"Оноре де Бальзак. З. Маркас" - читать интересную книгу автора

отказа. В пятой группе - группе врачей, торгующих лечебными снадобьями, -
свирепствует конкуренция; там бьются оружием гнуснейших реклам,
расклеиваемых по стенам парижских домов. Во всех судах почти столько же
адвокатов, сколько дел. Адвокат бросился в журналистику, политику,
литературу. Добавьте к этому, что и государство, осаждаемое бесчисленными
претендентами на все, даже самые ничтожные, судебные и административные
должности, в конце концов стало требовать от кандидатов наличия
определенного состояния. Грушевидный череп тупоумного сынка богатого
бакалейщика предпочтут квадратной голове дельного молодого человека,
одаренного талантом, но без гроша в кармане. Юноша, у которого ничего нет,
даже если он усердно трудится и напрягает все свои силы, все-таки рискует
через десять лет оказаться ниже той точки, с которой он начал. В наши дни
талант может пробиться только при том же условии, что и бездарность - если
ему повезет. Более того, вздумай он отказаться от тех низменных средств, при
помощи которых добивается успеха пресмыкающаяся посредственность, он никогда
не достигнет цели.
Мы в совершенстве знали нашу эпоху, знали и самих себя, и потому
избрали праздность мыслителей, а не бесцельную деятельность; ленивую
беспечность и веселье, а не тщетный труд, который только ослабил бы нашу
отвагу и притупил бы остроту ума. Жизнь современного общества была нами
проанализирована во время веселой беседы, за трубкой, на прогулке, но это
отнюдь не умалило ни трезвости, ни глубины наших суждений и наших речей.
Мы видели, что молодежь обречена на бесправие илотов, и все же нас
поражало грубое равнодушие власти ко всему, что принадлежит области ума,
мысли, поэзии. Какими взорами нередко обменивались мы с Жюстом, читая газеты
и узнавая о политических событиях, пробегая отчеты о прениях в палатах,
обсуждая поведение королевского двора, упрямое невежество которого сравнимо
лишь с пошлостью его придворных, с бездарностью тех людей, которые окружают
стеною новый престол, - людей, лишенных ума и способностей, ничем не
прославившихся и ничего не изучивших, людей без общественного веса и без
душевного величия. Поистине нельзя представить себе лучшей похвалы двору
Карла X, чем теперешний двор, если только его можно считать королевским
двором! Какая ненависть к стране сказывается в том, что заурядных, бездарных
иностранцев принимают во французское подданство, торжественно вводят в
палату пэров! Какое беззаконие! Какое этим наносится оскорбление молодым
знаменитостям и честолюбивым отечественным деятелям! Мы смотрели на все это
со стороны и горько сетовали, не принимая, однако, никакого решения
относительно нашей личной судьбы.
Жюст, которого не разыскивал в его мансарде ни один покровитель и
который сам не стал бы себе искать покровителя, был, в двадцать пять лет,
проницательнейшим политиком, он обладал изумительным даром улавливать самые
отдаленные связи между событиями настоящего и будущего. Еще в 1831 году он
предсказал мне то, что, по его мнению, должно было произойти и действительно
произошло: убийства, заговоры, владычество евреев, затруднительное
положение, в котором оказалась Франция, духовное оскудение высших классов и
обилие талантов в низах, где, однако, самое пылкое мужество зачастую угасает
под пеплом сигары. Чем мог сделаться Жюст? Его семья хотела, чтобы он стал
врачом. А стать врачом - не значило ли это двадцать лет дожидаться
пациентов? Вы знаете, чем сделался Жюст? Нет? Ну, так знайте: он врач; но он
покинул Францию, он в Азии. В эту минуту он, быть может, гибнет, обессилев,