Глава 4

В кабинет патрона я вхожу с рукой на перевязи. Увидев меня, он встает и идет закрыть обитую дверь на задвижку.

– Поломка? – спрашивает он, указывая на мою руку. – Надеюсь, ничего серьезного? Я снимаю руку с перевязи.

– Маленькая инсценировка для журналистов. Так правдоподобнее...

Он пожимает мне руку.

– Я знаю, каким ужасным было для вас это задание, Сан-Антонио... Давайте поскорее напишем эпилог к этой главе. Вы замечательно справились с этим деликатным делом, как и со многими другими. Нет нужды говорить, что, если писаки на вас насядут, вы дадите им максимум деталей, да?

– Можете на меня положиться, босс, я уже выложил им такой рассказ, от которого метранпажи застонут от восторга...

Он гладит свой лоб цвета слоновой кости.

– Вашего... э-э... протеже взяли в конце дня на бельгийской границе. Я хохочу.

– Бедняга небось проклинает меня. Напомните, чтобы с ним хорошо обращались и не начинали никаких следственных действий... Как только сочтете возможным, его надо будет отпустить и как-то возместить ему убыток...

– Ладно, – говорит патрон. – Хорошо! Прекрасно... Его «прекрасно» означает нечто вроде «Ты мне больше не нужен, так что лети-ка ты отсюда!». Я неподвижно сижу в кресле.

– Может быть, патрон, не так уж прекрасно. Он поднимает бровь. Одну. Только он может проделывать этот трюк.

– Что вы сказали?

– Вы позволите задать вам один вопрос?

– Задавайте...

– Как конкретно предал Вольф? Поскольку он мрачнеет, спешу добавить:

– Поверьте, я спрашиваю это не из пустого любопытства... Я... это трудно объяснить... У меня неприятное предчувствие. Может, я, лучше пойму, если вы мне ответите...

Патрон колеблется, потом спрашивает:

– Вы слышали о банде Анджелино?

– Спросите дипломированного историка, слышал ли он о Луи XIV! Анджелино крутой сицилиец, известный на трех континентах. У этого парня в мозгах ускоритель, и он может придумать что угодно, лишь бы заработать бабки.

Он перепробовал все: контрабанда опиума в Индокитае, торговля оружием в Греции, киднеппинг в США. Прочее я, как говорится, опускаю!

Его последний финт – похищение секретного документа в районе Лас-Вегаса. Фэбээровцы на него рассердились и вышвырнули из Штатов на первом же самолете. Он отправился в Европу, где бывалые парни вроде него отсиживаются, когда погорят по ту сторону Атлантики... Здесь о нем пока не было слышно, но Анджелино не тот малый, что будет долго сидеть тихо.

Шеф вытягивает свои идеально чистые манжеты.

– Анджелино реорганизует свою банду, – говорит он. – У меня есть надежные сведения. Вольф согласился на него работать и в качестве гарантии своей доброй воли дал ему важную информацию о нашей организации, количестве сотрудников, способах действий, что показывает, что сицилиец готовит крупное дело, которое будет интересовать нас...

– Как вы это узнали?

– В число типов, набранных Анджелино, входил Патавян, Это он сообщил нам о Вольфе... Чтобы проверить его сообщение, я подбросил Вольфу фальшивые документы... Это сработало: два дня спустя Патавян передал мне, что их содержание известно Анджелино...

– Патавян должен знать, что готовит итальяшка, нет? – спрашиваю я.

Шеф качает головой.

– Патавян больше ничего не знает... На прошлой неделе его нашли на пустыре с горлом, перерезанным от уха до уха. Очевидно, Анджелино понял, что армянин ел из двух кормушек. На этот счет он шутить не любит... Смерть этого человека прервала всякий контакт между нами и сицилийцем. Поэтому я решил убрать Вольфа. Понимаете?

Он пододвигает ко мне свою шкатулку с сигаретами.

– Угощайтесь.

Эта шкатулка настоящая табачная фабрика. Я выбираю длинную женскую сигарету.

Я закуриваю и, забыв, что нахожусь в кабинете большого босса, разваливаюсь в кресле.

Он уважает мое молчание, как капрал жандармерии свою жену.

– Слушайте, шеф, я предчувствую красивый тарарам в самое ближайшее время. Вольф умер не сразу. Он успел пробормотать несколько слов: «завтра, убьют, Орсей».

Он смотрит на меня с отсутствующим видом, но я его хорошо знаю. Я знаю, что сейчас в его котелке кипят мысли.

– Вы уверены, что он сказал «Орсей»?

– Или «Орсель»... Это его последнее слово, понимаете?

Шеф кивает.

– Он сказал одной фразой: «Завтра убьют Орсея»?.. Что означает, что некий Орсей будет завтра убит? Или произносил отрывисто, с паузами, как человек, борющийся со смертью?

– Второй вариант, патрон. Он пробормотал: «Завтра убьют...» Потом тишина, он уже умирал, а затем открыл рот, как будто хотел закончить фразу, секунду пытался издать хоть один звук, после чего выдавил из себя: «Орсей...» Вот...

Босс играет ножом для разрезания бумаг. Подумав секунду, шепчет:

– Значит, Орсей не обязательно фамилия человека... Это может быть названием места...

– Патрон, вы думаете о Ке д'Орсей?

– А вы нет?

– Я тоже...

Он спрашивает меня таким тоном" каким скорее спрашивают самого себя:

– Какова главная характеристика Ке д'Орсей?

Я отвечаю:

– Там находится Министерство иностранных дел

– Да.

Он резко отталкивает нож.

Это производит сухой щелчок, заставляющий меня вздрогнуть.

Шеф открывает ящик своего стола и достает вечернюю газету.

– Завтра, – говорит он, – на Ке д'Орсей состоится конференция министров четырех великих держав! Сан-Антонио... Если там произойдет заваруха, это может иметь непредсказуемые последствия.

– Вы думаете, Анджелино способен впутаться в политическое убийство такого масштаба?

– Анджелино способен на все. Если у него нет денег, он подожжет весь мир с той же легкостью, с какой вы прикуриваете сигарету. ФБР прислало мне очень красноречивое досье на него!

– Ну и что?

– Мои опасения укрепляет то, что макаронник попросил у Вольфа подробные сведения о наших методах охраны. Я немедленно встречусь с министром внутренних дел... Меры безопасности будут усилены.

Он направляет свой указательный палец мне в грудь.

– Вы пойдете по следу Анджелино. Сделайте все возможное и невозможное, чтобы найти этого субчика. Мы не можем предъявить ему никакого обвинения, но вы должны во что бы то ни стало обезвредить его. Это ясно?

Я давлю сигарету роскошной телки о свой каблук и щелчком отправлю ее в бронзовую пепельницу.

– Вы знаете, где найти эту птичку?

– Не имею ни малейшего понятия...

Я смотрю на него, спрашивая себя, кто этот тип: начальник Секретной службы или грузчик с Восточного вокзала?

Он видит мое немое осуждение.

– Я ведь не Господь Бог, – вздыхает он. И добавляет: – Зато Анджелино сущий дьявол!