвор улыбнулся. “Расскажи мне о своем деле”.

Адон бесстрашно улыбался, несмотря на присутствие четырех вооруженных стражников, ведших его через великую цитадель Арабель. Они миновали все места, которые Адон запомнил со времени своего последнего визита в цитадель – прекрасные залы, наполненные жизнью, с ярко расцвеченными стеклянными окнами, сквозь которые пробивался солнечный свет, согревая его лицо. Роскошь цитадели шокирующе контрастировала с грязью и нищетой царившей на улицах. Жрец провел рукой по лицу, словно пытаясь смахнуть эту грязь, которая будто бы материализовалась из его мыслей и порочила его девственно чистое лицо.

Сан Огневолосая, богиня, служению которой он посвятил большую часть своей жизни, благословила его, подарив ему то, что он считал самой гладкой, и наиболее прекрасной кожей во всех Королевствах. Его обвиняли за это время от времени, а он в ответ лишь пожимал плечами. Те, кто не служил Сан не могли понять этого, а он же тщательно оберегал и заботился об этом драгоценном подарке, который ему даровала богиня. Он боролся за то, чтобы сберечь ее доброе имя и репутацию, и поэтому никогда не позволял, чтобы его черты исказила хоть одна царапина или синяк. И он знал, что он был благославлен на это.

Теперь, когда боги спустились в Королевства, Адон знал, что это был лишь вопрос времени, прежде чем его путь пересечется с Сан. Как только он выяснит ее местонахождение, то сразу отправится на ее поиски. Как и всегда, Арабель, с его постоянным притоком торговцев с тяжелонагруженными телегами, был лучшим местом для ожидания, пока нужная информация пройдет свой путь.

Конечно же в Храме Сан существовал некоторый раскол. Два жреца покинули храм при сомнительных обстоятельствах. Другие обезумели, провозгласив, что Сан оставила их – этот факт подтверждался тем, что богиня не отвечала на молитвы просящих. Конечно же, со времени Прибытия, лишь жрецы Тайморы пользовались успехом – они полностью подчинили целебную магию, что объяснялось близостью их богини, обретшей плоть. И было похоже, что если жрец удалялся от своего бога более чем на милю, то его магия переставала действовать.

Как и следовало ожидать, цены на целебные снадобья или магические предметы, обладающие эффектом лечения, заметно подросли, однако и они были не совсем надежны. Местные алхимики вынуждены были нанять частную стражу, чтобы защитить свои товары и свою жизнь.

Адон достаточно неплохо приспособился к хаосу поглотившему Королевства. Он знал, что все вещи, касающиеся богов, происходили по какой-либо причине. Истинный последователь должен был набраться терпения и ждать просвещения, нежели позволять цвести своей буйной фантазии. Вера Адона была непоколебима, и он был награжден за это. Тот факт, что прекрасная Мирмин Лхал, правительница Арабеля, искала встречи с ним, служил еще одним доказательством того, что он был благословлен.

Жизнь была прекрасна.

Отряд прошел сквозь коридор, который был незнаком Адону и он попытался задержаться у зеркала, но стражники подтолкнули его. Слегка раздосадованный, он все же уступил.

Одна из стражников была женщина с темной кожей и почти черными глазами. Адону было приятно, что женщина служила наравне с мужчинами. “Найди город, которым правит женщина и ты найдешь настоящее равенство и закон на всей земле”, – было его девизом. Он улыбнулся стражнице, и понял, что выбор Арабеля в качестве его нового дома был действительно мудрым.

“Какой чести я удостоюсь за мое участие в раскрытии заговора этого грязного проходимца Кнайтбриджа? Не бойся, скажи мне, я никому не расскажу и буду выглядеть полностью удивленным. Но я не могу вынести этого томительного ожидания!”

Один из стражников фыркнул от смеха, но это был единственный ответ который получил Адон. Награда жреца за его работу на город была маленькой, и по этому поводу он подал ходатайство министру обороны. Теперь это дело взяла под свой контроль сама Мирмин Лхал, и Адон догадывался почему.

Роль Адона в разоблачении заговора была соблазнить любовницу одного из подозреваемых заговорщиков, женщину, которая была известна тем, что разговаривала во сне. Адон идеально выполнил свою работу, но за награду ему пришлось почти целую неделю находиться в компании стражников, наблюдая за передвижениями двух торговцев, которых министр обороны нанял для дела Кнайтбриджа.

Схватка с предателем, когда она наконец произошла, была очень короткой. Кнайтбридж сбежал, однако сам Адан обнаружил расположение боевой комнаты заговорщика и его личную книгу с делами, которая содержала информацию, которую можно было интерпретировать лишь как ключевые точки в плане атаке заговорщика на Арабель.

Адон вернулся из воспоминаний к настоящему. Они спускались все ниже, в земляную, пыльную секцию замка, о которой Адон слышал, но никогда прежде не посещал.

“Вы уверены, что наша леди желала встретиться со мной именно здесь, а не где-нибудь еще, например в королевских залах?”

Стража молчала.

Внезапно свет стал мерцающим, и жрец услышал как откуда-то снизу доносится царапанье крысы о пол. Позади него с тяжелым гулом захлопнулись прочные двери. Скрежет эхом отдался в тишине глубины коридора.

Стражники сняли факелы со стен, и жар от огня заставил Адона неуютно поежиться.

Единственным оставшимся звуком были шаги людей идущих вперед по коридору. И хотя квадратные плечи стражника загораживали Адону вид, он предполагал, что лежит впереди.

Подземная тюрьма! мысленно вскрикнул Адон. Эти шуты ведут меня в подземную тюрьму!

Затем Адон почувствовал как на него легли руки стражников, и прежде чем он смог отреагировать, его толкнули вперед. Его худое, но все же мускулистое тело поглотило большую часть удара в неимоверном кувырке и спустя мгновение он уже стоял в боевой стойке. Как раз в это момент он услышал лязг закрывающейся двери. Уроки по самообороне были бы кстати, если бы он осознал, что происходит, немного раньше.

Он проклял себя за то, что позволил себе с такой легкостью расстаться со своим боевым молотом, затем проклял свое тщеславие, которое затуманило реальность происходящего. Эти негодяи были верны Кнайтбриджу! Жрец был уверен, что его товарищи, Келемвор и Сайрик, вскоре присоединятся к нему.

Какие же мы глупцы, – подумал Адон. Как мы могли поверить, что угроза была ликвидирована лишь потому, что заставили отступить одного человека?

В комнате не было света и Адон смахнул пыль со своих прекрасных одежд. Он был одет в свои любимые шелка, и в кармане держал носовой платок, тесненый золотом – на случай, если леди переполнят чувства, когда он примет ее предложение руки, сердца и почесть стать супругом королевы. Его сапоги сияли и даже крошечный отблеск света отражался на них, несмотря на грязь, через которую ему пришлось пройти.

“Я глупец”, – сказал Адон в темноту.

“Как я и говорила”, – раздался за его спиной женский голос. “Но никто из нас не лишен недостатков”. Затем Адон услышал удар кремня и зажегся факел, осветив его собеседника – прекрасную женщину с темными волосами.

Мирмин Лхал.

Ее глаза сверкнули, отражая пламя, которое казалось, словно радовалось ее красоте. Она была одета в темную накидку, разделенную у талии, и как Адон не пытался, но так и не смог отвести взгляда от ее пышной груди, вздымающейся под ее платьем из тонких стальных колец.

Адон с распростертыми руками направился к своей возлюбленной, женщине-воину, которой хватало мужества и мудрости управлять целым королевством.

Жизнь стала еще прекраснее.

“Стой на месте, пока тебя самого не выпроводят отсюда, словно последнюю свинью”.

Адон остановился. “Миледи, я…”

“Сделай мне одолжение”, – зло огрызнулась Мирмин, – “ограничь свои ответы до “да, миледи” или “нет, миледи” ”.

Правительница Арабеля двинулась вперед и жрец почувствовал как к его животу прильнул холодный кончик стального клинка.

“Да, миледи”, – произнес Адон и замолчал.

Мирмин отодвинулась назад и внимательно осмотрела его лицо. “Ты прекрасен”, – сказала она, хотя по правде она была слишком учтива. Рот жреца был довольно широким, нос был далек от идеального, а его челюсть была слишком треугольной, чтобы считать ее прекрасной. Все же было в нем что-то юношеское, озорное, что скрывалось за его невинным взглядом. Да и его душа, жаждущая приключений, была отданна в услужение его богине, а также многим прекрасным леди Арабеля – если слухи были правдивы.

Адон позволил себе улыбнуться, но тут же пожалел об этом, когда острие ножа нашло новую цель, чуть пониже. “Прекрасное лицо, вместе со здоровым, работоспособным телом…”

Работоспособным? – Адон начинал удивляться.

“И с самомнением, размером с мое королевство!”

Когда Мирмин закричала на него, Адон отпрыгнул назад – ее факел опасно приблизился к его лицу. Жрец почувствовал как его лоб покрылся испариной.

“Разве это не так?”

Жрец сглотнул. “Да, миледи”.

“И разве не ты тот человек, кто провел весь вчерашний вечер хвастаясь, что затащишь меня в постель, прежде чем закончится этот месяц?”

Адон молчал.

“Не важно. Мне уже все известно. Теперь слушай меня, глупец. Если я захочу завести любовника, то это будет тогда, когда этого захочу я, и только я! Так было, и так будет всегда!”

Адон удивился бы, если его брови были все еще целы и не опалены огнем.

“Я получила весточку от госпожи Тессарил Винтер из Ивнингстара о тебе, прежде чем позволила тебе остаться в Арабеле. Я даже считала твой дар ценным при сборе информации через частные интриги, и на этом поприще ты показал себя вполне полезным человеком”.

Жрец подумал о белоснежных плечах Тессарил Винтер и ее мягкой, благоухающей шее и приготовился к смерти.

“Но когда твои грязные помыслы коснулись Мирмин из Арабеля, то может быть только одно наказание!”

Адон закрыл глаза и приготовился к самому худшему.

“Изгнание”, – сказала она. “До завтрашнего полудня ты должен исчезнуть из моего города. Не заставляй меня посылать за тобой стражу. Я думаю они не поблагодарят тебя за прогулку, на которую им придется отправиться из-за тебя”.

Адон открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть спину Мирмин, выходившую из клетки, с видом самого величественного, высокомерного презрения, которое Адон когда-либо видел. Пока он любовался ее грацией, она подала знак двум стражникам и те отправились за ней, оставшиеся двое приблизились к Адону. Он восхищался ее необыкновенной храбростью, мудростью и способностью прощать, благодаря которой у него была возможность покинуть город, вместо того, чтобы лишиться своей головы.

Однако как только стражники приблизились к нему, загоняя его вглубь клетки, вместо того, чтобы позволить ему пройти, восторга у него заметно поубавилось. Он знал, что чтобы они не задумали, он не посмеет сопротивляться. Даже, если бы он смог победить этих двух стражников в подземелье, то у него все равно были слабые шансы добраться до ворот. Но даже если он сможет сделать и это, он станет беглецом, не изгнанником, и его действия могут навлечь позор и возможно возмездие на храм.

“Умоляю, только не бейте в лицо!” – закричал он и стражники начали смеяться.

“Сюда”, – сказал один из них, схватив Адона за руку и вытаскивая его из клетки.

Сайрик шел обратно в свою комнату в таверне “Ночной Волк”. На душе у него было неспокойно. Хотя он пришел к решению, что дни воровства были далеко позади, он продолжал думать как вор, двигаться и действовать как вор. Лишь в пылу битвы, когда для выживания требовалась полная концентрация, он мог сопротивляться мыслям о своей прошлой жизни.

Даже сейчас, когда приближался вечер, Сайрик засветил тусклую лампадку на задних ступенях в свою комнату, и лишь поистине наблюдательный человек смог бы различить хоть какой-нибудь звук, издаваемый коротковолосой, тонкой тенью человека, который по-кошачьи пробрался на второй этаж.

Недавние события были просто ужасны. Он пришел в Арабель, чтобы начать все заново, однако ему пришлось использовать свои навыки вора, чтобы добыть улики против Кнайтбриджа. Сейчас он проводил свои дни, играя роль обычного стражника, получив в награду за свое участие в этом деле сильную депрессию. Из-за того, что Кнайтбридж сбежал, щедрая награда, обещанная Евоном Страланой была урезана вдвое.

Стралана использовал Сайрика и Келемвора потому, что те были чужестранцами, новичками в городе и возможно неизвестны предателям. Хотя у Сайрика не было желания присоединяться к страже Арабеля, Стралана обговорил это особо, когда они договаривались об условиях сделки. Стралана настоял на том, чтобы был подписан контракт, который должен был послужить доказательством того, что Сайрик настоящий стражник, чтобы ослабить бдительность их жертвы, которая, как он верил, имела своих людей среди стражи. На самом же деле контракт крепко связал Сайрику руки. Когда дело было окончено, Стралана удержал Сайрика до окончания истечения договора. Арабель нуждался в каждом стражнике.

Большая часть городской защиты, некогда сильной, благодаря магии, теперь была ненадежна, и городу пришлось нанимать гражданских лиц на временную службу. Сайрик верил в хороший клинок или топор, силу своей руки, и силу своего ума и навыков, которые не раз вытаскивали его из беды. В последние недели редко можно было встретить того, кто полагался исключительно на магию.

Присутствие “богов” в Королевствах также давило на Сайрика. Из-за спора с Келемвором, его собратом по несчастью в провальном деле с Кнайтбриджем, Сайрик посетил разрушенный Храм Тайморы, и заплатил за возможность полюбоваться новым местным божеством Арабеля. Хотя Сайрик обещал себе любоваться с открытым, уверенным взглядом, “богиня” видела прямо сквозь него.

“Ты не веришь в меня”, – сказала Таймора, тоном, лишенным эмоций.

“Я верю в свои чувства”, – прямо ответил Сайрик. “Если ты богиня, зачем тебе мое золото?”

Богиня наградила его равнодушным взглядом, затем отвела его и подняла одну из своих прекрасных рук, показывая, что аудиенция закончена. По пути назад Сайрик обчистил карманы трех жрецов Тайморы и после полудня раздал эти деньги бедным.

Больше всего Сайрика волновали многочисленные признаки, свидетельствовавшие о том, что в Королевствах было не все в порядке. И некоторым из них Сайрик был свидетелем. В одну ночь его вызвали в банкетный зал называемый “Нежная Улыбка”, где он вынужден был защищать жреца Латандера, державшего путь в Тантрас. Жрец необдуманно попытался применитть заклинание, чтобы освежить кусок протухшего мяса, и хотя заклинание не возымело должного эффекта, среди других обедавших, которые боялись что жрец каким-то образом отравил всю еду в зале своей “порочной магией”, началась массовая истерия.

В другой раз, примерно в полдень, двое магов на базаре, доспорились до того, что начали драку с использованием магии. По удивленным выражениям на лицах обоих магов стало понятно, что их заклинания сработали не так, как они того ожидали – одного из магов подхватил невидимый слуга, а другой беспомощно наблюдал, как падающая с неба паутина, медленно накрывает весь базар. Прочные, липкие нити опутали все и вся в пределах видимости. Почти вся торговля на рынке была остановлена, и поскольку паутина была легковоспламеняема, Сайрик и его напарник провели почти два дня, убирая необычно прочную паутину, чтобы освободить тех, кто оказался в ее власти.

Сайрик свернул в коридор и вышел из задумчивости. Юная парочка подпрыгнула от неожиданности, когда он едва не налетел на них. Они возились с ключом, пытаясь открыть дверь, и проходя мимо них, Сайрик узнал в юноше отпрыска одного из стражников, который бесконечно рассказывал о неприятностях в которые его втягивал его сын. Девушка, должно быть была та “шлюха”, с которой отец парня запрещал ему видеться.

Сайрик сделал вид, что не узнал мальчишку, хотя и чувствовал, что юноша был достаточно напуган. Сайрик завидовал их сильному чувству. К счастью или беде, но ничто в его жизни не волновало его эмоции.

Приди в себя, – подумал Сайрик, – ты сам выбрал такую жизнь.

Или эта жизнь была выбрана для тебя, – быстро добавил он.

Он вошел в свою комнату, навалившись всем телом на дверь, заставляя ее широко распахнуться и ударить по стене комнаты. В ответ на шум, в соседней комнате кто-то ударил по стене.

За дверью никого нет, иначе я бы узнал это по стуку двери, – подумал Сайрик, быстро входя в комнату. Он захлопнул дверь и прыгнул на кровать, готовясь вытащить свой короткий меч для отражения атаки от врага, который мог цепляться к потолку, выжидая момента, чтобы свалиться на него.

Но там никого не было.

Он спрыгнул с кровати и ударил по двери в чулан, ожидая услышать крик удивления, когда невидимый враг вдруг поймет, что Сайрик переделал дверь, чтобы она распахивалась внутрь.

Но там тоже никого не было.

Сайрик подумал о том, чтобы починить выломанную дверь, но решил, что этим можно будет заняться после обеда. Он проверил свой склад оружия, устроенный в укромном уголке чулана; его ручной топор, кинжалы, лук, стрелы и плащ перемещения были нетронуты. Затем он проверил волосок, прикрепленный к оконной раме и увидел, что он также был нетронут. Наконец, он слегка расслабился.

Внезапно Сайрик заметил тень, размером примерно с человека, появившуюся за его окном. Окно разлетелось и Сайрик отскочил назад, пытаясь избежать шквала стеклянных осколков, влетевших в комнату.

Прежде, чем последний осколок стекла успел упасть на землю, его противник уже был в комнате. Он представил его себе за мгновение до того, как он вошел в комнату, как тот поджидал его на третьем этаже, вслушиваясь в звуки, сопровождавшие появление бывшего вора. Сайрик проклял себя за свою неосмотрительность; было очевидно, что противник наблюдал за ним уже несколько дней.

Легкое дуновение воздуха справа предупредило Сайрика об опасности. Он двинулся влево, едва избежав кинжального выпада в спину. Не оборачиваясь, Сайрик ударил локтем в лицо нападавшего, затем перелетел через кровать на другой конец комнаты. Прежде чем он приземлился, его рука уже ощущала твердую рукоять его короткого меча, а он сам был развернут к разбитому окну.

В комнате никого не было. Через сломанную оконную раму, Сайриу заметил свисавшую веревку, который пользовался его противник. Ее конец раскачивался словно маятник, то залетая в комнату, то выходя наружу. Однако хозяина веревки видно не было.

Легкий ветерок вновь предупредил Сайрика об опасности и он не медлил. Он заметил как в стене рядом с ним материализовался кинжал.

Невидимость, – спокойно отметил Сайрик. Однако что-то было не так. Невидимость защищала до тех пор пока человек, использующий ее, не переходил в наступление. В этом случае он становился видимым.

Сайрик понял, что у него было очень мало шансов выжить. Однако по лицу Сайрика, расплылась широкая улыбка, которую редко можно было увидеть в эти трудные времена.

Вор действовал быстро, энергично размахивая мечом перед собой и постоянно меняя направление. Своей свободной рукой, Сайрик собрал предметы, подвернувшиеся ему под руку и разбросал их в случайных направлениях, ожидая, что услышит, если какой-нибудь из них попадет в невидимого убийцу.

Край постельного покрывала слегка примялся, и небольшая ниточка, вылезшая из него, поднялась в воздух, явно прилипнув к одежде невидимого врага. Сайрик повернулся спиной к нападавшему и двинулся прочь, затем внезапно упав на колени.

Выпад нападавшего был слишком высок, и Сайрик быстро вытянув руку, почувствовал как его пальцы сомкнулись на человеческой руке. Он поднялся и с легкостью перекинул человека через себя. Он услышал звук катящегося по полу кинжала и затем появился и он сам, материализовавшись.

Сайрик опустил колено на горло атакующего и прислонил клинок.

“Покажи себя”, – приказал Сайрик.

“Придется подождать”, – ответил приглушенный голос.

“Что?”

“Придется подождать, пока не окончится заклинание. Займет немного времени, нужно лишь перестать атаковать. Ты же знаешь, в последнее время магия совсем отбилась от рук”.

Сайрик нахмурился. Если отбросить тот факт, что голос был слегка приглушен, он был ему знаком.

Спустя мгновение, заклинание потеряло силу и появился человек. Его лицо было обернуто в какую-то ткань, которая похоже была усилена стальной сеткой, также были экипированы и большинство остальных частей его тела. Единственной другой приметной деталью был голубой камень, покоившийся в кольце на его пальце. Своей свободной рукой Сайрик снял ткань с лица человека.

“Марек”, – прошептал Сайрик. “После стольких лет”.

Сайрик уставился в глаза более старшего, чем он сам, человека и Марек начал смеяться – сердечным, добродушным хохотом. “Вечно недовольный ученик, Сайрик. Недоволен даже своим учителем”.

Сайрик усилил свою хватку, и Марек поднял глаза к потолку. “Юный глупец”, – хрипло сказал он. “Если бы я хотел забрать твою жизнь, то твой последний вздох был бы несколько дней назад. Я лишь хотел убедиться, что ты все еще владеешь навыками, которым я обучил тебя, что ты все еще стоишь моего внимания”. Марек поморщился. “Причуда старика, если желаешь. Ты можешь убить меня за мое безрассудство”.

“Почему я должен поверить тебе, повелитель лжи?”

Марек издал невозмутимый хрип. “Верь во что хочешь. Гильдия Воров хочет, чтобы ты вернулся назад, к таким же как ты”.

Сайрик попытался скрыть свою реакцию, но не смог подавить улыбку, расплывшуюся на его лице.

“Ты также думал об этом”, – довольно произнес Марек. “Я наблюдал за тобой, Сайрик. Твоя нынешняя жизнь хуже собачьей”.

“Но это жизнь”, – ответил Сайрик.

“Но она не для того, кто наделен такими талантами как у тебя. Тебе показали путь, и ты поднялся по нему до невообразимых высот”.

Улыбка Сайрика стала еще шире. “Солги однажды, и твоя жизнь становится как пробитая плотина, так ведь? Я был честным вором. Мое отсутствие заметили лишь некоторые. Это отличительная черта, которой ты гордишься во мне. На самом деле, я готов поспорить, что в Гильдии не знают об этом визите”.

Марек поморщился. “Сколько еще будет длиться эта игра в загадки?”

“Это зависит от тебя”, – сказал Сайрик, слегка надавливая клинком на горло своего бывшего наставника.

Марек посмотрел вниз на кинжал. “Значит ты убьешь меня?”

“Что?” – Сайрик ухмыльнулся. “И затупить мое острое лезвие о такого как ты? Нет, я думаю, что Арабель найдет применение твоим талантам. Быть может мне даже удастся получить достойные комиссионные”.

“Я выдам тебя!”

“Я исчезну”, – ответил Сайрик. “Да и тебе никто не поверит, а даже если и поверят, то все равно не станут искать”.

“Придут другие”, – сказал Марек. “Продай меня в рабство и придут другие”.

“Значит ты предпочитаешь, чтобы я убил тебя?”

“Да”.

“Еще одна причина не делать этого”, – сказал, поднимаясь и отходя от Марека, Сайрик. Игра была окончена.

“Я хорошо обучил тебя”, – сказал Марек, вставая лицом к лицу со своим бывшим учеником. “Гильдия хочет, чтобы ты вернулся, Сайрик. Даже несмотря на то, что ты даже не попытался забрать мое кольцо”. Марек подмигнул. “Я украл его у волшебника, вместе с кучей других предметов, назначение которых я даже не пытался понять”.

Внезапно в дверь постучали. “Да?” – крикнул Сайрик, отведя взгляд от Марека на доли секунды. Раздался звук падающего стекла. Когда Сайрик перевел взгляд назад, Марека уже не было. Сайрик бросился к окну и заметил Марека, бегущего по улице, далеко внизу. Старый вор, казалось, бросал Сайрику вызов, чтобы тот последовал за ним.

Стук в дверь повторился.

“Приглашение от Келемвора и Адона на встречу в таверне “Гордость Арабеля”, сразу, как только вам это будет удобно”.

“А как твое имя?”

“Тенсил Дурмонд, слуга по найму”.

“Подожди минутку, Тенсил, у меня есть для тебя золотой”.

“Присоединяйся к нам”, – крикнул Марек с улицы. “Иначе твоя никчемная жалкая жизнь среди служак окончится за две недели. Я всегда добиваюсь того, что захочу, Сайрик. Помни это”.

“Я помню”, – тихо произнес Сайрик, затем повернулся и подошел к двери. “Я всегда помню”.

Сайрик открыл дверь мальчишке, не обращая внимания на выражение удивления на его лице, когда тот увидел разбитое окно и явные признаки недавней схватки в маленькой комнате.

После того как Миднайт покинула ферму, ее голова быстро развеялась, и она, вместе с маленьким караваном, который был обычным зрелищем для городской дороги даже в эти смутные времена, направилась в Арабель. Однако ни один из встретившихся ей путешественников, так и не смог поведать ей ничего нового о событиях произошедших за последние две недели, и всех их рассказы сводились к тому, что магия стала неконтролируемой, а в природе царил хаос. Как только караван достиг города, Миднайт отправилась на поиски ответов на свои вопросы.

Она провела целый день, блуждая по улицам Арабеля, пытаясь проверить рассказы Брехнана о богах и странностях, творившихся с магией в Королевствах. Миднайт знала, что пока у нее в кошельке были деньги, которые она заработала в Отряде Рыси, она могла искать ответы столько сколько захочет. Если она будет экономной, то золота должно было хватить как минимум на три месяца.

Во время своих поисков, Миднайт обнаружила Храм Тайморы, и конечно же не устояла, перед соблазном взглянуть в лицо богини. Когда ее взгляд встретился с Тайморой, внутри Миднайт зародилось какое-то странное чувство, и внезапно она поняла, что, без всяких сомнений, перед ней была богиня во плоти. Между ними возникло чувство влечения, словно у них был какой-то общий секрет, хотя Миднайт понятия не имела, что это могло быть. Однако самым волнующим был взгляд, которым богиня одарила Миднайт, перед тем как чародейка собралась уходить.

Взгляд исполненный страха.

Миднайт пулей выскочила из храма и провела остаток дня исследуя город. Она не нашла Храма Мистры, и когда она наконец решила спросить о нем в местной таверне, ее встретили равнодушные взгляды и пожатия плечами. Похоже сошествие не всех богов в ночь Прибытия, было таким эффектным как у Тайморы. На самом деле, некоторые боги так еще и не появились.

В конечном счете скитания Миднайт привели ее в таверну “Гордость Арабеля”, как раз ко времени ужина. Она стояла на пороге и наблюдала за гигантским черным вороном, кружащим в полумраке словно хищник. Затем она отвела взгляд от создания и вошла внутрь. Взяв столик в глубине, Миднайт заказала кружку своего любимого пива и большой кусок мяса.

Спустя мгновение ее внимание привлек небольшой отряд искателей приключений, и хотя они сидели на другом конце быстро заполняющегося обширного зала, Миднайт обнаружила, что ее взгляд вновь и вновь невольно останавливается на крупном воине и его спутниках. В итоге она оставила свой столик и двинулась в дальний конец бара, где она могла отчетливо слышать их беседу.

“Стены были живыми, они дышали”, – сказала Кайтлан Мунсонг. “Они говорят, что нет стен у которых действительно есть уши? У этих есть!”

“И это должно подбодрить нас?” – спросил Адон.

Келемвор откинулся на спинку стула, опустошил свой эль и выпустил смачную отрыжку. Адон бросил на него сердитый взгляд. “Гордость Арабеля” была дорогой таверной, и несомненно одной из тех, где следовало соблюдать манеры. Если во дворце не хватало комнат, то заезжие дворяне останавливались именно здесь, а цены в этом заведении были по карману только торговцам и купцам самого высокого статуса.

За раскрытие заговора Кнайтбриджа, Келемовор, Сайрик и Адон получили право посещать таверну в любое время за счет королевской казны. Хотя они не раз бывали здесь поодиночке, это был первый случай, когда они собрались в таверне вместе, за одним столом.

Пока они сидели, слушая историю Кайтлан, Адон заметил милую официанточку. Она смотрела в его сторону и улыбалась. Девушка выглядела знакомой, но жрец не мог припомнить ее.

“Невозможно, чтобы крепость была живой”, – заметил Сайрик.

“Но так и есть! Стены могут двигаться. Коридоры могут изменять свою форму, завлекая тебя в лабиринт, в котором ты умрешь от голодной смерти. Достаточно даже пыли, чтобы убить тебя – она обладает силой затвердевать, превращаясь в кинжалы, которые могут поразить сердце самого свирепого воина, который не знает усталости и изнеможения”.

А, как же тогда ты смогла выбраться оттуда, малышка? – подумал Сайрик, по его скрытым тенями чертам лица, растеклась улыбка. Он сидел прислонившись спиной к стене – еще один урок, заученный со времен воровства, и вполне разумный, если учитывать схватку с Мареком, случившуюся менее часа назад.

Сайрику было очевидно, что Кайтлан что-то не договаривает, и по этой причине вор хранил молчание, скрывая временами накатывавшую улыбку, рукой в перчатке.

“Скажи мне опять почему мы должны рисковать своими жизнями и конечностями, чтобы помочь тебе и этой простой девченке, которая обещает золотые горы, но одета как нищенка?” – спросил Адон у Келемвора.

Сайрик заметил, что жрец выглядел взволнованным – настолько, что когда в таверну заходил новый посетитель, он бросал в его сторону нервный взгляд. Жрец вел себя так с того времени, как он пришел на зов Келемвора, и сейчас он был в расположении духа, непригодном для человеческой компании. Его поведение сбивало с толку.

“Ожидаем кого-нибудь?” – cпросил Сайрик у нервничающего жреца. Адон лишь поморщился.

“Конечно, здесь есть доля риска”, – наконец произнес Келемвор. “Но что есть жизнь, как не череда опасностей? Я не знаю, скажу ли я за вас двоих, но я не могу смириться с мыслью, что мне придется провести еще хоть один день в этом безумном городе”.

“И моя госпожа поймана в ловушку внутри оскверненного места, она пленница на все времена, пока вы трое не попытаетесь спасти ее!” Говоря это Кайтлан бледнела все больше и больше, а на ее лбу появились бисеринки пота.

Адон посмотрел в сторону и заметил, что официантка, улыбавшаяся ему до этого, направлялась в его сторону. Она была невысокого роста, с огненно-рыжими волосами, которые напомнили ему саму Сан. Она подошла к их столу и остановилась, в руках она держала поднос, уставленный выпивкой. Внезапно он вспомнил их разговор двумя ночами ранее, когда он встретил ее в таверне “Высокая Луна”. Адону нравилась компания в этой таверне, и заработок девушки был слишком низок, чтобы она могла позволить себе развлекаться в дорогой “Гордости Арабеля”.

“Адон”, – сказала она.

Он не мог припомнить ее имени. “Моя дорогая”.

Спустя мгновение Адон оказался на полу, удар от подноса звоном отдавался в его ушах. “Прекрасный же совет ты мне дал, деревенщина! Потребовать достойной оплаты! Достойного обращения, не как с простой девкой на которую глазеют богатые пьяницы в модных одеждах, которые проходят через эти двери!”

Адон попытался привести свой мозг в чувство. Действительно, слова были похожи на его…

“Твои требования не были удовлетворены?” – тихо произнес жрец.

Официантка затряслась от гнева. “Я потеряла свое место в очереди на то, чтобы стать следующей прекрасной леди таверны, женой хозяина. Жизнь в роскоши была разрушена благодаря тебе!”

Она бросила поднос и Адон на этот раз был достаточно внимателен, чтобы избежать его. Официантка помчалась прочь, а Адон повернулся к своим друзьям.

“Когда мы сможем выступить?” – сказал Адон, принимая руку помощи от Сайрика.

“Приятная встреча”, – сказал Сайрик, больше не скрывая своей улыбки.

“Мы должны принять в расчет не только нашу жажду приключений”, – сказал Келемвор. “Даже несмотря на то, что магия стала непослушной, мы должны взять в это путешествие мага”.

Сайрик нахмурился. “Да, я полагаю ты прав. Но кого?”

Спустя мгновение заговорил Адон, – “А что если Лорда Альдофуса? Он мудрец с безупречной репутацией, к тому же добрый друг Короля Азуна”.

“Изобилие любопытных случайностей – и мы освободим весь горящий Ад”, – тихо произнес Сайрик, повторяя обычную фразу Альдофуса, фразу, которая в нынешнее время принимала зловещий смысл, о котором мудрец даже и не подозревал, впервые произнося эти слова.

“Альдофус дилетант в подобных делах”. Все головы повернулись к темноволосой женщине, стоявшей перед ними. “Я сомневаюсь, что искусство предсказывания качества металла и простой дерн будут полезны там, куда вы собираетесь отправиться”.

Келемвор усмехнулся. “Хочешь сказать, что ты можешь лучше?”

Женщина вскинула брови и Келемвор получил возможность разглядеть ее лицо. Ее глаза были глубокими и черными, с красными искорками танцевавшими в них. Кожа была смуглого цвета, и он решил, что она была с юга. Ее губки были пухлыми и алыми словно кровь, а на завораживающем лице, обрамленном длинными черными волосами, сплетенными веревкой, играла невозмутимая улыбка.

Она была высокой для женщины, чуть выше Келемвора, и на ней был надет плащ, который позволял увидеть краешек кулона в форме бело-голубой звезды, висевший на ее шее. Ее одежда была темно-лилового цвета, а на плече висели две больших книги, скрепленные кожаной полосой.

Это мужское дело, – подумал Келемвор, – нечего ей вмешиваться. Он хотел было уже сказать ей об этом, но лишь закричал, когда его кружка раскололась на две половинки и из нее с яростным ревом вырвался дракон из голубого огня с размахом крыльев размером с человека, привлечя при этом внимание всех посетителей таверны. Дракон открыл свою пасть и обнажил, острые как кинжал, когти. Затем существо пришло в ярость и бросилось с единственным намерением, как думал Келемвор, снести ему голову, окончив тем самым родовую линию Лайонсбэйнов.

Проворство и ярость монстра не позволили Келемовру вовремя вытащить свой меч, и дракон мог убить воина в любой миг. Но внезапно создание остановилось, выпустило загадочную отрыжку, и исчезло.

Стул Келемвора лежал на полу под ним, разломанный на несколько щепок. Сам он сидел с вытянутыми ногами, мечом в руке, колотящимся сердцем и вытаращеными глазами. Женщина усмехнулась и зевнула. Келемвор зло посмотрел вверх.

“Можешь лучше?” – сказала она, передразнивая последнее замечание воина. “Я думаю, что я смогу”. Затем она взяла себе стул. “Я Миднайт из Дипингдейла”. Мечи нашли свои ножны, топоры заняли положенные им места, стрелы были вынуты из арбалетов, и в таверне вновь воцарилось спокойствие.

“Простой обман! Нам нужен маг, а не фокусник!” Но хриплый смех Келемвора прервался, когда он увидел стол, где появился дракон – прочный дуб был опален.

Подобный контроль магии поразителен, особенно для женщины, – подумал Келемвор, – возможно, это была случайность.

Келемвор оперся на меч и поднялся на ноги. Прежде, чем он успел вернуть клинок в ножны, до него донесся знакомый голос.

“Не может быть! Мои глаза обманывают меня! Сам Келемвор Могучий почтил своим присутствием эту захудалую таверну!”

Келемвор поднялся, держа перед собой меч, и посмотрел в лицо смеющемуся наемнику, Турбанду. Келемвор заметил, что тот был не один. Два квадратных стола были сдвинуты вместе, чтобы вместить всех приятелей Турбанда, семерых мужчин и трех женщин. Мужчины, несмотря на юный возраст, выглядели как бывалые воины. Один из них, с белыми волосами, потянулся за кинжалом. Легким движением Турбанд приказал светловолосому не торопиться. Прекрасная женщина с короткими, светлыми волосами, сидевшая рядом с Турбандом, прислушивалась к каждому слову наемника. Девушка с короткими, черными волосами, сидевшая на другом конце стола, подозрительно смотрела на Келемвора.

Келемвор уставился в знакомые зеленые глаза Турбанда, и нашел их, как и всегда, обманчивыми и гипнотизирующими. Воин поморщился.

“А здесь я смотрю все псы собрались в свою конуру”, – огрызнулся Келемвор.

Турбанд помотал головой и улыбнулся, оглядев своих спутников. Взгляд, которым он обвел их, ясно давал понять, что они не должны вмешиваться, что бы ни случилось. “Келемвор!” – сказал он, словно произнесение этого имени было его вызовом самому себе. “Ради всех богов, не будь так жесток!”

Келемвор посмотрел на свидетелей, наблюдавших за ними с другого стола, те один за одним отвели свои недружелюбные взгляды. “Ты стареешь”, – сказал Келемвор, уверенным голосом.

Турбанду было чуть более тридцати зим, и он едва был старше самого Келемвора, но все же годы уже начинали брать свое. Волосы Турбанда, золотые и прекрасные, истончились и были необычно длинными в попытке скрыть огромные проплешины. Турбанд очевидно знал об этом, и поэтому постоянно подправлял волосы, чтобы разместить их там, где были пролысины.

С тех пор как Келемвор последний раз видел Турбанда, наемник успел обзавестись морщинами на лбу. А своей манерой сидеть он походил скорее на сгорбленного толстого купца, чем на прекрасно тренированого воина, которого Келемвор знал по нескольким безумным приключениям в прошлом, до ссоры – предмета которой не помнил уже ни один из ее участников – которая навсегда развела их пути. Но все же лицо Турбанда было красным от солнца, и его руки были столь же сильны и верны как и у Келемвора.

“Старею? Турбанд из Стоунленда, стареет? Ты бы сам посмотрел в зеркало, пыхтящая развалюха. И разве тебе никто не говрил, что цивилизованный человек не вынимает оружия, прежде чем не появится повод использовать его?”

“Жаль того человека, кто примет нас за цивилизованных людей”, – сказал Келемвор и убрал свой меч.

“Кел”, – сказал Турбанд. “Ты как всегда не поддался на мои уловки. Я постоянный гость в этом заведении и уважаемый агент войск. Говоря об этом, я подразумеваю небольшую работенку, которую ты…”

“Хватит!” – выкрикнул Келемвор.

Турбанд c сожалением покачал головой. “Ну, хорошо. В конце концов ты знаешь где найти меня”.

“Я не хотел бы этого знать, если бы у меня были глаза на затылке”, – сказал Келемвор и отвернулся от Турбанда.

Келемвор обнаружил, что на его месте стоит новый стул, а на кухню удаляется мальчки из прислуги, держа в руках обломки его старого стула. Миднайт уверенно расположилась между Сайриком и Адоном. Кайтлан сидела молча, наблюдая за кулоном чародейки, который теперь покоился снаружи плаща Миднайт. Девочка выглядела так, словно она была готова упасть в обморок. Ее кожа была белой, а руки дрожали.

“Мы обсуждали нужный маршрут, и долю каждого из участников при дележе добычи, особенно за услуги человека с моим жизненным опытом”, – самоуверенно произнесла Миднайт, и Келемовр почувствовал как зашевелился каждый волосок на его теле. “Я думаю…”

“Поднимайся”, – просто сказал Келемвор.

“Я нужна вам”, – с неохотой произнесла Миднайт, понимая, что придется идти на уступки.

“Ага”, – сказал Келемвор. “Также как мне нужно, чтобы мне во сне перерезали глотку. Исчезни!”

Внезапно Кайтлан вскочила, ее рот двигался, словно она пыталась выкрикнуть что-то. Она схватила себя за горло и упала на стол.

Келемвор с паникой в глазах посмотрел на девченку. “Моя награда”, – прошептал он. Когда он посмотрел на остальных, то понял, что все ждали его указаний. “Адон!” – резко выкрикнул Келемвор. “Не стой просто так. Ты жрец. Осмотри девчушку и вылечи ее!”

Адон покачал головой и развел руками. “Я не могу. Боги спустились в Королевства, и наша магия бесполезна, если мы только не находимся рядом с ними. Ты конечно же должен знать об этом”.

Келемвор с отвращением выругался, когда заметил, что несмотря на теплую комнату, Кайтлан трясло от холода. “Тогда достань одеяло или еще что-нибудь, чтобы согреть ее”.

Миднайт подалась вперед. “Мой плащ”, – сказала она, и потянулась к застежке на шее.

Келемвор зло посмотрел на нее. “Это не твое дело”.

Появилась официантка с запасной скатертью. “Я случайно услышала”, – сказала она, помогая Келемвору укутать девочку в скатерть, затем воин поднял потерявшую сознание девчушку на руки, а она отошла назад.

Келемвор посмотрел на своих спутников. “Идите со мной, или отправляйтесь с чародейкой”, – просто сказал он. Адон и Сайрик обменялись взглядами, затем посмотрели на Келемвора. На Миднайт они даже не взглянули.

“Как пожелаешь”, – спокойно произнесла чародейка. Келемвор и его друзья прошли мимо нее и она наблюдала, как Адон открыл двери для остальных, а затем вышел сам. Миднайт обернулась, едва не столкнувшись с официанткой, на лице которой светилась вымученная улыбка. Девушка нервно теребила край своего фартука. “Что тебе еще?”, – резко произнесла Миднайт.

“Ваш счет, миледи”.

Миднайт посмотрела на свой стол, на котором покоилось давно остывшее мясо. Это уже не имело значения. У нее пропал аппетит. Миднайт проследовала за девушкой к бару и расплатилась с хозяином.

“У вас есть комнаты?” – спросила Миднайт.

Хозяин отсчитал Миднайт сдачу. “Нет, миледи. Все комнаты заняты. Может вам стоит попробовать в “Алом Копье”? Это неподалеку…”

Миднайт выслушала его и дала ему золотой за его беспокойство. Прежде чем хозяин успел поблагодарить за такую щедрость, Миднайт уже была на полпути к выходу.

Когда Миднайт прошла сквозь двери таверны и вдохнула ночной прохладный воздух, из-за стола в дальнем углу заведения поднялась темная фигура. Черные впадины глаз незнакомца, казались пылали при виде искателей приключений. Он широк улыбнулся, затем слился с тенями и исчез прежде, чем кто-либо успел заметить его присутствие.

Келемвор скакал сквозь ночь, Адон и Сайрик следовали рядом. Кайтлан была перекинута через круп лошади Келемвора. Вскоре они добрались до таверны “Голодный Мужик”, и Сайрик помог Келемвору переложить девочку в вытянутые руки Адона. Воин соскочил с жеребца и бросился к двери таверны, даже не побеспокоившись привязать животное.

“Нам идти за ним?” – спросил Адон.

“Дай ему пару секунд”, – ответил Сайрик, и вскоре Келемвор вылетел из дверей с криками нести девочку к заднему входу.

Там их встретила старая женщина, у нее в руке был фонарик и она жестом показывала им пройти внутрь. В присутствии женщины Келемвор казалось слегка успокоился.

“Зехла, позволь представить тебе Сайрика, он стражник, как и я, а это Адон, жрец Сан”, – произнес Келемвор.

Женщина покачала головой. “Времени мало для знакомств. Следуйте за мной”.

Спустя мгновение они стояли рядом с Зехлой, в комнате, которую она оставила для непредвиденных ситуаций, наблюдая за тем, как Кайтлан Мунсонг мечется в бреду. Когда на лбу девочки проступал пот, Зехла вытирала его влажным полотенцем.

“Она тяжело больна, возможно при смерти, Кел”, – сказала Зехла, ее сморщенные старческие черты, говорили о том, сколько горя она перенесла за свою жизнь.

Внезапно Келемвор увидел, что Кайтлан пришла в себя – она пыталась что-то сказать. Они низко склонился над ней, чтобы расслышать слова.

“Спасите ее”. Голос девочки был слаб и хрипл. “Спасите мою госпожу”.

“Отдыхай”, – сказал Келемвор, убирая прядь разметавшихся волос с глаз девочки. Внезапно Кайтлан схватила его за руку стальной хваткой, заставив воина вздрогнуть.

“Она может исцелить тебя”, – сказала Кайтлан, затем ее хватка ослабла и она опустилась на кровать.

“Зехла!” – закричал Келемвор, но старушка уже была рядом с ним. Келемвор посмотрел на остальных. Если они и слышали слова девочки, то не подали виду. Его секрет был в безопасности.

“Она жива”, – сказала Зехла. “Пока”.

Старушка повернулась к Сайрику и Адону, и попросила оставить ее наедине с Келемвором, для личного разговора. Оба мужчины посмотрели на Келемвора, ожидая его согласия, но он смотрел на девочку и не видел их взглядов. Тогда они вышли и Зехла притворила за ними дверь.

“Моя награда”, – сказал Келемвор, указывая на девочку. “Если она умрет, я потеряю свою награду”.

Зехла подошла к нему. “Это все что волнует тебя?”

Келемвор отвел взгляд от девочки и повернулся спиной к старушке.

“Не только золото является настоящим сокровищем, милый Кел. Есть люди, которые помогают другим ради удовольствия, и знания, что это выделяет их из всего остального мира. Наемные руки дешевы и их немало. Ты должен хорошенько подумать над этим”.

“Ты думаешь я не знаю этого? Я думаю об этом каждый день! Но, помни, я не наивный юнец, не дитя, чтобы выслушивать твои советы. У меня нет выбора, кроме как следовать по пути, который был избран для меня”.

Зехла подошла к нему и взяла за руку. “Но почему, Кел? Не можешь ты мне сказать, почему?”

Злость, кипевшая в Келемворе остыла, и его плечи безвольно обвисли. “Не могу”.

Зехла покачала головой и прошла мимо воина. Она отодвинула стул, и без усилий сняла с пола крышку, под которой находился маленький тайник. Внутри лежала небольшая коробочка. Зехла достала коробочку, и оперевшись о кровать, поднялась на ноги.

“Помоги мне”, – сказала Зехла, поставив коробку рядом с Кайтлан. Келемвор колебался. Лицо Зехлы стало холодным. “Давай, мы должны спасти твои деньги”.

Келемвор подошел, наблюдая, как Зехла открывает коробку, обнажая ее содержимое – несколько разноцветных флаконов. “Целебные снадобья”, – сказал Келемвор.

“Конечно. Ведь именно поэтому ты пришел сюда, вместо того, чтобы отнести ее в один из храмов, так ведь?”

“Да”, – сказал Келемвор. “Магии жрецов больше нельзя доверять. Не подумав, я просил Адона вылечить ее, забыв о Прибытии. Он, конечно же, не смог помочь. Я боялся, что служители Тайморы прогнали бы нас, так как она не одна из них, или сказали бы приходить утром. Но тогда возможно было бы уже поздно”.

“Это снадобье может и не подействовать, или вообще оказаться смертельным для нее”, – сказала Зехла, поднимая флакон. “Вся магия нестабильна”.

Келемвор вздохнул и посмотрел на девочку, которая все еще продолжала дрожать. “Но ведь у нас нет выбора?”

Зехла откупорила флакон и подняла голову девочки. Келемвор помог ей и они заставили девочку выпить напиток. “Значит ты пришел ко мне ради моих целебных снадобий”.

“Я знал, что даже если у тебя не окажется снадобья, ты знаешь где достать их”, – сказал Келемвор.

“На черном рынке, если необходимо. Эти штуки расходятся за бешеные деньги”.

Флакон был пуст и Келемвор острожно опустил голову Кайтлан на подушки. “Что теперь?”

“Теперь остается только ждать”, – сказала Зехла. “Если мы не отравили ее, то результаты должны проявиться к утру”.

“Если снадобье сработает, сможет она отправиться с нами в путь?” – взволнованно спросил Келемвор.

“Она будет жить”, – сказала Зехла. “Мы посмотрим, будет ли она нуждаться в отдыхе”.

Келемвор потянулся к своему кошельку, но Зехла остановила его руку.

“В отличие от тебя, Кел, мне не нужна награда за то, что я спасла чью-то жизнь”. Зехла указала на коробочку. Там лежало еще с полдюжины полных флаконов. “Убери их”, -сказала она и вышла из комнаты.

Келемвор долго стоял, глядя на девочку и на флаконы – слова Зехлы тяжело давили на него. Когда воин наконец вышел из комнаты Кайтлан, он обнаружил Сайрика и Адона, которые поджидали его.

Зехла уже рассказала им об улучшении состояния Кайтлан, и они желали обсудить следующие шаги. Однако Келемвор был не в настроении обсуждать сейчас что-либо. Он покинул таверну, вытащив за собой своих приятелей, затем подождал пока они отъехали от таверны, и только потом раздал несколько приказов, которые удивили Сайрика и успокоили некоторые сомнения возникшие у вора насчет способностей Келемвора.

“Парень, о котором ты упоминал ранее, Сайрик. Тот, которого ты видел в таверне, с девченкой – у кого отец работает в страже. Заплати ему и пусть он отвлечет внимание своего отца в полдень, когда тот завтра будет дежурить у северных ворот. Если он начнет отказываться, пригрози, что ты расскажешь о его связи с девченкой. И скажи ему, чтобы он держал язык за зубами, так как у тебя в городе есть друзья, которые разоблачат его в наше отсутствие. Сделай это под прикрытием ночи, затем отдохни и собери свои вещи. Мы встретимся у “Голодного Мужика” на рассвете”.

“Адон, я хочу, чтобы ты посетил человека по имени Гельзундут. Я укажу тебе путь. Сайрику и мне нужны фальшивые удостоверения личности, чтобы избежать пристального внимания. Этот толстый старый стервятник мастер по изготовлению фальшивых документов. Также нам нужен фальшивый пропуск”. Келемвор бросил Адону кошелек с золотыми монетами. “Это должно покрыть все издержки. С твоим невинным лицом, у тебя не должно быть проблем с этой свиньей. Если он откажется, отправляйся в мою комнату в “Голодном Мужике”. Если меня не будет – дождись меня, и мы сходим к нему вместе. В любом случае у меня есть одно дело к этому человеку”.

Адон выглядел смущенным. “Никто из вас не останется в казармах, с другими стражниками?”

Келемвор посмотрел на Сайрика.

“Это часть нашей награды за разоблачение предателя”, – сказал Сайрик. “Самостоятельность приветствовалась”.

Адон нахмурился. “Фальшивые документы? Думаю, это противозаконно”.

Келемвор натянул поводья, заставив своего жеребца замереть на месте. Воин зло смотрел на Адона. “Ты не можешь исцелять. Не можешь творить заклинания. Ты способен постоять за себя. Покупка фальшивых документов не слишком трудное дело, все рассчитано”.

Адон склонил голову и посмотрел в направлении, указанном Келемвором, затем поехал в сторону дома Гельзундута.

“А чем займешься ты?” – спросил Сайрик.

Келемвор едва не рассмеялся. “Попытаюсь найти подходящего мага, который не окажется женщиной”.

Воин исчез в ночи, оставив Сайрика наедине со своим заданием и со своими мыслями.

Улицы Арабеля были пустынны, и Миднайт думала о том, есть ли в этом городе комендантский час. Она сбилась с дороги, которую ей указали в “Гордости Арабеля”, и вскоре окончательно заблудилась. Миднайт знала, что это было даже к лучшему, ей следовало успокоиться, прежде чем она окажется в компании посетителей “Алого Копья”.

Миднайт прикоснулась к кулону – вера Мистры – и подумала о голубом огненном драконе, материализовавшемся в “Гордости Арабеля”. Она пыталась сотворить простое заклинание левитации, чтобы впечатлить Келемвора, но заклинание каким-то образом изменилось. И хотя внешне Миднайт осталась спокойной, и сделала вид, что все получилось так как она и задумывала, на самом деле она была просто в ужасе.

Чародейка еще раз дотронулась до ожерелья. Возможно оно было как-то связано с драконом. А может это произошло из-за неустойчивости магии.

Так и не поняв, что послужило истинной причиной изменения заклинания, Миднайт направила всю свою энергию на поиски “Алого Копья”.

Затем, на улице, впереди нее, Миднайт заметила лошадь, и человека звавшего ее по имени. Это был Турбанд, наемник с которым Келемвор разговаривал в таверне.

“Прекрасный нарцисс!”

“Меня зовут Миднайт”, – сказала она приближающемуся человеку. На улице кроме них больше никого не было. “И я не одна из твоих “прекрасных нарциссов”.

“Нет справедливости в мире”, – сказал Турбанд, в его зеленых глазах отразился свет от сверкающей луны над головой.

“Что тебе нужно, Драконьи Глаза?”

“Ах, я вижу, что суровый Келемвор оставила небольшую рану в твоей нежной душе”, – мягко сказал Турбанд. “Так было со многими, кто пытался завоевать его дружбу. Он познал много горя, Леди Миднайт, и он переносит его на тех, кто окружает его”.

“Просто Миданайт”, – сказала чародейка, внезапно почувствовав легкий холод и набрасывая плащ на плечи.

Турбанд улыбнулся и поправил прядь волос, обнаживших небольшую пролысину.

“Пойдем, я могу предложить тебе место для ночлега, и компанию, которая столь же прекрасна и талантлива, как и ты”.

Турбанд повернулся и пошел к лошади. “Возможно мы сможем обсудить и кое-какие дела”.

Либо глаза Миднайт обманывали ее, либо лошадь Турбанда была украшена кроваво-красной гривой; эта лошадь была точной копией той, что Миднайт видела за пределами города. С бешено колотящимся сердцем, чародейка наблюдала, как Турбанд остановился и посмотрел на нее через плечо. Миднайт улыбаясь подошла к нему, в ее голове начал зреть план. Возможно Турбанд сможет помочь Миднайт доказать этому властолюбивому глупцу Келемвору, что она не та женщина, которую не стоит воспринимать всерьез, хотя сам Турбанд не должен догадаться о направлении в котором двигались ее мысли.

“Конкретнее о деле, на которое это негодяй Келемвор отказался взять тебя с собой. Это мне хочется знать больше всего”.

Миднайт нахмурилась и сотворила на Турбанда заклинание потери памяти. Последовала мягкая, бело-голубая вспышка у основания его черепа и Турбанд в раздражении отдернул свою голову, звучно хлопнув себя по шее. “Чертовы жуки”, – выругался он. “Так о чем мы говорили?”

“Я не помню”.

“Странно”, – сказал Турбанд, взбираясь на вороного жеребца, затем он перевел взгляд на Миднайт, которая протянула ему свою руку. Миднайт подпрыгнула, опершись ногой о руку воина, едва при этом не сбросив его с лошади, и комфортно устроилась за его спиной.

“Странно?” – сказала она.

“Я ничего не могу вспомнить”. Турбанд пожал плечами. “Думаю, это не так важно”.

“Точно”, – ответила Миднайт и легонько хлопнула лошадь по крупу. Через мгновение они уже мчались по ночной улице. “Я думаю ты прав. У тебя отличный жеребец”.

“Я приобрел его на этой неделе. Немного буйный, но бесстрашный в схватке”.

Миднайт ухмыльнулась и похлопала лошадь по боку. “Полагаю, походит на своего хозяина”.

Турбанд засмеялся и положил свою руку на обнаженное колено Миднайт, но тут же убрал ее, когда лошадь внезапно понесла вперед, вынуждая его схватиться за поводья.

Миднайт подумала что жаль, что она не знает ни одного заклинания, чтобы заставить этого человека держать свои лапы при себе. На самом деле это не имело значения. Если Миднайт не захочет равзлекаться в обществе предложенной ей компании и ее магия подведет ее, у нее все еще был ее кинжал.

Кинжал срабатывал всегда. Миднайт улыбнулась и слегка расслабилась. Келемвор не отвернется от нее, когда увидит, что она намеревается сделать с Турбандом.

Келемвор вернулся после бесплодных поисков, злым и уставшим. Он нашел Адона загадочным образом распростертым на полу его комнаты, и долго допытывался у него, пока не узнал, что все прошло как и было задумано – Гельзундут сделал фальшивые документы. Как только Келемвор получил бумаги, Адон снова дополз до своей кровати из кучи смятых одеял на полу и немедленно вырубился.

Воину хотелось знать как все прошло, и что более важно, почему Адон ночевал не у себя в храме, но он был даже рад, что Адон не стал ему ничего объяснять. Ярких воспоминания о вечере, проведенном в созерцании и выслушивании бесконечных молитв жреца к своей богине, и самому себе, Келемвору было достаточно, чтобы удержаться от расспросов по одной простой причине – во время беседы Адон неизменно бы стал возносить молитвы Сан.

Спустя несколько часов, когда Келемвор громко храпел, Адон проснулся и понял, что не может заснуть. Жрец боялся, что в его скромной комнатушке в Храме Сан, его поджидает вооруженный стражник, готовый препроводить его назад в подземелье, поэтому он решил избегать храма сегодняшней ночью. Адон был благодарен Келемвору за его великодушное предложение остаться у него на ночь, но он знал, что было неблагоразумно проявлять такие сентименты по отношению к другому человеку. Он найдет другой способ отблагодарить его.

Конечно же, Адон знал, что он был излишне осторожен. Ведь Мирмин дала ему время до завтрашнего полудня. Но если она изменит свое решение, то он может “случайно” нарваться на конец меча наемного убийцы. Его горький опыт с официанткой в “Гордости Арабели” заставил его быть более осторожным.

Итак, Адон оделся в полумраке, пытаясь игнорировать состояние комнаты. В покоях жрецов царила идеальная чистота, а комната Келемвора выглядела так, словно по ней пронесся ураган, да в придачу пробежала пара хрюшек, оставив оружия, карты, грязную одежду и куски еды, разбросанными по всем углам. Судя по состоянию комнаты, Келемвор не пускал в нее уборщиц ни под каким предлогом.

Поняв, что он хотя бы должен попытаться вернуть себе свои вещи, Адон покинул таверну, и быстрой походкой направился к Храму Сан. Достигнув храма он не заметил признаков стражи, и поэтому прямиком направился к своему собрату саниту, дав ему поручение принести все вещи из его комнаты. Санит пробормотал несколько довольно похабных выражений, не достойных жреца, больше заинтересованный в том, чтобы разбить Адону челюсть своей булавой, за то, что тот потревожил его сон. Однако, как только жрец понял, что Адон собирается уйти насовсем, то с энтузиазмом решил исполнить его просьбу.

Когда санит вернулся с его пожитками, Адон проверил свой боевой молот, так как, если верить словам девченки именно он понадобится в замке, описанном ею, в первую очередь. Затем Адон вернулся в таверну “Голодный Мужик” и заснул глубоким сном.

С первыми лучами солнца Сайрик разбудил спящую парочку и поведал, что его задание также прошло удачно. Келемвор незамедлительно оделся и пошел справиться о состоянии Кайтлан. Он был приятно удивлен, обнаружив ее сидящей на кровати и жадно поглощающей завтрак, который ей только что принесла Зехла.

“Келемвор!”– закричала Кайтлан, завидев воина. “Когда мы выступаем?”

Зехла предупреждающе посмотрела на Келемвора.

“Как только ты сможешь. И…”

“Миднайт с тобой? У меня есть несколько вопросов к ней”, – сказала Кайтлан. “Она замечательная, не правда ли? Такая красивая, и умная, и талантливая…”

“Она не захотела пойти с нами”, – сказал Келемвор, отметив как это известие взволновало Кайтлан. Девочка побледнела прямо на его глазах.

“Она должна пойти с нами”, – сказала Кайтлан.

“Есть другие маги…”

“Это мое приключение”, – сказала Кайтлан. “Ты возьмешь Миднайт или ты не пойдешь вообще!”

Келемвор потер свой лоб. “Ты не понимаешь. Зехла, объясни ей, что женщина не подходит для такого задания”.

Зехла поднялась с кровати и скрестила руки. “А ребенок подходит?”

Келемвор понял, что он потерпел поражение, и со вздохом сдался. Его поиски мага прошлым вечером оказались тщетными. Несколько магов заинтересовавшихся приключением были горячи, но полностью некомпетентны. Один маг даже сжег дотла свой дом, чтобы показать, что он достоин этого дела.

“Я думаю, что я могу попытаться найти ее”, – сказал Келемвор. “Но Арабель – большой город. Это может занять больше времени, чем мы располагаем”.

Кайтлан отвела взгляд. “Тогда мы подождем”.

“А что насчет вас, леди?” – подозрительно спросил Келемвор, и вновь его слова огорчили ее.

“Мы подождем немного”, – тихо сказала Кайтлан.

Зехла выпроводила Келемвора из комнаты и догнала его в коридоре. “Я заметила, что целебные снадобья остались нетронутыми”, – сказала она.

“У меня много недостатков”, – сказал Келемвор. “Но я не вор. У тебя есть какие-нибудь предположения о причине ее болезни?”

“Одиночество, усталость…его организм слаб, и восприимчив к любой болезни. Похоже, что она долго бродила по городу, выискивая подходящего человека”.

Адон и Сайрик, вошедшие в этот момент в коридор, услышали это и немедленно присоединились к беседе.

“Это приятно”, – весело сказал Адон. “Должно быть она заметила в тебе что-то особенное, Келемвор”.

“Вообще-то она была в отчаянии. Келемвор просто был первым человеком, который заговорил с ней”, – сказала Зехла. “Она очень общительна”.

Келемвор слегка вздрогнул. Что еще девченка успела разболтать Зехле? Не открыла ли она его секрет?

“У нас много дел”, – сказал Келемвор, и жестом показал Сайрику и Адону следовать за ним.

Незаметно скрыться из города могло стать не таким простым, как могло показаться на первый взгляд. Оба, Келемвор и Сайрик, должны были быть на своих постах вскоре после ужина. Сайрик возможно бы и смог пробраться мимо стражи или даже перелезть через высокую стену, но тучный воин с ребенком, пижонский жрец, и чародейка в придачу, безусловно не смогут.

“Сайрик, пойди в магазин, купи одежду, и все остальное, что ты сам считаешь может понадобиться нам для маскировки. Адон, попытайся найти Миднайт. У нас…появилось место для нее. Я буду здесь – закончу сбор вещей и подготовлю план”, – сказал Келемвор, как только друзья оказались на улице.

Час спустя, когда Келемвор вышел из своей комнаты, он едва не столкнулся с двумя служащими Зехлы, несущих охапки продуктов. Снаружи он обнаружил Сайрика и Адона, упаковываших припасы с удивительной быстротой.

Адон ухмыльнулся и кивнул в сторону теней в конюшне, из которых появилась Миднайт, ведя под уздцы чудесного черного жеребца с пылающей красной гривой. Плечи Келемвора обреченно опустились, образ лица Кайтлан и возможная потеря золота, которую она пообещала ему, перевесили его самолюбие.

“Ты рискуешь, Кел?” – игриво спросила Миднайт.

“Похоже что так”, – огрызнулся он.

Миднайт протянула свою руку. В ней она держала большой, спутанный клубок нитей. “Учтивость твоего друга, Турбанда”, – сказала Миднайт. В этом клубке Келемвор распознал волосы, похоже что это были все волосы, которые оставались на голове Турбанда.

“Его?…”

“Да”.

Келемвор ухмыльнулся, злясь на себя. “Ты только, что говорила о риске?”

Миднайт кивнула. “Расценивай это как мою ставку для входа в игру”.

На этот раз Келемвор засмеялся, от всей души, но быстро прекратил, заметив одежду для маскировки, лежавшую рядом с конем Сайрика. Он осмотрел мешки, обнаружив в них парики, удивительно похожие на настоящие лица, маски, и оборванные платья двух нищенок.

Сзади приблизилась Кайтлан, выглядевшая жизнерадостной и вполне здоровой. Она поприветствовала Миднайт, словно та была ее старой знакомой, затем посмотрела вдаль, словно могла видеть сквозь стены Арабеля. Ее выражение вновь стало серьезным.

“Мы должны идти”, – серьезно сказала Кайтлан. “У нас мало времени”.

Миднайт посмотрела на Келемвора. “Если хочешь, я могу помочь Адону с припасами”.

Келемвор кивнул, и подхватил мешки с костюмами. Сайрик последовал за ним в таверну.

“Скажи мне еще раз, как называется то место, куда мы направляемся?” – спросила Миднайт.

“Замок Килгрейв”, – ответил Адон.

Миднайт пожала плечами и сняла свой плащ, чтобы он не мешал ей работать. Она перебросила его через круп лошади, заставив заиграть на солнце свой бело-голубой кулон в форме звезды.

В тенях конюшни, из темноты отделилась тень, приняла форму ворона, и вылетев из укрытия, пронеслась над головами друзей со скоростью, неподвластной созданию природы.

Все те две недели со времени Прибытия, как его последователи теперь называли ночь, когда он был изгнан с небес, Бэйн не сидел без дела. Почти постоянная активность была нужна, чтобы отвлечь внимание от его смертной оболочки, и в нескольких случаях, когда он позволял себе перевести свое внимание внутрь и исследовать хрупкий смертный каркас, ему приходилось признавать, что Черный Повелитель затерялся в бесконечном лабиринте существа, которое давало ему возможность двигаться и говорить.

А какие чудеса и дары он нашел в субмискроскопических уголках окружающих кору головного мозга! А затем он погрузил свое сознание в маленькую клетку бесконечного потока крови и позволил, чтобы само тело выбирало путь его исследований. Бэйн чувствовал восторг сравнимый с божественной властью.

Затем он обнаружил ловушки, человеческие слабости, и едва смог избежать их. Он поместил барьеры внутри мозга тела, в котором он должен был обитать, и усилил свои ощущения в попытке выгнать их наружу, и никогда больше не поддаваться на опасности затаившиеся внутри его смертной оболочки. Бэйн был богом; чудеса были обычным делом для него прежде. Но сейчас чудеса Планов были недоступны для него, и он хотел сконцентрироваться на задании, лежавшим перед ним, ведь однажды он вновь вернется на небеса и удовлетворит свой вечный голод к чудесам способом, который больше подходит богу.

В первые дни пребывания Бэйна в Зентил Кипе, человеческие правители пали на колени и отдали в его распоряжение все свое золото. Бэйн был доволен, что все обошлось без кровопролития; ему нужно было столько человеческого мяса, чтобы смазывать колеса его инриг, сколько он только мог захватить свой когтистой рукой.

Сооружение нового храма Черного Повелителя уже началось, и вскоре развалины будут убраны и будут воздвигнуты временные стены, чтобы скрыть совещания, которые проводил Бэйн. Хотя Лорд Чесс, чувствовуя, что его позиция номинального правителя Зентил Кипа под угрозой, предложил себя и свои залы к услугам Бэйна, Бэйн предпочел не расставаться со своим черным троном. К тому же, пока жители Зентил Кипа были преданы и готовы ради него в любой момент пожертвовать собой, он не желал день за днем наблюдать за скучными приготовлениями, шедшими в городе.

В свою третью ночь в Королевствах Бэйн увидел сон, а в нем он встретился с Мистрой, улыбающейся перед лицом ужаса, смеющейся над Ао и остальными богами, испытавшими свою судьбу. В конце концов Бэйн, повелитель кошмаров, стал жертвой самого себя. Он проклял свою плоть, давшую ему эту новую слабость. Все же, кошмар имел свою цель, и Бэйн вновь обдумал смысл загадочного прощания Мистры с Планами.

Бэйн решил отыскать Мистру и узнать почему она приняла гнев Ао так спокойно.

Спустя пять дней после Прибытия, Темпус Блэкторн, маг великой силы и важности, прибыл с новостями о местонахождении Мистры в Королевствах. Бэйн запер двери, ведущие в его личные покои и телепортировал Блэкторна и себя в Замок Килгрейв. Они нашли Мистру за пределами замка, ослабленную и беспомощную от какой-то травмы или нападения. Возможно она попыталась использовать заклинание, которое вышло неудачно, – подумал Бэйн, и иронично рассмеялся.

Пока Черный Повелитель стоял над ней, Мистра узнала о его присутствии и высвободила небольшой кусочек своей силы – кусочек магии, предназначенный для ее избранного аватара. Заклинание обрело форму бело-голубого сокола, который взмыл в небо и исчез. Бэйн приказал Блэкторну последовать за магическим созданием. Шпион, превратившись в большого черного ворона, полетел за соколом, но потерял его в районе Арабеля.

Когда Бэйн заточил богиню в подземелье Замка Килгрейв с помощью цепей созданных из магического огня, и почувствовал как волна силы прошла сквозь комнату. Пустой каменный замок вздрогнул, это Мистра пришла в чувство и проверила силу ее цепей.

Затем, чтобы держать Мистру ослабленной и покорной, Бэйн вызвал настощий ужас.

Приди, монстр, я вызываю тебя на этот план, как много раз до этого делали мои слуги.

В глубине мозга Бэйн услышал рык – это существо давало свой ответ, – Я иду.

Вначале оно появилось как клубящийся красный туман, извиваясь словно циклон, поднимаясь и выдвигая сотни дрожащих, уродливых рук, которые жадно хватали воздух перед богиней. Внезапно появилось такое же количество бледно-желтых глаз, плавающих в вихревом потоке, пролетающих друг сквозь друга и внимательно изучающих свою жертву. Наконец два десятка дырок распахнулись в тумане, образовав широкие рты. Пасти открылись, издав голоный крик.

Мистра узнала это создание – это был хакеашар, бытие с другого плана с ненасытным аппетитом к магии. Бэйн не колебался, заключая соглашение с монстром. В обмен на помощь за появление на Материальном Плане, монстр должен был дать Черному Повелителю то, что он ценил больше всего – силу. Хакеашар, обладал возможностью высвобождать часть магии, которую он собирал, и Бэйн хотел использовать эту энергию, чтобы осуществить свои планы.

Мистра обдумала свои возможности. Если Бэйн будет настолько глуп, что заключит договор с созданием, известным за свою предательскую природу, то она сможет использовать это в своих целях.

“Нам нужно многое обсудить”, – сказал Бэйн. Хакеашар завис позади него.

“Почему ты пленил меня?” – сказала Мистра.

“Я буду счастлив освободить тебя, как только ты выслушаешь меня…И согласишься помочь мне в моих планах”.

“Продолжай”.

“Я хочу создать союз богов”, – сказал Бэйн. “Поклянись мне в своей верности, Богиня, и я освобожу тебя”.

Несмотря на присутствие хакеашара, Мистра не смогла сдержать свой смех. “Ты сумасшедший”, – сказала она.

“Нет”, – сказал Бэйн. “Всего лишь практичный”. Он повернулся к созданию. “Она твоя”, – спокойно сказал Бэйн. “Но помни о нашем соглашении”.

“Конечно”.

Сотни глаз отвернулись от Бэйна и на этот раз Мистра не смогла сдержать своего крика.

Когда все окончилось, нелепое создание рассмеялось и сладко зевнуло, готовое уснуть после такого пиршества. Мистра была удивлена, обнаружив, что все еще жива. Боль, даже для ее аморфной формы, была просто ужасна.

Бэйн прикрикнул на создание, и оно, открыв несколько глаз, выпустило поток бело-голубоватого огня, окутавшего злодея. Спустя мгновение, в Бэйне буквально пульсировала, украденная энергия.

“Хватит!” – закричал Бэйн, и бело-голубой огонь исчез.

“Это был ты?” – сказала Мистра, лениво борясь со своими оковами. “Ты украл Дощечки Судьбы. Я с самого начала подозревала тебя”.

“Да, я взял их”, – сказал Бэйн, и создание, которое он вызвал на этот план, закрыло свои глаза и бесшумно уснуло. “Вместе с Повелителем Миркулом”.

“Ао заставит тебя заплатить за это”, – сказала она, и Бэйн почувствовал как в ней закипает магия, ожидая своего освобождения.

“Ао не обладает властью надо мной”, – сказала Черный Повелитель, комнату наполнил его смех.

С этой ночи Бэйн позволял хакеашару высасывать энергию Мистры, которая восстанавливалась как кровяные клетки в теле человека, более дюжины раз. Каждый раз Бэйн, в соответствии с условиями договора с созданием, получал часть этой энергии.

Каждый раз когда он получал новый прилив сил, Бэйн бродил по коридорам Нового Ахерона, бывшего Замка Килгрейв, в ожидании когда будет построен его настоящий храм, и желая, чтобы кто-нибудь разделил с ним его триумф. Блэкторн почти все время был в отлучке, улаживая какие-либо дела в Зентил Кипе или отыскивая признаки магии Мистры, которую та высвободила до своего пленения. Другие люди, кроме Блэкторна, были жалкими ничтожествами, и Бэйна не интересовал ни один из них.

Сегодня, Повелитель Бэйн стоял в обширном подземелье под Замком Килгрейв, вглядываясь в неподвижную воду магического водоема, который он соорудил собственными руками, и разговаривал с Повелителем Миркулом. Большая часть комнаты, а точнее большая часть замка, была переделана в соответствии с пожеланиями Бэйна. Черный Повелитель пытался с помощью магии превратить залы и коридоры в подобие тех, что были в Храме Мучений в Ахероне, однако его попытки в большинстве своем оказались провальными. Неустойчивость магии делала ее использование невозможным, даже для бога, и когда он использовал заклинания, Бэйн чувствовал себя как художник, пытающийся нарисовать картину без помощи рук. Очертания замка забавляли Бэйна, если не считать, что его существование являлось ярким памятником его поражению, и в этой связи он не доставлял удовольствия низвергнутому богу.

“Чего ты пытаешься добиться, забирая себе силы Мистры?” – нетерпеливо спорсил Миркул. “Твоя смертная форма не может одновременно содержать слишком много энергии, и тебе придется наполнять ее заново”.

“Ты забыл об одной вещи”, – сказал Бэйн. “Когда мы вместе украли дощечки, то ты и я заключили союз”.

“Временный союз”, – сказал Миркул. “Который едва можно назвать успешным. Посмотри во что мы превратились. Меньше чем боги, больше чем люди. Какое место мы занимаем в Королевствах, Повелитель Бэйн?”

Бэйн посмотрел на истощенное, почти скелетное лицо аватара Миркула, затем подумал о своей ужасной форме, и содрогнулся. “Мы обладаем правом первородства”, – сказал Бэйн. “Мы боги, и неважно каким испытаниям подвергнет нас Ао”. Бэйн потряс головой, затем остановился поняв, что это был чисто человеческий жест. “Миркул, подумай о том, почему мы забрали Дощечки Судьбы”.

Миркул потер свое костлявое лицо, и Бэйн едва не рассмеялся. Зрелище испуганного Бога Смерти, делающего такую ординарную для человека вещь, как чесание своего подбородка, было очень трогательно, почти забавно. Бог Раздора вздохнул от этой мысли и продолжил.

“Мы украли дощечки, потому, что думали, что Ао черпает силу из них, и без них, Ао будет легче заставить пойти на наши условия”.

“Значит, мы думали”, – уныло сказал Миркул. “Мы были просто глупцами”.

“Мы были правы!” – закричал Бэйн. “Подумай! Почему Ао не вернул дощечки назад?”

Миркул упер свои костлявые руки в бока. “Я уже не раз задавал себе этот вопрос”.

“Я думаю, потому что Ао не может!” – сказал Бэйн. “Возможно у него больше нет той власти, что раньше. Именно поэтому наш повелитель изгнал нас с Планов! Наш план прошел замечательно, и Ао боится, что боги могут сплотиться и поднять восстание. Именно поэтому Ао разбросал нас по всем Королевствам и сделал нас подозрительными, испуганными и уязвимыми для нападения”.

“Понятно”, – сказал Миркул. “Но это лишь твои предположения”.

“Основаные на фактах”, – сказал Бэйн. “Я уже захватил первую пешку в нашей игре, если ты желаешь ее так называть”.

“Мистра?”

“С ее силой, вся магия Королевств будет под нашим контролем!” – засмеялся Бэйн. Он, конечно же, лгал. Если богиня обладала бы такой силой, ему не удалось бы захватить ее с такой легкостью.

“Я предполагаю, что те боги, которые не пожелают последовать нашим планам, будут порабощены или уничтожены?”, – подозрительно спросил Миркул. “И для этого ты используешь силу Мистры”.

“Конечно”, – сказал Бэйн. “Но мы уже союзники. Зачем говорить о подобных вещах?”

“Ты прав”, – сказал Миркул.

“Кроме того, я полагаю есть сила, которая может освободить нас из нашего нынешнего положения”, – сказал Бэйн. “Сила, которую Мистра спрятала где-то в Королевствах”.

Миркул кивнул. “Какими будут наши дальнейшие планы?”

“Мы обсудим это позже”, – сказал Бэйн. “Сейчас у меня есть другие неотложные дела”.

Миркул склонил свою голову, и его изображение исчезло из магического водоема. На самом деле Бэйн вышел на контакт с Миркулом слишком рано; он еще не решил каким должен быть его следующий шаг.

Бэйн резко обернулся – в комнату на невероятной скорости влетел черный ворон, прератившись в его слугу, Блэкторна.

“Повелитель Бэйн, у меня есть новости. Я думаю, что нашел человека в Арабеле, который является обладателем подарка от Мистры. Она носит его в виде кулона в форме бело-голубой звезды”.

Бэйн улыбнулся. Кулон, который описал Блэкторн был как две капли воды похож на тот, что Мистра носила на Планах.

“Но есть еще лучшая новость”, – продолжил Блэкторн, – “Чародейка, которая носит этот кулон, направляется сюда”.

Отряд покинул Арабель раздельно. Первым город покинул Адон, в одиночку. Спустя полчаса, за ним последовали Миднайт и Кайтлан, ведя под уздцы двух лошадей с припасами. И наконец, в полдень, Келемвор и Сайрик, переодетые в наряды нищенок, без всяких инцидентов миновали ворота. Через час пути они встретились с остальными, как Келемвор и планировал. Воин настоял на том, чтобы закопать костюмы, в которые были одеты он и Сайрик. Вообще-то он хотел сжечь их, но побоялся, что дым от костра заметят с наблюдательных башен Арабеля.

Теперь, прошло уже около часа, как гнетущие стены Арабеля превратились в узкую полоску на горизонте за спинами героев, а затем пропали и вовсе. Впереди была хорошо укатанная дорога, а во все стороны, на запад и восток, разбегались плоские линии горизонта. Вдалеке, на севере, виднелись горы Перевала Гноллей.

Келемвор подъехал к Сайрику и хлопнул его по спине. Сайрик прогнулся в своем седле от удара и настороженно посмотрел на воина.

“Разве это не жизнь, Сайрик?”

Прмитивные развлечения для примитивных умов, – подумал Сайрик, но ответил ухмылкой и дружеским смехом. Вскоре Келемвор поехал вперед, а Сайрик остановился, чтобы проверить веревки, державшие лошадей с припасами привязанными к его жеребцу. Спустя некоторое время, Сайрик перевел русло своих мыслей в другую, более приятную сторону, и начал изучать нежные, привлекательные ноги Миднайт, прилипшие к бокам ее лошади, чуть впереди него. Вновь и вновь он ловил ее прекрасные черты, которые изредка перекашивала очередная болезненная гримаса. Адон, ехавший рядом с чародейкой, обрушил на нее постоянный, приводящий ее в замешательство, поток комплиментов.

Сайрику было интересно – неужели жрец пытался соблазнить Миднайт своими словами. Было не похоже. Вместо этого Адон, казалось, предпочитал надоедать постоянными разговорами, даже если он был единственным участником беседы, лишь бы разогнать тишину стоявшую в воздухе. Сайрик решил, что возможно Адон просто не желал оставаться наедине со своими гнетущими мыслями.

Похоже, что Миднайт пришла к такому же выводу. Она чувствовала, что Адона что-то беспокоит, но она не могла сочувствовать человеку, не желающему рассказать о причине своих тревог. Что еще хуже, наступило время, которое она использовала для восстановления своей энергии и медитации, но ее неожиданный собеседник никак не давал ей ни минутки покоя.

Когда ее терпение подошло к концу, Миднайт попыталась изобразить на лице свое желание остаться одной. Когда это не сработало, она напрямую обратилась к жрецу.

“Поди прочь, Адон! Оставь меня в покое!”

Но даже и это не освободило ее из паутины нескончаемого потока комплиментов Адона.

“Истинная богиня!” – воскрикнул Адон.

“Знаешь, ты можешь продолжать воздавать мне похвалы, не напрягая свои легкие”.

“И скромная!”

Миднайт посмотрела на небо. “Мистра спаси меня!”

“Ах, я наслаждаюсь красотой той, рядом с которой меркнет даже самое сильное пламя…”

Наконец она посмотрела назад и сказала Келемвору, – “Могу я убить этого человека?”

Келемвор покачал головой, явно наслаждаясь зрелищем. К нему подъехала Кайтлан. Похоже, что она не находила ничего забавного в очевидных разногласиях в отряде; во всяком случае, эта сценка заставляла ее нервничать.

“Не стоит беспокоиться”, – сказал Келемвор девочке. “Поверь мне”.

Кайтлан медленно кивнула, не отводя взгляда от темноволосой чародейки и жреца.

“Ах, со вспыльчивым характером, достойным ее пылающего сердца!” – сказал Адон.

“Часть твоих внутренностей запылает, если ты не перестанешь приставать ко мне!” – закричала Миднайт.

Это продолжалось до тех пор пока на небе не сгустились штормовые тучи и землю не скрыла мгла. Внезапно небо разрезал могучий рев, и на героев обрушился летний ливень.

Адон продолжал свое жужжание, изредка останавливаясь, чтобы выплюнуть дождевую воду изо рта, но раскаты бури приглушали его голос, пока они наконец не превратились в надоедливое бормотание, потонувшее в потоках дождя.

Миднайт откинула голову. Мягкая ласка дождя расслабила чародейку, и несмотря на усиливавшийся шторм, Миднайт закрыла свои глаза и полностью отдалась успокаивающим потокам ливня. Она улыбнулась, представив себе сильные, крепкие руки массирующие ее виски, шею и плечи. Она представила руки Келемвора; они казались достаточно сильными, чтобы вырвать дерево с корнями, и в тоже время достаточно нежными, чтобы смахнуть слезу ребенку. Лошадь Миднайт рванула вперед и чародейка стряхнула с себя мимолетное наваждение.

“Я отослал Адона назад, чтобы он убедил Сайрика встать на путь Сан”, – сказал ухмыльнувшись Келемвор, несмотря на его очевидное раздражение от бушующей непогоды. Его длинные черные волосы прилипли к лицу, и редкие седые волоски заставляли его выглядеть так, словно он носил мех скунса, который умер от страха. Миднайт почувствовала, что ее долг был сказать ему об этом. В этот момент он склонил свою голову, проклянув дождь, мешавший ему говорить.

“Мы не обсудили…” Он замолчал и выплюнул воду, скопившуюся у него во рту. “Распределение обязанностей”.

Миднайт кивнула.

“Ты, как женщина, будешь занята приготовлением еды и другими делами по хозяйству”.

Конь Миднайт вздрогнул, когда его хозяйка резко осадила его в бока и схватила за шею.

“Как женщина?” – сказала Миднайт, воздержавшись от заклинания которое она заучила этим утром, оно должно было превратить надменного осла рядом с ней в более подходящий для него вид. Затем она вспомнила, когда она последний раз готовила еду для целого отряда. Единственному жрецу, не принимавшему участия в трапезе, пришлось использовать все свои целебные заклинания, чтобы откачать ее непреднамеренных жертв.

“Кайтлан может помочь тебе. Мы разделим мужскую работу между собой”.

Миднайт вздрогнула, направила свой взгляд вперед, и выдавила простое, – “Угу”.

“Отлично!” – сказал Келемвор, и хлопнул лошадь Миднайт. Жеребец слегка повернул свою голову, и игнорировал удар, который подразумевал заставить его перейти с галопа на безумную скорость. Миднайт ослабила хватку и расслабилась.

Келемвор вернулся назад, чтобы поговорить с остальными, и Миднайт мучительно пыталась вспомнить, почему для нее так было важно отправиться в путешествие вместе с этим человеком.

Неосознано ее пальцы сомкнулись на кулоне и она начала гладить его. Внезапно она заметила какой эффект производил дождь на ландашафт, окружающий их.

В одних местах земля проседала вниз, в других выпучивалась на поверхность. Кое-где появились трещины. В других местах, вскормленные странным дождем, клочки травы росли с невероятной быстротой.

Внезапно размякшая земля потемнела и обуглилась, давно мертвые деревья начали шевелиться и расти, их почерневшие сучья тянулись к небу, словно моля о прекращении этого кошмара. Целые армии червей вылезали из дрожащих ветвей, вырастая до невероятных размеров, прежде чем лопнуть и превратиться в кроваво-красные яблоки. Небольшие черные жуки бегали вокруг фруктов, затем превращались в крошечные черные глаза, которые яростно моргали, взирая на падающий дождь.

Прекрасные молодые деревца расли корнями вверх, к небу, их наиболее хрупкие верхние ветви каким-то чудом выдерживали невероятный вес ствола с корнями. Деревья были укутаны прекрасными зелеными листьями и прозрачными розовыми и золотыми фруктами. На их вершинах, паутина из янтарных корней вздымалась высоко в воздух и сплеталась с соседними растениями. И наконец, когда кроны гниющих деревьев вздымались высоко вверх и сплетались в общую сеть, их черные сучья смешивались с янтарными кореньями.

Несколько мгновений назад ничего этого не было, а теперь на земле рос пышный лес, наполненный чудесами и тайнами. Над дорогой, сеть из корней образовала навес, который вздымался высоко в небо, которое теперь было красного цвета, и его можно было различить теперь лишь через маленькие просветы в гигантской паутине из корней и сучьев, сквозь которые на героев продолжал лить дождь.

Путешествие через новый лес, даже по дороге, было медленным. Вскоре и сама дорога оказалась прегражденной деревьями, и героям пришлось спешиться и идти пешком сквозь запутанные клубки древесных корней на земле.

“У меня такое чувство, что мы окончательно заблудились”, – пробормотал Сайрик, продираясь сквозь очередную преграду.

“Невозможно”, – мрачно ответил Келемвор. “Тут только одна дорога, и она ведет к Замку Килгрейв”.

“Но мы могли давным-давно свернуть с дороги, Кел”, – сказала Миднайт, остановившись, чтобы помочь своей лошади перелезть через сук и вывести ее на открытую поляну.

“Мы скорее всего уже несколько часов бродим по кругу”, – заныл Адон.

Лес, до этого хранивший гробовую тишину, внезапно ожил. Зажужжали насекомые, переговариваясь на своем секретном языке. Шелест крыльев, слился с топотом вновь выросших лапок у насекомых, которые высовывались из коконов и делали свои первые, медленные шажки.

Но герои ничего не могли видеть в усилившейся темноте леса. И сквозь крошечные проблески в древесном навесе, Миднайт различила как кроваво-красное небо стало черным. В тот же миг дождь стих.

Поводья, удерживавшие лошадей, натянулись, когда испуганные животные попытались вырваться на свободу, оттолкнув Сайрика и его охваченную паникой лошадь. Затем привязь разорвалась, и животные поскакали прочь от отряда, все дальше исчезая в темноте леса. Сайрик выдавил проклятье и бросился за ближайшей лошадью.

“Оставь их!” – крикнул Келемвор. Шум усилился вновь, и Сайрик присодинился к остальным на полянке. Герои наблюдали, как темнеет лес и звуки движения в деревьях становятся все ближе и ближе.

Внезапно, дикое ржание убежавших лошадей разрезало воздух. Келемвор вытащил свой меч и приблизился к Миднайт. “Старая уловка с засадой”, – сказал он. Шум вокруг них усиливался, пока не превратился в постоянный гул. “Передаваемая множествами поколений воинов…”

Сайрик нашел свой плащ перемещения в одной из сумок лошади и поспешно набросил его на свои плечи. Его силуэт замерцал, и несколько двойников Сайрика появилось вокруг него – некоторые впереди, некоторые сзади, делая различные телодвижения, пока наконец стало невозможно распознать кто из них был настоящим Сайриком. Каждый из них казался удивленным эффектом плаща, удивленным и удовлетворенным.

Келемвора также потряс эффект от плаща. “Сайрик! Что происходит?”

“Я не знаю! Плащ никогда прежде не вытворял ничего подобного!” Среди деревьев, рядом и далеко в лесу, теперь отчетливо можно было раличить пятнышки света, вспышки серебряного и желтого. По мере того, как огоньки усиливались и нарастал звук, Миднайт догадалась об их истинной природе.

Голодные глаза.

Клацающие пасти.

Корни и стебли над героями вздрогнули. Земля под ними начала кровоточить, И Адон заметил, как огромные колонии огненных муравьев полезли из ран. Он закричал, нечаянно наступив в кучу вновь выползших муравьев, которые тотчас побежали вверх по его ноге. Он стал давить насекомых и их раздувшиеся тела словно перезревшие сливы лопались под его ударами.

Рядом с Сайриком раскрылся древесный ствол и из него выскочило склизкое, шатающееся тело белолицего, омерзительного создания, обнаженного и покрытого черными венами, которые пульсировали и ползали по телу во всех направлениях. Конечности существа болтались вперед и назад, и воздух наполнил тошнотворный звук костей, ломающихся и вылезающих из плоти.

“Отпустите лошадей!” – закричал Келемвор, и герои отпустили поводья. Будучи прекрасно тренированными и готовыми к опасностям, животные не убежали далеко от своих хозяев.

Создание перед Сайриком засмеялось, и его глаза провалились в череп, появившись вновь уже на конце языка. Затем оно проглотило их вновь, и на этот раз они вылезли из его бледной груди. Создание двинулось вперед на Сайрика, оторвав свою собственную руку, чтобы использовать ее как оружие, когтеподобные пальцы сжимались и расжимались от нетерпения.

У Сайрика осталось времени только на то, чтобы отметить, что создание не истекало кровью из своих пустых глазниц, прежде чем оно ударило по одной из его призрачных фигур. Вор увернулся и использовал свой ручной топор, чтобы рубануть создание.

Келемвор, стоя рядом с Миднайт, Кайтлан, и Адоном, наблюдал как белокожее существо атакует Сайрика. Затем он услышал низкое рычание и повернулся, оказавшись лицом к лицу с двумя желтыми псами, у каждого из которых было три головы и восемь паукообразных ног. Псы разделились и перешли в наступление. “Адон! Миднайт! Спина к спине. Мы должны защитить Кайтлан!” Жрец и чародейка тот же час отреагировали, образовав с Келемвором треугльник с Кайтлан в центре. “Кайтлан, пригнись к земле, обхвати колени руками и уткнись в них лицом. Не смотри по сторонам. Будь готова бежать, если мы падем”.

Кайтлан без вопросов сделала как ей и было сказано. Со своего места, пригнувшись к земле, глядя между сапог Келемвора, в лесу на увидела еще больше псов – некоторые просто ждали, другие атаковали белокожих существ. Один из паукообразных псов, пригнувшись к земле, двигался прямо на Кайтлан. Она сожмурила глаза и склонив голову, вознесла молитвы своей госпоже, прося об их спасении.

Миднайт приготовилась произнести защитное заклинание и также вознесла молитву, чтобы оно не исказилось. Магические снаряды могли не остановить тварей, а использовать что-либо более могущественное, как например огненный шар Миднайт не смела, опасаясь, что он может отразиться и убить ее друзей. Поэтому она попыталась вызвать декастейв – магический посох – использовав для заклинания упавшую ветку.

Чародейка закончила свое заклинание как раз в тот момент, когда первый из псов прыгнул на нее.

Ничего.

На какой-то миг Миднайт почувствовала зловонное дыхание средней головы создания, и три пасти распахнулись чтобы разорвать ее плоть. В этот момент Адон бросился на пса, сбив его прежде, чем он смог добраться до Миднайт. Адон и паукообразная тварь упали на землю – пес попал в грязную яму, яростно барахтая ногами в попытке освободиться.

Адон посмотрел вверх и закричал, – “Миднайт, Кайтлан, в сторону!”

Второй пес бросился на Келемвора. Он низко пригнулся и пропорол живот, пролетающему мимо него животному. Миднайт схватила Кайтлан и отскочила в сторону с того места, на которое приземлился Келемвор, примятый весом пса.

Келемвор вскочил, вытаскивая меч из тела пса. Пока он это делал, то успел отметить, что вторая тварь похоже сильно завязла в луже грязи. Воин подошел к твари и перерубил ее, покончив тем самым с ее страданиями и опасностью, исходившей от нее. Прежде, чем умереть создание хныкнуло еще раз и погрузилось в слякоть.

У края поляны бродило еще больше паукообразных псов, но наученные горьким опытом своих сотоварищей, обретших смерть от меча Келемвора, они занимали себя тем, что атаковали белокожих существ, вылезавших из мертвых деревьев.

“Адон, быстрее. Помоги Сайрику!” – закричал Келемвор, когда еще одно белокожее создание двинулось в сторону вора.

Миднайт зашипела, – “Если у тебя есть пара трюков в запасе, Кел, то думаю, сейчас самое время использовать их!”

“Никогда не проси о том, что я не смогу дать”, – проревел воин и мотнув головой, бросился к трем белкожим созданиям, избежавших челюстей псов. Кайтлан стояла между Келемвором и Миднайт. Келемвор знал, что лучшее, на что они могли надеяться, было держать созданий подальше от девочки, как можно дольше.

В нескольких футах от них, Адон пробирался через море из частей человеческого тела, лежавших в куче, вокруг Сайрика, сражающегося с очередной белокожей тварью. Она заметила Адона, открутила свою собственную голову и бросила в юного жреца. Голова, с открытой челюстью летела в Адона, он увернулся от нее, сделав шаг в сторону. В следующий миг он взмахнув молотом, избавил Сайрика от когтистой руки, пытавшейся схватить его за глотку.

Рука лопнула от удара, и Адон резко повернулся, услышав внезапный шипящий звук у своего уха. Отделенная голова застыла в воздухе рядом со жрецом, на ее лице сияла улыбка, обнажающая ряд острых зубов.

“Это не люди”, – закричал Сайрик. “Они даже не живые, по-крайне мере не так, как мы думали об этом. Это разновидность растений, принявших облик людей!”

Голова застывшая рядом с Адоном издала странный звук, похожий на смех.

Адон медленно попятился назад, не сводя при этом взгляда с головы, и занес свой молот. Голова бросилась на жреца, но он ударил ее прежде, чем она успела долететь до него. Громко застонав, она упала на землю.

Спустя мгновение, после того, как он уложил голову, Адон заметил что все три гуманоида посмевших напасть на Келемвора лежали на земле грудой копошащихся, безжизненных кусочков. Но к Келемвору и Миднайт приближалась еще одна группа созданий, а позади, из леса, выползала еще дюжина подобных тварей.

Миднайт приказала своим друзьям встать у нее за спиной и попыталась вновь произнести заклинание. Она начала раскачиваться и слова ее заклинания перекрыли невнятное бормотание приближающихся созданий. Внезапно раздалась ослепительная вспышка и из ее рук вылетел залп бело-голубых зарядов, ударив по всем гуманоидам в поле зрения. Поток магии казался бесконечным, и даже Миднайт казалась удивленной эффектом своего заклинания. Стрелы магического света пронзили созданий словно кинжалы, и монстры точас прекратили свою атаку.

Затем эти мерзкие твари начали извиваться. Они смотрели на небо, потом на себя, и затем стали падать, один за одним, их плоть теряла свой человеческий вид и обнажалась их истинная природа. Из их тел вылезали корни, вползали в землю, и мгновение спустя, все что осталось от созданий – лишь сплетение черных и белых побегов.

Миднайт посмотрела на свой кулон и заметила несколько крошечных молний игравших на его поверхности, которые тут же исчезли. Она почувстовала себя уставшей.

Когда их жертвы оказались уничтожены, паукообразные псы начали вылезать из леса и подступать к героям. Здесь было больше созданий, чем Келемвор мог представить себе – на поляну вышло минимум двенадцать тварей.

Внезапно, нечто странное привлекло взгляд Миднайт – неясное движение силуэта размером и очертаниями с всадника на лошади. Затем молниеносный всадник оказался рядом с ними, кружа вокруг отряда с невероятной скоростью. Миднайт ощущала себя словно в центре водоворота. Внезапно раздалась яркая желтая вспышка, и она поняла что всадником был Адон. Но как он делал это?

Миднайт оторвалась от своих раздумий и посмотрела на Адона, который вырвался из защитного круга, который он создал вокруг героев и бросился на паукообразных псов. Он проскакал сквозь псов, его боевой молот срубал опешивших созданий словно серп пшеницу, и через несколько секунд паукообразные псы предпочли вернуться обратно в лес.

Но даже когда угроза миновала, Адон и его лошадь продолжали двигаться с невероятной скоростью, пока не исчезли в лесу. Было очевидно, что Адон потерял контроль над магией, которую он применил.

“Во имя Мистры, ты все же загонишь меня в гроб”, – воскликнула Миднайт, бросившись вслед за жрецом.

С неба начал литься ледяной дождь и лавируя между деревьями, Миднайт чувствовала как капли стекают по ее лицу, а в спину дует порывистый ветер.

Адон с безумно колотящимся сердцем после дикой скачки, понял что его легкие не могут вдохнуть воздух и он потерял свой контроль за лошадью. Он дал животному немного снадобья скорости, единственный предмет, который он смог утаить при тщательном обследовании Келемвором всех предметов каждого из участников отряда. Адон знал, что нехорошо утаивать такие вещи, но он также знал, что снадобье было даром богини Сан, и лишь ее мудрость направит его руку, когда нужно будет использовать его.

Тем не менее, когда паукообразные псы приготовились к нападению, и Адон не получил знака от своей богини, он испугался и взял дело в свои руки. Он напоил лошадь снадобьем, но прежде чем он сам успел сделать хоть один глоток, животное пришло в движение. Затем маленький флакончик вылетел из его рук.

Теперь, когда из-за безумной скорости он не мог вдохнуть и был почти без сознания, Адону явилось видение – прекрасное женское лицо, образовавшееся из пятен света, мелькавших вокруг него. Женщина протянула свои руки и коснулась его лица, словно даруя ему уверенность в своих силах, которые он должен потратить на открытие новых чудес Сан.

“Он ранен не очень серьезно”, – сказала Миднайт.

Адон моргнул, и иллюзия движения начала исчезать. “Я принял тебя за Сан”, – сказал он.

“Он выглядит сбитым с толку”, – сказал Келемвор.

“Да”, – сказал Сайрик. “Но разве в этом есть что-то новое?”

Внезапно образы прояснились, и Адон обнаружил лица своих друзей, напряженно вглядывающихся в него. Вокруг был лес, хотя Адон был уверен, что на пути к замку лежали только равнины. Сквозь кроны деревьев, некоторые из которых выглядели довольно странно, просвечивались крошечные красные вспышки.

“Миднайт, ты…ты, спасла меня!” – пораженно воскликнул Адон, на его лице расплылась довольная улыбка.

“Ты упал с лошади”, – сказала Миднайт. Седло Адона и его припасы лежали на дороге рядом с ним. Миднайт осмотрела седло и заключила, что его ремни попросту не выдержали бешеной скачки и разорвались.

Внезапно жрец пришел в ужас. “Мое лицо! Оно не…”

“Не повреждено”, – устало сказал Сайрик. “Такое же как и всегда. Теперь объясни нам, что это было”.

“Я не понимаю…”, – сказал Адон, стараясь выглядеть как можно более невинно.

“Ты мчался словно ветер, Адон. Ты казался не больше чем пятном, когда скакал на лошади”, – сказал Келемвор. “Я думал, что это твоя магия подвела тебя…”

“Ну, я бы не назвал это так”, – сказал Адон.

“Мне не важно, как ты назовешь это. Что ты скрыл от нас?”

Миднайт наклонилась и помогла жрецу подняться на ноги. “Не будь глупцом, Келемвор”, – сказала она. “Это очевидно, что он не может объяснить что случилось, и никто не сможет объяснить, те безумства которые творятся в Королевствах с тех пор как боги спустились с небес”.

Келемвор покачал головой. “Тогда в путь?”

Адон благодарно кивнул и все, за исключением Миднайт вернулись к лошадям. “Это была ошибка, Адон”. Миднайт говорила еле слышным шепотом. Жрец попытался заговорить, но Миднайт перебила его. “Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять. У тебя еще есть снадобья?”

Адон склонил свою голову. “У меня было одно. Теперь его нет”.

Миднайт нахмурилась. “Еще какие-нибудь сюрпризы?”

Адон встревожился. “Нет, Миднайт! Клянусь самой Сан!”

“Использование магии может отослать тебя к Сан быстрее, чем ты сам того желаешь, Адон. Точнее, ты мог убить нас всех”.

“Пожалуйста, не говори Келемвору. Он живьем сдерет с меня кожу!” – прошептал Адон.

Миднайт улыбнулась. “Мы не можем допустить этого”, – сказала Миднайт и пошла к своей лошади.

“Конечно, нет”, – сказал Адон. Он наклонился и начал собирать свои вещи.

“Пойдем”, – сказала Кайтлан жрецу. “Мы должны отправляться в путь незамедлительно!”

“Но мы же заблудились!” – воскликнул Адон.

Внезапно, словно в ответ на слова жреца, деревья начали сморщиваться и исчезать. Через несколько секунд дорога вновь была свободна и дождь прекратился.

“Хвала Сан!” – сказал жрец и бросился к остальным.

Так как его лошадь исчезла, то Адону пришлось ехать вместе с Келемвором. Сначала он хотел было ехать с Миднайт, чтобы у них была возможность продолжить их беседу, но Миднайт подозрительно посмотрела на него и Адону пришлось отказаться от этой идеи. Вместо этого с чародейкой поехала Кайтлан. Так как обе лошади с припасами погибли, то отряд вынужден был распределить уцелевшие припасы между оставшимися лошадьми.

Миднайт вела свою лошадь под уздцы, пока они не отошли от места схватки на милю. Некогда живой лес превратился в груды гниющего мусора. Миднайт предположила, что к утру от леса останется лишь пыль и сухая земля, как и было до их появления.

Герои разбили лагерь под звездами, и наскоро перекусив, устроились на ночлег. Здесь не было никаких споров.

Хотя он не думал поворачивать назад, было ясно, что Сайрика волнуют те странные события, с которыми они сталкивались весь день. Однако, вместо того, чтобы поговорить о схватке, вор собрал все свои одеяла и пошел спать сразу после еды.

Прежде чем лечь спать, Келемвор наблюдал как Кайтлан сидит в одиночестве, вглядываясь в горизонт. Девочка почти не разговривала после нападения в лесу, и Келемвору оставалось лишь гадать, что сейчас видит она, что не доступно его взору. Иногда Кайтлан казалась лишь испуганным ребенком, но временами ее ум и решимость напоминали проверенного в боях полководца. Эти противоречия сбивали с толку.

Сам Келемвор всегда отвергал брать бразды правления в свои руки. Он испытывал неудобство, если ему приходилось отвечать за кого-то еще кроме себя. Тогда почему он согласился на это путешествие с верой, что он единственный человек, который может возглавить этот поход? Келемвор говорил себе, что он пошел на это из-за скуки, именно она заставила его принять это дело и покинуть Арабель. Он нуждался в приключении. Он должен был оставить размеренную, цивилизованную жизнь в городе позади себя. Но была и другая причина.

Она может вылечить тебя, Келемвор.

Воин знал, что лучше всего было вцепиться в призрачную надежду, чем принять реальность и обнаружить себя наполненным отчаянием. Он мог только надеяться, что Кайтлан сказала правду.

Мысли Келемвора еще долго блуждали в этом русле, пока он наконец не погрузился в глубокую дрему и ему не привиделся сон об охоте.

Миднайт первой встала на стражу, ее чувства были слишком встревожены, слишком напряжены, чтобы позволить ей заснуть или даже расслабиться.

Пока она сидела, вслушиваясь в звуки ночи, чародейка размышляла над странным поведением Келемвора во время схватки. Во время ужина, воин настоял, чтобы все помогали в приготовлении пищи. После еды, он настоял, чтобы все закопали мусор, чтобы не привлекать падальщиков. Теперь он казался уже совсем не тем человеком, которого она встретила в одной из таверен Арабеля.

Возможно воин осознал, что Миднайт была действительно ценным человеком в отряде, и чувствовал вину за то, что принял ее лишь как последний шанс, заполучить мага в отряд. К тому же была одна вещь, которая объединяла его и Миднайт – необузданный характер, который говорил об их приверженности к кочевому образу жизни и приключениям.

Миднайт порвела следующие четыре часа борясь со своими чувствами к воину и вопросами, касающимися кулона, который врос в ее плоть. Так ее мысли блуждали по кругу часами, пока Адон не пришел сменить ее на посту.

Жрец посмотрел на Миднайт, которая немедленно заснула мертвецким сном, и позавидовал ей. И все же, несмотря на трудности и ужасы, с которыми ему пришлось столкнуться сегодня, несмотря на мерзость воздуха, доносившего до него запах мертвых земель, он знал, что все могло быть еще хуже. В конце концов он был в компании отважных друзей, и он был свободен. Ему уже не грозила опасность быть заключенным в тюрьму в Арабеле или унижение, которое он испытал бы, если Мирмин Лхал отправилась бы напрямую к его наставникам в Храме Сан.

Нет, теперь он был свободен, и был достоен этого.

С другой стороны, всего одна шелковая подушка пришлась бы кстати.

Спальные покои Мирмин Лхал были искусно украшены, их венчал куполообразный потолок, сделаный ярусами сходящихся кругов, которые вились к центру. Прямо посреди комнаты стояло роскошное круглое ложе, в двенадцать футов в диаметре, украшенное красными шелковыми простынями и дюжиной мягких золоченых подушек. В большом числе имелись произведения искусства; некоторые завораживали, другие были просто прекрасны.

Но самое изящное произведение искусства, саму Мирмин, можно было увидеть лишь через черные занавеси, постоянно поддерживаемые лучшими иллюзионистами города, что позволяло ей наблюдать за любым местом, лишь легким движением мысли.

Мирмин поднялась из своей обширной ванны, сделаной из прекрасной кости чужеземными мастерами из далекого Шу Люнга, и сохранявшей тепло благодаря постоянной подаче горячей воды. Самые экзотичные масла и зачарованые специи очищали ее кожу, доставляя ей удовольствие, на которое не способен даже самый пылкий любовник. Она ненавидела оканчивать приемы ванны, но она знала, что нельзя позволить себе заснуть – если только она не хочет стать на утро настолько вялой, что придется отложить все дела на неделю, прежде чем не пройдет эффект и она вновь сможет ясно мыслить.

Мирмин взяла в руки полупрозрачный лазурный халат, мерцающий крошечными звездочками. Она набросила его, и он тут же высушил ее кожу и сделал ей самую величественную и прекрасную прическу.

Халат был подарком могущественного и влюбчивого мага, который посетил город год назад. И хотя магический халат был проверен ее придворными магами, Мирмин боялась, что непредсказуемость магии сделает опасным его использование, и она пообещала себе обходиться без него. Конечно же, она обещала себе это почти каждую неделю.

Если халат убьет меня, – думала Мирмин, – я хотя бы буду прилично выглядеть перед жрецами.

Внезапно она подумала об Адоне, и ее разобрал приступ смеха. Бедняга должно быть сбился с ног, прячась по самым темным уголкам, опасаясь за свою жизнь. Конечно же ему не угрожала настоящая опасность, но Мирмин не могла упустить возможности подставить подножку-другую заносчивому жрецу; по правде говоря она с радостью использовала эту возможность, чтобы вспомнить свой бывший талант обманщицы. Она вздохнула и растянулась на кровати.

Она хотела было позвать пажа, когда она заметила нечто странное – рубины из ее золотого потира пропали. Мирмин поднялась с кровати, ее воинский инстинкт, притупился за годы правления, и она не успела отскочить от человека в черном, бросившего ее обратно на ложе. Она почувствовала вес человека на себе, и руку, прикрывшую ее рот.

“Спокойно, миледи. Я не желаю причинить вам вреда”, – сказал человек низким хриплым голосом. Мирмин сопротивлялась все яростнее. “Я принес вам весточку о заговоре”.

Мирмин прекратила сопротивляться, и почувствовала как ослабла хватка ее противника. “Как ты попал сюда?” – пробормотала она в руку человека.

“У всех нас есть свои секреты”, – сказал он. “Я думаю, не стоит раскрывать их”.

“Ты – ты имеешь в виду…заговор”, – сказала она, ее дыхание участилось вместе с образами всплывшими в ее разуме. Она подумала, не стоит ли ей начать плакать, но потом решила, что не стоит.

“Негодяй Кнайтбридж все еще на коне”.

Глаза Мирмин сузились.

“Но ты знаешь это. А если я скажу, что все три агента, которых Эвон Стралана использовал для этого дела, бежали? Келемвор, Адон и бывший вор Сайрик переодевшись, покинули город в компании двух незнакомок до полудня”.

“Разве не эти трое упустили Кнайтбриджа? Подумайте над этим, миледи. Это все что я хотел сказать”.

Когда Марек попытался подняться, Мирмин откатилась влево, словно собираясь закрыть свое лицо ладонями, и вместо этого схватилась за край кровати и обоими ногами ударила незнакомца в живот. По крику и хрусту, который она услышала, она предположила, что попала ему по ребрам.

“О боги!” – закричал вор, а Мирмин, попытавшись развить свой успех, ударила его в горло. Однако он распознав ее технику схватил за руку, но тут же понял свою ошибку, она ударила его по колену, вырвав второй крик боли с его губ и заставив его освободить ее руку, прежде чем он выдернет ее у него из плеча. Все это время Мирмин пронзительно кричала, так что Марек не удивился, когда двери в ее спальню вылетели и в них ворвалась целая ватага стражников.

Сперва Марек раздумывал – атаковать стражников или бежать. Но когда он подумал, как легко ему будет сбежать из жалких подземелий Арабеля, он поднял свои руки и сдался.

“Получите некоторые ответы от этого пса”, – сказала Мирмин, замечая взгляды, которые притягивало ее почти обнаженное тело. “Ну? Вы что оглохли? Шевелитесь!”

Она остановила одного из людей. “И известите министра обороны, что я незамедлительно хочу видеть его в комнате для совещаний!” Она посмотрела на свой разорванный халат. “Когда я приведу себя в более подходящий вид”.

“Я же говорил, что ты не пожалеешь, что стал стражником”, – сказал один стражник другому, пока они тащили Марека прочь. Мирмин подождала, пока она вновь не осталась в своих покоях одна, и затем вспомнив слова стража, довольно улыбнулась. Но улыбка тотчас исчезла с ее лица, когда она подумала о троице, которая возможно предала ее, и мероприятиях, которые нужно будет провести, если это действительно было так.

Полчаса спустя, в комнате для совещаний, Мирмин расказала все что ей довелось услышать, Эвону Стралане, худому, темноволосому человеку с мертвенно-бледным цветом лица. Стралана серьезно покачал головой.

“Тогда я боюсь, что этот червь, Гельзундут, сказал правду”, – сказал Стралана.

“Ты знал об этом?” – воскрикнула Мирмин.

“Этим утром, один из наших людей получил улики, необходимые для ареста Гельзундута”.

“Продолжай”.

Стралана перевел дыхание. “Прошлой ночью, к Гельзундуту пришел Адон и заплатил ему за фальшивые удостоверения личности для людей, имена которых звучали как Келемвор и Сайрик. Также он приобрел фальшивый пропуск. Гельзундут знал с кем имеет дело и с радостью на все согласился”.

“На первом допросе Гельзундут намекнул, что может объявить о коррумпированности среди стражи. Гельзундут думал, что он может обменять эту информацию на свою свободу или на меньший срок. Заняло несколько часов прежде, чем эта свинья раскололась и все рассказала”.

Мирмин посмотрела на хрупкое пламя одинокой свечи, горевшей перед Страланой. Когда она подняла свой взгляд, в нем плясала необузданая ярость.

“Я желаю знать, кто охранял ворота, когда Келемвор и остальные покинули Арабель. Я хочу, чтобы их привели сюда и допросили. Мы обсудим их наказание, как только выясним через какие ворота беглецы покинули город”.

Стралана кивнул. “Да, миледи”.

Руки Мирмин сжались в кулаки, так что побелели костяшки. Она с трудом расслабила их и произнесла, – “Затем мы разберемся с Келемвором и его шайкой”.

Сайрик наблюдал за прекрасным светло-розовым предрассветным небом. Чистые белые облака, плывшие на горизонте, были подернуты нежными полосами желтого света. Однако, вскоре вор почувствовал как сильное тепло согревает его шею. Он обернулся, и заметил второе восходящее солнце, которое было точной копией первого.

На севере и на юге, другие солнца восходили с заметной скоростью. Иллюзия это была или нет, но она сбивала с толку. Невыносимая жара от слепящих светил иссушила небольшие лужи с грязью на дороге, заставив землю дымиться, источая мерзкий запах. Сайрик разбудил остальных, прежде жара стала невыносимой.

Келемвор, все еще не пришедший в себя после плохого сна, отправился на поиски их единственной палатки, но тут же выругался, вспомнив, что она была потеряна вчера. Он приказал остальным достать плащи и одеяла и накрыться ими, так как плоская земля вокруг героев не могла предложить им никакого укрытия.

“Миднайт!” – позвал Келемвор. “Если у тебя есть какие-нибудь заклинания, чтобы помочь нам, то сейчас самое время!”

Миднайт проигнорировала саркастические нотки в голосе Келемвора.

“Соберитесь все вместе!” – закричала Миднайт. “Не забудьте лошадей. Потом вылейте всю нашу воду в одну емкость”.

Просьба Миднайт была выполнена, и когда темноволосая чародейка произнесла простое заклинание, чтобы увлажнить местность, воздух наполнил густой туман. Второе заклинание охладило их воду, чтобы она не испарилась от жары. Одеяла помогли путешественникам ослабить жару, исходившую от солнц. Миднайт была благодарна, что ее заклинания не исказились. Она вновь увидела как на поверхности ее кулона играют маленькие молнии, и почувствовала холод, даже в нестерпимом зное от восходящих солнц.

В темноте под покрывалом, Адон вспомнил простое заклинание, которое как он знал, должно было помочь ему перенести эффект жары без последствий. Он желал, чтобы он мог помолиться для заклинания, но он знал, что это бесполезно. До и после своего дежурства, он молился Сан и пробовал заклинания, но его попытки провалились, как и все те, что он пробовал со времени Прибытия.

Миднайт видела солнца, даже сквозь ткань ее плаща. Она очарованно смотрела, как они сошлись в один слепящий ряд прямо над их головами. Затем они соединились и жара почти незамедлительно спала, установившись на обычном уровне. Было похоже что кризис миновал.

Однако жара произвела свой эффект на путешественников, и даже когда они готовились тронуться в путь, разгорелся спор, какое из светил было настоящим, и в какую сторону надлежит держать путь. В конце концов они положились на инстинкты Сайрика и все вернулось на свои места.

Спустя некоторое время равнина на востоке уступила место холмам, покрытым буйной растительностью, а вдалеке нависли верхушки Перевала Гноллей. Герои покинули главную дорогу и были приятно удивлены, обнаружив развалины колоннады, окружающей водоем со свежей водой. Адон испробовал воду и счел ее кристально чистой. Они с жадностью напились воды и пополнили свои фляги.

В голову друзьям только пришла идея о том, чтобы омыть свои потные тела, как Адон, нисколько не стесняясь, начал раздеваться.

“Адон!” – закричал Келемвор, и жрец замер на месте, балансируя на одной ноге, схватившись за ботинок. “Здесь женщины и дети!”

Адон едва не упав, опустил ногу. “Ой, простите”.

Миднайт покачала головой. Идея о том, чтобы помыться и освежить себя перед последним отрезком пути, была довольно заманчива, но все же все остальное следовало делать сообща, не разбивая команды.

“Если вы хотите помыться, тогда я заберу Кайтлан и буду ждать вас на другом конце водоема – мы отвернемся”, – сказала чародейка.

“Тогда мы потом поменяемся”, – сказал Келемвор, стаскивая с себя рубашку.

“Да, исключая то, что вы будете ждать за следующим холмом, прежде чем мы войдем в воду”, – Миднайт взяла Кайтлан за руку и повела ее прочь.

Как только Миднайт и Кайтлан оказались на другом конце колоннады, Адон полностью сбросил свою одежду и аккуратно сложив ее, бросился в прозрачную воду. Он начал брызгаться и кричать, словно дитя, а Келемвор наблюдавший за ним засмеялся, – “Ну, мальчишка!” и также сбросил свою одежду. Даже Сайрик вошел в водоем, хотя по сравнению с остальными он выглядел слегка смущенным.

Миднайт была удивлена молчанием Кайтлан, пока они ждали, когда искупаются мужчины. Ей нравилось болтать с девочкой, но даже когда она попыталась переброситься с ней парой словечек, Кайтлан все также молчала, вглядываясь в горизонт.

“Миднайт!”

Не поворачиваясь, Миднайт ответила, – “Да, Келемвор?”

“Я должен сказать тебе что-то”.

Миднайт нахмурилась, заметив игривые нотки в голосе Келемвора. “Это может подождать”.

“Я могу забыть”, – сказал Келемвор. “Не волнуйся, мы в воде”.

Миднайт пожала плечами и посмотрела на Кайтлан. “Жди здесь”, – сказала она. Кайтлан кивнула.

Миднайт обернулась и обнаружила Келемвора в воде, рядом с собой. Адон и Сайрик оставались на другом конце водоема.

Случайные представления Миднайт о телосложении Келемвора оказались близки к истине – образ мокрого, блестящего тела Келемвора вызвал у Миднайт непроизвольный трепет. Она не могла вспомнить, когда руки подобные этим, трогали ее последний раз. Келемвор, подплыв ближе, вырвал Миднайт из потока ее мыслей окатив водой, игриво зазывая ее присоединиться к нему.

“Тебе бы хотелось этого, да?” – сказала Миднайт, скрестив руки на груди.

“Да”, – сказал Келемвор с озорным, мальчишеским блеском в глазах.

“Вот почему моя одежда останется на мне, пока вы не будете на другой стороне холма”, – сказала она, ударив по воде, посылая тем самым брызги в лицо воина. Он хотел схватить ее за колено, но промахнувшись упал вперед и сильно ударился головой о каменный бортик водоема. Хватка воина ослабла и он начал погрухаться под воду, оставляя за собой кровавый след.

“Кел!” – вскрикнула Миднайт, и внезапно в воде образовалась воронка и рука из кружащейся, брызгающейся воды подняла Келемвора из водоема и положила его на край. Адон бросился к нему. Миднайт принесла их одежды, Келемвор к этому времени начал шевелиться.

“С ним все будет в порядке”, – сказал Адон, осмотрев рану. “Я думаю, ему стоит полежать некоторое время”.

“Глупец”, – заругалась Миднайт, но Келемвор лишь ухмыльнулся и помотал своей головой. Адон накрыл воина одеялом и пошел переговорить с Сайриком, который уже успел одеться.

“Не стоит так волноваться”, – сказал воин. Затем на его лице появилось озабоченое выражение. “Ты дрожишь”.

Миднайт и в самом деле неудержимо трясло. Она не пыталась использовать заклинание, чтобы спасти Келемвора, но она была уверена, что каким-то образом все же спасла его. Взяв себя в руки, чародейка подумала, что это мог быть кулон. Все-таки это была магия.

Миднайт вскрикнула, когда вторая струя воды вылетела из водоема и поглотила ее внутрь себя. Она была сильно удивлена, когда вся ее одежда, кроме кулона, исчезла с нее, тотчас появившись рядом с ней в воздухе, а ее саму начали омывать нежные струи воды. Другие не видели что творилось внутри столба воды, и когда все закончилось, вода исчезла в водоеме, а Миднайт стояла полностью одетой и сияющей от чистоты.

Она перестала дрожать, но ее вновь начали одолевать сомнения. Подумав, она заключила, что чтобы это ни было – кулон или сила самой воды, это была не опасная магия.

“Отличный трюк”, – сказал Сайрик, улыбнувшись чародейке. “Но я удивлен, что ты доверяешь своим заклинаниям после всего того, с чем нам пришлось столкнуться”.

“Я не пользовалась заклинаниями с утра”, – сказала чародейка. “Я не знаю, что это было. Быть может Кайтлан может объяснить это”.

Миднайт посмотрела туда, где она оставила девочку, и почувствовала как ее охватывает паника – девочки не было. Прежде, чем она успела сказать хоть слово, позади нее разадлся плеск, и Миднайт обернулась, обнаружив Кайтлан плескающейся в водоеме.

Из-за ранения Келемвора, герои решили разбить лагерь у колоннады, а свое путешествие к замку продолжить утром. Сайрик провел большую часть вечера осматривая колонны и статуи, которые окружали лагерь.

Колонны были толстыми и гладкими, возвышались от земли на дюжину футов, а между собой их соединяли арки, тянувшиеся от одной колонне к другой, словно радуга.

Некоторые колонны были разрушены, их вершины превратились в кучу заостренных камней. Трещины, тянувшиеся вниз от разбитых вершин разрушали колонны без пощады, и огромные куски камня валялись рядом с изломленными гигантами. Многие арки полностью исчезли, нарушая некогда идеальную симметрию колоннады и заменив ее странным, непредсказуемым дизайном.

Но больше всего внимание Сайрика привлекли статуи, хотя большинство скульптур были сломаны и лишены голов. Некоторые из них изображали женщин, некоторые мужчин, но все были идеальны. Вор несколько часов стоял, вглядываясь в одну из статуй – пару любовников без голов, со спинами повернутыми к колоннаде, их руки выражали эмоции, которые не смогли бы передать даже их пропавшие головы.

В сгущающейся темноте, водоем начал излучать сильное свечение, словно его дно было покрыто фосфором, даже если при ближайшем рассмотрении оказывалось, что это было не так. Бело-голубой свет играл на лицах путешественников, которые расслабились и изредка переговаривались, находя случайные темы для разговора.

Сайрик рассказал истории о невезучих искателях приключений, которые искали свою удачу в легендарных руинах Миф Драннора, не обращая внимания на многочисленные предупреждения. Все его истории заканчивались тем, что искатели были убиты или пропадали навеки. Миднайт игриво покритиковала его за столь унылые рассказы.

“К тому же, как ты можешь знать, с чем столкнулись эти люди в руинах, если только ты не был с ними там, и каким-то образом вышел оттуда живым?” – спросила Миднайт.

Сайрик уставился в воду и промолчал. Миднайт предпочла не продолжать этот разговор.

Адон начал восхвалять достоинства Сан и Келемвору пришлось прервать его, заговорив о мечтах и их исполнениях.

“Не столь уныло”, – сказал Келемвор, повторяя слова Миднайт, – “но истории Сайрика имеют большое значение для всех нас. Я слишком часто видел людей сбившихся с пути в преследовании своей мечты. Затем однажды они смотрели назад и замечали все радости и чудеса, которых они лишились, лишь потому, что были слишком заняты, перебираясь с места на место и накапливая свои богатства”.

“Это довольно мрачно”, – сказала Миднайт. “Я знаю такого человека. А ты?”

“Мимолетные знакомства”, – сказал Келемвор.

“Я не понимаю какое это имеет отношение к нам”, – угрюмо сказал Адон.

“Это может случиться и с нами”, – сказал Келемвор, разглядывая почти завораживающее движение воды. “Что если нас всех убьют завтра?”

Кайтлан побледнела, предположив к чему вели слова Келемвора.

“Как говорит Альдофус, “изобилие любопытных случайностей – и мы освободим весь горящий Ад”. Подумайте о том, с чем мы столкнулись вчера. Что-нибудь действительно стоит того, чтобы столкнуться с такими ужасами вновь? Есть вещи, которые могли бы стоить этого? Я поклялся довести это дело до конца. Но любой из вас может сейчас отказаться от всего этого”, – сказал Келемвор, вглядываясь в воду.

Адон встал. “Я оскорблен. Конечно же, я останусь с тобой. Я не трус, несмотря на то, что ты можешь и не верить в это”.

“Я никогда не говорил этого, Адон. Я бы даже не предложил тебе отправиться в это путешествие, если бы у меня в голове были подобные мысли”. Келемвор посмотрел на остальных.

Миднайт заметила, что Кайтлан дрожит, и чародейка обернула свой плащ вокруг девочки. “Я дала клятву Кайтлан, также как и тебе, Кел”, – сказала Миднайт, обнимая испуганную девочку. “Я продолжу наш путь. В этом не может быть никаких сомнений”.

Сайрик укрылся в тенях, спрятавшись от свечения водоема. Он полностью понимал, что за игру затеял Келемвор, пытаясь сплотить отряд. Однако для Сайрика, Келемвор источал те же самые проблемы, которые мучали его с самого начала путешествия.

Я могу сбежать от этого, – думал Сайрик, – и никто не остановит меня.

“Сайрик!” – позвал Келемвор. “Где Сайрик?”

“Я здесь”, – сказал Сайрик, удивив себя тем, что подошел к остальным, и занял место среди них. “Мне показалось, что я услышал шум”.

Клемвор подозрительно огляделся вокруг.

“Ложная тревога”, – сказал вор и сел на колени перед Кайтлан, той с которой он не перекинулся и словом за все путешествие. “Чего бы это не стоило, Кайтлан, я даю тебе клятву, что я спасу твою госпожу из замка”.

Сайрик посмотрел на Келемвора. “Некоторые верят, что наши судьбы предопределены, что мы не управляем ими и готовы подчиниться любой доле, уготованной нам. Ты веришь в это?”

“Не совсем”, – сказал Келемвор. “Никто не управляет моей судьбой, кроме меня”.

Сайрик протянул и пожал руку воина. “Хоть в чем-то наши мнения сходятся”, – сказал улыбнувшись Сайрик, хотя в своем сердце он знал, что лжет.

Они должно быть уже близко, – подумал Бэйн. Он мутил воды магического водоема, пока его рука не устала. Он издал вздох облегчения, когда изображение наконец начало формироваться. Однако что-то мешало его попыткам шпионить за спасителями Мистры. Даже когда вода в водоеме успокоилась, изображение было туманным и расплывчатым.

Бэйн поближе рассмотрел портреты людей, которые пришли спасать Мистру. Больше всего его интересовала женщина, однако она спала на боку, и он не мог видеть кулона. Он рассмотрел остальных и внезапно его разобрал приступ смеха. Человеческое горло Бэйна не привыкло к таким неземным перегрузкам, и вместо смеха из него вырвалось хриплое карканье.

Бэйн стоял перед Мистрой, которая очнулась от жестокого смеха Черного Повелителя. “Вот это ты послала против меня?” – сказал Бэйн, указывая на магический водоем. “Они еще хуже, чем мне описал их Блэкторн”. Мистра промолчала.

“Я думал, что твои спасители хоть чуть-чуть доставят мне удовольствия. Но эти четверо?”

Мистра удержала себя от каких-либо эмоций, хотя внезапно она почувствовала как в ней зарождается огонек надежды. Только четверо? – подумала она. Значит послание сработало!

Когда Бэйн захватил Мистру, богиня отослала часть своей силы в форме магического сокола. Избранный аватар, должен был быть молод, с большим потенциалом – необученным, но великим магом. Когда он обнаружил Кайтлан, то между девочкой и Мистрой установился мимолетный контакт, и за это время, богиня приказала ей найти Миднайт и кулон, и собрать воинов достойных этого дела.

Мистра также дала соколу несколько заклинаний, чтобы наградить того, кто откликнется на ее зов. Одно из них давало возможность заглядывать в разум, чтобы убедиться, что выбранный чемпион именно тот, кто нужен. Второе было защитой против любой формы магического обнаружения. Мистра чувствовала, что третье и последнее заклинание, еще не было использовано. Маленькие проблески внутри ее сущности подсказали о высвобождении первых двух заклинаний; подобного чувства о третьем заклинании не было. Пока.

На лице Черного Повелителя появилось презрение и он заговорил вновь. “По-крайней мере у них хватило разума, чтобы оставить ребенка позади. Мне не нужна ее смерть, если это причинит тебе дополнительные неудобства. И я действительно не хочу причинять тебе боль, дорогая Мистра. Конечно, пока ты не оставишь мне иного выбора”.

Мистра за время, проведенное в плену у Повелителя Бэйна научилась терпению, и она научилась не выдавать своих эмоций, даже если ей хотелось радостно закричать, что ее план пока выполнялся идеально. Кайтлан была защищена от докучливой магии Бэйна; он не знал, что она находится вместе с отрядом.

“Я еще раз проявляю свое снисхождение. Поклянись мне в верности. Помоги объединить богов против повелителя Ао, чтобы мы могли вернуться на небеса. Сделай это и я все прощу. Откажись, и я нашлю вечные муки на этих людей, которые хотят освободить тебя из моих рук!”

Тут позади него послышался шум. “Повелитель Бэйн!”

Бэйн обернулся к Темпусу Блэкторну. Маг обладал бледной, почти цвета кости, кожей, и длинными абсолютно черными волосами, заплетенными в косичку. На нем был одет нагрудник из черной стали, в центре был вставлен кроваво-красный драгоценный камень размером с кулак человека. Также его силуэт был прозрачным, словно призрак.

“Неотложные дела требуют вашего внимания в Зентил Кипе”, – сказал Блэкторн. “Мы обнаружили Кнайтбриджа”.

“Кнайтбридж?” – сказал Бэйн, задумчиво покачав головой.

“Заговор против Арабеля. Он был нашим агентом”.

Бэйн сделал глубокий вдох. “Тот который провалился”.

“Лорд Чесс желает казнить его незамедлительно”, – сказал Блэкторн. “Однако этот человек обладает безупречной репутацией и его задание было почти невыполнимо”.

Бэйн сцепил свои когтистые лапы. “Здесь есть нечто личное для тебя, так?”

Блэкторн склонил своб голову. “Ронглат Кнайтбридж и я, дружили с детства. Его смерть будет большой потерей”.

Бэйн сделал глубокий вдох. “Давай обсудим это. Ты передашь мои указания Чессу. Никто не посмеет противоречить им”.

Мистра молча наблюдала за беседой. Бог раздора был полностью поглощен делом, которое было так важно для Блэкторна, и Мистра была благодарна за эту короткую передышку от приставаний Бэйна.

Наконец у меня есть шанс сбежать, – подумала Мистра. Мой аватар нашел тех, кто верит в меня, больше чем я могла рассчитывать. У меня не будет шанса подобного этому.

Затем я выдам повелителю Ао воров, и вернусь в свой дом!

Однако радоваться было рано. Сейчас нужно было действовать. Прикованая, Мистра знала, что не сможет освободиться от оков. Но все же ее оковы – и внимание хакеашара – не смогли лишить всей энергии, и у нее ее осталось достаточно, чтобы произнести одно простое последнее заклинание.

Мистра сосредоточилась и внезапно почувствовала связь с Кайтлан.

Нападай немедленно! – приказала Мистра, ее слова прогремели внутри разума девочки. Используй последнее заклинание, которое я дала тебе и нападай. Не жди остальных. Они прибудут вскоре.

Внезапно связь прервалась, и Мистра услышала шаги Бэйна. Блэкторн исчез. Бэйн остановился перед богиней.

“Ну что, ты передумала?” – сказал Бэйн. “Хочешь присоединиться ко мне?”

Мистра молчала.

Бэйн вздохнул. “Жаль, что ты умрешь вскоре. Сколько еще ты сможешь выносить хакеашара? Мучения которым он подвергает тебя, оскверняя твою сущность, должно быть неописуемы”.

Мистра не пошевелилась.

“Я найду способ одолеть Ао, с тобой или без тебя, Мистра. Будет мудро, если ты решишь присоединиться ко мне, прежде чем я буду вынужден убить тебя”.

Когда Богиня Магии не ответила ему, Бэйн отвернулся и подошел к магическому водоему, где продолжил свои наблюдения за гостями, разбившими лагерь рядом с его замком.

Нападай, – приказала Мистра, – и Кайтлан ответила. Несмотря на слова богини, приказывающей ей оставить позади своих новых друзей, Кайтлан хотела рассказать Миднайт или Келемвору о призыве Мистры. Сказать, что больше нет времени, что они должны двигаться в замок немедленно.

Но призыв Мистры был сильней, и Кайтлан бесшумно повторив слова последнего заклинания, поднялась в ночное небо. Сайрик даже не услышал, как она пошевелилась. И несмотря на ее радость полета по воздуху, Кайтлан не забывала о причине, по которой она сейчас находилась здесь.

Богиня нуждалась в ней.

Вместе с призывами Мистры, Кайтлан получила несколько ярких образов, и сопоставляя их с реальной местностью, она вскоре прибыла к Замку Килгрейв и незамеченой вошла в него. Кайтлан ощущала здесь совершенное зло, хотя пыльные коридоры, по которым она шла, казались вполне безобидными. В конечном итоге девочка нашла комнату, где она увидела необычную, мерцающую форму Богини Магии.

Мистра совсем не была похожа на человека. Богиня была прикована к стене подземелья с помощью странных, пульсирующих цепей, и парила на другом конце комнаты словно призрак.

Также в комнате находился ужасно изуродованный человек. Он стоял в центре комнаты, вглядываясь в украшеный водоем с темной, черной водой. Кайтлан заметила что его черты были частично человеческими, частично животными и частично демоническими. Внезапно повернувшись, изуродованный человек посмотрел в сторону девочки, но она была скрыта тенями. Было похоже, что он услышал как она вошла в подземелье или каким-то образом почувствовал ее присутствие.

Темный человек повернулся к Мистре и улыбнулся. “Я так желаю, чтобы солнце взошло поскорее, чтобы пришли эти жалкие людишки и развлекли меня”.

“О, Бэйн, поверь, они достойно развлекут тебя, ”, – сказала Мистра.

Кайтлан едва не поперхнулась. Изуордованный человек был Бэйном, Богом Раздора! Он должно быть взял себе аватара, как Таймора в Арабеле.

Кайтлан знала, что требовалось от нее, и она ликовала от знания, какая великая судьба уготовлена ей. Перед ней, Бэйн кричал на богиню, сыпал ей всяческие оскорбления и угрозы, умоляя захваченую богиню объединиться с ним для осуществления некоего безумного плана, который он выдумал. Мистра не отвечала, и Кайтлан боялась, что сущность богини пришла в упадок, настолько что она могла умереть. Затем она выбросила эти мысли из головы и стала ждать, когда Бэйн отвернется достаточно надолго, чтобы она успела пересечь расстояние отделяющее ее от Богини Магии.

Затем будет ликовать Мистра.

Когда герои преодолели последний холм и посмотрели вниз в долину, где стоял Замок Килгрейв, они увидели что он был в абсолютном запустении. Сердце Келемвора встревоженно билось, когда они начали приближаться к руинам.

“Если ее не схватили какие-нибудь создания и не поглотила земля, то Кайтлан должна быть где-то здесь”, – сказал воин. “Но я все еще не поинимаю, почему она убежала”.

Сайрик вздохнул. “Я тебе уже много раз говорил, Кел – я не думаю, что она сбежала. Кайтлан еще спала, когда я встал на пост, и я не слышал как она уходила”.

“Но это не объясняет ее исчезновения”, – сказала Миднайт, в ее голосе сквозила тревога. “Как она могла покинуть лагерь, что никто не услышал ее?”.

“Со всеми этими странностями”, – сказал Адон, – “я не удивлюсь, если земля поглотила ее”.

Келемвор напрягся. Если девочка была мертва, или даже просто пропала, он не получит своей награды. Его мускулы пробрала легкая дрожь. “Слезай с лошади Адон. Быстро!”

“Но…Но…”

Когда Келемвор даже не обернулся, чтобы поспорить с ним, Адон понял, что лучше было оставшийся путь до Замка Килгрейв пройти пешком. В любом случае ему не нравилось ехать с воином на одной лошади; он слишком сильно потел.

Келемвор перевел свое внимание на замок. Не было сомнений, что Замок Килгрейв некогда был величайшим произведением искусства. Его дизайн казался обманно простым, что делало это место еще более пугающим. Он был идеальной квадратной формы, с гигантскими круглыми башнями, расположеными по углам. Могучие стены соединялись с безоконными башнями, и массивный обелиск, выступющий из стены, очевидно служил входом. Все стороение производило впечатление костей оставленных белеть на солнце.

Когда герои подобрались поближе, то увидели, что замок имел три этажа в высоту и был окружен давно пересохшим рвом. Какие бы ужасы раньше не скрывались в воде отпугивая воров и убийц, теперь они превратились лишь в кусочки уродливых костей, торчавших из земли. Они же послужили Сайрику отличной лестницей, когда он начал спускаться на дно.

“Попытайся добраться до ворот”, – крикнул Келемвор Сайрику, когда вор добрался до основания рва и начал пробираться к замку.

“Чтоб тебя черти побрали, Келемвор”, – пробормотал Сайрик. “Это же и так ясно”.

Подъемный мост был частично приспущен, и могучие цепи сильно проржавели, так что Сайрик поднялся изо рва до основания цепей, использовав при этом звенья в качестве опоры, и не издал при этом ни единого звука. Затем он забрался выше, на полуразрушенный выступ, и потом подобрался сбоку самого моста. Далее Сайрик проскользнул между стеной и мостом, и спрыгнул на землю. Спустя несколько мгновений, он привел в действие механизм опускания моста.

Келемвор, Миднайт и Адон привязали своих лошадей к шестам, стоявшим у ворот замка, и взяв свое оружие и несколько факелов, подошли к опускающемуся мосту.

“Сколько хитрости и скрытности”, – вздохнула Миднайт. “Возможно нам стоило просто подождать здесь, пока не выйдет сам хозяин и пригласит нас внутрь”.

Адон нашел замечание чародейки забавным. Келемвор нет. “Давайте просто перейдем на ту сторону”, – недовольно буркнул воин, перебираясь через мост. “Мы еще можем рассчитывать на некоторую награду, если сможем найти Кайтлан или ее госпожу”.

Сайрик стоял у ворот с обнаженным мечом, ожидая появления стражника, охранявшего вход в Замок Килгрейв. Но ни одно создание не явило желание встать на пути героев. Точнее, грохот, издаваемый мостом, похоже вообще не привлек никакого внимания. “Это странно”, – сказал вор, встретив остальных. “Возможно мы забрели не в тот замок”.

Келемвор нахмурился и направился в первую, обширную комнату замка. За стенами стоял почти непроникаемый мрак, который едва разгоняли даже те факелы, что несли с собой герои. Вскоре стало ясно, что обширный зал был пуст, и отряд направился вниз по коридору, расположенному с другой стороны от ворот.

Попутно, пока герои шли вперед, Сайрик заглядывал в маленькие боковые комнаты. Все они были похожи друг на друга – их заполняли остатки сломаных столов у стен, разбитые стулья с прогнившими спинками, гниющие трупы каких-то животных. Другие комнаты были полностью свободны.

Сами коридоры были украшены костяными колоннами с золотой резьбой, стоявшими через каждые шестнадцать футов. Золото почти полностью облетело. Ковры, лежавшие повсюду, были разорваными и мокрыми, хотя по форме и материалу было ясно, что некогда это были бесценные произведения искусства. Потолки имели куполообразную форму, на каждом из них виднелись потемневшие пейзажи древних времен, изображавшие битвы титанов и безликих монархов, сидевших на тронах из черепов. Ни одна из этих картин не воспевала добро или радость.

После почти часового блуждания, не найдя ничего, что могло бы потвердить невероятную историю ребенка, Сайрик выкрикнул фразу, взволновавшую их всех.

“Золото”, – сказал он саркастично, его слова эхом отдались в пустынных и темных коридорах.

“Да”, – сказал Келемвор, не желая чтобы ему напоминали об этом. Сквозь его тело пробежала мелкая дрожь, и воин напомнил себе, что это дело было еще не окончено. Он все еще мог получить свою награду.

“Несметные сокровища, невероятные приключения”, – сказал Сайрик, хрустнув пальцами, чтобы прогнать тоску.

“У меня болят ноги”, – тихо простонал Адон.

“Радуйся – если болят, значит они еще при тебе ”, – сказал ему Келемвор, и жрец замолк.

“Возможно мы сможем найти здесь какие-нибудь сокровища”, – наконец произнес Сайрик. “Какую-нибудь награду за наши усилия, наконец”.

“А ты не думаешь, что это место уже успели обчистить до нас?” Миднайт обвела факелом вокруг себя. “Видишь ты здесь что-нибудь ценное?”

“Пока нет”, – сказал вор. “Но мы еще не зашли вглубь”.

Адон не был так в этом уверен. “Если госпожа Кайтлан была здесь в плену у разбойников, людей или еще кого-то, мы должны остаться, чтобы найти тело и похоронить его. Возможно Кайтлан где-нибудь делает именно это”.

“Тогда лучшее что мы можем сделать – разделиться, чтобы обследовать как можно больше территории. Адон ты пойдешь с Миднайт и обыщешь нижние уровни. Сайрик и я – поищем наверху”, – наконец сказал Келемвор. “Мы должны получить хоть какую-нибудь награду за это путешествие, и я не уйду, пока не найду что-нибудь ценное”.

Когда они нашли лестницу, Келемвор и Сайрик пошли наверх, надеясь найти Кайтлан – или хоть какие-нибудь сокровища, которые лежали в роскошных покоях богатых семей, которые давным-давно обитали в этой крепости.

Адон составил компанию Миднайт и они начали обследовать нижние этажи. Спустившись по спиральной лестнице, они ощутили, что воздух стал заметно холоднее. Как только они сошли с последней ступени и попали в маленькую прихожую у основания лестницы, Адон вскрикнул. Кованые железные ворота опустились и прокололи одним из своих зубьев его рукав, удерживая его на месте. Двое других, по обеим сторонам от первых, также пришли в движение – их длинные наконечники грозили окончить жизнь жреца.

Туника жреца не выдержала и оторвалась, прежде чем ворота успели раздавить его, однако теперь он был отделен от Миднайт. Адон посмотрел на свою разорваную одежду, погоревал о ней долю секунды, и направился чтобы помочь Миднайт, которая в свою очередь испытывала прутья решетки на прочность с другой стороны.

“Кел!” – закричал Адон. “Сайрик!”

Миднайт знала, что крики жреца не будут услышаны – по крайней мере их друзьями. Она отвернулась от решетки и была шокирована, обнаружив что путь ей преграждает тяжелая деревянная дверь. Несколько мгновений назад ее тут не было. За ней послышалось царапанье, а потом раздался крик.

“Кайтлан?” – закричала чародейка. “Кайтлан, это ты?”

Миднайт наклонилась поближе, чтобы расслышать звук более ясно. Внезапно дверь распахнулась, за ней тянулся длинный пустой коридор. Крик смолк.

Миднайт помотала головой. “Адон, жди здесь, а я посмотрю куда ведет этот проход”.

Но когда она обернулась – жреца уже не было.

Келемвор и Сайрик обнаружили, что на верхних этажах царило такое же запустение. Единственное, что было странным – полное отсутствие окон. Они не нашли ни одного с тех пор как очутились на втором этаже, и каждая комната, которую они посещали, была или пустой или наполненной разломаной мебелью и разорваными коврами.

В одном месте они обнаружили огромный сундук с проржавевшим засовом. Келемвор обнажил свой меч и сбил задвижку. Они оба потянулись к крышке, но тут же отскочили, их усилия были вознагрждены тошнотворным запахом, сопровождавшим их крик “сокровище”. Внутри сундука они обнаружили кучу трупов крыс. Внезапный прилив свежего воздуха заставил тела мгновенно гнить, и всего за несколько секунд, они превратились в тошнотворную массу, сползающую со скелетов.

Когда Сайрик и Келемвор вернулись в коридор, воин почувствовал как напряглись его мускулы, а его тело сотрясли спазмы боли. “Здесь ничего нет!” – закричал он. Воин бросил свой факел и обхватил лицо руками. “Убирайся отсюда, Сайрик. Оставь меня одного!”

“Что ты такое говоришь?”

“Девченка должно быть врала все это время. Оставь моего коня, забери остальных и скачи прочь”, – сказал Келемвор.

“Ты не можешь быть серьезным!” – сказал Сайрик.

Келемвор отвернулся от вора. “В этом месте нет никакой награды! Здесь вообще ничего нет! Я отказываюсь от этого дела”.

Сайрик почувствовал что-то странное под своими ногами. Он посмотрел вниз, и увидел, что под ним, разорванные ковры начали вновь восстанавливаться, их искрящиеся узоры вспыхнули словно дикий огонь в обоих направлениях. Восстановившиеся ковры словно вросли в пол; затем они взлетели и накрыли потолок.

Коридор начал трястись, словно земли под замком охватило землетрясение. Глыбы камня откололись от стены и упали на Келемвора и Сайрика, но их удар смягчила броня. Затем ковры напали на них, словно могучие руки гиганта использовали их как перчатки. Ковры явно хотел схватить воинов и выдавить из них последние остатки жизни.

Сайрик почувствовал острую боль, сзади его схватил ковер и попытался разорвать на части. Быстрым движением он рубанул ковер своим мечом. “Черт тебя побери, Кел, сделай что-нибудь!”

Но воин застыл, его руки были прижаты к лицу. Ковер схватил его в нескольких местах.

“Кайтлан лгала”, – сказал Келемвор, он заметно побледнел и трясся. “Нет награды…”

Воин издал нечеловеческий крик. Затем он освободил застежку у своего плеча и его нагрудник упал. Панцирь раскололся вдребезги, и Сайрик мог поклясться, что он видел как одно из ребер Келемвора вылезло из его груди. Затем Келемвор споткнулся о складку в ковре и упал в сторону лестницы, плоть с его черепа отлетела в сторону и оттуда появилось что-то с мерцающими зелеными глазами и черной кожей.

Черный Повелитель чувствовал как на его лице играет улыбка. Он надеялся испытать силу кулона и оценить силу тех, кто хотел спасти Мистру. Его надежды оправдались. Каждый из членов отряда попал в свою ловушку, где Бэйн мог наблюдать за ними и разделять их души, используя свою черную магию.

Мистра продолжала сотрясать свои оковы, близость кулона вгоняла ее в безумство.

“Скоро он будет здесь”, – сказал Бэйн, поворачиваясь к богине. “Скоро он будет моим”. Бог Раздора запрокинул голову и рассмеялся.

Мистра перестала дергаться и присоединилась к Бэйну в его безумном смехе.

“Ты сошла с ума?” – сказал Черный Повелитель, перестав смеяться и подходя ближе к захваченой богине. “Твои “спасители” даже не знают где ты. Они не имеют представления о силе с которой стокнулись, и они не преданы тебе. Все они жаждут золота!”

Мистра лишь улыбнулась, бело-голубые вспышки прошли через ее сущность. “Не все”, – сказала она и замолчала.

Бэйн встал не более чем в футе от Богини Магии и пристально посмотрел на ее меняющуюся форму. “Хакеашар выбьет из тебя спесь”, – сказал бог, но все же его не покидало ощущение, что Мистра что-то скрывает от него.

Поверхность магического водоема запузырилась, требуя внимания Бэйна.

Темный Повелитель посмотрел в водоем, и на его изуродованном лице заиграла жестокая улыбка. “Твои, так называемые спасители, должны быть вознаграждены за свои труды, как думаешь?” Бэйн попытался прочитать заклинание над темной водой водоема. Из его рук вырвались вспышки света, и шесть мерцающих зарядов яростно взмыли в воздух. Тут же все они разом ударили в него, заставив Бога Раздора закричать от гнева и боли.

“С тех пор как мы покинули небеса, магия совсем вышла из-под контроля”, – прорычал Черный Повелитель, держась за раненую руку. “Присоединись ко мне Мистра и мы вернем все на свои места”.

Богиня Магии молчала.

“Не имеет значения”, – сказал Бэйн, вновь начав читать заклинание. “Магический хаос действует на нас, богов, гораздо меньше, чем на твоих смертных почитателей. В конечном итоге у меня все получится”.

Бэйн прочитал заклинание вновь и на этот раз оно сработало. Вода закипела, и затем быстро завертевшись, превратилась в искрящуюся прозрачную жидкость. Картины, которые отражала вода быстро менялись и Бэйн с интересом наблюдал, как начинается вторая часть его плана. Он опустил свой кубок в воду и наполнил его.

“Они пришли сюда за сокровищами и золотом? Прекрасно, я дам им то, что они ищут. Пусть они получат то, что так страстно жаждает их сердце, хотя это может и уничтожить их!”

Тварь, в которую превратился Келемвор, медленно пробиралась через прекрасный лес. Он ощущал запах только, что выпавшей росы, и влажная земля под его лапами была живой и мягкой. Солнечный свет лившийся с небес завораживал; он согревал и успокаивал тварь, которая остановилась, чтобы слизать капельку оленьей крови с одной из лап, а затем продолжила путь.

Деревья в саду достигали небес, и их ветви, усыпаные янтарными листьями, плавно раскачивались от легкого ветерка, приносившего с собой манящий запах животных.

Но что-то было не так.

Пантера вышла на поляну. Ее ограниченый разум не мог распознать розы, находившиеся перед ней. Они не вылезали из земли, не падали с неба. Они были оставлены здесь человеком, и их назначение интересовало тварь, несмотря на ее низкий интеллект.

Внезапно острая боль пронзила череп животного, и тварь потеряла способность стоять и двигаться. В ее животе что-то зашевелилось, и пантера зарычала и откинула свою голову. Ее грудная клетка раздулась и лопнула, и создание выпустило долгий, ужасный крик. Наконец, ее голова раскололась на две части и из разорваной плоти появились крепкие, мускулистые человеческие руки.

Прежде, чем встать, Келемвор проверил свои конечности. Куски плоти пантеры все еще цеплялись к нему, и он яростно содрал эти ненавистные напоминания о его проклятии. Теперь его обнаженная кожа была гладкой и безволосой, хотя он знал, что это было дело нескольких минут, прежде чем волосяной покров вновь займет свое место.

Келемвор понял, что на этот раз превращение было вызвано его отказом от дела. Без награды, отправившись в путешесвтие вместе с Кайтлан, он зря рисковал своей жизнью. Превращение в пантеру было его наказанием за это.

На поляне, Келемвор нашел свою одежду и меч. Его одеяние размокло от крови, и вызывало у него желание сбросить его, но он знал, что это было глупо.

Он не помнил как оказался в этом месте, которое казалось было довольно далеко от Замка Килгрейв. Сад выглядел как равнины северного Кормира. Точнее, он выглядел скорее как декорация к романтической истории, где рыцари состязались ради славы и любовь всегда одерживала победу.

Келемвор знал, что на его лице играет улыбка, и давно забытые воспоминания вернулись к жизни. На его глазах воспоминания обрели плоть, материализовавшись из воздуха – мраморные скамьи отделаные в розовых и голубых тонах и вот уже появилась и обширная библиотека из запретных книг. Когда он был ребенком, ему запрещалось появляться в этой библиотеке Усадьбы Лаойнсбейнов, за исключением случаев, когда он приходил туда с наставником и читал книги по военному искусству или истории. Приключения и рыцарские романы были спрятаны на верхних полках, куда мог добраться только его отец.

Оглядываясь назад Келемвор часто задавал себе вопрос – почему они вообще были там? Неужели его отец, злобный, подлый человек, мог увлекаться этими милыми и добрыми историями? Сейчас Келемвор понимал, что это было невозможно. Нет, должно быть они принадлежали матери Келемвора, которая умерла, подарив ему жизнь.

Келемвор частенько нарушал запрет отца и пробирался в библиотеку глубокой ночью. Там наставив друг на друга столы и стулья, чтобы добраться до изумительных книг, Келемвор доставал пыльные тома и у него возникало ощущение, что они являются его самым ценным скоровищем, что даже отец в своем самом злом настроении не сможет отобрать их у него. В книгах он находил истории об эпических приключениях и героизме, и сказки о странных и прекрасных землях, которые он мечтал однажды посетить.

Спрятавшись в лесу, после убийства своего собственного отца, Келемвор черпал силу зз этих сказок – и надежду. Когда-нибудь, вместо той твари, что убивает себе подобных, он тоже станет героем.

И вот сейчас вокруг воина возвышалась библиотека, со своими огромными стеллажами, наполнеными изумительными подвигами героев, чьи имена и приключения стали легендами. Из круглой библиотеки, образованной шкафами в лесу, вылетело несколько книг, они раскрылись, чтобы показать свои сокровища Келемвору.

Он был поражен обнаружив, что его собственное имя вновь и вновь упоминалось в историях о мужестве и героизме. Но события описаные в книгах еще не случились. Возможно это было пророчество, – подумал Келемвор, когда его взгляду предстала история в которой он спас все Королевства. Нет, – вздохнул он разочаровано, – нет цены достаточной, чтобы расплатиться за проклятие. И если мне не заплатят за то, что не в моих собственных интересах, я вновь стану тварью.

Келемвор был настолько поглощен чтением книги и размышлением о проклятье Лайонсбэйнов, что не заметил перемен произошедших с окружающей обстановкой, пока его не позвал знакомый голос.

“Келемвор!”

Он посмотрел на прекрасный зал заменивший собой лес. Книги исчезли, и вместо них в зале стояли сотни мужчин и женщин. Они стояли абсолютно молча, каждый занимая высокий помост или пьедестал. По их нарядам и позам, Келемвор решил, что они были воинами. Каждый из них стоял в столбе света, хотя у него не было источника и чуть выше свет растворялся в темноте.

“Келемвор! Я здесь, мой мальчик!” – повторил тот же знакомый голос.

Воин обернулся и обнаружил, что стоит лицом к лицу с пожилым человеком, чьи черты и фигура идеально напоминали его собственные. Это был Берн Лайонсбэйн, его дядя. Человек стоял на платформе, залитой светом.

“Этого не может быть! Ты же…”

“Мертв?” – засмеялся Берн. “Возможно. Однако тот, кто попал в летописи истории никогда не умирает. Вместо этого, они оказываются в этом месте, зале героев, где они взирают на своих близких и ждут пока они не воссоединятся с ними”.

Келемвор отпрянул от своего друга. “Я не герой. Я делал много ужасных вещей”.

“Правда?” – сказал Берн, подняв одну бровь. Он вытащил свой меч и рассек воздух перед собой. Луч света пронзил темноту и осветил пустую платформу. “Пришло твое время, Келемвор. Займи свое место среди героев и все будет открыто”.

Келемвор вытащил свой меч. “Это ложь. Обман! Как можешь ты, один из самых близких мне людей, предавать меня сейчас? Ты был одним из тех, кто спас меня, когда я был ребенком!”

“Я могу спасти тебя снова”, – сказал Берн. “Слушай”.

“Кел!” – позвал голос. Келемвор обернулся – рядом с платформой предназначеной для него стоял рыжебородый человек, одетый в убранства монарха-воителя.

“Торум Гарр!” – сказал Келемвор. “Но…”

“Я хочу отдать дань твоей преданности и чести, Келемвор. Если бы тебя не было рядом со мной во время нашей последней битвы в войне против дроу, я бы погиб. Ты сражался несмотря на то, что я не смог тебе ничего предложить, кроме моей благодарности. Путь, по которому ты шел, защищая других, не прося ничего взамен делает тебя настоящим героем!”

У Келемвора закружилась голова. Он крепче стиснул рукоять меча. В своих воспоминаниях, Келемвор повернулся спиной к Торуму Гарру, и изгнанный монарх погиб в битве.

“Келемвор, благодаря тебе я обрел власть над своим королевством. И все же когда я предложил сделать тебя своим наследником, так как у меня нет собственных сыновей, ты отказался. Теперь я вижу, что ты поступил правильно и с честью. Твое мужество было примером для подражания, а твои приключения сделали тебя легендой. Прими же свою награду и встань рядом с нами навеки”.

Появился еще один человек, одного возраста с Келемвором. У него были длинные черные волосы, и на лице была написана свирепая ярость.

“Вэнс”, – сказал Келемвор, холодным и сухим голосом.

Другой человек сошел с пьедестала и обнял Келемвора, заставив воина опустить свой меч. Вэнс отошел назад и поприветствовал Келемвора. “Как ты поживаешь, друг детства? Я пришел отдать дань”.

Келемвор даже не представлял себе, что Вэнс будет так выглядеть в этом возрасте. Прошло уже десять лет с тех пор как он подвергся нападению убийц и Келемвор, несмотря на все его просьбы о помощи, отвернулся от него. Его действия были продиктованы проклятием, которое было бичем всего его существования.

“Ты спас мне жизнь, и хотя мы провели вместе совсем немного времени, я всегда считал тебя первым и самым близким другом. Ты вернулся на мою свадьбу, и на этот раз спас жизнь не только мне, но и моей жене и нерожденному ребенку. Вместе мы установили личность того, кто хотел причинить мне вред и наказали его. Я отдаю тебе дань чести, мой самый близкий и верный друг!”

“Этого не может быть”, – сказал Келемвор. “Вэнс давно мертв”.

“Здесь он жив, – сказал Берн Лайонсбэйн, и гости Келемвора разошлись в стороны, чтобы позволить пожилому человеку пройти к его племяннику. “Обрети покой в этом месте. Займи свое законное место в зале, и ты забудешь свою прежнюю жизнь. Призраки, которые преследуют тебя успокоятся, и ты проведешь вечность вновь переживая свои героические деяния. Что скажешь, Келемвор?”

“Дядя…”, – сказал Келемвор, поднимая меч. Его руки дрожали. “Я мечтаю о том дне, когда все твои обещания сбудутся, но время грез прошло”.

“Тогда ты наверно хочешь взглянуть на реальность? Тогда узрей”, – сказал Берн.

Внезапно, книга, в которой были описаны подвиги Келемвора за всю его жизнь, оказалась в руках его дяди. Страницы начали переворачиваться, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Келемвор понял, что книга пишется заново. Сказки о героизме Келемвора исчезали, заменяясь рассказами о его истинном прошлом.

“Твои сны могут стать реальностью, Кел! Решай быстрей, прежде чем последняя история займет свое место и ты упустишь свой единственный шанс стать настоящим героем!”

Келемвор увидел как был исправлен рассказ о том, как он спас Вэнса от убийц. Потом он услышал крик и посмотрел вверх как раз в тот момент, когда Вэнс исчез из зала. История в книге стала правдивой, и его шанс исправить ошибку, которую он совершил, исчез на его глазах.

Торум Гарр схватил его руку. “Решай быстрей, Келемвор! Не позволь мне умереть снова!”

Келемвор промедлил и глава с Торумом Гарром была переписана. Рыжебородый монарх вновь пал от руки дроу. Келемвора больше не было рядом с ним, он не мог защитить его.

Торум Гарр исчез на глазах Келемвора.

“Еще не слишком поздно”, – сказал Берн Лэйонсбейн. “Еще не поздно изменить твои воспоминания”. Пожилой человек скрежетал своим ртом от отчаяния. Он посмотрел в глаза своего племянника. “Ты помнишь как это случилось со мной, Келемвор. Не позволь этому случиться вновь! Не отвернись и не позволь мне погибнуть вновь!”

Келемвор прищурил свои глаза и ударил золотой том перед собой. Корешок книги разлетелся, и наружу вырвалось мерцающее сияние. Все герои в зале стали превращаться в облака из красной дымки. Затем и сам зал начал размываться и исчезать. Через несколько секунд, лишь иллюзорные облачка плавали в воздухе, а затем исчезли и они.

Келемвор обнаружил, что находится в разрушеной библиотеке на первом этаже замка. У его ног лежал старый, разорваный том с его детскими волшебными сказками. Келемвор пнул книгу и двинулся к дверному проходу.

В коридоре, воин увидел труп человека – возможно это был олень из его грез. Не обратив внимания, что человек носил на себе символ Бэйна, Бога Раздора, Келемвор пронесся мимо, в поисках лестницы на темные нижние уровни Замка Килгрейв.

Миднайт обнаружила что идет по бесконечным темным коридорам. Адон исчез, и она никак не могла вспомнить, как она очутилась в этом мрачном месте. Что-то шевелилось в уголках ее чувств, но она упрямо смотрела вперед и игнорировала их. Вдруг ей послышалось что-то, что могло напоминать голоса – звуки мучений и ужаса. Она также игнорировала их. Они лишь отвлекали ее, уводили от цели. Она не могла позволить произойти этому.

Чародейка остановилась перед хорошо освещенным сводом. Сделав вдох, она шагнула в свет, который тотчас поглотил ее чувства, и она почувствовала как стальная хватка держит ее за руку.

“Ты опоздала!” – резко крикнула пожилая женщина. Миднайт моргнула, и постепенно детали сверкающего коридора, через который ее тащила женщина, стали пугающе реальными. Миднайт заметила большой зал с зеркалами. Каждое из них было вставлено в прекрасный свод, рядом находились скамьи покрытые красной кожей. На каждой стороне свода располагались канделябры, и еще сотни люстр спускались с куполообразного потолка. Тысячи свечей горели в коридоре, и Миднайт так и отпрянула, увидев свое отражение в зеркале.

“Церемония уже началась!” – зашипела пожилая женщина, тряхнув головой.

Миднайт была облачена в прекрасное платье из мерцающих бриллиантов и рубинов, а ее руки и запястья украшали самые изысканые драгоценные украшения. Ее волосы были собраны вместе и подняты, и удерживались в таком положении прекрасным венцом.

Кулона не было.

Когда она поняла это, то на нее накатила волна слабости, и пожилая женщина усадила ее на одну из скамей. “Нет, нет, моя дорогая, сейчас не время для дрожи в коленях. Ты удостоишься сегодня великой чести! Санлар будет разочарован, если ты заставишь всех ждать”.

Санлар? – подумала Миднайт. Мой наставник из Дипингдейла?

Миднайт попыталась встать и почувствовала как кровь отхлынула от ее лица. Внезапно мир превратился в безумный водоворот свечей и люстр, и Миднайт поняла, что она уже сидит на троне в прекрасном храме. Перед ней стояло множество людей, облаченых в робы, и изобилие куполообразной комнаты заставляло коридоры с зеркалами выглядеть просто жалко.

В храм вошел Санлар вместе с небольшой группой учеников. Он был высжим жрецом Мистры в Дипингдейле, и всегда с заботой относился к Миднайт, хотя никогда и не объяснял мотивы сподвигшие его на подобную опеку.

Миднайт знала Санлара красивым и высоким, и когда он сейчас пересекал тронную комнату, она отметила, что его черты были именно такими как она и запомнила. Его глаза по-прежнему были небесно-голубого цвета, а волосы каштанового, с двумя прядями волос, спадавших на его брови, подчеркивающих его статный вид. Но сейчас он был одет в церемониальные одежды, которых Миднайт не видела никогда прежде, они несомненно использовались лишь для встречи с заезжими членами королевских семей.

Несколько мужчин и женщин окружили Миднайт. На шее у них висел символ Мистры – бело-голубая звезда. Когда Миднайт пыталась заглянуть кому-нибудь из них в глаза, они отводили взгляд, словно были недостойны смотреть на нее. Миднайт тревожило их поведение, но прежде чем она успела заговорить с ними, перед ней предстал Санлар.

“Леди Миднайт”, – произнес Санлар. “Это собрание в вашу честь. Но все же всем собравшимся было бы интересно услышать твою речь и окончательно решение”.

“Мое…решение?” – сказала Миднайт, совершенно сбитая с толку.

Санлар казалось взволновался. Несмотря на благоговение, с которым относились к этой церемонии, сквозь комнату прокатилась волна шепота. Санлар поднял свои руки и воцарилась тишина.

“То, что Миднайт желает еще раз услышать то, что ей было предложено, заслуживает лишь уважения”, – произнес Санлар, обернувшись к сотням верующих, которые собрались сегодня в храме.

Затем он вновь посмотрел на Миднайт.

“Очень давно никто не удостаивался подобной чести, оказанной Госпожой Тайн”, – сказал он, протягивая руку Миднайт. Она поднялась и взялась за нее. Внезапно свет освещающий комнату погас и над их головами засияла бело-голубая звезда, по периметру ее окружали постоянно движущиеся, более маленькие звездочки. Внезапно мерцающая звезда стала плоской, словно монета и в толпе верующих пронесся вздох удивления. Свет, лившийся с другой стороны звезды, слепил ее, и Миднайт никак не могла разглядеть, что же лежит по ту сторону ворот.

Миднайт прикрыла свои глаза ладонью. “Титул Магистра?”

Санлар улыбнулся. “Да, Леди Миднайт, титул Магистра”. Мерцающий портал начал вращаться вокруг своей оси.

“Леди Мистра, Богиня Магии, выбрала тебя из всех остальных жителей Королевств, чтобы ты стала ее чемпионом – Магистром”, – сказал Санлар.

Они стояли прямо под вращающимся порталом. Миднайт воздела свои руки, и почувствовала как маленькие звездочки окружающие портал, стали нежно ласкать ее кожу. Это ощущение вызвало улыбку на ее губах. Она осмотрела лица тех, кто собрался в храме. На них было выражение доброжелательности, любви и все они жили в ожидании чуда. Во многих из них она узнала учеников с которыми делила радости обучения в Дипингдейле.

Миднайт перевела взгляд наверх, к слепящему свету портала. “Этого не может быть”.

Санлар воздел руки вверх и портал спустился в их сторону. Миднайт застыла на месте. “Пойдем. Мы посетим владения Мистры, магическую пелену окружающую наш мир. Возможно это поможет тебе принять решение”.

Портал поглотил Миднайт и Санлара, и через мгновение чародейка обнаружила себя в царстве причудливых сооружений из бело-голубого света, которые проплывали перед ней, их постоянно меняющиеся очертания словно разговаривали сами с собой. Затем последовала ослепляющая вспышка, и Миднайт заметила, что она поднимается в воздух. Она и Санлар проплыли сквозь стены храма, затем взмыли в воздух еще выше, до тех пор пока Фаерун не превратился в пылинку. Миднайт несколько мгновений рассматривала планету, затем ощутила чье-то присутствие за своей спиной. Она обернулась и оказалась лицом к лицу с клубком чистой энергии, прекрасной волной силы, которая плыла сквозь вселенную и пульсировала с такой яростью, какой Миднайт в жизни не видела.

“Ты можешь стать частью этого”, – сказал Санлар.

Миднайт потянулась к субстанции, но разглядев свою вторую руку, внезапно остановилась. Ее плоть стала прозрачной, и внутри своего тела, она увидела пульсацию фантастических цветов, которые как в зеркале отражали магическую энергию перед ней.

“Это сила”, – сказал Санлар. “Сила, чтобы строить миры, лечить болезни, уничтожать зло. Сила для того, чтобы служить Мистре”.

Миднайт была потрясена.

“Тебе нужно всего лишь протянуть руку”, – сказал Санлар. “И твой долг принять это. Никто больше во всем Фаеруне не сможет стать чемпионом Леди Мистры. Никто, кроме тебя”.

Черноволосая чародейка молчала несколько мгновений, затем тихо произнесла, – “Но что нужно Мистре взамен?”

“Твоя абсолютная верность, конечно. И ты должна будешь посвятить всю свою жизнь сражаясь во имя Мистры по всем Королевствам”.

“Тогда она хочет получить все. Я не смогу распоряжаться собственной жизнью”.

Санлар улыбнулся. “Это маленькая цена за то, чтобы стать самым могущественным воином богини в мире”.

Санлар посмотрел на крошечный мир, вертевшийся далеко внизу и развел руками. “Все это будет твоим, Леди Миднайт. Ты получишь в свое распоряжение целый мир. И без тебя он, конечно же, погибнет”.

Материя вселенной начала разрываться. Большие куски магической пелены расходились перед глазами Миднайт, и сквозь разрывы можно было различить храм и последователей Мистры. Они кричали, взывая к Мистре с мольбой спасти их. Взывали к Магистру, чтобы он исцелил Королевства.

“Быстрей, ты должна принять решение”, – сказал Санлар.

Разрывы в материи вселенной увеличились. В некоторых местах пелены не было уе вообще.

“Ты единственная, кто может спасти Королевства, Леди Миднайт, но ты должна принять решение прямо сейчас”.

У Миднайт участилось дыхание. Вселенная, казалось, звала ее. Он уже открыла рот, чтобы принять предложение, когда внезапно услышала голос, далекий, но перекрывающий крики верующих в храме.

“Миднайт”, – звал ее знакомый голос. “Мне нужна твоя помощь, чтобы спасти Сайрика и Адона!”

“Кел!” – закричала Миднайт. “Санлар, я должна помочь ему”.

“Не обращай внимания на его жалкие мольбы”, – сказал Санлар. “Ты можешь решить его проблемы, оказав помощь всем Королевствам”.

“Погоди, Санлар. Я не могу в один миг забыть все, из чего состоит моя жизнь, всех, кто мне не безразличен. Мне нужно больше времени! ”

“Это то, чего у тебя нет”, – мягко сказал Санлар.

Вечность исчезла. Материя растворилась. Остался лишь храм. Миднайт посмотрела на свои руки и увидела, что они вновь стали из плоти и крови. Она почувствовала легкое покалывание на своих щеках от слез и едва не рассмеялась.

Один из последователей Мистры вышел вперед. Это был мужчина и она узнала его лицо.

Келемвор.

Воин протянул ей руку. “Возращайся”, – сказал он. “Другие нуждаются в тебе. Я нуждаюсь в тебе”.

Санлар схватил ее за плечо и повернул лицом к себе. “Не слушай его. У тебя есть долг перед твоей богиней! У тебя есть долг перед Королевствами!”

“Нет!” – закричала Миднайт, вырываясь из рук Санлара. Последователи Мистры замерли на полпути, и Келемвор, теперь облаченный в свои доспехи, встал перед ней.

“Ты опозорила себя и свою богиню”, – сказал Санлар, исчезая среди теней, окутавших трон. Затем он растворился окончательно. Несколько секунд были видны лишь отдельные куски иллюзии, и Миднайт заметила как сквозь них, медленно пробирается Келемвор. В углу комнаты лежал опрокинутый большой стул, который поразительно напоминал трон, на котором она восседала. Заплесневелая комната заканчивалась куполообразным потолком, как это было и в ее иллюзии.

Миднайт посмотрела вниз и заметила, что кулон по-прежнему был на месте.

“Что здесь происходит? Минуту назад я открыла дверь, потом еще через минуту я уже парила над миром, а теперь сижу в полуразрушеной комнате”.

Затем Миднайт заметила, что Келемвор был бледен. Внезапно он упал, и она бросилась к нему, но не заметила на его лице и теле никаких ран. Но все же воин сильно потел и казалось, был чем-то сильно напуган.

“Пообещай мне что-нибудь!” – выкрикнул он, его голос звучал низко и угрожающе.

“Что? О чем ты говоришь?”

Келемвор вздрогнул и его ребра казалось, сдвинулись с места. Миднайт с опаской посмотрела на него.

“Награду!” – сказал он, его плоть начала темнеть. “За то, что помог тебе освободиться от иллюзий и согласился на это дело. Мы отказались от него, Сайрик и я…”

Воин задрожал и отвернулся от Миднайт. “Быстрей!”

“Поцелуй”, – тихо произнесла она. “В награду ты получишь от меня поцелуй”.

Келемвор рухнул на пол, жадно хватая воздух ртом. Когда он поднялся, его кожа обрела свой нормальный вид.

“Что все это значит?” – сказала Миднайт.

Келемвор покачал головой. “Мы должны найти остальных”.

“Но я…”

“Мы не сможем выбраться отсюда живыми без них”, – закричал Келемвор. “Значит ради нас самих же, мы должны это сделать и как можно быстрее”.

Миднайт даже не пошевелилась.

“Мы были разделены”, – сказал Келемвор. “Перемещены в разные части замка. Я очнулся в библиотеке на первом этаже. Я следовал на шум, пока не обнаружил тебя”.

“Шум? Тогда ты видел и слышал…”

“Очень мало. Я услышал твой голос и следовал на него, пока не наткнулся на тебя. Но у нас будет время обсудить это позже. Сейчас, помоги мне найти остальных!”

Миднайт последовала за воином в глубь темного коридора.

После того, как Келемвор исчез в отверстие в ковре, тот начал оборачиваться вокруг Сайрика, пока не достиг размеров большого сундука. Вор попытался проделать дыру с помощью меча, но это оказалось бесполезно – клинок попросту отскакивал от стенки. Ковер продолжал сжиматься, пока полностью не обернул Сайрика и он не потерял сознания. Когда он очнулся, то обнаружил, что находится в одном из переулков в Зентил Кипе, сбитый караульным, как это часто происходило с ним в его детские годы.

“Пошел прочь”, – сказал один из Черных Стражей. “Или вместо сегодняшнего ужина, ты отведаешь моей стали!”.

Сайрик отвел удары в сторону и поднялся на ноги.

“Вонючий бродяга”, – сказал стражник, и ударил землю рядом с ногой Сайрика. Вор подался вперед, чтобы напасть на него, но внезапно позади него, из теней что-то вытянулось. Одна рука обвила рот Сайрика, другая схватила его за руки. Он попытался сопротивляться, но так и не смог ничего сделать. Его затащили в боковую улочку, а стражник смотрел на это все и лишь смеялся.

“Успокойся, парень”, – произнес знакомый голос.

Сайрик проводил стражника взглядом до конца улицы.

Вор расслабил свое тело, и стальная хватка, удерживающая его, тотчас ослабла. Сайрик обернулся и вгляделся в тени. Еще прежде, чем его глаза привыкли к темноте, он знал личность человека, стоявшего перед ним.

Этот человек был известен под именем Квиксала, маленького злобного воришки, который получал большое удовольствие убивая свои жертвы. Насколько Сайрик помнил, Квиксал не мыл свои волосы и среди них можно было найти пряди самых различных цветов, которые он использовал, чтобы замаскировать себя. Фальшивые бороды, старый грим, странный акцент, необычные способности – все это были части постоянно пополняющегося репертуара, который Квиксал использовал, чтобы создать ярких персонажей для потенциальных очевидцев его злодеяний. Его лицо было худым и имело сходство с ястребиным, а пальцы были необычно длинными. Странно, но Квиксал был одет как подросток, хотя Сайрик знал, что ему было по меньшей мере двадцать пять лет.

Рядом с ним стоял еще один человек – Марек. И когда Сайрик осмотрел лицо своего наставника, он не заметил тех морщин, которые были у него при их последней встрече, когда Марек устроил ему засаду в таверне. Этот Марек был гораздо моложе, и короткие курчавые волосы на его голове были абсолютно черными, а не пепельно-серыми, как должны были быть. Его кожа едва начала обзаводиться маленькими морщинами, которые должны были покрыть его кожу в будущем. Его колючие голубые глаза светились обычным огнем, а его фигура была идеально подтянута. Это был человек, который обучал Сайрика, который шел на грабежи и немыслимые риски без лишних раздумий. Сайрик был сиротой, и во многих отношениях, Марек был единственным отцом, которого он когда-либо знал.

“Пойдем с нами”, – сказал Марек, и Сайрик покорился, позволяя провести себя через несколько дверных проемов на кухню таверны, которую Сайрик не узнал. Было похоже, что Сайрик всегда позволял вести себя, и когда они вошли в освещенный коридор, Сайрик заметил свое собственное отражение в ближайшем зеркале. Десять лет его жизни как рукой сняло с его лица – морщины из уголков глаз исчезли; его кожа казалась более упругой, не огрубевшей от прошедшего времени и трудностей, которые ему пришлось испытать.

“Ты наверное догадываешься почему мы здесь”, – сказал Марек неприлично толстому повару, который стоял рядом с занавеской, в другом конце кухни.

“Не совсем”, – ответил толстяк, на его пухлых щеках расплылась широкая улыбка. Он указал на занавеску и сказал, – “она здесь”.

Марек схватил Сайрика за руку и подвел его к занавеске. “Смотри”, – сказал Марек и слегка отодвинул ткань. “Это наша следующая жертва, и твой билет на свободу, Сайрик”.

Сайрик выглянул наружу. С этого места было видно всего несколько столов, и лишь один из них был занят. За столом сидела красивая женщина среднего возраста, одетая в прекрасные шелка, и также она была обладательницей довольно пухлого кошелька. Она ела суп, который ей принесла довольно привлекательная служанка. Она задержала ее.

“Этот суп холодный!” – закричала женщина, скрипучим голосом, от которого у Сайрика заболели зубы. “Я просила, чтобы мой суп был горячим, а не слегка теплым!”

“Но мэм…”

Женщина схватила служанку за руку. “Посмотри сама!” – закричала женщина, и сунула руку девушки в тарелку с супом. Та вскрикнула, и попыталась освободиться, так чтобы не опрокинуть тарелку на женщину. Кожа на руке у служанки стала ярко-красного цвета. Суп явно был очень горячим.

“Если вы не можете как следует обслужить меня, то я пойду в другое место!” – сказала женщина, выпучив глаза. “Я хочу, чтобы меня известили, когда появится мой племянник. Он должен был встретиться со мной здесь”. Она нахмурилась и махнула рукой в сторону тарелки с супом. “Сейчас же забери это и принеси мне то, что я заказала!”

Служанка взяла миску, слегка поклонилась, и направилась к кухне, заставив Сайрика отпрянуть, прежде чем она увидела его.

“Успокойся”, – раздался позади голос Марека, и занавеска откинулась, пропустив вперед девушку. Она посмотрела на Марека и всунула свой поднос в руки Сайрика. Затем она прижалась к Мареку и сладко поцеловала его в губы. Оторвавшись от него, она взяла мокрую тряпку из раковины и обмотала обожженную руку.

“Мне бы не хотелось ждать своей очереди на сей раз”, – сказала она.

Квиксал вытащил свой клинок из ножен и впихнул его назад, издав резкий звук, от которого у служанки на лице всплыла озорная ухмылка. “Я обещаю, что наш покровитель не будет ждать ее слишком долго”.

“Я буду вторым”, – сказал Сайрик, удивившись самому себе.

Служанка подмигнула Мареку. “Ты знаешь где найти меня сегодняшним вечером. Мы отпразднуем”.

Она забрала поднос из рук Сайрика и подойдя к кипящему котлу с супом, зачерпнула новую порцию. Затем скинув мокрую тряпку и направилась назад в главную комнату, держа в руках тарелку с дымящимся супом.

“Оставайся здесь”, – сказал Марек и последовал за девушкой. Сайрик приоткрыл занавеску и стал наблюдать как Марек разговаривает с женщиной. Затем Квиксал дернул его за рукав и он отпустил занавес.

“Пора”, – сказал Квиксал, и спустя несколько мгновений они вновь оказались в затененном переулке позади таверны. Затем распахнулась дверь и Марек вывел женщину на улицу. Она растерянно осмотрелась вокруг. “Я не понимаю”, – сказала она. “Вы сказали, что мой племянник находится в этом переулке, что он не может подойти ко мне, и…”

Внезапно из теней выступил Квиксал и она сразу поняла, что происходит.

“Вы конечно не моя тетушка”, – сказал Квиксал. “Но мы все равно заберем ваши деньги”.

Женщина попыталась закричать, но Квиксал молниеносным движением припер ее к стене и закрыл рот своей рукой. Вытащив свой кинжал, он приставил его к ее горлу. “Тихо. Мне бы не хотелось, тетушка, убивать вас прямо сейчас. К тому же, это Зентил Кип. Если ваш крик и побеспокоит кого-то, то он захочет лишь взять свою долю от ваших денег”.

Марек схватил кошелек женщины и срезал его. Затем он кивнул, изобразив на лице огорченное выражение.

“Увы, этого не достаточно”, – произнес Марек, и подал Сайрику сигнал подойти. Квиксал отошел от женщины, но все еще направлял на нее лезвие своего кинжала.

“У меня больше ничего нет!” – вскрикнула она. “Пощадите!”

“Я бы удовлетворил вашу просьбу”, – тихо произнес Марек, склонив голову. “Но я не могу лишить молодежь удовольствия”.

Сайрик извлек свой клинок. Квиксал положил руку на грудь парня и усмехнулся. “Ты никогда не сможешь убить ее, Сайрик. И ты так и останешься навсегда учеником Марека”. Светловолосый вор вновь направился к женщине. “Марек, ты можешь и мне разрешить прикончить ее”.

“Прочь!” – сказал Сайрик, и Квиксал обернулся к нему.

В глазах женщины появились слезы. “Помоги мне”, – вскрикнула она, всплеснув руками.

“Ах, какая дилемма”, – сказал Марек. “Кто же прольет эту невинную кровь?”

Сайрик резко развернулся. “В этом мире нет невинности!”

Марек удивленно вскинул брови. “Но какое преступление совершила эта женщина?”

“Она обидела служанку”.

Марек пожал плечами. “Ну и? Я сам обижал ее множество раз. Не похоже, чтобы она жаловалась на что-то”. Марек засмеялся. “Я думаю, Квиксал должен убить женщину. Кроме того, Сайрик, мне кажется ты еще не готов стать независимым, и Воровская Гильдия может не одобрить, если я позволю тебе сделать это”.

“Ты лжешь!” – вскрикнул Сайрик. С каждым шагом Квиксала, приближающегося к женщине, Сайрик чувствовал как ускользает его шанс на независимость.

“Секунду”, – сказал Марек, жестом приказывая Квиксалу остановиться. Затем он повернулся к Сайрику, – “Заслуживает ли она смерти лишь ради того, чтобы ты смог обрести свободу?”

“Я знаю ее. Она…”Сайрик покачал головой. “Она высокомерна и тщеславна. Игнорирует нищету и бедствия ближних, готова позволить нам умереть, но так и не соизволит протянуть руку помощи. Она холодна и жестока, пока ее голова не окажется на колоде палача. Тогда она будет молить о пощаде, о прощении. Я видел таких как она прежде. Она воплощает собой все, что я презираю”.

“И у нее нет качеств, которые могли бы искупить ее вину? Она не способна на любовь или доброту? Разве она не может сменить свое отношение к жизни?” – сказал Марек.

“Нет”, – ответил Сайрик.

“Хороший аргумент”, – сказал Сайрик. “Но ты не убедил меня. Квиксал, убей ее”.

Женщина взвизгнула и попыталась убежать, но Квиксал мгновенно бросился вслед за ней. Она не успела сделать и двух шагов, прежде чем белокурый вор настиг ее и перерезал ей горло. Женщина рухнула на каменную мостовую. Квиксал улыбнулся. “Быть может в другой раз, Сайрик”.

Сайрик посмотрел в глаза Квиксала и почувствовал, словно проваливается в два бездонных колодца безумия. “Я заслужил свою свободу”, – рявкнул Сайрик и извлек свой кинжал.

“Тогда докажи это”, – сказал Марек. “Покажи мне чего ты стоишь и я подарю тебе твою независимость. Я помогу тебе свободно покинуть город, если захочешь, и заставлю Воровскую Гильдию считать тебя полноправным членом. Ты сможешь рапоряжаться своей жизнью по своему усмотрению”.

Сайрик вздрогнул. “Все, о чем я мечтал”, – рассеянно произнес он.

“Но только ты сам можешь превратить свой сон в реальность”, – сказал Марек. “Теперь, будь умницей и убей Квиксала”.

Сайрик оглянулся на Квиксала и увидел, что белокурый вор теперь держал в руке меч, которого всего пару секунд назад у него не было. Однако, вместо того, чтобы готовиться к атаке, соперник Сайрика стоял в защитной стойке и выглядел очень испуганным.

“Сайрик, убери свой кинжал”, – сказал Квиксал не своим голосом. “Разве ты не узнаешь меня?”

Сайрик даже не пошевелился. “Очень даже узнаю. И не пытайся смутить меня, меняя свой голос. Я знаком со всеми твоими уловками”.

Квиксал помахал своей головой. “Это не настоящее!” Сайрик чувствовал, что голос, которым пользовался Квиксал, был ему знаком, но никак не мог сосредоточиться на нем. Белокурый вор сделал шаг назад. “Это иллюзия, Сайрик. Я не знаю, что ты видишь перед собой, но это я, Келемвор”.

Сайрик попытался сосредоточиться на имени или на голосе, но думать было очень трудно.

“Ты должен сопротивляться”, – сказал Квиксал.

“Он прав, Сайрик”, – тихо произнес Марек. “Ты должен бороться”. Но голос Марека тоже изменился. Он звучал словно женский.

Сайрик не двигался. “Что-то здесь не так, Марек. Я не знаю, что за игру ты затеял со мной, но меня это не волнует. Ты сдержишь свое обещание”. Произнеся это, Сайрик бросился на Квиксала.

Квиксал сделал шаг в сторону, избежав выпада Сайрика, и еще больше удивил вора, сделав несколько шагов назад и приняв защитную стойку. Это совсем не похоже на Квиксала, – подумал Сайрик.

“Остановись”, – сказал Квиксал, отводя в сторону следующий выпад Сайрика. Сайрик воспользовался инерцией своего броска и с силой двинул локтем в подбородок Квиксала. В то же самое время, он перебросил свое лезвие в другую руку и обхватил запястье Квиксала. Затем он ударил руку белокурого вора о стену и заставил того выронить меч.

“С твоей смертью я обрету жизнь”, – вскрикнул Сайрик и занес кинжал, чтобы убить белокурого вора.

“Нет Сайрик, ты убиваешь друга!” – вскрикнул Марек, и за мгновение до того, как его кинжал достиг плеча его соперника, Сайрик распознал голос Миднайт. Его жертвой был не Квиксал – это был Келемвор.

Как он только мог, Сайрик попытался задержать смертоносную дугу, описываемую его кинжалом. Но было поздно. Клинок вошел в плоть Келемвора.

Келемвор оттолкнул его, и Сайрик рухнул на пол, его кинжал все еще торчал из плеча его жертвы. Воин схватил свой меч и двинулся на вора. “Прости меня”, – прошептал Сайрик, наблюдая за тем, как воин заносит свой клинок для решающего удара.

“Кел, нет!” – вскрикнула Миднайт. “Он не видит нас!”

Воин замер, затем бросил свой меч. Сайрик отполз назад и на том месте, где секунду назад стоял Марек, он увидел Миднайт. Рядом с ней был Келемвор, из его раны на плече струилась кровь. Лицо воина было мертвенно-бледным.

Переулок начал затуманиваться и исчезать, но тело женщины, которую убил Квиксал, женщину, которую, если бы у него была возможность, убил бы Сайрик, оставалось лежать на своем месте. Под ней растекалась лужа крови. Сайрик смотрел на женщину, пока и она не исчезла из поля зрения.

“Что он видит?” – прошептал Келемвор. “Здесь ничего нет”. Миднайт лишь покачала головой.

“Мне жаль, Кел. Я думал, что ты был кем-то еще”, – сказал Сайрик, приближаясь к воину.

Келемвор выдернул кинжал из своего плеча, скривившись от неимоверной боли. Пока Миднайт перевязывала ему раненое плечо, он швырнул оружие Сайрика к его ногам.

“Мы должны найти Адона”, – сказал Келемвор. “Остался только он”.

“Я даже не могу предположить какому испытанию подвергнется он”, – произнесла Миднайт, закончив перевязывать рану Келемвора и герои двинулись к лестнице.

Адон отвернулся от прутьев решетки, отделявшей его от Миднайт и спустился вниз, чтобы посмотреть, нет ли какого-нибудь другого обходного пути, чтобы присоединиться к чародейке на другой стороне преграды. Внезапно он обнаружил себя вглядывающимся в невероятно прекрасное, усеянное звездами, небо.

И все больше разглядывая ночное небо, Адон заметил, что все звезды словно двигались в едином танце.

И вправду звезды находились в движении, перемещаясь по небу с такой скоростью, что представлялись не более чем вспышкой света. Адон закрыл глаза, но звезды остались, продолжая играть в свои игры даже за его закрытыми веками. Адон еще долго смотрел на звезды. Когда он наконец отвел от них взгляд и посмотрел по сторонам, то обнаружил себя лежащим на изящном ложе из роз, и их аромат был тонок и приятен, хотя и заставлял его сердце биться чаще, а голову неметь. Затем Адону все стало ясно – звезды совсем не двигались, двигался он.

Он открыл свои глаза и глянул через край цветочной кровати – его взору предстала дюжина самых прекрасных созданий которых он когда-либо видел. Их волосы словно пылали, а тела были образцом абсолютного физического совершенства. Изумительное ложе Адона покоилось на их усердных плечах.

Присутствие этих созданий успокоило Адона так сильно, что он даже не моргнул, когда его окружила стена огня. Его взор слегка затуманился, и все что он видел было янтарного оттенка. Огонь, не испуская никакого жара, метался по розам превращая их в черные орхидеи, и наконец перекинулся на плоть жреца. Когда пламя поглотило его, он не ощутил никакой боли, ни даже малейшего дискомфорта. Когда он наконец пришел к осознанию своей собственной смерти, которая должно быть произошла задолго до этого момента, то он не ощутил ничего, лишь яркое сияние любви и благополучия, которые текли сквозь его душу.

Как он не силился, он так и не смог вспомнить, что произошло после того, как он разделился с Миднайт в коридоре под замком Килгрейв. Он почивал на своем похоронном костре, переносясь к тому, что могло быть лишь его вечной наградой.

Но как я погиб? – подумал Адон, и воздух вокруг него наполнили меняющиеся, прекрасные голоса его хранителей.

“Ты никогда не вспомнишь”, – говорили они. “Одна боль заменяется другой, чтобы оберечь тебя от этого”.

“Другой?”

“Наша цель облегчить твои страдания. Мы существуем в твоей смерти, чтобы ты мог переродиться в Царстве Сан”.

Ночь разрезали сверкающие хрустальные шпили, и Адон перевел свой взгляд на храм, возникший перед ним. Медленно выползая из-за горизонта, стены храма были украшены великолепными хрустальными узорами, однако здесь не было повторяющихся рисунков, которые зачастую так однообразно выглядели во многих замках. Было похоже, что каждый из последователей Сан, обитающий в этом месте, вносил свою лепту в оформление храма. Здесь было сочетание всевозможных стилей, однако словно какая-то невидимая рука взяла все узоры и объединила в свой неповторимый порядок, никого не разочаровывая и создавая место красоты, которое по своей идеальности превосходило даже самые смелые мысли Адона.

Один лишь вход был больше, чем любой храм, который Адон когда-либо видел, и за ним лежал целый мир. Его хранители несли его через земли, где бесчисленное количество последователей мылись и резвились в бассейнах, которые образовались из их собственных слез счастья, и камни, лежавшие вокруг, пока они наслаждались любовью Сан, некогда были глыбами неверья, которое тянуло вниз их души и делало невозможным их воссоединение с богиней. Освободившись от непомерной тяжести жизни, теперь они могли полностью отдать себя сохранению порядка, красоты, и любви, посвящая себя служению Сан.

Адон и его хранители миновали множество земель, и каждая из них потрясала жреца больше чем предыдущая. Так продолжалось до тех пока его хранители не исчезли и он оказался перед изящными железными вратами, которые мерцали, словно сверкающая водная поверхность. Он прошел сквозь них.

За ними лежала, по сравнению с чудесами, которые несколькими мгновениями ранее созерцал Адон, довольно небольшая комната. Однако у нее не было стен, и вокруг, куда только хватало взгляда, простирались огненные столбы, вздымавшиеся до самых небес. Мягкие, волнующиеся занавеси защищали глаза жреца от бушующего огня и очерчивали границы комнаты, которая лежала в самом центре прекрасных вечных огней.

“Выпьешь?”

Адон обернулся и оказался лицом к лицу с самой Богиней Красоты. Перед ним стояла Сан Огневолосая. В каждой из своих пылающих рук она держала по кубку, наполненному кроваво-красным нектаром. Когда адон взял один из кубков, то заметил, что его плоть стала пылать также как и у Сан.

“Богиня”, – выдохнул Адон, и припал на колени перед ней, не расплескав ни капли из своего кубка.

Сан засмеялась и подняла его на ноги одной из своих рук. Когда она прикоснулась к нему, Адон почувствовал как у него перехватило дыхание.

Дыхание. Я все еще жив, – обрадовавшись, подумал Адон.

Сан казалось, прочитала его мысли. “Ты еще не умер, глупый мальчишка. Пока. Ты здесь по более весомым причинам: я влюблена в тебя. Ты из всех моих последователей, тот, которого я желаю больше всего”.

Адон потерял дар речи, поэтому он поднес свой кубок к губам и позволил сладкому нектару разлиться по его телу. “Богиня, несомненно я не достоен…”

Сан улыбнулась и сбросила свой огненный шелковый халат, позволив ему плавно соскользнуть на пол. Адон посмотрел вниз и увидел как под его ногами клубились облака.

“Я прекрасна”, – сказала Сан. “Дотронься до меня”.

Адон шагнул вперед, словно во сне.

“Вера это красота, красота это вера. Обними меня и тебе станут ясны ответы на все твои вопросы”.

Откуда-то до Адона донесся предостерегающий крик, но он не обратил на него внимания. В этот момент не было ничего более важного. Он поднял богиню на руки и прильнул губами к ее устам.

Поцелуй казалось, длился целую вечность. Но еще прежде чем Адон успел открыть свои глаза, он ощутил, что Сан меняется. Ее нежные губы стали страстными, требовательными. Из ее растянувшегося рта вылезли множество острых клешней, пытающихся разорвать плоть на лице жреца. Ее пальцы превратились в ужасных змей, которые обвили его тело, норовя растерзать его на части.

“Сан!” – вскрикнул Адон.

Существо засмеялось, обвив своими змееподобными лапами Адона за горло. “Ты не достоен богини”, – сказало оно. “Ты согрешил и должен понести за это наказание!”

На другом конце внутреннего двора Замка Килгрейв, Миднайт, Келемвор и Сайрик наблюдали как жрец упал на колени. На его лице было выражение полного ужаса и боялся он того, что мог видеть лишь только он.

“Богиня, прости меня!” – воскликнул Адон. “Я сделаю все, чтобы завоевать твое прощение. Все!”

“Мы должны добраться до него как можно быстрее”, – сказала Миднайт.

“Вы не сделаете ничего!” – прогремел голос из пустоты, заполнив собой все пространство внутреннего двора. “Вы не сделаете ничего, лишь обретете смерть от руки Бэйна!”

Внезапно вся троица была окружена иллюзиями. На период дюжины ударов сердца, Келемвор оказался в мире из его детских книг: он пережил эпическую любовную историю, где он был чужеземным принцем, который должен был жениться на прекрасной, но бессердечной принцессе, и в итоге он бросил свое королевство и бежал с простой крестьянкой. Миднайт увидела себя могущественной королевой, спасающей свое королевство от бедствия и нищеты. В это же самое время перед глазами Сайрика проплыли образы свободной жизни, в которой были золото и бесценные артефакты. Но картины героизма, власти и свободы не одержали над ними верха. Как один, герои направились к центру внутреннего двора.

По мере их продвижения видения становились все настойчивей и реальней: перед Миднайт появился Санлар, вызывая ее на магическую дуэль. Вся ее группа, с которой она обучалась, встала позади учителя, желая испытать свои навыки против нее. Сайрик столкнулся с ледяным созданием, которое охраняло Кольцо Зимы. Он беспомощно наблюдал как монстр медленно приближался к нему. Келемвор увидел перед собой убийц своего отца, которые теперь пришли за ним самим. Он посмотрел на себя и обнаружил, что стал старым и дряхлым. Его попытки найти лекарство от этого состояния и спасение для его истерзанной души оканчивались крахом.

Но герои все же продолжали двигаться вперед, к центру внутреннего двора и Адону.

Все еще стоя на коленях, Адон смотрел как на его глазах разрушался рай, превращаясь в нечто совсем иное. Демоническое создание, которое до этого было богиней покинуло его, но царство Сан изменилось. Фигуры в темных одеяниях порабощали и мучали последователей Сан, неся с собой смерть и наказание.

“Это все ложь!” – кркинула Миднайт, подобравшись поближе к Адону.

Жрец повернулся, его глаза были широко открыты и посмотрел на ту, которая выглядела точь-в-точь как Миднайт – но была облачена в одеяния мучителей санитов.

“Но…это было так прекрасно!” – сказал Адон, злясь на слова Миднайт.

“Осмотрись вокруг”, – сказала Миднайт. “Это реальность!”

Адон посмотрел и увидел Сан, прикованную к огромному валуну. Фигуры в темных одеяниях сталкивали его в реку, ставшую красной от крови последователей Сан.

И каждая из этих фигур имела такой же кулон, как и у Миднайт.

“Кулон!” – крикнула Сан. “Это источник их силы! Возьми его и я буду свободна!”

Миднайт схватила Адона за плечо. “Черт тебя побери, послушай же наконец меня!”

“Нет!” – закричал Адон, и прежде чем Келемвор или Сайрик успели среагировать, жрец с яростью набросился на Миднайт. Рука Адона сомкнулась вокруг рукоятки кинжала Миднайт, и он выдернул его из ножен. Миднайт ударила жреца в живот, отбросив его назад, однако кинжал все еще оставался в его руке. Адон с глухим звуком ударился головой о землю. Затем жрец по всей видимости потерял сознание.

Миднайт начала произносить заклинание, которое должно было рассеять магическую иллюзорную атаку. Пока она молилась, чтобы заклинание не подвело ее на сей раз, маленькие огоньки на ее кулоне слегка замерцали. Затем последовала слепящая вспышка бело-голубого света и заклинание Миднайт сработало, высвободив вихрь магии, окутавшей весь внутренний двор.

Бэйн с криком отлетел назад от магического водоема – вода в нем превратилась в стремительный поток обжигающей крови, которая гейзером вырвалась наружу. Весь Замок Килгрейв, все заклинания которые Бэйн использовал, чтобы превратить руины в некое подобие свой обители на Планах, были разрушены магией Миднайт. Храм Бэйна, его Новый Ахерон, рушился на его глазах. Причудливые врата, которые он открыл, теперь закрылись. Коридоры и комнаты потеряли свои очертания и обуглились.

Через несколько секунд остались лишь разрушенные останки старого замка. Бэйн, всхлипывая, подался вперед, и часть его разума познала новое чувство, с которым люди мирились каждый день своего существования – потеря.

Нового Ахерона больше не было.

Когда он наконец обернулся и вызвал хакеашара, чтобы набраться сил, которые были ему необходимы, чтобы убить тех, кто хотел спасти Мистру, Черный Повелитель был шокирован, обнаружив цепи, которые удерживали богиню, пустующими.

Мистра сбежала.

Миднайт стояла на коленях, восстанавливаясь после заклинания, когда к ней подошел Адон. Во внутреннем дворе Замка Килгрейв не осталось ни одного признака развернувшейся здесь схватки.

Миднайт посмотрела на него. Когда она заговорила, то ее тон был утешительным. “Я уверена, что он существует где-то еще, Адон. Когда придет время, ты найдешь путь ведущий туда”.

Адон кивнул, и затем вместе с Сайриком помог Миднайт подняться на ноги. Келемвор, в нескольких ярдах от них, кашлянул два раза и медленно обвел местность взглядом. “Что произошло?” – сказал он, держась за свое раненое плечо.

“Что-то сыграло злую шутку с нашими разумами”, – сказала Миднайт. “Оно пыталось контролировать нас, натравить друг на друга. Я лишь попыталась рассеять магическое заклинание и …”

“Ты вызвала эту вспышку?” – сказал Келемвор, резко вставая.

“Ты не должен двигаться”, – сказал Адон, и попытался уложить воина на место. Его попытки оказались тщетны.

“К черту все это, Адон. Мы потеряли целый день у колоннады, лишь из-за того, что я валялся там. Оставь меня в покое. Со мной все будет в порядке!”

“Отпусти его, Адон”, – сказала Миднайт, улыбнувшись воину. “Да, Кел, я вызвала эту вспышку – ну или по-крайней мере это сделала моя магия. Как я поняла – кто-то наслал на нас всех могущественные иллюзии. Я попыталась рассеять их, но заклинание вызвало некий неожиданный эффект. Похоже оно остановило того, кто наслал на нас это заклятье”.

“Голос Бэйна”, – засмеявшись, произнес Сайрик. “Возможно это был какой-то сумасшедший, отождествляющий себя с божеством”.

“Тогда я думаю, мы должны найти его”, – сказал Келемвор, оглянувшись вокруг. “Он должно быть один из тех, кто взял в плен госпожу Кайтлан”.

“Я думал, что ты отказался от ее поисков”, – произнес Сайрик.

Келемвор улыбнулся и посмотрел на Миднайт. “Так и есть. Но я думаю, что награда за завершение этого дела, все же стоит того”. Воин посмотрел на окровавленную одежду на своем плече и подумал, что ему вряд ли удастся удержать свой меч лишь одной рукой. Он мог сжимать свою правую руку в кулак, хотя это доставляло ему невыносимую боль.

Сайрик просто покачал головой, затем подошел к входу во внутренний двор и заглянул в коридор. Там не было никаких признаков жизни. Коридоры выглядели точь-в-точь также, когда Сайрик впервые осмотрел замок.

“Мы должны найти госпожу Кайтлан и убраться отсюда”, – сказал Сайрик, вернувшись назад. Келемвор согласно кивнул, и вскоре герои были уже в коридоре.

“Теперь что?” – сказал Келемвор. “Снова обыскивать замок, этаж за этажом?”

Миднайт обернулась и замерла с широко раскрытым ртом.

“Я так не думаю”, – сказал Сайрик. “Смотрите!”

Келемвор бросил взгляд через свое плечо и увидел ужасающую, кроваво-красную массу плывущую на них по коридору. Келемвор заметил, что из дымки, составляющей форму создания, тянулись сотни рук, хватающих воздух. Затем появились освобожденные от телесной оболочки, желтые глаза, которые стали внимательно изучать свои жертвы.

У Келемвора опустились плечи. “Ну это уже слишком для одного дня”, – сказал он, вытаскивая свой меч здоровой рукой. Его движения не были уже столь легкими и плавными, но он надеялся, что его грозный вид испугает могучее создание.

Существо испустило яростный крик, который болью отдался в черепах героев. Из создания вылезли огромные, клацающие рты, которые казалось, увеличивались еще больше по мере приближения. Сайрик схватил Миднайт за руку и они бросились вглубь коридора, прочь от хакеашара. “Может быть ты сможешь постоять тут подольше?” – умоляюще произнес Адон, пятясь задом, затем побежал и он.

Существо издало еще один крик.

“Возможно”, – сказал Келемвор, оставляя свою позицию и устремляясь вслед за друзьями.

Герои оторвались от существа на несколько мгновений, но вскоре они устали. К тому времени, как они добрались до башни, расположенной в двух сотнях ярдах от внутреннего двора, хакеашар был уже достаточно близко. В башне, степени ведущие наверх оказались завалены мусором и обломками, так что героям пришлось воспользоваться теми, что вели вниз. В темноте подземных коридоров, хакеашар предстал ярким пятном света.

В тот самый момент, когда хакеашар нагнал друзей, Миднайт поняла, что коридор впереди завален и пройти вперед не удастся. Обернувшись лицом к созданию, она крикнула своим друзьям отойти в сторону. Она уже читала заклинание, когда существо ворвалось в коридор и остановилось, его глаза яростно мерцали. Келемвор поднял свой меч, а Сайрик набросил свой плащ перемещения.

Внезапно через коридор пролетел порыв ветра, исходящий из кончиков пальцев Миднайт. Ветер окутал существо, удерживая его на месте некоторое время. Он исчез также неожиданно как и появился.

Хакеашар медленно двинулся вперед, его внимание привлекала невероятная сила, сосредоточенная в кулоне Миднайт.

Сайрик подался вперед, его плащ перемещения создал вокруг него дюжины призрачных образов. Множество глаз хакеашара направились на образы, созданные плащом.

“Кроме того, что сбить с толку эту тварь, что еще мы можем сделать?” – прошептал Келемвор Миднайт. Чародейка отошла от воина, как раз в тот момент, когда лапы существа подались вперед и сорвали плащ с Сайрика. В тот момент, как хакеашар сожрал плащ все образы, созданные с его помщью, немедленно испарились. Создание увеличилось в размерах и на его теле образовалась дюжина новых глаз и пастей.

“Чего ты ждешь?” – сказал Келемвор. “Произноси свое заклинание!”

Хакеашар усмехнулся, воспоминания о том, как он высасывал магию из богини, наполнили его разум.

Миднайт остановилась и повернулась к воину. “Кел”.

Хакеашар приближался.

“Разруби его на кусочки”, – сказала Миднайт.

Келемвор сильнее сжал рукоятку своего меча здоровой рукой.

Хакеашар остановился.

В разуме хакеашара вспылили около сотни образов волосатого человека, с мечом в руке, который медленно двигался на него. Твари стало любопытно. Она выдвинула пять своих челюстей в сторону человека, клацнула ими, и была удивлена, тем что они схватили лишь воздух. Человек засмеялся и существо испытало жгучую боль – шесть его глаз закрылись навеки одним взмахом могучего меча.

Крики хакеашара эхом разносились по Замку Килгрейв, пока Черный Повелитель стоял на коленях перед своим разрушенным магическим источником. Бэйн вызвал создание и выпустил его в замок на поиски Мистры.

В лужу воды перед лицом Бэйна упал маленький камешек, заставив падшего бога посмотреть вверх.

В дверном проеме стояла маленькая девочка, которую он прежде никогда не видел. На ее лице сияла довольная улыбка. В руке она держала кучку камней, выковырнутых из соседней крошащейся стены.

“Разве не прекрасно, когда твоя сила оборачивается против тебя?” – просто сказала она и ее голос звучал ужасно знакомо.

“Мистра!” – вскрикнул Бэйн, и бросился на богиню. Мистра точас бросила пригоршню камней в Черного Повелителя, ее голос возвысился и она начала читать заклинание. Камни в полете начали меняться, превращаясь в бело-голубые снаряды, которые проткнули тело Черного Пвелителя, отбросив его на каменный пол.

Из коридора послышался еще один крик, на сей раз еще более громкий чем предыдущий. Мистра вздрогнула узнав голос хакеашара, и Бэйн использовал ее замешательство, чтобы самому произнести заклинание. Он вытащил рубин из своей перчатки. Затем камень исчез и в Богиню Магии ударил кроваво-красный луч света.

Бэйн с удивлением смотрел как Мистра безболезненно перенесла эффект Рубинового Луча Незрама, заклинания, которое должно было отделить богиню от ее аватара. Затем красный луч света отразился в него и поразил его в грудь, заставив Бэйна вздрогнуть. Луч завис в воздухе между Мистрой и Бэйном, подобно веревке.

“Ты слишком глуп, чтобы использовать такие сложные заклинания”, – сказала Мистра. “Похоже магический хаос наконец полностью овладел тобой”. С этими словами Мистра ухватилась за луч обеими руками.

Бэйн почувствовал как его скрутило изнутри. Красный луч замерцал ярче и из его тела к Мистре устремился поток энергии. Заклинание дало осечку и позволило Мистре высосать его силу.

Бэйн попытался бороться, но в этот момент от луча отделились малиновые полосы и окружили его, крепко сдавив его плоть. Он почувствовал как одно за другим хрустнули его ребра, и атака направленная на Мистру обернулась против него, угрожая лишить его жизни. Мистра отпустила луч и он с яростью ударил в Бэйна.

Грудь Черного Повелителя разверзалсь и из нее вылетел поток бело-голубого огня, который начала поглощать Мистра. Бэйн чувствовал как последние капли энергии, которую он забрал у Мистры покидают его и за ними уже начинала просачиваться его собственная сила, красного цвета.

“Ты глупец, ты пытался лишить свободы Богиню Магии. Теперь ты заплатишь за то, что сделал со мной”.

Силы продолжали покидать Бэйна, и он закричал, – “Мистра! Я…”

“Умираешь?” – сказала она. “Да, похоже так оно и есть. Передай мой привет Повелителю Миркулу. Я думаю у него в слугах еще никогда не было бога. Но ты ведь больше не бог, Бэйн? Ведь так?” Бэйн вознес свои руки в мольбе.

“Хорошо, Бэйн, я дам тебе шанс на спасение. Скажи мне где спрятаны Дощечки Судьбы и я пощажу тебя”.

“Ты хочешь забрать их себе?” – выдохнул Бэйн, когда еще одна частица энергии покинула его тело.

“Нет”, – ответила Мистра. “Я хочу вернуть дощечки Повелителю Ао и окончить то безумие, которое ты затеял”.

В коридоре послышался шум и Мистра обернулась, чтобы увидеть Келемвора и его друзей, стоящих в дверном проеме.

Внезапно перед Черным Повелителем образовался темный вихрь и из него ступил Темпус Блэкторн. Схватив тело своего раненого повелителя, Блэкторн молниеносно бросился назад в вихрь. Прежде чем Мистра успела среагировать, они исчезли. Когда вихревая воронка захлопнулась, то заклинание Мистры разрушилось и всплеск энергии отбросил богиню к стене. Когда она посмотрела вверх, то обнаружила Келемвора стоящего над ней.

Воин выглядел очень бледным. “Я знал, что ты очень прочная, малышка, но даже я впечатлен”.

Мистра улыбнулась, чувствуя как по ее телу растекается поток энергии.

“Кайтлан”, – сказала Миднайт. “С тобой все в порядке?” Чародейка склонилась над аватаром и кулон выскользнул из-под ее одежды.

“Кулон. Отдай его мне!” – закричала Мистра.

Миднайт отпрянула назад. “Кайтлан?”

Мистра еще раз посмотрела на Миднайт и поняла, что кулон сросся с кожей чародейки, чтобы защитить себя – чтобы его не могли забрать его у нее во время сна или если она будет ранена.

“Мы должны вывести ребенка на улицу”, – сказала Миднайт.

“Минуточку”, – сказал Сайрик. “Я хочу знать как она выбралась ночью из лагеря, и почему она покинула нас”.

“Пожалуйста”, – спокойно произнес Адон. “Мы должны побеспокоиться о госпоже бедной девочки”.

Внезапно богиню разобрала сильная злость. “Я Мистра, Богиня Магии! Существо, с которым я сражалась, был Бэйн, Бог Раздора. Сейчас же отдай мне кулон! Он принадлежит мне!”

Миднайт и Адон потрясенно уставились на аватара. Келемвор нахмурился. Сайрик бросил на Мистру подозрительный взгляд.

Келемвор скрестил свои руки. “Возможно битва спутала твой юный разум”.

“Кайтлан Мунсонг и я стали одним целым”, – спокойно произнесла Мистра. “Я доставила ее в это место и соединила наши души, чтобы спасти нас обоих от Повелителя Бэйна. Вы помогали ей в ее путешествии, так что вы заслужили нашу благодарность”.

“И только-то?” – сказал Келемвор.

“Долг будет оплачен”, – сказала Мистра, и Келемвор вспомнил слова Кайтлан, когда она лежала больной на кровати.

Она может исцелить тебя.

Мистра обернулась к Миднайт. “На Тропе Калантера, ты заключила со мной договор. Я спасла тебя от тех, кто желал твоей смерти. В обмен, ты пообещала сохранить мою веру. Ты замечательно исполнила свой долг”. Мистра протянула свою руку. “Но сейчас пришло время вернуть эту веру мне”.

Миднайт посмотрела вниз и была поражена тем, что кулон отделился от ее плоти. Она сняла кулон с шеи и отдала его девочке, которая постоянно мерцала ярким бело-голубым огнем.

Откинув голову назад, богиня испытала чувство абсолютного восторга, когда часть ее силы, которой она владела на Планах протекла через ее тело. Как это было и до Прибытия, воли Мистры хватило, чтобы возродить магию, и хотя она была значительно слабее, чем до того момента как Ао изгнал ее с небес, Мистра вновь обрела связь с магической пеленой, окружающей Фаерун. Это было непередаваемое ощущение.

“Давайте покинем это место”, – сказала Мистра, обращаясь к своим спасителям. “Затем я расскажу вам то, что вы желаете знать”.

Через некоторое время герои приблизились к воротам Замка Килгрейв, вновь ощутив на себе тепло солнечного света. Тяжелой поступью они покидали безжизненные и унылые руины замка.

Мистра посмотрела на небо. Она могла видеть мерцание Небесной Лестницы вздымавшейся к небесам. На какой-то миг богине показалось, что на вершине стоит какая-то фигура, но затем образ померк, словно его и не было.

Герои последовали за Мистрой, которая шла к месту, удаленному от входа в замок не более чем на пять сотен футов. Во время этой прогулки разгорелся жаркий спор.

“Тебя оставили твои чувства?” – крикнул Келемвор.

“Я верю ей”, – сказала Миднайт.

“Конечно, ты веришь ей. Но может твоя ‘богиня’ доказать ее немыслимые высказывания?”

Мистра приказала отряду подождать ее и повернулась в сторону лестницы. Келемвор бросился вперед, крича о сокровищах, которые были обещаны ему. Богиня ответила ему бело-голубым огнем, мерцавшим в ее глазах.

“Ты получил благодарность богини”, – холодно сказала Мистра. “Что же тебе нужно еще?”

Келемвор вспомнил свою встречу с богиней Тайморой, после того, как заплатил за то, чтобы посмотреть на нее.

“Мне нужна подходящая еда, одежда и золото, чтобы купить свое собственное королевство!” – закричал Келемвор. “Я также хотел бы, чтобы я снова мог пользоваться своей рукой!”

Внезапно Мистра склонила голову набок. “И это все? Я думала ты хочешь стать божеством”.

Глаза Сайрика сузились. “А это возможно?”

Мистра улыбнулась и из ее рук вылетели огненные шары. Келемвор едва не закричал, когда энегрия первого шара поглотила его с головы до ног, и внезапно он почувствовал силы, которых он не ощущал в себе уже много дней. Огни утихли и Келемвор поднял свою руку, с недоверием уставившись на свою вылеченную конечность.

Второй огненный шар ударился в землю, вызвав двух величественных жеребцов, взамен тех, что были потеряны, и двух лошадей с поклажей, среди которой были запасы провизии и сумки с целым состоянием в золоте и драгоценных камнях. Затем богиня обернулась и направилась к лестнице. Она развела руки в стороны и склонила голову, словно медитируя. Келемвор стоял рядом с Миднайт и вскоре их спор разгорелся с новой силой. Сайрик не вмешиваясь наблюдал за происходящими событиями, а Адон молча созерцал богиню.

“Безусловно, она могущественна, и ее история о воссоединении с ее госпожой может быть истиной”, – сказал Келемвор.

“Тогда почему ты отвергаешь свои чувства? Ты не признателен Мистре за ее подарки?” – сказала Миднайт.

“Они все заслужены!” – сказал Келемвор, засовывая огромный кусок мяса себе в рот. “Но могущественный маг, как например Эльминстер из Шедоудейла, с легкостью может проделать подобные трюки. Я видел еще одного из этих ‘богов’ и я не уверен, что они не всего лишь могущественные безумцы!”

При упоминании Эльминстера, Мистра посмотрела вверх и на ее лице заиграла улыбка, словно она вспомнила некие приятные мысли, затем она вновь вернулась к своим приготовлениям.

“И поэтому тебе надо богохульствовать в их присутствии!” – закричала Миднайт.

“Я всего лишь выражаю свои мысли!”

“Я верю ей!” – крикнула Миднайт, ткнув в защищенную панцирем, грудь Келемвора. “Ты бы возможно никогда не смог пользоваться своей рукой, если бы не Мистра!”

Келемвор выглядел потрясенным. Он подумал о своем отце, отказавшемся от приключений из-за своих ранений, и превратившего жизнь юного Келемвора в сущий ад.

“Ты права”, – сказал Келемвор. “Я должен быть благодарен. Но…Кайтлан – божество? Ты должна признать, что в это почти невозможно поверить”.

Миднайт посмотрела на Мистру. Вид богини, скрывающейся под личиной девочки, с которой они перенесли долгое путешествие, было не очень впечатляющим зрелищем.

“Да”, – сказала Миднайт. “Но я знаю, что это правда”.

Позади Миднайт и Келемвора, Адон незаметно прислушивался к их беседе, затем отвернулся прочь.

Мы сражались с божеством, – подумал он. И сейчас мы служим одному из них, хотя остальные не полностью согласны с этим. Даже осознав это, Адон никака не мог понять, почему его не переполняло возбуждение и благоговение. Это были боги, которые странствовали по Королевствам!

Адон посмотрел на худощавого ребенка стоящего на коленях на земле и испытал от этого зрелища легкий дискомфорт. Затем в его памяти на короткий миг всплыл мерзкий образ существа, которого Мистра назвала Бэйном, Черным Повелителем.

Неужели это были сами боги?

Мистра поднялась на ноги. Она стояла перед лестницей, готовя себя к восхождению. На лице аватара заиграла легкая улыбка, и она поняла всю важность этого момента, оборачиваясь для того, чтобы обратиться к своим спасителям.

“Перед вами, невидимая для ваших человеческих чувств, Небесная Лестница”, – сказала Мистра. “Это способ путешествия между землями богов и людей. Я хочу предпринять опасное задание. Если у меня все получится, то вы станете свидетелями моего возвращения на Планы. Если я потерплю неудачу, вы сможете донести мои слова в мир. Это священное дело, которое я могу доверить лишь тому, чья вера непоколебима”.

Миднайт шагнула вперед. “Все что угодно”, – сказала Миднайт. “Скажи мне что нужно сделать!”

Келемвор покачал головой и обратился к Миднайт, – “Разве мы сделали недостаточно? Мы рисковали нашими жизнями, чтобы спасти твою богиню. Впереди лежит целый мир и есть тысячи способов, которыми мы можем потратить нашу награду. Мы должны уйти”.

“Я остаюсь”, – сказала Миднайт.

Адон шагнул вперед. “Я остаюсь с Миднайт”.

Келемвор посмотрел на Сайрика, который лишь пожал плечами. “Моя любознательность не дает мне уйти”, – сказал вор, усмехнувшись.

Келемвор сдался. “Что ты хотела сказать нам, богиня?”

“Королевства погружены в хаос”, – сказала Мистра.

“Мы это знаем”.

“Кел!” – осадила его Миднайт.

“Но ты знаешь, почему?” – мрачно произнесла Мистра. Келемвор промолчал.

Мистра продолжила. “Это сила более могущественная чем та, которой обладают боги. Эта мощь, о которой люди даже и не догадываются, изгнала богов с небес. Повелитель Хелм, Бог Стражей, охраняет врата на Планы, удерживая нас в Королевствах. Пока мы здесь, мы должны найти себе человеческую оболочку, аватара, иначе мы не больше чем блуждающие духи. Мы расплачиваемся за преступления двух наших собратьев. Повелитель Бэйн и Повелитель Миркул украли Дощечки Судьбы. По-крайней мере одна из этих дощечек была спрятана в Королевствах, однако мне неизвестно где. Нам было наказано найти эти дощечки и вернуть их на законное место на небесах”.

Сайрик казался смущенным. “Но у тебя нет дощечек”, – сказал он. “Что ты собираешься делать?”

“Выдать имена воров взамен милости по отношению к тем богам, которые не имеют отношения к этому преступлению”, – сказала Мистра.

Келемвор скрестил руки на груди и засмеялся. “Это абсурд. Это нужно лишь только ей”.

Внезапно в разуме воина зазвучали слова Мистры.

Я могла бы исцелить тебя, – сказала она. Но так как ты не веришь мне, то ничего не получится.

Келемвор перестал смеяться и побледнел.

“Богиня! Я пойду с тобой!” – сказала Миднайт, и Келемвор с тревогой посмотрел на чародейку.

Мистра осторожно взвесила это предложение. Человек станет свидетелем того, что мог осмыслить лишь бог? Женщина могла просто лишиться разума. Разум Кайтлан будет защищен, но ничто не сможет защитить Миднайт.

“Лишь боги могут пройти по этому пути”, – сказала Мистра. Сила, которая была заключена в кулоне в совокупности с энергией, которую Мистра получила от Повелителя Бэйна, клубилась в ней, словно ожидая своего освобождения. Затем Мистра ощутила, что магия грозила переполнить ее. Для богини наступил момент настоящей человеческой паники, когда она потеряла контроль над силой, бушующей в ней. Бело-голубые огни окутали каждый стебелек плавно раскачивающейся травы и она затрещала.

Сайрик почувствовал как приятное тепло окутывает его ноги. Воздух наполнился бело-голубыми вспышками и ветер стал видимым, превратившись в мерцающие полосы света, словно раскрашенный кистью сумасшедшего гения.

На короткий миг лестница стала видимой для Миднайт, и она увидела, что на самом деле это творение было совсем не похоже на лестницу. Бессчетное количество нежных белых рук тянулись вверх, некоторые были одиноки, некоторые переплетались, образуя замысловатые узоры. Их упругие пальцы постоянно сжимались и расжимались, жаждая встретить своего следующего гостя. Странно, но противоположных концов рук нигде не было видно. Мягкая, мерцающая дымка плыла вниз от одного скопления рук к другому.

Затем лестница исчезла и Миднайт вновь обратила свое внимание на Мистру.

Силуэт Кайтлан стал менее отчетливым, и мерцая он постепенно превратился в женщину, в которую было суждено вырасти ребенку. Ее тело было прекрасным и манящим, лицо изящным и чувственным, но ее глаза были очень старыми, говорившими о тысячелетиях личных забот.

Богиня задрожала, и отвернувшись от героев, пошла прочь. Она, казалось, шла по воздуху, и там где ступала нога богини, проскакивали крошечные стрелы бело-голубых молний.

Мистра заметила, что ее восприятие лестницы и врат в Планы постоянно менялось. В один момент она видела прекрасный собор, вырезанный из облаков, с широкой, украшенной лестницей, ведшей к нему. В следующий миг местность окружающая врата, превращалась в бушующее море живых рун, которые танцевали в известном только им танце, меняясь местами со своими соседями, чтобы раскрыть секреты искусства, над которыми размышляла Мистра и никогда не могла обнаружить до этого момента.

Не менялись лишь сами врата – это была большая стальная дверь, сделанная в форме гигантского кулака, символа Хелма.

На полпути к двери, облака расплылись в сторону и перед Мистрой явился Бог Стражей.

“Приветствую тебя, Повелитель Хелм”, – доброжелательно произнесла Мистра.

Хелм лишь посмотрел на нее. “Возвращайся назад, богиня. Этот путь не для тебя”.

“Я желаю вернуться в свой дом”, – сказала Мистра, разозлившись на стража.

“Ты принесла Дощечки Судьбы?”

Мистра улыбнулась. “У меня есть новости о них. Я знаю кто украл их и зачем”.

“Этого не достаточно. Ты должна вернуться назад. Планы больше не принадлежат нам”.

Мистра, казалось, была сбита с толку. “Но Повелитель Ао наверняка захочет получить эту информацию”.

Хелм не пошевелился. “Скажи все мне, и я передам ему твои слова ”.

“Я должна лично доставить ему эту информацию”.

“Я не могу допустить этого”, – сказал Хелм. “Поворачивай назад, пока еще не поздно”.

Мистра продолжила взбираться по лестнице, древние силы магии собирались вокруг Фаеруна, готовые прийти ей на помощь по ее зову.

“Я не желаю причинять тебе зла, милый Хелм. Отойди в сторону”.

“Мой долг состоит в том, чтобы остановить тебя”, – сказал Хелм. “Однажды я не исполнил своего долга. Больше этого не повторится”.

Хелм стал спускаться.

“Держись подальше”, – произнесла Мистра, и ее голос был похож на раскаты грома.

Хелм не отступал. “Не заставляй меня прибегать к силе, Мистра. Я все еще бог. А ты нет”.

Мистра замерла. “Ты сказал, что я не бог? Я докажу, что ты ошибаешься!”

Хелм опустил свой взгляд, затем вновь посмотрел на нее. “Значит так тому и быть”.

Мистра воззвала ко всей энергии, которую ей удалось собрать и двинулась на Бога Стражей. Она вздрогнула от потока энергии, готовясь к своему первому заклинанию.

Внизу, на земле, Миднайт наблюдала как боги медленно приближались друг к другу. Хелм едва успел протянуть свою руку, как Мистра бросила в него огненные заряды. Крошечные белые огни обожгли его кожу, и Хелм отскочил от магии, стиснув зубы. Страж махнул кулаком в сторону Мистры и богиня шагнула назад, чтобы избежать удара, едва не свалившись при этом с лестницы.

Хелм двинулся вперед. Он не был вооружен, однако, когда он двигался к богине, с его рук срывались огни. Инстинктивно Мистра поняла, что не должна допустить, чтобы его кулаки коснулись ее. Она подалась назад, и древняя магия разрезала воздух вокруг стража. Мистра попыталась вызвать Сокрушительную Руку Бигби, но заклинание исказилось и в сторону Хелма полетело бесчисленное число острых когтей. Страж без усилий избежал их.

Рука Хелма описала дугу и скользнула по груди Мистры. Богиня ощутила невыносимую боль в самом центре своей облочки. Струя крови взмыла в воздух, окрасив крошечные вспышки магии в красный цвет и уничтожая их.

Рука Хелма опустилась на ее плечо и Мистра почувствовала как заледенела ее кровь. В ответ, Богиня Магии высвободила заклинание, которое должно было атаковать душу Хелма, используя его страхи и заставляя его склониться перед ней, дрожа от ужаса. Страж стиснул свои зубы и ударил вновь, игнорируя атаки Мистры. Самым величайшим страхом стража – было подвести Ао. Когда он посмотрел этому страху в лицо, то больше его ничто не могло напугать.

Рука Хелма прошлась по животу Мистры, распоров ее плоть, и высвобождая при этом стремительный поток бело-голубых огней вперемешку с брызгами крови. Мистра осознала, что она теряет равновесие. Богиня ощутила ледяное дуновение и рука Хелма оказалась в нескольких дюймах от горла богини.

Сайрик смотрел за схваткой богов, восхищаясь развернувшимся представлением. Каждый раз когда Хелм наносил удар он чувствовал как его охватывает возбуждение. Вид божественной крови, льющейся с небес, наполнял его необъяснимым восторгом.

Мистра уклонилась от очередного удара Хелма и произнесла опутывающее заклинание, опоясав стража кандалами из древней магии. Хелм без труда избавился от них, но Мистра использовала его замешательство, чтобы проскользнуть мимо. В том состоянии, котором находилось ее тело, ей было трудно сосредоточиться, но она упорно продолжала карабкаться вверх. Ее разум закружился, когда перед ней выросли врата и предстало истинное величие Планов. На мгновение, богиня узрела красоту и совершенность ее дома в Нирване.

Все это было моим, – подумала Мистра. Она подалась вперед, ее ноги отказывались повиноваться ей. Богиня Магии протянула руку, чтобы ухватиться за дверь, но что-то схватило ее за запястье и развернуло. В глазах Хелма стояла грусть. “Прощай, богиня”, – произнес страж.

Затем он погрузил свою руку в ее грудь.

Миднайт смотрела на небо и думала, что она сходит с ума. Келемвор, стоявший рядом с ней, кричал Адону, чтобы тот помог Сайрику с лошадьми и припасами.

Миднайт наблюдала как Хелм замер на мгновение, и Мистра пробежала мимо него, затем он поднялся на ноги. Богиня широко раскинула свои руки, и в хаосе скрытых магических затворов и расплывчатых форм элементов воздуха, внезапно образовались ворота в форме огромного кулака. Затем Хелм настиг Мистру, и обернул ее лицом к себе.

“Нет!” – закричала Миднайт, и Келемвор и Адон посмотрели в небо как раз вовремя, чтобы увидеть как Хелм своей рукой пробивает дыру в груди Мистры.

Голова Мистры запрокинулась назад, ее сущность покинула ее оболочку и ее хрупкая человеческая плоть разлетелась на тысячи кусочков. Миднайт ощутила как на нее обрушилась невероятная волна жара, словно приближалась жгучая, невидимая стена энергии. Бело-голубые огни, теперь стали черными, сжигающими все живое вокруг. Опустошение началось прямо под тем местом, где находилась богиня, и распространилось во все стороны.

Миднайт попыталась вызвать силовую стену, чтобы защитить своих спутников. Вокруг героев начали кружиться плосы света, и через несколько мгновений они были окружены призматической сферой. Несмотря на мерцающие стены защитного шара, друзья могли видеть хаос который торжествовал вокруг них.

Горизонт казалось, расплылся, а небо и земля слились в одно целое. В воздухе сформировались огромные черные стеклянные столбы и образовали широкий круг вокруг друзей и Небесной Лестницы, который походил на колоннаду, где они провели ночь. Колонны устремились вверх и облака окрасились в черный цвет. Внезапно их разрезали светлые лучи. Они метались во все стороны, выжигая поверхность земли и оставляя за собой изломы, достаточные, чтобы поглотить человека.

Трещины в земле наполнились пылающей кровью, и жар исходящий от них был просто нестерпим. Черные столбы были разбиты лучами, и множество осколков полетели на землю, а лучи в это время теряли свою форму, становясь дымками, скользившими сквозь воздух и уничтожая все до чего они прикасались.

Замок Килгрейв пал перед этой яростной атакой, его стены разлетелись словно мел. Могучие башни на каждом углу обрушились внутрь и стены соединяющие их рассыпались в прах.

На небе, Хелм стоял в самом сердце этой катастрофы, его силуэт отчетливо был виден на фоне слепящего солнечного света позади него. Миднайт увидела как Хелм еще раз опустил свою руку, пронзая клубящуюся массу, зависшую в воздухе перед ним.

Была ли это сущность Мистры? – подумала Миднайт.

Бело-голубые огни, избежавшие рук Хелма стали складываться в замысловатые узоры, подобные тем, что Миднайт видела в своих иллюзиях. Внезапно из центра этой материи извергся яркий луч и проник внутрь защитной сферы, где стояли Миднайт и ее спутники. Миднайт увидела как в ее сторону направляется силуэт женщины.

“Богиня!” – крикнула она.

“Я ошибалась. Другие боги могут попытаться сделать то, что пыталась сделать я…Королевства могут быть уничтожены. Есть другая Небесная Лестница, в Шедоудейле. Если Бэйн жив, он попытается завладеть ей. Ты должна отправиться туда, предупредить Эльминстера. Затем найди Дощечки Судьбы и окончи это безумие!”

Внезапно с небес что-то упало и пролетело сквозь защитную сферу. Миднайт протянула руку, и в ее ладонь упал кулон. Затем свет из материи прошел сквозь чародейку, словно притянутый бело-голубым кулоном. Каждый нерв в теле Миднайт воспротивился, когда сквозь нее прошли белые огни и последние слова богини эхом отдались в ее разуме.

Принеси кулон Эльминстеру…Эльминстер поможет тебе.

“Поможет мне?” – закричала Миднайт. “Поможет мне в чем!?”

Образ Дощечек Судьбы четко вспыхнул в разуме Миднайт. Сделанные из глины, древние дощечки были не более двух футов в высоту, достаточно маленькими, чтобы взять их с собой и спрятать от любопытных глаз. На них были вырезаны руны, отражавшие имена и обязанности всех богов. Каждая руна мерцала бело-голубым сиянием.

Луч света вернулся в материю, унося с собой мерцающий силуэт Мистры и образ дощечек исчез.

“Богиня”, – прошептала Миднайт. “Не покидай меня”. Ответа не было, но сквозь сферу, Миднайт могла видеть как исчезает магическая материя. Затем хаос, бушующий вокруг них прекратился, и герои увидели Хелма, стоящего перед вратами, со скрещенными на груди руками. Затем он исчез, словно его и не было.

Темпус Блэкторн убирал главную комнату нового храма Бэйна в Зентил Кипе всякий раз, когда его Черный Повелитель решал посетить это место. Блэкторн был ответственен за проведение ежедневных операций в Темном Храме, и он лично контролировал процесс постройки второй, меньшей комнаты позади храма. Затем, когда рабочие закончили стройку, маг убил их всех. “Никто не должен знать”, – сказал Бэйн, и Блэкторн отдал бы свою жизнь, чтобы защитить секрет “Комнаты для Медитаций” Бэйна. По правде, это было мерзкое место, но оно хорошо служило своему предназначению.

Бэйн осторожно скрывал многие факты от своих последователей; Черный Повелитель боялся, что если они узнают о его человеческих недостатках, о том, что он нуждается во сне и еде, их служение может стать не столь пылким и их готовность пожертвовать собой во имя его целей может ослабнуть. Поэтому Бэйн наказал Блэкторну доставлять ему пищу и напитки через секретный туннель, и если Черный Повелитель нуждался во сне, он отдыхал в маленькой комнате, охраняемый своим агентом.

По всем углам комнаты были навалены древние тексты и Бэйн использовал каждую свободную минутку на их изучение. На ближайшем столе покоилась коллекция острых, крошечных лезвий, имеющих сходство с инструментами скульптора. Бэйн использовал их для ужасных экспериментов с плотью его последователей, часами разглядывая потоки льющейся крови, с наслаждением вслушиваясь в крики агонии своих жертв. Блэкторн знал, что эти занятия были важны для его повелителя, но не знал почему. Однако, Бэйн был его богом, и Блэкторн был достаточно умен, чтобы не расспрашивать о мотивах движущих божеством. Спустя некоторое время Бэйну наскучили эксперименты, словно они не дали тех результатов, которых он желал. Но лезвия всегда лежали на видном месте, словно напоминая, что он не нашел тех ответов, которых искал.

С тех пор как Бэйн обосновался в Замке Килгрейв, эта комната пустовала, но теперь в ней возник вихрь и из него на пол вывалился Черный Повелитель. Его дыхание было прерывистым, из глаз текли слезы. Он попытался вспомнить одно из самых простейших заклинаний, что-нибудь, чтобы поднять свое тело с пола и перепестить его на кровать, но не смог. Затем из вихря появился Блэкторн и оттащил Бэйна на кровать. Агент что-то пробормотал, поднимая аватара Черного Повелителя на кровать и укладывая его на мягкую перину.

“Ну вот, мой повелитель. Ты отдохнешь. Ты вылечишься”.

Бэйн был рад слышать голос своего верного агента. Блэкторн спас его. Он видел Бэйна ослабшим, едва не мертвым, и все же пришел. Это не имело никакого значения для Черного Повелителя. Если бы они сейчас поменялись местами, то он бы скорее оставил своего агента погибать, нежели подверг бы себя опасности.

Возможно он признателен мне за жизнь своего друга, Кнайтбриджа, – подумал Бэйн. Должно быть именно в этом кроется причина его услуги. Теперь он отплатил мне, – размышлял он, – значит я должен приглядывать за ним еще сильнее, особенно когда он находится у меня за спиной.

Бэйн увиддел на полу лужу собственной крови – темно-красной, с желтыми сгустками, плавающими в ней. Хоть одно из его легких было разорвано и он не должен был разговаривать и шевелиться, бог протянул руку и дотронулся до лужи.

“Моя кровь”, – воскрикнул Бэйн. “Моя кровь!”

“С вами все будет в порядке, повелитель ”, – сказал Блэкторн. “Ты даруешь целебную магию своим жрецам. Используй же ее, чтобы исцелить себя”.

Бэйн сделал как ему посоветовал Блэкторн, но он знал, что лечебный процесс будет медленным и болезненным. Он попытался отключить свой разум, сосредоточившись на воспоминаниях о своем спасении из Замка Килгрейв. Магия Блэкторна была достаточно сильна, чтобы доставить мага в замок и телепортировать оттуда его самого и Бэйна. Но они смогли сбежать лишь на короткое расстояние, до колоннады, расположенной за замком.

Бэйн видел как Мистра забрала кулон у темноволосой чародейки. Затем, спустя некоторое время, Богиня Магии сразилась с Хелмом на Небесной Леснице.

Дощечки Судьбы! Хелм спрашивал о дощечках!

Бэйн с неподдельным ужасом наблюдал как Хелм уничтожил Богиню Магии. Он видел как последняя частичка сущности Мистры приблизилась к чародейке и услышал предупреждение богини, когда та возвратила кулон темноволосой женщине. Во время битвы Мистры с Хелмом была высвобождена невероятная магия, и Бэйн приказал Блэкторну переправить его в Зентил Кип.

Бэйн засмеялся, так как, до предупреждения Мистры, он никогда даже не расценивал Небесную Лестницу в Шедоудейле как часть своего плана. Если бы она молча приняла свою судьбу, то события о которых она волновалась возможно никогда бы не воплотились в жизнь. Теперь, когда Бэйн лежал на своей кровати, пытаясь восстановиться от ранений, которые ему нанесла Мистра, он начал составлять планы, пока наконец не погрузился в глубокий, лечебный транс.

Небо было темного лилового цвета, с прожилками яркого синего и золотого оттенков. Однако облака все еще были черными, отражая мертвую, обуглившуюся землю под ними, и огромные колонны превратились в деревья с увядшими каменными ветвями, которые змеями тянулись по всей земле на многие мили. Покров земли в некоторых местах был блестящим как стекло, в других разрезанным и усыпанным мусором. Красные реки остыли, медленно затвердевая.

Миднайт отменила заклинание и стены защитной сферы, оберегавшей героев и их лошадей, исчезли. Прикоснувшись к бело-голубому кулону, вновь висевшему на ее шее, Миднайт не обнаружила тех признаков силы, некогда заключенной в нем. Теперь это было всего лишь напоминание о странной, трагической встрече между Миднайт и ее богиней.

Миднайт взобралась на своего коня и осмотрела опустошенные окрестности. “Мистра просила меня направиться в Шедоудейл, чтобы связаться с мудрецом Эльминстером. Я не рассчитываю, что кто-то из вас пойдет, но если вы все же решитесь, то мы должны выступать прямо сейчас”.

“Что?” – закричал Келемвор, бросая мешок с золотом, который он грузил на лошадь. “И когда твоя богиня сказала тебе это? Мы не слышали ничего подобного”.

“Я ожидала, что ты не поймешь меня, Кел, но я должна идти”. Миднайт повернулась к Адону. “Ты идешь?”

Жрец медленно посмотрел на чародейку, затем на Келемвора, потом на Сайрика, но все промолчали. Адон сел на свою лошадь и подъехал к Миднайт. “Ты действительно благословлена на эту миссию. Я благодарю тебя за то, что ты попросила меня о помощи. Я безусловно составлю тебе компанию”.

Сайрик засмеялся, закончив упаковку припасов отряда и схватил поводья вьючных лошадей. “Тогда у меня не остается выбора. Я отправляюсь с вами. Ты идешь, Кел?”

Келемвор стоял рядом со своей лошадью, его челюсть отвисла от изумления. “Вы все следуете за какими-то бредовыми идеями”, – сказал он. “Вы совершаете ужасную ошибку!”

“Следуй за нами, если хочешь”, – сказала Миднайт, затем отвернулась от Келемвора и тронулась в путь. Адон и Сайрик последовали за ней.

Дорога была сложной и опасной, и к тому времени как троица едва успела продвинуться к удаленным горам впереди, за их спинами раздался стук копыт жеребца Келемвора, а вскоре и сам воин уже скакал рядом с Миднайт. Почти целую милю никто не разговаривал.

“Мы даже не поделили наши трофеи”, – наконец произнес Келемвор.

“Я знаю”, – сказала Миднайт, на ее лице играла легкая улыбка. “Пусть так и остается. Я у тебя в долгу”.

“Да, – сказал Кедлемвор, вспомнив ее слова в замке.

Продвигаясь все дальше и дальше по кошмарному ландшафту, оставшемуся после уничтожения Мистры, герои заметили, что разрушения были куда серьезнее, чем они себе представляли. Дороги исчезли, и путь преграждали огромные дымящиеся кратеры, заставляя их совершать обходные маневры, а иногда и возвращаться назад. Но к наступлению ночи впереди замаячили горы и друзья разбили лаегрь неподалеку от Перевала Гноллей.

Чуть ниже лагеря, вниз по дороге, появился караван торговцев с телегами, груженых товарами. Караван был хорошо охраняем, и когда Адон выпрыгнул из-за укрытия и попытался предупредить путешественников о том, что ждет их впереди, его встретил град стрел. Жрецу пришлось припасть к земле.

Караван прошел мимо и вскоре исчез из поля зрения. Адон вернулся в лагерь и обнаружил пылающий костер и Миднайт, готовящую, нечто похожее на мясо, но источавшее ужасный запах. Она, казалось, была полностью погружена в задание, лежавшее перед ней, приказав Келемвору вовремя перевернуть мясо, пока она нарезала овощи своим кинжалом.

Мясо не было перевернуто, и было похоже, что отряду придется голодать нынешней ночью. Но, Сайрик, разбирая сумки с подарками Мистры, вытащил одну из них и запустив в нее руку, извлек неожиданно извлек несколько караваев хлеба, охапки сушеного мяса, кружки с элем, головки сыра и много чего еще. И каждый раз сумка казалось пустой, хотя исправно выдавала новые порции еды.

“Нам больше не придется голодать или умирать от жажды снова!” – сказал Келемвор, осушая свою кружку с медом.

Позже, когда они покончили с едой из мешка, Келемвор почувствовал тяжесть в своем животе. Еда оказалась просто ужасной, и он серьезно думал о том, насколько было разумно есть еду имеющую магическое происхождение, когда сама магия столь нестабильна. Герои молча закончили свой ужин, но выражение их лиц очень наглядно говорило об их мыслях. Затем Миднайт нарушила тишину, высказав мысль, что неплохо было бы Адону с помощью его целебных заклинаний подлечить их переполненные животы. Эта идея нашла широкую поддержку у Келемвора и Сайрика.

После еды, Келемвор и Адон принялись за изучение подарков, которыми наградила их Мистра, в то время как на другом конце лагеря, Миднайт помогала Сайрику убрать остатки ужина.

“Ты проделаешь со мной весь путь до Шедоудейла?” – спросила чародейка у Сайрика, пока они собирали остатки еды.

Сайрик колебался.

“У нас есть припасы, сильные лошади, и достаточно золота, чтобы безбедно прожить всю оставшуюся жизнь”, – сказала Миднайт. “Почему бы, не проделать этот путь вместе?”

Сайрик боролся сам с собой. “Я был рожден в Зентил Кипе, и когда я покинул его, я поклялся никогда туда не возвращаться. Шедоудейл на мой взгляд слишком близко к нему”. Он замолчал и посмотрел на чародейку. “Все же, похоже мой путь лежит в ту сторону, и не важно как сильно я желаю уклониться с него”.

“Мне бы не хотелось, чтобы ты делал что-то, что не хочешь делать”, – сказала Миднайт. “Ты сам должен принять решение”.

Сайрик глубоко вздохнул. “Тогда я иду. Возможно в Шедоудейле я куплю лодку и буду некоторое время путешествовать по Ашабе. Я думаю, там меня никто не потревожит”.

Миднайт улыбнулась и кивнула. “Ты заслужил немного покоя, Сайрик. Также ты заслужил мою признательность”.

До уха чародейки донеслись крики, раздававшиеся с другого конца лагеря, где Келемвор и Адон все еще копались в подарках Мистры. Адон пообещал Келемвору быть честным, что было встречено смехом и могучим хлопоком по спине от воина.

Миднайт и Сайрик продолжили свою беседу о дальних странах, обменявшись знаниями об обычаях, ритуалах и языках других народов. Они также вспоминали свои старые приключения, хотя в этот раз Миднайт говорила больше, а Сайрик предпочитал отмалчиваться.

“Мистра”, – наконец сказал он. “Твоя богиня…”

Миднайт высунула свой кинжал и вернула его обратно в ножны. “А что с ней?”

Сайрик выглядел слегка озадаченным таким ответом Миднайт. “Она ведь мертва?”

“Возможно”, – ответила Миднайт. Она размышляла об этом несколько мгновений, затем пошла к маленькой ямке, которую они с Сайриком выкопали, чтобы закопать останки пищи. “Я не ребенок, и не похожа на бедного Адона. Я печалюсь об уходе Мистры, но есть и другие боги”.

“Ты не должна ничего скрывать от меня…”

Миднайт поднялась. “Закончи с этим”, – сказала чародейка, указав на ямку и пошла прочь. Сайрик несколько секунд смотрел ей вслед, затем приступил к своим обязанностям. Он вспомнил как смотрел на сражающихся богов и то детское ликованье, которое наполняло его, когда проливалась их кровь. Пристыдившись за свою реакцию на смерть Мистры, Сайрик отбросил эти мысли и сосредоточился на уборке территории.

Вниз по дороге, вдалеке от лагерного костра и Сайрика, Миднайт чувствовала холод, который не имел ничего общего с разреженным горным воздухом. Нет причин горевать об уходе Кайтлан и Мистры, – подумала Миднайт. Она про себя прокляла Сайрика за то, что он вспомнил богиню и тут же обругала себя. Она не могла судить этого человека, лишь долгие жизненные трудности заставляли его быть столь прямым в своих речах.

С другой стороны, Келемвор был полной противоположностью Сайрику. Его поступки и невыраженные эмоции заводили Миднайт. Лишь, когда он пытался спрятать свои чувства, он превращался в выведенного из себя глупца, который уже не обладал многими своими сильными сторонами. Возможно у них есть совместное будущее.

Время покажет.

Она приблизилась к Келемвору и Адону, которые все еще продолжали спорить.

“Мы поделим все поровну!” – крикнул Келемвор.

“Но это и есть поровну! Ты, я, Миднайт, Сайрик, и Сан, без которой…”

“Даже и не вздумай снова упоминать свою Сан!”

“Но…”

“Делим на четверых”, – спокойно сказала Миднайт, и оба мужчины повернулись к ней. “Адон, ты можешь сделать со своей долей все что захочешь. Можешь даже пожертвовать ее в храм”.

У Адона опустились плечи. “Я не хотел показаться жадным…”

Келемвор казалось, хотел это оспорить.

“Возможно тебе нужно отдохнуть”, – сказала Миднайт, и юный жрец покорно кивнул.

“Да, пожалуй ты права”.

Адон встал и пошел на другой конец лагеря, высвечивая свой путь факелом. Затем он уселся на один из камней, и словно оправдывая себя, стал что-то бормотать насчет Сан.

”Как ты себя чувствуешь?” – спросила Миднайт. “Как тебе пришлась еда?”

“Могу я сказать откровенно?” – спросил Келемвор.

Миднайт улыбнулась. “Пожалуй, нет”.

“Тогда я чувствую себя так, словно сложил целый замок из этих камней”.

Она кивнула. “Я ощущаю себя примерно также”. Она указала на сокровища, лежавшие перед ними. “Ну что, поделим?”

“Да. Всегда приятно иметь дело с острым умом и разумной головой, когда дело касается подобных вещей”.

Миднайт бросила на него взгляд, но он не сводил глаз с сокровища. Перед ними, на пне огромного дерева, лежала целая куча драгоценностей. Здесь были рубины, немного украшений, и один странный артефакт. Миднайт склонилась над ним, чтобы рассмотреть получше. Затем радостно вскрикнув, она схватила магический предмет, и ухмыльнулась Келемвору.

“Я думаю, что мы разделим наше сокровище на пятерых!”

Келемвор подозрительно посмотрел на нее, – “Что ты имеешь в виду?”

“Это арфа из Миф Драннора. Эльминстер известный коллекционер подобных вещичек. Если все пойдет не так, как мы задумали, то мы сможем добиться встречи с ним с помощью этого предмета”.

Келемвор задумался над этим. “Но сколько она стоит?”

Миднайт не сдавалась. “Мы не узнаем, пока кто-нибудь не сделает нам предложение”.

“Ага. Вполне логично”.

“Говорят, что каждая из арф обладает магическими свойствами”, – сказала Миднайт, поглаживая инструмент. Арфа была старой, хотя несомненно когда-то это была очень прекрасная вещь. Она была сделана истинным умельцем, украсившим ее костью и золотой инкрустацией, а темное красное дерево отражало огонь, словно все еще сверкало своим первоначальным блеском. Миднайт провела рукой по струнам, и звук последовавший за этим был скорее похож на странный, негармоничный поток гремящих нот, которые все усиливались, заставляя латы Келемвора дрожать так, словно его атаковала невидимая сила.

“МИД…”

Внезапно все застежки, удерживающие броню Келемвора, расстегнулись и все его доспехи рухнули на землю.

“…НАЙТ”

Келемвор сидел, прикрытый лишь одной тонкой туникой, его доспехи лежали вокруг бесполезной грудой металла. Миднайт несколько секунд судорожно хватала ртом воздух, затем рухнула, зайдясь приступом смеха.

“Ну, смотри!” – нахмурился Келемвор.

“Пожалуйста!” – обескураживающе ответила Миднайт.

“Нет, я имел в виду…” Воин посмотрел на доспехи и вздохнул.

Миднайт села и сделала глубокий вдох. “Это должно быть Арфа Метилда. Насколько я помню, она разрывает все путы, открывает все замки, разбивает все оковы…все это вместе взятое”.

“Понятно”, – сказал Келемвор, усмехнувшись. “Думаю, настало время обсудить обещанную мне награду. Что скажешь?”

Миднайт вскочила на ноги и отпрянула. “Думаю, что нет”, – сказала она, ее сердце заколотилось, словно после многомильной пробежки.

Она отвернулась. Она слышала как Келемвор встает и ощутила прикосновение его руки к своему плечу. Чародейка закусила свою губу, не сводя взгляда с пламени костра. Его вторая рука нежно обвила ее талию и она задрожала, борясь со своими собственными желаниями.

“Мы говорили всего об одном поцелуе”, – сказал он. “Один поцелуй. Что от него может случиться?”

Чародейка откинулась назад в руки Келемвора. Воин нежно отвел прядь волос с ее шеи и обеими руками прижал ее трепещущее тело к себе. Миднайт накрыла его руки своими.

“Ты обещал, что расскажешь мне…”, – сказала она.

“Расскажу что?”

“С тобой что-то произошло в замке. Ты заставил меня пообещать, что я дам тебе награду, если ты продолжишь дело. Это не имеет никакого смысла”.

“Это имеет смысл”, – сказал Келемвор, отходя от нее. “Но некоторые вещи должны оставаться в секрете”.

Миднайт обернулась. “Почему? Скажи мне хоть что-нибудь по-крайней мере”.

Келемвор отошел в тень. “Возможно я должен освободить тебя от твоего долга. Последствия перенесу только я. Тебе не стоит беспокоиться об этом. Возможно так будет…”

Миднайт не знала, была ли это игра света и тени, или плоть Келемвора действительно стала темнее, а по его коже под кольчугой прошла рябь.

“…лучше”, – сказал воин, его голос звучал низко и гортанно. Все тело Келемвора начало сотрясаться, и казалось он словно скрючился от боли.

“Нет!”

Миднайт бросилась к нему, обхватила его лицо руками и поцеловала. Его брови казались более густыми, волосы растрепанными и темными, словно исчезла вся седина, а в его колючих зеленых глазах сверкали изумрудные огоньки. После поцелуя его тело расслабилось и он оторвался, словно пытаясь что-то сказать.

Она осмотрела его лицо. Оно было точь-в-точь таким, каким она и запомнила его. “Не говори”, – сказала она. “Ты не должен ничего объяснять”.

Она поцеловала его снова, и на этот раз он крепко прижал ее к себе, полностью оказавшись во власти эмоций.

Сайрик, не замеченый ни Миднайт, ни Келемвором, бесшумно приблизился к ним. Он видел как они поцеловались вновь и как Келемвор поднял чародейку в воздух. Воин нежно опустил ее на ложе из золотых монет и Миднайт обвила его шею своими руками. Засмеявшись, она потянулась к застежкам своей одежды.

Сайрик вернулся назад, низко склонив голову. Пока он шел к лагерному костру, в нем закипала ярость, разжигаемая все сильнее, доносившимся смехом парочки.

“Я покараулю”, – сказал Сайрик Адону, уставившись в костер, – “Иди спать”.

После своей смены, Сайрик лег, чтобы немного поспать, но ему приснилось, что он вновь оказался на улицах Зентил Кипа. На это раз он был всего лишь ребенком и безликая парочка вела его через улицы, рассматривая предложения случайных прохожих, которые хотели купить его за деньги.

Внезапно Сайрик проснулся, и попытавшись вспомнить сон, так и не вспомнил его. Он несколько мгновений раздумывал, вспоминая те времена, когда его сны были его спасением. Но это было очень давно, и сейчас он был в безопасности. Он перевернулся на другой бок и погрузился в глубокий, спокойный сон.

Адон нервно прохаживался, желая как можно скорее покинуть дикие земли. Миднайт подсказала ему, что он мог бы использовать это время, чтобы вознести благодарности Сан. Внезапно жрец остановился, его глаза были широко раскрыты, и пробормотав, – “Ну конечно же”, нашел подходящее дла молитвы место. Миднайт и Келемвор молчали. Они просто лежали, прислонившись друг к другу, обвив друг друга руками и смотрели в костер. Миднайт наклонилась и поцеловала воина. Этот поступок казался странным и чуждым, хотя несколькими часами ранее он выглядел совершенно естественным.

Герои подняли Сайрика с первыми лучами солнца и повели своих лошадей из гор. К полудню они достигли безопасного места, несмотря на то, что их утренняя трапеза – взятая их мешка – подарила каждому из них ощущение горечи во рту и расстроенные желудки.

В некоторых местах дорога была разрушена, и в одном из кратеров с лавой путешественники нашли множество больших серебристых рыб, то и дело выпрыгивавших в воздух. Временами солнце меняло свое положение и герои боялись, что они могут начать ходить кругами, но вскоре небеса вернулись в свое нормальное состояние.

Пробираясь через искореженную землю, путешественники обнаружили множество странных вещей. Огромные валуны, благодаря силе, высвобожденной во время сражения Мистры с Хелмом, стали походить на уродливые лягушачьи морды.

Дальше вниз по дороге, казалось, что шла настоящая война между двумя холмами. С их склонов, навстречу другу другу, скатывались огромные валуны, ударялись друг с другом и закатывались обратно на вершины. Когда путешественники приблизились к этому месту, все внезапно стихло, и возобновилось лишь когда они прошли мимо. По мере удаления отряда от места смерти Мистры странностей становилось все меньше и меньше, так что герои даже слегка расслабились.

Лагерь на ночь они разбили у подножия огромной горы, которую казалось не затронул хаос посеянный Мистрой. Сайрик с удивлением обнаружил, что мешок с едой и питьем оказался полностью пустым. Когда он залез внутрь, то почувствовал прикосновение чего-то холодного и влажного, что стало облизывать его руку. Он сразу же отдернул руку из мешка и забросил его подальше. Герои были вынуждены использовать ту еду, что осталась у них в запасе, но они осознавали, что ее явно не хватит на все путешествие. Однако, когда Миднайт и Сарик стали готовить ужин, то мясо оказалось испорченным, хлеб зачерствел, а фрукты начали гнить. Они съели то, что смогли и запили все это медом и элем. Но и напитки, казалось, потеряли свой вкус, превратившись скорее в горькую воду, чем в живительный нектар.

Сайрик вел себя очень тихо. Он вступил в разговор лишь, когда тема затронула его непосредственно, но уж тогда он с яростью принялся отстаивать свою точку зрения. Затем Сайрик погрузился в свое обычное молчание, наблюдая за пламенем костра.

В эту ночь Миднайт подошла к Келемвору, и он поднял ее на руки без лишних слов. Позже она наблюдала как он спит, возбужденная ритмичными движениями его тела. Миднайт улыбнулась; когда они обнимались, то в его движениях была такая сила и ярость, такая изумительная страсть, что она подумала, почему она еще сомневалась в своих чувствах к этому человеку. Она была поражена тем, что он ни разу не был женат. Это была одна из нескольких подробностей его жизни, которую ей удалось вытянуть из него, прежде чем воина сморил сон.

Миднайт бесшумно оделась и направилась к Адону, который дежурил этой ночью первым. Она застала жреца, пытающегося удержать маленькое зеркало между своими ногами и с помощью одного из кинжалов Сайрика, срезающего щетину с кожи лица. Затем он перешел к волосам на голове, аккуратно причесав их серебряным гребнем ровно сто раз. Миднайт сменила его, и он аккуратно разложив свое ложе, погрузился в глубокий сон, сопровождаемый довольной улыбкой. Один раз за ее смену, Миднайт расслышала шепот Адона, – “Нет, моя дорогая, конечно же я не удивлен”.

Когда Миднайт попыталась поднять Келемвора, чтобы тот сменил ее на посту, воин игриво похлопал ее и попытался затащить к себе в постель. “Выполни свой долг”, – сказала она ему и он встал широко разведя руки в стороны. Затем обернулся, и усмехнувшись пошел прочь, прежде чем успел сказать что-нибудь, что могло заставить Миднайт превратить его в камень на месте.

Незадолго до рассвета Келемвор проголодался. Вьючные лошади паслись неподалеку, и он решил не дожидаться утренней трапезы. Покинув костер, он направился к лошадям и припасам. Даже в слабом предрассветном свете он увидел, что лошади были мертвы. За вьючными лошадями, жеребцы Сайрика и Адона лежали на боку, их била сильная дрожь.

Келемвор криками подозвал остальных. Сайрик достал факел, запалив его от лагерного костра. Поискав, они так и не смогли найти причины падения животных. На телах лошадей не было никаких признаков насилия, которые говорили бы о нападении диких хищников.

Герои, проверив свою провизию, обнаружили, что их еда стала полностью непригодной для употребления. Мясо покрылось зелеными, пузырящимися наростами. Из фруктов вылезали странные, черные насекомые. Хлеб зачерствел и покрылся плесенью. Мед и эль испарились в воздух. Лишь вода, взятая из водоема у колоннады рядом с Замком Килгрейв сохранила свою первозданную свежесть.

Келемвор обыскал сумки, в которых находилось их золото и сокровища, и издал яростный крик, обнаружив на их месте лишь желтый и черный пепел. Арфа из Миф Драннора сгнила, и когда Миднайт попыталась взять ее, та распалась на части. Она открыла сумку, в которой раньше лежали бриллианты. Теперь там была лишь пыль. Чародейка взяла ее, чтобы использовать как компонент при произнесении заклинаний.

“Нет”, – тихо сказал Келемвор, отодвигаясь от руки Миднайт, попытавшейся утешить его. Он бросил на нее злой взгляд. “Теперь все что у нас есть – лишь твое жалкое дело!”

“Кел, не …”

“Все было напрасно!” – закричал он, отворачиваясь от чародейки.

Адон вышел вперед. “Что будем есть?”

Келемвор посмотрел через плечо. Его глаза и рот внезапно показались необычно яркими, словно они поймали отблеск первых лучей восходящего солнца. Его кожа стала темнее. “Я найду что-нибудь”, – сказал Келемвор. “Я позабочусь о нас всех”. Сайрик предложил помощь, но Келемвор лишь отмахнулся от него, направляясь в сторону гор. “Возьми хотя бы лук!” – крикнул Сайрик, но Келемвор проигнорировал его, превращаясь в темное пятно на фоне затененного предгорья.

“Боги дают, боги забирают”, – философски сказал Адон, пожав плечами.

Сайрик издал короткий горький смешок. “Твои боги…”

Миднайт подняла руку, и Сайрик так и не закончил своего высказывания. “Возьмите со своих лошадей все, что вам может понадобиться”, – сказала чародейка. “Затем мы должны помочь им провести их последние часы в спокойствии”.

“Мы ничего не можем сделать?” – сказал Адон, искренне сочувствуя мучающимся животным.

“Есть кое-что”, – сказал Сайрик, обнажая клинок.

Миднайт измученно выдохнула и согласно кивнула. Сайрик предложил Миднайт и Адону отойти в сторону и не смотреть на умирающих лошадей, но они решили остаться и успокоить животных, пока Сайрик милосердно оканчивал их муки.

Прошли часы, а Келемвор так и не вернулся. Наконец, Адон вызвался отправиться на поиски воина.

Пройдя некоторое расстояние, Адон обнаружил глубокие тени и крошечных, невидимых созданий, издававших странные звуки. Жрец подумал, что Келемвор мог быть ранен, или на худой конец совсем бросил их. Но Адон тут же напомнил себе, что воин должен был бы взять свою лошадь, хотя эти мысли совсем не успокаивали его.

Внезапно что-то зацарапало его сапог, и Адон был приятно удивлен обнаружив там маленькую, серую белку смотрящую на него. Затем, жрец наклонился, желая заглянуть в ее глубокие, голубые глаза, но животное тотчас убежало. Он начал пробираться через заросли кустарника, осторожно отводя ветви, чтобы они не оцарапали его лицо. Взбираясь все выше по склону, Адон обнаружил четкий след.

Келемвор прошел этой тропой.

Адон было уже поздравил себя с тем, что нашел следы, когда внезапно наступил на нагрудник Келемвора. Доспехи были покрыты кровью. Адон предусмотрительно снял свой боевой молот с пояса.

Далее, вверх по тропе, жрец обнаружил остальные части от доспехов Келемвора. Они, как и нагрудник, также все были в крови. Он вспомнил отвагу и мастерство Келемвора, и подумал о том, какая же тварь могла такое сотворить с опытным воином.

Внезапно среди деревьев возникло движение. Адон заметил отблеск черной шкуры и рычащую пасть, и едва смог подавить крик помощи, опасаясь раскрыть свое местонахождение. Жрец стоял на месте несколько минут, затем позади него раздался рев.

Адон, даже не смея оглянуться, побежал, следуя по тропе из сломаных ветвей и утоптанной земли, и лишь спустя некоторое время он посмотрел под ноги и осознал, что следы, ведущие от доспехов были человеческими, затем постепенно превращаясь в отпечатки лап какого-то большого животного.

Жрец не знал, сколько он пробежал. Он продрался через густые ветви какого-то кустарника и внезапно земля исчезла под его ногами, заставляя его ощутить все прелести свободного падения. Спустя мгновение он рухнул в воду, вызвав огромное количество брызг.

Выплыв на поверхность, Адон стряхнул грязь с волос и осмотрел местность. Болото? – подумал он. Здесь? Это просто безумие!

Безумие или нет, но факт оставался фактом, и Адон так или иначе плескался у топкого берега прекрасной, призрачной земли, залитой мягким, бело-голубым сиянием. Длиннные причудливые цепочки мха, свисавшие с высоких кипарисовых деревьев, поглощали солнечный свет и мерцали таинственным сиянием. В нижней части цепочек, мох, казалось, изменял свою обычную форму и изредка, словно нехотя, прикасался к поверхности болота. Мимо Адона проплывали огромные цветки лотоса, и когда он выбирался на берег, то заметил как на его глазах, расправив свои прекрасные оранжево-серебристые крылья, из кокона вылезла бабочка. Одинокая цапля, спугнутая Адоном, медленно захлопала крыльями и взмыла в воздух, оставляя на воде расходящиеся в стороны круги.

Адон выбрался из трясины, сильно раздраженый тем, что испачкал свою самую лучшую одежду. Внезапно он услышал яростное рычание, словно какое-то дикое животное продиралось через лес, неподалеку от него и замер на месте,. Но звуки исчезли также неожиданно как и начались, и Адон огляделся вокруг в тщетной попытке найти какое-нибудь убежище. Деревья прикрывала жидкая листва, которая вряд ли могла обеспечить достаточно надежное укрытие для жреца, но он все же начал свое продвижение вверх, к тому месту, откуда упал.

Взбираясь, Адон нашел свой молот, как раз на том месте, где он обронил его во время падения. Хорошо, – подумал он. По-крайней мере, я погибну сражаясь – как Келемвор.

Существо в лесу вновь издало рык, и Адон бросился бежать, каждый шаг напоминая себе, что не стоит кричать и звать на помощь. Наконец он добрался до того просвета, откуда выпал, но путь ему преградила огромная черная тень.

Адон остановился.

Это была пантера, и у ее ног лежал олень, изуродованный почти до неузнаваемости. Впечатляюще, – подумал жрец. А я то думал, что это какой-нибудь ужасный тролль.

Пантера мотала головой, словно удивляясь чему-то. Адон вознес молитву Сан, чтобы животное уже насытилось, и прежде чем он успел сделать шаг назад, тварь начала трястись. Она откинула голову назад, и Адон с ужасом наблюдал как из пасти пантеры, взревевшей от боли, вырвалась человеческая рука.

Адон выронил свой молот, и тот, с глухим стуком, упал на землю. Существо даже не заметило этого. Из бока твари вылезла вторая, покрытая запекшейся кровью, рука, и затем с противным звуком, из сломавшейся грудной, клетки появилась голова Келемвора. Одна из ног пантеры переломилась и из нее показалась бледная, съеженая детская ножка. Конечность стала расти на глазах, пока не достигла размеров ноги взрослого мужчины.

То же самое произошло и со второй ногой, и тварь, каким-то образом принявшая облик Келемвора, скинула свою звериную оболочку. Воин, издав измученый стон, рухнул на землю, его обнаженное тело уже почти полностью сформировало свой волосяной покров.

Адон понял, что наклоняется за своим молотом. Он двинулся вперед, дрожа все сильнее по мере приближения к воину. “Келемвор?” – произнес он, но глаза воина блуждали где-то в другом месте. Келемвор дышал прерывисто, кровь побежала под его кожей, наполняя вены и его плоть стала стариться до его настоящего возраста.

“Келемвор”, – вновь произнес Адон, и произнеся молитву над ним, пошел назад в лагерь, не оглядываясь. Он без труда нашел тропу, и вскоре он уже спускался вниз через заросли кустарника, пока не достиг лагеря, где его ждали Миднайт и Сайрик.

“Ты нашел его?” – спросила Миднайт.

Адон покачал головой. “Я не беспокоюсь за него”, – сказал он. “За первым склоном в изобилии можно найти развлечения и уединенность. Я уверен, что он нашел и то, и другое. Он скоро вернется”.

Адон рассказал им о странном болоте за перевалом, и вскоре до их слуха донеслись звуки человека, грубо продирающегося через кустарник. Миднайт и Сайрик встретили Келемвора у основания склона. Кровь, покрывающая его доспехи, выглядела словно принадлежала оленю, перекинутому через его плечо. Сайрик помог воину с его недавно добытой ношей. Они разделали животное и быстро приготовили его на небольшом костре.

Адон наблюдал за воином, который казалось не замечал ничего, кроме еды перед собой. В какой-то миг Келемвор поднял голову и встретился взглядом со жрецом. “Что? Ты забыл произнести молитву перед ужином?” – резко спросил воин.

“Нет”, – сказал Адон. “Я…” – он махнул рукой, – “… просто задумался”.

Келемвор кивнул и вернулся к еде. Когда они покончили с ней, Адон и Сайрик аккуратно завернули оставшееся мясо, чтобы приготовить его на следующую трапезу.

“Мне нужно поговорить с тобой”, – сказал Келемвор, и Миднайт кивнув, пошла за ним вслед по дороге. Миднайт уже предчувствовала его намерения, и не была удивлена просьбе Келемвора. “Должна быть какая-то награда, иначе я не смогу пойти с тобой”. Разочарование Миднайт было очевидно. “Кел, это бессмысленно! В какой-то момент ты все равно должен будешь рассказать в чем дело!”

Келемвор молчал.

Миднайт вздохнула. “Что я могу предложить тебе, Кел? То же самое?”

Келемвор опустил голову. “Каждый раз она должна быть разной”.

“Но что еще я могу дать тебе?” Миднайт провела ладонью по щеке воина.

Келемвор грубо схватил Миднайт за руку и вырвался из ее объятий. “Это не потому, что так желаю я, это должна отдать ты сама, добровольно! Награда должна быть чем-то дорогим для тебя, но в то же время достаточно ценной, чтобы я мог пройти через трудности и заслужить ее”.

Миднайт едва сдерживала свою злость. “Для меня дорого то, что есть у нас”.

Келемвор медленно кивнул и повернулся к ней лицом. “Да. И мне тоже”.

Миднайт подалась вперед, остановившись на расстоянии вытянутой руки от воина. “Прошу, скажи мне в чем дело. Я могу помочь тебе…”

“Никто не может помочь мне!”

Миднайт посмотрела на Келемвора. Подобное отчаяние в его глазах она видела там, у Замка Килгрейв. “У меня есть условия”.

“Говори”.

“Ты поедешь с нами. Ты будешь защищать Сайрика, Адона и меня от нападений. Ты будешь помогать в приготовлении еды и установке лагеря. Ты будешь делиться любой информацией, касающейся нашей безопасности, даже если это будет всего лишь твое мнение”. Миднайт сделала вдох. “И ты будешь подчиняться любым приказам, которые я буду отдавать тебе”.

“Моя награда?” – сказал Келемвор.

“Мое настоящее имя. Я скажу тебе мое настоящее имя, после того как мы поговорим с Эльминстером из Шедоудейла”.

Келемвор кивнул. “Этого будет достаточно”.

Путешественники двигались оставшуюся часть дня, вернувшись к своей ранней практике по разделению лошадей на двоих седоков. В эту ночь, после того, как они разбили лагерь и поужинали, Миднайт не пошла к Келемвору. Вместо этого, она села рядом с Сайриком, составив ему компанию во время дежурства. Они разговаривали о местах в которых побывали, даже не вспоминая о том, что они делают в этих странных землях.

Однако вскоре Миднайт устала и оставила Сайрика, погрузившись в глубокий, спокойный сон, который внезапно был нарушен образом ужасной черной твари с мерцающими зелеными глазами и слюнявой, клыкастой пастью. Она тотчас проснулась, и ей показалось, что на какой-то миг она заметила как на поверхности амулета играют крошечные бело-голубые огоньки. Но это было невозможно. Мистра забрала свою силу, и затем погибла сама.

Внезапно чародейка услышала звуки шагов и потянулась к кинжалу. Над ней стоял Келемвор.

“Твоя очередь дежурить”, – сказал он и исчез в ночи.

Миднайт подошла к костру и вгляделась в ночь, ища Келемвора, но так и не увидела его. В нескольких футах от нее, Сайрик, погруженный в глубокий сон, неожиданно вздрогнул, терзаемый каким-то ночным кошмаром.

Адон понял, что совсем не может заснуть. Его волновал секрет, который он открыл совершенно случайно. Келемвор, казалось не помнил о присутствии Адона, во время своего превращения из пантеры в человека. Или Келемвор лишь делал вид, что не помнит? Адону очень сильно хотелось поделиться с кем-нибудь этой тайной, но как жрец он должен был уважать личные чувства воина. Казалось очевидным, что он должен позволить секрету Келемвора оставаться секретом до тех пор, пока воин либо сам не доверится своим товарищам, либо пока его недуг не станет угрожать отряду.

Адон смотрел в ночь и молился о том, что он сделал правильный выбор.

Темпус Блэкторн, прежде чем зайти в туннель, зажег факел, затем взял в руки припасы, которые он недавно купил. Туннель был выстроен очень искусно. Стены и потолок были идеальной цилиндрической формы, а пол застелен длинными, в два фута в ширину, досками. Стены были отполированы, а затем обмазаны веществом, которое высохнув походило на мрамор. Блэкторн все еще сожалел о том, что пришлось убить строителей и придумать историю об их неожиданной кончине. Он задавался вопросом – поверил ли кто нибудь ему?

В комнате наверху, Бэйн что-то несвязно кричал на неизвестном Блэкторну наречии. Агент слушал его, осторожно взбираясь по каменным ступеням, следуя по единственному безопасному пути – правой ногой на первую ступень, левой на третью. Соединить правую ногу с левой на третьей ступени. Левую поднять на одну ступень, правую на две, затем вернуться в том же порядке, и снова взобраться наверх в уже другой последовательности. Любой, кто ошибся, немедленно был бы разорван в клочья ловушками, установленными Бэйном.

Блэкторн закачался на одной ноге, пытаясь удержать равновесие под весом множества мешков и свертков. Он дотронулся до рычага на стене, опустил его вниз на три деления, поднял вверх на девять, затем снова назад на два. Стена находившаяся перед ним исчезла, и Блэкторн ступил в секретную комнату Бэйна.

Маг сразу же отвернулся, чтобы не видеть черную, пузырящуюся кожу Бэйна и кровавую пену у его рта. На стене, рядом с Черным Повелителем, зияла дыра, и Блэкторн заметил, что один из ремней, крепившийся к стене в этом месте, был выдернут. Кровать была разломана уже давным-давно, а матрасы разорваны в клочья. Бэйн закричал, и по мере того как усиливался приступ, его тело начали сотрясать конвульсии.

Блэкторн пытался придумать новое оправдание отсутствия Черного Повелителя, когда шум позади него внезапно стих. Он обернулся и увидел, что Бэйн лежал абсолютно спокойно. Агент подошел ближе к своему богу, испугавшись, что у Бэйна остановилось сердце. В комнате витал запах смерти.

“Повелитель Бэйн”, – позвал Блэкторн, и глаза Бэйна слегка приоткрылись. Когтистая рука потянулась к горлу Блэкторна, но агент отпрыгнул назад, избегая удара и тем самым спасая себя. Бэйн медленно сел.

“Сколько?” – просто спросил Бэйн.

“Я рад видеть вас в добром здравии!” Блэкторн упал на колени.

Бэйн выдернул оставшиеся ремни из стены и снял оковы со своих запястий и лодыжек. “Я задал тебе вопрос”.

Блэкторн рассказал Бэйну все, что произошло с тех пор, как он спас его из Замка Килгрейв. Черный Повелитель слушал, сидя на полу, прислонившись спиной к стене и изредка кивал.

“Я вижу, что мои раны зажили”, – сказал Бэйн.

Блэкторн восхищенно улыбнулся.

“Во всяком случае мои физические раны. Моя живучесть всегда была предметом моей гордости”.

Улыбка исчезла с лица Блэкторна.

“Да. Моя патетическая человеческая гордость…” Бэйн поднес когти к своему лицу. “Но я не человек”, – сказал он и посмотрел на Блэкторна. “Я бог”.

Блэкторн кивнул, медленно.

“Теперь помоги мне одеться”, – приказал Бэйн и Блэкторн сразу бросился исполнять его желание. Пока они пытались справиться с черными доспехами Бэйна, бог расспрашивал о некоторых последователях и о прогрессе по строительству его храма.

“Люди, которые приходили спасать Мистру в Замке Килгрейв”, – наконец произнес Бэйн. ”Что с ними?”

Блэкторн покачал головой. “Я не знаю”.

Один из рубиновых глаз на перчатке Бэйна широко раскрылся, и Черный Повелитель поморщился. В разуме темного бога вновь всплыли воспоминания о Мистре и ее предупреждении темноволосой чародейке.

“Мы найдем их”, – сказал он. “Они направляются в Шедоудейл, чтобы заручиться поддержкой мага, Эльминстера”.

“Ты хочешь задержать их?” – сказал Блэкторн.

Бэйн вздрогнув, посмотрел вверх. “Я желаю их смерти”. Внимание Бэйна вновь вернулось к перчатке. “Затем я хочу, чтобы мне доставили кулон, принадлежащий женщине. Теперь уходи. Я позову тебя, когда буду готов”. Агент кивнул и покинул покои.

Черный Повелитель прислонился к стене, его била сильная дрожь. Он был очень слаб. Бэйн поправил себя. Тело было слишком слабым. Бэйн, бог, был бессмертен и невосприимчив к подобным мелочам. Бэйн наслаждался первыми мгновениями после пробуждения из своего долгого сна, затем он взвесил все возможности. Хелм спрашивал у Мистры, есть ли у нее Дощечки Судьбы. Когда она предложила изобличить личности воров, вместо того, чтобы дать ему дощечки, Хелм уничтожил ее. Их общий секрет с Повелителем Миркулом был в безопасности.

“Ты все-таки не всеведущ, Повелитель Ао”, – прошептал Бэйн. “Потеря дощечек ослабила тебя, как мы с Миркулом и подозревали”.

Бэйн понял, что произнес эти слова достаточно громко, и почувствовал как по его спине пробежал холодок. В нем еще оставались некоторые признаки человека, от которых ему нужно было избавиться, но он разберется с этим к нужному сроку. По-крайней мере его поиски власти не были исключительно человеческим тщеславием. Эти поиски начались с похищения дощечек и должны были закончиться убийством самого Повелителя Ао.

Но все же на его пути к окончательной победе оставалось несколько препятствий.

“Эльминстер”, – тихо произнес Бэйн. “Пожалуй нам стоит встретиться”.

В темные предрассветные часы, Бэйн предстал перед собранием своих последователей. Здесь, перед Бэйном, восседающем на своем троне, собрались лишь самые достойные служители его темного культа. Он объединил разумы всех присутствующих, чтобы они могли разделить с ним мечты о невероятной силе и славе. Без лишних слов, Бэйн привел всех людей в настоящее неистовство.

Более всего для задумки Бэйна подходил Фзул Шембрил, обладающий самым громким голосом и не меньшей страстью. Хотя Бог Раздора знал, что Фзул воспротивился его воле в прошлом, но он чувствовал, как он все больше восхищается этим красивым, рыжеволосым жрецом, который был вторым по старшинству в Зентариме.

Черный Повелитель улыбнулся. Ничто не могло сплотить его людей лучше, чем хорошая война. Они выступят на Шедоудейл, и Бэйн лично поведет свои силы. В разгар битвы Бэйн незаметно ускользнет и устранит, причиняющего ему беспокойство, Эльминстера. В то же самое время, он пошлет наемных убийц, которые перехватят чародейку Мистры, прежде чем она сможет доставить кулон в Шедоудейл. Другая армия будет послана на осаду надоедливых рыцарей из Миф Драннора. Довольный своими планами, Бэйн вернулся в секретную комнату.

Этой ночью Бог Раздора не видел снов, и это было хорошо.

Когда бы лысый человек ни пытался заснуть, его сны неизбежно возвращались к одному и тому же кошмару. Как только все это начиналось, он почти сразу же просыпался, но лишь затем, чтобы убедиться, что сон был отражением реальности: его кошмар был лишь воспоминанием о разрухе, которую он вместе со своими людьми встретил на пути из Арабеля к тому месту, где раньше стоял Замок Килгрейв.

И каким-то образом лысый человек понимал, что он разбил свой лагерь в самом центре разразившегося недавно сверхъестественного шторма. Эффект от него достиг почти до самого Арабеля, затем прекратился. Жители города были рады, что их дома остались в неприкосновенности, однако было достаточно простого взгляда с наблюдательной башни, чтобы убедиться как близко был город к полному уничтожению.

Богиня Таймора испытала невыносимые муки от дневной атаки, когда все небо на севере было заполнено странными огнями. Затем богиня впала в глубокий шок, из которого она так и не вышла, когда лысый человек и его Отряд Рассвета покинули город, отправившись в погоню за Келемвором и его сообщниками. Последователи Тайморы несли постоянное дежурство, но богиня лишь сидела на своем троне, не отвечая на их зов, и смотрела на что-то, что было недоступно взору простого человека.

Откинув все кошмары и воспоминания, лысый человек попытался вернуться ко сну. Утром он и его люди покинут это место нетронутой красоты, прекрасную колоннаду, которая некогда возможно была местом поклонения богам. Прохладная, искрящаяся вода из прекрасного водоема освежила его людей, но не смыла воспоминаний о разрухе, которую они видели вокруг.

Хотя он не был последователем ни одного из богов, лысый человек вознес молитву Шар, Богине Забывчивости. Внезапно словно в ответ на его молитву в ночи раздался крик. Лысый человек вспрыгнул на ноги.

“Там!” – крикнул один из его людей, указывая на светловолосого воина, который был поднят от земли за шею. Кожа нападавшего казалась белой словно мел, и лунный свет отбрасывал на безголовое создание таинственный свет.

“Статуи!” – крикнул другой человек. “Они ожили!”

Лысый человек услышал легкий хруст камня позади себя и обернулся, оказавшись лицом к лицу со статуей двух возлюбленных, все еще скрепленных между собой – каменная плоть мужской руки соприкасалась со спиной женщины. Внезапно каменная статуя бросилась вперед со скоростью, к которой лысый человек оказался совершенно не готов.

Затем в ночи раздавались лишь крики.

Горы Перевала Гноллей остались далеко за спинами Келемвора и его спутников, но они старались не оглядываться на них. Если они делали это, то они видели как горы мерцали на фоне голубого неба, словно прекрасные вершины были чем-то большим, чем простая иллюзия.

Решение о том, чтобы следовать по дороге на север до Тилвертона, вместо того, чтобы пересекать дикую местность, было единогласным. Даже Келемвор не стал возражать против изменения в плане, несмотря на то, что хотел как можно скорее добраться до Шедоудейла и наконец покончить с этим делом. До того как погибли вьючные лошади и их еда и припасы превратились в пыль, он может быть и поспорил, но теперь было очевидно, что им придется совершить остановку и купить новых припасов, прежде чем они пересекут Ущелье Теней и двинутся к Шедоудейлу.

Келемвор и Адон делили лошадь, как и Сайрик с Миднайт большую часть путешествия. После недостатка припасов, это казалось самой большой неприятностью для героев, и вскоре среди всадников начали вспыхивать небольшие ссоры и размолвки, не добавлявшие никому настроения.

К концу дня герои почти пересекли серые равнины Стоунленда, когда неожиданно, в четверти мили впереди, они заметили отряд путешественников. В какой-то миг ровная и безопасная местность вокруг могла показаться хорошей альтернативой нудной, петляющей дороге. Но по мере приближения стали заметны тщательно скрытые провалы и выступы.

Путешественники похоже съехали с дороги, пытаясь выиграть время, но вместо этого натолкнулись на неровный предательский ландшафт. Их повозки опрокинулись, а лошади припали под весом телег. Их тела лежали на плоской, серой земле рядом с повозками, и ветер доносил до слуха путешественников завывания женщин. Адон первым начал изводить Келемвора, когда тот отвернулся от этой картины.

“Мы ничем не можем помочь им. Власти Тилвертона могут выслать кого-нибудь на подмогу”, – сказал Келемвор.

“Мы не можем бросить их просто так”, – сказала Миднайт, шокированная словами Келемвора.

Келемвор покачал головой. “Я могу”.

“Я должна была бы удивиться”, – сказала Миднайт. “Но почему-то меня это не удивляет. Для тебя все имеет свою цену, Кел?”

Келемвор бросил на чародейку злой взгляд.

“Мы не можем повернуться к ним спинами”, – неистово выкрикнул Адон. “Некоторые из них могут быть ранены и им может понадобиться помощь жреца”.

“Чем ты сможешь помочь им?” – резко сказал Сайрик. “Ты даже не можешь лечить”.

Адон потупил взгляд. “Я понимаю это”.

Миднайт обернулась к Келемвору. “Что скажешь, Кел?”

Взгляд Келемвора был холодным. “Здесь не о чем говорить. Если тебе доставит удовольствие подобная глупость, то делай это без меня!” Он посмотрел на Миднайт. “Если ты конечно, не прикажешь мне отправиться с вами”.

Миднайт отвела взгляд от воина и обернулась к Сайрику, сидевшему на ее лошади. Вор кивнул и они поскакали в сторону павших путешественников.

Стоны Адона так давили на уши Келемвору, что в конце концов Келемвор спрыгнул с лошади и махнул на жреца рукой.

“Иди, если должен”, – сказал Келемвор. “Я подожду здесь”.

Адон посмотрел на разозленного воина, и в его глазах читалась смесь жалости и смущения.

“Отправляйся, я сказал!” – крикнул Келемвор и шлепнул лошадь, отправляя ее галопом в погоню за Миднайт и Сайриком.

Лошадь Миднайт очень быстро покрыла расстояние, но всхлипывающая женщина казалось словно не замечала приближения всадников. Когда Сайрик и Миднайт подъехали к ней поближе, то заметили, что кровь на ее небесно-голубой юбке была отталкивающего бурого цвета. Обнаженные ноги женщины выглядели сильно загорелыми, и даже ее руки, скользящие по телу лежавшего мужчины, казались жесткими и грубыми. Ее волосы были белого цвета и достаточно густыми, чтобы скрыть лицо. Она прижимала мужчину к своей груди, нежно покачивая его.

“Вы ранены?” – спросила Миднайт, спрыгнув со своего жеребца и приближаясь к женщине. Чародейка поняла, что женщина перед ней былпа гораздо моложе, чем ей показалось на первый взгляд. Точнее, она едва выглядела достаточно взрослой, чтобы носить обручальное кольцо, красовавшееся у нее на руке.

Мужчина был облачен в облегающие кожаные штаны, а подошвы его сапогов были почти полностью изношены. На его тело была одета небесно-голубая кружевная рубаха, покрытая красно-коричневыми пятнами. Рядом с трупом чародейка не заметила никакого оружия.

В тот момент, когда Адон присоединился к остальным, Сайрик понял, что на руке мужчины нет обручального кольца.

“Поворачивай назад!” – закричал вор, и внезапно их серого песка, окружавшего героев выпрыгнули шестеро людей. Мертвец ухмыльнулся, быстро поцеловал свою “жену”, и потянулся за палашом, который был засыпан в песке под ним. Женщина извлекла пару кинжалов из своих сапог. Она грациозно вскочила на ноги и присоединилась к остальным, которые медленно сжимали кольцо вокруг своих жертв.

Келемвор, стоящий на дороге, увидев, что сработала западня, выдал проклятье. В условиях договора с Миднайт говорилось, что я должен защищать их, – мелькнула мысль у воина, и он со всех ног бросился к месту событий. Едва он успел извлечь свой меч из ножен, как до слуха воина донесся странный звук. Затем он ощутил легкое дуновение холодного ветерка, и мимо него со свистом что-то пронеслось. Келемвор едва успел разглядеть серебристый наконечник стрелы, и то как она закончила свой полет где-то в песках.

За своей спиной он услышал крик. Он отвлекся от разгневанных голосов, и сосредоточился на тихом звуке натягиваемой тетивы. Воин обернулся и припал на колени, его меч мелькнул, перерубив две из трех стрел, которые несомненно должны были свалить его.

Келемвор увидел трех лучников, поднявшихся из песков на другой стороне дороги. Они уже готовили следующую порцию стрел. До слуха Келемвора донеслись звуки звенящей стали, и воин понял, что Миднайт, Сайрику и Адону также приходится сражаться за свою жизнь.

“У нас ничего нет!” – крикнул Келемвор, отпрыгивая в сторону, чтобы избежать очередного залпа лучников. Образ стрелы, прошедшей всего в нескольких дюймах от его лица, ясно дала понять воину всю безнадежность ситуации. Не важно куда бы он двинулся, один из лучников все время предугадывал его движения. Его доспехи могли обеспечить лишь слабую защиту против длинных луков, а его открытая голова была лакомым кусочком для любого более-менее опытного лучника.

Лучники подались вперед и пересекли дорогу, заняв новую, более выгодную позицию. Затем они перешли к новой тактике, чередуя свои выстрелы. Келемвор оказался лицом к лицу с постоянным потоком стрел – пока третий лучник выпускал свою стрелу, первый целился в свою мишень.

Битва, на другом конце каменисто-песчяной равнины, рядом с перевернутой повозкой принимала отчаянный характер. Миднайт уловила отблеск арбалета, направленного в спину Сайрика. Первой ее мыслью было использовать заклинание, чтобы спасти вора, но времени на его произнесение совсем не было и она не могла знать, не подведет ли ее оно на сей раз. Она пригнулась к земле, одновременно с этим метнув кинжал в горло стрелка. Стальной снаряд вылетел из зажима и пролетел над головой Сайрика, не причинив ему вреда.

Не подозревая о том, какая опасность только что угрожала ему, Сайрик сражался с главарем бандитов. Его ручной топорик казался безнадежной альтернативой палашу его противника, поэтому вор сделал ложный выпад, чтобы оказаться как можно ближе к противнику, надеясь разоружить его. Но бандит не поддался на уловку и его клинок просвистел всего в нескольких дюймах от горла Сайрика. Вор увернулся и с силой погрузил свой топор в лодыжку разбойника, едва полностью не перерубив ему ногу. Бандит упал и его клинок неминуемо должен был распороть живот Сайрику, но темный, худощавый человек уклонился и с силой дернул свой топор вверх. Разбойник не успел издать не единого звука, и топор погрузился в его горло.

Сайрик извлек свое окровавленное оружие из главаря, и его тело разрезала острая, сильная боль – это достиг цели один из кинжалов “жены” бандита.

За пределами круга, образовавшегося вокруг Миднайт и Сайрика, Адона стащили с лошади Келемвора. Боевой молот жреца вылетел из удерживающих его ремней и упал на землю, Адона постигла такая же участь. Он схватился за свое оружие, но тут же чей-то сапог попыталась прижать его руку к земле. Адон схватился за ногу и с силой дернул ее. Спустя миг обладатель сапога грузно плюхнулся на землю, и Адон прошелся по нему своим молотом. Затем Адон прыгнул вперед, едва избежав клинка, который освободил жреца от приличной порции его прекрасных, хорошо уложенных волос. Атаковавший повторил судьбу своего предшественника.

Адон услышал за собой движение. Он обернулся и увидел грязного человека бегущего на него с нацеленным в его сердце коротким мечом. Прежде, чем жрец успел среагировать, в человека с коротким мечом врезалось тело другого бандита, сбив его на землю. Адон посмотрел по сторонам и увидел, что Миднайт занята дуэлью с тучным воином. Разбойник ударил Миднайт коленом в живот, и обхватил голову чародейки могучими руками в стальных рукавицах, желая раздавить ей череп.

Адон вспомнил долгие часы проведенные за тренировками и бросился вперед, нанеся при этом единственный удар в определенную точку спины бандита, переломив ему позвоночник. Разбойник упал назад с расширенными глазами, и Адон отошел в сторону. Затем он помог изумленой Миднайт подняться на ноги.

“Последователи Сан должны быть тренированными, чтобы защитить те дары, которыми их наделила богиня!” – сказал Адон, улыбнувшись.

Миднайт едва не рассмеялась, затем оттолкнув жреца от себя, произнесла заклинание, которое заставило нового нападавшего замереть на месте и выронить оружие. Он затрясся, словно внутри него нарастала волна чего-то ужасного, затем его глаза закатились, а плоть потемнела и превратилась в камень. Из глаза вытекла одна-единственная слеза.

Миднайт замерла. Она убила ребенка, который едва достиг пятнадцатилетнего возраста. Она лишь хотела сотворить щит, который должен был отвести удар, предназначавшийся ей. Как она могла превратить его в камень?

Статуя взорвалась, разбросав осклоки темного камня во все стороны.

Сайрик, находившийся неподалеку и слышавший взрыв, раз за разом отступал от девчушки с горящими ненавистью глазами, когда она делала очередной выпад. Он чувствовал как из раны по его ноге струится кровь, которая все усиливалась с каждым шагом. Он споткнулся о труп главаря, чья рубаха теперь стала темно-красного цвета, и упал. Девчушка сделала глубокий выпад и Сайрик, воспользовавшись своим шансом, схватил ее одной рукой за запястье, а другой за горло.

Всего лишь дите, – подумал вор, и в тот же момент она погрузила ногти своей руки в его лицо. Сайрик вывернул ее руку с кинжалом, до тех пор пока не услышал треск ломающихся костей и оттолкнул девчушку, прижав ее к земле. Ее череп издал резкий, хрустящий звук, и ее глаза сразу остекленели. Из ее рта побежала тонкая струйка крови, продолжив свой путь по шее, пока не достигла верха ее груди.

Она была мертва.

Что-то темное и ужасное внутри Сайрика радовалось этому, но светлая половина его души прогнала эти мысли прочь.

Сайрик услышал рядом с собой шум и обернулся. Внезапно боль в его ране усилилась, и вор рухнул на землю, придавив собой труп девочки. Хотя он не мог двигаться, он видел как Миднайт и Адон сражаются с двумя оставшимися членами банды разбойников.

Обоим атаковавшим на пару было не более сорока лет, так что было не удивительно, когда они повернулись и побежали к другой стороне перевернутой повозки. Они тотчас выкрикнули приказы своим, предположительно раненым лошадям, чтобы те поднялись.

Сайрик наблюдал за тем, как Миднайт осмотрела окрестности, и внезапно она увидела его. Он потянулся к Миднайт и Адону, которые тотчас бросились к нему. Спустя мгновение он смотрел в лицо Миднайт. Его голова была в ее ладонях, и ее рука нежно гладила его грудь. Голова вора облегченно упала назад, и рука Миднайт опустилась на его лоб. Внезапно выражение ее лица изменилось.

“Кел”, – тихо сказала она, и Сайрик понял, что она смотрит на дорогу. Он повернул голову в направлении дороги и увидел, что Келемвор был осажден небольшим отрядом лучников. Миднайт позвала Адона, и жрец принял Сайрика из ее рук. Сама же чародейка вскочила на ноги и бросилась к дороге.

“Миднайт, подожди!” – крикнул Адон. “Ты только убьешь себя!”

Миднайт колебалась. Она знала, что Адон был прав. Келемвор был слишком далеко. Даже если она будет рядом с ним, ее кинжалы будут бесполезны против стрел. Единственной возможностью спасти воина, было использовать магию. Она подумала о ребенке, которого она непредумышленно убила, образ взрывающегося, каменного тела отчетливо запечатлился в ее разуме.

Когда дары Мистры превратились в прах, Миднайт взяла с собой небольшую сумочку бриллиантов, превратившихся в порошок. Читая заклинание силовой стены, Миднайт запустила руку в мешочек и взяла щепотку этой бриллиантовой пыли. В нужный момент она подбросила ее в воздух и раздалась вспышка бело-голубого света. От этого Миднайт отбросило на землю, а в воздухе образовалась целая сеть рисунков. Чувствуя себя так, словно часть ее души была вырвана из нее, Миднайт посмотрела на дорогу. Рисунки, сиявшие в воздухе, в этот момент исчезли.

Стена не появилась.

Миднайт разочарованно откинула голову. Она была готова закричать от ярости, когда внезапно на небе что-то появилось.

В воздухе образовалась огромная трещина и за ней была видна клубящаяся масса состоящая из огней всех цветов спектра. Трещина имела форму монеты, подброшенной в воздух, и начав расти, она начала заслонять собой солнце.

На дороге, к Келемвору приближались лучники и он поджидал их, стоя на месте. В его ушах раздался грохот, но он решил, что это просто мутится его разум от полученных ран. Его доспехи уже пробили две стрелы, но Келемвор не обращал внимания на боль в икре правой ноги и левой руки.

Лучники приближались, готовясь прикончить воина, но внезапно замерли.

Келемвор подумал, что бандиты наконец исчерпали свой запас стрел и теперь отступают, почему-то указывая на небо. В тот момент, когда двое лучников бросили свое оружие, Келемвор заметил, что его тень стала гораздо длиннее. Затем на землю опустилась глубокая, непроницаемая тьма, и лучники закричав на неизвестном Келемвору языке, бросились в стоорну Арабеля.

Келемвор посмотрел вверх. Лучники, да и все остальное, тотчас было забыто. Трещина увеличилась, и Келемвор попятился назад, словно в небе появился невероятно огромный глаз, взиравший через обширную брешь в небе, затем он исчез.

Келемвор обернулся и посмотрел на другой конец равнины, ища взглядом Миднайт, Адона и Сайрика. Из-за опустившейсяя тьмы их было трудно различить, но воин видел как две фигуры все еще стояли на ногах. Казалось они несли кого-то на руках.

Адон, – подумал Келемвор. Эти разбойники убили бедного, беззащитного Адона!

Несмотря на потерю крови и нестерпимую боль, Келемвор бросился к месту схватки.

На другом конце поля, Сайрик тоже видел глаз в небе. Его голова была опрокинута назад, пока Миднайт и Адон отнесли его в относительно безопасное место в перевернутой повозке и уложили его там.

Земля вздрогнула.

“Не оставляй меня”, – сказал Сайрик.

Миднайт смущенно посмотрела на него вниз. Она погладила его по щеке. “Не оставлю”, – просто ответила она.

Затем, прежде чем потерять сознание, он увидел как через тучи песка и пыли от дороги, к ним приближается какая-то фигура.

Миднайт бросилась к борющемуся с песком воину, и с ее помощью воин благополучно добрался до перевернутой повозки. Внезапно ее большая часть была сорвана ветром. Дубовые доски издали ужасный треск, затем треснули и взмыли в воздух. “Нам нужно убираться отсюда!” – закричал воин, но в завывании ветра он сам едва слышал свой голос.

“Сайрик ранен. Мы не можем бросить его”, – крикнула Миднайт.

“Сайрик?” – удивленно вскрикнул Келемвор, и на него обрушилась волна пыли. Воин отвернулсяот ветра. “Мы можем нести его?”

“Нет!” – выкрикнула Миднайт. “Адон делает все, что в его силах!”

Затем земля рядом с ними зашипела и от нее повалил пар. В воздухе рядом с ними появился обод из крошечных звезд, и в тот момент, когда Миднайт занесла руки для очередного заклинания, на этом месте образовалась дыра размером с человека.

Из портала появился старик, в левой руке он держал тяжелый посох. Его лицо, хотя и было все испещрено морщинами, было суровым, что говорило о его недовольстве. Его полностью седая борода, доходившая ему до пояса, дергалась из стороны в сторону при каждом движении. Он был облачен в огромную шляпу и простой серый халат. Он посмотрел на Миднайт.

“Зачем ты вызвала меня?” – сказал он.

У Миднайт глаза полезли на лоб. “Я не вызывала тебя!”

Старик посмотрел на трещину в небе. По краям расселины начали играть странные огни. Его глаза сузились и он указал на трещину. “Твоих рук дело?”

“Я не хотела…”

Жестом приказав ей замолчать, старик потряс головой и отвернулся от Миднайт. “Ты должна знать, что есть гораздо более простые способы привлечь мое внимание. Например, ты могла бы просто придти в Шедоудейл”.

“Эльминстер!” – крикнула Миднайт и внезапно порыв ветра отрезал ее от старого мудреца. Пыль рассеялась, и она уловила некое движение в стороне Эльминстера. Серая мгла то и дело застилала, кажущиеся неистовыми движения его рук, которым вторил четкий голос, порой перекрывавший даже безумное завывание ветра. Затем мгла поглотила Эльминстера еще раз. Спустя миг часть ее исчезла и мудрец встал перед Миднайт.

“Ты знаешь что это такое!?” – сказал Эльминстер, указывая на все увеличивающуюся трещину в небе. Он не стал дожидаться ответа. “Это прямой эффект Заклинания Смерти Гериона. Заклинания подобного рода запрещены, однако обычно бывает достаточно трудно наказать правонарушителя, так как он почти всегда бывает мертв прежде, чем заклинание достигнет такой силы!” Эльминстер глубоко вздохнул. “К тому же и сам Герион умер более пятидесяти лет назад”.

Рев сверху все продолжал усиливаться.

“Ты можешь остановить его?” – крикнул Келемвор.

“Конечно я могу остановить его!” – крикнул старый маг. “Я же Эльминстер!” – Эльминстер вновь перевел взгляд на Миднайт. “Это заклинание записано где-нибудь?”

“Нет” – ответила Миднайт.

“Ты сможешь его повторить любым другим способом?”

Миднайт покачала головой. “Нет”, – сказала она. “Это была случайность”.

“Хорошо”, – сказал Эльминстер. “Считай, что тебя предупредили. Заклинания этого типа очень опасны”.

Трещина казалось начала опускаться. Эльминстер посмотрел вверх и отошел от Миднайт. Келемвор сосредоточил все свое внимание на дыре в небе.

Воин и чародейка смотрели на молчащего старика.

Затем морщинистые руки великого мага начали двигаться с поразительной скоростью, и он произнес первые слова заклинания глубоким, зычным голосом. Его окружили энергетические вспышки, множество звезд, которые прорезали тяжелую вуаль серых ветров. На лбу Эльминстера выступил пот, и затем в воздухе между его руками начала появляться паутина из крошечных, мерцающих глаз. Прежде, чем все это достигло финала, паутина обвалилась внутрь и в воздух взмыл серебряный, вращающийся диск.

Эльминстер выкрикнул приказ, и диск тотчас начал подниматься вверх, увеличиваясь в размерах. Затем он раскололся на тысячи осколков, и трещина в небе слегка пошатнулась. Дыра снижалась словно коршун с вытянутыми когтями, повинуясь малейшему дуновению ветра.

“Богиня!” – воскрикнула Миднайт, лишившись чувств, когда трещина поглотила все окрестности. Когда она вновь пришла в себя, то обнаружила, что находится все еще на том же самом месте, но уже наступила ночь.

Эльминстер сделал глубокий вздох.

Трещины не было. Единственным источником света был портал, позади Эльминстера, сияющий бело-голубым светом. Маг посмотрел на Миднайт.

“Больше не делай этого”, – мрачно произнес он.

Миднайт покорно покачала головой. Затем она услышала стон и заметила Келемвора сидящего на земле и держащегося за голову.

Эльминстер шагнул в портал и Миднайт, что есть сил закричала, чтобы остановить его. Он высунул голову из портального проема. “Что еще!?”

“Богиня Мистра”, – сказала Миднайт.

Эльминстер уныло посмотрел на нее.

“Богиня мертва”, – закончила она.

Эльмиснтер склонил голову. “Я это уже слышал”. Затем он вновь нырнул в портал, который взметнулся брызгами крутящихся огней.

Миднайт очутилась в темноте. “Но у нее есть послание”, – сказала она в пустоту, потрясенно. “Послание для тебя”. Чародейка подбежала к тому месту, где только что был портал.

“Эльминстер!” – крикнула она, но ее отчаянный призыв остался без ответа.

Непроницаемо-черное ночное небо осветили вспышки молний и Миднайт и Келемвор отправились на поиски Адона и Сайрика. Дважды они сворачивали на юг, попадали на дорогу и их зов оставался неуслышанным. Но теперь они наконец все же нашли их.

Келемвор и Миднайт приблизились к Адону со спины, и жрец едва не подпрыгнул, когда Миднайт докоснулась до его плеча. Повернувшись к своим друзьям, Адон криком поприветствовал их. Когда Миднайт поинтересовалась состоянием Сайрика, жрец с удивлением уставился на нее. Когда она продолжила говорить, выражение его лица сменилось на паническое.

Почти сразу же стало ясно, что Адон оглох. Почти все его попытки читать по губам оканчивались провалом, заставляя его паниковать еще больше, но Миднайт успокоила Адона, раскрыв свою ладонь и символ за символом выводя каждое слово указательным пальцем.

Миднайт сразу же поняла, что потеря слуха Адоном каким-то образом связана с взрывом трещины. Адон оказался в самом центре бури, защищенный лишь полуразрушенным вагоном, в то время как она находилась рядом с Эльминстером, который должно быть каким-то образом был защищен от негативного влияния бури.

Когда Миднайт осмотрела Сайрика, она обнаружила, что несмотря на то, что его дыхание стало более равномерным, она не могла привести его в чувство. Так как у чародейки не было никакого желания осматривать рану, нанесенную клинком бандита, она закрыла ее, надеясь на лучшее.

Пока Миднайт заботилась об Адоне и Сайрике, Келемвор отправился на поиски лошадей, которые могли выжить в шторме. Вскоре воин нашел лошадь Миднайт и одного из жеребцов бандитов. Он привел их к Адону. Жрец без лишних слов понял, что нужно делать с животными.

Адон принялся за лошадей, а Келемвор и Миднайт остались сидеть рядом с Сайриком. “Ты должна вернуть мне долг”, – сказал Келемвор.

Миднайт повернулась к нему. “Что? До Шедоудейла предстоит пройти еще немаленький путь”.

“Этого не было в нашем договоре”, – тихо произнес Келемвор. “Я обязался сопровождать тебя, пока ты не поговоришь с Эльминстером из Шедоудейла. Ты сделала это”.

“Но он даже не пожелал слушать меня!” – крикнула чародейка.

“Как и я”, – резко произнес Келемвор. “Каждый долг должен быть уплачен”.

“Хорошо”, – сказала Миднайт. “Мое…настоящее имя…”

Келемвор ждал.

“Мое настоящее имя Ариэль Манкс”.

Затем раздался стон, и Миднайт и Келемвор обернулись, увидев Адона поддерживающего голову Сайрика. “Сайрик”, – сказала Миднайт, садясь рядом с ним.

Сайрик попытался сесть и закричал от боли, но Миднайт не позволила ему этого сделать и опустила назад. Келемвор наблюдал за всем этим и внутри у него было тревожно.

“Как мы сможем транпортировать его, Кел? Его рана слишком серьезна”, – сказала чародейка.

Келемвор огляделся по сторонам. “Я не знаю…”

“Ты же не собираешься бросить его здесь?..”

“Конечно нет!” – сказал Келемвор. “Но…”

“Еще одна награда?” – сказала она. “Неужели для тебя совсем ничего не значит то, что мы прошли через все это вместе? Тебе важен хоть кто-нибудь из нас, или тебя волнует только награда?”

Келемвор молчал.

“Мне нужна твоя помощь, чтобы доставить Сайрика в Тилвертон и убедиться, что он в порядке и сможет продолжить путь до Шедоудейла. После этого, ты можешь делать все что захочешь”. Миднайт достала мешочек с деньгами, которые она заработала в Отряде Рыси. “Я отдам тебе все свое золото”.

Через некоторое время Келемвор поднял голову и заговорил. “Мы можем сделать деревянную телегу, использовав для этого остатки повозки и наши одеяла. Колеса целы, так что мы сможем тянуть ее вместе с Сайриком за собой”.

Миднайт кинула мешочек с золотом Келемвору. “Возьми его. Я хочу быть увереной, что ты сдержишь свое обещание”.

Келемвор взял золото и побрел по равнине, по которой были разбросаны остатки повозки. Там он нашел единственный уцелевший фонарь и поджег его. Сделав это, Келемвор посмотрел на лицо Миднайт и увидел, что по нему катятся слезы.

В Зентил Кипе по улице, со связанными руками и ногами, тащили преступника. Его тело отскакивало от мощенной мостовой на залитых светом улицах, и его крики разносились далеко по всей округе. Затем искалеченное тело доставили к ногам Бэйна и Черный Повелитель с удивлением обнаружил, что человек все еще цеплялся за жизнь.

Этот человек был Турбалом, капитаном гвардии и хранителем Шедоудейла. Он каким-то образом незамеченным пробрался в город, и затем попытался вступить в ряды Черной Сети под вымышленным именем. Фзул сразу же заинтересовался этим человеком, и хотя он советовал Бэйну снабдить его ложной информацией и позволить вернуться в Шедоудейл, бог не смог стерпеть такой наглости.

Турбал был подвергнут бесконечным допросам, где он заявил, что ничего не знает о планах Бэйна. Черный Повелитель не хотел рисковать, и поэтому приказал протащить этого человека через улицы и затем доставить его в храм, где он должен быть казнен. Приглашения были разосланы всем высшим служителям Бэйна.

Когда пришло время казни, Бэйн сошел со своего трона, чтобы встать над Турбалом, и затем попытался склонить пожилого, полумертвого воина к своим ногам. Взгляд Турбала был дерзок и пронизывал насквозь, и Бэйн предположил, что он таким и останется, даже когда шпион окажется во владениях Повелителя Миркула.

Тронная комната была заполнена верховными служителями и их женами. Они вознесли тост за их темного правителя и выкрикнули его имя. Когтистая рука протянулась вниз к Турбалу. Прежде, чем перчатка Бэйна успел докоснуться до глаз умирающего человека, последовала вспышка бело-голубого света и Турбал исчез. Бэйн замер от неожиданности. Кто-то телепортировал Турбала, вероятно в безопасное место.

Тосты оборвались.

Бэйн осмотрел своих почитателей. На их лицах было удивление и смущение. До этого момента их вера в Бэйна была непоколебима. Он не хотел, чтобы они знали, что кто-то так легко может воспротивиться его воле.

“И теперь остались лишь воспоминания”, – сказал Бэйн, поднимаясь и раскрывая свои когти с привычной грацией. “Я отослал его в Царство Миркула, где он заплатит за свои преступления вечной пыткой!”

Затем вновь посыпались тосты и хвалебные речи. Черный Повелитель был рад, что его ложь прошла с такой легкостью. Но все же он мучался весь вечер, переживая за упущенную победу.

Спустя несколько часов, Бэйн в одиночестве сидел в своей комнате и размышлял.

“Эльминстер”, – произнес он вслух. “Никто, кроме тебя не смел нарушать мои планы”. Кубок Бэйна согнулся в стальной хватке. “Вскоре ты сам займешь место Турбала, и твои муки станут легендой в моем королевстве! За это я не только лишу тебя жизни, но после того, как я захвачу Небесную Лестницу, я сравняю твой драгоценный Шедоудейл с землей. Я клянусь тебе в этом!”

Черный Повелитель почувствовал, что вино вылившееся из смятого кубка, стекает по его ноге. Он посмотрел на кубок, и бросив его в угол комнаты, крикнул Блэкторну, чтобы тот принес ему другой.

“Милорд”, – сказал Блэкторн, склонив голову.

“Наемные убийцы?”

“Они отправились в путь, Повелитель Бэйн. Мы ждем известий об их успехе”.

Бэйн кивнул и молча уставился в одну точку. Блэкторн не шевелился, так как его еще не отпустили. Бэйн и его агент стояли так около тридцати минут, прежде чем у Блэкторна затекла нога и он невольно перенес свой вес на другую. Бэйн медленно перевел на него взгляд.

“Блэкторн”, – сказал Бэйн, словно забыл о его присутствии. “Ронглат Кнайтбридж”.

“Да, милорд?”

“Я хочу чтобы Кнайтбридж возглавил один из отрядов из Цитадели Ворона во время атаки на Шедоудейл. Ему есть что искупить, и быть может он без раздумий сделает то, на что другие бы даже не решились ”, – сказал Бэйн.

“Войска могут быть недовольны, Повелитель Бэйн. Он потерял целый город…”

“Но он не подвел меня!” – сказал Бэйн. “Во всяком случае, пока. Выполняй приказ и не задавай вопросов”.

Блэкторн опустил глаза.

“Сообщи ему об этом лично”, – сказал Бэйн. “Пока ты будешь там, оцени готовность наших войск и позаботься о наемниках”.

“Как я должен путешествовать, Повелитель Бэйн?”

“Используй заклинание агента, идиот. Я тебя научил ему именно за этим”.

Блэкторн ждал.

“Ты можешь идти”, – сказал Бэйн.

Нахмурившись, Блэкторн развел руки и прочитал заклинание. Маг знал, что из-за неустойчивости магии в Королевствах, был всего лишь вопрос времени, прежде чем заклинание подведет его. Он мог быть навсегда обращен в ворона или еще что похуже. Оно могло даже убить его. Но когда маг закончил заклинание, то превратился в огромного ворона, который вспорхнул на стену и исчез. На этот раз заклинание сработало как надо.

Оставшись в комнате наедине с собой, Бэйн понял, что ему о многом нужно было подумать.

Ронглат Кнайтбридж поставил свой меч перед собой и опустился перед ним на одно колено. Затем он склонил голову и обхватил рукоять меча двумя руками. Несмотря на нехатку места для жилья, в Цитадели Ворона ему выделили личные покои. Когда он ел свой ужин, то за столом сидел только он. Когда он практиковался со своим мечом ии булавой, то компанию ему составлял лишь тренер. Большую же часть времени он проводил в одиночестве.

Кнайтбриджу едва стукнуло сорок зим. Он был обладателем коротко подстриженных, седых волос, голубых глаз, усов и изъеденной оспой, загорелой кожи. Его рост был около шести футов в высоту, под стать его впечатляющей, крепко сбитой, фигуре.

Всю свою жизнь он служил в Зентил Кипе, но сейчас он был в опале, и с удовольствием отдал бы свою собственную жизнь, если бы не вмешательство Темпуса Блэкторна. Блэкторн из-за своего чувства дружбы и верности, проклял Кнайтбриджа на еще большее наказание, чем сулила смерть. Кнайтбридж отбросил эти мысли.

Он должен был направить свой гнев в другое русло. Например был маг Семеммон, который называл Кнайтбриджа “избранным” и насмехался над ним при всяком удобном случае, да еще в присутствии остальных. Кнайтбридж знал, что маг делал это якобы из-за связи воина с Бэйном через Блэкторна. Если бы маг только знал, как сильно Кнайтбридж жаждал освободиться от этой связи, то наверное он бы умер от смеха из-за подобной иронии.

Еще был человек, который поистине был в ответе за все неприятности Кнайтбриджа: Келемвор Лайонсбэйн.

Если бы не его вмешательство, то Кнайтбриджа бы не разоблачили, и он бы никогда не был подвергнут гонениям. Если бы не Келемвор, то его план по дискредитированию Арабеля мог бы завершиться успехом.

Кнайтбридж еще сильнее сжал рукоять меча, пока не побелели костяшки. Внезапно он мотнул головой и издал крик ярости, который эхом отдался в коридорах крепости. Этот крик был первым звуком, который Кнайтбридж издал со времени своего появления в цитадели.

Никто не постучался в дверь, чтобы поинтересоваться, что случилось. Никто не прибежал, как это должно быть при крике офицера.

Эхо вопля растворилось в воздухе и Кнайтбридж услышал позади себя шум.

“Ронглат”, – сказал Темпус Блэкторн. “У меня есть для тебя послание от Повелителя Бэйна”.

Кнайтбридж встал и поднял меч с пола. Он молча выслушал послание от Черного Повелителя.

“Пойдем со мной и мы сообщим эту новость вместе!” – сказал Блэкторн, не обращая внимания на ненависть, пылающую во взгляде его друга детства. “Ты отправишься из цитадели в руины Тешвава, где ждут наемники, готовые присоединиться к нашим рядам. Армии объединятся у Вунлара, где будут ожидать сигнала к атаке на долину. Конечно будут и другие отряды, но ты не должен беспокоиться о них”.

Кнайтбридж почувствовал как дрожат руки. Меч все еще не был опущен в ножны.

“Келемвор”, – сказал Кнайтбридж, пробуя свой голос, засунув меч в ножны и следуя за агентом, выходящим из комнаты.

Блэкторн обернулся. “Что ты сказал?“

Кнайтбридж прокашлялся. “Я должен исполнить долг”, – сказал он. “Я молюсь, чтобы мне предоставился шанс”.

Блэкторн кивнул, и повел шпиона в зал собраний, где уже начала скапливаться толпа. Кнайтбридж пробежался взглядом по морю лиц и в его сердце вновь начала просыпаться надежда.

Я могу искупить себя в битве, – подумал Кнайтбридж. И затем я получу свою месть.

Келемвор потратил большую часть ночи, чтобы закончить телегу для перевозки Сайрика. И хотя его мучала острая боль, он игнорировал ее. Раны были не настолько серьезны, чтобы помешать ему, и он хотел отправиться в путь к Тилвертону с первыми лучами солнца. Когда он убедился, что собранная им телега вполне способна справиться со своей задачей, он лег рядом с ней и погрузился в глубокий сон.

Миднайт села рядом с Сайриком, наблюдая за ним, пока Келемвор и Адон спали.

“Ты осталась со мной”, – сказал Сайрик. “Я думал ты бросишь меня”.

“Почему ты решил, что я брошу тебя?” – с неподдельной заботой спросила Миднайт.

Несколько секуд прошло прежде чем Сайрик заговорил вновь, словно он пытался собрать слова воедино и произнести их в правильном порядке. “Ты первый человек, который не бросил меня”, – сказал он. “Так или иначе, но был готов к этому”.

“Я не могу поверить в это”, – сказала Миднайт. “Твоя семья…”

“У меня никого нет”, – сказал Сайрик.

“Никого в живых?” – мягко спросила Миднайт.

“Совсем никого”, – горько произнес Сайрик, немало удивив Миднайт. “Я был брошен на улицах Зентил Кипа еще в грудном возрасте. Меня нашли работорговцы, и богатая семья из Сембии купила меня и воспитала как собственного сына, пока наконец мне не стукнуло десять. Однажды ночью я услышал как они спорят, как это часто делают родители. Но предметом их спора были не их личные размолвки, а я”.

“Один из соседей узнал правду обо мне, и мои “родители” испытали от этого лишь унижение. Я рассказал им о том, что слышал, угрожая бросить их, если они действительно считают меня обузой”. Глаза Сайрика сузились, а на губах заиграла злая, жестокая улыбка. “Они не остановили меня. Это было долгое путешествие назад, в Зентил Кип. Несколько раз я был на краю смерти. Но я учился”.

Миднйт отвела волосы с его лба. “Мне жаль. Ты не обязан продолжать”.

“Но я хочу!” – разгневанно крикнул Сайрик. “Я научился тому, что человек, чтобы выжить, должен делать все, даже если ему придется забирать у других. Я прибыл в черную дыру известную как Зентил Кип, где я попытался узнать что-нибудь о своем прошлом. Но конечно же я не нашел никаких ответов. Я стал вором и вскоре мои действия привлекли внимание местной Воровской Гильдии. Ее лидер, Марек, принял меня в ее ряды и обучил всем навыкам ремесла. Я учился быстро”.

“Долгое время я делал все, что велел Марек. Я страстно желал удовлетворить малейшее желание этого бандита с черным сердцем. Прошло много лет, прежде чем я осознал, что мне нужно делать все больше и больше, чтобы заслужить от него этот драгоценный, маленький кивок одобрения”.

“Потом, когда мне стукнуло шестнадцать и внимание Марека переключилось на нового новобранца, которому было столько же лет как и мне, когда он забрал меня с улицы, я понял, что меня снова использовали и решил уйти. Когда о моих планах стало известно, Гильдия назначила за мою голову цену. Никто не стал помогать мне, когда я попытался бежать из Зентил Кипа. Я не должен был этому удивляться; люди, которых я считал своими друзьями, больше не нуждались во мне. Я совсем бы не смог выбраться из города, если бы не мои навыки обращения с клинком. Они были уже достаточно хорши, даже тогда. Улицы окрасились в красный цвет от крови, что я пустил той ночью”.

Миднайт склонила голову. “А что случилось потом?”

“Я провел восемь лет на дороге, используя свои навыки, чтобы потакать своей страсти, которую я полюбил будучи еще мальичшкой – к путешествию. Но, куда бы я ни пошел, люди везде были одни и те же. Нищета и неравноправие были повсюду. Я надеялся найти дружбу и равенство; взамен я нашел мелочность и эксплуатацию. Я хотел сбежать от своего прошлого и найти место, где ценятся порядочность и честность, но такого места не существует. Не в этой жизни”.

Миднайт склонила голову. “Мне жаль, что ты испытываешь такую боль”.

Сайрик вздрогнул. “Жизнь это боль. Я принимаю это. Но не жалей меня лишь за то, что я понимаю это лучше тебя. Пожалей себя. Ты познаешь истину, очень скоро”.

“Ты ошибаешься. Есть много чего, что ты просто не замечаешь, Сайрик. Тебя лишили множества радостей, которые дарит жизнь”.

“Правда?” – сказал вор. “Ты имеешь в виду любовь и смех? Быть может, хорошую женщину?” – Сайрик засмеялся. “Роман это тоже обман”.

Миднайт смахнула волосы со своего лица. “И почему ты говоришь это?”

“Мне было двадцать четыре, когда я понял, что моя жизнь не имеет направления, не имеет настоящего смысла. Я вернулся в Зентил Кип, и на этот раз мои попытки найти свое прошлое оказались более удачными. Я узнал, что моя мать была молода и безумно влюблена в офицера зентильской армии. Когда она забеременела, он прогнал ее, ссылаясь на то, что это был не его ребенок. Она была бедной и у нее не было жилья, поэтому она прибилась к каким-то нищим и жила с ними, пока не родился я. Затем вернулся мой отец и убив ее, продал меня. Вполне замечательный сказочный роман, что скажешь?”

Миднайт молчала, уставившись в огонь.

“Я слышал и другие версии этой истории, но истинной я считаю именно эту. Ее мне поведала одна нищенка, которая помогала моей матери, но она не смогла поведать мне имя человека, ставшего моим отцом. Очень досадно. Я бы хотел побеседовать с ним, прежде чем перерезать его глотку”.

“В конечном итоге, Марек и Гильдия вновь предложили принять меня в свои ряды, но я отказался. Отказ не был принят, и я был вынужден вновь бежать из города. Однако, когда я покинул Зентил Кип, я почувствовал, словно оставил позади свое прошлое. Я попытался начать все заново и стал жить жизнью воина. Но мое прошлое всегда преследовало меня и заставляло идти все вперед и вперед. С наградой Мистры я надеялся уехать далеко, возможно пересечь пустыню. Я не знал куда я направлюсь – просто в какое-нибудь место, где я смог бы обрести покой”.

Миднайт глубоко вздохнула. Сайрик рассмеялся. “Теперь мы знаем секреты друг друга и у тебя больше нет причин беспокоиться об этом”.

“Я не понимаю, что ты имеешь в виду”, – сказала Миднайт, пытаясь скрыть свою тревогу. “Какой из моих секретов ты знаешь?”

“Только один, Ариель”, – сказал Сайрик.

“Ты слышал мое настоящее имя…”

“Я услышал его случайно”, – сказал он. “Если бы я смог забыть его, то я сделал бы это, хотя это прекрасное имя”. Сайрик сглотнул с трудом. “Никто из живых не знает того, что я поведал тебе. Если ты хочешь погубить меня, я не смогу остановить тебя. Сообщи Гильдии о моем местонахождении и я покойник”.

Миднайт погладила его лицо. “Я даже не хочу думать об этом”, – сказала она. “Секреты всегда хранятся между друзьями”.

Сайрик склонил свою голову. “А мы друзья?”

Миднайт кивнула.

“Как интересно”, – сказал Сайрик. “Друзья”.

Сайрик и Миднайт еще долго разговаривали между собой, и когда пришла очередь Адона сменить ее, Миднайт не стала его будить.

Утром, после того как Келемвор сменил Миднайт и у Сайрика появился шанс поспать, боль в ранах вора уменьшилась настолько, что он даже смог сесть. Сайрику хватило сил даже на то, чтобы поесть с остальными, хотя все что у них было на завтрак – несколько кусков сушеного мяса.

После трапезы, Сайрик попросил Миднайт принести его лук и рассказал как следует использовать его. В качестве цели Миднайт выбрала большую птицу, кружившую над отрядом с самого начала завтрака. Инстинкты Сайрика вместе с силой Миднайт помогли им подстрелить черную птицу, и после того, как Адон принес ее, они приготовили ее на костре.

После ночного отдыха, к Адону вернулась часть его слуха. Первым признаком прогресса было то, что жрецу больше не требовалось легкого тычка от закованого в сталь локтя Келемвора, чтобы понять, что он кричит воину в ухо вместо того, чтобы говорить на обычном уровне. И потеря Адоном слуха никоим образом не сказалась на его болтовне. Однако сейчас, когда он изрекал свои пышные речи, то пытался услышать себя, словно он боялся, что его важные утверждения о правильном пути Сан могут быть произнесены не с той интонацией или силой голоса.

После того, как путешественники покончили с птицей, они собрали все свои вещи и оседлали двух оставшихся лошадей. Келемвор вновь оказался в компании Адона, а телега сконструированная воином была привязана к жеребцу Миднайт.

Для раненого вора, несмотря на неприятное соседство пропотевших носилок, поездка оказалась на удивление комфортной. За все утро, Сайрик испытал только небольшое потрясение, когда одно из колес телеги наткнулось на огромный булыжник и раскололось. Келемвор был вынужден отвязать телегу и оттащить ее в сторону. Оставшуюся часть путешествия Сайрик проделал вместе с Миднайт.

Когда герои заметили врата Тилвертона, то вдалеке на горизонте уже маячили первые признаки надвигающегося шторма. Позади зловещих черных облаков нависали пепельно-серые небеса. Вдалеке все утро можно было видеть мерцание крошечных вспышек молний, а над равниной разносился угрожающий рев грома.

Несколько часов спустя они достигли Тилвертона и сразу же были остановлены отрядом людей в белых туниках с эмблемой Пурпурного Дракона. Люди выглядели уставшими, но встревоженными, к тому же их одежда была довольно грязной. Прежде чем лидер Кормирского патруля попросил у путешественников их документы на проезд, на них уже было направлено шесть заряженных арбалетов. Келемвор нашел поддельные грамоты, которые Адон купил еще в Арабеле и предложил их капитану. Лидер патруля осмотрел бумаги и пропустил их дальше. Так, миновав патруль, они безо всяких инцидентов въехали в город.

Путешественники попали в город уже уставшими и в плохом настроении. Солнце уже высоко стояло в небе, и их животы рокотали, словно в них сидело животное, жаждущее вырваться на свободу. Сайрик сильно утомился от переезда, и когда герои остановились у таверны, вор попытался слезть с лошади Миднайт. Он опустился на землю, но не смог сделать ни шага и оперся на жеребца. Его вторая попытка оказалась слегка более удачной, и он прошел два шага, но не более.

Миднайт слезла с коня и обвила руку Сайрика вокруг своей шеи. Чародейка была выше чем худощавый, темноволосый вор, и чтобы помочь Сайрику пройти к таверне, ей пришлось слегка согнуться. Келемвор и Адон подъехали за Миднайт. Жрец, чей слух вернулся в обычное состояние, незамедлительно бросился, чтобы помочь Миднайт. Воин же, соскользнув с лошади, повел обоих животных в стойло, располагавшееся позади таверны.

Вывеска над дверью гласила, что это таверна носила название “Полная Бутылка”. Пока Миднайт и Адон пытались распахнуть дверь, они заметили юношу с светло-серыми глазами, сидевшего в тенях рядом с дверью.

“Помоги нам, если не трудно”, – сказала Миднайт, пытаясь получше ухватить оседающего вора.

Юноша даже не повел взглядом, проигнорировав просьбу чародейки.

На город обрушился проливной ливень. Миднайт с помощью Адона все же удалось втащить Сайрика внутрь. Пинком ноги закрыв за собой дверь, Миднайт посадила Сайрика на деревянный стул рядом с дверью. Вначале она подумала, что таверна была заброшена, но затем, в одной из обеденных комнат, она увидела мерцание огня и услышала голоса. Она позвала, но ее просьба о помощи осталась неуслышанной.

“Проклятье”, – выругалась она. “Адон, оставайся с Сайриком”. Затем Миднайт отправилась на поиски хозяина таверни.

Когда она вошла в главную комнату, то та оказалась набитой до отказа. Люди располагались по всей комнате. Часть из них, одетая в мундиры с изображением Пурпурных Драконов, была солдатами. Некоторые были ранены, хотя их раны были перевязаны. Другие выглядели как обычные горожане. Все казались угрюмыми и замкнутыми.

“Где хозяин таверни и остальная прислуга?” – спросила Миднайт у ближайшего солдата.

“Молиться где-нибудь, я полагаю”, – сказал человек. “Сейчас самое время”.

“Да, теперь он почти всегда молиться”, – сказал другой человек, потягивая свою выпивку.

“Я не понимаю”, – сказала Миднайт. “В таверне вообще никого нет?” Солдат пожал плечами. “Наверху быть может есть пара гостей. Я не знаю”. Миднайт отвернулась, но солдат продолжил говорить. “Ты просто можешь взять все, что тебе нужно. Всем безразлично”.

Миднайт, качая головой, пошла прочь из главной комнаты. Она вернулась в фойе таверны, где Адон стоял рядом с Сайриком.

“Где Кел?” – сказала она. Адон пожал плечами и посмотрел назад на дверь, в замешательстве подняв руки.

Миднайт вновь изрыгнула проклятье и выбежала из таверны. Она заметила спину Келемвора на дальнем конце улицы и окликнула его. “Куда ты направляешься? Ты должен мне!”

Воин остановился и склонил голову. Все что я должен тебе, это убраться из твоей жизни, – подумал Келемвор. Между нами слишком много секретов, слишком много вопросов, на которые бы тебе не понравились ответы.

Но не решился произнести их вслух. Взамен этого, воин буркнул, – “Долг будет оплачен!” – и продолжил свой путь.

Миднайт несколько мгновений стояла, дрожа, затем вернулась в таверну и села рядом с Сайриком.

“Возможно ему нужно время”, – сказал Адон, слегка громче, чем хотел бы сделать это.

“У него есть целая жизнь”, – сказала Миднайт, но тут дверь распахнулась, ее жесткое выражение лица мгновенно испарилось прочь и она вскочила на ноги. В дверном проеме стоял седоволосый человек, повидавший на своем веку более пятидесяти зим. Когда он осмотрел путешественников, то выражение его лица стало холодным. Он прошел мимо них в маленькую прихожую и исчез в ней, не обращая внимания на попытки Миднайт привлечь его внимание. Когда он вновь появился из комнаты, держа в руках какой-то зловонный напиток, то был искренне удивлен, что путшественники все еще находятся здесь.

“Что вам нужно?” – наконец спросил он.

“Еда, комната, возможно немного информации…”

Старик отмахнулся от нее рукой. “Можете взять первое и второе. Никто не остановит вас. Информация же имеет свою цену”.

Миднайт подумала, что человек был безумен. “У нас нет денег, чтобы заплатить за наше жилье, но быть может мы сможем обеспечить защиту от тех, кто хочет ограбить вас…”

“Ограбить меня!?” – встревоженно сказал человек. “Вы не понимаете”. Он наклонился поближе и запах дешевого вина заставил Миднайт отскочить. “Вы не можете украсть то, что кто-либо уже не пытается уберечь! Берите все что захотите!”

Человек вернулся в маленькую прихожую. “Мне уже все равно”, – крикнул он из темной комнаты.

Миднайт посмотрела на других, затем устало прислонилась к стене. “Возможно нам стоит взять наши вещи”, – наконец сказала она. “Мы можем задержаться здесь на некоторое время”.

Они перенесли свои вещи к первой свободной комнате, затем Адон взял ключи, лежавшие у прилавка, рядом с пьяным вдрызг хозяином таверны. Комната оказалась довольно уютной и в ней стояло две кровати. Адон устроился на одной из них и принялся менять свою одежду, совершенно не обращая внимания на присутствие чародейки.

За окном все еще шел дождь и от этого в комнате было довольно темно, поэтому Миднайт зажгла небольшую свечку рядом с кроватью. Адон бегло осмотрел Сайрика и затем отправился исследовать город.

Миднайт помогла Сайрику выбраться из его одежды, рассмеявшись, когда заметила, что тот покраснел от смущения. “Не волнуйся” – сказала Миднайт, – “Я – законченный дилетант”.

Сайрик вздрогнул. “У тебя все получается отлично”, – сказал он, натягивая на себя одеяло.

“Я буду спать на полу”, – наконец произнесла Миднайт. “Мне так удобнее для спины. Ты же должен быть всегда укрытым и в тепле”.

Сайрки нахмурился. “Я уже слишком взрослый, чтобы за мной ухаживали. Ты должна позаботиться о себе, а не обо мне…”

Миднайт вытянула рука, показывая ему замолчать. “Мы должны поставить тебя на ноги”, – тихо сказала она. “Ты должен быть сильным, чтобы совершить свое путешествие”.

Сайрик выглядел сбитым с толку. “Какое путешествие?”

“Твои поиски лучшего места”, – сказала чародейка. “Ты больше не должен сопровождать меня. Путь между Тилвертоном и Шедоудейлом должен быть легким. Я смогу проделать его в одиночку”.

Сайрик тряхнул головой и попытался сесть. Миднайт нежно толкнула его назад в кровать. “В этом нет нужды”, – сказал он. “Ты не должна ехать одна”.

“Но я не могу просить тебя ехать со мной, Сайрик. Ты нуждаешься в отдыхе, в лечение…”

Сайрик уже принял свое решение. “Здесь должны быть целебные снадобья. Медикаменты, целебные мази. Найди что-нибудь, чтобы вылечить меня, и я останусь с тобой столько, сколько ты будешь нуждаться во мне”.

“Я не уйду, пока ты не поправишься”, – сказала она.

“Твоя миссия важнее. Ты не можешь ждать”.

“Я знаю”, – сказала Миднайт. “Но я бы осталась все равно. Кроме всего, ты мой друг”.

Впервые за долгое время, Сайрик улыбнулся.

Келемвор брел по опустевшим улицам, в поисках кузницы. Шторм бушевал в самом центре города, и потоки дождя, теперь оранжевые, падали на него. В конечном итоге он набрел на кузнеца, занятого работой и вошел в его мастерскую, спасаясь от усиливающегося дождя.

Кузнец был тучным мужчиной, с комплекцией, похожей на Келемвора. У него были короткие черные волосы, и кожа в некоторых местах была обожженой. Пока воин приближался, кузнец даже не оторвался от работы, чтобы взглянуть на него. Сверкающие металлические подковы, для стоявшей неподалеку лошади, были почти готовы, и он повернулся, чтобы проверить две из них, которые он отложил охлаждаться.

“Прошу прощения”, – сказал Келемвор.

Кузнец не обратил на него внимания, взглядом оценивая свою работу. Келемвор прокашлялся, но и это осталось без внимания. Тем не менее, Келемвор замерз и устал, и уж тем более был не в лучшем расположении духа.

Воин снял те части доспеха, куда попали стрелы разбойников и бросил стальные пластины в кузнеца, вышибя раскаленные докрасна инструменты из его рук. Человек наклонился, чтобы поднять их прежде, чем огонь успеет схватить солому под его ногами, и осмотрел доспехи. Затем он перевел взгляд на разорваную плоть на плече воина, из которой все еще торчали куски стрелы.

“Я могу починить это”, – сказал кузнец без эмоций. “Но я не могу ничего сделать для твоих ран”.

“Разве в Тилвертоне нет целителей?”– спросил Келемвор. “Я заметил, что вниз по улице над крышами магазинов возвышается большой храм“.

Кузнец отвернулся. “Храм Гонда”.

“Хорошо, я заметил Храм Гонда. Там должны быть жрецы, которые могут…”

“Снимай все оставшиеся доспехи, чтобы я мог приступить к работе”, – прервал его кузнец. “Затем ты можешь сам отправиться в храм. Я лечу лишь металлы”.

Келемвор отдал кузнецу свои доспехи и облачился в одежду, взятую из припасов отряда. Кузнец работал молча, игнорируя все вопросы воина, неважно кричал ли он или был излишне любезен. Когда мастер закончил работу, то отказался брать деньги за труд.

“Это мой долг Гонду”, – сказала кузнец, вслед уходящему Келемвору.

Несмотря на ливень, Келемвор с легкостью нашел Храм Гонда. Изредка он встречал прохожих, блуждающих по улицам, но все они были равнодушны к его присутствию, их глаза был пустыми, блуждающими где-то в других местах. Также он обнаружил здесь самое большое скопление кузниц, которое он когда-либо видел, хотя все они в основном были заброшены.

Когда Келемвор наконец достиг храма, то отметил, что вход в него был выстроен в форме огромной наковальни. Само здание выглядело очень внушительно, возвышаясь над карликовыми кузницами и магазинами вокруг. Внутри храма горели огни, и из проема доносились постоянные звуки церковных служб.

Когда воин вошел в Храм Гонда, то он был поражен огромными размерами главной комнаты. Если здесь и были комнаты предназначенные для обитания жрецов, то они несомненно располагались под землей, так как каждый фут верхнего помещения в храме принадлежал этой комнате.

В комнате, почитатели столпились вокруг высшего жреца, стоявшего на вершине огромной каменной наковальни. С каждой стороны алтаря виднелись каменные руки, одна из них держала гигантский молот. По углам наковальни, на которой стоял высший жрец, горели огни. Поддерживающие колонны, возвышавшиеся к куполообразному потолку, были сделаны в форме мечей, а окна были обрамлены взаимосвязанными орнаментами из молотов. В общем гуле, стоявшем в храме, было трудно разобрать точные слова жреца, но в бесконечных молитвах к его богу и такого же числа порицаний в адрес горожан Тилвертона, все же можно было выделить несколько общих фраз.

“Боги странствуют по Королевствам!” – вскрикнул человек рядом с Келемвором. “Почему Повелитель Гонд забыл о нас?”

Но его слова потонули в бесконечном потоке молитв и криков. Келемвор решил, что почти все население маленького городка собралось в храме, хотя изредка некоторые из верующих пытались покинуть храм.

“Подождите!” – кричал жрец, когда люди пытались покинуть это место. “Повелитель Гонд не бросил нас. Он наделил меня даром исцеления, чтобы сохранить веру до его прибытия!” Некоторые казались не обратили на его слова никакого внимания, но кое-кто все же решил остаться.

Слушая тилвертонцев, Келемвор понял, что они полностью посвятили себя служению Гонду, Богу Кузнецов и Ремесленников. Когда истории о богах странствующих по Королевствам добрались и до их городка, люди начали готовиться к прибытию своего божества. Они были готовы к его встрече, ожидая хоть какого-нибудь знака, какой-нибудь весточки.

Но их ожидания оказались напрасны. Гонд объявился в Лантане и даже не попытался связаться со своими преданными последователями в Тилвертоне. Когда небольшой отряд из города достиг Лантана и попросил аудиенции у бога, то им было отказано. Когда они настояли, то двое из них были убиты, а остальные были вынуждены бежать, спасая свои жизни. Когда эти вести стали известны горожанам, то это надломило их дух. Теперь они почти каждый час проводили в храме, пытаясь связаться со своим богом, пытаясь опровергнуть то, что своими сердцами они поняли уже давно.

Гонду доТилвертона не было никакого дела.

Келемвор уже собрался было покинуть храм, когда в задней части главного помещения заметил седоволосого мужчину. Рядом с ним стояла маленькая, темноволосая девчушка и его внимание невольно перешло на ее прекрасное, загадочное лицо. Казалось больше никто не замечал присутствия человека, и он отвернулся от девочки, словно даже не догадываясь о ее присутствии. Затем он пошел к тому месту, где стоял Келемвор, и девочка сразу же побежала за ним. Подойдя, он заглянул в глаза воину, на его лице играла легкая ухмылка. Глаза седоволосого человека были голубовато-серого цвета, с крошечными красными прожилками, а кожа была бледной, почти серой.

“Брат”, – произнес человек, и пошел прочь.

Келемвор обернулся и попытался догнать человека или девочку, но когда он выскочил на улицу, седоволосого человека уже нигде не было видно.

Простояв несколько мгновений под уже пурпурным и зеленым ливнем, падающим на Тилвертон, воин вернулся в храм. Когда он вновь оказался внутри, то его внимание привлекла юная женщина, по всей видимости, жрица. В ее глазах огни веры были не столь тусклы – они горели достаточно ярко, чтобы поджечь все ночное небо. Она была очень прекрасна и была облачена в белое платье, перехваченое кожаным ремнем. Ее плечи покрывали стальные пластины, а само платье было украшено замысловатыми узорами. Странная смесь нежного шелка и жесткой стали каким-то образом придавала ее внешнему виду еще большую силу.

Воин протолкался через толпу и вскоре уже разговаривал со жрицей, которую звали Филанна.

“Мне нужно место для ночлега”, – сказал Келемвор.

“Если судить по твоим ранам ”, – сказала жрица, – “Тебе нужно гораздо больше. Ты последователь Гонда?”

Келемвор покачал головой, – “Нет”.

“Тогда нам есть, о чем поговорить с тобой, пока наш целитель займется твоими ранами”. Филанна повернулась и знаком показала следовать за ней. “Я чувствую, что ты прошел через многое за последние несколько дней”. Она не стала ждать его ответа.

Филанна провела его к небольшой лестнице, которая вела вниз, в узкую комнатку. Там они ждали, пока высший жрец, окончивший свою тираду о судьбе города, не появился в комнате. Как только жрец вошел, Филанна встала и закрыла за ним дверь.

“Ты не должен никому рассказывать о том, что увидишь”, – сказала Филанна, помогая Келемвору лечь на единственную в комнате кровать.

“Я Рулл”, – сказал жрец, от длительной проповеди его голос стал резким и скрипящим. “Ты последователь Дарящего Чудеса?”

Прежде, чем воин успел открыть рот, Филанна поднеслу руку к его губам и произнесла, – “В это смутное время не имеет никакого значения служит ли он Повелителю Гонду или нет. Он нуждается в нашей помощи и мы должны помочь ему”.

Рулл нахмурился, но кивнул, согласившись с ней. Жрец закрыл глаза и вытащил большой, красный кристал из цепочки на его шее. Затем он взмахнул им над воином.

“Это чудо, что ты все еще стоишь на ногах и находишься в здравом разуме. Более слабый человек уже давно бы погиб от заразы, которая сидит внутри тебя”, – сказала Рулл, осмотрев Келемвора. Воин посмотрел на кристалл и заметил внутри него странное, горящее мерцание.

“Келемвор горд”, – сказала Филанна. “Он не привык жаловаться на свои раны”.

“Это не совсем так”, – пробормотал Келемвор, когда высший жрец приступил к работе.

Когда Рулл начал исполнять ритуал, чтобы вылечить воина, Филанна выглядела слегка озабоченной. Однако, когда умелые пальцы жреца стали выписывать в воздухе замысловаты узоры и уродливые раны на теле Келемвора начали постепенно вновь кровоточить, стало ясно, что этот человек был не новичком в своем деле. Жрец вспотел, его голос постепенно усиливался в мольбе к Гонду. Филанна с тревогой поглядывала на дверь, боясь, что кто-нибудь может оторвать жреца от заклинания.

Постепенно осколки стрелы появились на поверхности раны, и Филанна с помощью рук помогла Руллу извлечь их. Келемвор пробормотал проклятье, вздрогнув от боли.

Затем все окончилось. Тело Рулла расслабилось, словно почти полностью потеряло свою жизненную энергию, и Келемвор растянулся на кровати. Раны воина больше не были заражены, и он знал, что его жар сильно уменьшился.

“Вера Рулла сильна, и за это он был награжден богами”, – сказала Филанна. “Твоя вера тоже должно быть сильна, если ты смог выжить после таких ранений”. Келемвор согласно кивнул. Он заметил, что огонек внутри кристалла теперь едва светился.

“Возможно ты глуп и упрям, но все равно твоя вера сильна”, – сказала Филанна.

Келемвор засмеялся. “Тебе повезло, что я лежу на спине, женщина”.

Филанна улыбнулась и отвела взгляд. “Возможно”.

Хотя оба и Филанна, и Рулл распрашивали Келемвора о его делах в Тилвертоне и его религиозных верованиях, он сказал им о себе совсем мало. Но когда воин упомянул об оплате за труд жреца, Рулл промолчал и вышел из комнаты.

“Я не хотел обидеть его”, – сказал Келемвор. “Во многих местах подобная практика является обычным делом…”

“Нас мало заботят материальные блага”, – сказала жрица. “Теперь о твоем месте для ночлега…”

Келемвор обвел взглядом крошечную комнатушку, в которой не было ни одного окна. “Я питаю неприязнь к закмкнутым пространствам”.

Филанна улыбнулась. “В таверне “Полная бутылка” наверняка есть свободные комнаты”.

Келемвор почувствовал как у него пересохло в горле. “Я…питаю неприязнь…к этой таверне…в частности”.

Филанна сложила свои руки на его груди. “Тогда тебе придется остаться со мной”.

Внезапно с лестницы, ведущей к комнатке, раздались разгневанные голоса и громкий стук. Келемвор быстро вскочил и потянулся за мечом. Филанна положила руку ему на плечо и покачала головой.

“В Храме Гонда нет места подобным вещам. Сейчас ложись и отдыхай, пока я не вернусь”.

“Подожди!” – позвал ее Келемвор.

Филанна обернулась.

“Когда Рулл закончит, попроси его зайти ко мне”, – сказал воин. “Я хочу извиниться перед ним”.

“Я приведу его, как только он закончит свою следующую проповедь”, – сказала она.

“Пусть он будет один”, – сказал Келемвор. “Я хочу переговорить с ним наедине”.

Филанна выглядела озадаченной. “Как пожелаешь”, – сказала она и выбежала из комнаты.

Келемвор в течение часа отдыхал в комнатке. По мере того, как затягивались его раны, он чувствовал себя все неуютнее в подобной тесноте. Толпа горожан в Храме Гонда шумела все сильнее, и воин развлекал себя тем, что слушал их крики, смешивавшиеся с проповедью Рулла.

“Тилвертон обречен на погибель!” – закричал кто-то.

“Мы все должны идти в Арабель или Ивнингстар”, – раздался другой голос.

“Да! Гонду наплевать на нас, и Азун защитит Кормир прежде, чем он спасет нас!”

Над криками собравшихся вознесся голос Рулла, и он пустился в очередную тираду против людей, которые сошли с пути служения Гонду. “Если мы оставим надежду, то Тилвертон несомненно будет проклят! Разве Повелитель Гонд не наделил меня целебным заклинанием?” – кричал жрец. Это продолжалось еще в течение нескольких минут. Затем проповедь была окончена, и Келемвор вновь услышал звуки шагов на лестнице. Он потянулся к своему мечу.

Когда в комнату вошел Рулл, очевидно сильно уставший от своих криков в храме, Келемвор опустил меч. “Ты хотел видеть меня”, – сказал жрец, сползая на пол.

Не вставая с постели, Келемвор повернулся к жрецу и вздохнул. “Я благодарен тебе за то, что ты сделал для меня”.

Рулл улыбнулся. “Филанна была права. Это действительно неважно служишь ты Гонду или нет. Это моя обязанность как жреца, использовать те заклинания, которыми он наделил меня, чтобы лечить тех, кто нуждается в моей помощи”.

“И похоже, что народ Тилвертона, как никогда нуждается в твоей помощи”, – добавил Келемвор.

“Да”, – сказал Рулл. “Они потеряли веру в Повелителя Гонда. Я единственный кто может вернуть их на путь истинный”.

“А если ты потерпишь неудачу?”

“Тогда город обречен”,– сказал жрец. “Но этого не случится. В конечном итоге они послушаются меня”.

“Конечно”, – сказал Келемвор, – “А что, если люди Тилвертона узнают, что Гонд забыл и о тебе, и твоя целебная магия исходит лишь из твоего камня? Они будут слушать тебя еще меньше, чем сейчас. Они все отвернутся от Гонда”.

Высший жрец встал на ноги. “Целебная магия принадлежит мне. Это подарок Гонда, чтобы показать мирным людям Тилвертона, что он все еще не забыл о них. Я…”

“Ты сделаешь то, о чем я попрошу тебя, Рулл”, – рявкнул Келемвор. “Или я разоблачу тебя перед людьми Тилвертона. Даже если я ошибаюсь, они поверят мне”.

Рулл опустил голову. “Что ты хочешь?”

Келемвор сел на кровати. “Я хочу, чтобы ты помог кое-кому кто ранен гораздо сильнее чем я. Я поклялся сберечь его, и я намерен выполнить свое обещание”.

“Не думаю, что есть хоть какой-то шанс, что он поклоняется Гонду”, – сказал Рулл. “Но какое это имеет значение?”

Келемвор описал Руллу Сайрика и послал жреца в “Полную Бутылку”. Жрец едва покинул храм, когда к Келемвору вернулась Филанна. “Я пришла чтобы, отвести тебя в твое место для ночлега, храбрый воин”, – сказала она, и схватив Келемвора за руку, вывела его из комнаты.

Адон блуждал по улицам, пытаясь нийти хоть кого-нибудь с кем бы он мог поговорить. Шторм постпенно утих, но ему даже не приходило на ум, что возможно ночью он подвергал себя опасности, и что мог стать жертвой грабителей или убийц. Даже после того, как жрец узнал, что на прошлой неделе случилась целая серия кровавых убийств, он продолжил исследовать Тилвертон. У него были важные дела, которые не терпели отлагательств.

Начиная с юноши, сидевшего у входа в таверну и не обращающего внимания на проливной дождь, реакция на распросы жреца о проблемах города была постоянно равнодушной. Глаза Тилвертонцев были закрыты на все, кроме своих собственных страданий.

Служение богу означало подъем души, – думал Адон, бродя по улицам. И служение было высшим призванием, какое себе только мог представить жрец. Но все же это же самое призвание обратилось в источник боли и горечи, из которого люди Тилвертона испили сполна, и это стоили им всех их чувств радости и здравого смысла.

Пока Адон блуждал по улийам Тилвертона, пытаясь заговорить с любым, кого только мог найти, к нему вернулись слова, произнесенные в темных комнатах Замка Килгрейв.

Вера это красота, красота это вера. Обними меня и тебе станут ясны ответы на все твои незаданые вопросы.

Адон знал, что в вере была красота, и он служил Богине Красоты. Поэтому он провел всю ночь, отчаянно пытаясь вернуть свет веры в глаза тех несчастных, что сумел найти. Незадолго до рассвета, женщина посмотрела в его глаза, и пока он говорил свою назидание, он увидел в ее взгляде слабую искорку надежды.

“Боги не бросили нас. Сейчас, как никогда ранее они нуждаются в нашей поддержке, нашей вере, нашей любви. В наших силах и руках воскресить золотой век красоты и веры, в котором боги вновь станут благоволить нам. Сейчас, в эти темные времена, когда наша судьба подвергается испытанию, мы не имеем права на ошибку. Мы должны найти утешение в нашей вере и сами ковать свои жизни. Сделав это мы подарим богам величайший дар, какого не сможет достичь даже самая великая молитва!”

“Сан не искала встречи со мной, но я не теряю надежды встретить ее”, – сказал жрец женщине. Пока Адон держал ее за плечи, он пытался встряхнуть ее, чтобы посмотреть понимает ли она хотя бы его слова.

Старая женщина смотрела на жреца, и из ее глаз угрожал хлынуть поток слез. Адон был доволен, что его слова так тронули женщину, что она поняла его.

И затем она заговорила.

“Твои слова звучат так, словно ты пытаешься убедить самого себя”, – горько сказала она. “Убирайся. Ты не нужен здесь”. Затем она отвернулась от юного жреца и, закрыв лицо руками, побежала вниз по улице, всхлипывая.

С щеки Адона скатилась одинокая слеза и он пошел прочь, затерявшись в темноте.

Келемвор проснулся и обнаружил, что Филанна исчезла. Сторона кровати, где она спала, давно остыла. Он подумал о ее нежных поцелуях и неожиданной силе ее объятий, но мысли вскоре начали затуманиваться и его разум снова вернулся к той же самой мысли, уже в который раз.

Миднайт.

Ариель.

Его долг перед ней был выполнен, но он не мог забыть ее.

Келемвор знал, что к этому времени Рулл уже должен был навестить Сайрика, и он надеялся, что с приходом рассвета вор вместе с Миднайт будут готовы покинуть Тилвертон, даже если его не будет рядом с ними.

За дверью спальной комнаты, в конце коридора, раздался какой-то шум. Келемвор накинул свою кольчугу, вытащил меч из ножен, и поднялся из надушенной кровати жрицы. Она привела его в свою комнату на верхнем этаже, в магазине брата, проведя через заднюю лестницу. Они не поризнесли ни слова, да это было и не нужно. Встречи, подобные этой, обладали своим собственным нежным языком, и Келемвор знал, что к утру он покинет Тилвертон и больше никогда не вспомнит об этой женщине.

Он был абсолютно уверен, что она рассматривает их ночь страсти с той же самой точки зрения.

Келемвор открыл дверь спальни и быстро нырнул назад в комнату, заметив Филанну на другом конце коридора. Огромное окно было открыто, и лунный свет обволакивал ее обнаженное тело, создавая вокруг нее светящуюся ауру. С широко разведенными в стороны руками, она танцевала в прохладном ночном ветре, едва соприкасаясь с колеблющимися занавесями.

Воин уже хотел было закрыть дверь и вернуться назад в комнату, когда до него донесся мужской голос, поющий на странном наречии. Келемвор вышел в коридор и замер, увидев, что рядом с Филанной стоит тот седоволосый человек из храма.

Человек, который назвал его “брат”, а затем исчез.

Филанна танцевала ритмично и грациозно. Ее глаза были открыты, но было похоже, что она не видит как приближается Келемвор. Седоволосый человек продолжал петь для нее, хотя теперь его взгляд был прикован к воину. Голубовато-серые глаза седоволосого человека ярко светились, несмотря на то, что его черты окружала тьма, а его силуэт отчетливо выделялся в ярком лунном свете.

Когда воин приблизился к Филанне, человек прекратил пение. “Возьми ее”, – сказал он, – “Я не хотел причинить ей вреда”.

Филанна обмякла в руки Келемвора, и он нежно положил ее на пол коридора.

“Кто ты?” – сказал Келемвор.

“У меня много имен. Кто я такой, как ты думаешь?”

“Это простой вопрос”, – резко произнес воин.

“С непростым ответом”, – вздохнул человек. “Ты можешь звать меня Терренс. Это имя не хуже других”.

“Почему ты здесь?” – Келемвор покрепче схватил рукоять своего меча, почувствовав как что-то темное и тяжелое шевельнулось в его животе.

“Я хотел вытащить тебя наружу, чтобы ты мог присоединиться к моему пиршеству. Пойдем. Смотри”.

Келемвор подошел к окну и посмотрел вниз на улицу. Девочка, которая была рядом с седоволосым человеком в храме, теперь лежала на внизу, ее одежды были разорваны, хотя она не выглядела раненой.

Пока.

Терренс вздрогнул, и прекрасные белые волосы, покрывавшие его плоть начали густеть. Его одежда упала вниз, мягко спланировав на землю, а его спина хрустнула и удлинилась. Его лицо стало звериным, челюсти вытянулись вперед и он издал утробный, довольный рев. Все его тело изменилось. Он выгнул свои конечности назад, хрустнув при этом костями. В его открытой пасти выступил целый ряд могучих клыков, а пальцы превратились в острые как бритва когти.

“Оборотень-шакал” – в изумление выдохнул Келемвор.

Филанна очнулась. Она озадаченно посмотрела на Келемвора. Она не видела монстра стоявшего за ним на окне. Келемвор посмотрел назад на Терренса.

“Идем, брат мой. Я поделюсь с тобой”.

Келемвор попытался сопротивляться волне, нарастающей в его груди. Внезапно Филанна заметила оборотня и бросилась к Келемвору. “Гонд, сохрани нас!” – закричала она.

“Да, давай ее сюда”, – произнес Терренс. “Мы можем перекусить ими обоими”.

“Убирайся!” – крикнул Келемвор, отталкивая жрицу к дальней стене и занося свой меч. Волна страха в ее глазах была была почти больше того, что мог вынести он. “Сейчас же!” – заорал он, почувствовав как в его душе начинают играть знакомые боли.

Он спасал Филанну от оборотня, но он не получал ничего за свой героический поступок.

“Я ошибся. Ты не один из моей семьи. На тебе проклятье”. Терренс посмотрел на Филанну, затем вновь перевел взгляд на Келемвора. “Ты не можешь спасти ее, проклятый. Она заплатит за твое предательство своей жизнью!”

Келемвор медленно превращался, его кожа потемнела и покрылась черными, вьющимися волосами. Он выронил меч и сбросил кольчугу. Его руки все еще были над его головой, когда его плоть разорвалась и огромная тварь, жившая в нем, вырвалась наружу, сшибая оборотня из окна. Во время полета седоволосый монстр издал грозный вой и обе твари рухнули на землю.

Наступил рассвет, и внезапно Адон, погруженный в тяжкие раздумья, очнулся от жутких криков.

Жрец приближался к источнику свалки с все нарастающим чувством тревоги; звуки, которые он слышал, явно не принадлежали человеку. Подойдя поближе, он заметил, что собралась уже порядочная толпа горожан, словно то, что происходило вывело их из навалившегося на них оцепенения. Жители стояли, наблюдая за ночным кошмаром.

Наблюдатели стояли с обеих сторон улицы, и Адон мог лишь едва уловить движение впереди – яркую белую вспышку; огромную черную фигуру бросившуюся вперед, затем отступившую, издав при этом нечеловеческий рев. Было похоже что два тела сплелись в танце смерти.

Адон продрался вперед, расталкивая зевак. Ни один из дерущихся не был человеком, хотя один из них стоял на двух изогнутых лапах. На лицо это был шакал, но в его голубовато-серых глазах был виден человеческий разум, разум, который тревожила собравшаяся толпа и тепло, которое несло с собой солнце встающее на небе. Создание было покрыто мягкими, тусклыми волосами, и истекало кровью от множества ран, покрывавших его шкуру.

Другая тварь была слишком знакома Адону: блестящее, черное тело; колючие зеленые глаза; жестокая, окровавленная пасть; и манера поведения с жертвой. Все это напомнило Адону нереальную сцену, свидетелем которой он стал не так давно в горах, за Перевалом Гноллей.

Этим существом был Келемвор.

У ног сражающихся тварей лежал приз, за который они боролись: неподвижная темноволосая девочка в изодранной одежде. Адон заметил, что она все еще дышала и ее веки вздрагивали время от времени.

Пантера встала на свои задние ноги, сцепившись с оборотнем. Они отсчкочили друг от друга, подскользнувшись на луже крови, покрывавшей мостовую. Брызги крови попали на лицо спящей девочки.

Адон обернулся и обратился к людям. “Мы должны убить шакала и спасти девочку!”

Но люди лишь смотрели.

“У кого-нибудь из вас должно быть хоть какое-нибудь оружие – хоть что-нибудь!”

Адон проклял себя за то, что оставил свой боевой молот в таверне и шагнул к тварям. Животные внезапно остановились и уставились на него. Затем пантера получила удар от шакала и драка возобновилась вновь. Адон отступил, и снова продравшись сквозь толпу, почти равнодушно наблюдающую за спектаклем, бросился к улице.

Пока он бежал вниз по улице в направлении “Пустой Бутылки”, он не переставая кричал два имени.

“На него напали?” – спросила Миднайт. “Какая-то тварь?”

“Да! Седоволосый Шакал, который ходит как человек!” – закричал юный жрец.

“А горожане просто наблюдают?”

“Ты сама все увидишь. Мы должны поторопиться. Келемвор тоже стал животным”.

“Келемвор, что!?” – вскрикнула Миднайт.

Объяснения Адона о том, что он видел, мало чем помогли Миднайт или Сайрику. Паника нарушила обычно содержательный и плавный ход его речей, и лишь самые жуткие моменты всей истории вновь и вновь проскальзывали в повествовавние жреца.

Герои бросились к лестнице и выбежали из таверны. Сайрик, которого неожиданно, но вполне удачливо, навестил высший жрец Гонда, перерезал привязи, удерживающие их лошадей, и они галопом вылетели из конюшни. Сайрик скакал на лошади Келемвора, а Адон ехал вместе с Миднайт. Указания жреца были едва ли необходимы. Казалось все население Тилвертона было взбудоражено схваткой. Мужчины, женщины и дети целыми толпами собирались вокруг места события.

Миднайт приказала Адону присмотреть за лошадьми. Сайрик спешился и из одной из сумок, перекинутых через лошадь Келемвора, взял свой лук и приличный запас стрел. Затем они продались сквозь толпу, расталкивая людей в стороны. Прежде, чем они успели добраться до эпицентра событий, Сайрик взглянул вниз и увидел как по мостовой растекается лужа крови. Затем он посмотрел вперед и замер, не в силах оторвать взгляда от сцены развернувшейся перед ним.

Оборотень, с распоротым животом лежал на середине улицы. Он извивался и пытался ухватиться за утекающую из него жизнь, однако было ясно, что долго он протянуть не сможет. Рядом с ним бесшумно расхаживала пантера, изредка останавливаясь лишь, чтобы лизнуть одну из струек крови, вытекавшей из почти мертвого оборотня. Женщина, которую пытался описать Адон, также была покрыта кровью. Всхлипывая, она прильнула к стене, прижав к себе колени и изредка смотрела сквозь них, чтобы увидеть пантеру, которая с каждым кругом, описаным вокруг своей жертвы, приближалась все ближе.

Сайрик, несмотря на крик Миднайт, достал стрелу. Словно все звуки замерли, когда Сайрик натянул лук, издавший легкий вибрирующий звук, наполнивший слух темноволосого человека. Держа стрелу наготове, он почувствовал легко напряжение в том месте, где была рана.

Пантера остановилась и посмотрела прямо на Сайрика. Глубина ее идеальных, зеленых глаз, заставила вора слегка расслабить руку. Животное взревело, вторя крикам горожан, которые требовали у Сайрика сделать то, что не смогли они.

Миднайт даже не смела пошевелиться, боясь, что Сайрик может выпустить стрелу от неожиданности. Она все поняла, когда взгляд пантеры на мгновение встретился с ее. Рядом с ней появился Адон и затем проскользнув мимо нее, начал прокрадываться по стене к девочке, оттащив ее затем к дальней стороне толпы. Пантера даже не обратила внимания на юного жреца.

Я хочу понять, – подумала Миднайт. Посмотри на меня, черт тебя возьми! Но тварь смотрела лишь на своего потенциального палача.

Незаметно для всех шакал сделал свой последний вздох.

Внезапно пантера закатила глаза и задрожала, словно стрела Сайрика покинула лук и нашла свою цель. Существо взревело от боли, и затем рухнуло на бок. Ребра животного разломились и из брюшной полости показались голова и руки человека. Спустя несколько мгновений от пантеры осталась лишь шкура и лужа крови.

На улице лежал Келемвор, обнаженный и весь покрытый кровью. Его волосы были густыми и черными, и когда он попытался встать, затем рухнув на живот с криком боли, они разметались у него по лицу.

“Убейте его!” – крикнул кто-то. Сквозь завесу боли, Келемвор посмотрел вверх и заметил Филанну, одну из женщин, которую он спас. Ее рыжие волосы словно горели в солнечном свете. “Убейте его!”

Келемвор заглянул в ее глаза и увидел в них лишь ненависть.

Да, – подумал он. Убейте.

Несколько горожан, подбадриваемые криками Филанны, бросились вперед. Один из них поднял булыжник, который был выбит из мостовой во время схватки между Келемвором и Терренсом, и занес его над головой.

Сайрик метнулся вперед, все еще держа наготове свой лук. “Стой!” – крикнул он. Горожане остановились. “Кто хочет умереть первым?”

Филанна не обратила внимания на угрозы Сайрика. “Убейте его!” – закричала она.

Адон поднялся от раненой девочки. “Это не тот человек, который убивал ваших людей! Если бы не этот человек, то эта девочка была бы мертва – пала бы от руки этого монстра!”

Миднайт встала рядом с Филанной. “Жрец прав. Оставим его в покое. Он и так уже получил свое”. Чародейка замолчала. “К тому же, тот, кто захочет причинить ему вред, должен будет пройти через нас. Отправляйтесь по домам!”

Горожане колебались. “Убирайтесь!” – закричала Миднайт, и люди побросав булыжники, повернулись и побрели по улице. Но все же Келемвор видел их лица и чувствовал какое отвращение они испытывают к нему.

Филанна смотрела на воина и видела как в его волосы возвращается былая седина, а лицо покрывает паутинка из крошечных морщинок.

“Ты нечист”, – сказала она, и ненависть исходящая от нее была подобна слепящему полуденному солнцу. “На тебе проклятье. Убирайся из Тилвертона. Твое присутствие здесь нежеланно и оскверняет наш город”.

Затем жрица отвернулась и подошла к напуганому ребенку, которого хотел растерзать Терренс. “Отправляйтесь с вашим другом”, – сказала она Адону, поднимая девочку на руки. “Вы больше не можете оставаться в городе”. Когда Филанна поднимала ребенка на руки, Келемвор успел заглянуть ей в лицо. Он надеялся, что хоть в глазах девочки он сможет увидеть подобие сострадания, но там был лишь страх. Воин вновь припал к земле, его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лужи крови, вытекшей из него. Он закрыл глаза и ждал так до тех пор, пока последний из горожан не покинул улицу.

“Он в порядке?” – спросил Сайрик.

Келемвор выглядел сбитым с толку.

“Я не знаю”, – сказала Миднайт, садясь рядом с воином и осторожно проводя рукой по его спине. “Кел”.

Келемвор лишь плотнее прикрыл веки. Он не смог бы вынести, если бы в глазах своих друзей он увидел тот же страх и отвращение, что и у горожан.

“Кел, посмотри на меня”, – строго произнесла Миднайт. “Ты у меня в долгу, за то, что я спасла тебя. Посмотри на меня”.

Келемвор дернулся, сверху на него опустилось покрывало и нежно укрыло его. Он посмотрел вверх и увидел лицо Адона – это жрец оборачивал одеяло вокруг его спины. Келемвор натянул покрывало на себя и присел. Рядом с ним были Миднайт и Сайрик.

В их глазах была лишь забота. Ничего больше.

“Мои…доспехи и вещи наверху”.

“Я возьму их”, – предложил Сайрик. Он медленно побрел в указанную сторону, его рана все еще болела оттого, что ему долго пришлось удерживать натянутый лук.

Келемвор рассмотрел лицо Миднайт. “Разве ты не испытываешь …отвращения из-за того, что видела?”

Миднайт прикоснулась к его лицу. “Почему ты не сказал нам?”

“Я никому и никогда не говорил этого”.

Сайрик вернулся с вещами Келемвора. Он сел рядом с воином, затем сделал Адону жест. “Мы уважаем твои чувства, поэтому мы оставим тебя, пока ты будешь собираться. Впереди долгая дорога, и лучше было бы выступить на нее пока солнце находится в зените”.

Адон стоял в дальнем конце улицы и наблюдал, как Сайрик медленно вернулся к нему и стал рядом с лошадьми. Келемвор склонил свою голову, и Миднайт медленно провела рукой по его волосам.

“Ариель”, – тихо произнес он.

“Я здесь”, – сказала Миднайт, крепко обняв воина. Едва начав свою историю, Келемвор понял, что не сможет остановиться, пока его долг доверия перед Миднайт не будет исполнен.

Проклятье Лайонсбэйнов брало свои истоки за много поколений до рождения Келемвора. Кайл Лайонсбэйн был первым и единственным из Лайонсбэйнов, который получил проклятье из-за своих действий. Все остальные обрели его по наследию крови, и это не было их прямой виной. Кайл был обычным наемником – каждая услуга имела свою цену и он был весьма охоч до вытягивания денег, даже из убитых горем вдов, которые они получали за титул.

И вот однажды перед Кайлом во время великой схватки встал выбор – он должен был решить защищать ли ему павшую волшебницу или продолжать прорубаться сквозь ряды врагов, чтобы добраться до их убежища и первым разграбить сокровища лежащие внутри.

С помощью Кайла волшебница могла бы собраться с силами, но наемник знал, что она захочет взять свою долю и поэтому не видел никакой выгоды в том, чтобы помочь ей. Он оставил ее умирать в руках врага. Перед своей смертью, она произнесла свое последнее заклинание и прокляла его искать свою удачу в форме более подходящей для его истинной природы, нежели человеческая.

Когда Кайл добрался до убежища и попытался взять свое золото, он ощутил внезапную слабость. Он спрятался в уединенной комнате, где превратился в почти неразумную, рычащую пантеру. Инстинктивно тварь поняла, что ей нужно бежать из этого места. Лишь проделав полдня пути от замка и убив одинокого путешественника, Кайл вновь испытал превращение и стал человеком.

Всю свою оставшуюся жизнь Кайл Лайонсбэйн мучался от проклятья волшебницы – каждый раз, когда он пытался сделать что-нибудь за какую-нибудь награду, он превращался в животное. И даже не смотря на то, что ему можно было совершать героические, самоотверженные поступки из-за проклятья, он поклялся, что никогда не проведет свою жизнь подобным образом. Он был вынужден оставить карьеру наемника и жить на сбережения оставшиеся от предыдущих приключений. Когда у него закончилось золото и единственной альтернативой улицы стала жизнь на подаяния семьи его жены, он предпочел расстаться с жизнью, нежели жить в нищете или совершать добрые дела.

Прежде чем Кайл умер, он оставил приемника своего несчастья. По странному стечению обстоятельств, когда проклятье наконец прявилось у сына Кайла, эффект был прямо противоположным. Сын Кайла не мог ничего совершить, если только речь не шла о защите собственной жизни, если ему не была обещана какая-нибудь награда. Если он совершал что-нибудь и не получал свою награду или осмеливался совершить какой-нибудь поступок совсем без награды, он превращался в пантеру и должен был забирать чью-то жизнь.

Странствующий маг выдвинул теорию, что первоначальное проклятие служило для наказания зла и жадности, но так как все малыши рождаются в мир невинными, то проклятье не нашло никакого зла для наказания, и вместо этого изменило себя на то, чтобы наказать доброту и невинность в сыне Кайла.

Цель проклятия волшебницы не была исполнена, и в роду наемников Лайонсбэйнов рождалось еще множество потомков с историей не менее кровавой чем у их предка, Кайла Лайонсбэйна. Открыл же суть проклятия Лайкан, правнук Кайла. Когда он стал стар и дряхл, то он уже не мог вспомнить какие из наград были ему обещаны, а какие отданы. Из-за одних этих мыслей, старик без всяких на то оснований превратился в пантеру, и стал угрозой всем окружающим. Поэтому ответственностью каждого ребенка в клане Лайонсбэйнов стало то, что он должен был убить своего отца, когда тот достигал пятидесятилетнего возраста.

Семья существовала множество поколений, но подобные ритуальные убийства не всегда были необходимы – проклятье проявлялось не каждое поколение. К примеру, отец и дядя Келемвора не были подвержены воздействию проклятия и полностью наслаждались своей нормальной человеческой жизнью. Подобно Келемвору, все остальные сыновья Кендрела Лайонсбэйна оказались не так удачливы, как их отец.

Келемвор был седьмым в поколении отпрысков Кайла, и всю свою жизнь он пытался освободить себя от проклятия. Он поклялся исполнять только добрые и праведные дела. Но годы уходили, и с каждым из них таяла надежда на избавление от проклятья, на исцеление. Перед ним лежал лишь кровавый путь наемника.

Келемвор закончил свой рассказ и стал ждать реакции Миднайт. Она молчала и лишь нежно гладила воина по щеке.

“Мы найдем способ вылечить тебя”, – произнесла она наконец.

Келемвор заглянул в ее глаза. В них читалось сострадание смешанное с печалью.

“Ты пойдешь со мной в Шедоудейл?” – спросила Миднайт, лаская лицо Келемвора. “Я могу предложить тебе щедрую награду”.

Воин не мог отвести взгляд. “Я должен знать, что ты предлагаешь”.

“Я предлагаю тебе свою любовь”.

Келемвор коснулся ее руки. “Тогда я пойду с тобой”, – сказал он, обнимая ее.

На обратном пути в “Полную Бутылку”, Сайрик множество раз останавливался, чтобы запастись припасами, которые могли понадобиться во время их путешествия к Шедоудейлу. Он нашел свежих лошадей для себя и Адона, и приобрел съестные припасы для всего отряда. Когда они добрались до таверны, то Миднайт вместе с Келемвором вошли внутрь, а Сайрик и Адон остались ждать на улице, рядом с входом.

В тенях, рядом с дверью, незамеченным сидел юноша с бледно-серыми глазами. Между Сайриком и Адоном наступило неловкое молчание. Взглянув вниз по главной улице Сайрик заметил, что со стороны храма, в их сторону направляется отряд всадников. Скрипнула доска, и Сайрик повернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как в тенях позади Адона встает сероглазый человек, держащий в руке кинжал. Сайрик уже был в движении, когда жрец начал оборачиваться, но клинок скользнул сквозь воздух слишком быстро, чтобы даже вор смог его опередить. Кинжал ударил Адона в лицо и на стену брызнула струя крови.

Пока сероглазый человек готовился нанести повторный удар, Сайрик одной рукой отдернул потерявшего сознание жреца. Во второй руке вор уже держал кинжал, которым он незамедлительно проткнул напавшего на них.

“Моя смерть во славу Гонда”, – сказал сероглазый человек и рухнул в тень.

В дверном проеме появились Келемвор и Миднайт. “Заберите его”, – сказал Сайрик, подтолкнув Адона к Келемвору. Все лицо жреца было залито кровью. Миднайт метнулась на помощь Келемвору, а Сайрик бросился за лошадьми.

Сероглазый человек вновь зашавелился в тенях. “Филанна предупреждала нас”, – сказал он, указывая на Келемвора. “Она говорила, что Повелитель Гонд заслал к нам монстра, чтобы испытать нас. Лишь убив его мы сможем доказать, что достойны внимания Повелителя Гонда…”

Сероглазый человек прислонился к стене и замолк.

Сайрик посмотрел на дорогу. Всадники из храма приближались и могли настигнуть их в любой момент. “Мы должны уходить, Кел”, – сказал вор и повернул свою лошадь на север, к дороге ведущей в Шедоудейл.

С молниеносной скоростью Келемвор перебросил Адона через плечо и вскочил на своего жеребца. Миднайт бросилась к своей лошади, по пути захватив вещи жреца. Горожане все еще преследовали их, когда герои достигли дороги и во всю прыть пустились через каменную равнину.

Герои скакали почти всю ночь, но их преследователи шли у них по пятам. План Келемвора был предельно прост – всадники были не готовы к длительному путешествию, так что им так или иначе придется либо остановиться, либо вернуться назад. Оторваться от преследователей было простым делом выносливости.

Был уже рассвет, и всадники из Тилвертона остались позади на значительном расстоянии, когда герои добрались до небольшого озерца, неподалеку от гор Ущелья Теней. Вода была окружена полусгнившими деревьями, и уставшие лошади с большим удовольствием освежились в холодной, искрящейся воде. Келемвор знал, что отряд не мог останавливаться, однако он едва смог избежать искушения ополоснуться в прохладной воде. Пока они пересекали озеро, воин лишь надеялся, что сила воли их преследователей окажется не столь сильной как их собственная.

Несколько минут спустя герои издали радостный крик, увидев, что Филанна и последователи Гонда были остановлены озером. И хотя сейчас они были далеко впереди тилвертонцев и все были сильно измотаны, герои продолжали скакать до полудня. Затем уже в течение двух часов не было никаких признаков их преследователей. Они сделали остановку, чтобы поесть и попить, но о сне не могло быть и речи.

Пока Сайрик и Келемворр ухаживали за лошадьми, Миднайт нашла время, чтобы взглянуть на рану Адона. За время скачки он потерял много крови и все еще был без сознания, но чародейка считала, что он выживет, чтобы увидеть Спиральную Башню в Шедоудейле. Однако, когда герои были готовы отправиться в путь и Адон был привязан к лошади Келемвора, Миднайт подумала, что жрецу пока лучше было бы совсем не приходить в себя.

Час за часом герои приближались все ближе к Ущелью Теней. К полудню словно призраки появились серые тени от огромных гранитных монолитов, и солнечный свет осветил долину между двумя гребнями гор, заставляя героев задуматься над тем как это место получило свое название. Но когда миновал полдень и герои подъехали к горам поближе, они сразу же поняли, что это название воистину соответствовало этому месту.

Солнце продолжило свой путь на запад, и когда могучие вершины Ущелья Теней заслонили собой солнечный свет, на дорогу опустилась завеса тьмы. Задолго до наступления ночи, герои ощутили себя так, словно они путешествовали под покрывалом из холодного тонкого воздуха, даже не смотря на то, что солнце освещало каменную равнину к югу от ущелья и Пустынные Горы на западе.

Но все же герои не останавливались ни на миг, до тех пор пока равнину не опустился вечер и земля начала издавать странные звуки. Келемвор первым перестал обращать внимание на звуки, считая что они исходят от подземных камнепадов, или это земля выравнивается после недавно прошедшего дождя. Но затем горы вокруг Ущелья Теней начали двигаться.

Сначала Миднайт подумала, что ее глаза предали ее из-за недостатка сна, но затем она заметила как гряда на западе медленно повернулась в ее сторону. С востока с уступов начали сыпаться огромные булыжники, сминавшие и выкорчевывавшие деревья на своем пути.

Земля под ногами героев задрожала, пугая их лошадей. Звуки вскоре стали оглушительными, и вскоре булыжники были уже неподалеку, подкатывая с боку дороги. Дорога через Ущелье Теней была закрыта, и с северо-востока, герои могли разглядеть как новые глыбы камня сдвигаются с места.

“Мы должны обогнать их”, – крикнул Келемвор, и пришпорил коня. “Вперед!”

Едва воин бросился вдоль по дороге, Миднайт и Сайрик следовали за ним, стало очевидно, что обе гряды двигались, неуклонно сокращая расстояние между собой, грозя поймать путешественников в ловушку. Пока продолжался весь этот хаос, мимо них проносились камни и грязь, вывернутые с корнями деревья и огромные облака пыли и земли. Вскоре видимость была почти нулевой, но герои не останавливались, мчась вперед со всей возможной скоростью. Хотя они могли стать жертвой какого-нибудь булыжника, скатывающегося с горы, они не осмеливались замедлить ход, чтобы не быть раздавленными горами.

Затем, когда герои пробирались вперед сквозь заносы мусора, хаос дал знать о себе вновь. Лошадь Миднайт почувствовала его первой и неожиданно встала, несмотря на все попытки чародейки пришпорить ее. Внезапно их окружили облака янтарно-жженого цвета и им пришлось заткнуть носы и рты, чтобы не надышаться тошнотворными газами. Когда у них не осталось выбора как вдохнуть, то вздымающиеся, тяжелые сгустки воздуха, который вдыхали герои, внезапно вспыхивали. Неважно куда они поворачивали, эта дымка была везде.

Их лошади также еле дышали, но свистя и хрипя, продолжали двигаться. В густом, мерзком воздухе, герои едва могли видеть что происходит. По счастью, когда появилась дымка, горы перестали двигаться с такой скоростью.

Сайрик знал, что они лишь чудом смогли выжить столь долго. И если бы пики начали двигаться вновь, путешественники оказались бы погребены в потоке земли, камней и деревьев прежде, чем они смогли бы выбраться из Ущелья Теней.

“Нам стоит остановиться на минутку”, – сказала Миднайт, кашляя. “Мы должны перевести дух и посмотреть в какую сторону нам нужно идти”.

“Да”, – прохрипел Келемвор. “Похоже пока мы в безопасности”.

Герои остановились и дали своим лошадям перевести дух. Они осмотрели местность в поисках какой-нибудь отметки, указавшей бы им направление на север. Однако дымка была слишком густой, и уже темнело, так что они положились на опыт Сайрика.

“Я думаю мы двигаемся в правильном направлении”, – сказал вор, когда герои взобрались на коней и были готовы отправиться в путь. “У нас нет выбора, кроме как думать, что эта дорога проведет через ущелье”, – засмеялась Миднайт. “Это сработало в том странном лесу, за стенами Арабеля”.

Едва Сайрик и Келемвор нахмурились и пришпорили своих лошадей, как Миднайт закричала. Огромная крыса с горящими красными глазами вынырнула на нее из тумана. Чародейка ударила тварь, которая была размером с человеческую руку, и та громко взвизгнула. Крыса с глухим стуком упала на землю и скрылась в тумане.

Затем герои услышали звук, который заставил Келемвора задрожать. Все вокруг них превратилось во множество писков. Крики эхом отражались от камней и заставляли по спинам товарищей бегать мурашкам. Их должно быть не менее двух сотен, – подумал Сайрик, когда первая волна гигантских крыс вынырнула из тумана.

Лошадь Келемовра дико заржала и едва не сбросила Адона на землю. “Встаньте за меня!” Закричала Миднайт. Внезапно вокруг героев появился бело-голубой щит, от которого тела гигантских крыс стали отскакивать с характерным звуком.

За укрытием щита, Келемвор попытался успокоить свою лошадь. “Ты не считаешь, что пользоваться заклинаниями несколько рискованно? Я имею в виду, что ты могла превратить всех крыс в слонов или во что-нибудь еще похуже”.

“Если тебя это так задевает, Кел, она может снять щит”, – сказал Сайрик.

Воин промолчал, и Миднайт улыбнулась, хотя и не стала поворачиваться, чтобы взглянуть на своих друзей. Вместо этого, она сосредоточилась на удержании щита, от которого одна за одной продолжали отскакивать крысы.

Сайрик обвел взглядом атакующих их грызунов. “Они похоже не нападают на нас”, – сказал он. “Мне кажется они бегут от чего-то или возможно землетрясение просто уничтожило их норы”.

Едва последняя крыса исчезла из виду, щит разлетелся, словно это было зеркало разбитое ударом молота, и его осколки растаяли в воздухе. “Я думаю нам нужно идти”, – сказал Келемвор, и герои начали пробираться сквозь павшие деревья и булыжники.

В эту ночь они шли целых четыре часа, но туман казалось и не собирался рассеиваться. Келемвор чувствовал как к горлу подкатывает тошнота, вызванная нехваткой свежего воздуха. Он чувствовал себя слабым и уставшим, и время от времени ему казалось, что он заболел, хотя это было не так. Изредка, казалось, что камни впереди слегка сдвигаются, но Келемвор не слышал этого, так как слегка оглох от шума в горах.

Однако через некоторое время туман поредел, и едва героям стало слегка полегче дышать как их дух заметно поднялся. Дорога тоже стала более ровной. После прогулки длинной почти в милю по искареженной земле, путешественники вновь смогли скакать. Адона переложили на лошадь Миднайт, а Келемвор отправился вперед на разведку.

Воин обнаружил, что вскоре туман окончательно рассеивался и он вновь мог дышать свежим, чистым воздухом. Мусор с гор не долетел на такое расстояние и похоже здесь им уже ничего не угрожало. Однако земля к северу от Ущелья Теней также изменилась. Сейчас она была странной и прекрасной.

На протяжении нескольких миль к северу, дорога мерцала белым сиянием. Затем она исчезала в зазубренных предгорьях прекрасной горной гряды, которая выглядела так, словно была полностью создана из стекла.

Пока Келемвор стоял и рассматривал странные горы на северо-востоке, к нему подъехали Келемвор и Миднайт.

“Где мы?” – сказал Сайрик, спешиваясь. “Я не помню, чтобы в Королевствах были стеклянные горы”.

“Я думаю они появились недавно”, – сказал Келемвор. “Мы движемся в правильном направлении. Сейчас мы чуть-чуть севернее Ущелья Теней. Смотри”, – сказал воин, указывая на запад. “Это пустынные горы, а прямо перед нами, к северу, Паучий Лес”.

“Тогда мы в ловушке”, – сказала Миднайт и склонила голову. “Эти горы лежат прямо на нашем пути, а мы не сможем преодолеть их”.

В воздухе на некоторое время нависла тишина. “Тогда нам придется пройти через лес”, – наконец произнес Сайрик. “Разумеется мы не можем вернуться назад. Так что это наш единственный шанс, конечно, если только Миднайт не перенесет нас через горы на своем помеле”.

“Если оно у нее и есть, то все равно работает не так как надо”, – сказал Келемвор и направился к лесу.

По мере того, как герои приближались к лесу, они замечали, что среди деревьев есть какое-то движение, среди зарослей металось что-то размером с лошадь с восемью ногами и голубыми холодными глазами.

Пока Миднайт и Келемвор разглядывали мерцающие глаза в лесу, Сайрик бросил последний взгляд на Ущелье Теней. Из клубящегося тумана выскочил отряд всадников. “Погоня из Тилвертона!” – закричал вор. Сайрик развернул свою лошадь и достал лук.

Келемвор обнажил свой меч и подъехал к Сайрику. Миднайт осматривала путь для отступления. Тени в лесу заметались еще быстрее, перемещаясь по тенистому периметру Паучьего Леса.

Миднайт слезла с лошади и встала на пути приближающихся всадников. Несмотря на усталость, она извлекла кинжал и приготовилась к схватке. Таинственное мерцание от дороги ярко освещало окресности и герои могли отчетливо видеть приближающихся всадников. Миднайт почти сразу же узнала лысого человека ехавшего во главе отряда.

Драконьи Глаза.

“Турбанд”, – одновременно произнесли Келемвор и Миднайт, раскрыв от изумления рты.

Лысый человек остановился и спешился. “Приветствую вас”, – сказал он Келемвору и Сайрику. Затем он повернулся к Миднайт. “Вот мы и встретились вновь, прекрасный нарцисс”.

“Как ты смог проехать через Ущелье Теней?” – сказал Келемвор, убирая меч.

“Также как и вы. Я бывал и в худших передрягах”, – произнес лысый человек. “В любом случае, когда мы добрались до гор, они уже перестали двигаться. Это было не трудно”.

Один из людей Турбанда демонстративно закашлялся. “Мы потеряли всего одного человека”, – добавил Турбанд. “Его раздавило булыжником”.

“Люди из Тилвертона”, – с тревогой спросила Миднайт. “Те которые преследовали нас”.

“Нам пришлось убедить их повернуть назад. Мы потеряли из-за этого двух людей, но они – целых двенадцать”, – сказал Турбанд. “Это убедило их”.

Сайрик потряс головой. Глупцы, – подумал он. Умирать за божество, которому на них наплевать.

“Кстати”, – сказал Турбанд. “По дороге мы узнали, что из Зентил Кипа отправился отряд наемных убийц, цель которых обезвредить вас. Это элитные силы Бэйна, их тренируют с самого рождения”.

Сайрик сделал резкий вдох. “Они носят доспехи из кости, а их кожа бела. На лицах нарисован черный символ Бэйна”. Вор вздрогнул. “Меня едва не продали в их орден, когда я был ребенком. Если они найдут нас, то мы можем считать себя мертвецами”.

“Ну так что теперь?” – сказала Миднайт.

Турбанд обвел путешественников взглядом. “Вы ранены. Ему нужна помощь. И я догадываюсь, что вы не ели и не спали уже довольно долгое время”.

“Но что с наемными убийцами?” – спросил Келемвор, бросая нервные взгляды назад в сторону ущелья.

“Мы можем дождаться их”, – сказал Турбанд, поворачиваясь к своим людям и давая им знак приблизиться. “Нет смысла бежать, если они профессионалы. Будет лучше сразиться с ними на наших условиях прямо здесь”.

Миднайт взяла лысого человека за руку. “Почему вы последовали за нами?”

Турбанд обернулся, но промолчал.

“Почему вы здесь?” – тихо спросила Миднайт.

“Мои люди позаботятся о жреце, затем мы сможем переговорить”, – сказал Турбанд.

“Черт тебя побери!” – закричал Келемвор. “Что тебе нужно от нас?” Все люди Турбанда тотчас обнажили клинки.

Турбанд нахмурился. “Разве я не сказал? Вас всех ждут на допрос в Арабеле по обвинению в измене. Формально вы все находитесь под арестом”.

Лысый человек приказал своим людям убрать оружие и пошел прочь.

Бэйн сидел в тронной комнате. Рядом с могучими дверьми в залу, на страже, стоял Блэкторн. Центр комнаты заполняло янтарное облако и в нем парил образ огромного, уродливого черепа.

“Я заинтригован, Миркул”, – произнес Черный Повелитель, прохаживаясь вдоль комнаты. “Насколько я помню наше последнее сотрудничество с натяжкой можно назвать успешным. После моей схватки с Мистрой, когда я попросил твоей помощи, в ответ ты лишь рассмеялся. С другой стороны я достаточно учтив, чтобы ответить на твой призыв в середине ночи”.

“Разве мы собрались для этого?” – сказал Миркул. “Ты желаешь выслушать мои предложения?”

“Да, да, выкладывай!” – нетерпеливо закричал Бэйн, сжимая кулаки.

Миркул прокашлялся. “Я думаю, мы должны снова объединить наши усилия. Твой план по объединению силы богов был очень удачен, так что я только сейчас смог по достоинству оценить его”.

“И с чего это вдруг?” – устало спросил Бэйн, усаживаясь на трон и зевая. Янтарное облако последовало за ним. “Неужели тебе как и мне надоело проводить свое время в этих ненавистных оковах из плоти?”

“Это одна из причин”, – сказал Миркул. “Я также знаю, где ты можешь найти еще одну Небесную Лестницу. Тебе ведь нужно получить доступ к Планам, не так ли?”

“Продолжай” – сказал Черный Повелитель, барабаня пальцами по ручке трона.

“Ты говорил мне о планах по захвату Долин. Ты знаешь, что лестница лежит неподалеку от Храма Латандера в Шедоудейле?”

“Да, Миркул, я знаю о лестнице”, – сказал Бэйн. “Но я благодарен тебе за твою информацию”.

Черный Повелитель улыбнулся. Хотя новости Миркула о том, что лестница находится в Шедоудейле не были новостью для Бэйна, но ее точного местораположения до этой минуты он не знал. Конечно же Бэйн даже и не помышлял о том, чтобы сообщить Повелителю Костей, что его информация представляла для него определенную ценность.

Призрачный череп закрыл свои глаза. “Как я могу искупить свои просчеты как союзника, Бэйн? Я хочу помочь тебе всем чем смогу”.

Бэйн поднял одну бровь и встал. “Ты все еще не хочешь напрямую участвовать в битве, чем тогда ты можешь быть полезен?”

“Я все еще имею некоторую власть над мертвыми. Я могу…вытягивать силу из души человека, когда он умирает”.

Бэйн приблизился к парящему черепу. “А ты можешь эту силу дать мне?”

Череп медленно кивнул.

Бэйн задумался. Наконец, спустя несколько минут, он заговорил. “Вот мои условия. Ты соберешь души всех, кто погибнет в битве и передашь их силу мне”.

“А потом?” – сказал Миркул.

“Ты должен быть готов к тому, чтобы присоединитться ко мне для атаки на Планы. Когда придет время взобраться по лестнице, ты будешь рядом со мной. Вначале мы пошлем тех из моих последователей, кто выживет в схватке, в атаку на Бога Стражей. Затем Хелм убьет людей и тем самым лишь увеличит мою силу, и приблизит свой конец”.

Череп в дымке не выражал никаких эмоций. Наконец Миркул кивнул. “Хорошо. Вместе мы вернем Планы, и затем возможно низвергнем Ао с трона”.

Бэйн поднял свой кулак. “ Нет Миркул, не возможно. Мы определенно уничтожим Повелителя Ао!”

Янтарное облако растворилось и Повелитель Миркул исчез. Бэйн подошел к тому месту, на котором только что бы череп. “Что касается тебя Миркул, мы будем союзниками до тех пор пока это будет выгодно мне”.

Бэйн засмеялся. Церемонии, которые должен будет провести Миркул для высвобождения силы из душ, несомненно утомят Повелителя Костей и большинство его высших жрецов. Когда придет время взобраться на лестницу, Миркул будет полагаться на силу Бэйна. Он не будет ожидать того предательства, которое планирует Бэйн.

“Блэкторн!” – крикнул Бэйн. “Приготовь мои покои”.

Агент тотчас поспешил исполнить приказ Черного Повелителя.

“Я думаю, что нынешней ночью я буду спать превосходно”.

“Будб добр, убери свой сапог от моего лица”, – сказал Турбанд, потянувшись за мечом.

Это было незадолго до завтрака, и лысый человек оказался выдернутым из короткого сна серией ударов в спину. Затем он заметил как над его лицом навис сапог Келемвора.

“Предатели? Из всех тех людей, что слоняются по Королествам, это мы то предатели?” – закричал Келемвор.

“Вас всего лишь подозревают”, – сказал Турбанд. “А сейчас будь добр убери свою ногу пока я не обкорнал ее тебе по колено!”

Келемвор отошел от лысого человека. Турбанд поднялся и потянулся, огласив окрестности сифонией из стонов и хруста, исходящего от его спины, шеи и плеч. Путешественники и отряд Турбанда разбили лагерь на окраине Паучьего Леса.

“Как твои спутники, Кел?” – спросил Турбанд, отправляясь на поиски еды.

“Они живы”.

Турбанд кивнул. “А Миднайт? Она в порядке? У нас есть дело…”

Меч Келемвора покинул свои ножны прежде, чем Турбанд успел договорить. “Считай его оконченным”.

Турбанд нахмурился. “Я всего лишь хотел получить назад свои волосы”.

Келемвор обвел лагерь взглядом. Характерный звук меча извлекаемого из ножен привлек внимание как минимум шести человек, которые стояли наготове, ожидая одного слова от своего лидера.

“Ох”, – сказал Келемвор и спрятал меч. “И это все?”

Турбанд почесал свою лысину. “По-крайней мере этого достаточно”, – сказал он. “Хотя похоже так я больше нравлюсь нашей госпоже”.

Келемвор засмеялся и присел рядом с завтракавшим Турбандом. Сайрик, проснувшийся от этой словесной перепалки, направился к воинам. Он шел медленно, и его руки были испещрены ужасными синяками от жестокой поездки сквозь Ущелье Теней.

“Ты выглядишь…”, – сказал Келемвор, заметив приближающегося вора.

“Не говори ничего”, – сказал Сайрик и взял тарелку с едой. “Если бы ты выглядел или чувствовал себя также как и я, ты был бы уже мертв”.

“Но ты жив”, – рассеянно произнес Келемвор.

“Я в этом не уверен”, – сказал Сайрик, пробежавшись рукой по волосам. “Миднайт? Адон?”

“Адон все еще не пришел в себя”, – сказал Келемвор.

“Тогда он еще не знает”, – тихо сказал Сайрик, сделав характерный жест, указывающий на лицо.

Келемвор покачал головой.

Сайрик кивнул, и повернувшись крикнул приказ одному из людей Турбанда. Человек посмотрел на Турбанда, который медленно закрыл глаза и кивнул. Он принес Сайрику теплую кружку с элем, который одним движением осушил ее до дна и отдал назад.

“Так гораздо лучше”, – сказал Сайрик, поворачиваясь к Турбанду. “Так что там насчет предателей?”

Турбанд поведал им историю о схватке Мирмин Лхал с нападавшим, назвавшим себя Майкелом, и Сайрик не выдержал и рассмеялся. “Марек никогда не мог подобрать себе достойного вымышленного имени”, – сказал он.

Лысый человек нахмурился и продолжил свой рассказ. Он рассказал им о своей встрече с Лхал и Эвоном Страланой, и об отряде, который они попросили его собрать. “В действительности я настоял на том, чтобы самому возглавить отряд”, – сказал Турбанд. “Уже давно было ясно, что заговор Кнайтбриджа берет свое начало в Зентил Кипе. Когда мы узнали об отряде зентильских наемных убийц, выслеживающих вас, ваша невиновность стала очевидна”.

“А ты сомневался?” – сказал Келемвор.

“Вы заплатили за фальшивые документы, в тайне покинули город, нарушив свои контракты служить и защищать Арабель. Затем это Майкел – или Марек – впутал вас в заговор. Я думаю, что этого было вполне достаточно, чтобы начать подозревать вас”. Турбанд ухмыльнулся. “Но я то конечно не сомневался в вашей невиновности”.

“Так почему бы тебе просто не повернуть и не отправиться назад в Арабель?” – сказал Сайрик.

Турбанд нахмурился. “Как только мы узнали, что ждет вас впереди, то единственным верным решением оставалось прорваться через Ущелье Теней и придти на помощь бывшему союзнику”.

У Келемвора от удивления едва глаза не выскочили из орбит.

“Ох, прошу тебя”, – сказал Сайрик. “Должна же быть какая-то “настоящая” причина”.

“Ты первый упомянул об этом”, – сказал Турбанд. “К тому же это небольшая услуга за то, чтобы несколько хороших людей в Арабеле помогли вернуть мне мои волосы…”

“У нас есть дела в Шедоудейле”, – сказал Келемвор.

“А потом?”

“Куда подует ветер, я полагаю”, – добавил Сайрик.

Турбанд засмеялся. “В нашу сторону дует сильный ветер. Возможно мы сможем договориться!”

“Посмотрим, что на это скажет Миднайт”, – тихо произнес Келемвор.

Сайрик и Турбанд посмотрели на воина и проводили его дружным хохотом, когда он поднялся, чтобы принести еще еды для отряда. Он не заметил, что Адон пришел в себя.

Жрец проснулся от упоминания имени Мирмин Лхал, хотя оно было произнесено на другом конце лагеря. “Во имя Сан, ну и жара!” – громко произнес он. Затем он услышал юный девический смех и понял, что находится не один.

Девочка, не более чем шестнадцати лет от роду сидела рядом с ним, и неприлично чавкала кашей, которую она собирала из огромной миски в своих руках. Как Адон вскоре выяснил ее имя было Джиллиан, и она была обладательницей вьющихся каштановых волос и сильно загорелой кожи, которая выглядела сухой и жесткой. Ее глаза были темно-голубого цвета, а черты были обычны, но достаточно привлекательны.

“Ага!” – сказала она. “Ты проснулся!” Она опустила миску, затем подняла ее и протянула Адону. “Не хочешь?”

Адон потер лоб и внезапно вспомнил о нападении сероглазого человека в Тилвертоне. Он знал, что тот ударил его кинжалом, однако сейчас он чувствовал себя вполне отдохнувшим.

“Я знал, что Сан защитит меня”, – уверенно произнес он.

Девчушка уставилась на него. “Так ты будешь или нет?”

“Да, конечно!” – все вопросы занимавшие его сознание о Мирмин Лхал и ее слугах были забыты под напором внезапно порснувшегося голода. Едва жрец сел на корточки, как на левой щеке почувствовал легкое жжение. Что-то теплое и влажно стекало по его лицу. Странно, – подумао Адон. Необычно жарко для такого раннего утра. Почему же я так сильно потею? Затем он посмотрел на девочку.

Плечи Джиллиан были вжаты, а коленки тесно сдвинуты друг к другу и она тотчас отвела взгляд от Адона.

“В чем дело?” – сказал жрец.

“Я приведу целителя”, – сказала Джиллиан, поднимаясь на ноги.

Адон провел рукой по лицу. Пота становилось все больше. “Я сам целитель. Я жрец Сан. Я плохо выгляжу?”

Джиллиан бросила взгляд на жреца, затем также быстро отвела его.

“Прошу, скажи в чем дело?” – сказал Адон, потянувшись к девочке. Затем он заметил, что на его руке была кровь. Его лицо покрывал не пот.

Адон задержал дыхание и почувствовал себя словно его грудь сдавило в огромных тисках. Его кожа похолодела и мир вокруг закружился в безумном танце.

“Дай мне свою миску”, – сказал он.

Джиллиан посмотрела на остальных и позвала одного из людей. Миднайт заемтив, что Адон очнулся, тотчас вскочила на ноги.

“Дай ее мне!” – закричал Адон, вырывая миску из ее рук и выплескивая ее содержимое на землю. Дрожащими руками он протер металлическое блюдо, поднес его к своему лицу и взглянул в это кривое подобие зеркала.

“Нет”.

Джиллиан рядом с ним уже не было. Перед Адоном стояла Миднайт и жрец, носящий на груди символ Тайморы.

“Этого не может быть”, – сказал Адон. Жрец Тайморы довольно улыбался, видя, что его подопечный проснулся без признаков болезни. Однако едва завидев выражение лица Адона, он быстро спрятал свою улыбку.

“Сан, прошу тебя…”, – сказал Адон.

Мускулы на лице целителя напряглись. Внезапно он все понял. “Мы сделали все что смогли”, – уныло произнес он.

Миднайт положила руку на плечо Адона и посмотрела на Сайрика и Келемвора, сидевших на другом конце лагеря.

Адон молчал. Он просто смотрел на свое отражение.

“Мы слишком далеко от Арабеля и богини Тайморы, чтобы использовать лечебные заклинания”, – продолжил жрец. “Также у нас нет снадобий. Нам приходится полагаться лишь на мази и природные средства, которые я смог создать”.

Край тонкой металлической миски начал медленно гнуться в руках Адона.

“Главное что ты жив, и возможно один из твоих единомышленников сможет помочь тебе там, где не сможем мы”.

Металл погнулся.

“Ты должен позволить мне осмотреть тебя. Ты вновь истекаешь кровью. У тебя расползлись швы”.

Миднайт наклонилась и забрала миску из рук Адона. “Мне жаль”, – прошептала она.

Целитель пригнулся, стирая кровь с лица Адона. Однако повреждения были не столь сильны, как он боялся, и расползлось всего несколько стежков шва. Когда целитель осмотрел шрам, он пожелал, чтобы они были в городе, где можно было бы найти санита. Или по-крайней мере он смог бы наложить более аккуратные швы.

Пальцы Адона скользили по потемневшему шву, следуя от левого глаза, вниз по щеке и так до самой челюсти.

Позже этим же утром, когда путешественники отдыхали в лагере, Сайрик вступил в спор с Брионом, молодым вором из компании Турбанда.

“Конечно я понимаю, что ты говоришь!” – кричал Сайрик на альбиноса. “Но как ты можешь отрицать факт существования своих собственных чувств?”

“Я сам смотрел в лицо богини Тайморы”, – сказал Брион. “Это все что мне нужно. Боги посетили Королевства, чтобы лично распространить свои сокровенные речи”.

“Ага, плати деньги и подходи”, – сказал Сайрик. “Возможно твоя богиня начнет всем рассказывать о своем благосостоянии”.

“Как я сказал…”

“Олух! Я уже слышал тебя”, – вскрикнул Сайрик.

“Пожертвования всегда необходимы…”

“То есть ты имеешь в виду, что это необходимое зло”. Сайрик потряс головой и отвернулся от Бриона.

“Это должно быть ужасно не верить ни в кого, кроме себя”, – сказал Брион. “Моя вера укрепляет меня”.

Сайрик затрясся от гнева, но в конце концов смог взять себя в руки. Он знал, что Брион не намеренно провоцировал его, но темноволосый, худощавый вор был необычно раздражителен с самого пробуждения. Возможно это было из-за уныния поглотившего лагерь из-за раны Адона, но часть его вновь хотела вернуться в горы и позволить судьбе подвергнуть его самым чудовищным испытаниям, которые только он мог вообразить. Даже Паучий Лес манил его, хотя Сайрик и знал, что единственное, что он сможет найти в этом месте – лишь смерть.

Впереди послышался звук, и земля под ногами путешественников вздрогнула. Сайрик увидел как вдоль всей дороги к Шедоудейлу из-под поверхности стекляных горных гребней к небу взмывают огромные кристалльные пики.

“Милостливая Таймора”, – сказал Брион, когда скалы разлетелись на тысячи кусков и отражая солнечный свет, заполнили все окрестности радужными переливами.

Затем, безо всякого предупреждения, из земли рядом с Сайриком вырвалось блестящее черное копье, размером с дерево. Вор был отброшен на землю, но быстро вскочил на ноги и ухватился за лошадь. Вся местность вокруг также разрывалась под напором эбонитовых копьев, взмывавших в утреннее небо на добрую дюжину футов.

“Пора уходить”, – сказал Келемвор Турбанду, и они оба бросились к своим лошадям. “Похоже нам все-таки придется пробираться через лес”.

Турбанд подбежал к своему отряду, отдал приказы, торопя их следовать к лесу. Прежде чем они успели покинуть это место, двое его людей и три лошади были нанизаны ни черные колья. Уцелевшие члены отряда бросились в темноту Паучьего Леса. Копья все еще продолжали вздыматься вверх, сотрясая равнину, и на северо-западе с гор скатывались огромные лавины из стекла.

Подъехав поближе к лесу, Миднайт поняла, что Адон пропал. Осмотрев окружающую местность, она заметила лошадь жреца, отчаянно лавировавшую среди смертоносных пик. Адона на ней не было. Миднайт бросилась к убежавшему животному и настигла его в середине равнины.

Сквозь облака пыли и грязи, она заметила как к лошади приближается какая-то фигура.

“Адон, это ты?” – позвала Миднайт.

Жрец неспешно взобрался на лошадь и неторопливым шагом повел ее прочь со смертоносной равнины. Он едва правил своей лошадью, и даже если он и слышал слова Миднайт или видел ее отчянные жесты, то предпочел проигнорировать их. Но даже когда в нескольких футах от Адона из-под земли выросло черное копье, он не обратил на это никакого внимания. Миднайт подъехала к жрецу и со всей силы ударила его лошадь по крупу. Та взвилась и бросилась галопом в направлении леса и относительной безопасности. Адон словно и не заметил этого. Он лишь сильнее вцепился в гриву лошади и впился ей ногами в бока.

Келемвор ожидал на границе леса. Почти все люди Турбанда исчезли в лесу, и вот уже последние из них присоединились к ним в темной глуши Паучьего Леса.

Тех созданий, которых они заметили прошлой ночью, видно не было. “Возможно днем они спят”, – сказал Келемвор. Звук бьющегося стекла и взрывающейся земли ослаб, однако до путешественников все еще изредка доносился шум, издаваемый огромным пластом стекла, сползающего с гор.

“Если эти создания спят днем”, – сказала Миднайт. “Тогда нам лучше добраться до Шедоудейла до наступления ночи”. Келемвор, Сайрик и Отряд Рассвета единогласно поддержали ее. Лишь Адон продолжал хранить молчание.

Путешественники скакали через лес весь день, мгновенно реагируя на каждый подозрительный звук и держа наготове свои мечи. Адон ехал перед Миднайт и Келемвором, Сайрик же делил лошадь с Брионом, который оставил своего скакуна на одном из черных шпилей. По мере того, как они забирались все дальше и дальше в лес, заросли становились все гуще, и вскоре Турбанд вынужден был спешиться и подать сигнал остальным последовать его примеру.

Адон не обратил внимания на знак Турбанда и поэтому Келемвор вынужден был подбежать к нему. “Ты что совсем ослеп, Адон?” – сказал он. Когда жрец проигнорировал и его и продолжил свой путь через заросли, воин не выдержал и схватил его за руку, чтобы привлечь его внимание. Адон посмотрел вниз на Келемвора, кивнул и слез с лошади.

“Здесь витает смерть”, – произнес Адон безжизненным голосом. “Мы забрели в склеп”.

“Это с нами случается уже не в первый раз”, – сказал Келемвор и вернулся к Миднайт.

Еще дальше впереди, Сайрик шел вместе с Брионом. Хотя юный вор то расстраивал его, то забавлял, все же его невинность привносила свежую струю в мир Сайрика. Несомненно Брион не очень давно встал на путь искателя приключений, хотя его мастерство обращения с кинжалом было равно умениям Сайрика.

После завтрака, Брион вызвал Сайрика на испытание его навыков обращения с кинжалом, и Сайрик едва не проиграл ему. После соревнования, Брион и Сайрик проделали трюк с использованием шести кинжалов, которые они предварительно попросили у своих друзей, а затем стали метать друг в друга с ошеломительной скоростью. Каждый кинжал брошенный Сайриком был отражен кинжалом Бриона, а затем каждый из брошеных Брионом – отражен броском Сайрика.

И все же несмотря на все его умение обращения с кинжалом, альбинос не жаждал крови и безумия схватки как многие путешественники. Даже спутники Бриона, как например девчушка сидевшая рядом с Адоном, не отрицали возможности забрать чью-то жизнь. Сайрик видел это в их глазах.

Также Сайрик понимал, что Брион никогда не сможет хладнокровно забрать чью-то жизнь.

По мере того, как путешественники забирались все глубже в заросли, сам лес становился все более прекрасным, по-крайней мере вначале. Деревья выглядели толстыми и вполне обычными, и были покрыты густыми кронами из зеленых листьев. Сквозь просветы в листве, лица героев, пробирающихся через заросли, согревали теплые солнечные лучи.

Затем, когда они пробирались через ложе из узловатых кореньев, которые в некоторых местах почти полностью скрывали собой землю, Келемвор расслышал треск ломающихся веток. Он резко повернулся и сделал жест Зеланзу и Велшу, наемникам прикрывавшим тыл, но они лишь пожали плечами. Келемвор внимательно осмотрел местность, и не заметив никаких признаков движения, повернулся и продолжил свой путь.

Но треск повторился снова, и вскворе уже весь отряд был в состоянии боевой готовности. Оружия были извлечены из ножен, но никто не мог заметить никаких признаков существ среди деревьев. Во главе отряда Турбанд осторожно пробирался по небольшой лесной тропке. Отпрыгнув к дереву, лысый человек внезапно замер, словно готовясь к атаке.

Перед Турбандом стоял человек в доспехах из кости, его тело было примотано к дереву длинными, клейкими нитаями паутины. Его шлем был снят, а белая кожа его лица несла на себе отметку, нанесенную черным цветом – символ Бэйна. С обнаженным мечом, наемный убийца смотрел на Турбанда, на его лице застыла гримаса ужаса.

В нескольких футах далее Турбанд заметил еще пятерых людей – элитных наемных убийц Бэйна – все они также были опутаны паутиной.

“Они мертвы”, – сказал Турбанд. “Но что бы их ни убило – оно рядом”.

Путешественники некоторое время стояли на месте, пока Келемвор и Турбанд осматривали огромную паутину, натянутую на деревья, вокруг убийц. Остальной отряд, исключая разве что Адона, собрался вместе и наблюдал за деревьями. Санит же просто стоял рядом со своей лошадью, созерцая темный полог из листьев, скрывавших солнце. Пока отряд стоял так, вслушиваясь в каждый шорох, они заметили, что лес вообще не издавал никаких звуков. Листья не шелестели от ветра. Не жужжали насекомые. Лес был абсолютно безмолвен.

Не произнеся ни слова, Джиллиан отдала свои поводья жрецу Тайморы и подобно обезьяне взобралась на дерево. Не издав не единого звука, она добралась до самой вершины и опытным взглядом осмотрела окрестности. Путешественники в течение пяти минут ждали, пока она прыгала с ветки на ветку, внимательно разглядывая местность со всех возможных точек, и наконец она подала сигнал что все чисто.

Девочка, еще не спрыгнув на землю, кивнула Турбанду, чтобы тот подошел поближе. “Даже самый сильный ветер не сможет расшевелить эти ветви. Это место мертво, оно застыло навечно в этом положении”. Она сделала характерный жест пальцами. “Все покрывает какая-то легкая пелена. Именно из-за нее здесь такое спокойствие”.

Турбанд кивнул, и протянул руку, чтобы помочь ей спустится. Она нахмурилась и перепрыгнула через него, изящно приземлившись за его спиной. Но как только ее ноги коснулись земли, прямо в середине спутанных сучьев, выходящих из одной точки, раздался неприятный, чавкающий звук и земля слегка просела. Прежде чем девочка успела вскрикнуть, корни вырвались из почвы ливнем земляных комьев.

Восемь длинных, тонких и черных как смоль конечностей потянулись к Джиллиан, чтобы схватить ее. У каждого сука было четыре сустава, и все они оканчивались острыми как бритва наконечниками, размером с большой меч. Прежде чем девочка успела отпрыгнуть в сторону, из земли, под ее ногами показался огромный низ живота существа, заставив ее потерять баланс. Затем из почвы вырвалась голова этого создания, и она увидела его красные горящие глаза и четыре зазубренных клешни.

Ноги гигантского паука сложились, проткнув Джиллиан с восьми разных сторон. Затем паук перевернулся, и лес ожил. Все спутанные корни вокруг путешественников пришли в движение. Еще одного человека, также стоявшего на животе у паука, постигла таже судьба, что и девочку.

Сайрик и Брион встали спина к спине, держа кинжалы наготове. Один из пауков напал на лошадь Сайрика, парализовав ее ядом. Паук оставил животное и подождал пока яд закончит свою работу, прежде чем опутать лошадь паутиной. Сайрик выругался, поняв, что большинство его припасов, включая его ручной топор, остались на лошади, но он даже не хотел и пытаться вырвать свои вещи у паука, который стоял на страже над его умирающей лошадью.

Пауки были повсюду, и самый маленький из них был размером с большую собаку. Сайрик заглянул в глаза одного из приближающихся существ. Ноги у этого создания были бледно-зелеными, а тело черным с огромными оранжевыми пятнами по бокам. Хищный взгляд паука вызвал у Сайрика улыбку, когда он метнул свой кинжал в один из немигающих глаз существа.

Клинок Сайрика с легкостью нашел свою цель и полностью погрузился в трепыхающую оболочку глаза паука. Глаз лопнул, но паук продолжал наступать.

“Боги!” – вскрикнул Сайрик, и вскочил на низко свисающую ветку. Гигантский паук метнулся вперед, схватив воздух в том месте, где только что стоял вор. Взбираясь все выше на дерево, Сайрик услышал крик и посмотрел вниз.

Раненый паук одной из своих ног проткнул Бриона в бок; его кинжалы были бесполезны против надвигающегося ужаса. Паук занес вторую ногу, готовясь еще раз проткнуть свою жертву. Брион вздрогнул, его голова откинулась и он посмотрел вверх на Сайрика.

Сайрик видел, что губы Бриона шевелились, моля его о помощи.

Вор медлил, взвешивая свои возможности. Он знал, что Брион уже умирал от яда существа. Единственное что он мог сделать, это умереть рядом с ним.

Паук ударил второй ногой. Сайрик наблюдал как из глаз Бриона медленно уходит жизнь.

С другой стороны опушки, Миднайт наблюдала как три паука надвигались на нее. Рядом с ней стояли Кеелмвор, Зеланз и Велш. Позади них стоял Адон, явно безразличный к угрожающей ему опасности.

Двое из пауков были огромными и толстыми, с черно-красными телами и жирными алыми ногами. Третий был полностью черным с гладкими острыми лапами и он явно обладал большей проворностью, чем остальные. Узкие проходы между деревьями не могли замедлить его продвижения, так как он с легкость взбирался по их коре.

Черный паук прыгнул на героев, и Келемвор одним взмахом меча отсек три из восьми его конечностей. Воин ударил вновь и оставил в теле твари глубокий рубец, при этом едва успев избежать его челюстей. Затем Клемвор обернулся – паук был уже над ним, вздымаясь на своих задних лапах. Он молниеносно погрузил свой меч в толстое брюхо и протолкнул его со всей силой вперед. Существо ударило воина одной из ног, и Келемвор едва не потеряв сознание, пролетел через воздух и врезался в дерево.

Миднайт наблюдала как двое оставшихся пауков меленно приближались к ним. Посмотрев на свой кинжал она поняла, что он будет бесполезен против этих монстров, поэтому она попыталась припомнить заклинание декастейв. Миднайт схватила сук с ближайшего дерева и произнесла магические слова. Внезапно в ее руках материализовался мерцающий бело-голубой посох. Когда Миднайт напала на паука, она поняла, что посох обладает свойствами косы. Она разрубила первого паука, но второй бросился за легкой добычей.

Он метнулся к Зеланзу и Велшу, которые сражались бок о бок. Их стремительные мечи, очень быстро разобрались с ним, но приближались другие. Капли молочно-белого вещества предупредили их, что над их головами один из пауков плетет паутину. Зеланз посмотрел вверх, как раз воворемя, чтобы увидеть как красное тело паука спускается на них.

На краю опушки, жрец Тайморы бросился вперед. Он прислонился к дереву и заметил Турбанда, который сражался против паука, который убил Джиллиан. Он сделал еще один шаг и едва не столкнулся с Бохеймом, юным магом из Сюзаила. Он отошел назад, чтобы открыть освободить путь для Бохейма, но тут же через грудь мага вылезла паучья нога. Человек закричал, а паук подбросил его вверх, и затем потянул к своей ненасытной пасти.

Отряд Рассвета погиб, – подумал жрец Тайморы. Затем позади него раздалось легкое царапанье. Он занес свою булаву и обернулся к лилово-белому пауку. Одна из ног паука насадила жреца с молниеносной скоростью. Жрец вознес молчаливую молитву Тайморе, и мир вокруг него померк навеки.

Недалеко от этого места, меч Турбанда мелькнул, отсекая голову паука, который убил Джиллиан.На лысого человека наступало еще пять пауков. Неподалеку от него двое еще живых членов Отряда Рассвета, сражались за свои жизни. Турбанд бросился к ним, не обращая внимания на множество пауков, окружающих его почти со всех сторон.

Высоко на дереве, Сайрик зачарованно наблюдал как пауки взбираются на деревья вокруг него и ваяют свою искусную паутину. Сайрик знал, что он должен был испытывать отвращение или злость от этого зрелища – ведь единственное назначение работы пауков было убить его и его друзей. Но узоры этой поджидающей смерти нравились Сайрику. В их замысле была такая простота и порядок.

Затем рядом с ним раздался звук, и Сайрик прыгнул с дерева в тот момент, когда острые лапы схватили воздух в том месте, где он только что сидел. Он стал падать, и ему едва удалось извернуться в воздухе, чтобы смягчить удар, при падении на землю.

Сайрик услышал характерный звук паука выбирающегося из земли.

В пятидесяти ярдах от него, Келемвор поднялся на ноги. Звуки пауков поглотили его чувства. Их конечности потрескивали, и отвердевшие деревья слегка прогинались под их весом. Монстры окружали его, но не бросались на него. Затем к нему очень медленно двинулся огромный белый паук, и все остальные пауки уступили ему дорогу. Это был самый большой паук, которого когда-либо видел Келемвор.

Вокруг воина образовался круг, так чтобы белый паук мог иметь возможность для маневра. Келемвор посмотрел вверх и увидел множество пауков, поджидающих на деревьях. У него было шанса на спасение, а другие уже вероятно были мертвы. Затем огромный белый паук бросился вперед, и Келемвор отсек одну из его ног, в то время как другая рассекла воздух рядом с его лицом. Затем третья нога пошлась по его доспеху, пропоров мягкий нагрудник и оставив неглубокую рану вдоль его груди.

С ужасающей ясностью Келемвор заметил, что четвертая нога уже атакует его. Она неминуемо должна была пронзить его грудь, и паук увлек бы его бьющееся в конвульясих тело в свои голодные челюсти. Внезапно в голове воиина вспыхнула боль.

Когда Сайрик спрыгнул с дерева и Келемвор начал свою схватку с белым пауком, Миднайт находилась лицом к лицу с кроваво-красным пауком. Адон стоял позади нее, даже не пытаясь защитить себя. Миднайт пробежала между цепкими лапами твари и погрузила свой магический посох в глаза существа.

Кроваво-красный паук лежал мертвым на земле, Миднайт осмотрелась вокруг и заметила, что и Сайрик и Келемвор были в ужасной опасности. Затем ее ног коснулось молочно-белое вещество. Она посмотрела вверх и увидела как на нее опускается огромное желтое тело паука, яростно клацающего своими клешнями.

Миднайт прочитала заклинание, чтобы создать щит перед пауком. Как только она закончила произносить магические слова, ее кулон внезапно затрещал от проснувшейся в нем энергии. Из звезды вылетели струи энергии и ударили Адона, Келемвора, Сайрика и трех оставшихся членов Отряда Рассвета.

Затем, когда белый паук занес свою ногу над Келемвором, когда Сайрик приземлился на паука, когда Адон безразлично смотрел как на него спускается серый паук, все они исчезли.

Миднайт почувствовала как из ее легких вырвался воздух. Бриллиантовая вспышка бело-голубого света ослепила ее на мгновение, и затем когда ее зрение вновь вернулось к ней, она обнаружила себя на длинной дороге. На мгновение она подумала, что сошла с ума, затем чародейка поняла, что она была телепортирована из леса.

Перед ней, держась за свою голову, лежал Келемвор. “Что ты сделала?” – произнес воин, затем попытался встать, но не смог. Он посмотрел вниз и заметил, что порез на его груди слегка кровоточил. “Не то, что я хотела, чтобы это ни было”. Сайрик и Турбанд помогли воину подняться на ноги. “Да. Чтобы ты не сделалала, мы обязаны тебе своими жизнями”, – сказал лысый человек. “И это несомненно покрывает твой долг передо мной, прекрасный нарцисс”.

Миднайт было открыла рот, но промолчала. Она лишь с широко открытыми глазами смотрела вокруг.

“Джиллиан, Брион – они все мертвы”, – сказал один из членов Отряда Рассвета, перевязывающий раны своих друзей.

“Мне очень жаль”, – наконец произнесла Миднайт. “Я даже не знаю, как я переместила нас сюда, если это вообще сделала я”.

“А где это мы находимся?”, – сказал Сайрик, оглядываясь вокруг.

Адон, стоявший в нескольких ярдах от него и смотревший на дорогу, ведущую на север, повернулся и тихо произнес, – “Мы в половине дня пути южнее Шедоуйдейла”.

Двери ведущие в тронную комнату Бэйна распахнулись и в нее вошел Темпус Блэкторн, явившийся на зов своего бога. Бэйн держался за подлокотники своего трона, его когти яростно скребли по их поверхности.

“Закрой дверь”. Голос Бэйна был холоден и сдержан. Несмотря на свободу действий, которой Бэйн наделил своего агента, Блэкторн почувствовал мимолетный приступ страха.

“Ты желал видеть меня, Повелитель Бэйн?” – обманчиво спокойным голосом произнес Блэкторн.

Черный Повелитель поднялся с трона и жестом показал магу подойти поближе. Когтистая лапа павшего бога мелькнула перед глазами агента. Блэкторн даже не попыался защитить себя когда Бог Раздора грубо схватил его за плечо.

“Время пришло”, – сказал Бэйн.

Сердце Блэкторна на мгновение замерло, когда он заметил как губы Бэйна расплылись в том, что он мог назвать лишь улыбкой. Это было воистину ужасное зрелище.

“Время объединить богов”, – вскрикнул Черный Повелитель. “Я хочу, чтобы ты доставил сообщение Ловиатар, Богине Боли. Я думаю она находится в Уотердипе. Скажи, что я желаю видеть ее…немедленно”.

Все мышцы Блэкторна напряглись. Хватка когтистой руки за плечо агента усилилась, едва Бэйн заметил изменение позы Блэкторна.

“У тебя проблемы с приказом, агент?” – проревел Бог Раздора.

“Уотердип находится очень далеко отсюда, Повелитель Бэйн. К тому времени как я вернусь, твоя кампания по захвату Долин будет частью истории”.

Улыбка с лица Черного Повелителя исчезла. “Да, если ты будешь путешествовать как обычный человек”, – сказал Бэйн. “Но с помощью заклинания, которое я дал тебе, ты будешь в Уотердипе через несколько дней”.

Блэкторн склонил свои глаза, и Черный Повелитель убрал руку с его плеча. “Что если богиня не захочет отправиться со мной назад в Зентил Кип?”

Бэйн повернулся спиной к агенту и сложил руки на груди. “Я верю, что ты сможешь убедитm ее. Это все”.

“Но…”

“Это все!” – закричал Бэйн, оборачиваясь к агенту, его глаза пылали от гнева.

Блэкторн шагнул назад.

Бэйн чувствовал как в нем закипает некотролируемая ярость. “Ты разочаровал меня”, – сказал Бэйн, хотя его тон говорил, что он испытывал скорее отвращение, чем гнев. “Делай как я говорю и заслужи вновь мое одобрение”.

Склонившись перед своим повелителем, Блэкторн пробормотал молитву, которая стала его первой молитвой в жизни – молитву Бэйну. Затем маг встал и начал читать заклинание агента. Он представил себе точку своего назначения, вспомнив о своем визите в Уотердип в дни своей юности. Спустя мгновение, тело Блэкторна затряслось и стало менять свои очертания, пытаясь принять форму ворона. Но что-то было не так. Его плоть начала растягиваться во все стороны, становясь угольно-черного цвета. Одеяния агента разорвались и спали на пол.

Блэкторн вскрикнул и протянул одну из своих частично превращенных рук к своему богу. “Помоги мне”, – единственное, что успел произнести маг, прежде чем разлетелся на сотни маленьких черных вспышек. На том месте, где только что стоял Блэкторн, рядом с его нагрудником, лежал черный драгоценный камень, а Бэйн лишь потрясенно смотрел на все это. “Заклинание”, – рассеянно произнес он, шагнув назад в тень, рядом со своими личными покоями.

Стражи ворвавшиеся в комнату на шум, не заметили своего бога. Они посмотрели вниз на останки Темпуса Блэкторна и потрясли головами.

“Я знал, что это рано или поздно случится”, – сказал один из стражей.

“Да”, сказал другой. “Любой идиот знает, что магия неподконтрольна”.

Бэйн бросился вперед и убил обоих стражей прежде, чем они поняли, что он был здесь. Затем Бэйн повернулся и снял свои окровавленные доспехи. Спустя мгновение он сидел на троне, разглядывая изуродованный нагрудник Блэкторна.

Я не буду жалеть, – хладнокровно решил бог. Блэкторн был лишь человеком. Пешкой. Его потеря прискорбна, но его можно заменить.

Затем Бэйн подумал о своих бесконечных разговорах с Блэкторном. Он вспомнил странные эмоции, которые всплыли в нем, когда он понял, что Блэкторн спас его, и помог восстановиться после ранения.

Черный Повелитель посмотрел на свои руки и заметил, что они дрожат. Затем Бог Раздора закричал от горя, громко и долго. Все люди вокруг Темного Храма Бэйна, закрыли свои уши и задрожали от крика боли Черного Повелителя.

Когда Бог Раздора закончил кричать, и протер заполненные слезами глаза, то заметил, что перед его троном стоит какая-то фигура.

“Блэкторн?” – спросил Бэйн резким голосом.

“Нет, Повелитель Бэйн”.

Бэйн посмотрел вниз на рыжеволосого человека, стоящего перед ним. “Фзул”, – сказал он. “Все хорошо”.

“Милорд, тут трупы…”

Бэйн вознес свою когтистую руку.

Рыжеволосый человек склонил свою голову. “Да, милорд”. Затем Фзул собрал доспехи бога и помог Бэйну подняться на ноги.

“Все готово”, – сказал Фзул, когда Черный Повелитель вновь облачился в свои окровавленные доспехи. “Когда нам стоит начать готовится к битве?”

В галах Черного Повелителя вспыхнул огонь и Фзул отошел от разгневанного бога. Губы Бэйна скривились в ужасающей гримасе. Он сощурил глаза и прознес, – “Сейчас”.

Время ужина уже прошло, но путешественники продолжали идти вперед, надеясь добраться до Шедоудейла прежде чем опуститься ночь. Заклинание которое избавило их от неминуемой смерти в Паучьем Лесу сократило путешественникам путь почти на целых два дня.

Все члены отряда шли вместе, включая и Турбанда, Исаака и Вогта – последних членов Отряда Рассвета. Адон шел в одиночестве, думая о том, что он потерял.

“Они умерли как герои”, – сказал Келемвор Турбанду.

“От этого не становится легче”, – сказал Турбанд, вспоминая о последнем приключении, которое он пережил вместе с Келемвором. Это было много лет назад, но конец был почти тот же самый – Турбанд и Келемвор выжили. Все остальные погибли.

У Сайрика был изможденный, смущенный взгляд, словно он открыл для себя некую правду, и это знание делало его слабым и беспомощным. Когда он говорил, то его голос был тихим, почти неслышным.

С другой стороны, Адон вообще молчал. Сейчас для него ничего не существовало, не было ничего, о чем он мог бы сейчас думать, кроме своих собственных мрачных раздумий. И пока он шел сквозь ночь, беспрестанные страхи жреца превратили его в бледную, дрожащую тень человека, которым он некогда был.

Но не все путешественники были столь мрачны и унылы на своем пути к Шедоудейлу. Миднайт и Келемвор вели себя так, словно худшее было у них позади. Они смеялись и обменивались насмешками, как и в самом начале путешествия. Каждый раз когда они улыбались или веселились, один из их спутников хмурился на них, словно своей радостью они прерывали оплакивание погибших.

В конечном итоге, почти все путники расслабились, достигнув сельской местности к югу от Шедоудейла. Зеленые, ровные холмы и мягкая, плодородная земля за пределами города радовала глаз путешественников. Даже воздух был приятен, а жесткие ветры, преследовавшие путешественников с тех пор, как они вошли на каменные равнины Стоунленда, превратились в легкий ветерок, который нежно ласкал путешественников, маня их еще ускорить шаг.

Когда они добрались до моста через Ашабу, ведущего в Шедоудейл, было уже очень поздно. Крошечные, маленькие огоньки, которые они заметили издалека, оказались мерцающими огнями, горящими на дальнем конце моста. По мосту расхаживали стражники, вооруженные арбалетами и облаченные в легкие серебристые доспехи. Время от времени кто-нибудь их них подходил к костру и грел руки.

Отряд неторопливым шагом приблизился к мосту. Однако, как только они приблизились к реке, в кустарнике что-то зашевелилось. Герои обернулись и потянулись к своему оружию, но тут же замерли. Из кустарника, с обеих сторон моста на них смотрели шесть арбалетов. Стальные наконечники стрел ярко мерцали в лунном свете.

Турбанд нахмурился. “Я думаю, что нам нужно остановиться и рассказать о цели нашего визита”. Он обернулся к людям, вышедшим из кустарника. “Разве не так?”

“Прекрасное начало”, – сказал один из них.

“Я Турбанд из Арабеля, лидер Отряда Рассвета. Нам нужно встретиться с Морнгримом и обсудить с ним дела, которые не терпят отлагательства”.

Стражники нервно вздрогнули и зашептались. “Какие дела?” – наконец произнес один из них.

Миднайт покраснела от ярости и подошла поближе к стражнику. “Дела, которые касаются безопасности Королевств!” – закричала она. “Тебе достаточно этого?”

“Хорошо сказано, но чем ты можешь подтвердить свои слова?” Стражник подошел к Турбанду и протянул руку. “Ваши документы?”

“Конечно”, – сказал Турбанд и подал стражнику развернутый пергамент. “Подписано самой Мирмин Лхал”.

Стражник изучил бумагу.

“Мы потеряли много людей в Паучьем Лесу”, – сказал Турбанд.

“Это все кто выжил? Как их зовут?” – спросил стражник.

Турбанд повернулся к оставшимся членам своего отряда. “Вогт и Исаак”, – сказал Турбанд.

Келемвор и Миднайт обменялись взглядами.

“А остальные?” – сказал стражник.

Турбанд указал на Миднайт. “Она Джиллиан. Остальные Бохейм, Зеланз и Велш”.

Стражник вернул бумагу Турбанду. “Хорошо, вы можете пройти”, – сказал он и отошел. Затем все стражники снова исчезли в зарослях.

Путешественники осторожно пересекли мост, и когда они достигнули другого берега, Турбанд посмотрел на Келемвора.

“Забавное местечко”, – сказал Турбанд.

Вооруженный отряд, патрулирующий мост остановился, заметив путешественнников, и вновь повторился тот же стандартный набор вопросов и ответов. На этот раз солдаты “предложили” сопроводить уставших путешественников до Спиральной Башни, несмотря на отчаянные крики Миднайт о Эльминстере.

“Протокол”, – прошептал Сайрик. “Вспомни свою последнюю встречу с магом. Не будет ли проще, если дорога для тебя будет проложена местным правителем?”

Миднайт промолчала.

Когда они приближались к Спиральной Башне, Сайрик заметил, что стоявшие по бокам дороги дома и небольшие магазинчики, выглядели покинутыми. Однако вдалеке слышался скрежет металла, и с некоторых улиц доносились звуки передвижения. Дорогу пересекла повозка, груженная тюками сена. За ней ехала другая повозка, заполненная домашним скотом. Обе телеги сопровождали солдаты.

“Если они перевозят скот ночью”, – сказал Сайрик Миднайт, – “тогда они возможно готовят город к войне. Я боюсь, что предупреждение Мистры о планах Бэйна пришло слишком поздно”. Когда они подошли поближе к Спиральной Башне, герои смогли рассмотреть, что каменные стены квадратного, приземистого строения были опоясаны множеством факелов. Эти факелы вырисовывали причудливую фигуру и следовали странным изгибам башни, взбираясь по одной стороне строения, затем исчезали, снова появляясь выше и выше, пока огни наконец совсем не исчезали в темном тумане, сквозь который не мог пробиться даже свет необычно яркой луны.

У входа в башню стояло еще больше стражи. Некоторое время они разговаривали с провожатыми героев. Затем один стражник, возможно капитан дозора, издал длинный и долгий свист. Пока герои и стражи ждали кого-то или что-то, что вызвал капитан, Адон повернулся и медленно побрел по улице. Тотчас за ним бросились стражники и вернули его назад. Адон нехотя подчинился им.

В дверном проеме появился юноша, облаченный в ливрею геральда. Он еще протирал глаза ото сна, но старался выслушать стражника так вежливо, как только мог, прячя зевки за кружевными рукавами.

Геральд провел Келемвора, Турбанда и остальных по длинному коридору, и вскоре они остановились перед тяжелой деревянной дверью с тремя различными замками. Ожидая, Сайрик мимолетом осматривал замки, а Келемвор лишь нетерпеливо ворчал. Наконец дверь распахнулась и геральд, высокий, худой человек с засалеными каштановыми волосами и густыми усами и бородой, обратился к путешественникам.

“Лорд Морнгрим примет вас здесь”, – просто сказал он. Келемвор мельком осмотрел слабосовещенную комнату. Как он и боялся, это было некое подобие камеры с каменным полом и цепями, свисающими со стен. Воин сузил глаза и повернулся к геральду.

“Мы требуем аудиенции с Лордом Морнгримом, а не с крысами Шедоудейла. Если он не может принять нас сегодня ночью, мы вернемся утром”.

Геральд даже не моргнул. “Пожалуйста, подождите внутри”, – сказал он.

Миднайт прошла мимо Келемвора и мгновенно пересечя порог, вошла в комнату. “Нет!” – крикнул Келемвор, и бросился за ней, лишь только для того, чтобы оказаться в тронной комнате Спиральной Башни.

В тронной комнате горели огни, и Миднайт могла разглядеть, что прекрасные барельефы на стенах рассказывали о множестве битв и отдавали дань уважения тем, кто умер, сражаясь за долину. Одну из стен скрывали красные бархатные занавеси. Занавеси свисали позади двух черных мраморных тронов, стоявших на другом конце комнаты. В целом, зал был достаточно велик, чтобы принять заезжих послов, но не был настолько огромен и эффектен, как залы во дворце Арабеля.

На дальнем конце комнаты стоял пожилой человек, чей вид совсем не говорил о его почтительном возрасте. Его телосложение было похоже на Келемвора, но глубокие морщины на его лице, говорили, что он был по-крайней мере на двенадцать лет старше воина. Он был облачен в сверкающие серебряные доспехи, а на поясе у него висел меч, украшенный драгоценными камнями. Человек оторвал взгляд от длинного стола для совещаний, забросанного картами, и тепло улыбнулся вошедшим героям.

Затем за внешней стеной комнаты раздался глухой удар, за которым последовала ругань. “Опять он переместил эту чертову дверь!” Последовала череда постукиваний по стене, затем из кажущейся цельной стены высунулась рука, пальцы которой осторожно ощупывали воздух. Потом появилось чье-то лицо, которое сразу же исчезло. “Я хочу чтобы спервыми лучами солнца за Эльминстером послали человека. Я не хочу быть заложником этой магии!” Последовала тишина. “Нет, я не сержусь!” Вздох. “Да, Шаерл, жена моя, я скоро поднимусь”.

Как раз в тот момент, когда остальные члены отряда в сопровождении двух стражников появились перед Келемвором и Миднайт, загадочная фигура полностью вышла из-за стены. Она повернулась, посмотрела на своих гостей, и замерла. Это был чрезвычайно красивый человек с густыми черными волосами, небесно-голубыми глазами и правильной формой черепа. Он был облачен в длинный халат, из-под которого торчали его руки и волосатые ноги, оканчивающиеся нервно подергивающимися пальцами. Его руки выглядели мускулистыми и сильными. Правую руку окружала полоса из красного материала. Он бросил взгляд на старого воина, который лишь пожал плечами.

“Я не ожидал гостей”, – сказал черноволосый человек. Затем он выпрямился, кашлянул, выдал ослепительную улыбку и неторопливым шагом приблизился к путешественникам. “Я Морнгрим, повелитель этих земель. Чем я могу помочь вам?”

Келемвор хотел заговорить, но один из стражников подался вперед, угрожающе раскачивая топором. Морнгрим потер лицо, и попросив путешественников чуть-чуть подождать, отвел стражника в сторону.

“Любезный Ярбро”, – сказал Морнгрим. “Ты припоминаешь нашу беседу, касающуюся слишком усердной службы и соответствующего поведения?”

Ярбро сглотнул. “Но милорд, они выглядят как бродяги! У них нет ни золота, ни припасов, они пришли в город пешком, и единственный документ по которому можно определить их личности, жалкая бумажка, которую они наверняка украли!”

“А как было, когда мои люди нашли тебя на окраине Миф Драннора две зимы назад?”

“Это другое дело”, – сказал Ярбро.

Морнгрим вздохнул. “Мы с тобой еще поговорим”.

Ярбро кивнул и затем вместе с остальными стражниками покинул комнату. Келемвор был рад уходу солдат. Было бы действительно трудно объяснить почему они представились не своими именами, чтобы получить доступ к башне, и чтобы не пробудить подозрений они были бы вынуждены пользоваться чужими именами.

Старый воин встал рядом с Морнгримом. Когда Ярбро прошел мимо воина, Келемвор и старик обменялись взглядами. Затем оба усмехнулись. “Это Майхер Хавскгард, исполняющий обязанности капитана гвардии”.

Турбанд вздрогнул. “Исполняющий обязанности капитана гвардии? А что случилось с прежним?”

“Я предпочел бы не распространяться на эту тему, пока я не выясню ваших намерений”, – сказал Морнгрим, отворачиваясь. “Что случилось с вашим отрядом?”

Все кроме Адона подались вперед, и выдали одновременно шесть версий того, что они видели. Морнгрим потер свои уставшие глаза и посмотрел на Хавскгарда.

“Достаточно!” – крикнул Хавскгард, и в комнате тотчас воцарилась тишина.

“Ты”, – Морнгрим указал на угрюмого человека со шрамом на лице. “Я хочу услышать твою версию”. Адон шагнул вперед, затем поведал о событиях происходящих в Королевствах, использовав при этом столь мало слов, сколь это было возможно. Морнгрим прислонился к своему трону и нахмурился.

“Вы должно быть заметили те меры предосторожности, которые мы уже приняли”, – сказал Морнгрим. “Я боюсь, что через несколько дней Шедоудейл может оказаться в осаде”. Морнгрим посмотрел на Турбанада. “Отвечая на твой предыдущий вопрос, могу сказать, что старый капитан был заслан в Зентил Кип и едва не погиб, добывая эту информацию. Он находится в своем жилье, восстанавливаясь после ранений”.

“Хавскгард отведет вашу делегацию к Эльминстеру сразу после завтрака. На сегодняшнюю ночь вы мои гости”. Морнгрим зевнул. “Сейчас, если вы не против, я бы отправился спать. Мы поговорим утром”.

Затем каждого из путешественников отвели в свою комнату, где их поджидали теплые ванны и мягкие кровати. Миднайт вышла, чтобы подышать воздухом, и после прогулки в окрестностях башни, вернулась в комнату, чтобы заняться изучением заклинаний. Но когда она приоткрыла дверь, то услышала легкий всплеск. Кто-то находился в ее комнате, поджидая ее возвращения.

Она распахнула дверь и осветила комнату своим фонариком. Фонарик высветил крупного человека, выскакивающего из ванны и Миднайт испуганно вскрикнула. Человек подбежал к своим одеждам и оружию, сложенным в груду неподалеку.

“О боги”, – пробормотал Келемвор, распознав названного гостя. “Миднайт”.

Келемвор отряхнул себя, словно кошка, затем взял полотенце. Он вытер свою грудь, особенно осторожно, в том месте где остался, еще слегка болевший, порез от белого паука. Миднайт поставила фонарик на маленький столик, рядом с кроватью. Затем протянула руки. “Иди сюда, Кел. Я помогу тебе”.

Даже в тускло освещенной комнате, она смогла разглядеть его довольную ухмылку.

В других комнатах Спиральной Башни, ночь проходила не столь мирно. Сайрика преследовали ночные кошмары смерти Бриона, который раз за разом прокручивались в его разуме, пока он спал. Множество раз Сайрик кричал и просыпался в поту. И каждый раз когда он возвращался ко сну, кошмар вновь возобновлялся.

В другой комнате Адон стоял у окна и разглядывал крыши Шедоудейла. По всему городу он видел шпили храмов, хотя его не волновало какому богу они были посвящены. Пришло утро, в его дверь постучала горничная по имени Нина, а он все еще продолжал стоять у окна. Она вошла и положила его одежду, которую он отдал слугам постирать.

“Скоро начнется завтрак, господин”, – сказала она.

Адон не обратил на нее никакого внимания. Она подошла к нему и тронула за плечо. Она едва успела отпрыгнуть, когда он повернулся, желая нанести смертоносный удар. Поняв, что это была всего лишь горничная, он замер. Нина посмотрела в лицо жреца, затем почтительно отвернулась.

Для раненого сердца Адона, этот жест был хуже чем любой удар.

“Оставь меня”, – сказал он, затем приготовился к завтраку.

Келемвор в это время стоял на другом конце коридора и слышал как жрец отпустил Нину. Внутренние шрамы Адона еще долго не заживут, подумал воин, поворачиваясь, чтобы постучать в дверь Турбанда.

“Завтрак уже почти готов”, – сказал Келемвор, когда Турбанд наконец открыл дверь.

“Меня уже известили”, – сказал лысый человек. “Ты можешь идти”.

Келемвор прошел мимо воина и закрыл за собой дверь. “Мы должны поговорить…о тебе и твоих людях”.

“Люди погибли”, – сказал Турбанд и сел на кровать. “Таковы причуды войны”. Турбанд бросил свой меч в дальний конец комнаты и посмотрел на Келемвора. “Я ухожу, Кел. Вогт и Исаак уходят со мной”.

“Да, я ожидал этого”.

Турбанд погладил свою лысину. “Я вернусь в Арабель и расскажу Мирмин Лхал о том, что видел. Я уверен, что она снимет обвинения”.

“Обвинения? Я думал, что мы нужны всего лишь для допроса!”

Турбанд вздрогнул. “Я не хотел тревожить тебя”, – сказал он. “Возможно я должен просто сказать ей, что вы мертвы. Ты предпочитаешь это?”

“Делай что хочешь. Но я пришел к тебе не за этим”. Келемвор посмотрел на меч Турбанда, валяющийся в углу комнаты. “Ты винишь себя за то, что случилось в Паучьем Лесу”.

“Это не важно, Кел. Все кончено. Кровь всего моего отряда на моих руках. Разве сможешь ты смыть ее своими утешительными словами?” Турбанд встал, прошелся к углу и поднял свой меч. “С таким же успехом я мог убить их собственными руками”. Лысый человек равнодушно махнул мечом в воздухе, словно прогоняя прочь свои мысли. “К тому же”, – тихо добавил он, – “На моей совести не только их смерть. И ты знаешь это”.

Келемвор промолчал.

Лицо Турбанда исказила боль. “Я все еще вижу лица тех людей, которые умерли вместо меня – вместо нас, много лет назад, Кел. Я все еще слышу их крики”. Турбанд замолчал и посмотрел на Келемвора. “А ты?”

“Иногда”, – сказал Келемвор. “Мы выбрали жизнь, Турбанд, и это еще тяжелее, чем смерть. Но то, что случилось с нашими друзьями не имеет никакого отношения к Отряду Рассвета. Отряд не имел выбора, кроме как последовать за нами в лес. Если бы они остались на равнине, они бы все погибли, так и не получив шанса сражаться за свои жизни”.

Турбанд отвернулся от Келемвора. “Почему тебя так занимает этот вопрос?”

Келемвор прислонился к двери и вздохнул. “Девочка – почти такая же как и Джиллиан – это она отправила нас в это путешествие. Ее звали Кайтлан”.

Турбанд повернулся, чтобы посмотреть на Келемвора, но воин смотрел в пустоту, вновь переживая смерть Кайтлан.

“Она настояла на том, чтобы пойти с нами, и она погибла, хотя я должен был защищать ее”.

“И ты чувствуешь, что это твоя вина”, – сказал Турбанд.

Келмвор глубоко вздохнул. “Я лишь подумал, что тебе захочется поговорить о твоем отряде”.

“Джиллиан”, – спустя мгновение произнес Турбанд. “Она выглядела слишком молодой, чтобы отправляться на поиски приключений, ведь так?”

Келемвор покачал головой. “Я видел на дороге и более молодых”.

Турбанд закрыл глаза. “Она была полна энтузиазма. Ее юность…вернула мне часть моей молодости. Я желал…нет, я нуждался в том, чтобы она была рядом со мной. Я был уверен, что смогу защитить ее”.

В комнате наступило долгое молчание – оба воина думали о своих товарищах, некоторые из которых погибли давно, некоторые всего несколько дней назад. “Она сама решила пойти с тобой”, – наконец произнес Келмвор и повернулся, чтобы уйти.

“А я решил, что покину Шедоудейл, прежде стану мертвецом”, – тихо произнес Турбанд. “К полудню меня уже здесь не будет ”.

Келемвор покинул комнату, не произнеся больше ни слова.

Хавскгард улыбнулся и удивленно покачал головой. “Что ты имеешь в виду говоря, что “это не самое лучшее время”? Я привел этих людей к башне Эльминстера не для того, чтобы им отказали”.

“Мне очень жаль. Вы можете вернуться позже. Эльминстер проводит эксперимент. Ты же знаешь как легко разозлить его, если оторвать в подобное время. Теперь я думаю вам лучше уйти, если конечно вы не хотите превратиться в слепней, или во что-нибудь еще похуже”.

Лхаэо попытался захлопнуть дверь, но этому внезапно что-то помешало. Хавскгард вздрогнул, когда тяжелая дверь нажала на его ногу с огромной силой, которой у писца Эльминстера и в помине быть не могло. Очередная магия мудреца, – подумал он, затем слегка отодвинул дверь.

“Эй, послушай”, – сказал Хавскгард, когда рядом с ним появился Келемвор и помог подтолкнуть дверь. “Пойми, у меня есть господин. Если у меня есть господин, тогда и у тебя есть господин. А если у нас есть господа, тогда…”

Внезапно дверь распахнулась, и Лхаэо отошел в сторону. Хавскгард и Келемвор кубарем ввалились в комнату и сгрудились у ног писца.

“Тьфу, да пусти ты их, лишь бы он только не начинал эту свою слезливую историю с самого начала!” – крикнул знакомый голос.

При звуке голоса Эльминстера, Миднайт испытала смесь радости и благоговейного страха. Затем она услышала неторопливую поступь по ступеням расшатанной лестницы. И вот наконец у основания лестницы появился седобородый мудрец, который сразу же уставился на Миднайт. Он сощурился, словно не веря своим глазам.

“Что? Опять ты! Я думал, что видел тебя на каменной равнине в последний раз!” – сказал Эльминстер. “Морнгрим сказал, что меня должен посетить кто-то с очень важным сообщением. Это должно быть ты?”

Сайрик помог Келемвору подняться на ноги. Адон стоял сзади и просто наблюдал.

Миднайт сдержала себя в руках и не стала выплескивать свою злость, чтобы не испортить встречу. “Я несу последние слова Мистры, Богини Магии, как и ее символ веры”.

Эльминстер нахмурился. “Почему ты не рассказала мне этого во время нашей первой встречи?”

“Я пыталась!” – крикнула Миднайт.

“Очевидно не достаточно настойчиво”, – сказал Эльминстер, повернувшись и жестом приглашая ее следовать за ним. “Я думаю, пока ты будешь делиться со мной своей жизненно важной информацией, нам стоит оставить эту шумную ватагу с Лхаэо. Как считаешь?”

Миднайт глубоко вздохнула. “Думаю, что нет”, – сказала она. “Они видели то же, что и я, и даже больше”.

Мудрец задрал голву кверху и стал взбираться по лестнице. “Прекрасно”, – сказал он. “Но если они тронут хоть что-нибудь, то они сделают это на свой собственный страх и риск”.

“Там есть что-то опасное?” – спросила Миднайт, взбираясь по скрипящей лестнице вслед за мудрецом.

“Да”, – сказал Эльминстер, бросив взгляд через плечо. “И самое опасное из всего, что находится там – это я”.

Мудрец из Шедоудейла отвернулся и пока герои не миновали лестницу и не оказались в его комнате, он больше не произнес ни слова. Миднайт была уверена, что что-нибудь свалится на нее, если она посмеет сделать еще хоть один шаг в кабинете старого мудреца. Прямо напротив нее распологалось окно, и солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь него, освещали множество пылинок, плавающих в воздухе. Повсюду были разбросаны пергаменты, свитки, древние тексты и магические артефакты. “Ну”, – сказал Эльминстер. “Расскажи мне все, что знаешь о Мистре. Поведай мне ее послание, слово в слово”.

Миднайт пересказала все, что видела, начиная с нападения по дороге в Арабель и ее спасения Мистрой, и заканчивая уничтожением богини Хелмом.

“Дай мне кулон”, – сказал Эльминстер.

Миднайт сняла кулон с шеи и подала его Эльминстеру. Эльминстер занес кулон над прекрасным стеклянным шаром, мерцающим янтарным светом и подождал несколько секунд. Когда ничего не произошло, мудрец поднес кулон еще ближе к шару, прикоснувшись холодным металлом звезды к сфере, держа предмет как можно дальше от своего тела. Шар был создан для того, чтобы разбиться, если в область его действия попадает какой-либо могущественный предмет, но когда кулон дотронулся до него, то ничего не произошло.

Эльминстер бросил подозрительный взгляд на Миднайт. “Пусто”, – сказал он и бросил кулон на пол.

“В этой безделушке нет магии”. Эльминстер пнул кулон ногой. Он приземлился в углу и поднял облако пыли. “Вы зря тратите мое время и терпение”, – сказал Эльминстер. “Нельзя быть столь легкомысленными, особенно в эти трудные для Долин времена”.

“Но в кулоне есть могущественная магия!” – вскрикнула Миднайт. “Я видела ее. Мы все видели!”

И вскоре Сайрик и Келемвор уже начали рассказывать свои истории. Эльминстер устало посмотрел на Хавскгарда.

“Это все”, – наконец произнес Эльминстер. “Вы можете идти, и запомните, что защита Долин лежит в руках тех, кто не тратит время на неправдоподобные истории и фантазии, подлинность которых даже не может доказать”.

Миднайт в шоке смотрела на старого мудреца.

“Пойдем”, – сказал Келемвор. “Мы сделали все, что могли”.

“Да”, – произнес Эльминстер. “Исчезните!”

Внезапно кулон вылетел из угла и застыл в воздухе рядом со старым мудрецом.

Эльминстер вновь посмотрел на Миднайт. Она почувствовала как сквозь ее разум течет ледяная волна паники.

“Мелочная демонстрация твоей магии не интересует меня”, – сказал Эльминстер низким и размеренным голосом. “Точнее, в эти дни это даже опасно”.

Кулон начал вращаться в воздухе. На его поверхности заиграли крошечныепрожилки молний, а затем они начали излучаться во все стороны.

“Ну и что это такое?” – спросил Эльминстер.

Затем последовала вспышка света и старый мудрец скрылся из виду в бело-голубом коконе из молний. Что-то похожее на янтарный вихрь взмыло внутри кокона, прожгя его стенки. Несколько секунд спустя кокон растворился вспышкой дыма и янтарные полосы света исчезли в воздухе.

“Возможно, нам стоит поговорить еще”, – сказал Эльминстер Миднайт, взяв кулон из воздуха.

Хавскгард вышел вперед.

“Минуточку внимания, великий мудрец”, – уважительно произнес он.

“Это то, что сразу приходит на ум или должно прийти”, – пробормотал мудрец. Хавскгард остановился на миг, затем душевно рассмеялся. Эльминстер посмотрел на потолок. “Что еще? Не видишь, что я занят?”

Хавскгард взял себя в руки. “Эльминстер, Лорд Морнгрим, желает переговорить с тобой по поводу защиты, которую ты создал в Спиральной Башне”.

“Сейчас?” – спросил Эльминстер. “Где он? Покажи мне его”.

Мускулы на лице Хавскгарда нервно дернулись. “Его здесь нет”.

“Тогда у нас проблема, так?”

Лицо Хавскгарда покраснело. “Он послал меня, чтобы я привел вас, любезный сэр”.

“Привел меня!? Значит я собака! И это после всего, что я сделал для этого человека!”

“Эльминстер, вы неправильно истолковали мои слова!”

Мудрец подумал над этим несколько мгновений. “Я думаю, что я приду. Но сегодня я не смогу, я должен заняться своими делами”. Эльминстер жестом показал Хавскгарду подойти поближе. “У меня есть послание для нашего господина”. Хавскгард подошел поближе, край его рта нервно подергивался. “Ты ведь не собираешься сделать татуировку на моей коже?”

“Конечно нет”, – сказал Эльминстер.

“Или превратить меня в какую-нибудь загадочную тварь, затем отпустить, чтобы я повторял сообщение всем, кого увижу, пока наконец не доберусь до Лорда Морнгрима?”

Эльминстер потер свой лоб и выдал проклятье. “Чем это я заслужил такую репутацию?” – рассеянно произнес он. Хавскгард хотел уже было ответить ему, но морщинистый палец мудреца разрезал воздух перед ним, заставляя его умолкнуть. Эльминстер уставился в глаза Хавскгарда.

“Скажи ему, что я ужасно занят приготовлениями магической защиты его королевства. Защиту, в Спиральной Башне я создал для его же блага, и он должен принять ее как должное”.

Хавскгард весь вспотел. “Это все?”

Эльминстер кивнул. “Вы трое, подойдите сюда”.

Келемвор, Сайрик и Адон осторожно пробрались через комнату.

“Каждый из вас видел то, о чем знают лишь избранные. Останетесь ли вы на защиту Долин?”

Троица замерла на месте. Келемвор посмотрел на Миднайт, которая лишь отвела взгляд.

“Вы оглохли? Вы остаетесь или нет?”

Адон вышел вперед. “Я хочу сражаться”, – сказал он. Эльминстер заинтересовано посмотрел на юного жреца.

“А ты?”

Келемвор посмотрел на Миднайт. Ее взгляд говорил ему, что она не собирается уходить, даже не смотря на то, что она выполнила свое обещание перед богиней. Внутри него закипала злость. Он не хотел оставаться, но и не мог уйти, оставив Миднайт одну. “Мы уже далеко зашли. Бэйн пытался убить нас всех. Я буду сражаться, даже если для меня не будет награды”, – наконец произнес воин.

“Ты будешь награжден”, – холодно произнес Эльминстер.

Когда тишина в маленькой комнате стала невыносимой, сердце Сайрика словно сжала ледяная рука. Миднайт посмотрела на него. В ее взгляде что-то было. Сайрик подумал о Тилвертоне, о том как близки они стали за время путешествия. “Я буду сражаться”, – сказал он. Миднайт отвела взгляд. “Все равно мне больше нечего делать”.

Эльминстер бросил на Сайрика взгляд, затем отвернулся. “Все вы встречались с богами и выжили. Вы видели их слабые стороны и сильные. Это очень важно для этой битвы. Тот кто сражается, должен знать, что враг может быть побежден и что даже боги могут умереть”.

Адон вздрогнул.

Эльминстер перешел на более мягкий тон. “Понимаете, есть силы более могущественные нежели чем человек или бог, как есть миры внутри, и миры снаружи…”

Хавскгард, Келемвор и Сайрик покинули Эльминстера уже за полдень. Адон хотел пойти с ними, но Келемвор решил, что жрец был не в том состоянии, чтобы быть готовым к бою. Сайрик был поражен тем, что Адон так жаждет пролить кровь, но оставил свои мысли при себе. Он знал, что от жреца будет мало толку в битве, подобной той в которой им предстояло принять участие; Адону было на все наплевать и в первую очередь на свою жизнь, и он бы не хотел, чтобы жрец прикрывал его спину.

На полпути к Спиральной Башне, Сайрик начал задаваться вопросом о том, каковы его причины участвовать в этой битве и защищать город. Он не мог здесь ничего обрести, разве что только быструю смерть. Если он желал этого, то были и более простые способы найти ее. Например можно было прогуляться по улицам Зентил Кипа в середине ночи. Или возможно он хотел испытать свою храбрость против бога, который уже пытался убить его?

Мы вчетвером столкнулись с богом и выжили – даже без помощи Мистры, – подумал Сайрик. Представить себе только, если бы нам удалось убить бога! Наши имена звучали бы в балладах, которые министрели распевали бы сотни лет.

Слова Эльминстера все еще звучали в ушах Сайрика, даже когда они пришли к Спиральной Башне и стали дожидаться Лорд Морнгрима. Без присутствия богов на Планах, были попраны все магические и физические законы. Все Королевства могут погибнуть. Что тогда может восстать из этого пепла? – подумал Сайрик. И что за боги будут в этом темном будущем?

Появился Морнгрим и Хавскгард передал ему слова Эльминстера. Келемвор и Сайрик дали обет своей помощи, и к ночи они получили свои указания по участию в битве. Келемвор вместе Хавскгардом и основными силами Морнгрима, должен был расположиться на восточной границе, откуда ожидалось нападение армии Бэйна. Сайрик должен был защищать мост через Ашабу и помогать беженцам, спасающимся от нашествия, пересекать его. Лучники уже заняли свои позиции в лесу между Вунларом и Шедоудейлом, готовя западню для войск Бэйна.

И хотя Морнгрим верил, что он расположил свои войска наиболее выгодным способом, чтобы противостоять большей по численности армии Зентил Кипа, он все еще переживал за роль Эльминстера в приближающейся битве.

“Я думаю, что Эльминстер все еще верит, что настоящая битва развернется у Храма Латандера”, – уныло произнес Морнгрим. “Нам нужна его помощь на границе! О Таймора, пусть кто-нибудь вразумит этого человека!”

“Я боюсь, если бы нам это удалось, то мы были бы первыми, кто это смог сделать”, – сказал Хавскгард, широко улыбаясь.

Морнгрим засмеялся. “Возможно ты прав. Эльминстер всегда стоял на защите Долин. Но если бы мне удалось хоть мельком заглянуть в мысли этого человека, прежде чем он осуществит их, то это был бы подарок, которым бы я гордился всю свою оставшуюся жизнь!”

Оба, Келемвор и Хавскгард, от души рассмеялись на последний комментарий Морнгрима. Сайрик лишь покачал головой. По-крайней мере Келемвор больше не был таким угрюмым. Точнее, дружба воина с Хавскгардом сделали его почти приятным для всех окружающих.

Но Сайрик был не в настроении выслушивать шутки воина, поэтому он тихо покинул тронную комнату. По пути в свою комнату, вор наблюдал за необычной активностью царившей в залах Спиральной Башни. Затем он пришел в свою комнату и достал чистые одеяния.

После того, как он сменил свои одежды, вор повернулся, чтобы покинуть комнату. Он направился к двери, но внезапно его нога подскользнулась на чем-то, разлитом по деревянному полу. Он устоял на ногах, затем посмотрел вниз. Неужели одна из этих неповоротливых коров, которых они зовут “горничными”, оставила за собой такой беспорядок и даже не удосужилась убрать? – подумал Сайрик. Там внизу, в самом центре комнаты блестело пятно, выглядевшее как кровь.

Сайрик, дрожащими пальцами потянулся вниз и дотронулся до красного пятна. Он смочил кончики пальцев, затем прикоснулся пальцем к языку, чтобы проверить что это за вещество.

Что-то взорвалось в его черепе, и Сайрик почувствовал как его тело отбросило к дальней стене, затем он приземлился на кровать. Он едва понимал какое повреждение он получил от удара, но его чувства купались в фантастической дымке образов и звуков. Вор почти не мог отличить, где кончается реальность и начинается обман.

Единственное в чем он был уверен, что кто-то еще вошел в комнату, закрыл дверь и запер ее на замок.

И прежде чем потерять сознание Сайрик понял, что этот человек смеется.

Следующее что ощутил Сайрик, был странный привкус в рту, словно горький миндаль. Его горло пересохло, и со лба градом катил пот. Потом до него донесся звук его дыхания – хриплый и прерывистый. Он чувствовал себя так, словно с него живьем содрали всю кожу. Внезапно его зрение и слух вернулись к нему, и он обнаружил себя лежащим на своей кровати. На краю кровати, отвернувшись лицом от Сайрика, сидел седовласый человек.

“Не двигайся”, – сказал человек. “Ты еще слаб”.

Сайрик попытался заговорить, но его горло болело и он начал кашлять, что лишь вызвало еще большую боль.

“Расслабься”, – сказал человек. Сайрик почувствовал словно что-то прижимает его к кровати. “Нам нужно многое обсудить. Ты не должен говорить громче шепота, но не волнуйся – мои чувства достаточно остры”.

“Марек”, – прохрипел Сайрик. Он не мог не узнать этот голос. “Этого не может быть! Ты же арестован в Арабеле”.

Марек повернулся к Сайрику и пожал плечами. “Я сбежал. Ты слышал о такой тюрьме, которая могла бы удержать меня?”

“Что ты здесь делаешь?” – сказал Сайрик, игнорируя хвастовство Марека.

“Ну…”, – сказал Марек, поднимаясь с кровати. “Я возвращался в Зентил Кип. Устал на дороге. Документы – те же документы, которые обеспечили мне пропуск в Арабель – я взял у солдата неподалеку от Хиллсфара. Точнее это был профессиональный наемник”.

“Я объявил, что возвращаюсь назад после конфликта между Хиллсфаром и Зентил Кипом, что как я надеялся люди Шедоудейла должны были принять за чистую монету. Я был уверен в правдоподобности своей истории. Я не знал, что Шедоудейл готовится к собственной войне с Зентил Кипом, и стража потребовала, чтобы я присоединился к их проклятой армии!”

“Что случилось с твоим запасом магических предметов, которыми ты хвастался в Арабеле? Разве ты не мог использовать их, чтобы избежать стражи?” – сказал Сайрик.

“Я был вынужден оставить большинство из них в Арабеле”, – сказал Марек. “Ты думаешь, что я хочу напасть на тебя? Не будь глупцом, я здесь, чтобы поговорить”.

“Как ты пробрался в Башню?”

“Я прошел через главную дверь. Помнишь, я же теперь член стражи”.

“Но откуда ты знал, что я здесь?”

“Я и не знал. Это все случайность, как и вся наша жизнь. Когда стражники пытались убедить меня присоединиться к их армии, хотя я этого и не хотел, они упомянули о маленьком отряде путешественников, которые пришли в город и были приняты в Спиральной Башне, за то, что согласились помочь городу. Достаточно поразительно, но часть имен в отряде звучала точно также как и имена тех людей, с которыми ты покинул Арабель. После этого найти тебя не составляло никакой трудности”.

“Кстати, я вынужден извиниться за снадобье. Точнее это один магический предмет, который мне удалось сохранить – этот медальон”, – сказал Марек и извлек золотой медальон, который был открыт. Капля красной жидкости, напоминающей кровь, упала на пол, зашипев при этом.

“Сегодня днем меня проводили в твою комнату и сказали, что я могу подождать тебя здесь. Когда ты не появился, мне стало скучно. Я заметил, что защелка на медальоне выглядела сломанной. Когда я стал осматривать ее, она раскрылась и жидкость вылилась на пол. И тут пришел ты. Точнее сначала я не был уверен, что это ты, поэтому спрятался в чулане. Затем ты попробовал снадобье и вот результат”.

“Что ты собираешься делать?” – сказал Сайрик. “Будешь разоблачать меня, как ты делал это в Арабеле?”

“Конечно же нет”, – сказал Марек. “Если я сделаю это, что остановит тебя от того, чтобы разоблачить меня? Это и есть настоящая причина моего визита. Я лишь хотел, чтобы ты хранил молчание пока не закончится битва”.

“Почему?”

“Во время битвы я сбегу. Поменяю сторону. Вернусь в Зентил Кип вместе с победителями”.

“Победителями?”, – рассеянно произнес Сайрик.

Марек засмеялся. “Посмотри вокруг, Сайрик. Ты хоть представляешь себе сколько людей собрал Зентил Кип? Несмотря на все приготовления, несмотря на удобную местность, у Шедоудейла нет ни единого шанса. Если у тебя есть хоть капля здравого смысла ты последуешь за мной, поступишь как и я”.

“Ты что-то хочешь предложить мне?”

“Я предлагаю спасение”, – сказал Марек. “Я даю тебе шанс вернуться к той жизни, для которой ты был рожден”.

“Нет”, – сказал Сайрик. “Я никогда не вернусь назад”.

Марек грустно покачал головой. “Тогда ты умрешь на поле битвы. И ради чего? Разве это твоя схватка? Что ты можешь выиграть здесь?”

“То, чего тебе никогда не понять”, – сказал Сайрик. “Свою честь”.

Марек не мог сдержать своего смеха. “Честь? Какая честь быть безымянным, безликим трупом, оставленным гнить на поле битвы? За то время, что ты провел вне Гильдии ты сделался глупцом. Я стыжусь, что некогда думал о тебе как о своем собственном сыне!”

Сайрик побледнел. “Что ты имеешь в виду?”

“То, что я сказал! Ничего более. Я взял тебя ребенком, воспитал тебя. Обучил всему, что знаю сам”, – усмехнулся Марек. “Это бессмысленно. Ты слишком стар, чтобы измениться. Как и я”.

Марек повернулся к выходу. “Ты был прав, Сайрик”.

“В чем?”

“В Арабеле, когда сказал что я действую от своего имени. Ты был прав. Гильдии было все равно вернешься ты или нет. Лишь один я хотел, чтобы ты вернулся. Они уже давным-давно забыли о твоем существовании”.

“А что сейчас?”

“Теперь меня это не волнует”, – сказал Марек. “Ты ничто для меня. Неважно каков будет исход битвы, я больше не хочу тебя видеть. Твоя жизнь принадлежит тебе. Делай как посчитаешь нужным”.

Сайрик промолчал.

“Ты еще будешь некоторое время одурманен от снадобья. У тебя могут быть галлюцинации, прежде чем все пройдет”. Марек взял медальон и положил его рядом с Сайриком. “Я не хочу, чтобы на утро, ты принял нашу беседу за галлюцинации”.

Рука Марека едва сомкнулась на дверной ручке, когда он услышал движение со стороны кровати Сайрика. “Лежи спокойно, Сайрик. Ты сделаешь только хуже себе”, – сказал он, как раз в тот момент, когда кинжал Сайрика погрузился в его спину.

Вор смотрел как его бывший наставник медленно оседает на пол. Несколько секунд спустя перед дверью Сайрика появились Морнгрим и Хавскгард, в сопровождении пары стражников.

“Шпион”, – хрипло произнес Сайрик. “Пытался отравить меня…Хотел допросить меня в обмен на противоядие. Я убил его и забрал его у него”. Морнгрим кивнул. “Похоже ты хорошу послужил мне”.

Тело убрали, и Сайрик устало рухнул назад в кровать. Некоторое время, пока отрава из медальона растекалась по его телу, он едва балансировал на грани реальности и фантазии. Он был словно в ловушке – наполовину в сознании, наполовину во сне.

Ему представлялось, что он был ребенком на улицах Зентил Кипа. Он был один, сбежал от своих родителей, которые пытались продать его в рабство. Затем он уже стоял рядом с Мареком в Воровской Гильдии, пока они судили его. Их суд сделал его членом Гильдии.

Но конечно же когда Сайрик больше всего нуждался в нем, Марек отвернулся от него – затем Гильдией на него была объявлена охота и он был вынужден бежать из Зентил Кипа.

Изгнание.

Вечное изгнание. Прошло несколько часов и Сайрик наконец поднялся с кровати. Красная дымка, клубившаяся перед его взором, исчезла. Его кровь остыла, дыхание стало равномерным. Он был слишком измотан, чтобы подняться, поэтому он вновь просто упал на кровать и погрузился в глубокий сон без видений.

“Я свободен”, – прошептал он в темноту. “Свободен…”

Адон покинул жилище Эльминстера уже к ночи, в то же самое время что и Лхаэо. Старик послал Лхаэо на встречу с Рыцарями Миф Драннора. Магическая связь с востоком была блокирована, и защищена чарами Эльминстера, поэтому писец, чтобы доставить послание Рыцарям, должен был путешествовать на лошади.

“До следущей встречи”, – сказал Эльминстер, провожая своего писца.

С другой стороны, Адон просто пошел прочь, не удостоившись от мудреца ни одного слова или жеста. Он уже успел пройти небольшое расстояние, когда его догнала Миднайт и дала ему небольшой мешочек с золотом.

“Это еще зачем?” – сказал Адон.

Миднайт улыбнулась. “Твои прекрасные шелковые одежды поистрепались за время путешствия”, – ответила она. “Ты должен купить новые”.

Она вложила золото в холодные руки жреца и попыталась согреть их, зажав в своих ладонях. То возбуждение, которое она испытывала все эти дни явно вызывало мучительную боль у жреца. Кроме того для того, чтобы найти ответы на некоторые загадки, которые мучили ее с начала путешествия, Эльминстер позволил ей принять участие в некоторых простых ритуалах вызова. Однако вопросов было столь много, что в конце концов даже Миднайт вынуждена была оставить Эльминстера наедине с самим собой.

Адон уже почти полностью скрылся в темноте, когда Миднайт окликнула его, напомнив, чтобы он возвращался утром.

Адон едва не засмеялся. Они посадили его в крошечную комнатку и дали ему несчетное количество томов, чтобы он попытался отыскать в них какую-нибудь связь с кулоном Миднайт. Это был подарок богини, спорил Адон. Созданный из ее воображения. Он не существовал до того, как она сотворила его!

“Но что если существовал?” – со вспыхнувшим взглядом произнес Эльминстер. Но Адон не был слепцом. Ему было поведано множество историй о жрецах, которые теряли свою веру, затем вновь обретали ее.

Им никогда меня не понять, – подумал Адон. Его пальцы скользнули по шраму на лице и он провел весь вечер вновь переживая их путешествие, пытаясь понять чем он разгневал свою богиню, что она покинула его тогда, когда он больше всего в этом нуждался.

К тому времени, как он понял, где он находится, Адон успел уже довольно далеко забрести. Он уже давно миновал Спиральную Башню, и впереди маячила таверна “Старый Череп”. Золото, которое дала ему Миднайт все еще лежало в его руке, и прежде чем войти в трехэтажное здание, он спрятал его в карман.

Бар до отказа был заполнен народом и клубами дыма. Адон боялся, что он наткнется здесь на веселье и танцы, но был рад, обнаружив, что народ Шедоудейла был поглощен своими мыслями также как и он. Большинство посетитетлей таверны были солдатами или наемниками, которые зашли в “Старый Череп” чтобы скоротать время перед грядущей битвой. Адон заметил молодую парочку, которая стояла на дельнем конце бара и смеялась над какой-то шуткой.

Адон сел за стойку, положив один локоть на стол и облокотившись на него лицом, пытаясь скрыть шрам.

”Что бы ты хотел отведать сегодняшней ночью?”

Адон посмотрел вверх и увидел перед собой женщину в возрасте, с приятным, здоровым румянцем на щеках. Она стояла за барной стойкой и терпеливо ждала ответа жреца. Когда его единственным ответом был лишь раненый, умирающий огонек в некогда пылающих глазах, он усмехнулась и исчезла за баром. Когда она вернулась, то в руке она держала стакан, наполненный темно-фиолетовым напитком, который искрился и шипел на свету. Внутри плавали, пытаясь всплыть на поверхность, кусочки красного и янтарного льда.

“Попробуй это”, – сказала она. “Это наше специальное”.

Адон поднял напиток и почувствовал как его ноздри обжег пряный запах. Он скосился на стакан, женщина сделала ободряющий жест и закивала головой. Адон сделал глоток, и почувствовал как каждая капля крови в его теле превращается в лед. Его кожа напряглась и в груди вспыхнуло неукротимое пламя. Дрожащими пальцами он попытался поставить напиток на место, и женщина ухмыльнувшись, помогла ему с этим.

Дыхание Адона было тяжелым, голова кружилась. “Во имя Сан, что это такое!?”, – спросил он.

Женщина пожала плечами. “Немного того, немного этого. Капельку чего-то еще”.

Адон потер грудь и попытался выровнять дыхание.

“Я Джаела Сильвермейн”, – сказала женщина. “А кто…”

До Адона с барной стойки донеслось легкое шипение. Один из кусочков льда растаял, и сквозь напиток проплыла янтарная полоска. “Адон”, – произнес жрец, затем пожалел об этом.

“Отвратительный шрам, Адон. В Храме Тайморы есть могущественные целители, которые возможно смогли бы помочь тебе. У них есть неплохая коллекция целебных снадобий. Ты уже был у них?”

Адон покачал головой.

“Как ты получил такую отметину? Случайно или нарочно?”

По коже Адона пробежали мурашки. “Нарочно?” – сказал он.

“Многие воины носят подобные отметины как доказательство храбрости”. Ее глаза были чисты и ясны. Она подбирала каждое произнесенное ей слово.

“Да”, – саркастично ответил жрец. “Что-то вроде этого”.

Адон схватил стакан и сделал еще один глоток. На этот раз его голова слегка онемела и в ушах раздалось жужжание. Затем и это ощущение исчезло.

“Тост!” – закричал кто-то. Голос раздался в опасной близости. Адон повернулся и увидел какого-то незнакомца, занесшего кружку над его головой. У незнакомца была шевелюра из вьющихся волос, и он выглядел как опытный ветеран, поучавствовавший во множестве схваток. Его огромная рука взмыла в воздух и хлопнула Адона по плечу.

“Тост за воина, который встретился с силами зла и покончил с ними во имя Долин!”

Адон попытался перебить его, но его поглотила волна криков и каждый мужчина и женщина приветствовали его. После этого многие подались к нему и похлопали по спине. Никто не отводил взгляда от шрама, который сиял на его лице. Они разделили его историю битв, и Адон ощутил себя дома. Спустя час стул рядом с ним царапнул пол и к нему подсела прекрасная рыжеволосая девушка из прислуги.

“Прошу”, – сказал Адон, склонив голову, – “Я хочу остаться один”. Но когда он посмотрел вверх, то женщина все еще сидела рядом с ним. “В чем дело?” – сказал он, затем понял, что она смотрит на его шрам. Он отвернулся и закрыл эту сторону лица рукой.

“Красавчик, ты не должен прятаться от меня?” – сказала она.

Адон осмотрелся вокруг, чтобы увидеть с кем это она говорит. Женщина смотрела на него.

Волосы женщины были пышными, с густыми локонами, которые опускались до ее плеч и обрамляли нежные черты ее лица. Глаза были нежными, небесно-голубыми, а элегантные линии ее лица идеально сочетались с озорной улыбкой. Ее одежда была простой, но она держала себя с царственной уверенностью.

“Что ты хочешь?” – тихо произнес Адон.

Ее глаза просветлели. “Танцевать”.

“Здесь нет музыки”, – сказал Адон, качая головой.

Она пожала плечами и протянула ему руку.

Адон отвернулся и уставился в глубины новой порции напитка. Женщина опустила руку и села рядом с Адоном еще раз. Наконец он вновь посмотрел на нее.

“Несомненно у тебя должно быть имя?” – сказала она.

Лицо Адона потемнело и повернулся к ней. “Тебе здесь не место. Иди займись своими делами и оставь меня в покое”.

“Чтобы ты один переносил боль?” – сказала она. “Чтобы ты утопил себя в море жалости к самому себе? Такое поведение с трудом соответствует настоящему герою”.

Адон едва не задыхался от ярости. “Ты думаешь что я герой?” На его лице застыла мерзкая ухмылка.

“Меня зовут Рени”, – сказала она и вновь протянула руку.

Адон пытался держаться спокойно и в знак приветствия пожал ее руку. “Я Адон”, – сказал он. “И я кто угодно, но не герой”.

“Позволь мне судить об этом”, – сказала она и погладила его по лицу, словно на нем не было шрама. Ее рука скользила вниз по его щеке, груди и рукам, пока она наконец не взяла его ладони в свои и не попросила поведать ей его историю.

С неохотой, Адон вновь поведал историю путешествия от Арабеля, не вдаваясь в особые подробности. Он рассказал ей все, за исключением секретов о богах, которые он узнал. Это он решил оставить при себе.

“Ты герой”, – сказала она и нежно поцеловала его в губы. “Твоя судьба в том, чтобы противостоять подобным опасностям и стойко переносить их”.

Стоявший неподалеку солдат засмеялся, и Адон решил, что это он был объектом насмешки. Он отскочил от девушки и бросил несколько золотых монет на стойку бара. “Я пришел сюда не для того, чтобы надо мной насмехались!” – яростно крикнул он.

“Но я не…”

Но Адона уже уходил, прокладывая свой путь через путешественников и солдат, заполнивших таверну. Он выбрался на улицу и почти час блуждал, прежде чем остановился и прислонился к стене крошечного магазинчика. В этот момент на металлической вывеске с именем владельца заведения блеснул лунный свет и Адон смог разглядеть свое отражение на металле. На какой-то миг шрам казался почти незаметным, но когда он поднес свои пальцы к изуродованной плоти, то изображение исказилось, так что шрам показался еще больше чем он есть на самом деле. Отвернувшись, Адон проклял свои уставшие глаза, за то, что они подвели его.

Блуждая по городу, Адон думал о женщине, Рени, и ее огненных волосах, столь похожих на Сан. Его крик на женщину был позорен. Он знал, что должен извиниться. На пути назад в таверну его остановил патруль, затем отпустил. “Я помню этот шрам”, – сказал один из них.

Дух Адона упал. Он добрался до “Старого Черепа”, и после нескольких минут блужданий по бару, он сел на то же самое место и подозвал Джаелу Сильвермейн. Он поведал ей историю о рыжеволосой девушке по имени Рени, и Джаела лишь кивнула в самый темный угол комнаты. Рени была там. Она сидела рядом с каким-то человеком. Она использовала те же жесты, что и во время беседы с Адоном. Она подняла глаза, увидела взгляд Адона, и тут же отвела их.

“Она должно быть учуяла твое золото”, – скакзала Джаела, и Адон внезапно понял истинные намерения Рени. Спустя мгновение он вновь оказался на улице, злость переполняла его. Вдалеке он увидел шпили храма, и направился к нему, снова миновав тот же самый патруль.

Целители храма, – подумал он. Возможно их снадобья смогут убрать шрам.

Храм Тайморы в Шедоудейле не был похож на тот, что стоял в Арабеле. Адон прошел мимо могучих колонн, на вершине которых горели небольшие наблюдательные огни. Обширные двойные двери храма не охранялись, и рядом с ними на боку лежал большой, блестящий гонг. Адон направился к дверям, когда внезапно из темноты позади него раздался голос.

“Эй ты!”

Адон повернулся и оказался лицом к лицу с тем же самым патрулем, что он говорил у “Старого Черепа”.

“Что-то не в порядке”, – крикнул Адон. “В храме тихо, и совсем нет стражи”.

Всадники спешились. Их было четверо, и их доспехи были темного цвета, что обеспечивало им надежную защиту под прикрытием ночи.

“Отойди в сторону”, – сказал тучный человек, пройдя мимо Адона. Солдаты распахнули двери и тотчас отвернулись – из храма донесся запах смерти.

Адон оторвал кусок своей одежды и прикрыв им лицо, вошел в храм вместе с одним из стражей. Затем перед их взором предстала кровавая картина.

В храме было около дюжины людей и почти все из них были зверски убиты. Главный алтарь был перевернут, а на стенах кровью убитых жрецов, был нарисован символ Бэйна. По огням, которые все еще горели в медниках, Адон понял, что осквернение произошло не более часа назад. Слава богу, тут нет детей, – подумал Адон. Стражник рядом с Адоном был в ужасе и упал на колени. Когда он поднялся, он увидел что юный жрец пробирается сквозь ряды скамеек. Адон переложил трупы, придав им более естественное положение на полу, нежели то, в котором их оставили нападавшие. Затем он снял шелковые занавеси из-за алтаря и прикрыл тела. Стражник с дрожащими руками и ногами, приблизился к нему. Затем за их спинами раздался шум, потом крик – это остальные стражники вошли в храм.

“Здесь могут быть и другие”, – сказал Адон, указывая на лестницу, ведущую в центр храма.

“Живые?” – сказал стражник. “Другие…живы?”

Жрец промолчал, понимая, что они могут найти лишь еще больше смерти. В одном он был точно уверен – он не найдет здесь тех целебных снадобий, о которых ему говорили.

Адон остался в храме, даже когда остальные уже не смогли терпеть ужасного запаха. Он попытался помолиться за усопших, но нужные слова никак не приходили в голову.

Келемвор отвернулся от окна. Он проверил комнату Миднайт и обнаружил, что она еще не вернулась от Эльминстера. Он вернулся в свою комнату, но так и не смог заснуть. Некоторое время он раздумывал над идеей отправиться в дом к Эльминстеру и поговорить с Миднайт, но понял, что его попытка будет тщетной.

Затем, когда он вновь посмотрел в окно, он увидел, что чародейка приближается к башне. Воин наблюдал, как она проходит мимо стражи и входит в Спиральную Башню. Несколько мгновений спустя в его дверь постучали. Келемвор сел на край кровати и провел рукой по лицу.

“Кел?”

“Да”, – ответил он. “Входи”.

Миднайт вошла в комнату и закрыла за собой дверь. “Я зажгу свечу?” – сказала она.

“Ты забыла, что я?”, – сказал Келемвор. “Я вижу твои черты в лунном свете словно смотрю на тебя при свете дня”.

“Я ничего не забыла”, – сказала она.

Миднайт была одета в длинную накидку с капюшоном, которая вполне заменила собой ту, что она потеряла. На поверхности кулона играли крошечные огоньки. Келемвор был удивлен тем, что она забрала его назад, но не стал беспокоить ее расспросами.

Миднайт сняла капюшон и встала перед воином. “Я думаю нам нужно поговорить”, – сказала она.

Келемвор медленно кивнул. “Да. О чем?”

Миднайт пробежалась рукой по своим длинным волосам. “Если ты устал…”

Келемвор поднялся на ноги. “Я устал, Ариель”.

“Не называй меня так”.

Келемвор вздрогнул. “Миднайт”, – сказал он, сделав глубркий вздох. “Я думал, что мы уйдем отсюда вместе. Ты должна была доставить сообщение Мистры, затем мы забыли бы обо всей этой истории и были бы свободны!”

Миднайт выдавила небольшой, болезненный смешок. “Свободны? Что мы с тобой знаем о свободе, Кел? Вся твоя жизнь подчинена проклятию, с которым ты ничего не можешь поделать, а я лишь пешка в играх богов!”

Она отвернулась от него и прислонилась к комоду. “Я не могу уйти от этого, Кел. У меня есть обязательства, которые я должна исполнить”.

Келемвор подошел к ней и, грубо схватив за плечи, повернул к себе лицом. “Обязательства перед кем? Перед незнакомцами, которые забудут твое лицо, как только ты отдашь свою жизнь во имя их спасения?”

“Перед Королевствами, Келемвор! Мои обязательства перед Королевствами!”

Келемвор отпустил ее. “Тогда похоже нам не о чем разговаривать”.

Миднайт накинула капюшон. “Это не просто проклятие, так? Всё и все имеют свою цену. Твои условия не подходят для меня, Кел. Я не могу отдать себя тому, кто не хочет сделать тоже самое для меня”.

“О чем ты говоришь? Разве я ушел из этого места? Разве я покинул тебя? Завтра мы начнем готовиться к войне. Есть большая вероятность, что я не увижу тебя снова, пока не закончится битва. Если мы вообще выживем”.

На некоторое время воцарилась тишина.

“Ты бы хотел уйти отсюда, так?” – сказала Миднайт. “Если бы я согласилась пойти с тобой, то ты бы не задумываясь ушел сегодняшней ночью”.

“Да”.

Миднайт глубоко вздохнула. “Тогда ты был прав. Нам не о чем говорить”.

Она потянулась к двери, но Келемвор окликнул ее. “Моя награда”, – сказал он. “Эльминстер обещал мне награду, но не сказал, что это будет”.

Губы Миднайт задрожали во тьме. “Я рассказала ему о проклятие, Кел. Он думает, что сможет избавить тебя от него”.

“Проклятие…”, – рассеянно произнес Келемвор. “Тогда я правильно сделал что остался”.

Волосы Миднайт упали на ее лицо.

“Он бы и так помог тебе, черт побери…”

Она открыла дверь. “Миднайт!” – крикнул Келемвор.

“Да”, – сказала она.

“Ты все еще любишь меня”, – сказал Келемвор. “Я знаю это. Это моя награда, помнишь?”

Миднайт напряглась. “Да”, – тихо произнесла она. “Это все?”

“Все”.

Миднайт закрыла за собой дверь и оставила Келемвора смотреть в темноту.

Морнгрим узнал о жестоком нападении на Храм Тайморы за несколько часов до рассвета. Был вызван Эльминстер, который встретился со своим правителем у ворот храма. Когда мудрец прибыл на место, Адон все еще был там.

Вскоре появилась и бард, Шторм Силверхэнд. На ней был одет символ Харперов, серебряная луна и арфа на ярко-синем фоне. Ночной ветерок нежно трепал ее серебряные волосы, разметывая их, и делая ее похожей, скорее на мстительного призрака, нежели на человеческую женщину. Ее доспехи были серебристого цвета, она прошла мимо своего правителя и мудреца, не произнеся ни слова приветствия.

Морнгрим даже не попытался остановить ее. Вместе этого, он вместе с ней вошел в оскверненный храм, и в почтительной тишине они осмотрели место побоища. Почти мгновенно их внимание привлек символ Бэйна, изображенный кровью жертв. Позже, когда Шторм разговаривала со стражниками, которые обнаружили произошедшее, Адон выдвинул предположение, что причиной нападения стали целебные снадобья. Также возможно было, что эта атака была направлена на то, чтобы подорвать боевой дух войск Шедоудейла. Шторм Силверхэнд подозрительно осмотрела жреца, как она делала это с каждым незнакомым человеком связанным с произошедшей трагедией.

“Кровь на его руках из-за его заботы об усопших”, – сказал Эльминстер. “У него не было злого умысла. Он невиновен”.

Шторм повернулась к Монгриму, ее лицо было искажено яростью. “Харперы пойдут с тобой, Лорд. Вместе мы отомстим за эту трусливую подлость”.

Затем она ушла, не в силах более сдерживать свое горе. Морнгрим приказал своим людям опознать усопших и похоронить их. Старый мудрец, стоящий рядом с правителем заговорил тихим голосом.

“Бэйн – Бог Раздора. Не удивительно, что он пытается расстроить нас, поразив наши сердца и сделав нас уязвимыми для его нападения”, – сказал он. “Мы не должны допустить этого”.

Морнгрим затрясся от ярости. “Не допустим”, – сказал он.

Несколько часов спустя, после возвращения в Спиральную Башню, Морнгрим зашел к своему другу и союзнику, Турбалу, который сейчас спал глубоким, здоровым сном. Турбал не говорил с той самой ночи, как магия Эльминстера возвратила его из Зентил Кипа и он предупредил Морнгрима о готовящемся нападении на Долины.

“Я видел страшные вещи, Турбал. Служители были зарезаны словно псы. В моем сердце горит ярость, мой старый друг. Она угрожает разрушить мои оковы здравого разума”. Морнгрим склонил голову. “Я жажду их крови. Я жажду мести”.

Подобная ярость делает тебя бешеным псом, не способным победить, когда-то давно говорил Турбал. Остуди огни в твоем сердце, и пусть разум ведет тебя сквозь залы мести.

Морнгрим стоял так до самого рассвета, пока Хавскгард не вызвал его в комнату совещаний.

В эти ранние утренние часы были согласованы последние детали приготовлений, и Келемвор бы потрясен тем прогрессом, которого они добились за последние несколько дней. Он стоял рядом с Хавскгардом, а сам старый воин сплачивал сотни солдат, которые были наняты на защиту Шедоудейла. Многие из них для того, чтобы добраться до Шедоудейла, вынуждены были пройти через ужасы Перевала Гноллей и Ущелья Теней. Они знали, что произойдет с Долинами, если они не смогут отбросить Бэйна и его армии. Прозвучали крики сплочения и Келемвор понял, что как и все остальные, занес свой кулак в воздух.

Затем наступила монотонная работа, хотя никто не жаловался. Торговцы и строители трудились бок о бок с солдатами, и к наступлению полудня в районе Краг Пула, по дороге к Вунлару начали вырисовываться линии обороны. К краю главной дороги с северо-восточной части долины были подогнаны телеги, груженные камнями и мусором из руин Замка Краг. Эти материалы были использованы для построения могучих укреплений.

Вокруг рабочих, на земле и в деревьях, лучники готовились защищать дорогу и окружить зентильские войска, которые должны были приблизиться с северо-востока. До битвы могло быть еще много дней, но лучники понимали, что они должны быть готовы каждое мгновение.

После того, как их работа была окончена, они стали терпеливо ждать. Небо было ясным, почти без единого облачка. Деревья вокруг были полны звуков, которые можно было принять как небольшую компенсацию за бесконечные часы вырубания деревьев, оттачивания кольев, выкапывания ям и покрывания их заново. Стрелки проделали воистину огромную работу, готовя ловушки и потайные места.

Однако они были не одиноки в своей работе. Им помогали бригады из города, возглавляемые градостроителями из Сюзаила. Когда пришли новости о вторжении, градостроители гостили у своих родственников в Шедоудейле. Они помогли разместить различные преграды на пути армии Бэйна, и остались, чтобы составить детальные маршруты для отступления через лес. Конечно же карты должны были быть запомнены и уничтожены задолго до появления войск Бэйна.

Работа кипела, но по мере того как проходил день и лучники возвращались в город, они были вынуждены оставлять все больше и больше людей на охрану ловушек и для их правильного размещения. С каждым человеком оставленным наблюдать за ловушкой или посланным на разведку, конструирование новых западней затягивалось. Но даже люди, оставленные в лесу хотели быть полезными еще до наступления битвы. Особенно лучники, которые использовали это время, чтобы получше изучить участок леса, который они должны были защищать.

Эти лучники, которые первыми должны были столкнуться с приближающимся врагом, проводили часы, изучая каждый звук леса, достигая полной гармонии с природой. Любой звук или след, не походивший на обычный порядок вещей тотчас был бы замечен. Они мало разговаривали и вместо этого отрабатывали подачу сигналов руками, которые бы помогли заранее узнать о приближении врага, если бы он напал днем. С другой стороны, если бы враг напал ночью, у них имелись специальные сигнальные фонарики.

Теперь им ничего не оставалось делать, кроме как ждать.

Терпеливо.

Келемвор получил задание обойти множество кузниц, которые целый день ковали щиты, мечи, кинжалы и доспехи для тех, кто вынужден был сражаться лишь с голой грудью и храбростью. С помощью двух помощников, воин наблюдал за погрузкой оружия в телеги. Затем Келемвор проверил мастеров, занятых изготовлением стрел и луков для лучников.

На перекрестке у таверны “Старый Череп” кипела совсем другая работа. У фермы Джаелы Силвермейн и на другой стороне дороги, чуть дальше на восток, у фермы Сулкара Редо, возводились соломенные стены, которые должны были сдержать атаку зентильских лучников, когда они достигнут города. Товарный склад Верегрунда был пуст. Когда битва закипит на улицах города, из него должен был выскочить небольшой отряд и застать противника врасплох.

Морнгрим сам отобрал наблюдателей, которые должны были зажечь сигнальные костры на Холме Харперов и известить о прибытии врага. Для этого задания годились лишь люди у которых не было семьи, не было жен, которых бы они могли оставить вдовами. Прежде чем отослать их, правитель лично проверил, чтобы они были хорошо снабжены, так как им возможно предстояло долгое ожидание.

Распределение припасов началось с самого раннего утра, но это было почти нескончаемое занятие. Джаэля Силвермэйн и ее рабочие доставили пайки мяса, хлеба и свежой воды каждому из отрядов. Также они развезли палатки и одеяла, но их уже на всех не хватило.

В другой части города, Сайрик прибыл на мост через Ашабу и сразу же заметил возмущение в рядах “своих” людей. Во-первых ни один из людей не хотел соглашаться со своим назначением. Каждый из них хотел участвовать в битве в первых рядах, нежели ждать шанса, что второй отряд сил противника появится с запада. Во-вторых, что было главнее, они не хотели подчиняться приказам незнакомца. Сайрик ненавидел отдавать приказы тем, кого он считал отрядом грубых, крикливых кретинов.

Но прежде чем Сайрик даже успел подумать о том, как навести порядок среди своих людей, ему пришлось столкнуться с большим числом беженцев.

Беженцы собирались у реки. Лодки, которые должны были переправить их в Мистлдейл еще не подоспели и Сайрик приказал нескольким солдатам проверить самочувствие стариков и детей, а сам в это время пытался собраться с мыслями и организовать нормальную рабочую обстановку. Прогуливаясь среди семей, он был поражен тем какая сила сияет в их глазах.

Идиоты, – подумал Сайрик. Разве они не понимают, что возможно они покинули свои дома навсегда? Вор понял, что никак не может отделаться от идеи, которую подсказал ему Марек – повернуться и присоединиться к врагу, если нет никакого другого выбора кроме смерти. Кроме всего, чем он обязан этим людям? Если бы не Миднайт, то он уже давно бы ушел отсюда.

Большинство беженцев были дети, или те кто не мог сражаться из-за возраста или немощности. Все они стояли и смотрели, как воины рыли канавы на обоих концах моста. Они знали, что эти люди скорее бы умерли, защищая свои дома, но также они знали, что их бегство убьет большинство солдат быстрее, чем любая зентильская стрела или меч.

Но пока беженцы наблюдали, люди, работающие на мосту замедляли свою работу. Большинство из них громко возмущались, критикуя темноволосого человека, который расхаживал среди них и отдавал приказы.

Внезапно дюжина людей бросила свои лопаты и вылезла из наполовину выкопанной канавы, над которой они трудились вот уже несколько часов. Их лидер, громила по имени Форестер, позвал Сайрика, который вместе с остальными солдатами копал на другом конце моста.

“Хватит!” – крикнул Форестер, его волосы прилипли к его потному лбу. “Наши братья готовы положить свои жизни на восточной границе, чтобы защитить долину! Я говорю, что мы присоединимся к ним! Кто идет со мной?”

Большинство солдат на стороне Форестера побросали свои лопаты и собрались вокруг длинноволосого воина. Некоторые из солдат на стороне Сайрика крикнули в поддержку плана Форестера и также побросали свои лопаты.

Сайрик покрепче сжал рукоятку лопаты и стиснул зубы. “Проклятье!” – прошипел он, и повернувшись, чтобы выбраться из канавы, заметил, что все беженцы смотрят на него. Его взгляд остановился на юной матери, которая стояла не более чем в двенадцати шагах от него. В ее взгляде читалась тревога не о ее ребенке, а о самой себе.

Сайрик отвел взгляд и взбираясь наверх, думал о своих родителях, оставивших его, когда он был еще ребенком. Форестер и его люди с обнаженными клинками уже шли через мост, когда Сайрик преградил им путь. Хотя он и был бы счастлив отпустить этих людей на верную смерть, он не мог поставить под сомнение свою власть.

“Отойди в сторону!” – крикнул ему Форестер. “Иначе тебе придется искупаться в реке!”

“Возвращайтесь к работе”, – невозмутимо ответил Сайрик. “У нас есть приказ от Лорда Морнгрима и мы должны охранять этот мост”.

Форестер засмеялся. “Охранять от чего – от садящегося солнца? Ветра, дующего нам в спину? Битва развернется на востоке. Уйди с дороги”.

Форестер приближался, но Сайрик и не думал отступать. “Ты трус”, – сказал Сайрик.

Форестер внезапно остановился. “Храбрые слова для трупа”, – сказал он, поднимая свой меч. Клинок сверкнул на солнце, но Сайрик так и не пошевелился, даже не попытавшись достать свое оружие.

Вор сжал губы и указал на беженцев. “Посмотри туда”.

Беженцы сгрудились на берегу Ашабы. В глазах каждого из них сиял страх.

“Ты жаждешь славы? Ты хочешь расстаться со своей никчемной жизнью? Прекрасно. Но готов ли ты заплатить за это ценой их смерти?”

Клинок Форестера дрогнул. Вокруг начал подниматься гул голосов.

“Уйдите отсюда и кто тогда защитит их? Даггердейл кишит прихвостнями Бэйна! Отдайте этот мост и вы сами приподнесете Шедоудейл в руки врага!”

Сайрик повернулся спиной к Форестеру. “Останьтесь со мной и вы останетесь с Шедоудейлом! Что ты скажешь? Что скажете все вы?”

Тишина. Сайрик ждал, что клинок гиганта поразит его в спину.

“За Шедоудейл”, – раздался крик.

“За Шедоудейл!” – раздалось еще больше голосов. Затем хор громких, воодушевленных голосов подхватил клич. Даже беженцы присоединились к нему.

“За Шедоудейл!” – раздался голос прямо за спиной Сайрика. Он повернулся – Форестер высоко воздев свое оружие, кричал вместе с остальными.

“Да”, – наконец произнес Сайрик, и наступила тишина. “За Шедоудейл. Теперь возвращайтесь к работе”.

Солдаты с новыми силами взялись за лопаты, и вдалеке Сайрик заметил первую из лодок, которые должны были доставить беженцев в безопасное место.

“За Шедоудейл”, – сказала женщину вору направляясь к лодке, ее глаза горели от слов Сайрика, а по щекам бежали слезы. Сайрик кивнул, хотя по отношению к этим слабовольным овцам, которые желали спрятаться за верой в своих богов и страну, которые могли лишь судить их поступки, не отдавая ничего взамен, он испытывал лишь презрение. Он отвернулся от нее, вновь вернувшись к работе. Его терпение по отношению к мечтателям и трусам было уже почти на пределе.

То, что он смог убедить остальных остаться, было правильным поступком.

Теперь все что ему оставалась, это лишь убедить себя.

Пока Сайрик занимался с беженцами и подгонял своих людей, Адон пребывал в “заточении” в башне Эльминстера. После того, как жрец и мудрец вернулись из Храма Тайморы, Эльминстер дал Адону гору работы и посадил в загроможденной прихожей, в которой обычно работал Лхаэо.

“Ты должен найти все упоминая следующих имен”, – сказал Эльминстер. “Затем выучи и запомни заклинания, изложенные каждым из них за их жизнь. Все это ты найдешь в этих томах. Сделай списки, чтобы мы могли снова вернуться к ним”.

“Но мои заклинания не подвластны мне”, – сказал Адон. “Я не знаю…”

“Как и я, но Королевства рассчитывают на нас, пришло время забыть о себе, как считаешь?” Затем мудрец исчез, и жрец погрузился в изучение томов до тех пор, пока не пришла Миднайт и они не отправились в храм.

К тому времени, как Адон, Миднайт и Эльминстер добрались до Храма Латандера, в вечернем небе стоял пурпурный туман, и время уже приближалось к ужину. Мудрец, жрец и чародейка прошли через почти пустой город, хотя до них доносились звуки работы людей Сайрика на западе и солдат, строящих укрепления на востоке.

Когда они приблизились к храму, то Адон и Миднайт увидели, что он был построен в форме Феникса, с огромными каменными крыльями, занесенными по обеим сторонам ворот. Крылья изгибались и заканчивались башнями. В центре строения распологались огромные двойные двери, которые не охранялись и Эльминстер нетерпеливо постучал в них. Тремя этажами выше открылось окно и из него высунулся статный мужчина с волнистыми волосами.

“Эльминстер!” – почтительно произнес жрец.

“Я был бы признателен, если бы ты спустился и открыл эту проклятую дверь!”

Окно тотчас закрылось, и Эльминстер отошел от тяжелых дверей. Миднайт продолжала расспрашивать его о храме и о той роли, которую она и Адон должны были сыграть в предстоящей битве.

“Просто помни чему я тебя научил и делай как я говорю!” – устало произнес Эльминстер.

“Ты обращаешься с нами как с детьми!” – крикнула Миднайт. “После всего, через что нам пришлось пройти, простое объяснение было бы кстати”.

Эльминстер вздохнул. “Ты видать не хочешь оставить старика в покое?”

Старый мудрец сел на землю. Миднайт уже дошла до Дощечек Судьбы, когда вдруг заметила, что Эльминстер сидит, зависнув в воздухе и воздух под ним мерцает загадочными полосами энергии.

Миднайт замолчала.

“Небесная Лестница”, – сказала она.

“Да, подобная той, что леди Мистра использовала во время своей попытки вернуться на Планы”.

Миднайт отпрянула в ужасе. “Тогда Бэйн…”

“Ему не нужна долина”, – сказал Эльминстер. “Ему нужны Планы”.

“Но Хелм остановит его, возможно даже убьет…”

“И Шедоудейл превратится в дымящуюся воронку, черную отметку на карте путешественников на все времена”.

Адон пробежался рукой по лицу. “Как Замок Килгрейв. Но что мы можем сделать?”

Эльминстер взмахнул рукой. “Уничтожить Небесную Лестницу, конечно же!” Он потянулся к Миднайт. “Помоги мне подняться!”

Миднайт подняла мудреца на ноги. “Как мы можем уничтожить то, что создали боги?”

“Возможно ты скажешь мне”, – сказал Эльминстер. Дверь в храм распахнулась и из-за нее появился белокурый человек. Он был облачен в красный халат с золотой отделкой.

“Эльминстер!” – сказал человек. “Я не знал сколько сейчас время. Мы конечно же ожидали тебя”.

Раймон жестом пригласил старого мудреца проследовать внутрь. “Не желаете, чтобы я все тут показал вашим ассистентам, прежде чем оставлю вас?”

“В этом нет необходимости”, – сказал Эльминстер.

Раймон был уже на полпути к выходу, когда его остановил Адон.

“Я не понимаю”, – сказал Адон. “Куда ты направляешься?”

“Хочу присоединиться к свои собратьям-жрецам, которые служат здесь”, – сказал Раймон. “Все до последнего человека они пожелали вступить в ряды армии Шедоудейла, готовясь отдать свои жизни во благо Долин”.

Адон взял его за руку. “Заставьте их заплатить за то, что они сделали со служителями Тайморы”.

Раймон кивнул и покинул его.

“Давайте войдем внутрь”, – сказала Миднайт, нежно прикоснувшись к плечу Адона и введя его внутрь. Затем она закрыла двери и заперла их на замок.

Была ночь, и на Ронглата Кнайтбриджа нахлынули воспоминания. Солдат не знал о том, какая судьба постигла Темпуса Блэкторна, пока не прибыл в Вунлар. Маг Семеммон, смеясь, рассказал Кнайтбриджу о судьбе агента.

“Не волнуйся”, – сказал Семеммон. “Ты скоро присоединишься к нему. Ты пойдешь в первых рядах при наступлении на Долину”.

Кнайтбридж промолчал.

Путешествие из Цитадели Ворона в Тешвейв выдалось очень тяжелым. Солдаты, которым он командовал, в открытую не подчинялись его приказам и выказывали враждебность. Наемники, которые присоединились к ним в Телшвейве, не знали о провале Кнайтбриджа в Арабеле, и волновались лишь за свою оплату. Кнайтбридж не пробыл в Вунларе и нескольких дней, когда от Повелителя Бэйна пришел приказ собрать людей и выступать.

За первые два дня путешествия не было ни одного набега на их повозки с припасами и это вызывало у Кнайтбрижда серьезные подозрения. Либо ни один из защитников Шедоудейла не понимал в чем состоит самое слабое звено пятитысячной армии Бэйна, либо у них не было лишних людей, чтобы даже хотя бы попытаться захватить запасы провизии. Через каждые десять миль пройденной дороги, почти пятьдесят человек оставалось сзади, чтобы защитить дорогу от нападения. Хотя Бэйн не одобрял этого, Кнайтбридж не хотел оставлять свой тыл незащищенным, даже если ему придется пожертвовать ради этого четвертой частью своих войск.

Кнайтбридж вновь был поражен, когда его армия достигла леса у северовосточной оконечности долины. Он ожидал, что леса будут гореть. Было похоже, что народ Шедоудейла не хотел просто так умерать. Они желали сражения.

С наступлением ночи, Кнайтбридж приказал разбить лагерь на окраине леса, но Повелитель Бэйн отменил его приказ и отдал противоположное распоряжение. Они должны были войти в лес под прикрытием ночи, и несомненно получить преимущество, если им будет оказано хоть какое-нибудь сопротивление.

Они не должны были зажигать факелы.

Маги Бэйна получили приказ не пользоваться магией ни при каких обстоятельствах, так как она была нестабильна и легко могла обернуться против них. Это означало, что не было произнесено никаких заклинаний, которые бы улучшили зрение солдат, громко продиравшихся через лес.

Когда Кнайтбридж повел своих испуганных людей в лес, стало ясно, что по-крайней мере еще несколько командиров разделяют его оценку стратегии Бэйна. Старший, и более опытный, Мордант ДеКрю, ехал рядом с Кнайтбриджем. Литим и Раш скакали рядом с ним.

“Это самоубийство”, – сказал Литим.

К большому удивлению остальных офицеров, Кнайтбридж согласно кивнул.

Раш занес свой меч. “Наш повелитель и бог отдал нам приказ”.

“Сделав при этом все, чтобы мы не смогли его исполнить!” – воспротивился Литим. “Он подгоняет нас как коров на скотобойню. Я был среди тех людей, которые видели как наш “бог” ест и пьет, подобно простому человеку. Как страж храма, я видел его плачущим, словно хныкающее дитя. Он лгал нам с самого начала!”

“Мы добудем победу сегодня”, – сказал Раш, взмахнув своим оружием.

“Попридержи свой меч”, – сказал Мордант. “Наши враги не ожидают нас раньше утра. Они не ждут нас в Шедоудейле до вечера следующего дня. Мы застанем их врасплох”.

“Мордант прав”, – сказал Кнайтбридж. “Мы не должны сражаться друг с другом. Настоящая битва ожидает нас впереди. Если нас ждет смерть, то мы примем ее как люди, а не как трусливые животные. Если вы двое не можете этого принять, то я выпотрошу вас прямо здесь”.

Войска молча пробирались через густые заросил леса.

Коннел Грейлор, первым из лучников Шедоудейла услышал приближение солдат и замер на мгновение, чтобы убедиться в правильности своих предположений. Затем он взобрался на свою позицию среди деревьев и подал сигнал товарищам. В пятидесяти ярдах за его спиной, другой лучник сделал то же самое. Эта цепочка продолжалась до самого Краг Пула. Каждый из стрелков выбрал позицию, откуда его сигнал мог быть виден следующему часовому, располагающемуся ближе к городу. Таким образом они могли сигналить своим товарищам, не раскрывая своей позиции приближающемуся врагу.

Шум раздался вновь. На этот раз он сопровождался отчетливым криком боли.

Коннел от неожиданности поднял свой фонарик столь быстро, что тот выскользнул из его вспотевших рук. В попытке подхватить фонарь, он едва не рухнул с ветки, удерживающей его. Его сердце колотилось, словно готово было выскочить из груди, но рука ощущала холодную поверхность металла. Он облегченно вздохнул и посмотрел вперед. Он мог видеть как зентильцы барахтаются в паутине из кривых сучьев, покрывавших всю ширину дороги. Деревья были повалены в трех направлениях, чтобы агрессоры направились прямо в ловушку. Даже попытавшись обойти завал, зентильцы натыкались на поваленные деревья со всех сторон, кроме одной.

Коннел подал сигнал. Короткая вспышка с другой стороны сказала ему, что он был получен. Он спустился с дерева и быстро разбудил остальных трех лучников, которые сразу же незаметно заняли свои позиции на деревьях, недалеко от дороги. Ночь наполнили звуки людей, прорубающихся через заросли и завалы ветвей, скрывая собой любой шум, которые могли произвести лучники, готовясь к стрельбе.

Кто-то послал этих людей словно коров на скотобойню, – подумал Коннел. Затем лидер отряда из четырех лучников отдал приказ открыть огонь по зентильцам.

Внезапно звуки досады и ярости сменились криками умирающих. Стрелы летели с поразительной точностью, сея смерть в рядах врага. Из-за спин первого отряда лучников прибыли дополнительные люди, заняв свои временные позиции на деревьях.

Некоторые из зентильцев прорвались через завалы, использовав в качестве прикрытия от ливня стрел тела своих погибших товарищей. Посылая проклятия она бросились вперед, не замечая деревянных кольев, вкопанных на дороге и направленных в грудь, пока не наткнулись на них сами.

Коннел и первый отряд из Шедоудейла начали покидать свои позиции, чтобы по безопасным маршрутам, проложенным между ямами на дороге, добраться до второй линии обороны. Ямы были в три фута глубиной, с единственным колом, торчащим посередине.

Второй отряд лучников спустился вслед за первым, готовясь проследовать за ними к городу и Коннел поблагодарил богов, что ни один из лучников Шедоудейла еще не был сражен зентильцами. Он не услышал как далеко на дороге позади него, зентильские стрелки выпустили залп над стенами завала. В воздухе засвистели сотни стрел. Почти все они попали в деревья или застряли в ветвях и упали на дорогу.

Коннел Грейлор даже не почувствовал как стрела поразила его в спину и проткнула сердце, убив на месте.

Люди Бэйна несколько часов пробирались через бесчисленное количество укреплений на дороге. Каждый раз, достигая широкого участка, выглядевшего незащищенным, Бэйн приказывал своим войскам переформировать строй. Пешие солдаты должны были идти впереди и сразу же разрывать строй и отступать, едва они начинали попадаться в новые ловушки на дороге. Солдаты гибли, проваливаясь в ямы или раздавленные о преграды собственными товарищами, напиравшими сзади.

Бэйн был в восторге. С каждой смертью его сила росла, как Миркул ему и обещал. Тело Черного Повелителя мерцало красной аурой – это был видимый результат поглощения им жизненной силы душ. Интенсивность свечения ауры увеличивалась по мере того, как гибло еще больше людей – и зентильцев, и жителей долин, и Черный Повелитель не мог не нарадоваться на все проиходящее вокруг.

И неважно, что Бэйн источал притворную ярость из-за того, что его войска не могут преодолеть столь простую защиту, вновь и вновь бросая их на смерть.

“В этом храме не должно остаться не единой пылинки о которой бы мы не знали”, – сказал Эльминстер. Он был необычно серьезен, хотя и знал, что просит о невозможном. “Также нужно убрать из этого зала любой личный предмет. Нельзя оставлять никаких улик, которые наш враг может использовать против нас”.

После тех ужасов, что Адон видел в Храме Тайморы, он с большой неохотой принимал участие в планах Эльминстера, касающихся Храма Латандера. Однако в конечном итоге жрец стал думать о храме как о наборе простых предметов. Это были камни и раствор, кирпичи и сталь, стекло и воск. Другое сочетание этих предметов и он мог бы стоять в конюшне или таверне.

Если бы это был храм Сан, – задумался Адон, – смог бы он тогда быть столь холодным и расчетливым? Он прикоснулся к шраму.

Он не знал ответа на этот вопрос.

Поэтому он занял себя делами, которые были возложены на него. С окон на каждом этаже, которые смотрели на невидимую лестницу, были сняты ставни. Окна, смотревшие в другие стороны были наглухо заколочены гвоздями. Однако, прохаживаясь по храму, Адон не мог не обращать внимания на небольшие предметы, которые были оставлены в каждой комнате, которую он посещал. Это было место пылкой набожности и веры, но также это было и место, где мужчины и женщины смеялись и плакали от радостей и печалей, которые дарила им жизнь.

Одна из кроватей была не заправлена. Адон остановился и машинально начал убирать ее, прежде чем понял, что он делает. Он отпрыгнул от кровати, словно сила жреца, который лежал на ней этим утром могла низвергнуться на него и уничтожить его.

Отойдя от кровати, Адон заметил, что под подушкой был спрятан черный кожаный дневник. Журнал лежал обложкой кверху и был открыт. Адон перевернул его и прочитал последнюю запись. Она гласила:

“Сегодня я умру защищая Шедоудейл. Завтра я получу новую жизнь в царстве Латандера”.

Журнал выпал из его рук и Адон выбежал из комнаты. Окно, которое он должен был заколотить, осталось открытым и его занавески нежно колыхались на ветру, словно были живыми.

Жрец вернулся в главный зал, и Миднайт сразу же встревожило бледное выражение на лице жреца. Она знала, что он изо всех сил боролся с самим собой, даже если на его лице и было выражение печали и смущения, но она ничем не могла помочь ему.

Или себе.

Но едва чародейка подумала о приближающейся битве, она ничего не могла с собой поделать, вновь вспомнив Келемвора. И хотя Миднайт сожалела о жестком разговоре, который состоялся у нее с воином, она знала, что воин был прав. Неважно что она могла сказать, она все еще любила его. Возможно, – подумала она, – он тоже любит меня.

Миднайт уже давно поняла, что Келемвор был чрезвычайно раним; его вызывающее поведение было направлено на то, чтобы отвлечь внимание от темных секретов его проклятия. Он был более разумен и заботлив, нежели пытался показаться. И это давало Миднайт надежду.

Возможно, – подумала она.

Внимание Миднайт привлек крик Адона, и она оставила свои размышления о Келемворе на будущее. Жрец стоял рядом со старым мудрецом, повторяя одну и ту же фразу, но Эльминстер игнорировал его. “Я все сделал”, – крикнул жрец.

Мудрец Шедоудейла перевернул страницу книги, которую он изучал.

“Я все сделал!” – вновь крикнул Адон. Наконец Эльминстер посмотрел вверх, кивнул, что-то пробормотал, и вернулся к созерцанию древнего тома, аккуратно переворачивая страницы, словно они могли рассыпаться в прах и лишить его части знания, которое могло повлиять на исход битвы с Бэйном.

В мрачном настроении Адон забился в угол.

Миднайт смотрела на старика, и рассеянно теребила кулон. Огромный зал храма был чист, скамьи были сдвинуты по краям комнаты. Темноволосая чародейка оставила свои попытки выяснить соображения, которыми руководствовался мудрец. Все станет ясно, – пообещал он. Ей не оставалось ничего кроме как положиться на мудреца.

“Ты хочешь использовать кулон сейчас, Эльминстер?” – сказала Миднайт, подойдя к мудрецу.

Внезапно на лице Эльминстера появилась целая дюжина новых морщинок. Его борода казалось слегка задралась вверх. “Эту безделушку? Для чего она может понадобиться? Оставь ее себе. Возможно тебе удастся что-нибудь выручить за нее в прекрасном Тантрасе”.

Миднайт укусила себя за губу. “Тогда что я делаю здесь?” – спросила она.

Эльминстре пожал плечами. “Возможно укрепляешь это место”.

Миднайт потрясла головой. “Но как? Ты не…”

Эльминстер наклонился к ее уху и прошептал, – “Ты помнишь обряд Чиаха, Хранителя Тьмы?”

“От Элки, от Апенимона, возьми из их силы…”

Эльминстер ухмыльнулся. “Танец сна Лукиана Лутерума?”

Миднайт почувствовала как дрожат ее губы. Она идеально произнесла заклинание, однако Эльминстер остановил ее, прежде чем она закончила его.

“Теперь прочитай мне из священных свитков Кнотума, Сейфа, Секера…”

Слова слетели с губ Миднайт и внезапно комнату заполнила слепящая вспышка света. Затем, на стенах, полу и потолке проступил прекрасный, таинственный узор бело-голубого цвета. Он вырвался сквозь частично открытые двери, ведущие в вестибюль. Какое-то мгновение весь храм пылал сверхъестественными огнями. Затем узор впитался в стены и исчез.

Миднайт стояла на месте, открыв рот.

“Это ведь было не трудно?” – сказал Эльминстер и отвернулся.

“Подожди!” – вскрикнула Миднайт. “Как я могла запомнить то, что я никогда не учила?”

Эльминстер поднял свои руки. “А ты и не могла. Пришло время готовиться к главной церемонии. Иди и приготовь себя”.

Когда Миднайт повернулась и пошла прочь, Эльминстер почувствовал как через него прошла волна трепета. С самой первой ночи Прибытия, он готовил себя к этому моменту. Его видения открыли ему, что во время этой битвы ему будут помогать два союзника, но личности его чемпионов вначале испугали его, наполнив его ужасом, который мог игнорировать лишь безумец или глупец.

Конечно же Эльминстер не прожил бы более пяти сотен зим в Королевствах, если бы был тем или другим, хотя многие говорили, что он был и глупцом и безумцем. Однако все же он вскоре должен был отдать свою судьбу в руки неопытной чародейки и жреца, чье неверие не только в своих богов, но и в себя, могло сделать все усилия тщетными.

Миднайт уже было решила, что является не более чем пешкой в играх богов, и Эльминстер чувствовал, что чародейка была заинтригована его вниманием, словно она верила, что была выбрана для какого-то важного дела. Какое тщеславие, – подумал Эльминстер. Если только конечно она не была права.

Как он хотел, чтобы ему помогала Селун, которой хватило разума покинуть Королевства прежде, чем они погрузятся в подобный ужас, или даже Симбул, которая не ответила ни на одну из его весточек.

“Эльминстер, мы готовы”, – сказала Миднайт.

Мудрец повернулся и оказался лицом к лицу с чародейкой и жрецом. Главные двери храма были открыты, в ожидании потока энегрии, которая с легкостью могла уничтожить их всех.

“Возможно”, – сказал Эльминстер, изучая лицо Миднайт. На нем не было и тени сомнения, единственное, что имело значение – спасение Королевств. Эльминстер знал, что у него нет другого выбора, кроме как довериться ей. “Прежде чем мы начнем, есть кое-что что ты должна знать. Мистра сказала тебе о Дощечках Судьбы, но не поведала, где ты сможешь их найти”.

Внезапно Миднайт все поняла. “Но ты можешь. Заклинания, которые я помог тебе изучить, призваны находить сильные источники магической энергии во всех Королевствах…”

“Одна из дощечек находится в Тантрасе, хотя я не могу сообщить тебе точного местонахождения”, – сказал Эльминстер. “Другая скрыта от моего взора. Хотя, дай мне время и я уверен, что смогу найти ее”.

“Теперь пора начинать”, – сказал Эльминстер. “Эта церемония может занять несколько часов…”

Сигнальные огни были зажжены. Армия Бэйна прорвалась через оборону в восточном лесу. Они должны были достигнуть Краг Пула за считанные часы.

Уже почти наступил рассвет, и как почти все воины, когда загорелись сигнальные костры, Келемвор спал. Однако пронзительный рев труб, почти сразу же разбудил его.

“Эти глупцы должно быть двигались всю ночь”, – сказал Хавскгард, стряхивая последние остатки сна.

“Безумие”, – сказал Келемвор, отказываясь верить, что хоть какой-нибудь полководец мог быть настолько глуп.

“Да”, – сказал Хавскгард. “Но мы все-таки имеем дело с зентильцами”. Воин улыбнулся и хлопнул Келемвора по спине.

За дни проведенные в подготовке укреплений у Краг Пула, Келемвор и Хавскгард стали почти неразлучны. Они были выходцами из одних земель, и Хавскгард знал истории о Поместье Лайонсбэйнов и отце Келемвора, задолго до того как он превратился в бездушного монстра, которым его запомнил Келемвор. Также Хавскгард знал Берна Лайонсбэйна, любимого дядю Келемвора.

Но воспоминания о прошлом не единственное, что связывало двух воинов. Они оба любили упражняться с мечом, и каждую ночь тренировались друг с другом, чтобы хранить свои навыки столь же острыми, как и их клинки. Хавскгард представил Келемвора множеству народа, и вскоре все они общались как старые знакомые. Хавскгард частенько отдавал часть своих полномочий Келемвору и люди подчинялись приказам воина без раздумий.

Точнее, так как Хавскгард во время битвы должен был защищать Лорда Морнгрима, то Келемвору по сути было отдано командование при обороне Краг Пула. Люди Хавскгарда с готовностью приняли замену командующего, и были рады, что Келемвор будет рядом с ними во время битвы.

Оборонительные порядки, которыми командовал Келемвор, поистине впечатляли, если брать в рассчет то небольшое количество времени, которое его люди потратили на их возведение. Дорога, ведущая из Шедоудейла была полностью перегорожена чуть западнее Краг Пула. Когда последние телеги с камнями и мусором были выгружены, то и сами повозки были перевернуты, для лучшей блокировки дороги. Деревья, растущие неподалеку были срублены и уложены перед баррикадой, делая дорогу еще более непроходимой. В добавление ко всему этому с севера, среди деревьев, выстроились ряды лучников.

Последним шрихом в обороне, который коснулся деревьев стоявших вдоль западной части дороги к Краг Пулу, стали идеи градостроителей из Сюзаила. Хотя Келемвор и считал, что эта парочка не имеет к войне никакого отношения, но был вынужден признать, что их ловушка является настоящим бриллиантом во всей их защите. Даже Эльминстер был поражен гениальностью плана и помог в установке ловушки. Келемвор не мог дождаться когда зентильские войска попадутся в нее.

Однако, Келемвору не оставалось ничего иного как ждать. Еще больше воинов откликались на рев труб, покидая свои дома, возможно в последний раз, и занимали свои места на позициях. Но едва прибыв на место они просто садились за баррикадами, нервно теребя свои мечи или тренькая тетивой лука в предвкушении битвы.

Почти четверть часа прошла прежде чем кто-то заговорил. Многие из людей должны были драться, чтобы прогнать свои страхи. Они были храбрыми людьми, но не один из них не хотел умирать, и ходили слухи, что армия Бэйна насчитывает до десяти тысяч воинов, хотя по другим источникам их было всего пять.

Пока солдаты сидели и ждали приближения битвы, Хавскгард вскочил и закричал, – “Завтрак!” Его слова прорезали мертвенную тишину подобно стрелам, отвлечя всех от их мрачных мыслей. И даже Келемвор был удивлен, когда Хавскгард начал стучать по своей железной миске. “К черту Бэйна!” – кричал воин. “Если мне суждено погибнуть сегодня, то я не хочу оставаться с пустым животом!”

Люди начали поддерживать его, и вскоре он привлек внимание всех воинов.

Лишь один соладт в отряде Келемвора не последовал за Хавскгардом. Это был очень худой человек со странным блеском в глазах. Он сидел рядом с Келемвором и Хавскгардом, пока они ели. Его звали Мавсер.

Защитникам Шедоудейла для последнего обмана, перед тем как столкнуться с армией Бэйна лицом к лицу, был нужен доброволец. Этот худой человек, преданный служитель Тайморы, вызвался на это задание, даже если это и означало его собственную смерть. Мавсер верил, что его богиня защитит его, наделив достаточной удачей, чтобы он смог остаться в живых.

Худой человек посмотрел на равнину к западу от Краг Пула и ухмыльнулся.

“Я не понимаю стратегию Бэйна”, – признался Хавскгард. “Он дал нам время на отдых и еду. Сам же тем временем подгонял свои войска всю ночь. К тому времени как они доберутся до нас, они устанут и будут падать от голода”.

Келемвор потряс головой. “Я бы хотел, чтобы Миднайт была здесь”, – сказал он, указывая на Краг Пул. “Ее магия смогла бы превратить воду в этом водоеме в дымящуюся кислоту. Я уверен в этом. Тогда нам нужно было всего лишь отбросить зентильцев назад и победа была бы нашей”.

Хавскгард улыбнулся. “Вообще-то, Кел, я думаю, что ты мог бы просто перебраться через баррикады и в одиночку преследовать войска Бэйна. А мы бы тем временем пошли по домам”. Воины доедали прекрасно приготовленное мясо, возносили благодарности богам, которым служили и затем вновь возвращались к томительному ожиданию. Хавскгард прошел через ряды людей и попрощался, пожелав им победы.

Келемвор подумал о Миднайт. Его первоначальная реакция на темноволосую чародейку была злость. Такой была она, женщина, которая пыталась создать себе имя в мужской игре, но готовая пожертвовать многим, лишь бы играть по правилам. Помимо всего, Келемвор встречал женщин-воинов и прежде. Они отвергали свою сексуальность и вели себя словно мужчины. Они обычно были слишком шумными и надоедливыми. С другой стороны Миднайт ожидала, что ее примут и будут относиться как к женщине.

И даже недальновидность Келемвора позволяла ему понять, что она действительно заслуживала уважения как воин. Он снова и снова доказывала, что она была умела и заслуживала доверия. И возможно для того, чтобы добиться своих побед, ей не нужно было жертвовать своей женственностью, – подумал Келемвор. Она была привлекательна и сильна, и ее великодушие, доброта и чувство юмора делали ее неотразимой.

Если мы оба выживем в битве, – задумался Келемвор, – будем ли мы вместе, или всегда будет находиться какой-нибудь предлог, не позволяющий нам соединиться?

До Келемвора донесся крик, и он повернулся как раз в тот момент, когда Мавсер бежал по дороге к своему боевому посту. Келемвор улыбнулся, представив, что увидят зентильцы, когда приблизятся с северо-востока. Как это было на протяжении последних миль, деревья по обеим сторонам дороги были повалены – с одним исключением, среди них была сделана просека, ведущая к Замку Краг. С левого края зентильцев сдерживал водоем Краг Пул. В сотне ярдов дальше водоема, также с левой стороны, располагалась небольшая расчищенная поляна. Всю дорогу перед водоемом закрывала огромная баррикада – последнее препятствие на пути к Шедоудейлу.

Келемвор едва мог сдержать свое возбуждение, когда на дороге появился первый зентилец.

Пока зентильская пехота приближалась к баррикаде, блокирующей дорогу у Краг Пула, Бэйн выслал вперед лучников. Прежде чем армия неприятеля попытается перебраться через стену из камня, земли, мусора и перевернутых повозок, жители долин должны будут выступить из-за деревьев, из-за которых они доводили врага на всем пути к Шедоудейлу. Однако пока Келемвор расположил большую часть своих людей глубоко в лесу, так чтобы зентильские лучники не смогли обстрелять их. Лишь когда войска Бэйна попытаются пересечь баррикаду, когда зентильские войска будут дизорганизованы, лишь тогда воин отдаст приказ о полноценной атаке. Сейчас же они должны были обстреливать врага стрелами из-за деревьев.

Бэйн, разъезжающий в тылу своих войск, была вне себе от ярости, когда его армия остановилась у стены. “Почему вы не можете просто перебраться через эту груду камней?” – закричал Бэйна на юного офицера, доложившего ему о сложившейся ситуации. “Я хочу, чтобы мои войска заняли Шедоудейл в течение часа, поэтому тебе лучше приказать им разобрать стену или перелезть через нее”.

Явно испуганный офицер ответил, – “Но-но, Повелитель Бэйн, жители долин только этого и ждут. Пока мы будем взбираться на стену, наши войска будут легкой мишенью для них”.

“Тогда почему бы, не обойти вокруг?” – сказал другой офицер.

Черный Повелитель нахмурился. “Если мы пойдем в обход, то наши войска рассеются по лесу. Жители долин только этого и хотят, ведь это будет битва на их условиях”.

Юный офицер, стоявший впереди, запнулся, – “Но мы потерям много людей…”

“Хватит!” – крикнул Бэйн и бросился вперед, махнув рукой в стальной перчатке. Она попала офицеру точно в лицо и сбила его с лошади. Когда человек, пошатываясь поднялся на ноги, Бэйн посмотрел на него вниз, на его лице сияла жестокая ухмылка. “Я твой бог. Мое слово – закон. Мы возьмем баррикаду силой”.

Офицер вскочил на лошадь. “Да, Повелитель Бэйн”.

“И ты лично поведешь первый отряд на вершину”, – добавил Черный Повелитель. “Сейчас, ты можешь идти”.

Офицер повернулся и направился назад к баррикаде. У стены, лучники посылали град стрел в сторону деревьев, но жители долин отказывались выйти из-за укрытий. “Мне нужны люди, чтобы разломать наши вагоны с припасами и построить настилы, чтобы мы смогли наконец пересечь эту чертову кучу”, – крикнул юный офицер, добравшись до войск.

Уже через тридцать минут зентильцы были готовы штурмовать баррикаду. Бэйн с нетерпением ждал когда его люди бросятся на стену и убийство начнется вновь. Через его вены текла сила сотен душ, которые ему передавал Миркул, но Бог Раздора жаждал большего. Он жаждал силы, с помощью которой он смог бы раздавить Шедоудейл своими руками, как он мог сделать это до того, как Ао лишил его божественной силы. Он жаждал убить мудреца, Эльминстера, за то, что он влез в его дела и за то, что он сражался за справедливость и мир.

Но больше всего Бэйн жаждал вернуться на Планы.

Черный Повелитель слышал крики своих солдат, пока они готовились к решительномц штурму баррикады, и по его спине пробежал холодок. Скоро, – подумал Бэйн. Скоро у меня будет достаточно силы, чтобы снова стать богом.

Келемвор увидел, что зентильцы были готовы пересечь стену, поэтому приготовил своих людей к атаке. Если все будет идти как задумал Хавскгард, то едва первые солдаты зентильцев достигнут вершины, как их начнут обстреливать лучники из Шедоудейла, стараясь нанести как можно больший урон. Тогда тела людей и лошадей, убитых лучниками должны еще сильнее замедлить продвижение неприятеля, делая его еще более легкой целью для стрелков из Долин. Келемвор и его люди позаботятся о тех зентильцах, которые смогут перебраться через стену. Воин разбил защитников на небольшие отряды, чтобы когда войска Бэйна все же смогут перебраться через преграду, жители долин смогли отступить через лес, обратно к городу.

Воин не питал иллюзий, что жители долин смогут долго удерживать зентильцев, превосходящих их как минимум три к одному, но он знал, что они могут произвести значительное опустошение в их рядах, еще даже до того, как Мавсер захлопнет свою ловушку на поляне.

Всего в ста ярдах, юный зентильский офицер подстегнул свою лошадь и повел свои войска на баррикаду. Тотчас из леса с северной стороны дороги вылетел густой град стрел, убив большинство солдат прежде, чем они успели сделать несколько шагов к вершине. Офицер добрался до нее получив всего две стрелы – одну себе в ногу, а вторую в бок лошади.

Но едва его лошадь оказалась на другой стороне баррикады, на него набросился небольшой отряд воинов и разрубил сразу на несколько частей. Юный офицер умер, проклиная Бэйна за его глупость и надменность.

Битва у баррикады кипела почти целый час, прежде чем зентильцы смогли закрепиться на западной стороне стены и отбросить жителей долин по дороге. Келемвор отдал приказ отступать и солдаты тотчас бросились через лес, на свои последние позиции, чуть западнее просвета рядом с Краг Пулом.

К этому времени Бэйн сам забрался на баррикаду. Увидев отступающих защитников и сотни трупов, покрывавших стену, он улыбнулся. Победа была за ним; Он чувствовал как похищенная сила плескалась внутри оболочки его аватара.

Черный Повелитель повернулся и обратился к своим войскам. “Мы прошли через все, что наш враг приготовил для нас, испытав самое худшее. Я должен покинуть вас на некоторое время, чтобы проверить как идут дела на другом фронте. К Шедоудейлу вас поведет маг Семеммон. Такова воля вашего бога”.

Затем Черного Повелителя окутал мерцающий вихрь и Бог Раздора исчез.

Скрытый в безопасности леса, к западу от просвета, Келемвор не мог поверить своим глазам. Он смотрел как армия Бэйна движется прямо в их ловушку. Когда солдаты неприятеля столпились у просвета, воин дал сигнал и Мавсер привел западню в действие.

У казавшегося пустым просвета, внезапно появилось почти с пятьдесят деревьев. Затем все они начали падать в сторону дороги и зентильской армии.

Градостроители сказали, что лучшая западня, та которую ты не можешь видеть, по-крайней мере пока это не будет уже слишком поздно, поэтому Морнгрим приказал подрубить деревья западнее Краг Пула так, чтобы их можно было легко завалить на войска, передвигающиеся по дороге. Затем деревья были соединены прочными веревками так, что при падении одного дерева, вся дорога оказалась бы завалена падающими стволами.

Самой трудной частью плана было убедить Эльминстера принять в нем участие. Правитель долины обратился к Эльминстеру с просьбой произнести одно-единственное заклинание всеобщей невидимости и спрятать деревья так, чтобы их не смогли заметить войска Бэйна. Старый мудрец был очень недоволен тем, что его оторвали от экспериментов, но после того, как ему объяснили суть идеи, он все же согласился помочь.

“Я надеюсь, что один из этих дубов хорошенько треснет по черепушке аватара Бэйна”, – сказал Эльминстер. Затем он произнес заклинание и вернулся к своим делам.

Но после того, как ловушка была установлена, нужно было найти кого-нибудь достаточно храброго – или достаточно глупого, кто привел бы первое дерево в движение, не выдавая при этом месторасположения ловушки. И хотя это была почти самоубийственная миссия, такой человек нашелся.

Мавсер.

Когда Келемвор подал сигнал, служитель Богини Удачи спрыгнул с дерева, стоявшего к дороге ближе всего. Мавсер, привязанный к дереву короткой веревкой, сидел на вершине дерева, скрытый заклинанием невидимости. И когда он прыгнул, то его тело привело первое дерево в движение. Но так как деревья теперь были оружиями нападения и заклинание невидимости рассеялось, он также стал видимым.

Пока Мавсер летел к зентильцам и за его спиной падало пятьдесят могучих деревьев, он вознес молитву Богине Удачи, чтобы та позволила ему выжить после падения на землю и удара исполинов.

Келемвор не заметил как зентильская стрела пробила горло Мавсера. Худой человек был мертв еще до того, как достигнул земли.

Но ловушка сработала. Деревья рухнули на зентильских солдат, убив или ранив по меньшей мере тридцать из них. Келемвор издал клич, и жители долин вторили ему. Хотя план был тщательно проработан, никто не был уверен, что он сработает. Но теперь, когда воины и лучники из Долин видели, как люди Бэйна спасают свои жизни, пытаясь выпутаться из невероятных паутин из упавших деревьев, у них не оставалось другого выбора кроме как поверить в свой успех.

Сегодня удача с нами, – подумал Келемвор, выпрыгивая из своего укрытия и подавая сигнал к следующему этапу атаки.

В лесу, за упавшими деревьями Хавскгард расположил отряд лучников, и любой из стрелков оставлявших свою позицию по дороге на восток к Вунлару, также стекался в это место. Сейчас западня захлопнулась и лучники начали обстреливать спутанный лабиринт из упавших деревьев. Они выпускали стрелы при малейшем признаке движения в ловушке, и сотни зентильских солдат избежавших того, чтобы быть раздавленными, были убиты или ранены лучниками. Несмотря на усилия лучников, несмотря на падение гигантских деревьев, войска Бэйна продолжали наступать.

Со своей позиции, западней ловушки, Келемвор едва мог различить остатки зентильских войск. Они уже пытались продвинуться вперед, несмотря на то, что им приходилось лишь проползать под упавшими деревьями или перебираться через них сверху. Зентильская кавалерия, не пострадавшая при падении деревьев, сейчас была бесполезна. Пешие силы Келемвора поджидали у окраины леса. Он надеялся на то, что если ловушки и не обратят зентильцев в бегство, то многослойная защита жителей долины хотя бы должна сильно замедлить их продвижение.

Если войска Бэйна пройдут древесную западню, то люди Келемвора выбегут из-за деревьев и нападут на них. Затем, если все сложится неудачно, то они отступят и лучники обеспечат для них прикрывающий огонь. Если все пойдет удачно, то зентильцы могут быть отброшены назад к стене из упавших деревьев, где лучники из долины смогут продолжать обстреливать их, не опасаясь ответного огня. Если же люди Бэйна будут настолько глупы, что войдут в лес, чтобы добраться до лучников, то они будут уничтожены войсками Келемвора, которые гораздо лучше зентильцев, знали как сражаться в лесу.

Однако Келемвор не брал в расчет силу мага Семеммона. По информации, которую Морнгрим получил от Турбала, Бэйн наложил запрет на использование магии, которая была слишком опасна для использования в таком важном конфликте. Однако некоторым магам было позволено учавствовать в походе на Долины, и те могущественные маги, которые пожелали сражаться были возведены в ранг офицеров.

Сейчас Семеммон стоял в самой восточной части дороги, заваленной деревьями. Одно из деревьев нависло над его головой, словно остановленное какой-то неведомой силой. Верхняя часть дерева, не удерживаемая защитой мага, упало на землю. Затем маг вышел из-под дерева и закончил заклинание. Дуб рухнул на землю, а Семеммон обернулся и позвал своих людей.

“Чтобы прорваться через ловушку, мы должны использовать магию или мы все падем здесь!”, – крикнул он. “К черту Бэйна!” Маг быстро произнес нужные слова и сотворил еще одно заклинание.

От Семмемона, выжигая все на своем пути, вылетели десять огненных шаров. Они убивали зентильских солдат, затерявшихся между деревьями и поджигали деревья. “Нет!” – вскрикнул маг. “Я хотел сделать совсем не это!” Он попытался произнести другое заклинание. Земля задрожала, словно началось землетрясение. Солдаты, окружавшие мага завопили от страха.

“Ты убьешь нас всех, глупец!” – крикнул кто-то.

Семеммон, несмотря на всеобщую сумятицу царившую на дороге, узнал этот голос. ”Кнайтбридж”, – изумленно произнес он. “Ты выжил…”

Прежде чем маг успел закончить свои слова, Кнайтбридж ударил его плоской частью клинка. Едва Семеммон рухнул на землю, как дрожь прекратилась.

“Вперед за Бэйна!” – закричал Кнайтбридж. “Вперед за победой!”

Оставшиеся в живых лучники Бэйна выпустили поток горящих стрел в ту сторону, где стояли стрелки из Шедоудейла. Некоторые из жителей долин упали, другие попытались отойти по заранее продуманным путям. Ожидая со своими людьми и наблюдая за огнем, созданным зентильцами, Келемвор почувствовал приступ мимолетной паники. Если огонь распространится по лесу, то может начаться пожар невообразимых размеров. А если леса сгорят, то это будет всего лишь вопрос времени, прежде, чем поля долины превратятся в ад, и весь Шедоудейл будет уничтожен.

Рядом с Келемвором, разделяя его опасения, стоял юный лейтенант Дризал, которому было не более двадцати зим от роду. Долговязый юноша, внимая словам более опытного воина, нервно теребил свои белокурые волосы.

“Если бы на нашей стороне был маг”, – сказал Келемвор. “Я наконец начинаю понимать сожаление Морнгрима, когда Эльминстер решил не учавствовать в битве на переднем крае. Пока этот старик готовит некую “загадочную оборону”, мы тут столкнулись с настоящим пламенем”.

“Это не справедливо”, – сказал Дризал, его голос изменил ему.

Келемвор посмотрел на юношу. “Ты боишься?”

Дризал промолчал, но выражение его лица ясно давало понять, что он сейчас чувствует.

“Хорошо!” – сказал Келемвор. “Страх делает тебя сильнее. Главное не дай ему выбраться наружу”.

Юноша кивнул, его страх казалось уменьшился.

На заваленной дороге, Кнайтбридж вел зентильцев сквозь горящую полосу упавших деревьев. Пока отряды проходили мимо него, маг Семеммон встал на неверные ноги и попытался произнести еще одно заклинание. Люди, находившиеся рядом с магом, стали разбегаться в разные стороны, опасаясь непредсказуемых эффектов магии.

Из рук мага вылетели заряды пылающей красной энергии, но затем, когда мага ранила стрела одного из лучников Шедоудейла, заряды резко сменили свое направление. Семеммон упал и заряды энергии пролетели над головой Кнайтбриджа, оставив просеку в деревьях рядом с Келемвором. Пара солдат тут же подхватила и оттащила кричащего от боли мага в безопасное место.

Кнайтбридж заметил, что жители долин разбежались от зарядов Семеммона и отдал приказ атаковать, пока враг все еще был в замешательстве. Если армия Бэйна и устала после ночного марша по территории врага, встречая смерть на каждом шагу, то когда она бросилась на людей Келемвора, этого совсем не было заметно. Зентильцы, казалось, открыли в себе второе дыхание, желая наконец отомстить за все то, что они испытали по дороге от самого Вунлара.

У западной кромки леса, Келемвор быстро собрал лидеров своих отрядов. Дризал все еще находился рядом с воином.

“У нас нет шансов заманить их в лес”, – сказал Келемвор. “Все что мы можем сделать, это выйти к ним навстречу и попытаться задержать как можно дольше”.

Лидеры сразу же поспешили к своим людям и сообщили им о плане, а сам Келемвор в это время наблюдал как армия Бэйна вытекает через просеку, которую маг проделал в упавших деревьях.

Последние из беженцев были отправлены вниз по Ашабе, но ни один из солдат не покинул свой пост, чтобы присоединиться к своим собратьям у восточной границы. Тем не менее, Сайрик обходил мост каждый час, проверяя и перепроверяя их оборону и держа людей в состоянии готовности.

Вор находился на стороне моста Форестера, противоположной к Шедоудейлу, когда до него донеслись звуки битвы на востоке. Люди, находившиеся на другом берегу, начали бурно обсуждать происходящее. Сайрик повернулся к Форестеру.

“Оставайся на своем месте”, – сказал вор. “Я пойду, успокою людей”.

Сайрик взошел на мост. Он уже почти собрался переходить на другой берег, когда с западной дороги до него донеслись звуки – к ним галлопом приближались всадники. Вор нырнул назад в канаву и посигналил воинам на другом берегу реки. Те, приняв приказ, приготовили длинные луки.

“Ты жаждал смерти и славы, похоже у тебя есть шанс получить и то, и другое!” – прошептал Сайрик, и Форестер улыбнувшись, извлек свой меч. Затем вор повернулся к другим людям, стоявшим рядом с ним. “Следуем плану. Дождемся, пока они все не окажутся на мосту, затем действуем по моему сигналу”.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем появились зентильцы. Но наконец слух жителей долин наполнили звук топота людей, пересекающих мост, и Сайрик наблюдал как две дюжины закованных в латы воинов прошли над ним, нервно оглядываясь через плечи. Больше на дороге никого не было, и поэтому Сайрик дал сигнал к атаке.

У зентильцев не было ни одного шанса. Сайрик уложил двоих из лука, и из канав на другой стороне, вылетел целый отряд его воинов и напал на неприятеля. С безудержным ликованием Форестер бросился на зентильцев, и когда последний из них пал, Сайрик услышал крик своих людей, – “За Шедоудейл! За Шедоудейл!”

Но не успели затихнуть их радостные крики, как с запада донеслись новые звуки и Сайрик увидел как из-за деревьев появляется новый отряд всадников. К мосту приближалась армия наездников, ведомая рыжеволосым человеком на прекрасном боевом жеребце. Сайрик подсчитал, что в этом отряде было по меньшей мере две сотни воинов.

“Вперед!” – закричал Фзул, и волна атакующих хлынула к мосту.

Сайрик бросился на другую сторону моста через Ашабу, но тот словно удлинялся, не сокращая расстояние межде ним и берегом. Мост был чуть более тысячи футов в длину, но вору, из-за приближающейся за его спиной армии, он казался многомильным. Форестер и остальные люди не отставали от Сайрика.

Они едва достигли восточного берега, когда до них донесся звук армии Бэйна, вступившей на другой конец моста. Сайрик заметил, что ни один из зентильцев не остался на западном берегу реки, так что люди, спрятавшиеся у основания моста, прямо под войсками зентильцев, были в безопасности. Все шло в соответствии с их планом. Но это и пугало Сайрика. Ничего, никогда не могло идти так, как задумывалось.

“Думаешь, это сработает?” – спросил Форестер, когда они достигли восточного берега.

Откуда я могу знать? – хотел ответить ему Сайрик. Но вместо этого произнес, – “Ну конечно”, и спрыгнул на берег.

Едва покинув каменный мост, полностью ожидая стрелу в спину, Сайрик внезапно ощутил под своими ногами влажную землю и только тогда понял, что пересек мост. Форестер и остальные были рядом с ним.

“Теперь самая трудная часть”, – сказал Сайрик, ловя ртом воздух. Вор повернулся лицом к приближающейся орде и услышал характерный скрипящий звук, исходивший от металлических опор под мостом.

“Их на мосту не менее двух сотен. В основном кавалерия”, – прошептал Форестер.

Затем раздались новые звуки. Это люди прячущиеся в нишах, сделанных в опорных колоннах, отодвинули камни, закрывающие проходы. Сайрик надеялся, что звуки всплеска от огромных камней не привлекут внимания зентильцев на мосту.

“Они уже почти на середине!” – вскрикнул кто-то.

“Давай, Сайрик!” – прошипел Форестер.

“Отходим!” – крикнул Сайрик во всю мощь своих легких. Затем он и Форестер побежали так, словно их преследовал сам Бэйн, и для того, чтобы не быть легкой целью они разделились, следуя к Спиральной Башне.

“Ну же, давай”, – прошептал Сайрик.

Ничего.

Форестер остановился, так и не добежав до башни. Замер и Сайрик. “Они не услышали тебя”, – крикнул Форестер.

“Но они должны были услышать меня!” – вскрикнул Сайрик.

Они оба повернулись к мосту. Главная часть армии приближалась к восточному берегу, и несколько всадников уже ступили на землю. Сайрик и Форестер бросились к мосту.

“Отступаем!” – в один голос закричали они.

Снова ничего.

Сайрик проклял себя. Если бы он не стал слушать людей из Сюзаила, то подобного бы не произошло. Он хотел установить более надежные ловушки, но они не пожелали и слушать его.

“Отступаем!” – вновь закричал Сайрик.

То ли люди под мостом услышали его, то ли они устали ждать приказа и решили взять ситуацию в свои руки, но как бы то ни было, они начали вытаскивать балки из дыр в основаниях моста, где раньше распологались опорные камни. Затем люди в центре моста прыгнули из-под него на веревках, и силы движения их тел хватило, чтобы разрушить ослабленные центральные опоры. Наконец и остальные опоры моста закачались и обрушились. Зентильские солдаты едва успели вскрикнуть от удивления, когда мост стал уходить из под их ног и им навстречу устремилась яростно бурлящая Ашаба.

Даже Фзул замер при виде падения массивного строения. Рыжеволосый человек, который уже успел добраться до восточного берега, повернулся в своем седле и смотрел. Через несколько секунд от моста ничего не осталось. До восточного берега добралось не более двадцати солдат Фзула. На западном берегу многие всадники еще пытались остановить своих лошадей, чтобы не рухнуть в проем образовавшийся на месте провала моста. В Ашабу было сброшено около трех четвертей неприятельской армии.

В Спиральной Башне оставалось не более двадцати лучников, но солдаты стоявшие рядом с Фзулом не знали этого. Даже когда на них начали сыпаться стрелы, и солдаты в передних рядах были убиты, они так и не могли осознать, как всего горстка людей могла победить столь крупный отряд. Вокруг раздавались крики раненых и Фзул сполз с лошади, пытаясь спрятаться от вражеских стрел, пока его люди гибли вокруг него. Некоторые из солдат подались назад и упали в реку. Фзул понял, что трупы его людей и их лошадей неминуемо должны заблокировать край моста, замедлив их продвижение, настолько что они все один за одним погибнут от лучников, стреляющих из башни. Зентильцы проиграли эту битву, так и не успев скрестить меча ни с одним из жителей долин.

Припав на руки, Фзул начал пробираться через ряды своих мертвых и умирающих людей, снимая при этом свои доспехи.

Люди, которые обрушили мост, забрались на западный берег и атаковали оставшихся зентильцев. Лучники из башни также покинули свои позиции и вышли на дорогу.

Сайрик снял лук из-за спины и выхватил стрелу из колчана ближайшего лучника. Вор не сводил взгляда с рыжеволосого командира, который пытался сбежать от моста. Человек отползал в сторону и снимал свои доспехи. Очевидно, что этот трус пытался ускользнуть в реку.

Сайрик натянул тетиву и сконцентрировался. Когда командир встал и приготовился нырнуть с края моста, вор закричал, – “Эй, рыжие волосы!”

Фзул на какой-то миг встретился с Сайриком взглядом, затем попытался прыгнуть в воду. В тот же самый миг, Сайрик выпустил единственную стрелу с безошибочной точностью. Стрела пронзила Фзула в бок и он мешком рухнул в стремительный поток.

Резня людей Бэйна все еще продолжалась, но битва на западном фронте была окончена. Сайрик собрал большую часть своих людей и они направились на восток. Однако, едва они приблизились к центру города, как услышали все усиливающиеся звуки битвы – сталь звенела о сталь, и командиры выкрикивали свои приказы. Сайрик и его люди бросились на ближайший отряд зентильских солдат. Когда они разобрались с ними, Сайрик успел переброситься парой слов с командиром и выяснить, что случилось.

“Как мы того и ожидали, зентильцы подошли с севера. Мы замедлили их продвижение с помощью ловушек и баррикад, которые мы устроили у ферм, но они все равно смогли отбросить нас”.

Появился еще один отряд зентильцев и Сайрик вновь затерялся в гуще боя.

В яростной битве, охватившей улицы Шедоудейла, немногие заметили отряд зентильской кавлерии, который откололся от основной группы и направился на восток.

Келемвор знал, что они должны были совершить почти невозможное. Однако он без лишних раздумий отдал приказ атаковать. Келемвор, как главнокомандующий, должен был находиться в третьей линии обороны. В первой линии атаки, которая должна была понести наибольший урон при столкновении с войсками Бэйна, находились лишь добровольцы. Келемвор очень тщательно отбирал тех, кто мог погибнуть в этой первой волне атаки.

Солдаты Бэйна начали вылезать из просеки, выжженой Семеммоном, по шесть за раз. Большинство лошадей погибли в ловушке, поэтому в основном это была пехота.

“Почему бы не использовать нашу кавалерию?” – сказал Дризал Келемвору. “Мы бы могли отбросить их назад”.

“Лошади нам понадобятся позже”, – сказал Келемвор. “Их скорость позволит тем из нас, кто выживет, отступить и перегруппироваться задолго до того, как отряды Бэйна доберуться до нас”. Воин отвернулся от юноши и отдал своим людям приказ атаковать.

Защитники смогли добиться некоторого успеха и замедлили продвижение зентильцев. Однако вскоре и они были отброшены все прибывающими силами неприятеля. Келемвор отдал приказ лучникам обеспечить прикрытие для отступающих отрядов, которые вновь соединились с Келемвором и его людьми. В это же самое время вперед бросился еще один отряд жителей долин.

“Кто бы ими не коммандовал, он хорош”, – сказал Келемвор. “Похоже моя тактика совсем не тревожит его”.

“Словно он знает тебя”, – сказал Дризал.

Келемвор покачал головой. “Или знает чего ожидать”.

К Келемвору приблизился Бишоп, командующий первым отрядом защитников. Он был чуть старше Келемвора, и обладал темно-русыми волосами и прекрасной комплекцией.

“Они сражаются как отчаявшиеся люди. Сейчас это больше похоже на битву за выживание”, – сказал Бишоп. “Они уже не так сильно желают умереть”.

“Но они продолжают наступать”, – сказал Келемвор. “Думаешь мы сможем заставить их отступить?”

Бишоп покачал головой. “У зентильцев на фланге бьется какой-то безумец, подгоняющий их, но они напуганы и хотят повернуть назад. Те кто находится в тылу жаждут мести, и напирают вперед. Это все что можно понять из криков. Я не удивлюсь, если часть из них просто дезертирует в лес”.

Внезапно в тылу войск Келемвора раздались крики. Воин повернулся и заметил как с запада к ним приближается отряд всадников. На себе они несли цвета армии Бэйна.

“Откуда они взялись?” – спросил Бишоп.

“С северной дороги”, – ответил Келемвор, с возрастающей тревогой. “Они должно быть прорвались с северной дороги. Это означает, что Хавскгард и Морнгрим уже вступили в бой и этот отряд отступает от них”.

“Или правитель долины мертв”, – тихо добавил Бишоп.

“Не смей даже и думать об этом”, – крикнул Келемвор, посылая отряд наперерез зентильской кавалерии, прежде чем она посеет панику в его рядах. Однако уже было поздно, и всадники врубились в порядки защитников.

“Келемвор!” – крикнул Дризал. “С востока наступают еще больше зентильских солдат!”

“Мы будем сражаться с ними, удержим их здесь и положим их столько, сколько сможем, пока не придет подмога”, – сказал Келемвор.

“А как насчет болота? Не можем мы заманить их в болото и сражаться там?” – сказал Дризал.

“Можешь забыть об этом”, – сказал Келемвор, слегка улыбнувшись юноше. “Я провел с жителями долин достаточно времени, чтобы понять, что они не побегут ни от кого…особенно от зентильцев”.

Дризал смотрел, как солдаты Бэйна все прибывают и прибывают через просеку.

“Подготовить кавелерию!” – крикнул Келемвор, обнажая меч. “Мы будем сражаться до последнего человека!”

Вскоре все прекрасные планы Келемвора превратились в прах и наступил настоящий хаос. Келемвор понимал, что как только вся армия Бэйна выберется через просеку, то они окажутся почти в безнадежном положении. Он знал, что единственной реальной надеждой было организовать отступление через небольшие каменные баррикады оставшиеся на пути к Шедоудейлу. Но пока ситуация становилась все более и более неуправляемой, и Келемвор заметил, что защитники Шедоудейла были больше, чем просто счастливы отдать свою жизнь сражаясь с зентильскими воинами.

Воин видел как полдюжины солдат, стоявших рядом с ним, бросились в бой и пали под напором темной армии злого бога. Однако, когда Келемвор сам столкнулся лицом к лицу с врагом, то смог сполна расплатиться за их смерть. Он сражался за те же самые идеалы, что и жители долин; но все, что Келемвор делал сейчас, лишь отодвигало кажущееся ниминуемым падение Шедоудейла. Дризал упал от удара вражеского солдата и Келемвор повернулся к убийце юноши.

Зентильский солдат бросился на него, замахнувшись булавой и, чтобы избежать смертоносного удара, Келемвор вынужден был отпрыгнуть в сторону. Воин слепо махнул мечом и с жалостью понял, что проткнул лишь лошадь противника. Раненая лошадь взвилась на дыбы и всадник рухнул на землю, умудрившись при этом не выронить своего оружия.

Келемвор приблизился к упавшему солдату, но едва увидев его лицо, замер. Это был Ронглат Кнайтбридж, тот предатель из Арабеля.

Использовав короткое замешательство своего врага, Кнайтбридж махнул булавой еще раз. Тяжелое оружие попало Келемвору в голень и сбило с ног. Пока Келемвор пытался подняться на ноги, Кнайтбридж свободной рукой вытащил меч и сделав вид, что собирается атаковать им, снова махнул булавой. Не поддавшись на обманный прием, Келемвор успел поставить своим мечом заслон, прежде чем булава раздробила ему шею.

Келемвор вскочил на ноги и два воина начали медленно ходить по кругу, выискивая брешь в защите друг друга. Внезапно Кнайтбридж вскрикнул, – “Нет!”

Келемвор резко пригнулся и над его головой просвистел меч всадника. Воин бросился влево, затем резко ударил рукояткой своего меча по руке всадника. Раздался хруст треснувшей кости и всадник выронил свое оружие.

Прежде, чем Келемвор успел среагировать, Кнайтбридж вновь бросился на него, метя в голову. “Ты подохнешь от моих рук!” – прошипел Кнайтбридж и снова занес булаву.

Келемвор бросился на зентильца, и меч воина скользнул по боку предателя, а над его головой вновь просвистела булава. Избежав удара, Келемвор изо всей силы ударил кулаком в челюсть Кнайтбриджа, отбросив его назад.

Кнайтбридж на короткий миг потерял координацию и Келемвор не медля ни секунды вновь бросился на него и обхватил вокруг, не давая возможности использовать свое оружие. Они рухнули на землю и Кнайтбридж ударил Келемвора в грудь, отбросив его в сторону.

“Из-за тебя рухнула вся моя жизнь!” – крикнул Кнайтбридж. “Все что я любил, исчезло, благодаря тебе!”

Кнайтбридж занес меч над головой, обнажая грудь, и Келемвор не преминул этим воспользоваться, погрузив меч через доспехи Кнайтбриджа, прежде чем он успел нанести свой последний удар. Несмотря на то, что жизнь покидала взгляд предателя, в нем не было сожаления. Его лицо застыло в вечной гримасе ненависти и боли, затем Кнайтбридж замертво рухнул на землю.

Извлечя свой меч из груди Кнайтбриджа, Келемвор краем глаза заметил яркую вспышку – в него летел зентильский кинжал. Перед воином с молниеносной быстротой, отражая кинжал, метнулся меч. Еще один удар и зентилец пал.

“С этими шакалами всегда одна и та же проблема”, – произнес знакомый голос, – “их всегда много”.

Спаситель Келемвора повернулся к нему лицом. Это был Бишоп, командир первого отряда.

“Сзади!” – крикнул Бишоп и Келемвор, резко развернувшись, распотрошил еще одного зентильского солдата.

К ним приближалось еще два всадника. Бишоп стащил одного из них и точным ударом проколол насквозь, Келемвор же разобрался со вторым. Затем хлынула новая волна нападавших, и воины стали сражаться спина к спине, пока гора трупов и умирающих не стала доходить им до колен. Их мечи мелькали с невероятной скоростью, а зентильцы все напирали и напирали.

Келемвор бросил взгляд на дорогу к западу и его сердце упало – армия Бэйна прорвалась через ряды его людей и направлялась к Шедоудейлу.

Сила Бэйна росла с каждой смертью, пока наконец его взор уже не стал затуманиваться от янтарной дымки пульсирующей энергии. Он чувствовал, как его смертная оболочка уже с трудом вмещает в себя всю украденную силу, но все же с радостью переносил это незначительное неудобство.

Исчезновение с баррикады было очень простым делом. Он обнаружил, что находится на окраине долины и быстро произнес на себя заклинание невидимости, затем использовав силу душ взмыл в воздух.

Бэйн выделил небольшой отряд для нападения на Шедоудейл с севера, который должен был завязать битву с теми солдатами, что охраняли улицы. На эту операцию он выделил не более пяти сотен людей, и большинство из них неминуемо были бы остановлены оборонительными укреплениями, которые люди Морнгрима разместили по всей дороге и у ферм с севера.

Пролетая над домами Бэйн с удовольствием отметил, что по-крайней мере пять сотен его людей приближаются с севера, хотя было похоже, что их уже ждали. Бэйн, не снимая с себя невидимости, спустился в центр схватки. Вдалеке он мог различить Небесную Лестницу, ее изменяющиеся черты мерцали в небе, подгоняя его вперед. Рядом с лестницей, в Храме Латандера, он мог различить яркое свечение. Одного из сражающихся не было на поле боя и Бэйн сразу же понял, где может скрываться его главный противник.

“Эльминстер”, – засмеявшись, произнес Бэйн. “Я ожидал от тебя большего”.

Внезапно к нему приблизился человек с мечом в руке.

Морнгрим.

Как восхитительно было бы нести голову лорда Шедоудейла на своем поясе и с широко раскрытыми руками поприветствовать ненавистного мудреца. Бэйн снял невидимость и засмеялся, увидев, что Морнгрим замер перед Черным Повелителем, сбитый с толку его внезапным появлением. Придя в себя Морнгрим обрушил свой меч на Бэйна, но бог с легкостью вырвал его из рук человека и потянулся, чтобы забрать себе свой приз.

Внезапно откуда-то выскочил другой человек и вытолкнул Морнгрима из рук Бэйна. Бэйн не задумываясь вспорол грудь второму человеку.

“Хавскгард!” – крикнул Морнгим, когда его подданный сполз на землю.

Бэйн уже хотел было убить опешившего правителя, но внезапно его взор вновь привлекла Небестная Лестница.

Она горела, полыхая жуткими бело-голубыми огнями.

Люди точас были забыты, и Бэйн использовав силу мертвых, взмыл в холодный ночной воздух и полетел к храму Латандера. Храм, выстроенный в форме феникса, испускал поток бело-голубых огней, которые сжигали лестницу подобно дыханию дракона. Лестница потрескивала от таинственных огней, и Бэйн с ужасом смотрел как ее изменяющийся силуэт превращался в пылающее пятно, на которое глаза его аватара уже не могли смотреть.

Плоть Бэйна была окутана янтарной дымкой, возникающей из-за постоянного притока в его тело новых душ. Они усиливали бога, пока его сила не стала достигать тех размеров, какой она была лишь во время его короткого пребывания в Замке Килгрейв. В разуме бога появились знания о множестве заклинаний и он обладал силой произнести их по собственному желанию, не используя необходимых для этого компонентов. Он вновь был почти богом.

Я могу уничтожить это место, – подумал Бэйн. Я могу сравнять его с землей и уничтожить всех, кто осмеется противиться моей воле.

Он снова посмотрел на Небесную Лестницу и подлетел так близко как только мог, затем застыл в воздухе и стал наблюдать как его проход на Планы, медленно исчезает из виду. Он ничем не мог предотвратить разрушение лестницы; его план по захвату Планов рассыпался у него на глазах. Эльминстер посмел встать на пути у Темного Повелителя, и за это он будет наказан – Бэйн спустился к храму и некоторое время изучал его. Он не смел войти через ворота, сквозь которые вылетали таинственные огни. Они несомненно могли уничтожить его аватара. Проверив остальные окна и двери, Бэйн обнаружил, что они были защищены какими-то магическими чарами. Если бы он попытался взломать их, то это несомненно привлекло бы внимание Эльминстера.

Затем Бэйн заметил, что одно из окон было открыто, и он осторожно спустился к нему, ожидая увидеть в нем Эльминстера, поджидающего его. Но там никого не было. Бэйн медленно вплыл в окно и оказался в спальной комнате высшего жреца Латандера. У своих ног Бэйн заметил книгу, на обложке которой было написано – “Дневник Веры”. Черный Повелитель нагнулся и поднял отделаный кожей журнал.

Когда Бэйн прочитал слова на последней странице, то не мог удержаться от смеха. Лишь когда он услышал звуки голосов прямо под собой, этажом ниже, он бросил книгу и прекратил смеяться. Произнеся заклинание остекленения, Бэйн посмотрел на пол, затем его взгляд проник через деревянные планки и опоры, отделявшие его от мудреца.

Он увидел Эльминстера, который читал какое-то заклинание. Маг выглядел уставшим, словно он работал над этим заклинанием целую ночь. Все углы заполнял клубящийся туман. Чародейка и жрец, которые помешали осуществлению планов Бэйна в Замке Килгрейв, тоже были здесь. Из-за провала своих наемных убийц, он не знал, что случилось с этими людьми, но почему-то чувствовал себя вполне довольным таким поворотом событий. Для Черного Повелителя не было ничего слаще, чем забрать жизнь своего врага своими собственными руками.

Жрец был занят изучением древних книг, выискивая заклинания для темноволосой чародейки. Изредка Эльминстер обращался к чародейке, и она повторяла одно из уже заученных заклинаний.

И они срабатывали даже без компонентов! Бэйн впился глазами в женщину, и тут заметил, что на ее шее висит кулон a форме звезды, символ Мистры. Каждый раз, когда она произносила заклинание, на поверхности кулона вспыхивали крошечные проблески энергии, исчезавшие, когда заклинание было закончено. Должно быть в этой безделушке содержится часть силы Мистры, – подумал Бэйн. Я должен получить ее в свои руки, она может мне помочь во время нападения на Хелма и Ао.

Бэйн размышлял как ему лучше использовать эффект неожиданности, но не мог припомнить ни одного заклинания, которое могло сразу завершить его атаку победой. Отказываясь отступить, Бэйн лег на пол и использовал украденную энергию, чтобы сделать свое тело нематериальным. Затем он медленно проник в пол, пока его голова не показалась с другой стороны и затем проследовав уже по потолку, добрался до стены, рядом с которой стоял Эльминстер. Потом Черный Повелитель, не сводя взгляда со своей жертвы, проплыл вниз по стене. Наконец, когда он очутился не более чем в шести шагах за Эльминстером, Бэйн вышел из стены и с вытянутыми когтями бросился на мага.

К тому моменту, как темноволосая чародейка заметила присутствие Бэйна, когти Черного Повелителя были всего в нескольких дюймах от горла Эльминстера.

Мудрец из Шедоудейла настолько был поглощен произносимыми заклинанями, что не замечал ничего вокруг. Он чувствовал как из магической пелены вокруг Фаеруна он освободил великие силы, и когда он открыл глаза, то увидел, что часть пола в храме исчезла, как он того и хотел. Этот разлом был создан по его зову – разлом, который был окружен клубящимся туманом и в котором содержалась сила, которую он вызывал в своей жизни лишь один раз, и то много лет назад, когда был гораздо моложе. В те дни ему было всего сто сорок лет. Теперь, когда Эльминстер смотрел в разлом, он был слегка напуган теми силами, которые он призвал в Королевства на битву с Черным Повелителем.

Крик Миднайт оторвал старого мудреца от его вызова. Он посмотрел через плечо и мельком увидел жестокий взгляд Бога Раздора, тянущего к нему свои руки. Эльминстер произнес заклинание, и Бэйн тотчас был отброшен назад ударом невероятной силы. Черный Повелитель рухнул на стену, из которой он только, что вышел.

Из разлома донесся ужасающий крик, и Эльминстер повернулся, обнаружив, что из-за нападения Бэйна его заклинание вызова исказилось. Существо, которое отозвалось на его зов не было оком вечности и было не знакомо старому магу, что пугало его больше всего.

“Миднайт!” – крикнул Эльминстер. “Ты должна попробовать удерживающее заклинание!” Но времени на раздумья не было – Бэйн вновь приближался к старому магу. Эльминстер выпустил слепящую вспышку бело-голубой молнии, которая окружила темного бога, поймав его в ловушку. Черный Повелитель вскрикнул от ярости и использовал свою силу, чтобы разорвать эти жуткие оковы.

Эльминстер едва успел отскочить, когда в него вылетел янтарный заряд пылающей энергии. Он отвел заклинание, но чувствовал, что темный бог растет в силе, его заклинания срабатывали, как только он начинал произносить их. Великий мудрец не мог себе позволить подобной роскоши. Каждое заклинание отнимало силы, и вот уже Бог Раздора начал загонять мудреца в клубящийся туман разлома.

Бэйн нападал, используя силы, которые он оставил для схватки с Хелмом. Энергия неописуемой силы текла через темного бога, и он чувствовал огромную боль, испытываемую его аватаром, который был готов развалиться от подобной мощи. Бэйн хотел скормить мага тому созданию, которое он сам и вызвал, затем бы он скормил ему и Бога Стражей и самого великого Ао. Бэйн напомнил себе, что надо будет попросить Миркула, чтобы тот поблагодарил мудреца, когда тот окажется в землях мертвых.

Внезапно бело-голубая молния, не похожая ни на что другое, прорезала Бэйна, отбросив его от мага. Он посмотрел вверх и на другом конце комнаты увидел темноволосую чародейку, которая читала очередное заклинание.

Бэйн засмеялся. “Может у тебя и есть часть силы Мистры, девочка, но ты не богиня”. Затем Бог Раздора метнул заряд, который швырнул Миднайт через всю комнату. Бэйн встал и приготовился убить мага. Затем из разлома донесся ужасный грохот и Бэйн понял – что бы Эльминстер не вызвал – оно было здесь.

Когда Бог Раздора повернулся и увидел существо, появившееся из разлома, то сердце его аватара едва не остановилось.

“Мистра”, – медленно произнес Бэйн.

Но существо стоящее перед ним имело мало общего с той богиней, которую он держал в плену и пытал в Замке Килгрейв. Это было создание, которому не было места в мире людей или богов. Мистра больше не была ни существом из плоти и крови, ни богом с Планов. Она стала первичной сущностью, частью фантасмагорической страны чудес, существовавшей в пелене магии, окружающей мир. Ее можно было назвать лишь магическим элементалом.

Однако рациональное мышление давалось ей сейчас с большим трудом; Мистра была едва в сознании и была неспособна к какому-либо действию. Лишь сила вызова Эльминстера позволила ее сущности преобразоваться и вновь получить доступ к Королевствам – получив тем самым еще один шанс встретиться с Бэйном.

Из глаз Мистры хлынули потоки древней магической силы и окружили комнату. Из ее эктоплазменной плоти вырвалась одна рука, и Мистра потянулась к Бэйну.

Заряды энергии начали метаться по комнате, обжигая стены и разбрасывая книги Эльминстера. Адон бросился на Миднайт, прикрыв ее своим телом. Затем Миднайт пошевелилась и в ужасе посмотрела на Мистру. “Богиня”, – было все, что она смогла произнести. Затем Эльминстер метнул в Бэйна еще одно заклинание, но из его рук вылетел лишь град зеленых яиц, обдавших темного бога. Эльминстер выругался и начал читать другое заклинание. Бэйн отвернулся от Мистры и выпустил единственный заряд янтарного цвета. За мгновение до того, как заряд ударил Эльминстера, он успел произнести защитное заклинание, но все равно не смог удержаться и крича, упал в разлом. Тут же из рук Мистры вылетели слепящие вспышки бело-голубого света и вновь ударили Бога Раздора.

Бэйн упал на колени – похищенная им сила, вышла из-под контроля, медленно разрывая оболочку его аватара на части. Плоть, кровь и кости превратились в дымящуюся груду, которая лишь отдаленно напоминала человека.

“Я…не умру…один!” – прошипел Бэйн, и окровавленный аватар пополз вперед, протягиваясь к темноволосой чародейке и жрецу. Ее руки были на кулоне, словно она вновь хотела использовать магию против Черного Повелителя. Внезапно кулон вылетел из ее рук и по воздуху проплыл к Бэйну. Схватив его своими когтями, Бэйн рассмеялся.

“Твоя сила снова принадлежит мне, Мистра”, – произнес Бог Раздора разорванными, окровавленными губами. Миднайт услышала как в ее голове говорит хрипящий, полуобезумевший голос Мистры, и чародейка повинуясь ему, встала и направилась к Бэйну. Атакуй его, – произнес голос. Используй силу, которую я дала тебе.

Миднайт закончила чтение заклинания и из нее вырвался бело-голубой заряд магической энергии. Он ударил Бэйна и откинул его ближе к Мистре. Черный Повелитель на мгновение помотрел на Миднайт, в его глазах читалось замешательство. “Но у меня…”

Затем Мистра накрыла собой Бога Раздора и он закричал. “Иди ко мне, Повелитель Бэйн”, – сказала Мистра, поглощая его. “Насладись той силой, которую ты так жаждешь”. Затем последовала вспышка бело-голубого света и тело аватара Бэйна разлетелось на куски. Аватар умер и аморфное тело Мистры застыло на миг, поглощая энергию, освободившуюся при взрыве. Затем и она исчезла в вспышке искрящегося белого света.

“Богиня!”– вскрикнула Миднайт, но уже, когда она произнесла это слово, чародейка знала, что на этот раз Мистра была мертва. Затем она вспомнила, что Эльминстер провалился в разлом. Когда она подняла взгляд, то заметила Адона, сидящего у края этой гигантской трещины. Его руки были вытянуты, словно он пытался дотянуться до чего-то, скрывающегося в тумане.

“Эльминстер”, – медленно произнесла она. Затем Миднайт увидела, как в тумане, что-то шевелится. Дымка на короткий миг расступилась и она увидела старого мудреца, отчаянно пытающегося закрыть разлом, который он сам и открыл.

Миднайт подбежалал к Адону. Жрец держал руки перед собой, как если бы он произносил заклинание. “Сан, прошу тебя”, – тихо произнес он и по его щекам побежали слезы.

Эльминстер похоже не замечал Миднайт и Адона, стоявших у края раскола. Он был слишком занят работая руками и произнося длинные заклинания. Затем старый маг вскрикнул и из разлома брызнули потоки темно-фиолетового света. Миднайт прочитала заклинание, но едва она подняла руки, чтобы метнуть его, раздалась вспышка и Эльминстер и разлом исчезли. Тут же храм начал дрожать и Миднайт упала на колени.

Адон подхватил ее и потащил за собой. Пробегая через потоки бело-голубого света заполнявшего коридор, Миднайт чувствовала, как ее лицо обдувает теплый воздух и ласкает солнечный свет. Когда они наконец выбрались наружу, Миднайт посмотрела на небо и замерла от удивления – в небе горели огромные огни, скрывающие собой Небесную Лестницу. На какой-то миг черные, обугленные куски лестницы стали доступны ее взору. В некоторых местах можно было различить бесчисленное количество рук, которые она уже видела один раз – все они дрожали и цепляли воздух. Затем лестница исчезла и остались лишь огни.

За их спиной раздался оглушительный грохот и стены храма и крылья феникса, рухнули. Адон и Миднайт от удара упали на землю.

Когда взорвался Храм Латандера, то вздрогнул весь Шедоудейл.

К востоку от взрыва, наступил момент, когда почти все сражающиеся на дороге у Краг Пула перестали биться; в этот миг все солдаты смотрели в небо и молчали. Огни, казалось, спускались с небес, пробиваясь через облака и поглощая местность вокруг Храма Латандера.

Келемвор в шоке смотрел на огни. Первой его мыслью было бросить свой пост и скакать к Миднайт, но он знал, что Эльминстер не допустил бы их смерти. Он был знаменит за свои силы, и мог защитить Миднайт лучше, чем любой воин. К тому же Келемвор знал, что не может оставить своих людей без командира. Судьба Миднайт была в ее руках, как она того и хотела.

Передышка вызванная взрывом длилась не более нескольких секунд, и затем битва продолжилась. Отряды Бэйна явно устали, и потеря их главных командиров превратила их ряды в толпу недисциплинированных оборванцев, отчаянно сражающихся за свою жизнь. Бэйн не вернулся, Семеммон был ранен и потерял сознание, а Кнайтбридж был мертв. Но, что самое главное – защитники Шедоудейла не собирались уступать перед сокращающейся, но все еще превосходящей их по численности армией Бэйна.

Командир Бишоп стоял рядом с Келемвором. “Они прибывают со всех направлений”, – сказал Бишоп, тяжело ловя воздух ртом. “О боги, эта игра для молодых!”

“Тогда это игра слишком грустная и страшная”, – сказал Келемвор и они начали медленно двигаться по полю на котором развернулась настоящая кровавая резня. Тела были повсюду. Потери с обеих сторон исчислялись тысячами, а с каждой минутой битва становилась еще более отчаянной. Келемвор услышал, как один из зентильцев взывает к Повелителю Бэйну. Другие ему ответили, что он сбежал.

“Ты слышал это?” – сказал Келемвор, но Бишоп уже был занят, сражаясь с воином, который отражал каждый его удар и не подавал признаков усталости, которая буквально переполняла жителя долины.

Прежде, чем Келемвор успел повернуться и помочь Бишопу, на него с вытянутым мечом бросился еще один зентильский всадник. Келемвор стащил его с коня и проткнул насквозь. Вспрыгнув на черного скакуна, Келемвор протянул руку Бишопу, который только, что успел уложить своего зентильского воина. Командир протянул ему руку, но закричал – ему в ногу попала стрела. Он споткнулся, но Келемвор схватив его за руку, все же втащил на лошадь.

Над их головой просвистела еще одна стрела, и Келемвор со всех сил лягнул лошадь. Они нашли небольшой отряд жителей долины, которые сражались против зентильцев, и Келемвор направил свою лошадь к ним.

Келемвор и Бишоп очутились в море из темных доспехов, их клинки прорубали дорогу в силах зентильцев. Но их усилий явно было недостаточно, чтобы получить преимущество над врагом. Их стащили с коня и они вынуждены были продолжать сражаться стоя на ногах. Затем с запада донеслась безумная песня, и в битву вступил еще один отряд всадников в черных доспехах. Но это были не зентильцы; на их шлемах был нарисован символ белой лошади.

Наездники из Мистлдейла. Келемвор издал дикий крик и распотрошил ближайшего зентильца. Наездники были лучшей кавалерией во всех Долинах. Хотя их было всего двадцать человек, но каждый из них стоил минимум пяти зентильских солдат.

Еще один защитник долин издал крик и снова указал на запад. “Смотрите туда!”

Келемвор заметил еще один отряд воинов, продвигающихся по дороге. Это могли быть лишь Рыцари Миф Драннора. Они вели за собой большую часть защитников Шедоудейла из города. Во главе шел Лорд Морнгрим.

Прежде чем начался следующий час, армия Бэйна начала отступать. Присутствие Наездников из Мистлдейла и Рыцарей Миф Драннора надломило воинский дух зентильцев. Почти все солдаты из армии Бэйна, попытавшиеся прорваться через каменные баррикады были убиты защитниками города. Защитники у моста сдержали Фзула и его отряды. Зентильские всадники напавшие с севера были повержены или вынуждены отступить. Теперь зентильские силы на востоке также начали бежать.

У баррикад, ведущих к Шедоудейлу, Келемвор и Бишоп встретились с Морнгримом и двумя Рыцарями.

“Они отступают!” – воскрикнул Морнгрим. “Мы победили!”

Келемвор не мог так легко поверить в его слова. Многие из зентильцев предпочтут остаться и сражаться до последнего вздоха. Схватка переместилась в лес, где уже горел небольшой огонь, угрожавший выйти из-под контроля, а Шедоудейл потерял слишком много людей, чтобы справиться даже с небольшим лесным пожаром.

Келемвор обвел взглядом поле битвы, но не заметил ни одного из своих друзей. “Лорд Морнгрим, а где Сайрик и Хавскгард?”

Морнгрим сразу же изменился в лице. “Они на улицах города”, – тихо произнес правитель. “С Сайриком все в порядке, не считая нескольких царапин. Хавскгард…”

Келемвор заглянул в глаза правителя Шедоудейла.

“Это был Бэйн”, – наконец произнес Морнгрим. “Он схватил меня, но Хавскгард спас мне жизнь”.

Келемвор повернулся и галопом поскакал в город. На пути воину повстречался Сайрик и отряд его людей, направляющихся в лес, чтобы добить отступающих зентильских солдат. Он промчался мимо них, даже не услышав, как Сайрик поприветствовал его.

Когда Келемвор наконец добрался до центра города, то увидел, что повсюду лежали трупы и раненые. Он почти сразу отыскал Хавскгарда, лежавшего рядом с другими ранеными офицерами.

Келемвор подошел к своему другу. Хавскгард был жив, но, что он не доживет до конца дня, сомнений быть не могло. Когтистые руки Бэйна вскрыли его грудь, и то, что он еще был жив было настоящим чудом. Келемвор взял Хавскгарда за руку и заглянул в его глаза.

“Они заплатят за это”, – произнес Келемвор. “Я буду преследовать их и перебью всех, до последнего человека!”

Хавскгард сжал руку Келемвора, слабо улыбнулся и покачал головой. “Не будь столь мелодраматичным”, – сказал он. “Жизнь…слишком коротка…”

“Это не справедливо”, – сказал Келемвор.

Хавскгард закашлялся, и его тело сотрясли сильные судороги. “Наклонись”, – сказал Хавскгард. “Я должен что-то сказать тебе”.

Его голос перешел на шепот.

“Что-то важное”, – сказал Хавскгард.

Келемвор склонился к нему.

И Хавскгард рассказал ему шутку.

Келемвор почувствовал как дрожит его нижняя губа, но все же он не выдержал и рассмеялся. Хавскгард заставил его забыть о смерти и потере близкого человека, напомнив ему о том, что он почти потерял – о надежде.

Битва за Шедоудейл была закончена. Солдаты Бэйна отступали в лес, хотя большинство из них вместо спасения находили лишь жестокую смерть. Огонь распространялся, но уставшие защиники уже ничего не могли с этим поделать.

Рейнджер Шарантир, Рыцари Миф Драннора и харпер бард Шторм Силверхенд направились к Храму Латандера, чтобы осмотреть место взрыва и проверить как дела у Эльминстера и двух незнакомцев, находившихся с ним.

Приблизившись, Шарантир и Шторм увидели Миднайт и Адона, засыпаных обломками храма. Затем из руин вылетел огненный шар и взмыл в воздух.

Шарантир соскочила с коня и стащила Шторм, чтобы та не бросилась на коне в самое пекло.

“Эльминстер”, – вскрикнула Шторм, ее взгляд скользил по развалинам. Жреца и чародейку окружало бело-голубое свечение, и Рыцари видели как пыль и грязь, сыпящиеся на головы уцелевших, едва дотронувшись до защитного поля, тотчас пропадали. Наконец, когда земля осела и останки Храма Латандера превратились в безжизненные руины, Рыцари бросились к незнакомцам, которые лежали нетронутые обвалом.

Убедившись, что жрец и чародейка были живы, Шторм побежала дальше в храм. Пробираясь через горящие руины, минуя заваленные мусором коридоры и расшвыривая опорные балки, Шторм вошла в то, что раньше было главной комнатой для служений. С каждой секундой проведенной в поисках хоть какого-нибудь признака, что Эльминстер был жив у сереброволосого барда все быстрее билось сердце. В дальнем конце комнаты она нашла страницу из его книги заклинаний и кусок ткани, оторванной от его халата.

На тех стенах храма, что остались стоять, повсюду была размазана кровь.

Шторм горько закричала. Ее поглотил гнев и она выбежала из горящего храма к незнакомцам.

Когда сереброволосый бард оказалась на улице, она заметила, что Шарантир разговаривает со жрецом и чародейкой, которые уцелели во время обвала. Рейнджер хотела задать вопрос темноволосой женщине, но тут перед ними появилась Шторм. В руке она держала обнаженный меч.

“Эльминстер”, – сказала она, ее голос был низок и источал ненависть. “Эльминстер мертв. Убит”. Шторм подалась вперед, и Шарантир пришлось разоружить ее, прежде чем пустить дальше. Затем над храмом пронеслась огромная тень и воздух стал холодным и разреженным. В одно мгновение идеально голубое небо стало пепельно-серого оттенка, и на вершине горящей Небесной Лестницы начали сгущаться штормовые облака. Затем среди них показался огромный глаз. Из него выкатилась одна единственная слеза, потом он моргнул и исчез. Слеза превратилась в поток дождя, который охватил всю долину. Пламя, сжигающее лестницу, потухло, оставив после себя лишь облачка голубовато-белого дыма, и вдалеке от храма, в лесу у Краг Пула, лесной пожар также затух под стремительным напором ливня.

Казалось, едва начался дождь, Шторм Силверхенд сразу успокоилась. Но тут она разглядела лицо юного жреца.

“Он был…он был у Храма Тайморы”, – прошептала бард. “Он был там сразу после убийства!”

Шарантир шагнула вперед, на сей раз ее меч покинул свои ножны. “Я Шарантир, Рыцарь Миф Драннора”, – сказала она. “Моя обязанность поместить вас обоих под арест за убийство Эльминстера Мудрого…”