"Татьяна Ахтман. Пасхальный детектив" - читать интересную книгу автора

Татьяна Ахтман

Пасхальный детектив


Погасла последняя звезда, и небо стало светлеть на востоке... По
весенней пустыне - в сторону Мертвого моря - шли двое: человек в длинной
серой рубахе, подпоясанной ремешком, и белый - без единого пятна - баран.


Весной начала девяностых, в религиозных семьях принято было приглашать
на пасхальный ужин русских, недавно приехавших в Израиль - восходящих. Не
думаю, что теперь, спустя почти десять лет, сохранилась эта весенняя
лихорадка - слишком много утекло с тех пор иллюзий, и сердца стали суше. А
тогда предпраздничная суета была сродни предновогодней. Только вместо
разноцветных шаров и серпантина, верующие в чудеса горожане Иерусалима брали
напрокат и, как им казалось, даром: мужчин, женщин, мальчиков, девочек,
стариков и украшали ими праздничный стол, за которым проводят пасхальную
ночь, играя в замысловатую игру: Исход из плена в Египте. Древние правила
игры в освобождение из рабства веками определены в порядок, которому
подчинены все играющие.
В том сезоне в моде были наборы полной семьи с исправным механизмом
ваньки-встаньки - так называется болванчик-оптимист, внутри у которого есть
такая штука, которая, как его не кидай - из любого положения - заставляет
его встать вертикально. У болвана широкая улыбка и пустые глаза...
Веселая суета владела Иерусалимом: пищали и прилипали к ушам телефонные
трубки, начищалось до блеска фамильное - в первом поколении - серебро,
легкой рукой выбрасывался накопившийся с прошлой весны хлам, мыльная вода
щедро лилась из окон и дверей белых домов.
Пасхальные гости организовывались по знакомству - замечательный своей
первобытной силой и вечный, как все архетипы, способ натурального обмена,
прекрасно конкурирующий тишиной недомолвок со звоном монет.
Как весенние соки пронизывают каждую травинку, связывая ее с дождевыми
каплями, так в полнолуние месяца Нисан между людьми напрягаются невидимые
нити, пропущенные через прихотливое сплетение истинных отношений: не по
чинам, соседству или родству, а по тем неосязаемым мистическим связям,
которые невозможно проследить за время жизни. Так, в одну и ту же ночь, вот
уж тысячи лет, встречаются люди, которые, казалось бы, никогда не должны
были встретиться, словно чья-то небрежная рука смешивает их судьбы, и они
вместе с первой звездой - составляют причудливый пасхальный порядок древней
еврейской игры в исход из рабства.


* * *

Михаил умел терпеть, и это определяло его жизнь. Ему казалось, что он
сам очертил свои границы, за пределами которых чужое пространство.
Родители его жили нехотя - с трудом. Жалуясь и охая, они волочили свои
судьбы по невзгодам. Невзгодами было все, что требовало жизненных сил:
работа и еда, рождение, смерть, встречи, расставания и, словно, само дыхание