Дедюхова ИринаАлиска

Дедюхова Ирина Анатольевна

АЛИСКА

Алиска стояла понурая, в печали, уверенная, что жизнь ее навеки кончена, поэтому и не стоит больше быть хорошей. У двери заведующей детским клубом Черепашка неловко топталась толстая молодая женщина в мятых шортах. Она искоса с подозрением поглядывала на Алиску.

Вот где гуляет эта заведующая в рабочее время, когда у Алиски здесь решается судьба? Правильно, сами-то гуляют, где хотят, а Алиску только и выпускают два раза в день на детскую площадку перед клубом. Алиса поняла, что толстуха ее, конечно, себе не возьмет, и ей опять придется сидеть все выходные запертой в клубе с горбушкой хлеба, размоченной в воде. Она подошла к скамейке, стоявшей в коридоре и бочком села на нее. От ее маленькой фигурки веяло такой безнадежностью, что женщина вдруг решилась и сказала ей: "Не грусти, дружок, я тебя тут одну не оставлю. Может ты вовсе и не такая стерва, как про тебя рассказывают?"

- Ой, Зиночка! Здравствуй, дорогая! - влетела в клуб запыхавшаяся заведующая. - Вот это и есть наша мерзавка!

- А документы-то у нее какие-нибудь есть? - деловито осведомилась Зина.

- Да какие там документы! Знаю только, что звать Алисой. Два года ей, так что характер ее только могилка исправит. Мамочка эта ее, срань Господня, привела, прям, как она есть. Ага. Пакетик чипсов только и дала, наказала ее чипсами кормить. Алиса, дескать, их любит. Я где ей чипсы-то возьму? У меня же самые запущенные дети района! Они сами-то чипсов не едали. Но, знаешь, я эти чипсы попробовала - вкусные, зараза! Так что Алиска не совсем дура, раз их уважает.

Ага, попробовала она их, как же! Как мама ушла, так она все чипсы и сожрала, в рассеянности глядя в окно. И Зина эта была такая толстая, что на последующих жизненных этапах о чипсах следовало забыть. Ох-хо-хо! И Алиска с остервенением зачесала за ушами.

- Ой, она что, вшивая?

- Есть немного, Зин, врать не буду. Да с дустом ты эту пакость выкупай, и все путем! Ты что чешешься, дрянь? Тебя сюда чесаться пустили?

***

Вообще-то Алискина жизнь начиналась довольно радужно. Каштановый окрас у такс - признак высокой породы и даже вырождения, так что в потомстве нестойкий. Из трех родившихся щенков такого цвета оказалась одна Алиска, так что мама любила ее без памяти. А когда Алису взяла другая мама, для взрослой жизни, то у Алисы сразу же началась не жизнь, а масленица.

Вот сколько у вас штанов? Да-да, брюки которые. Можете не отвечать, у Алиски их было семнадцать, не считая гипюровых и настоящих джинсиков с фирменным ремешком. Гуляла Алиса только на машине, по быстрому делая все свои делишки прямо у подъезда. А какая у нее была конура! И в каждой комнате лежали мягкие пушистые подстилки. И все, от папы и мамы до прислуги, глядя на разнежившуюся у камелька Алису, спешили пощекотать ей бархатное брюшко... Мама с гордостью рассказывала подругам сколько такая прелесть стоит, каждый раз несколько преувеличивая первоначальную цену. Поэтому через некоторое время Алиска уверилась в бесценности собственной личности.

Мама без памяти любила Алису, но потом принялась переживать, что Алиса не пудель и ее не надо возить, как какого-нибудь кокера, в специальную парикмахерскую делать прическу. Все ее подруги ездили туда со своими собачками и пили там кофе без Алисиной мамы, поэтому она очень много теряла в жизни. А папа втайне был даже этим доволен. Папа был строг с мамой, но справедлив. Он, конечно, рычал на нее и даже, шутки ради, иногда кидался, но, протрезвев, всегда скулил и просил прощения. После этого Алиса с мамой обычно ехали гулять по самым дорогим магазинам.

Алиса не говорила маме, но от папы зачастую пахло не только спиртным, но и другими женщинами, а в особенности секретаршей. Ее Алиса хорошо знала, она несколько раз бывала у них в доме с бумагами и все виляла хвостиком: "Павел Иванович, да Павел Иванович!" Ох, как ненавидела Алиса эту тихую подлую породу и при виде секретарши заливалась истерическим лаем.

Странную шутку с Алисой сыграл этот самый, как его там? Да кино еще по видику такое у мамы было... Зов предков! Эти предки принялись ее звать во вполне зрелом возрасте - в полтора года. Они шептали ей по ночам в длинные плюшевые уши о росистой траве, о барсучьих норах, о писке полевых мышей и даже о половых инстинктах. Об этих инстинктах фильмы по видику смотрел больше папа. Ух, какие там выстраивались поезда!

Алиса, как могла, сопротивлялась зову лунных ночей, но природа была сильнее ее. Ну, подумаешь, поохотилась пару раз в гостя на этих пуделей, жалко, что ли? Так пусть не лезут. Да-да, это она порвала и перегрызла всю свою одежду. Сами бы попробовали посикать в джинсах с ремешком! Ну, убегала... Но потом-то ведь приходила обратно. Эх, не понимаете вы, сколько азарта и страсти в этих собачьих поездах, что случаются между большими переменами в природе - осенью и весной... Что и посмотреть нельзя, что ли? У собак-то видиков нету.

Папа бил очень больно тонким узким ремешком, оставшимся от погрызенных джинсиков, а мама обидно пинала под зад, но характер Алисы это только закаляло. Хуже всего, что происходило это на фоне стремительного взаимного охлаждения папы и мамы, и от папы все чаще пахло секретаршей. Сначала они рычали друг на друга, а потом всячески шпыняли Алису. А когда папа больше пяти ночей (дальше Алиса считать не умела) не приходил домой, то мама, предварительно избив Алису, и, выместив на ней всю свою злобу, сняла с нее дорогой ошейник, завязала под горло бельевую веревку и привезла в районный детский клуб, как бы в подарок. В этот клуб мама часто ездила перед выборами в городскую Думу с Алисой и с шефской помощью от избирательного фонда папы. В клубе она описала все прегрешения Алисы, заявив, что такую стерву больше не потерпит. Алиса и сама понимала, что хорошей жизни пришел конец, потому что, когда папа не приходил ночевать, мама била ее, почти не отдыхая...

* * *

Чего Алиса не ожидала от толстой Зины, так это Вендетты. До чего же она была огромная! Большущий ротвейлер встретил их в крохотной прихожей, ласково улыбаясь. Улыбайся, улыбайся, а таксы свою жизнь так запросто не отдают! Да-с!

Зина дернула Алису за веревку и строго сказала: "Познакомься, Алиса, это Вендетта. У нее имя только такое страшное, но это добрейшей души человек. Ссориться не советую, Вендетточка долго запрягает, но быстро ездит. Проходи, давай я веревку с тебя сниму... Господи, кто это тебя так завязал? Они тебя что, топить собирались? Как Муму?"

Ни про какого такого Муму Алиса не знала, а к Вендетте она и так ничего не имела. Пока.

Кроме Вендетты в скромной двухкомнатной конуре на первом этаже находились две дочки Зины - Наташа и Катя, самого щенячьего возраста. Они посещали клуб "Черепашка", где их учили кричать хором народные песни, рисовать мелками на асфальте и плести макрамэ. Они и упросили взять бедную Алису хотя бы на выходные к себе домой, справедливо полагая, что потом обязательно уломают маму осчастливить бедняжку окончательно.

Блохи, они бывают исключительно от нервов. Как начались в старом доме эти пинки под зад и истерики, так и зачесались вначале уши, а потом подмышки. А этот детский клуб вспомнить! Одни нервы, одни переживания... Дети гадкие на веревке таскают, визжат, щипают, тянут за уши, и все разные дети, даже запомнить невозможно. А если спишь возле унитаза и все время боишься, что тебя забудут покормить? Нет, блохи только от голода. От голода и от нервов.

Мама Зина только охнула, опустив царапавшуюся Алису в таз. Крупные черные жучки запрыгали и задергались на водной глади. Воду меняли несколько раз, девочки просто визжали от ужаса. Алиса сразу бы с горя в этом тазу утопилась, если сейчас кто-нибудь из них назвал ее "мешком с блохами", но ее только жалели, говорили, что она очень бедная и просили не царапаться. Дустом, как опасалась Алиса, не травили, но, удерживая морду за уши, все-таки протерли какой-то гадостью, отчего враз принялись саднить все блошиные укусы. Потом бедная Алиса лежала завернутая в детское одеяло, а девочки ворковали возле нее, заглядывая ей в глаза. Подошла даже Вендетта и ободряюще лизнула в нос.

Кушать позвали вместе со всеми, поэтому за свою миску Алиса решила драться не на жизнь, а на смерть. Встав бочком у двух плошек, она резко рыкнула на Вендетту и оскалила тонкие передние зубы. Вендетта робко остановилась и беспомощно принялась искать глазами маму Зину.

- Вендетточка, ты погоди, милая. Видишь, девочка очень голодная, она боится, что ты у нее скушаешь...

Алиса очень торопилась и дважды давилась едой, кашляя и чихая. Кушать, непрерывно кося глазами на спокойно лежавшую рядом Вендетту, было очень неудобно. Да еще раздражали эти девочки, присевшие возле нее на корточки, умильно подсовывающие ей какие-то кусочки.

- Девочки, отойдите от нее! Видите, ей неловко!

На эти Зинины слова Катя с Наташей поднялись и пошли к маме на кухню. Удивительно, но Вендетта тоже отправилась вместе с ними, оставив без присмотра свою еду. На этот раз обошлось без драки, но Алиса не обольщалась и, переведя дух, быстро хватала все, что положила ей мама Зина. Мяса было немного, но с морковкой, кашей и растительным маслом еда получилась питательной и даже вкусной. Хотя на отсутствие аппетита в последнее время Алиса не жаловалась. Почему-то, когда кушать нечего, как-то особенно тянет на еду. Съев все, Алиса не смогла удержаться от соблазна и воровато выхватила кусок мяса из порции Вендетты. Дверь тут же распахнулась, и Вендетта подскочила к своей миске. Она стала громко аппетитно чавкать, не обращая внимания на Алису, которая, в ожидании неминуемой расплаты, поджала хвост и, на всякий случай, зажмурила глаза. Да, перегнула она тут палку, чего уж тут. Но почему-то ничего не случилось. Тогда Алиса осторожно приоткрыла глаза и с жадностью уставилась на Вендетту, у которой было еще так много всякой пищи. Вдруг она увидела, что та пододвинулась, освободив местечко у своей большой кастрюли. Вот это вы зря! Знаем-знаем мы все ваши фокусы! Мы еще, когда в клубе жили, с кабысдохами за колбасную шкурку на помойке дрались! Ничего у вас не выйдет! Но крошечный обрубок хвоста Вендетты приветливо приглашал разделить трапезу. Алиса подумала, что попала она куда-то не туда. Законов, известных каждой собаке, здесь явно не придерживались. Но размышлять об этом было некогда, потому что у нее еще было свободное место в животе, и она, радостно виляя всем телом, с готовностью подскочила к пайке ротвейлерихи.

* * *

- Как же с тобой говорить, милая? Ты же ничего не понимаешь, ни одной команды не знаешь. Как же тебя воспитывали, дружок? Ведь ты у нас все-таки такса, серьезная норная собака, ты и специальные термины должна знать. Может тебя на кротов в парк вывести? У тебя, наверно, и какие-то охотничьи инстинкты должны быть? Что же мне с тобой делать? Давай еще раз попробуем. Сидеть! Та-ак... Нет, Алиса, сидеть! На каком же языке с тобой говорить?

На каком, на каком, на обычном! Почему-то мама Зина совсем не знала те слова, которые хорошо выучила Алиска в прежней жизни. "Алиса, в машину! " по этому сигналу Алиса раньше бросалась в угол свободного заднего сидения, мягкого и ворсистого. Тогда и у мамы, и у папы было по такой машине. Вот именно по машине, а не по тому, что было у мамы Зины. Втайне, Алиса вовсе не считала подержанный "Запорожец" машиной. Кроме всей семьи в него запихивали и непрерывно ворчавшую бабушку, за которой заезжали на окраину города. Бабка, по мнению Алисы, зажатой между девочками и толстозадой Вендеттой, здесь вообще была лишняя.

Да хоть о чем Алису не спроси, она бы все показала! По папиной команде "Пошла, сука, на хрен! " она, не дослушивая конец фразы, раньше быстро освобождала диван в гостиной и мчалась под шкаф, а ее прежняя мама тоже очень быстро выполняла эту команду, запираясь в ванной. "Лисонька! В гости моя радость с мамой пойдет! " - это про то, что сейчас опять гипюровые штаны напялят. Но папин крик "Жрать давай! " - был самой приятной командой в мире, остро пахнувшей домработницей тетей Дусей, запеченным мясом, крабовой колбасой и такой штукой в целлофане, перевязанном бечевкой "шейкой". Ох, зря не подавала такую команду Зина, зря! Ее гороховые супы и овощные рагу были, конечно, очень даже ничего, но шейка! А какие еще перепадали чудные вещи после такой команды... Пастрома, корейка, балык! И чего, казалось, проще для этой Зины, крикнула бы: "Жрать давай! ", а то "Сидеть! ", да "Лежать! "

После нескольких дней спокойной сытой жизни Алиса немного успокоилась, перестала с заполошным лаем кидаться к двери на всякие посторонние шорохи, доказывая свою особую пользу для новой семьи. С потертых диванов ее не прогоняли, а к девочкам она быстро привыкла.

Но Вендетта... Никак Алиса понять ее не могла. Нет, чтобы вместе пообдирать обои со стен или разгрызть на пару поношенный Зинин сапог... Вендетта даже мячик отказалась отнимать у Алисы. Зато она беспрерывно играла с девочками в Барби. Алиса от скуки зевала на подоконнике, наблюдая эту ежедневную суету в детской, принимать участие в которой ей было зазорно. У каждой из этих дурочек была своя худая куколка с развитой грудью и длинными, как макароны, ножками. У Барби Вендетты ножки были слегка покусаны, это Алиса понимала, ее вообще всю трясло от желания немедленно перегрызть всех этих Барби. Она не могла понять, как такая достойная с виду собака, как Вендетта, укладывает свою Барби в кроватку, помогает катить колясочку, и млеет, распустив нюни, когда девочки переодевают всех Барби к обеду, напялив на голову Вендетты огромный вязанный берет. "Ой, посмотрите, кто к нам пришел! Это же тетушка Вендетта! " Нет, Алисе такие пластиковые сосиськи совершенно не нравились, ей больше импонировали целлулоидные голыши. Вот это настоящие куклы, толстые, как Зина.

* * *

- Ты бы хоть, Зинаида, о детях подумала! Такую заразу в доме развела! Ну, черт с ней, с Вендеттой, пускай живет... Но вот эту пакость ты зачем еще притащила? Ее хозяева выгнали, так надо было усыпить тут же, не отходя от кассы!

Мама Зина, опустив голову, прижималась к косяку. Бабушку волновать было нельзя, у нее все время было высокое давление, лучше было молчать, для всеобщей пользы, объясняла Алисе младшая Катя. Папа вот не молчал, и где теперь он? Ау! Алиса и сама понимала, что защитить маму Зину от бабушки нельзя, это всем дороже выйдет, поэтому она от бабушки забивалась под диван, где у нее была спрятана куриная косточка и кусочек сухой картофельной ватрушки.

В бабкиных криках была и доля правды. Какая же глупая эта бывшая мама, что не отдала заведующей ее документы. Алиса теперь чувствовала себя нахлебницей в новой семье. От этого на Алису нападал еще больший голод, и с горя она залезала в миску Вендетты с ногами.

На Вендетту в ее собачьем клубе давали кости и говяжью требуху. Зина умудрялась готовить из этого что-то и для девочек. А Алиске ничего не выдавали, потому что она теперь была почти дворняжка. Если бы ее прежняя мама думала не о том, где спрятать всякие там черные конверты от папы, а о том, как Алисе достойно начать новую жизнь, то все сложилось бы иначе. Но кто ее, Алису, спросил? В принципе, с мамой Зиной Алисе повезло, могло быть и намного хуже. Но, из присущей ей гордости, она бы тоже хотела появиться здесь таким же желанным ребенком, как Вендетта, а не с бельевой веревкой на шее. И чего это маму Зину вдруг потянуло на ротвейлеров?

А мама Зина втюрилась в этих ротвейлеров, увидев их в клипе какой-то там английской группы. У нее возникла мечта, и она принялась копить деньги на Вендетту. Копила она деньги полгода втайне от ихней бабки. Бабка бы дала ей прикурить за такие мечты! Но заподозрила недоброе старушка уже поздно, когда девочки уже сдали в макулатуру ее любимые журналы "Коммунист" и "Пропагандист и агитатор". Цена на ротвейлеров в те времена была очень высокая, а порода считалась одной из самых престижных. Подруги сказали Зине, что теперь ей покупать надо только девочку, потому что мальчик в ее доме не прижился... Ой, вы же не знаете эту историю! Над кухонным столом в новом доме висело фото мамы Зины в обнимку с затрапезным дворовым кобелем. Мама Зина украдкой вздыхала, глядя на него, и Алисе ничего не оставалось, как за компанию с Вендеттой изображать сочувствие и горечь утраты. До фонаря ей были эти все переживания, потому что случилось все это давным-давно, за год до появления в доме Вендетты.

Девочки принесли с помойки маме Зине маленького, еще слепого дворянина - сына подзаборной шавки, раздавленной самосвалом. После того, как бабушка отбушевала и смирилась с судьбой, дворянчику дали самое подходящее дворянское имя - Рэт Батлер, поскольку все его семейство после самосвала с пьяным водителем пополнило ряды унесенных ветром. Щенок, по простоте душевной, упомнить такую роскошь не мог и с удовольствием откликался на Батика, а позднее его имя сократилось до Батьки. Но весь двор почему-то решил, что зовут нового Зининого питомца Махно, так и кричали ему: "Батька Махно! Здорово Махно! Махно, иди сюда, косточку дам! " И действительно, в облике обоих батек наблюдалось некоторое сходство - оба некрасивые, лохматые и отчаянные анархисты в душе. Больше всего он любил срываться с поводка и уносился в городские дали и кущи на пол дня. Его хорошо знали во всей округе, поэтому сердобольные соседки сообщали Зине: "Зин! Махно-то твой опять на мусорных баках у школы промышляет!" С возрастом он удирал все чаще и сутками отсутствовал, приходя назад голодным и побитым. Как-то они уже даже и не чаяли его встретить, но на третий день случайно увидели в соседнем дворе, где он спал среди прелой листвы с огромной обшарпанной псиной. Это была радостная, счастливая встреча. В сущности, после нее и осталась у мамы Зины эта дрянь, которой она обработала от блох Алису. А потом Батик опять пропал, увязавшись за осенним собачьим поездом, во главе которого бежала странная течкующая помесь овчарки и эрдельтерьера. Они нашли его через неделю, но Батик был уже болен. По неопытности они не поставили ему чумную прививку, и семимесячный пес умер мучительной смертью. Зина бегала по ветеринарам, тратила последние деньги, но они, глядя на беспородную чумную шавку с мутными глазами, не очень-то и старались. Зина похоронила его в палисаднике горисполкома под голубой елью в коробке из-под зимних сапог. Ей хотелось устроить своему любимцу более роскошные похороны, но сторожа согнали ее с альпийской горки с туями у здания Управления внутренних дел, когда она, обливаясь слезами, царапала детским совком мерзлую землю.

В глубине души, Алиска тоже была склонна к продолжительным самостоятельным прогулкам, как и почивший Рэт Батлер. Но Вендетта этого не одобряла. А Алиса теперь во всем, кроме пристрастия к Барби, старалась походить на нее. Поэтому она бежала рядом с подругой немного развинченной иноходью, вихляя задом и улыбаясь даже пуделям.

* * *

По вечерам, уложив детей, мама Зина любила сидеть на кухне и курить. Вендетта табачного дыма не выносила, как бабушка. Бабушка вообще на счет этой Зининой привычки выражений не выбирала и кричала что-то про канувшего в лету Зинкиного мужа, который выучил жену этой гадости. Может быть и так. Алиса забиралась к ней на колени, и в эти краткие моменты мама Зина была безраздельно Алискиной. Зина иногда говорила какие-то очень важные, на взгляд Алисы, вещи, но, к сожалению, ничего Алиса ответить ей не могла. Например, однажды мама Зина сказала: "Дети и собаки - самое главное в жизни! Ты согласна?". Да как можно было против такой бесспорной истины возражать? Алисе очень хотелось детей, очень. Но двор у них был такой, что приличной собаке и повязаться-то было не с кем. Не с бассетом же из пятнадцатой квартиры. Очень много этот бассет о себе воображал. А другой собачий народ был крупной, устрашающей конституции. Люди вокруг почему-то перестали ценить в собаке личность. Они впервые попробовали вкус больших денег, поэтому и собака стала для них дорогостоящей плюшевой игрушкой или монстром для круговой обороны от враждебного мира. Но вот как раз Зина выбивалась из череды тех пап и мам, которых раньше знала Алиса. У нее даже двери-то бронированной не было, да и много еще чего по мелочи. Но как же уютно было лежать у нее на коленях и с нежностью думать о только ней. Например, почему же она такая толстая? Сама почти и не кушает, все мясо им отдает. Вот где загадка-то!

Алиса хотела бы найти своего парня, очень хотела, но с горечью понимала, что, в случае чего, весь ее помет останется у Зинки на шее в ее малогабаритной квартирке, где и они с Вендеттой с трудом помещаются. Не было в теперешней маме чего-то такого, что позволило бы ей бестрепетно и выгодно продать крохотного щенка. Может бабушка права, и Зина - дура? Но почему-то, вспоминая бабушку, Алиса всегда дыбила шерсть на загривке и угрожающе рычала.

Вот с чем Алиса никак не могла смириться в Вендетте, так это с ее стеснительностью. Да-да, эта огромная гора мускул, покрытых шерстью с мягким блеском, стеснялась того, что она собака и даже того, что она ротвейлер. Эх, как бы развернулась Алиса, если бы была таких же размеров! В первую очередь она бы раз и навсегда покончила со всеми спаниелями. Нет, не с пегими работягами, вечно снующими носом к земле, а с теми напомаженными глазастыми фифами. Какие же эти кокеры гадкие! Даже собакой не пахнут. Потом бы фоксами можно было бы заняться. Не порода, а недоразумение. Вот зачем на свете фоксы живут? И за что, спрашивается, такая бойцовая благодать дана спокойной, как корова, Вендетте? Вендетта очень боялась намордника, в нем она резко глупела и полностью теряла ориентацию в пространстве. Но Вендетту, выходившую на улицу без намордника, народ воспринимал как прямое ему, народу, оскорбление. На маму Зину кричали разными словами, плевались и обещали написать в милицию. Вендетте было очень стыдно, особенно, когда ее называли "собака-убийца" и тыкали в морду пальцем. Она заискивающе улыбалась народу жуткими сахарными клыками, а народ еще больше шалел от этого зрелища. Ничего-то они в собаках не понимали. Вот если бы они увидели маленькие, совсем не страшные передние зубки Вендетты, то это было бы действительно их последнее видение в жизни. Обнажала их Вендетта крайне редко. И все, кто был с понятием, проникался моментом истины. Вот, например, повышать голос на девочек ни в коем случае было нельзя, даже если они запрягали тебя в тележку с плюшевым мишкой. Алиса один разок увидела эти зубки и тут же поняла, что второго раза не будет.

Каждый вечер девочки читали про собак. Они выискивали все, что писалось на собачью тему и громко, по слогам читали у себя в комнате для Алисы и Вендетты. "Белый клык" Алисе понравился, они долго потом мечтали с Вендеттой о таком парне. А вот газеты Вендетте не нравились, там, в разделе "Челюсти" для направления народного гнева в нужное русло каждый раз писали про то, что ротвейлеры опять кого-то покусали. Вендетта просто не знала куда деваться от стыда и печали. Девочки переживали вместе с ней, а Алиска вся воспламенялась от такого чтения, и твердо решала кого-нибудь обязательно покусать, чтобы и про нее прописали в газетке. Хорошо бы встретить какого-нибудь фокса, да без хозяина, да откусить ему ухо! Или кокера из второго подъезда задушить, а?

Еще в газетах печатался раздел "Все о собаках". Девочки зачитывали оттуда вслух очень странные объявления. От этих объявлений Вендетта еще больше расстраивалась и замыкалась в себе. Один папа, например, подал объявление, что срочно безвозмездно отдаст кому-нибудь ротвейлера пяти лет, победителя региональной выставки. Даже стыдливую приписку про "хорошие руки" не сделал, гад. Он-то, конечно, отдаст, он и родную мать отдаст, с ненавистью думала Алиса, а каково бедному парню? Эти роты, они же полные дураки, они же хозяина себе выберут разок, а на второй их уже не хватает. Лучше бы усыпил, не отходя от кассы. Даже Вендетта после таких объявлений начинала переживать за свою судьбу и бежала к маме Зине за утешением. Алиса сгорала от ревности, когда та говорила огромной Вендетте: "Красавица моя, лапушка! Никому я тебя не отдам! " и трепала по большой грустной морде. Алиса, отпихивая Вендетту, тут же лезла к ней на колени, чтобы тоже в очередной раз убедиться в том, что и в ее жизни больше никогда не будет чужих развязных детей и одиноких ночлегов в туалете.

И сомнения по этому поводу были у нее серьезные. Нет, вовсе не из-за Зины! Бабка эта ихняя ей просто житья не давала. Как придет с ревизией к непутевой Зине, так и начинает скрипеть про то, что от кассы с Алисой лучше было не отходить. Ну, погрызла чуток ножку стула, не смогла сдержаться, виновата, так что теперь? А бабушка говорила, что Зине навязали ее из-за полного отсутствия у Зинаиды характера, и не выкидывает она Алису из-за этой самой бесхарактерности. В характерах бабушка понимала глубоко, женщина она была образованная. До недавнего времени она почти сорок лет работала главной билетершей драматического театра и десять лет возглавляла у них там какой-то профком. На всех генералках главный режиссер только с бабушкой и советовался на счет раскрытия характеров другими, менее значительными работниками театра. Уж как она пробовала, как пыталась раскрыть характер в Зинке, но, если Бог чего не дал, так уж и взять будет неоткуда. При этом Зина была дура дурой и полной неудачницей. После ухода бабушки мама Зина всегда долго горевала на кухне и курила.

Но житейским умом. Алиса понимала, что от бабушки им всем получалась большая польза. Во-первых, она всегда приносила девочкам что-то вкусное, а те, конечно, делились с Алисой и Вендеттой. А во-вторых, на Зинином "Запорожце" они ездили на бабушкин огород, где было много ничейных кошек. А еще там по всей округе паслись коровы, за которыми можно было охотиться часами. Мешала только Вендетта. Ползешь, ползешь на брюхе, а тут выбегает эта дура с жутким эсэсовским лаем! Такой рык с подхватом бывал у ротвейлихи только тогда, когда сосед по площадке в подпитии по ошибке скребся в их дверь... Да, выбегает она с таким лаем и принимается строить коров в шеренгу! Ну, какая после этого охота... Хорошо хоть, что козами и овцами Вендетта практически не интересовалась. Ну, и, конечно, главное достоинство бабушкиного огорода состояло в пище. Там росло много всяких приправ к мясу. И, скрепя сердце, Алиса соглашалась терпеть бабушку хотя бы только за тыкву, не говоря уж о морковке, картошке и прочей зелени.

* * *

Поздней осенью маме Зине позвонили из клуба служебного собаководства на счет Вендетты. Долго ругали маму за то, что из элитного щенка она вырастила диванную кошку. Вендетту клуб хотел выставить на региональном смотре, поскольку ожидались гости из Москвы. Экстерьер у нее был просто выдающийся. Поэтому любой гость при виде трехлетней Вендетты, не зная, что она целыми днями играет в Барби, с ума бы сошел от зависти! Но Вендетта и мама Зина очень боялись большого скопления людей, а тем более собак, и отчаянно стеснялись. Маме Зине строго приказали вывести Вендетту на кусачки, отработать все команды, а главное, психологическую устойчивость к учебным выстрелам. Иначе пригрозили больше не продавать маме кости и вынужденный забой, на которых в последнее время кормилась вся семья. Да как эту устойчивость отработать, если сама Зина панически боялась выстрелов? Они и от ракетниц дворовых хулиганов на пару с Вендеттой неслись к дому, как по команде "Пошла, сука, на хрен!"

Вообще-то этот клуб, как считали мама Зина и Вендетта, никаких прав не имел им что-то указывать. Вендетточку Зина купила у заводчицы клуба из большого помета в одиннадцать щенков. Но та ее заверила, что родилось всего семь. И поэтому денег она потребовала с безответной мамы Зины по полное хохочу. С первых пометов заводчица купила себе видик и смотрела по нему исключительно боевики. Поэтому и имена щенкам давала самые грозные, уверяя, что на бойцовскую породу другие кликухи и не навесишь. Эта вязка у нее обозначилась в клубе на букву "В", а она как раз тогда увлекалась боевыми искусствами Шао-Линя, поэтому к этой букве отнеслась достаточно прохладно, но с определенной долей фантазии. Никто не сообщил Зине и про то, что ни сука, ни кобель не были привиты от лептоспироза, что в помете было три мертвых полуразложившихся щенка, а остальных пришлось откачивать. Строго говоря, даже самые лучшие щенки помета - Вендетта и Ван Дам, тоже родились бездыханными. Зина не знала тогда, что лептоспирозные щенки погибают позже, в три-пять месяцев, от неожиданной и страшной волны чумной лихорадки. Заводчица же решила быстренько избавиться от трехнедельных щенков, сообщив покупателям, что ей необходимо срочно уехать в другой город по личным обстоятельствам. Мама Зина сомневалась брать или не брать такую крошку, потому что ее ужаснул вид Вендеттиной мамы - измученной, но когда-то очень красивой суки Стэви. Заводчица не стала распространятся о том, что доканала свою суку непрерывными вязками и огромными пометами. Она соврала Зине, что суку ее недавно сбила машина, поэтому она и приволакивает так лапы, и это еще одна причина спешной продажи щенков. Зина все не решалась отдать ей с таким трудом собранные деньги, но Вендетта своими голубыми щенячьими глазками смотрела на Зину с такой надеждой, словно умоляла немедленно забрать ее из этого дома.

Радости в маленькой квартире Зины от появления Вендетты не было границ. Штудировались все книги по содержанию собак, Вендетточке подсовывался самый лучший кусочек, каждая копейка экономилась на ежедневные сто грамм телятины для малышки. Вендетточка принялась быстро расти и превратилась в игривого презабавнейшего щеночка, когда прозвучал первый звонок. В два месяца на нее накатил необъяснимый приступ рвоты и поноса. С ним справились довольно быстро подручными средствами. Всю квартиру перемыли с хлоркой, чтобы устранить очаг возможной инфекции. Но это не помогло. Через месяц Вендетта резко погрустнела, забилась в угол, выходя из него только при рвотном кашле. Она ничего не ела и даже не пила воды, и из толстенького плюшевого непоседливого комочка на глазах становилась худым истощенным скелетиком, испачканным рвотой. В ветеринарке маме Зине сказали, что с удовольствием проведут вскрытие, чтобы она могла подать на заводчицу в суд, но дорогостоящее лечение Вендетты будет пустой тратой денег для неважно одетой полной женщины. Ей посоветовали изолировать от умирающей собаки детей и лучше купить на эти деньги им что-нибудь вкусненькое. Зинины девочки рыдали и изолироваться от Вендетты отказывались, а думать о вкусненьком при виде шатающейся собачки, захлебывающейся рвотой, совершенно не могли.

Зина уволилась с работы на неделю, купила систему для внутривенных инъекций, а такие же глупые подружки притащили ей разные лекарства. Зинины подруги большими средствами, конечно, не располагали, но одна из них была постовой сестрой в онкодиспансере. Ее любовник, - ведущий хирург диспансера Слава, имел овчарку, много знал о болезнях собак и тайком оперировал их по ночам в операционной онкодиспансера для пополнения скудного семейного бюджета. После дежурств они приходили вдвоем к Зине с бутылкой водки и вливали Вендетте внутривенно какие-то коктейли, которые готовили вопреки всем требованиям ветеринарии. Потом он сидели за Зининой закуской, пили водку и целовались.

Если бы не водка, то Славик добился бы в жизни всего, потому что он был очень хорошим врачом. И после третьей его капельницы Вендетта, качаясь на непослушных ножках, сама подошла к поилке и принялась осторожно лакать воду. Славик уверил плачущую Зину, что кризис миновал, и ее собака будет жить. Выздоровление Вендетты они отпраздновали через неделю двумя бутылками водки и сочной паровой котлеткой для страдалицы.

После болезни Вендетта на законных основаниях навсегда переселилась на Зинин диван и спала теперь вместе с ней под стеганым одеялом у стенки. Этот факт возмущал кинологов клуба до крайности. Вендетта же для себя она решила, что она точно такая же Зинина дочка, как и Катя с Наташей. Просто выглядит немножко иначе, видно в папу пошла. Во время болезни она научилась кушать с ложки и пить из кружечки, поэтому стала незаменимой гостьей во всех играх девочек про Барби. Да после такой болезни и курить научишься! До Зины доходили слухи о гибели братьев и сестер Вендетточки, дольше всех сопротивлялся смерти славный Ван Дам. И из всего огромного помета к четырем месяцам в живых осталась одна Вендетта.

На кусачки пошли всей семьей. Вендетта, заслышав отдаленный истошный лай, два раза останавливалась, садилась в снег, упрямо отказываясь двигаться дальше. Девочки обнимали ее за шею и мягко уговаривали сходить немножко озлобиться. Зина понуро тянула ее за поводок, а Алиса нервничала в дурацкой барашковой жилетке и очень мерзла. С трудом дойдя до площадки, Вендетта и Зина тут же принялись стесняться. К Вендетте с лаем бросались разгоряченные ротвейлеры из самых лучших соображений. Но, вместо того, чтобы состроить им глазки, притворно порычать и свирепо скакнуть на симпатичного нахала, эта дура пряталась за Зину. Алисе здесь, напротив было очень интересно, она даже мимоходом подклеила одного славного французского бульдога и весело скакала с ним среди обалдевших бассет-хаундов и овчарок разных видов. Они носились между желтыми ледышками собачьих писем и вместе с интересом читали их носом.

Катя с Наташей опасливо жались у самого края из-за этих замерзших лужиц, потому что когти у них на ногах были спрятаны в сапожки и им было очень скользко. А между тем, инструктор в телогрейке бил большой варежкой Вендетту по морде и отскакивал назад. Этим он довел всю площадку по безумия, и мир утонул в оглушительном собачьем лае. Вендетта стояла совершенно обескураженная, с мукой глядя на Зину, а та в отчаянии кричала: "Фас, Вендетта, фас! "

Маленькая Катя вдруг испуганно взмахнула руками и, подскользнувшись, скатилась прямо под ноги инструктора, остервенело бившего Вендетту. Нечаянно он попал разок и по Кате, которая разревелась от обиды.

Как всякая собака, Алиса хорошо умела считать до пяти. Особенно, если надо было быстро сосчитать и мысленно разделить на всех сосиськи или куриные котлетки. Но в тот момент она не успела даже тявкнуть: "Раз, два...", как инструктор, истошно крича: "Убери собаку, сволочь! ", очутился под Вендеттой, приготовившейся вцепиться мелкими передними зубками в полоску обнаженной шеи. Его передние лапы в пластиковых латах были надежно зажаты мощным корпусом Вендетты, а задние - беспомощно сучили и выделывали в воздухе немыслимые кренделя. Чуткий нос Алисы тут же уловил, что инструктор, по собачьей привычке, решил все происшедшее описать в своем теплом мокром послании. Она подбежала к его ногам, чтобы прочитать его по подробнее, но мама Зина, оттаскивая Вендетту, отогнала и ее.

Отдав потрясенному инструктору четвертной, мама решила больше Вендетту не водить ни на какие кусачки. Алиса всю дорогу домой бежала, восхищенно заглядывая Вендетте прямо в глаза. Это же надо! Ни истошного лая, ни рыка, ни одного звука вообще, и сразу вдруг весь мир перевернулся, и все вещи поменялись местами. Сильна подруга! Алиса даже навсегда простила Вендетте увлечение Барби и решила больше никогда не жрать у нее из тарелки. От греха подальше.

* * *

Среди зимы вдруг запахло весной. Конечно, люди этого еще не чуяли, потому что у них носы неправильные, но Алису и Вендетту перед каждой прогулкой охватывало непонятное волнение и беспокойство. По правде сказать, Алиса немного комплексовала в обществе подруги. К ошейнику Вендетты девочки повесили медальку за второе место, выданную на выставке, хотя ничего путнего Вендетта там, конечно, не изобразила. Но теперь все эрдели и сеттеры стелились перед Вендеттой, ласково заглядывая ей в глаза.

На такую мелочь, как Алиса, никто даже и не смотрел, кроме бассета из пятнадцатой квартиры. Этот бассет, проходя мимо их двери, вдруг стал писать на половичке у Зининой квартиры теплые прочувствованные письма. И это было еще одним признаком пробуждавшейся весны.

Однажды в дверь позвонили. В глазах у Алисы внезапно потемнело, потому что она услышала почти забытый голос заведующей: "Зин, опять у тебя кто-то на коврике нассал! Ну-у, здравствуй, собаченция! А где же наша негодная Алисия?" Алиска побежала прятаться под диван, но никто ее особо и не звал. Мама Зина даже ее ошейник в руки не взяла, а у заведующей было грустное, чем-то озабоченное лицо, и Алиса, похоже, ее совершенно не интересовала.

- Тебе, Зина, девочки уже, наверно, рассказали? Просто ума не приложу, что делать... Мы, конечно, за копейки в клубе работаем, но у нас штат семь человек, все с высшим образованием, у всех семьи.

Зарплату не давали уже полгода, но мы надеялись... А тут...

Клуб "Черепашка", располагавшийся в просторном сухом подвале жилого дома, содержался раньше жилищно-коммунальным отделом телефонного завода. И сам дом, как и множество других домов их микрорайона, находился на балансе этого завода. Когда-то у завода было еще и несколько садиков, две поликлиники, Дворец культуры. Потом жизнь переменилась, завод почему-то совсем перестал работать, а его недвижимость стала передаваться в городской бюджет. Путь этой передачи был сложным и извилистым, поэтому садики стали закрываться и капитально переоборудоваться под разные коммерческие структуры. Во Дворце культуры впервые под этот Новый год не стали устраивать елку с Дедом Морозом, хотя Катя с Наташей ждали этого гада весь год и даже писали ему письма. Это был такой мужик в балахоне, обшитом ватой. Катя сказала, что, наверное, Дед Мороз тоже ушел в коммерцию, потому что во Дворце культуры теперь поселились банк и два мебельных салона. А вот все подвальные и цокольные помещения жилых домов вдруг оказались в личной собственности наиболее прогрессивных граждан города.

"Черепашка" оставался последним детским клубом района, где с детьми занимались бесплатно. Сам дом с малогабаритными темными квартирками был уже на балансе города, но его подвал с клубом почему-то все еще находился в ведении гибнущего завода. Педагогам клуба не платили зарплату, но они все ждали лучших времен и не увольнялись. Два раза клуб отключали от света и тепла, и заведующая уже не знала, куда ей обращаться. Подарков к Новому году не выдали, но заведующая нашла на соседнем заводе пластмасс залежи больших пикающих лягушек, оставшихся с тех времен, пока еще этот завод полностью не перешел на выпуск презервативов. Катя с Наташей были очень рады новогодним лягушкам, а Вендетта почему-то отказалась их грызть, и Алисе пришлось прикончить их в полном одиночестве.

А сразу после Нового года в клуб пришли двое - совершенно бритый в кожаном пальто и наоборот, длинноволосый с хвостиком на затылке, в клетчатой куртке с замочком. Они сказали заведующей, что этот подвал теперь ихний, и что они даже заплатят педагогам сколько-то там... Чего должны, короче. Но всем теперь надо отсюда выметаться как можно скорее, потому что бритый и клетчатый будут здесь делать элитный спортивный клуб с саунами, тренажерами и каким-то шейпингом. Заведующая побежала на завод, но уже не обнаружила там никакого жилищно-коммунального отдела. Заводской народ сновал в чрезвычайном возбуждении и готовился к акционированию предприятия, поэтому дворовую затейницу послали куда подальше.

Расписание работы кружков по прежнему висело на стенке, дети, как и прежде, водили по нему грязными пальцами и пририсовывали чертиков. Персонал клуба так же по прежнему выходил на работу и соблюдал правила внутреннего распорядка, но уже как-то машинально, поскольку не знал, чем же еще ему, персоналу кроме клуба заняться. Заведующая носилась по депутатам и высоким приемным, а жизнь клуба как будто текла по старому, но в некотором внутреннем напряжении.

Потом клетчатый и бритый пришли с двумя омоновцами прямо посреди занятия народного хора и стали всех выгонять из клуба. Они трясли над головами какой-то бумагой и достаточно энергично требовали очистить помещение. Дети понесли по домам двух волнистых попугайчиков, бурундука и шесть морских свинок. Баянист приютил старую клубную кошку. Катя с Наташей принесли домой свое макрамэ, клубные герани и два красных ситцевых сарафана, подаренных им на память руководительницей хора.

- Я пришла от этого депутата нашего сраного, подписи еще за него когда-то собирала, а тут - полный разгром! Стала все бумаги из своего стола выгребать, и вдруг увидела совершенно другими глазами вот эти бумажки. Я-то, дура старая, думала, что это накладные на шефскую помощь. Ты глянь, что здесь написано.

Зина и заведующая уткнулись в бумаги. Алиса вообще-то не хотела выходить, но что-то, что было гораздо сильнее ее, тянуло ее из-под дивана к бумагам. Она робко вышла на палас и тихонько засеменила к Зине, державшей листочки в руках. Этот запах! Вся прежняя жизнь начала оживать в ее маленькой головенке...

Вот папа кушает руками из баночки маслины, а возле него прямо на скатерти лежит соленый огурец, надетый на вилку. Прежняя мама заперлась в спальне, а за столом кроме папы сидят еще двое - очень неприятных, резко пахнущих одеколоном.

- Да все путем, Пал Ваныч! Все подписи есть, ставьте свою почеркушку смело! Сейчас не хапнем, другого раза не будет! Игорь юридическую сторону проверил, я финансы просчитал. В чем проблемы-то? Давайте лучше выпьем за дружбу...

Алиса подняла глаза на маму Зину. При полном отсутствии характера мама Зина была умная, как Вендетта. Она работала в отделе регистрации районного отдела милиции, и через ее руки проходили все уголовные и гражданские дела их района. Знакомые менты навешивали на нее и свои бумажные обязанности, нагло пользуясь ее бесхарактерностью. К ней в трудных ситуациях обращались все многочисленные знакомые. Зина долго молчала, а затем сказала, что, в принципе, здесь есть состав уголовки. Административное правонарушение им в суде не вытянуть, надо сворачивать на уголовку, но это очень опасно, очень. Клетчатого она даже помнит по картотеке, и мама Зина что-то зашептала заведующей, опасливо косясь на комнату девочек. Потом она стала писать какую-то бумагу, переживая, что у нее нет других очень важных документов, после которых вся афера с недвижимостью в городе была бы полностью раскрыта. А заведующая только заполошно кудахтала у нее над ухом: "Это же мафия, Зин! Это же организованная преступность, Зин! "

Алиса очень колебалась и внутренне переживала. Нет, для Зины она вообще бы сделала что угодно. Но, наверно, если бы она сделала то, что тут же пришло ей в голову, то ни одна собака ее бы не поняла... Ведь все-таки с папой ей когда-то жилось неплохо. Почему это сделала с бывшим папой ее прежняя мама, Алиса даже понимала. Не то, чтобы одобряла, просто она по прежнему ее жалела. А теперь и папа этот - совершенно посторонний тип, а вместо мамы - Зина... И Алиса терялась в раздумье и не знала, как же ей быть?

Если не принимать в расчет нравственные терзания такого незначительного члена общества, как Алиса, дело заключалось в следующем.

Листочки, которые изучали толстая Зина и заведующая, были из тонкого черного конверта бывшего Алискиного папы, который ему подготовили клетчатый и бритый и передали под огурчики, водку и большое блюдо корейки.

Потом папа, как был в штанах, так и заснул у разрушенного застолья с окурками среди остатков корейки. Те два листочка выскользнули из папки на пол из его ослабевших рук прямо на стоявшие там подарки избирателям.

И тетя Дуся, когда ругалась, что совершенно не понимает - свиньи здесь кушали, или паны пировали, эти листочки так и засунула в коробку с печеньем для детского клуба. А с самой черной папочкой вообще непонятка вышла, полный секвестр. Папа ее утром не обнаружил, и решил, что ее прибрал клетчатый Игорь. Но это был вовсе не Игорь, а бывшая мама, которая, прочитав папку, разозлилась и долго била Алису, говоря, что этот гад уже готовит себе запасной аэродром.

Ну, и когда бывшая мама повезла Алису в клуб, чтобы расстаться с ней навсегда, она черную папочку захватила с собой и спрятала ее в клубе за застекленным стендом схемы эвакуации при пожаре, чтобы держать папу на коротком поводке. Заведующая, конечно, этого не видела, а Алисе и смотреть не надо было. По правде говоря, она тогда на маму очень обиделась и вообще смотрела в другую сторону. Но нос-то не обманешь.

После той бумаги, которую написали Зина и заведующая, к ним в дом стали звонить по телефону и подавать разные команды из прежней Алискиной жизни. Пожалуй, самым неприятным в этой истории было то, что в комнату девочек переехала бабушка с характером и раскладушкой.

Ради внучек она была готова на все, она бы жизни не пожалела, особенно чужой. Именно из-за Кати и Наташи, а вовсе не ради всяких бритых ее поколение по шестнадцать часов у станка стояло. По телефону теперь отвечала только бабушка такими командами, что ей позавидовал бы прежний Алискин папа. Вендетту выгуливали один раз, днем. Вендетта и сама все понимала и не отходила от девочек ни на шаг. Но бабушка, глядя на нее, только презрительно фыркала.

А у Зины все валилось из рук. Два листочка из черной папки она спрятала на работе в милиции в сейфе, ключи от которого были только у нее. Они часто разговаривали по телефону с заведующей, и очень жалели, что у них нет всех документов. А вот если бы они у них были, то весь бы этот кошмар тут же закончился, потому что этих гавриков замели бы в КПЗ до суда, уж эту-то меру пресечения Зина для них бы устроила.

Вечером, когда Зина втайне от бабушки тихонько курила в кухонную форточку, балансируя полным телом на табуретке, Алиске стало ее жалко, просто не сказать как. Черт с ними, со всеми этими бывшими! Ведь дети и собаки - самое главное в жизни. И пускай дети поют в хоре, если хотят, а собаки гуляют по три раза, как бывало у них раньше с Вендеттой. Она забралась притихшей Зине на колени, засунула свою морду ей под мышку и решила завтра на прогулке с Зиной заложить свою бывшую маму, а папу сдать в КПЗ. И все у них тогда будет хорошо, просто замечательно, потому что весной Вендетта обязательно даст ей немножко поносить свою медальку.

Ночью Алисе снилась весна. Каждую весну, которая, как водится, приходит сразу после зимы, всегда встречаешь как самую первую. Или последнюю. Но это уж как повезет. Когда на прогулку не надевают больше жилетку, а дома после улицы моют лапы в тазике - это уже весна. Ух, сколько разных запахов появляется весной! Иногда даже не успеваешь возле них поставить свою небольшую метку. Как славно они будут гулять вместе с Вендеттой этой весной! Так и видишь, как подруга озабоченно трусит рядом, и пока она сосредоточенно делает свои дела, тревожить ее нельзя. Весной хочется лаять на всех подряд. И тут уж то со счетов тебя никому не снять, потому что прямо за тобой - широкая улыбка Вендетты...

Вечером на следующий день, придя после работы домой, Зина, первым делом, убедилась, что у девочек и бабушки все нормально. На прогулку она взяла одну Алису. Вендетту по-быстрому выгуляла днем Наташа, и она только грустно смотрела, как Зина надевает на Алису ошейник, и застегивает ремешки поводка. Она все понимала и даже не порывалась вместе с ними на прогулку.

Выходя в дверь, Алиса почему-то обернулась. Вендетта стояла, прислонившись к дверному косяку, и ласково улыбалась им вслед всеми своими сахарными клыками. Алиса еще раз удивилась шутке природы, снабдившей такой мощью Вендетту, а не кого-нибудь другого, более достойного.

Теперь у Алисы началась работа. Щуплой грудкой налегая на поводок, она упрямо тянула Зину к клубу "Черепашка". Обычно она наоборот по этой дороге ходить опасалась. Остерегалась, короче. Сами знаете чего.

Удивленная Зина едва за ней поспевала. Несколько раз она заворачивала ее на другую дорогу, но Алиса твердо выводила ее в прежнем направлении.

"Алиса! Ты куда? Да куда ты меня тянешь? Нет там никого, все закрыто! " - пыталась отговорить ее Зина, но раз Алиса решила, то она должна была сделать это. Клуб, вопреки словам Зины, был открыт, а из-под двери заведующей выбивалась узкая полоска света. Алиса стала на задние ножки, опираясь на стену, и залаяла на застекленный стенд. Она не давала Зине отойти, сосредотачивая ее внимание на деревянной раме стенда. Зина подошла к стенду, потрогала его рукой, и с легким шуршанием к ее ногам спланировала легкая черная папка. Вдруг из освещенной комнаты хриплый неузнаваемый голос позвал: "Зи-на! Зи-на! Это т-т-ты?" Заведующая сидела привязанная к стулу с окровавленным, разбитым ртом. Пиджак старого двубортного костюма был разорван, из него вывалились тощие сморщенные груди со свежими подпалинами сигаретных ожогов. Зина охнула высоким, срывающимся на визг голосом.

- Не т-теряй в-время, Зи-на, они к-к т-тебе п-пошли. П-прости, я с-с-сказала п-п-п-ро листочки... Т-т-твой адрес они з-з-з-знают... П-прости меня! - устало просипела заведующая оцепеневшей Зине. Но Алиса, уже почуяв беду, завыла и рванула Зину за собой к выходу.

Они забежали с Зиной в полутемный подъезд, и от запаха крови у Алисы встала шерсть дыбом. Их двери не было вообще. Тускло светила лампочка в коридоре. Зина протяжно застонала и опустилась у порушенного косяка, загородив полным телом весь проем. "Мама! Не плачь, мы тут все живые! Бабушке плохо, но она сказала нам до милиции в коридор не выходить, " раздался тонкий голосок Наташи из маленькой комнатки.

На голос девочки Алиска энергично ввинтилась в просвет между косяком и Зиной. Прямо перед ней лежал бритый в луже крови с вырванным горлом, а у порога валялась чья-то измочаленная кисть руки. И уже в последнюю очередь, в накатывающей дурноте Алиса увидела Вендетту, к оскаленной морде которой прилип оторванный рукав клетчатой куртки. Коридор был завален щепой и дверными обломками, а пол и потолок почему-то покрылись сажей. Все брюхо Вендетты было исполосовано ножом, а в широкой груди Алиса насчитала больше пяти пистолетных дырок. Дальше она считать не умела, но в очередной раз удивилась Вендетте, которая, наконец, выработала психологическую устойчивость к выстрелам.

* * *

Клетчатого обнаружили в приемном покое ближайшей больницы, где его срочно готовили к операции. Милиционеры на работе сказали Зине, что в зону он пойдет калекой. Если вообще оправится от травматического шока и большой потери крови. Алискиного папу упекли в КПЗ, но те же милиционеры честно сказали, что у него очень хороший адвокат, и еще что-то о мохнатой лапе в прокуратуре. Но черная папка, добытая Алисой, равнялась по эквиваленту десяти тоннам тротиловой смеси. Поэтому от бывшего папы Алисы сейчас публично открещиваются в печати не только самые высокие чины города, но даже кое-кто и в Москве. Скорее всего, что, при таком раскладе, папе до суда не дожить. Хотя кто знает?

Заведующая вышла с больничного месяц спустя, но до сих пор немного заикается. Клуб стал муниципальным, педагогам начали даже платить деньги, хотя долги по зарплате так и не отдали. Но никто из них не теряет надежды, поэтому и хор народной песни, где с удовольствием поют Катя и Наташа, называется "Надежда".

Дверь Зине поставили, потолок они с бабушкой побелили, а одна из подруг притащила со своей работы списанный линолеум. Красивый такой, хотя и потертый немного в некоторых местах. Младшая Катя только долго сикалась по ночам, но Славик ее полечил какими-то травками, и все прошло.

Все прошло и все, вроде бы, по старому. Алиса аккуратно берет в зубы Барби и укладывает ее в колясочку. Ту-ту! Тетушка Алиса покатила всех Барби купаться. Большой берет Вендетты несколько великоват и все время сползает на нос, закрывая глаза, но на другой берет Алиса не согласная. Под ногами крутится маленькая Норма - точная копия Вендетты.

Ротвейлеры упали в цене, и бабушка смогла сбиться на нее с одной пенсии.

Она и покупать щенка сама ходила, предварительно наведя все необходимые справки. Бабушка теперь страстная поклонница ротвейлеров и считает, что у них есть характер. А это, как вы понимаете, чего-то стоит. Зина до сих пор ревет, глядя на Норму. Поэтому Алиса взяла ее под свое крыло. Молодежь зеленую всему-то учить надо....

Алиса дремлет на коленях у Зины. Девочки спят, а Норма устроилась возле их диванчика на коврике. Алисе снится сон, как она бежит по росистым травам среди барсучьих нор, под писк полевых мышей. А рядом бегут Рэт Батлер Махно и Вендетта. Вокруг них выстроились в почтительную шеренгу коровы, но плевать им, по большому счету, на коров!

И так им хорошо бежать вместе, ведь они счастливы, а сердца их полны любовью...