"Николай Васильевич Гоголь. Статьи (ПСС Том 8)" - читать интересную книгу автора

сочувствия, а не наслаждения. Она берет уже не одного человека, ее границы
шире: она заключает в себе весь мир; все прекрасные явления, окружающие
человека, в ее власти; вся тайная гармония и связь человека с природою - в
ней одной. Она соединяет чувственное с духовным.
Но сильнее шипи, третий покал мой! Ярче сверкай и брызгай по золотым
краям его, звонкая пена, - ты сверкаешь в честь музыки. Она восторженнее,
она стремительнее обеих сестер своих. Она вся - порыв; она вдруг за одним
разом отрывает человека от земли его, оглушает его громом могущих звуков и
разом погружает его в свой мир. Она властительно ударяет, как по клавишам,
по его нервам, по всему его существованию и обращает его в один трепет. Он
уже не наслаждается, он не сострадает, он сам превращается в страдание; душа
его не созерцает непостижимого явления, но сама живет, живет своею жизнию,
живет порывно, сокрушительно, мятежно. Невидимая, сладкогласная она проникла
весь мир, разлилась и дышит в тысяче разных образов. Она томительна и
мятежна; но могущественней и восторженней под бесконечными, темными сводами
катедраля, где тысячи поверженных на колени молельщиков стремит она в одно
согласное движение, обнажает до глубины сердечные их помышления, кружит и
несется с ними горе?, оставляя после себя долгое безмолвие и долго
исчезающий звук, трепещущий в углублении остроконечной башни.
Как сравнить вас между собою, три прекрасные царицы мира? Чувственная,
пленительная скульптура внушает наслаждение, живопись - тихой восторг и
мечтание, музыка - страсть и смятение души; рассматривая мраморное
произведение скульптуры, дух невольно погружается в упоение; рассматривая
произведение живописи, он превращается в созерцание; слыша музыку, - в
болезненный вопль, как бы душою овладело только одно желание вырваться из
тела. Она - наша! она - принадлежность нового мира! Она осталась нам, когда
оставили нас и скульптура, и живопись, и зодчество. Никогда не жаждали мы
так порывов, воздвигающих дух, как в нынешнее время, когда наступает на нас
и давит вся дробь прихотей и наслаждений, над выдумками которых ломает
голову наш XIX век. Все составляет заговор против нас; вся эта
соблазнительная цепь утонченных изобретений роскоши сильнее и сильнее
порывается заглушить и усыпить наши чувства. Мы жаждем спасти нашу бедную
душу, убежать от этих страшных обольстителей и - бросились в музыку. О, будь
же нашим хранителем, спасителем, музыка! Не оставляй нас! буди чаше наши
меркантильные души! ударяй резче своими звуками по дремлющим нашим чувствам!
Волнуй, разрывай их и гони, хотя на мгновение, этот холодно-ужасный эгоизм,
силящийся овладеть нашим миром. Пусть, при могущественном ударе смычка
твоего, смятенная душа грабителя почувствует, хотя на миг, угрызение
совести, спекулятор растеряет свои расчеты, бесстыдство и наглость невольно
выронит слезу пред созданием таланта. О, не оставляй нас, божество наше!
Великий зиждитель мира поверг нас в немеющее безмолвие своею глубокою
мудростью: дикому, еще не развернувшемуся человеку он уже вдвинул мысль о
зодчестве. Простыми, без помощи механизма, силами он ворочает гранитную
гору, высоким обрывом громоздит ее к небу и повергается ниц перед
безобразным ее величием. Древнему, ясному, чувственному миру послал он
прекрасную скульптуру, принесшую чистую, стыдливую красоту - и весь древний
мир обратился в фимиам красоте. Эстетическое чувство красоты слило его в
одну гармонию и удержало от грубых наслаждений. Векам неспокойным и темным,
где часто сила и неправда торжествовали, где демон суеверия и нетерпимости
изгонял все радужное в жизни, дал он вдохновенную живопись, показавшую миру