"Грузовой лифт" - читать интересную книгу автора (Дар Фредерик)

7. ТРЕТИЙ ВИЗИТ

Колокола возвестили о конце ночной службы. Их звон был веселым, но мне казался мрачным, потому что я знал, что меня ожидало. Я знал, что сейчас снова увижу мертвеца, и должен вести себя так, будто вижу его впервые. Какой дьявол-искуситель заставил меня вновь вернуться в это проклятое место и участвовать в этом опасном спектакле?

Только недавно я стремился как можно скорее избавить этот дом от своей уважаемой персоны и дать мадам Драве свободу действий.

А теперь наперекор всем опасностями просьбам женщины я вновь навязал ей свое присутствие. Мой разум взбунтовался. Еще было время придумать какой-нибудь предлог и уйти, но я продолжал решительно шагать через двор.

— Ваш муж переплетчик?

— Да.

— А я занимаюсь производством обоев. Можно сказать, что это похоже, не правда ли?

Мы уже подошли. Вторая дверь — я продолжал двигаться вперед в лабиринте.

— Здесь темно, как в печной трубе…

— Перегорела лампа.

— У меня есть зажигалка, постойте. Подождите, я вижу лестницу.

— Нет необходимости, здесь есть лифт. Грузовой лифт.

Она открыла дверь, и мы вошли в кабину, дверь захлопнулась с характерным лязгом. Мужчина в кожаном пальто спросил с сомнением в голосе:

— У вас есть кто-нибудь дома?

Этот банальный вопрос поразил меня. Я завидовал спокойному голосу этого человека, у него не было никаких предчувствий и опасений. Это было существо без всяких комплексов, не умеющее ловчить. Должно быть, он очень любил работу, удовольствия и ближнего своего.

Я пожалел, что все происходило в темноте, мне бы очень хотелось понаблюдать за мадам Драве — хватит ли у нее сил сыграть роль до конца?

Она открыла дверь безо всякой дрожи, вошла первой и включила свет в вестибюле. Она избегала встречаться со мной взглядом.

Действительно, она была немного бледна, но тот, другой, разве не видел ее только что в обмороке?

— Сейчас я провожу вас в салон, — объявила она голосом глухим, но твердым.

Я сжал ладонь маленькой Люсьенны, я не хотел, чтобы она видела то отвратительное зрелище, которое ждало нас. Мадам Драве зажгла люстру в салоне и отступила, давая нам возможность пройти внутрь. Вобрав голову в плечи, я приготовился услышать тревожный крик мужчины в кожаном пальто.

— О! Какая красивая елка! — прошептал он, переступив порог.

Я отстранил его, чтобы тоже посмотреть. В комнате больше не было трупа.

— Садитесь, господа.

Ее лицо было непроницаемым, но, кажется, я заметил как по нему едва уловимо скользнула улыбка.

Что она сделала с трупом своего мужа? Решившись передвинуть его, она, может быть, все испортила. Я был зол на нее за это безумие. Я оглядывался вокруг в поисках следов драмы. Их не было. Она вымыла кожаный диван. Тогда я посмотрел, висит ли на вешалке пальто Драве, но его там не было. Видимо, мадам Драве не упустила ничего. Но куда, черт возьми, она могла уволочь тело? И если она решилась убрать труп, то зачем тогда вся эта комедия на рождественской мессе?

Я отдал бы десять лет жизни за возможность откровенно поговорить с ней.

— Я вам бесконечно благодарна, господа. Вы были так добры…

— Ну что вы, это ничего, — заверил ее мужчина в кожаном пальто, очень довольный тем, что ему удалось совершить благодеяние на Рождество. Наверное, он все-таки был верующим, раз ходил в церковь. И, без сомнения, думал, что его вера обеспечит ему вечное блаженство.

— Доставьте мне удовольствие — выпейте чего-нибудь, пока я уложу дочь спать…

— Может быть, мне помочь вам? — поторопился я с предложением, чтобы не упустить возможность поговорить с нею с глазу на глаз.

— В этом нет необходимости, мсье. Спасибо. Ее голос был вежливым, а взгляд ледяным.

— Садитесь.

Мужчина расстегнул пальто и плюхнулся на диван. Я почувствовал, как дрожь прошла по всему моему телу.

— Что вы будете пить?

Она подняла наши рюмки и поставила на место — в маленькие металлические корзинки на столике бара.

— Что вам угодно. Желательно что-нибудь покрепче, отозвался автомобилист.

— Коньяк?

— С удовольствием.

— А вам, мсье?

В этот взгляд я вложил всю душу, мне ужасно хотелось обнять ее за талию, прижать к себе и тихо сказать: «Прекрати эту идиотскую игру, я помогу тебе. Мы попробуем уладить это дело».

— Тоже коньяк.

Она сама налила нам. Я сел в маленькое кресло, в то время как она повела окоченевшую девочку в комнату. Мой напарник пригубил коньяк. Затем он скорчил гримасу, которая, по всей видимости, должна была означать, что его удовлетворяет качество напитка.

— Меня зовут Ферри, — объявил он, почувствовав внезапную потребность в разговоре. — Не quot;уquot; как Лану, а quot;иquot; — Поль Ферри.

— Альбер Эрбэн…

Он протянул мне руку, я находил всю сцену гротесковой.

Кивком головы он указал на дверь:

— Очаровательная женщина, а?

— Да, очаровательная.

— Мне кажется, она не веселится с утра до вечера.

— Почему вы так думаете?

— Гм, если в такую ночь муж оставляет ее одну…

— Может быть, он в отъезде?

— Может быть. Не знаю, мне она показалась грустной, а вам?

Этот мужчина был полная мне противоположность, он испытывал те же чувства к мадам Драве. Я был взволнован, даже растроган.

— Немного.

— Может быть, она беременна?

— Что за мысль?

— Гм, так упасть в обморок.

— Не очень-то удобно спросить ее об этом, — пробормотал я.

Ферри пожал плечами, затем отпил из своего стакана.

— А моя сейчас в клинике со здоровым мальчиком, которому уже два дня. Подожди он немного и мог бы быть маленьким Христом. Он у нас довольно поздний, мы и надеяться перестали, и вот видите…

Именно поэтому наше Рождество в этом году расстроилось! Ничего, мы наверстаем в следующем году. Моя жена очень верующая, это она настояла, чтобы я пошел в полночь на рождественскую мессу вместо нее. Сам я в религии не очень силен, но ради малыша…

Как и все счастливые люди, он испытывал потребность говорить о себе. Коньяк подталкивал к откровенности. Он даже не замечал, что я слушаю его более чем невнимательно.

— Вы женаты?

— Нет.

— А вы должны об этом подумать.. Вы скажете, что я лезу не в свои дела, но мы, мужчины, можем позволить дать совет друг другу, а? С женщинами не всегда так легко, как хотелось бы, но они уравновешивают нашу жизнь, вы понимаете меня? Равновесие и дети.

Я не мог произнести ни звука. Округлившимися глазами я уставился на новогоднюю елку. На кончике одной из веток висела моя серебряная клетка с велюровой птицей внутри. Я попытался вспомнить, действительно ли на эту ветку ее повесил, но так и не смог. В здравом ли я уме? Не повлияли ли тюрьма на мой рассудок?.

— Куда вы смотрите, мсье… гм… Эрбэн?

Я вышел из забытья. Вокруг меня все плыло. Медленно, но не очень. Я пробовал найти происходящему какое-нибудь объяснение.

Когда вечером Драве вернулся к себе домой, то, должно быть, ходил туда-сюда по комнате, прежде чем решиться на худшее. Я представлял, как он мечется и вдруг останавливается перед нарядной елкой, поставленной для маленькой девочки, которую он ненавидел. Полным злобы движением, он срывает елочные игрушки и швыряет их в камин или за диван. После того как его жена отнесла куда-то тело, она стала наводить порядок в салоне, нашла игрушки, и среди них мою клетку, и снова повесила их на елку.

— Нарядная елка всегда очень красива, не правда ли?

— Да, — произнес я, — очень красива. Вернулась улыбающаяся мадам Драве.

— Ну вот, ребенок очень быстро уснул. Еще немного коньяка, господа?

— Всего лишь каплю, — пошутил Ферри, — раз уж сегодня Рождество!

— Я испортила вам мессу?

— О! Как я только что сказал мсье Эрбэну…

Неудивительно ли, что она узнала мою фамилию таким образом?

При этих словах она бросила на меня менее зловещий взгляд.

— … Как я только что сказал мсье Эрбэну, я не силен в религии.

Но дело в том, что у меня на днях родился мальчик.

— Примите мои поздравления.

Самым странным было то, что хозяйка, казалось, действительно заинтересовалась этим.

— Восемь ливров. Без ста грамм… Большой господин, а, что скажете?

— И как зовут этого молодого человека?

— Жан-Филипп.

— Мне очень нравится это имя.

— Вам надо бы выпить немного после того, что с вами случилось, — посоветовал Ферри.

— Обязательно, — присоединился я, — шерри, например…

Уверенным жестом я налил ей ликер.

Она выпила его одним духом.

— Вы не хотите обратиться к врачу?

— В этом нет необходимости. Мне просто стало дурно. Было так душно…

— Это правда.

Вдруг она вскрикнула, отчего мы с Ферри вздрогнули.

— Боже мой! — вздохнула мадам Драве.

— Что случилось?

— Я забыла в церкви свою сумку!

Ферри слишком уважал правила хорошего тона, чтобы не разделить огорчение женщины.

— Там было много денег? — быстро спросил он.

— Около тридцати тысяч франков и документы.

— Ого-го, еще бы, я вас понимаю. Мы сейчас быстро сгоняем туда. Если дьявол не унес вашу сумку, то мы обязательно найдем ее. Другое дело, в кинотеатре… Но в церкви… а?

Он уже встал и, на ходу допивая коньяк, стал застегивать кожаное пальто.

Я тоже поднялся. Вообще-то я не очень понимал, что мадам Драве хотела этим добиться. Ведь я прекрасно помнил, что у нее не было никакой сумки, когда она выходила из дома.