"Произвол судьбы" - читать интересную книгу автора (Данилов Сергей)

Глава 17 ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН

Призрак в рогатом шлеме сверкнул рядом ослепительно белых зубов. «Наверно, он погиб совсем молодым, — подумал я, — у старых таких зубов не бывает».

— Вот мы и встретились снова, — сказал призрак. Он был вполне дружелюбен и больше не пытался меня напугать.

— А, это ты? Привет! — улыбнулся я, — Как дела?

— Дела? Отлично! За последние сутки наша армия увеличилась на несколько десятков солдат, и все благодаря тебе! Отличная работа! Жаль только, что большинство убитых — орки. Но ничего, для нашего дела сгодятся хоть орки, хоть тролли, хоть темные эльфы, все равно после смерти все станут просто призраками. Да и сам ты все силы приложил, чтобы вступить в наши ряды. Я было подумал, что твою душу нелегко будет заполучить в нашу армию. От страха ты не умрешь, да и убить тебя, как видно, непросто, но ты сам выбрал свою судьбу. Не пройдет и трех дней, как твоя душа покинет тело. Нам остается только ждать.

— С какой стати? — удивился я. — Или ты тоже считаешь, что Гунарт Сильный может победить меня в поединке? Если так, то ты ошибаешься. Гунарт Сильный никогда не сможет убить меня! — Я презрительно скривил губы. — Он для этого слишком неповоротлив.

— Нет, что ты, что ты, — замотал рогатым шлемом призрак, — я и не думал сомневаться в твоей силе и ловкости. Наоборот, я преклоняюсь перед тобой и просто мечтаю о том, чтобы ты, потомок нашего короля Роксанда Второго, повел нас в бой. Все мы с радостью пойдем за тобой!

— Слушай, призрак, что за бред ты несешь? Может, ты и догадался, что я потомок Роксанда, но откуда ты взял, что я собираюсь вести в бой вашу армию?

— Душа любого, кто умрет около ущелья, остается с нами. Такое заклятье наложил на это место черный колдун перед решающей битвой.

— А при чем здесь я?

— Ты скоро умрешь, ведь ты надышался ядовитых испарений в галерее Блуждающих Голосов.

— В галерее Блуждающих Голосов?

— Да, то место, которое каторжники нарекли Задохлым тупиком, темные эльфы называли галереей Блуждающих Голосов из-за того, что каждое слово, произнесенное в нем, повторялось эхом в течение нескольких дней, а иногда и недель.

— Ты хочешь сказать, что голоса, которые я слышал там, всего-навсего эхо криков несчастных, погибших под обвалом несколько дней назад? Странное место. А почему там нельзя дышать?

— Раньше этот коридор вел в лабораторию эльфийских магов. Там они пытались изготовить смертельное оружие, которое должно было уничтожить всю нашу армию. Но маги в чем-то просчитались. Горы содрогнулись от страшного взрыва. Лаборатория была разрушена, а вместе с ней и галерея Блуждающих Голосов. Ядовитый газ, в котором и заключалась вся сила смертоносного оружия темных эльфов, просочился в подземелье, и эльфы покинули его, закрыв все проходы в Сумеречную долину.

— Значит, этот зеленый вонючий туман и есть магическое оружие эльфов?

— Да, они хотели заполнить этим газом ущелье и уничтожить фаргордскую армию, но погубили только нескольких каторжников да тебя.

— Глупости! — категорически заявил я. — Я себя прекрасно чувствую!

— Просто сейчас ты спишь, — возразил призрак. — Во сне люди не чувствуют, что умирают.

Призраки не лгут, им это ни к чему. Даже коварный Роксанд ни разу не соврал мне. Он мог не сказать всей правды, как, например, о короле темных эльфов, но обмануть не мог. Правда, призраки любят пугать. Человеческий страх для них является источником высшего наслаждения. Но этот призрак не пугал меня. Похоже, он сам верил в то, что говорил.

Смерти я не боялся. Мой образ жизни подразумевал, что она может наступить в любой момент. Но сейчас я был уверен, что призрак заблуждается. Не мог я умереть, когда кто-то продолжает грабить фаргордские деревни, прикрываясь моим именем, когда никто, кроме меня, не отомстит гнусным оркам за смерть братишки Рила, когда меч «Пламя дракона» достанется Имверту, а Крайт не получит по мозгам за Гунарта Сильного и никто никогда не осмелится поднять меч на эльмарионекого дракона, который так и будет продолжать жечь леса и убивать народ Фаргорда — мой народ, между прочим!

Сон закончился как обычно — до моего слуха донесся знакомый крик братишки Рила. «Как Рил оказался на рудниках?» — промелькнуло в голове, но раздумывать было некогда, и я бросился вперед по нескончаемым извилистым коридорам. Вокруг стелился зеленый туман и было невыносимо тяжело дышать. Голос Рила раздавался снова и снова, но, когда я прибегал, это оказывалось всего лишь эхом. Когда я наконец разыскал братишку, было уже поздно. Он, как всегда, умер у меня на руках, сказав на прощанье только: «На выступе скалы висит старая сумка. Обязательно подбери ее!»

Я проснулся, сел, попытался вдохнуть полной грудью чистого горного воздуха, но закашлялся, поморщился от резкой боли в груди и почувствовал во рту вкус крови. Прогулка по Задохлому тупику явно не прошла для меня бесследно. Тем не менее рудники вспоминались смутно, как будто были частью только что виденного кошмарного сна.

Я лежал на крошечной плоской площадке, прилепившейся к отвесной скале. Попасть на нее, по-видимому, можно было только через узкую трещину, разрезавшую скалу наискосок до самого верха. Внизу под скалой виднелась дорога, приведшая меня на рудники, ущелье Потерянных Душ, множество костров и миниатюрные фигурки людей. А надо мной опять было чистое, без единого облачка, голубое небо, неподалеку шумела ветвями с трудом цеплявшаяся корнями за каменистый склон хоть и корявая, но все-таки сосна, и хотелось думать, что все злоключения остались в страшном сне и ничего плохого больше не произойдет.

Никакой сумки на выступе скалы я не увидел, и Гунарта нигде не было. На краю площадки сидел довольный Нейл, свесив ноги прямо в пропасть, распевал песенку непристойного содержания и, тщательно прицеливаясь, швырял вниз мелкие камешки, стараясь попасть то ли в костер, то ли кому-нибудь по макушке. Пел Нейл довольно фальшиво, но его это нимало не волновало, зато мне вскоре начало действовать на нервы.

— Нейл, будь другом, замолчи, уши вянут! — взмолился я.

Нейл ни капли не обиделся, видно, и сам чувствовал, что его вокальные данные оставляют желать лучшего. Он оборвал песню на полуслове, запустил вниз последний камень и уселся рядом со мной, поджав под себя босые ноги.

— Ну, что, очухался? — заботливо поинтересовался он. — А Гунарт Сильный за лекарем пошел. Есть тут на рудниках один прощелыга, лекарем называется. Лечить никого не лечит, зато, если кто захворает, да так, что сам оклематься не может, сразу говорит, что его пора в ущелье Потерянных Душ бросать. Так Гунарт вбил себе в голову, будто он приведет тебя в чувство. А ты и сам оклемался! Во живучий! Другой бы на твоем месте давно загнулся! Одного я понять не могу, зачем тебя понесло в самый Задохлый тупик? Я же говорил тебе, что там невозможно дышать! Он потому и назван Задохлым, что в нем запросто можно задохнуться!

— Прости, я не хотел причинять вам столько хлопот, — виновато произнес я, опять закашлялся и продолжил почти шепотом, так говорить было легче. — Мне показалось, что ты зовешь на помощь.

Я чувствовал себя довольно глупо, ведь Нейл предупреждал меня и о голосах, и о ядовитом воздухе, а я пропустил его предостережения мимо ушей, повел себя как последний кретин, подцепил кашель, как у бедняги Клариса, и теперь даже объяснить толком не могу, какого лысого демона я туда полез. Но Нейла вполне удовлетворило мое невразумительное объяснение.

— Ты и вправду хотел меня спасти? — восхищенно выдохнул он. — Недаром старый Хрящ-Пройдоха говорил, что все лорды, короли и принцы чокнутые! Я бы не стал рисковать жизнью ради человека, который чуть было не отправил меня в Задохлый тупик на верную смерть! Значит, ты совсем не сердишься на меня?

— Может, и сержусь, но это еще не повод для того, чтобы оставить тебя умирать на рудниках.

— Странные люди вы с Гунартом Сильным. Он тоже на тебя все еще злится, но все равно вытащил из Задохлого тупика. Когда мы с ним вышли оттуда, а ты все не появлялся, я подумал, что ты погиб и что Гунарт обрадуется, ведь ему теперь незачем рисковать жизнью, чтобы тебя убить. Но он сказал, что убьет тебя в честном бою. А потом вернулся за тобой в Задохлый тупик и всю дорогу тащил на руках.

— Значит, это Гунарт принес меня сюда? Я знал, что он благородный человек, потому и не убил тогда в замке Урманда, — сказал я, а про себя подумал, что сейчас шансы Гунарта выиграть поединок значительно возросли хотя бы потому, что мне будет трудновато убить человека, спасшего мне жизнь. Вернее, убить-то не трудно, убивать вообще легко, только вот замучит потом неугомонная совесть, которая у меня занудливее старого Роксанда.

Вскоре появился Гунарт Сильный в сопровождении лекаря-прощелыги. Это был маленький щуплый человечек с постоянно бегающими глазками, редкими волосами, красным носом и трясущимися руками. По-моему, он был большим любителем дешевого вина. Едва человечек открыл рот, как меня обдало ароматом этого напитка с головы до ног.

— Этот, что ли? — сиплым голосом спросил лекарь, ткнув пальцем в сторону Нейла.

— Нет, тот, длинноволосый. — Гунарт подтолкнул коротышку ко мне.

— Что-то не похож он на умирающего, — с сомнением пробормотал лекарь.

— Конечно, не похож, — тут же согласился я, вскочил на ноги и накинулся на Гунарта: — Зачем ты притащил сюда этого пьяницу, Гунарт? Я ему и притронуться к себе не позволю! Не строй из себя заботливую мамашу! Ты хотел со мной драться? Давай драться и покончим с этим, у меня мало времени! — Не надо мне было так орать. Меня опять скрутил приступ кашля, и рукав рубашки, которым я вытер губы, окрасился кровью.

— А я до тебя дотрагиваться и не собираюсь, — обиделся лекарь. — Очень надо мне до тебя дотрагиваться, когда и так видно, что ты в Задохлом тупике побывал. Никому не известно, что за чуму ты там подцепил. — Он брезгливо шмыгнул носом и обратился к Гунарту: — Надо бы его в ущелье, к призракам, пока он тут всех не перезаражал. А золотишко-то эльфийское, — добавил он и стал тыкать трясущимся грязным пальцем почти что мне в глаз, пытаясь указать то ли на мой золотой обруч, то ли на бриллиантовую серьгу в ухе, — он, сразу видно, в тупике подобрал. Давайте-ка его сюда, оно тоже заразное. Я его в надежное место спрячу. где оно никому из вас не доста… то есть не принесет вреда.

— Ты на чужое золото губы не раскатывай, — резко оборвал его Гунарт. — Лучше скажи толком, можно его на ноги поставить?

— Можно, можно, если черный колдун из Черного замка здесь появится да колдовать начнет. Это он мертвецов из могил поднимает, а я не могу. — Лекарь захихикал — видно, это была его любимая шутка, которой он отвечал на подобные вопросы — и снова вернулся к своей излюбленной теме, уж очень ему нравилось делить мое имущество. — Не знаю, что ты с этим своим красавчиком сделаешь, к призракам сбросишь или дождешься, пока сам окочурится, но перед этим не забудь хотя бы сапоги с него снять и мне отдать как плату за визит. Золотишка от вас, видать, не дождешься.

Не знаю, кому из нас больше захотелось проучить этого пьянчугу, мне или Гунарту, во всяком случае, Гунарт угрожающе сдвинул брови, а у меня сами собой сжались кулаки. Но нас опередил Нейл.

— Сейчас сам отправишься к призракам, пройдоха! — закричал он и запустил в так называемого лекаря камнем. — Никакой ты не лекарь! Ты даже собственных вшей вылечить не можешь!

— Сами потом увидите, что мальчишка ваш волосатый и пары дней не протянет, — скороговоркой выпалил лекарь и проворно исчез в трещине скалы, откуда еще некоторое время раздавалось его пыхтение и обиженное ворчание: — Сказал бы сразу, что его больной из Задохлого тупика, я бы никуда не пошел. Знамо дело: они все умирают, из Задохлого тупика которые. А ворюга этот сопливый, видать, совсем рехнулся. Вшей, говорит, своих не лечишь. А они болеют, что ли, вши-то эти? Мне б такое здоровье…

Ворчание лекаря стихло, и я погрузился в свои невеселые размышления. Черный колдун из Черного замка… Не стоило мне с ним ссориться. Не иначе именно он виновник всех моих невзгод. Не зря отец предупреждал, что колдун может жестоко отомстить. Хотя вряд ли. Откуда он мог узнать, что я провалюсь в подземелье заброшенного храма, встречу беднягу Клариса и меня понесет на рудники. Конечно, я сам во всем виноват и нечего себя оправдывать, пытаться свалить результат собственного безрассудства на Черного колдуна, который обо мне и думать-то забыл. Одно можно было сказать наверняка: обращаться за помощью к черному колдуну я не стану. Разве что к его ученику Энди, который, между прочим, разбирается в целительстве гораздо лучше. Но Энди в Черном замке, до которого за пару дней не добраться даже на самой быстрой лошади. Боюсь, не добраться и за неделю. Так что пора забыть о ерунде, которую наплели никуда не годный лекарь и существующий, возможно, только во сне призрак. Лучше подумать о более насущных проблемах, например, о Гунарте Сильном.

Гунарт стоял на самом краю нашего созданного природой балкона, опираясь на позаимствованный из гномьей кузницы здоровенный молот, и смотрел вниз с каменным выражением лица. Наверно, думал, что я нарочно притворяюсь больным, только чтобы с ним не драться.

— Эй, Гунарт Сильный, не скрипи зубами, последние потеряешь! Как насчет поединка? Здесь как раз подходящая площадка. Оступишься, вниз полетишь, сразу насмерть!

— Не храбрись, Рикланд, — невесело усмехнулся Гунарт. — Куда тебе сражаться? Ты ж на ногах еле держишься!

— Кто тебе сказал такую глупость! — возразил я. — Смотри!

Я подхватил лежавший на земле меч, одним прыжком через собственную голову подскочил к Гунарту, так гораздо быстрее, чем просто бежать, и с размаха рассек воздух над самой его головой, да так, что у него на макушке появилась небольшая круглая плешь. Эта выходка не прошла для меня даром. У меня почти мгновенно сбилось дыхание, и очередной приступ разрывающего грудь кашля заставил меня опустить меч. Гунарт оказался не таким уж неповоротливым. Он тут же выбил меч из моих рук и со словами: «Ты сам напросился!» сокрушительным ударом кулака свалил меня с ног. Я не слетел с площадки только чудом. Я не мог дышать, не мог подняться, и моей единственной мечтой было умереть на месте, чтобы не испытывать больше этого мучительного стыда из-за собственной слабости. Я был бы несказанно благодарен Гунарту, если бы он убил меня. Но Гунарт был беспощаден. Он ни во что не ставил мою уязвленную гордость.

— Я не убиваю больных, — сказал он. — Поправишься, я найду тебя, а нет, туда тебе и дорога! Прощай! — И Гунарт направился к трещине, служившей выходом.

— А как же я? — возмущенно завопил Нейл. — Ты же обещал взять меня с собой, Гунарт!

Гунарт на мгновение задумался. Может, он что-то и обещал Нейлу, но по его виду нельзя было сказать, что он припоминает что-нибудь подобное. Кажется, Нейл опять бессовестно лгал.

— Ладно, пошли, — бросил Гунарт, и я остался один.

Для того чтобы подняться после удара Гунарта Сильного, мне потребовалось гораздо больше времени чем я обычно трачу, чтобы добежать из своей Закатной башни до отцовских апартаментов, находящихся в противоположной части замка. Догонять Гунарта было бесполезно. Да и сомневался я, что, догнав его, получу что-нибудь, кроме еще одного подобного удара, от которого моя голова чувствовала себя чем-то вроде наковальни, на которую обрушился большой молот, и совсем не было уверенности, что под распухшим веком все еще есть левый глаз. Я с трудом уселся на край скального выступа, как Нейл, свесив ноги в пропасть, и попытался собрать вместе разбежавшиеся мысли.

— Будешь ты спать наконец, неугомонное создание? — взмолился Ленсенд, в который раз укрывая меня своим плащом.

Спать не хотелось. Хотелось посидеть возле уютно потрескивающего костра и поболтать с Ленсендом о чем угодно или походить вокруг в темноте, повозиться с собаками, посмотреть, как там лошади — моя Соня и Шалун Ленсенда, и узнать, чьи это глаза горят в темноте. Нет, спать не хотелось ни капельки, хоть и устал я от бешеной скачки вдогонку за Ленсендом.

— Мне неудобно! — заныл я. — Земля жесткая, и у меня под боком какая-то кочка, и комары пищат и кусаются! Я не привык так спать!

— И этот человек хочет стать воином! — презрительно фыркнул Ленсенд. — И угораздило же меня взять на охоту этого маленького неженку!

— Сам ты неженка, — возмущенно завопил я, снова вскакивая с земли и бросаясь на Ленсенда с кулаками.

Ленсенд перехватил мой кулак, легко заломил руку за спину, не так, чтобы сломать, а просто чтобы не дергался, и уставшим голосом принялся втолковывать:

— Настоящие воины, в отличие от некоторых непослушных изнеженных принцев, могут спать хоть на голом камне, хоть на ветвях деревьев. И никогда, между прочим, не бросаются бить своих командиров.

— А вот и врешь! — прошипел я сквозь стиснутые зубы, потому что силы у Ленсенда было немерено и заломленная за спину рука ужасно болела. — Воины всю ночь сидят у костра и рассказывают друг другу разные истории.

— Ну конечно! — ехидно проговорил Ленсенд. — А потом зевают на поле боя. — Он выпустил мою окончательно затекшую руку и подтолкнул меня к своему плащу, на эту ночь заменявшему постель. — Иди спать. Завтра разбужу тебя чуть свет, и поедем искать дорогу к замку.

— Может, все-таки расскажешь какую-нибудь историю? — попросил я. — Я тогда сразу засну. Когда Дятел на ночь начинает нам что-нибудь читать, так я сразу засыпаю, даже до конца не дослушиваю.

— Чума тебя забери, Рик! Мало того, что твоя сестра Лин мне завтра голову из-за тебя оторвет, так я еще должен тебе на ночь сказки рассказывать, как эта ваша нянька Окснет.

— Почему из-за меня? Это же не я, а ты за лисицей погнался и заблудился.

— А тебя кто просил за мной увязываться?

— Ты и просил. Ты же мне сам сказал, что возьмешь меня на охоту, только если я пообещаю ни за что от тебя не отставать.

— Ладно, извини, — вздохнул Ленсенд. — Признаться, мне так хотелось добыть для Лин серебристую шкурку, что я про все на свете забыл, даже про тебя Малыш.

— Из-за какой-то драной лисы?! — обиженно насупился я.

— Да ты что! Другой такой шкуры во всем Фаргорде не найти, хоть убейся! Ты только посмотри! — Ленсенд встряхнул у меня перед носом серебристую лисью шкурку, почему-то пахнущую фиалками. Действительно красивая!

— Ладно, — буркнул я. — Я тебя прощу, если ты мне расскажешь интересную-преинтересную историю!

— Но я не знаю ни одной истории из тех, что вам читает Окснет.

— Вот и хорошо! Они все какие-то нервомучительные, то есть я хотел сказать нар… нвра… нравоучительные! В общем, скучные до ужаса! Я же говорю, что всегда от них засыпаю. Ты мне лучше про Гномью войну расскажи.

— Что же тебе про Гномью войну рассказать?

— Что-нибудь пострашнее и поинтереснее. Как тебя чуть не убили, а ты все равно всех победил.

— Ладно, я расскажу тебе историю, как я чуть не погиб. Если бы не один парень, по имени Гунарт, вряд ли кто-нибудь из королевских наемников вернулся бы с той войны. Только я буду рассказывать, а ты спи. Ладно?

— Ладно!

Ленсенд некоторое время задумчиво глядел на огонь, потом сел поближе и начал рассказывать:

— Знаешь, гномы совсем не владеют магией, зато они отличные кузнецы и механики. Весь Гилл-Зурас просто напичкан механическими ловушками, и ходить по подземельям нужно с большой осторожностью. Бывало, что целые отряды пропадали неизвестно куда, будто сквозь землю проваливались. Представляешь, идешь по такому тихому, спокойному коридору, ни одного гнома вокруг, и вдруг попадаешь под град стрел. Хорошо, если успеешь на пол упасть. Сначала очень жутко было по этим подземельям ходить. Только и ждешь какой-нибудь новой гномьей пакости. Но потом я привык и даже некоторые ловушки научился издали узнавать.

— А как?

— Ну, например, если в стене дыра, значит, едва наступишь на одну из плит пола, оттуда вылетит толстая стрела, а если видишь впереди пятна засохшей крови, значит, с потолка может упасть решетка с колючками или из стены выскользнет железная пластина с острыми краями, вжик — и пополам. — Ленсенд полоснул меня по животу ребром ладони. Я взвизгнул от щекотки и опять набросился на Ленсенда, пытаясь повалить его на спину. — А если гномам был нужен пленник, — со смехом продолжал Ленсенд, — они ловили его почти как зайца, в силки. Идет человек по коридору, наступает на каменную плиту, и вдруг взлетает под самый потолок вверх тормашками. — Ленсенд вскочил на ноги, ловко схватил меня за щиколотку и продемонстрировал на моем примере, как бедный пленник барахтается под потолком. Я извивался, как уж, но вырваться из мертвой хватки Ленсенда было не просто. Видела бы нас Линделл, она бы точно набросилась на Ленсенда с упреками: «Ну что ты его мучаешь? Оставь ребенка в покое!» Не понимала моя сестрица, как здорово мне с Ленсендом, с ним не заснешь от скуки, как с Дятлом. Ведь болтаться в гномьей ловушке гораздо интереснее, чем слушать, как мальчик не слушался старших и от этого у него выросли ослиные уши.

Внезапно Ленсенд стал серьезным, наверное, тоже вспомнил о Линделл. Он поставил меня на ноги, протянул свой плащ и сердито рявкнул:

— Все! Сколько можно шалить? Ложись спать без разговоров!

— Рассказывай дальше, ты же обещал!

— А ты обещал спать!

— Я буду лежать тихо-тихо, — прошептал я и сделал самое умоляющее лицо, на какое только был способен.

Ленсенд поудобнее уселся у огня, вытянул ноги, зевнул и продолжил свой рассказ:

— Чем глубже спускались люди в подземелья Гилл-Зураса, тем изобретательнее становились гномы. Сколько бесстрашных воинов погибло не в честном бою, а во внезапно разверзшихся у них под ногами ямах, утыканных острыми копьями, или под огромными каменными плитами, обрушивавшимися сверху, погребая под собой целые отряды! А сколько остались замурованными в тупиках из-за внезапных обвалов! Но, несмотря на отчаянные попытки гномов защитить свои владения, армия Фаргорда одерживала одну победу за другой.

Однажды, когда король Ролмонд отправился в Эльмарион, откуда, как ты знаешь, уже не вернулся на войну, я возглавлял передовой отряд нашей армии. Я вел людей к самому сердцу Гилл-Зураса — Кристальным пещерам. Я решил захватить королевскую сокровищницу гномов и лишить Гилл-Зурас большей части легендарных богатств. Все складывалось наилучшим образом. У меня были прекрасные воины — сотня лучших наемников, мы разбивали один отряд гномов за другим почти без потерь с нашей стороны, и главное — у меня была отобранная у одного пленного гнома карта, на которой были обозначены все ловушки до самой сокровищницы.

Гномьи карты очень красивые, но невероятно запутанные. Ведь в пещерах множество ярусов, а гномы умудряются запихнуть их все на золотую табличку шириной в две ладони. Чтобы самим не путаться, они выкладывают коридоры разными самоцветами, мелкими, не больше песчинки, и каждый ярус у них получается своего цвета. Если на такой цветной дорожке попадался черный оникс, значит, этот коридор лучше обойти стороной: в нем — ловушка. Залы обозначались самоцветами покрупнее, а тайники — драгоценными камнями. Если пойти в место, отмеченное на карте сапфиром, то попадешь в склад оружия, изумруд означал кладовую, рубин — винный погреб. Сокровищница была обозначена бриллиантом, а рядом был еще один бриллиант, только черный, как у тебя на обруче. Я решил узнать, что означает черный бриллиант на гномьей карте, и повел людей прямо туда. Тем более что это был самый короткий путь к сокровищнице.

Мы шли тайными коридорами гномов, извилистыми, низкими и практически без ловушек. Чем ближе мы подходили к Кристальным пещерам, тем меньше воинов преграждало нам путь — война осталась далеко позади. Иногда встречались мирные жители — работяги с кирками, которые с криком убегали, едва завидев наших разведчиков. Шли мы, наверно, дней пять или шесть, — в темноте гномьих пещер нет разницы между днем и ночью, — когда наконец воин, вернувшийся из разведки, доложил, что впереди необыкновенной красоты пещера, которая никем не охраняется.

Пещера была небольшая, круглая и чем-то напоминала малый тронный зал Черного замка. Такая же мозаика на полу в виде Полуночной Фаргордской звезды, такие же мраморные стены с полукруглыми колоннами, только колонны поддерживали не потолок, а где-то высоко, намного выше, чем потолок малого тронного зала, узкий балкончик с выточенными из камня перилами. А потолка не было. Вместо него высоко-высоко синело небо с многочисленными звездами. Кроме коридора, в который мы вошли, из зала выходили еще два, один из которых, судя по гномьей карте, вел прямо в сокровищницу, а другой вообще не был обозначен на карте. Мы устроили привал прямо в роскошном зале. Я приказал держать наготове арбалеты на случай, если на балконе появятся враги, и послал Гунарта и еще троих солдат обследовать коридоры.

Все было тихо и спокойно, но меня не покидало чувство опасности. Казалось, что-то должно случиться, и я уже решил, что, как только вернутся разведчики, мы, не откладывая, двинемся дальше. Но разведчики не успели вернуться — раздался страшный грохот и скрежет, и все коридоры, включая тот, из которого мы пришли, оказались наглухо закрыты свалившимися сверху каменными глыбами.

«Бедные ребята, — подумал я о своих разведчиках. — Попали в ловушку. Теперь не иначе уже погибли». Но я ошибся — в ловушку попали вовсе не они, а мы — все, кто был в зале. Это я понял уже через несколько мгновений.

Оглушительный скрежет не прекращался. Внезапно пол дрогнул и поплыл под ногами. Вдоль изображения звезды пошли ровные трещины, и звезда внезапно вспыхнула огнем. Пол уходил в разные стороны, и восьмиконечная дыра посередине зала росла с каждым мгновением. Снизу потянуло невыносимым жаром, там кипел жидкий огонь.

Мы с ужасом смотрели, как неумолимо увеличивается провал в центре зала, и не знали, что делать. Кое-кто тщетно пытался сдвинуть камни, завалившие коридоры, кто-то пытался найти на стенах какой-нибудь рычаг, с помощью которого можно было бы остановить уходящий в стены пол, но все было бесполезно. Почти сотня человек ждала смерти и молила богов о чуде. И чудо случилось.

Сначала среди несмолкающего скрежета послышался звон оружия, потом сверху с криком свалился гном, упав прямо в огонь, и мы услышали голос Гунарта: «Держитесь!» С этого мгновения наши взгляды были устремлены только наверх. Там по узкому балкону пробирался Гунарт. Он сражался с целым полчищем гномов, обступивших его с двух сторон. Хорошо, что балкон был узким. Один умелый воин мог расправиться на нем с целой армией. Гномы по очереди летели через перила балкона, кто мертвый, а кто еще живой, вопя во всю мочь, а Гунарт медленно продвигался вперед к одному ему видимой цели. Мои арбалетчики пришли ему на помощь, и вскоре Гунарт пропал из виду, скрывшись в каком-то проходе.

Опять для нас началось мучительное ожидание. Мы теснились около самых стен, стоять было уже почти негде. Успеет ли Гунарт выключить механизм? — Эта мысль мучила каждого.

— И он успел? — не выдержал я.

— А как ты думаешь? Если бы не успел, наверно, мы бы сейчас тут с тобой не разговаривали. Он успел, и для этого ему одному пришлось убить больше сотни гномов, а потом он в одиночку отодвинул камень, загораживавший выход. С тех пор его и прозвали Гунарт Сильный.

Я сидел, качая ногой над пропастью, и грустил, «Ну почему все на свете так несправедливо? — думал я. — Почему Гунарт, друг Ленсенда со времен Гномьей войны, подвигами которого я восхищался с детства, стал моим врагом? Почему он оказался сыном проклятого Урманда, а не простым телохранителем, которому все равно на кого работать, лишь бы хорошо платили?»

Трудно ненавидеть героя своего детства. Любого другого человека я поклялся бы убить за такое оскорбление, а на Гунарта просто обиделся. Обиделся, как ребенок на несправедливую родительскую затрещину, хотя сам никогда в жизни не получал от родителей даже простого шлепка. И как обиженному ребенку мне стало казаться, что никому на свете я не нужен, что, если я умру, ни одна живая душа не заплачет обо мне, а все, наоборот, будут просто счастливы. Разве что старый Роксанд проворчит: «Будь проклят этот бестолковый мальчишка! Так я и знал, что рано или поздно это случится! А я так к нему привык!», да наемники скажут: «Жаль Малыша, неплохой парень был!» и выпьют за то, чтобы меня не особенно мучили демоны в преисподней.

Так я сидел, уставившись в одну точку, пока мое внимание не привлекли снующие внизу люди. Людей было много. В Фаргорде редко можно встретить такое скопление народа в мирное время. Каждый из моих воинственных предков прилагал немало сил, чтобы резко сократить численность населения, ведя кровопролитные войны и мобилизуя в армию всех мужчин старше семнадцати лет, а иногда и начиная с четырнадцати, поэтому деревни у нас небольшие, не больше десятка домов, а городов вообще нет. В замках, правда, всегда много прислуги и стражи, но увидеть всех обитателей какого-либо замка одновременно можно, только если его поджечь. Тогда все выскочат наружу, как кролики из своих нор, и будут толпиться вокруг. Вот примерно такая толпа и собралась у входа на рудники. Они жгли костры, варили себе еду и, по-видимому, не собирались расходиться. Если это были освобожденные мной каторжники, то их поведение казалось мне крайне неосторожным, ведь отец может узнать и моей выходке в любой момент. У него свой источник сведений, быстрый и надежный, под названием черный колдун со своей Сферой Всевидения. А когда отец узнает, что добыча золота на рудниках остановилась, он тут же пошлет орков наводить порядок. А орков в Фаргорде значительно больше, чем людей, особенно у отца на службе. Так что бывшим каторжникам грозило вернуться обратно на рудники, если они будут продолжать в том же духе.

Внезапно люди внизу засуетились и начали стекаться к воротам. Мне стало любопытно, что там происходит. Ворот с площадки было не видно, и я чуть не свалился вниз, вытягивая шею, но все равно вскоре почти все люди исчезли из поля зрения. А потом неожиданно вернулся запыхавшийся, зареванный Нейл, споткнулся, шлепнулся на колени и запричитал, глотая слезы:

— Рикланд, миленький, ну пожалуйста, пойдем со мной! Он ведь тебя спас! Ну, что тебе стоит! Ну, скажи им!

Я встряхнул Нейла за плечи и рывком поставил на ноги.

— Прекрати ныть и объясни толком! — прохрипел я, пытаясь подавить приступ кашля, которым уже привычно сопровождалось каждое мое движение или слово.

— Пойдем скорей, а то они убьют Гунарта Сильного! — закричал Нейл, таща меня за рукав, который после всех моих похождений грозил оторваться и остаться у него в руках. — Я тебе по дороге все расскажу!

— Смотри, если опять наврешь! — пригрозил я Нейлу и последовал за ним вниз по приставной деревянной лестнице, а потом опять по лабиринту коридоров.

По дороге сквозь всхлипывания и причитания Нейл рассказал мне следующее. Бывшие каторжники ждали меня. Что им было от меня надо, Нейл не знал, но расходиться по домам они не собирались. Нейл предполагал, что у большинства из них, как и у него самого, нет ни дома, ни семьи. Когда Гунарт нес меня из Задохлого тупика, была ночь и люди, опасаясь призраков, выходящих по ночам из ущелья, собрались в зале охраны. Так называлась пещера у входа на рудники, где мне пришлось драться со стражниками-орками. Гунарт издали услышал их голоса, потому и отнес меня в Орлиное Гнездо — площадку на скале. Он ведь не знал, что на уме у этих людей. Когда утром Гунарт пошел за лекарем, люди не обратили на него особого внимания, но этот треклятый лекарь, который раньше занимался только тем, что указывал надсмотрщикам, кого следует принести в жертву призракам, получая в награду часть имущества этой жертвы, был страшно зол. После того как все каторжники оказались на свободе, а надсмотрщики убиты, он остался без работы. А тут еще Гунарт ничего не заплатил ему. И он с горя подсел к первой попавшейся ему компании, праздновавшей свободу, напился и начал рассказывать всем и каждому, как коварный Гунарт нарочно завел меня в Задохлый тупик, чтобы забрать себе мое золото. Лекарь не знал, кто я, но каторжники по его описанию поняли, о ком идет речь. А поскольку все знали, как Гунарт Сильный меня ненавидит, лекарю поверили. Гунарт появился не вовремя. Освобожденные невольники, воспылавшие жаждой мести, набросились на него, связали и повели к ущелью Потерянных Душ, чтобы сбросить вниз. И обязательно сбросили бы, если бы Нейл не поклялся до полудня привести меня.

Мое появление было встречено приветственными криками, и я снова почувствовал себя не обиженным мальчишкой с распухшей скулой и заплывшим глазом, стыдящимся своих синяков, а наследным принцем Фаргорда, уже три года носящим прозвище Быстрый Клинок, — героем, о подвигах которого распевают песни бродячие менестрели. Я с самой приветливой улыбкой помахал рукой, искренне надеясь, что на этот раз говорить ничего не придется.

Хотя Нейл и тащил меня к ущелью, вопя во всю глотку: «Дорогу принцу Рикланду!», его вопли лишь привлекали к нам новых людей, и вскоре толпа окружила меня плотным кольцом, оттеснив Нейла куда-то назад. Ближайшие ко мне люди пытались рассказать мне, из-за чего они попали на рудники, но, поскольку говорили они все одновременно, ничего понять было невозможно. Хорошо, что один из них, насколько я припомнил, начальник охраны одного из завоеванных мной замков, прикрикнул на расшумевшуюся толпу и торжественно произнес:

— Великодушный принц Рикланд Быстрый Клинок! Ты вернул нам свободу, и мы перед тобой в неоплатном долгу! Мы не можем отплатить тебе ничем, кроме собственных жизней. Возьми нас в свою доблестную армию, и мы станем служить тебе верой и правдой!

Признаться, я безмерно удивился. Нельзя сказать, что я никогда не слышал подобных предложений, но обычно они исходили от сбежавших из дома в поисках приключений малолеток. Здесь же в основном были взрослые мужчины — бывшие наемники, проданные на рудники предприимчивым Крайтом, несколько разбойников, решивших начать новую жизнь, да охотники из деревень, сожженных лордами вроде Урманда или самозванцем, присвоившим мое имя. Я хотел было объяснить, что никакой армии у меня нет и никогда не было, а те немногочисленные славные воины, которые иногда составляют мне компанию в некоторых похождениях, всего-навсего наемники из королевской охраны моего отца, но не успел я открыть рот, чтобы все это втолковать бывшим каторжникам, как у меня опять начался приступ кашля. Меня тут же пригласили к огню, налили кружку подогретого разбавленного вина с каплей какого-то зелья, которое, по словам старика, пожертвовавшего его для меня, раздавал каторжникам один волшебник, пришедший на рудники давным-давно, еще до появления в Эльмарионе дракона. Волшебник тот хотел вылечить всех невольников, но орки схватили его и сбросили в ущелье Потерянных Душ.

Зелье подействовало почти мгновенно. Сразу стало легче дышать, кашель уменьшился, и я смог разговаривать, не делая остановок после каждого слова. Правда, меня тут же замутило от присутствующей в нем магии, и от предложенной еды пришлось отказаться. Я бы и пить не стал, если бы кто-то не сказал с ухмылкой, что я по молодости свалюсь после первой же кружки их крепкого вина. Вино действительно было невероятно крепкое и отвратительное на вкус, не иначе его позаимствовали из запасов орков. Оно моментально ударило в голову, и я, хоть и не свалился ни после первой кружки, ни после последней, зато почувствовал себя почти счастливым в обществе таких замечательных людей. Я любил всех этих грязных, заросших и вшивых каторжников, как родных, по крайней мере, гораздо больше, чем дядюшку Готрида или кузена Имверта, был готов принять их на службу, платить им вдвое больше, чем отец своим наемникам, и лично заняться их обучением. Я уже не помнил, что шел на выручку Гунарту, меня гораздо больше интересовало, сколько у меня людей и насколько хорошо они владеют оружием. После очередной кружки я решил с помощью неожиданно оказавшихся в моем распоряжении людей уничтожить самозванца. Вот тут-то и выяснилось, что на сотню человек из оружия имеется не больше трех десятков орочьих сабель. Я так и прыснул: хороша же будет картина — оборванный принц с подбитым глазом во главе вшивой гвардии, вооруженной рогатинами и дрекольем.

Где достать оружие, я плохо представлял, разве что можно было послать кого-нибудь в кузницу Гунарта перековывать кандалы на мечи. «О боги Хаоса! — ужаснулся я своей забывчивости. — Бедняга Гунарт! Надеюсь, его еще не скинули в ущелье?»

По моему приказу тут же привели Гунарта, связанного таким количеством веревок, что он был похож на кокон огромной бабочки. Гунарт был зол, как все демоны преисподней.

— Надо было бросить тебя в Задохлом тупике, — сказал он мне вместо благодарности, когда с него сняли веревки и он оказался на свободе.

— Конечно, — согласился я. — Если бы тебе не взбрело в голову спасти мне жизнь, мне не пришлось бы сейчас спасать твою. Зато теперь мы почти что квиты.

— Будь ты трижды проклят, Рикланд! — прошипел Гунарт, разминая затекшие руки. — Надеюсь, я тебе ничем не обязан?

Я аккуратно снял с правой руки фамильные бриллианты и от души врезал кулаком Гунарту по физиономии.

— Теперь ничем!

Гунарт даже не покачнулся. Моя выходка доброты ему не прибавила, но присутствие моей новоявленной дружины удержало его от агрессивных действий. Он просто испепелил меня взглядом, обещавшим долгую и мучительную смерть в самом ближайшем будущем, сплюнул себе под ноги и пошел прочь.

— Стой, Гунарт! — крикнул ему вслед один из бывших наемников Урманда. — Не уходи сейчас, ночь скоро! Через час призраки появятся, переночуй в зале охраны.

Гунарт пожал плечами и направился к костру наемников Урманда. А люди сворачивали свои скудные пожитки, чтобы запереться на ночь за тяжелыми дверями зала охраны, исчерченными сверху донизу охраняющими от привидений рунами, а утром сопровождать меня, куда я пожелаю. И тут мне в голову пришла очередная шальная мысль. Здесь, рядом, в ущелье Потерянных Душ покоится многочисленная армия Роксанда Второго со всем оружием и доспехами. Надо только спуститься в ущелье и поднять все это наверх. То, что люди говорят о призраках из ущелья не иначе как шепотом, делая пальцами защитный знак, меня нисколько не волновало. Что взять с трусов, наслушавшихся бабушкиных сказок? Я-то знаю, что призраки совершенно безобидны, поэтому сам достану оружие из ущелья. Правда, совсем без помощи мне не обойтись, не смогу я один вытащить столько оружия. Надо, чтобы кто-нибудь поднимал его на веревке.

— Эй, народ! — крикнул я. — Я хочу достать для вас оружие призраков. Для этого спущусь вниз, в ущелье. Мне нужен помощник, который подождет меня наверху, с костром, с факелом, внутри защитного круга, как угодно, и поднимет оружие наверх. Кто-нибудь хочет мне помочь?

— Ты с ума сошел, принц! — раздался испуганный голос.

— Призраки убивают все живое! — добавил другой.

— Да он просто слишком много выпил! — заметил третий.

Ко мне направилось сразу несколько человек, но не для того, чтобы предложить свою помощь, а, по-видимому, чтобы под руки увести за крепкие двери зала охраны.

— Не смейте ко мне прикасаться! — выкрикнул я. — Вы видели, как я владею мечом, так что предупреждаю: первый, кто дотронется до меня, останется без руки!

Я пару раз для острастки взмахнул мечом, люди расступились и остановились в нерешительности. Что может сделать горстка безоружных людей против острого меча? Кое-кто еще пытался меня вразумить, напоминая, что скоро ночь, что призраки погубили не одного человека и что я недостаточно твердо стою на ногах для того, чтобы лазать по ущельям. Но недаром наемники в Черном замке говорили, что легче уговорить кабана прийти на кухню, снять с себя шкуру и лечь под нож кухарки, чем заставить пьяного Рикланда отказаться от очередной бредовой идеи. Я решил спуститься в ущелье во что бы то ни стало, и остановить меня могло только чудо.

— Эх вы, трусы! — презрительно протянул я. — Может, у вас и было когда-то что-то похожее на смелость, но, видно, ее выбили из вас кнуты орков. И вы думаете, мне нужны такие воины? Я все равно спущусь в ущелье, хотя бы для того, чтобы посмотреть, чего же вы так боитесь. А вы можете возвращаться по домам, прятаться за женские подолы! Раз среди вас не нашлось хотя бы одного человека, не боящегося теней, я пойду один! — С этими словами я повернулся и пошел к ущелью.

— Погибнет парень! — с вздохом сказал кто-то, но его тут же заглушили выкрики:

— Постой, Рикланд, я с тобой!

— Моя жизнь в твоем распоряжении!

— Что надо делать?

На этот раз сопровождать меня вызвалось не менее десятка человек, почти все, кто слышал мои слова.

— Вот так бы сразу! — довольно улыбнулся я.

— Стой! — внезапно раздался знакомый голос, и из стоявшей поодаль кучки людей отделился Гунарт.

— А-а, храбрый Гунарт решил составить нам компанию! — сказал я с издевкой.

— Пойди проспись, Рикланд! — не особенно любезно посоветовал Гунарт.

— Кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать?! — разозлился я.

— Я не позволю тебе вести людей на смерть! — решительно заявил Гунарт. Он преградил нам путь, несокрушимый, как скала, со своим огромным молотом в руках, пусть не боевым, но все равно достаточно смертоносным. — Никто не пройдет к ущелью! — грозно сказал он.

— Это мы еще посмотрим! — выкрикнул я и кинулся на Гунарта с обнаженным мечом, собираясь раскроить ему череп и раз и навсегда покончить с этим занудой, будь он хоть трижды другом Ленсенда и героем моего детства.

Но не зря Гунарта прозвали Сильным. Тяжеленный молот, как пушинка, взлетел в его руках и обрушился на мой видавший виды меч из дрянной стали. Меч сломался, как сухая ветка, оставив в моих руках лишь рукоятку, обтянутую потертой кожей. Следующего удара молота я дожидаться не стал, а врезал Гунарту кулаком куда-то в каменный живот, отскочил за его спину и стремглав бросился в сторону ущелья.

Я слышал, как Гунарт приказал моим людям дожидаться нас в зале охраны, как пообещал им привести меня целого и невредимого, и разозлился еще больше. Меч мой был сломан, убить Гунарта голыми руками я вряд ли смог бы, если бы он, конечно, второй раз не свалился, как подрубленное дерево, от того самого приема, которым я уложил его в замке Урманда. Но интуиция подсказывала мне, что такие, как Гунарт, не попадаются два раза на один и тот же трюк. И я решил не связываться с ним, а попросту удрать и самому спуститься в ущелье. Интересно же все-таки, что там внизу?

Для человека, который время от времени занимался тем, что лазал по совершенно отвесным стенам замков, спуститься в ущелье по склону скалы, испещренному выступами и трещинами, было легче легкого. Единственную трудность представлял самый край ущелья, нависавший над довольно острыми с виду камнями, среди которых подозрительно белели кости. Долго думать было некогда, ко мне бежал Гунарт с веревкой в руках, явно предназначенной не для того, чтобы помочь мне спуститься, и я прямо там, где стоял, повис на руках над пропастью. Висеть так я мог долго, наверное, целый день, если, конечно, никто не вздумает наступать сапогами мне на пальцы, но я провисел всего несколько мгновений, которые мне понадобились для того, чтобы рассмотреть склон. Потом я раскачался и прыгнул вперед, под нависающий край ущелья, зацепился за узкий выступ, нашел ногами опору и перевел дух.

— Тьфу ты, сорвался, шальной! — услышал я где-то над собой растерянный голос Гунарта.

— Если бы сорвался, вскрикнул бы, наверно, — возразил ему кто-то.

— Призраки его забрали, вот и не вскрикнул! — заявил еще один голос.

Наверху разгорелся спор, а я начал осторожно спускаться. Странно, но спускаться почему-то всегда труднее, чем подниматься. Может, потому что плохо видно, куда поставить ногу?

Я уже почти достиг подножия скалы, когда меня заметили сверху. Голоса были едва слышны, но крик Гунарта: «Держи веревку, придурок, вытащу!» — разнесся по всему ущелью. «За придурка ответишь!» — проворчал я, продолжая спускаться.

Чем ниже я спускался, тем чаще мне попадались изуродованные скелеты сброшенных в ущелье людей. На кого-нибудь другого это, наверное, произвело бы гнетущее впечатление, но у меня в Закатной башне стоял скелет какого-то древнего слуги, который в свое время умер от ужаса при виде моего доброго Роксанда. Я частенько использовал бедолагу в качестве вешалки, так что скелеты я воспринимал исключительно как предметы интерьера. На некоторых из разбросанных здесь сохранилась кое-какая одежда. На одном, застрявшем между двумя острыми каменными клыками, даже болтались какие-то белые, расшитые золотом лохмотья, похожие на мантию Керниуса. «Наверное, это и есть колдун, про которого говорил старик, напоивший меня волшебным зельем», — подумал я. И тут увидел сумку. Она зацепилась за выступ скалы и почти сливалась с ней по цвету. Наверное, я не обратил бы на нее внимания, но слова Рила, услышанные во сне, никогда нельзя пропускать мимо ушей.

Достать сумку для меня особого труда не составило. Она оказалась достаточно крепкой, мягкая кожа совсем не испортилась от дождей и ветров, но, к моему разочарованию, пустой. В подкладке была изрядная дыра, и, как видно, все содержимое вывалилось сквозь нее и затерялось где-то внизу. Все-таки я повесил ее на плечо и спустился на дно ущелья Потерянных Душ.