"Владимир Андреев. Моря и годы (Рассказы о былом) " - читать интересную книгу автора

И вдруг Перелыгин исчезает. Понять ничего не можем. А он в воде.
Вернее, под водой. Как нам удалось его вытащить, сами не знаем. Обратно
бегом.
Входим в казармы. Время уже подошло к ужину. Теперь Володя сзади. Я иду
первым. На пороге - старшина, дядя высоченного роста с густыми усами.
Показывает мне пятерню, Коле тоже, а Володе две.
Мы шмыгнули внутрь. Старались понять, что означают жесты старшины.
Растолковал их Перелыгин, который "знал все":
- Вам по пять нарядов вне очереди гальюны чистить, мне - десять.
Так закончилась наша первая попытка познакомиться с морем и пароходами.
...Мы думали, что сразу после карантина нас начнут обучать моряцкому
делу. А вышло совсем не так. Приходит старшина и объявляет:
- Завтра экзамен по математике. Потом русский сдавать будете.
Гром среди ясного неба. Многие, хоть и учились в школах, приуныли. Если
не примут, позор-то какой... А тут еще старшина грозно окликает:
- Андреев! Будешь за старшего.
- Почему я?
- Почему? Потому что - на "А"!
Дело прошлое, скрывать нечего: знания у нас оказались не ахти какими, а
говоря попросту - у большинства слабыми. Было над чем задуматься...
Но вот наступил последний день испытаний - мандатная комиссия. Все
понимали: это и есть самый грозный час. Быть или не быть на флоте...
Прошло полвека, а до сего времени все отчетливо помню. Привели нас в
Екатерингофские казармы, где размещалось училище. Кто бегал беспрестанно в
курилку, кто как маятник вышагивал по коридору, кто ожидал, словно застыв, с
самым безнадежным видом... Иные взбадривали себя веселыми рассказами. Мое
положение самое разнесчастное - идти первому. Жду своей участи, горестно
размышляю. Наконец слышу:
- Андреев! На комиссию.
Подхожу к двери - сердце выпрыгнуть хочет. Чувствую, что от жары и
волнения стал пунцовым. Ворот косоворотки душит... Вхожу в комнату весь
взмокший. За столом комиссия. В центре председатель. Лицо суровое, а глаза
теплые. Форма начсостава, - видать, бывалый матрос Революции. Я встречал
таких на Волге, в Самаре.
- Ну, что будем делать? - обращается ко мне председатель.
Молчу. Думаю - сейчас укажут на дверь, и - прощай, флот!.. И вдруг
вопрос:
- Учиться будешь?
- Буду.
- Честное комсомольское слово даешь?
- Даю.
Для многих из нас честное комсомольское слово и было проходным баллом.
И стало это слово законом всей нашей жизни...
В то трудное для страны время курсантам полагалось в день всего три
четверти фунта хлеба. Треть пайка отдавали в пользу голодающих. Держались
лишь на супе с треской. Правда, два раза в неделю нас баловали пшенной
кашей. В казарме холодно, а "дрова - осина, не горят без керосина...". По
вечерам мы щепали лучину, чтобы обогревать кубрики.
Коллектив подобрался дружный. А если кто законы дружбы нарушал, тому на
собраниях и даже в курилке устраивали комсомольский "драй". Что там